— Спасибо, — вдруг вырвалось у молодого короля. Грас посмотрел на него так, словно точно знал, о чем он думал. Возможно, так оно и было, потому что он кивнул и положил руку Ланиусу на плечо:

— Пожалуйста.

Ланиус кивнул в ответ. Он все еще не был уверен, сможет ли ему когда-нибудь понравиться властный тесть, но с началом понимания пришло и начало уважения.

Крестьянин низко поклонился королю Грасу. Он явно нервничал. На самом деле он выглядел испуганным до смерти, как и должен был выглядеть любой крестьянин, представший перед королем Аворниса.

— Все в порядке, Дакело; — успокоил его Грас. — Клянусь бородой Олора, обещаю, ничего плохого с тобой не случится, вне зависимости от того, как я решу поступить с твоим бароном. Но я хочу услышать из твоих уст, что задумал твой феодал.

— Хорошо, — сказал Дакело, хотя по голосу было понятно, что ничего подобного он не испытывает. — Он скупает наши участки земли за бесценок, превращает нас из свободных землевладельцев в арендаторов. Некоторые подчиняются и продают участки. Некоторые сопротивляются и пытаются сохранить участки. Остальные подобно мне пытаются найти другое место жительства.

— Именно поэтому ты пришел в столицу? — спросил Грас.

— Да, конечно, господин, — ответил Дакело. Секретарь, который записывал его показания, откашлялся. Дакело покраснел. — Ваше величество.

— Все в порядке. — Грас хотел узнать, что именно происходит, и его не беспокоило соблюдение этикета. — Ты знаешь, что барон Фускус нарушал закон, который я ввел после мятежа Корвуса и Коракса?

Дакело кивнул.

— Да, господин… ваше величество. — На этот раз он поправился вовремя.

— Кто-нибудь из жителей пытался ему напомнить об этом?

— Один крестьянин попытался, — ответил Дакело и, помолчав, добавил: — Сейчас он мертв.

— Правда? — спросил король, и крестьянин еще раз кивнул. Грас нахмурился. — Мне не нравится, когда к моим законам относятся с пренебрежением. Как ты думаешь, барон Фускус нарушает их потому, что думает, что я не буду требовать их исполнения, или потому, что считает их неправильными?

— Господин, я думаю, он нарушает их, считая, что это сойдет ему с рук.

— Согласен с тобой, Дакело, — сказал король. — Придется мне доказать Фускусу, что он совершенно не прав.

Несмотря на смелые высказывания, ему не хотелось развязывать очередную гражданскую войну. Он вспомнил мудрую поговорку о том, что мух можно убивать разными способами, и послал Фускусу официальное приглашение посетить королевский дворец, чтобы, как он написал, «поделиться с королем своей мудростью».

— Скажи, почему ты так написал? — удивился Ланиус. — О какой мудрости идет речь? Ты просто хочешь растоптать его обеими ногами.

— Грас улыбнулся. В некотором смысле наивность молодого короля его успокаивала. Стоит ли объяснять ему свой план? Подумав, он все же решил, что стоит.

— Если я скажу ему, что хочу растоптать его обеими ногами, ваше величество, он никогда не появится в столице. А если я напишу ему любезное письмо, он приедет, и тут я растопчу его.

Ланиус тоже подумал немного и кивнул. Возможно, он был наивным, но глупым — никогда.

— Понятно. А если он ответит отказом на такое приглашение, то невольно объявит себя мятежником.

Грас кивнул.

— Именно так.

И барон Фускус не только приехал в столицу сам, но и привез всю свою семью. Он снял большой дом недалеко от королевского дворца, словно нисколько не сомневался в том, что правитель Аворниса будет долго нуждаться в его советах. Охранников у него было немного, да и тех он оставил дома, когда отправился в королевский дворец.

— К услугам вашего величества, — сказал он, поклонившись. Это был державшийся весьма высокомерно мужчина лет сорока с небольшим, то есть примерно одного с Грасом возраста, с приятным полным лицом. — Скажите мне, что нужно сделать, и я скажу вам как. — Судя по его тону, у короля не было ни малейшей надежды сделать что-либо без его совета.

