— Не знаю, — ответил Грас. — Действительно не знаю. Но я должен что-то предпринять, причем скоро.

— Сколько солдат Аворниса стало рабами? — спросила колдунья.

— Много. Но на той стороне границы много других рабов. Если бы мы смогли исцелить их…

— Это было бы чудом, — закончила за него Алса. — Вы знаете это ничуть не хуже меня. Мы не можем исцелить даже тех, кто перебежал к нам через реку. Ну, может быть, мы можем исцелить некоторых из них, но насколько надежно это исцеление? Не слишком, если хотите знать мое мнение.

— Нам нужно что-то придумать. Если мы собираемся вернуть себе земли к югу от Стуры, то должны уметь превращать рабов в нормальных крестьян.

Волшебница кивнула.

— Согласна, нам это понадобится. Но сможем ли мы, вот в чем вопрос.

— У нас достаточно рабов, на которых ты сможешь отточить свое мастерство.

— Мне было интересно, предложите ли вы именно это. Для человека, заявляющего, что я ему небезразлична…

— Ты мне не просто небезразлична, — перебил ее Грас. — Если ты не догадываешься, что…

На этот раз она перебила его:

— Для человека, заявляющего, что я ему не безразлична, вы слишком часто пытаетесь отправить меня на верную смерть.

— Я хочу получить возможность сразиться с Низвергнутым. — Грас сдвинул брови. — Я хочу вернуть земли, украденные у нас ментеше.

— Если вы попытаетесь сделать это, рассчитывая только на свою силу, то проиграете, — прямо сказала Алса. — У вас — сила человека. У него — сила низвергнутого бога. Вы проиграете, если он применит ее. Больше говорить не о чем.

Она говорила об этом с такой уверенностью, словно речь шла о завтрашнем восходе солнца.

— Значит, любая надежда на возвращение наших земель — не более чем глупая мечта?

— Этого я не говорила. — Колдунья покачала головой. — Но если вы попытаетесь выступить против него, надо, чтобы он не использовал всю свою силу.

— Что для этого нужно сделать?

— Не знаю, ваше величество. Эту загадку Аворнис пытается отгадать с тех пор, как Низвергнутого прогнали с небес.

— Я думаю, Низвергнутый пытался понять, насколько мы сильны и умны. В противном случае, зачем он заставил всех этих рабов пересекать реку и убегать в Аворнис? — Грас не стал дожидаться ответа и продолжил: — Возможно, нам удастся наказать его за это. Не будет ли идеально с позиций справедливости, если нам удастся использовать рабов, чтобы узнать, как освободить людей из рабства?

— Да, конечно. Но я не знаю, удастся ли. — Алса пристально посмотрела на него. — Или вы просто пытаетесь найти оправдания, чтобы я осталась на юге, а не вернулась в Аворнис?

— Ты знаешь все мои оправдания, и, надеюсь, некоторые из них тебе понятны. — Несмотря на разговор, состоявшийся после первой проведенной вместе ночи, женщина несколько раз делила с ним ложе. — Если ты думаешь, что исцелением рабов лучше заниматься в столице, скажи только слово, и мы туда вернемся. Тебе могут помочь другие волшебники?

Колдунья вздохнула.

— Не думаю. И также не уверена, что важно место, где я попытаюсь это сделать. Да и возможно ли это сделать вообще.

— Если это невозможно… — Грас не хотел думать об этом, но заставил себя, — Если это невозможно, значит, у Аворниса нет шансов вернуть захваченные ментеше земли.

— Согласна, ваше величество. — Алса снова вздохнула. — Вы убедили меня в том, что моя деятельность очень важна. Если бы вы смогли убедить меня в том, что мне ничего не помешает…

— Об этом можно узнать, лишь попробовав. Может быть, все окажется проще, чем ты думаешь.

— Определенно это легче, чем я думаю, потому что я сомневаюсь в том, что это возможно.

И колдунья, тем не менее, решила попробовать. Грас с улыбкой молча наблюдал за ней. В некотором смысле Эстрилда и Алса были очень похожи. Он знал, что пожалеет, если скажет об этом любой из них. Так что лучше проявить мудрость и промолчать.