— Я хочу решить вот какую проблему. — Грас умело скрыл раздражение. — Как заставить дворян платить налоги и оставить крестьян в покое? Знаете, я ведь запретил подобные поступки законом.

— Зачем нужны законы? — сказал Фускус. — Кто обращает на них внимание? Только слабые и трусливые, больше никто. Сильный человек игнорирует бесполезные законы и делает то, что ему необходимо, вернее, то, что пожелает.

— Вы меня просветили, — кивнул король. Барон явно был доволен собой. — Так вот почему вы игнорируете мои законы?

Фускус открыл было рот, чтобы ответить, но вдруг понял смысл вопроса. Он обернулся, и только теперь до него дошло, что с ним не было охранников, а его окружали стражники Граса — бывшие моряки, несомненно, преданные своему хозяину. Он медленно закрыл рот.

— Вы ничего не ответили, — сказал Грас.

— Я… не понимаю, о чем вы говорите, ваше величество.

Голос Фускуса уже не звучал столь уверенно. Так обычно говорит человек, который хочет скрыть правду, но ему это не слишком хорошо удается.

— Что вы можете сказать о человеке, который напомнил вам о моих законах, и которого уже нет среди живых? — спросил Грас.

Барон побледнел.

— Я все еще не понимаю, о чем вы говорите. — В его словах было больше уверенности, а может быть, отчаяния.

— Хотелось бы верить. — Фускус явно почувствовал облегчение, но Грас продолжил: — Хотелось бы, но не могу. — Он развернул свиток, на котором секретарь записал показания Дакело, затем прочел, не упуская подробностей, и, закончив, сурово уставился на барона. — Что можете сказать по этому поводу?

— Все это наглая ложь, ваше величество! — заявил Фускус.

— Значит, вы не скупали земли крестьян, расположенные рядом с вашим поместьем, за бесценок? И никто из крестьян, отказавшихся продать вам землю, не лишился жизни при загадочных обстоятельствах?

— Конечно, нет!

— Значит, здесь, в Аворнисе, я не найду ни одного крестьянина, у которого вы скупили землю за бесценок, ни одного крестьянина, который продал вам землю и сбежал сюда, потому что знал, что с ним случится беда, если он вам откажет? — настаивал Грас — Не найду никого, кто знает об убийстве того крестьянина бандитами?

— Именно это я и говорю, — кивнул барон.

— Вот как? — произнес Грас, доставая еще свитки. — Но ваши слова не являются доказательством того, что этого не было на самом деле. Вот показания троих крестьян, у которых вы скупили земли в течение последних шести месяцев. Я попросил колдунов проверить правдивость их слов. Колдуны заверили меня, что крестьяне говорили правду. Может быть, попросить колдунов проверить ваши слова?

Он задумался, хватит ли у Фускуса наглости пойти до конца. Но барон свирепо посмотрел на него и покачал головой.

— Нет, ты меня поймал, да падет на тебя проклятье богов, — прорычал он. — Неужели кто-нибудь считал, что дворянин будет относиться серьезно к таким идиотским законам? Этот закон скорее похож на неудачную шутку.

— Неудачная шутка — воровать крестьян у королевства. Они принадлежат не тебе, а Аворнису. И будут принадлежать Аворнису. А ты, напротив, отправишься в Лабиринт, вместе с семьей. Ты поступил очень благородно, взяв всех родственников с собой в город.

С презрением глядя на короля, Фускус предложил ему сделать нечто физически невозможное, а потом добавил:

— Посмотрим, найдется ли еще хоть один дворянин, настолько тупой, чтобы принять твое приглашение.

В его словах, несомненно, был смысл. Но Грас только пожал плечами.

— Может быть, твой пример заставит их подумать, что я не издаю законы лишь для того, чтобы неудачно пошутить. — Он кивнул стражникам. — Увести.

Может быть, он был сыном стражника и внуком крестьянина. Но сейчас он стал королем Аворниса, нравилось это или нет всем дворянам с древними родословными. А если они решили, что законы их не касаются, ему придется убедить их в обратном.