Стражники подняли из амфитеатра Кумануса еще одного раба. Нормальный человек пытался бы сопротивляться или, по крайней мере, возражать против такого обращения. Раб просто тупо смотрел перед собой, не понимая, что происходит. Он не знал, что произойдет с ним, и это его совершенно не беспокоило.

Волшебница вздохнула.

— Безрассудство, ничего, кроме безрассудства.

— Ты проделала такой путь, — сказал Грас — Почему бы не попытаться сделать еще один шаг?

— А что может сделать Низвергнутый, почувствовав мою попытку? — Они оба видели, на что он способен. — Хорошо, ваше величество. Вам удалось провести меня, и не только в этом смысле.

Грас поморщился, услышав ее слова. Алса отвернулась от него и начала произносить заклинание. Судя по всему, раб знал, что такое колдовство. Он закричал что-то нечленораздельное и попытался вырваться из рук стражников: так вьючное животное пытается лягаться, увидев человека с кнутом. Впрочем, попытки раба освободиться не увенчались успехом, как не увенчались бы они успехом и у вола. Стражники без труда удерживали его. Алса продолжила произносить заклинание. Король снова поморщился. Невыносимо было смотреть на человека, вернее на существо, все еще напоминавшее человека, низведенного до столь беспомощного состояния.

Алса сделала стремительное движение руками, и раб прекратил сопротивляться, так же резко, как и начал. Рот его открылся, обнажив гнилые зубы.

— Как тебя зовут? — спросила Алса тихим заинтересованным голосом.

— А у рабов есть имена? — удивился Грас.

— Не знаю, — прошептала она в ответ. — Но у людей есть имена, в этом я уверена. Помолчите.

Грас повиновался, хотя раб не обратил внимания на разговор между колдуньей и королем, так как старательно морщил лоб. Возможно, это был самый трудный вопрос, который ему довелось когда-либо слышать. Возможно, это был первый вопрос, который ему когда-либо задавали. После долгой-долгой паузы он сказал:

— Иммер.

Такое имя могло принадлежать аворнийцу, и это поразило Граса. Если это и удивило волшебницу, она не подала виду.

— Хорошо, Иммер. Как ты считаешь, мы можем попробовать освободить ту часть тебя, у которой есть имя и которая знает, чем является? Как нам высвободить эту часть и оставить все остальное в прошлом?

Иммер только пожал плечами. Грас еще раз удивился тому, что она получила хотя бы такой ответ. Казалось, колдунья тоже удивилась.

— Как интересно, верно? — пробормотала она. — В нем осталось больше личности, чем я полагала. Может быть, у меня все получится?

— У некоторых волшебников получалось, — заметил Грас.

— Я знаю. Но некоторым лишь казалось, что у них все получилось, а потом они лишь наблюдали, как результаты их колдовства исчезают на глазах. Я не хочу, чтобы это случилось. Если я смогу снять чары, то хочу это сделать окончательно и бесповоротно.

— Хорошо. — Грас кивнул. Ему тоже не нужно было не доведенное до конца колдовство.

Иммер просто стоял, словно ждал, что произойдет дальше. Вернее, не ждал, как понял Грас, потому что его интересовало то, что произойдет дальше, не более чем вола.

Алса продолжила произносить заклинание. Интересно, не собирается ли она взять свой кристалл и направить радужный свет на лицо раба? Нет, колдунья так не сделала. Поразмыслив немного, Грас решил, что рад ее поступку. Низвергнутый приносил слишком много хлопот посредством радуги. Может быть — нет, определенно, — он приносил значительно больше хлопот и другими способами.

Раб вдруг напрягся. Грас тоже напрягся, подумав, что заклинание закончилось неудачей. Но Иммер вдруг заморгал и высвободил руку из цепкой хватки охранника. Он закрыл ладонью глаза и зарыдал.

— Спасибо! Большое спасибо! — благодарил он сквозь слезы.

Благоговейный страх овладел королем.

— Он говорит… почти как человек, — прошептал он.

Иммер кивнул.

— Человек, — повторил он, хлопнув по груди свободной рукой. — Человек!

— Алса, клянусь богами, кажется, тебе это удалось! — воскликнул восхищенный Грас.

— Это только начало. — Алса покачала головой. — Не знаю, насколько удачное, но, тем не менее, начало.

— Человек! — Иммер затряс головой. Сальные, спутанные пряди упали ему на лицо. — Раб?