Город Аворнис переживал суровую зиму, почти такую же, как та, когда Низвергнутый пытался поставить столицу на колени. Погода была настолько плохой, что у Ланиуса возникли подозрения, которыми он решил поделиться с тестем.

Грас задумался.

— В то время я был далеко на юге, поэтому подробности мне неизвестны. Может быть, нужно проверить, оправданы ли твои подозрения? Интересно, что по этому поводу скажет колдун или колдунья?

— Мне тоже, — сказал Ланиус — Думаю, это стоит узнать.

— Согласен. Кроме того, я знаю человека, который сможет все выяснить.

— Колдунья Алса? — Грас кивнул, не скрывая удивления. С трудом, сдерживая улыбку, Ланиус продолжил: — Это она закрыла источник питьевой воды в крепости Корвуса, да?

— Откуда ты знаешь? — резко спросил тесть. — Ты тогда был на полпути к столице.

— Просто выяснил это чуть позже, — несколько самоуверенно заявил Ланиус — Я всегда стараюсь выяснить все до мельчайших подробностей.

— И что же тебе удалось выяснить обо мне и Алее? — спросил король Грас.

Голос его звучал угрожающе, таким же было и выражение лица, и Ланиус не мог понять почему.

— А что еще я должен был выяснить?

— Так, ничего, — слишком небрежным, а потому неубедительным тоном ответил Грас. Но Ланиус не знал, что именно пропустил, поэтому ему пришлось прекратить расспросы.

Они вызвали Алсу, и колдунья явно не выглядела довольной.

— Вы хотите, чтобы я попыталась выяснить, не наслал ли на нас такую суровую зиму Низвергнутый? Я бы предпочла выполнить какое-нибудь другое поручение. Кажется, я уже говорила раньше, — она посмотрела на Граса взглядом, значения которого Ланиус не мог понять, — что смертные, которые пытались помериться силами с Низвергнутым, очень часто жалели, что так поступили.

— Как с ним тягаться, если он смеет использовать магию, а мы — нет? — спросил Ланиус.

Колдунья тяжело вздохнула.

— Ваше величество, задавая себе этот вопрос, многие смертные пытались использовать магию, когда чувствовали в этом необходимость. А потом жалели, что использовали ее.

— Ты попытаешься или нет? — спросил Грас. — Я не могу приказать тебе, но хочу, чтобы ты попробовала, ради Аворниса.

Ланиус удивленно посмотрел на тестя: почему нельзя приказать?

Алса снова вздохнула, и ее вздох показался им более ледяным, чем завывавший за стенами дворца ветер.

— Ради Аворниса, — повторила она мрачным голосом. — Да, таким ключом можно открыть замок к сердцу колдуньи, верно? — Грас нервно заерзал, но ничего не ответил. Наконец, еще раз вздохнув, женщина кивнула. — Подумаю, чем смогу вам помочь.

— Спасибо, — сдержанно поблагодарил ее Грас.

— Да, спасибо, — добавил Ланиус. — Вероятно, ты не понимаешь, насколько это важно.

Волшебница посмотрела на него, вернее, сквозь него.

— Ваше величество, вероятно, вы не понимаете, насколько это опасно.

Она не повысила голос. Даже не рассердилась, но Ланиус почувствовал, что у него покраснели щеки и уши. Так с ним разговаривали, когда он был маленьким мальчиком. Алса повернулась к Грасу.

— Ваше величество, могу я попытаться определить это по возможности не прямым путем? Чем меньше я себя обнаружу, тем больше шансов у меня будет оказать вам услуги в будущем.

— Поступай, как считаешь нужным, — ответил Грас. — Я не хочу быть виновным в твоей смерти, ты же знаешь.

— Знаю, — по-прежнему мрачным тоном уточнила Алса, потом кивнула. — Да, думаю, вы говорите правду. У вас было много предлогов лишить меня жизни.

Ланиус переводил взгляд с короля на колдунью. Они знали, о чем говорят, и изъяснялись намеками, чтобы невольный свидетель их разговора ничего не понял.

— Как скоро ты сможешь произнести заклинание? — спросил он Алсу.