— Госпожа Алса, — спросил один их охранников, — почему он не говорит как нормальный человек, если ужасное заклинание с него снято?

— Использованное мною заклинание не превратило его в человека. Не думаю, что какое-либо заклинание способно на это. Теперь Иммер, словно ребенок, может узнать все, что необходимо, чтобы стать человеком. Раньше он был лишен даже такой возможности.

— Ему понадобится не меньше времени, чем ребенку? — с некоторой тревогой в голосе спросил Грас. Если рабу нужно пятнадцать — двадцать лет, чтобы стать нормальным человеком, зачем было снимать заклинание?

Алса покачала головой.

— Нет, конечно. Он уже обладает опытом зрелого человека. Недостаток знаний восполнится быстро. У него теперь появилась возможность научиться.

— Научиться! — Иммер выкрикнул это слово с небывалым жаром. — Учиться!

— У тебя будет такая возможность. — Раб (или уже бывший раб?) наморщил лоб, не понимая Граса. — Ты — учиться.

Иммер широко улыбнулся. Это слово он понял, и оно ему явно нравилось.

— Отвести его к остальным рабам, ваше величество? — спросил один из стражников.

Король сделал протестующий жест.

— Если он человек или становится человеком, он не должен жить с рабами.

— Не раб! — Иммер постучал кулаком по своей впалой груди и затряс головой. — Не раб!

Стражник все еще сомневался. Грас, надеясь, что Иммер говорил правду, бросил вопросительный взгляд на колдунью. Она едва заметно пожала плечами.

— Уверена, он может быть кем угодно, только не шпионом Низвергнутого.

— Ну, хорошо. — Король принял окончательное решение. — Отведите его в казарму, — сказал он стражникам, — Помойте его. Покажите, как должен себя вести человек. Накажите его, если он будет учиться не слишком быстро, однако не слишком сильно — это будет несправедливо. Накажите так, чтобы привлечь его внимание.

— Как маленького мальчика? — спросил стражник.

— Правильно, — согласился Грас — Именно так. «Интересно, Орталис вырос бы другим человеком, если б я наказывал его сильнее? Кто знает? Разве можно знать наверняка? Разве можно не думать об этом? — Он глубоко вздохнул. — Так хотелось, чтобы сын был другим… Жаль, клянусь богами, очень жаль!»

— Не думала, что у меня получится так просто, — сказала Алса за ужином. — Заклинание рабства действительно можно снять. Не понимаю, как Низвергнутый допустил это. Тем не менее, заклинание невозможно просто развернуть и использовать против меня.

— Так он поступал с кристаллом?

— Да. — Колдунья поежилась, вспомнив о прошлых неудачах. — Да, но сейчас все по-другому. Клянусь богами.

— Отлично.

Грас встал, обошел стол, обнял и крепко поцеловал ее. Женщина страстно ответила на поцелуй. Мир не раздражал и даже радовал ее, когда она была довольна собой. А Грас являлся частью этого мира.

Когда наступило утро, Алса покинула его постель еще до рассвета и поспешила к амфитеатру. Грас подошел туда гораздо позже. Колдунья даже не взглянула на него, настолько увлекла ее предстоящая работа. Стражники привели к ней рабыню. Алса стала делать пассы и произносить заклинания и скоро узнала, что женщину зовут Крекка. Грас внимательно наблюдал за происходящим. Судя по всему, все проходило гладко, как снятие заклинания с Иммера. В тот же день Алса избавила от оков тьмы еще одного раба.

Разумеется, Низвергнутый нашел способ помешать ей или другим аворнийским волшебникам освобождать рабов. Через несколько дней с запада прискакал гонец.

— Ваше величество! — закричал он.

— Что случилось? — спросил Грас, уже понимая, что ему не понравятся новости.

Так и произошло.

— Ваше величество, ментеше во главе с принцем Эвреном перешли Стуру! Они сжигают все на своем пути!

Король Ланиус покачал головой. Все в королевском дворце задавали ему один и тот же вопрос, ответа на который у него не было.

— Я почти ничего не знаю о принце Эврене, Бубулкус, — ответил он последнему спросившему.

Слуга не скрывал своего возмущения, как и многие люди, услышавшие такой ответ.

— Вы должны знать подобные вещи, ваше величество! — воскликнул он.

— Почему? Я только знаю, что всадники Эврена вели себя тихо в последнее время. Пока нам досаждали лишь воины принца Улаша.

— А почему Улаш не воюет с нами сейчас? — спросил Бубулкус. — Король Грас находится рядом с ним, на другом берегу Стуры, верно?

— Верно, — согласился Ланиус.

Вопрос был хорошим, очень разумным — и как у Бубулкуса хватило мозгов! Вот только ответа на него не было.

— Я не знаю, почему Улаш ведет себя тихо, а Эврен — нет.

— Гм! — недовольно пробурчал Бубулкус. — Могу только сказать вам, что зря вы столько времени проводили в архивах, если у вас нет ответов, когда они действительно нужны. — Он презрительно фыркнул.

Ланиус по не понятным для себя причинам не схватил какой-нибудь тупой предмет и не опустил его на голову строптивого слуги. Он не выслал Бубулкуса в Лабиринт, даже не прогнал его из дворца. Король только свирепо посмотрел на него, но даже свирепость не была убедительной.

Не понимая, что едва избежал беды, Бубулкус продолжал недовольно ворчать. Ланиус старательно не обращал на него внимания. Опускаться до уровня Бубулкуса, ниже уровня Бубулкуса было недостойно короля, хотя он едва устоял перед искушением.

Чуть меньшим было искушение спуститься в архивы и узнать все, что возможно, о принце Эврене и его владениях. Король Ланиус не относил себя к людям, легко поддававшимся искушению. Его не привлекали ни вино, ни женщины, за исключением собственной жены. А перспектива спуститься в пыльные архивы была такой привлекательной.

В архиве он обнаружил, что аворнийские летописцы больше знали о княжестве, которым правил Улаш, чем о землях Эврена, что протянулись вдоль стратегически важного участка Стуры. Что касается предшественников Эврена, то некоторые из них были чуть умнее среднего человека, другие — значительно глупее. В целом… В целом эти ментеше заслуживали зевка и более ничего.

Сам Эврен ничем особенным не отличался. Он почти никогда не совершал набегов на аворнийские территории, не начинал войн с соседями, хотя и не проиграл ни в одной развязанной против него войне. Может быть, это ничего не значило. Или значило, кто мог сказать?

Аворнийские купцы, которые побывали во владениях Эврена, писали, что им понравилась безыскусная справедливость, с которой он осуществлял правосудие. Одному из них даже удалось одержать победу в споре с купцом ментеше. Аворнийцу это показалось чем-то сравнимым с чудом. Ланиус, читая рассказ, разделил его изумление.

Чем больше он узнавал о принце Эврене, тем больше недоумевал, почему тот напал на Аворнис. Он записал все, что удалось выяснить, и послал письмо Грасу, надеясь, что сведения чем-то смогут помочь. Закачивалось послание следующими строками: «Ты знаешь, почему Эврен развязал с нами войну? Все найденное мной свидетельствует о том, что он не должен был так поступить» .

Интересно, удостоит ли Грас его ответом? Второй король Аворниса очень часто не воспринимал его всерьез. К своему удивлению, Ланиус получил ответ, причем довольно быстро.

«Спасибо за сведения, — писал Грас. — Я больше узнал об Эврене, чем когда-либо, хотя в свое время патрулировал северную границу владений этого жалкого сына блудницы».

Ланиус перечитал письмо несколько раз с чувством гордости.

«Да, ваше величество, — продолжал Грас, — я знаю, почему принц Эврен пошел на нас войной именно сейчас. Он воюет с нами, потому что является созданием Низвергнутого. Все просто».

Ланиус не был уверен, что все объяснялось так просто, и письменно обратился к тестю с вопросом: «Почему Низвергнутый предпочел направить на наши земли Эврена, когда ты находился рядом с владениями принца Улаша?»

Второй ответ потребовал гораздо больше времени, чем первый, так что Ланиус почти на него не надеялся.

«Почему? — писал Грас. — Я скажу тебе почему. Чтобы я был занят».

Одна строчка… Ланиус долго смотрел на нее, пытаясь понять скрытый смысл. Через некоторое время он решил, что все его догадки не имеют под собой основания, и написал следующее письмо: «Что ты имеешь в виду?»