— Через несколько дней. Следует многое изучить перед такой рискованной попыткой. Кстати, а что вам даст мое заклинание? Если Низвергнутый наслал на нас такую скверную погоду, как вы собираетесь помешать ему? Я не знаю заклинаний, которые могут помочь смертному волшебнику изменить погоду.

— Знать — всегда лучше, чем не знать, — сказал Ланиус.

Алса удивленно подняла бровь.

— Всегда, ваше величество?

— Да, конечно. — Ланиус верил в это всей душой — он был еще так молод!

— Думаю, король прав, — сказал Грас. — Возможно, мы не сможем помешать Низвергнутому, но стоит рискнуть, чтобы приобрести опыт, узнать, как сильно он нас ненавидит.

— Возможно. — Судя по тону, его слова не убедили колдунью, но она сделала реверанс, сначала Грасу, а потом Ланиусу, который в очередной раз в глубине души возмутился тем, что первым всегда был тесть. — Вы — короли, — сказала она. — Постараюсь дать вам то, что вы хотите. — Ланиусу ее слова не понравились, но, прежде чем он успел возразить, волшебница направилась к выходу словно на онемевших ногах. Но у дверей она остановилась. — Кто-нибудь из вас хочет посмотреть, как я буду произносить заклинание?

— Я хочу, — мгновенно ответил Ланиус, которого интересовало все на свете.

— Это может быть опасно. Все, что связано с Низвергнутым, очень опасно.

Он пожал плечами — как теперь отказаться!

— Я тоже приду, — заявил Грас — Не только Ланиуса интересует, что происходит на самом деле.

— Значит, вы оба — дураки, — сказала Алса и удалилась, прежде чем кто-нибудь из них успел произнести хоть слово.

Прошло больше недели, прежде чем волшебница сообщила, что все готово. Ей понадобилось больше времени, чем она обещала, на составление заклинания. Ланиус уже хотел послать ей сообщение с просьбой объяснить задержку, но передумал. Как говорила колдунья, что они смогут предпринять, даже если узнают, что виновником суровой зимы был Низвергнутый? Ничего. Тогда к чему спешка?

Когда Ланиус вошел в тесную комнату, где Алса собиралась использовать магию, он с удивлением увидел большую миску, полную снега, на шатком, покрытом пятнами и царапинами столе. Но через мгновение Ланиус воскликнул:

— О! Закон распространения!

— Что это? — Грас чихнул и вытер нос. — Надеюсь, он не имеет отношения к моей простуде. — Он снова чихнул.

— Нет, ваше величество, — ответила колдунья и повернулась к Ланиусу. — Да, ваше величество, закон распространения. Если наши метели вызвал Низвергнутый, они, так сказать, находились с ним в контакте. Именно это я и намереваюсь определить. Конечно, намерения Низвергнутого могут отличаться от моих. Увидим.

Она внесла кристалл горного хрусталя в солнечный луч, падавший на стол, но направила его не на миску со снегом. Ланиус едва не закричал от удивления, увидев появившуюся на стене радугу.

— Красиво, — заметил Грас. Если он и был удивлен, то ловко скрывал это.

— Таковы свойства хрусталя, — пояснила волшебница, но Ланиусу ее слова ничего не сказали.

Она повернула кристалл, чтобы радуга сместилась на миску.

Клубы пара мгновенно поднялись над снегом, хотя в комнате было недостаточно тепло для такого явления. Алса начала произносить заклинание. Она говорила на аворнийском диалекте, более древнем, чем в молитвах и гимнах священников. Ланиус понимал лишь отдельные слова и фразы.

— Что она говорит? — шепотом спросил Грас, который не знал ни слова на древнем языке.

Ланиус уже собирался объяснить ему, но вдруг понял, что сам перестал понимать, что говорила Алса.

— Не знаю, не уверен, — прошептал он в ответ. — Узнаем, когда увидим, как подействовало заклинание.

Король кивнул — видимо, ответ вполне удовлетворил его.

По мнению Ланиуса, Алса пыталась определить наличие магической связи между снегом в миске и Низвергнутым, причем тайным способом, чтобы изгнанник небес ничего не почувствовал. Можно ли было определить связь таким способом, существовала ли на самом деле такая связь… Именно это хотела узнать колдунья.