«То, что написал, — ответил Грас. — А ты что подумал?»

Письма доходили до южных провинций в течение двух недель. Ответам требовался такой же срок, правда, Грас иногда отвечал не сразу. Одним словом, такой обмен посланиями слишком медлен для словесных игр. Впрочем, что он мог предпринять, если Грас с ним не согласится? Ничего.

Нет, не совсем так. Он мог пожаловаться. Мог и поступил именно так, сказав Сосии:

— Почему твой отец не мог высказаться более понятно?

— Обычно я отлично понимаю отца, — ответила жена. — Как ты думаешь, почему на этот раз он что-то скрывает?

Ланиус еще раз мысленно прокрутил в голове всю переписку с Грасом.

— Думаю, если в его словах есть смысл, он пытается тщательно его скрыть, — заявил он.

Жена нахмурилась.

— А мне все кажется достаточно понятным. Низвергнутый пытается отвлечь отца и колдунью…

— Колдунья! — перебил ее Ланиус. — Верно! В ней разгадка!

— Теперь загадками заговорил ты, — заметила Сосия.

— Неужели ты не понимаешь? Это же очевидно. Вероятно, Алса сделала что-то, и ее колдовство не понравилось Низвергнутому. Именно поэтому Низвергнутый вынудил ментеше развязать войну. Все просто.

— Я в этом не уверена, — резко произнесла Сосия, которой, возможно, не понравилось его восклицание «это же очевидно!» — Если Низвергнутому так захотелось развязать войну, почему он заставил напасть на нас Эврена, а не Улаша?

— Почему? Ну, может быть… — Ланиус замолчал, поняв, что у него нет хорошего ответа. — Я не знаю почему. Интересно, прямой вопрос на этот ответ заслуживает того, чтобы я написал твоему отцу?

В итоге, после некоторых колебаний, он послал письмо. Если Грас решит проигнорировать его, пусть будет так.

Тесть часто не удостаивал ответа письма, написанные Ланиусом, но на это ответил.

«Интересный вопрос, если углубиться в подробности, верно? — писал он. — Напиши, если найдешь не менее интересные ответы. Могу только сказать, что с меня вполне достаточно Эврена, даже без Улаша. Я все больше стал думать о том, почему этот старый хитрый мерзавец не вступает в войну?»

Сначала он написал «ублюдок», но потом зачеркнул, правда, не очень тщательно, и заменил его другим словом. В отличие от Петросуса он иногда щадил чувства Ланиуса.

Юный король вздохнул. У него не было ответа, даже неинтересного, а в голову приходило только одно — Улаш правил на своих землях значительно дольше Эврена. Но по столь пустяковому поводу не стоило писать письмо — Грас и сам это отлично знал.

Ланиус зашел проведать котозьянов, и Паук тут же положил у его ног подарок — не до конца выпотрошенный труп мыши. Котозьян смотрел на него своими янтарными глазами. Самым плохим было то, что Паук ждал похвалы и очень гордился своим мастерством охотника. Ланиус потрепал его за ушами, погладил, пока животное не замурлыкало и не попыталось укусить его за руку.

— Не смей кусаться! — воскликнул Ланиус, щелкая котозьяна по носу.

На этот раз взгляд Паука говорил только об одном: «Если бы я был достаточно большим, то давно бы съел тебя». Вот почему люди не заводят в качестве домашних животных львов, тигров или леопардов.

Паук долго и пристально смотрел на ногу Ланиуса, словно размышляя, сможет ли он отомстить за щелчок по носу. Обычная кошка не могла так поступить. Обычная кошка попыталась бы убежать или укусить его немедленно. Ярополк предупреждал, что котозьяны значительно умнее своих домашних родственников. Уже не в первый раз король убедился, что черногорец был прав.

Очевидно, Паук решил, что ему не удастся избежать наказания, если он укусит Ланиуса за ногу. Котозьян схватил в зубы преподнесенную в качестве подарка мышь и быстро поднялся под потолок комнаты, где обитали его родственники. Затем, злобно глядя на Ланиуса, он разорвал и съел мышь.

«Хвала богам за то, что вы маленькие, — подумал Ланиус. — В противном случае роль домашних животных выполняли бы мы». После таких мыслей человек уже не чувствовал себя всемогущим. Потом ему в голову пришла следующая мысль, еще менее утешительная: «Возможно, вы относились бы к нам так, как относитесь к мышам».

Через мгновение с насеста Паука, под самым потолком, упал мышиный хвостик. Два котозьяна мгновенно бросились к нему. Они едва не столкнулись и тут же зашипели друг на друга. В это мгновение третий — совсем маленький котозьян — схватил хвостик и убежал. Оба взрослых зверя погнались за ним, но тот благополучно скрылся с добычей.

— Вот как бывает, — сказал Ланиус. — Вы не обратили внимания на более слабого соперника, а добыча досталась ему.

Недавно шипевшие друг на друга котозьяны уставились на короля. Они не могли понимать аворнийский язык, но по их виду можно было подумать, что питомцы короля воспринимают каждое его слово.

Жаль, что ему почти ничего не известно об обезьянах. Они упоминались только в самых древних свитках. Со времени нашествия ментеше с юга аворнийцы не правили на землях, на которых обитали обезьяны. «Еще одна причина, по которой мы должны попытаться вернуть земли к югу от Стуры», — подумал он.

Сейчас он не мог отправиться в архив и попытаться найти записи об обезьянах. Хорошо обоснованное подозрение, что Сосия отвесит ему затрещину, если он не уделит внимания Крексу и Питте, заставило его вернуться в свою комнату.

Ему даже понравилось играть с детьми. Они любили его безоговорочно, так никто его не любил, даже Сосия или котозьяны. У жены были другие родственные связи помимо супружеских отношений с ним, животным он нравился, потому что он заботился о них, а не из-за своего высокого положения.

Кем бы ни был Ланиус, он не забыл о том, что решил выяснить.

— Ты что-то задумал, уверена в этом, — сказала через некоторое время Сосия.

— Обезьяны, — сказал Ланиус.

— Обезьяны? — переспросила Сосия. Она ожидала услышать что угодно, только не это. — При чем здесь обезьяны?

— Что тебе известно о них?

— У тебя снова появился этот странный взгляд. — Сосия покачала головой, и Ланиус не сомневался в том, что она была права. — Я знаю только, что обезьяны живут на деревьях и похожи на страшных человечков, заросших шерстью и с хвостами.

— Если отбросить хвосты, это описание подходит к половине придворных в Аворнисе, — сказал Ланиус. — Нет, больше чем к половине.

Жена рассмеялась.

— А что знаешь об обезьянах ты? — спросила она. — Что ты хочешь узнать?

— Я знаю немного, но хочу узнать как можно больше, лишь бы это было правдой.

— Почему ты решил заняться обезьянами? Ты так и не ответил.

— Мне интересно, чем они похожи на котозьянов и чем отличаются.

— Правда? — Голос жены был немного удивленным. Она уже привыкла к подобным поступкам мужа, но не удержалась от вопроса: — Почему ты хочешь узнать об этом?

Она, вероятно, знала ответ, прежде чем Ланиус открыл рот, и ее предположение было верным.

— Мне просто любопытно, — сказал он. Сосия рассмеялась еще громче, чем прежде.

— Ваше величество, ты определенно имеешь право утолить свое любопытство.

— Все не так просто. — Ланиус тяжело вздохнул. — Если записей нет в архивах, где я смогу их найти? Не имеет значения, что я король, без записей нет и сведений. — Он помолчал, понимая, что иногда бывает и по-другому. — Я имею в виду, что никогда ничего не узнаю, пока не уговорю кого-нибудь доставить обезьян в Аворнис. Может быть, черногорцы или аворнийские купцы…

— Погоди-погоди… — Судя по голосу, жена уже не была удивлена и не слишком обрадована. — Ты считаешь, что дворец еще недостаточно похож на зверинец? Сколько хлопот доставят обезьяны? Насколько плохо пахнет их дерьмо?

— Я ничего об этом не знаю! Неужели тебе не интересно узнать?

— Я бы не употребила это слово, — ответила Сосия. — Уверена, что и мой отец тоже.

Скорее всего, она была права. Но это ничуть не уменьшило нетерпение Ланиуса, скорее наоборот. Впрочем, он понимал, что следует скрывать его.

— Успокойся, никто не привозил сюда обезьян уже много-много лет.

И Ланиус занялся разработкой планов.