Первое заклинание было произнесено. Женщина пожала плечами.

— Ничего, — сказала она с некоторым облегчением. — Есть еще одно заклинание, которое я могла бы произнести, если вы хотите.

Грас посмотрел на Ланиуса, словно говоря: «Ты сам придумал это сделать, так что тебе решать, что ты хочешь от нее».

— Мы зашли так далеко, что стоит использовать все стрелы в колчане.

— Как пожелаете, ваше величество, — сказала Алса. — Через минуту буду готова.

Колдунья закрыла глаза и несколько раз глубоко вздохнула, успокаиваясь и концентрируя волю перед очередной попыткой. Затем, чтобы быть уверенной в результате, она вынесла миску из комнаты. Ланиус выглянул в окно и увидел, что она вылила содержимое и, отступив на несколько шагов, зачерпнула миску свежего снега. Вернувшись, Алса поставила миску на стол и взяла в руки кристалл. На стене опять появилась радуга. Колдунья начала нараспев читать заклинание. Оно тоже было на древнем аворнийском, может быть, более древнем, чем первое. Ритм был более сильным, резким. Ланиус мог представить, как под такое заклинание солдаты идут в бой.

Как и в первый раз, волшебница вращала кристалл, пока радуга не сместилась на миску. Как и в первый раз, появились клубы пара. Но на этом сходство заканчивалось. Ланиус смотрел на новую радугу с восхищением и ужасом — она постепенно краснела, как будто цвет крови поглощал все оттенки остальных цветов: оранжевого, желтого, зеленого, синего, фиолетового. Кроме того, радуга становилась ярче, хотя солнечный луч не изменял своей интенсивности. Все больше пара поднималось над снегом. Заглянув в миску, Ланиус увидел, что снег тоже стал красным и теперь напоминал кровь, которая начинала кипеть.

— Хватит! — крикнул он. — Мы получили ответ!

Сейчас вопрос заключался не в том, что им удастся узнать, а в том, удастся ли им выйти из комнаты живыми. Со свистом и ревом весь снег — кровь? — в миске превратился в пар. Кашляя и задыхаясь, пытаясь втянуть воздух в обожженные легкие, Ланиус пошатываясь вышел из комнаты. Грас отстал от него всего на пару шагов — он тащил за собой Алсу. Едва они захлопнули за собой дверь, как Ланиус почувствовал — или ему показалось, — что какая-то неведомая сила пытается открыть дверь и догнать их. Затем странное чувство исчезло. Он вздохнул с облегчением, убедившись, что им удалось остаться в живых.

— Теперь вы понимаете, ваше величество, — лишенным выражения голосом сказала Алса, — почему волшебники предпочитают не мериться силами с Низвергнутым.

— Д-да, — ответил Грас. Самый невозмутимый из всех людей был потрясен до глубины души. — Мы действительно так беззащитны перед ним?

— Честно говоря, да, ваше величество, — ответила Алса.

— Почему он причиняет нам страдания? Почему насылает на нас такие суровые зимы?

— Мы сдерживаем ментеше, — сказал Ланиус. — Поступаем так, как нам хочется. Не хотим становиться его рабами. Мы могли бы сделать больше, если бы у нас был Скипетр милосердия.

— Ты действительно в это веришь? — спросил не оправившийся от потрясения Грас.

— Я думаю, в это верит Низвергнутый, — ответил Ланиус. — Если бы он не верил, не стал бы красть скипетр. Почему он хранит его в Йозгате? Потому что не хочет, чтобы мы завладели им.

— Вы говорите чистую правду, ваше величество. — Колдунья уже полностью овладела собой.

Грас нахмурился. Он собирался что-то сказать, но Алса подняла палец к губам, заставив его замолчать, и он кивнул. Ланиус хотел спросить, что хотел сказать Грас, но Алса покачала головой. Юный король нахмурился, но, поразмыслив немного, кивнул. Они только что привлекли к себе внимание Низвергнутого. Если его присутствие сохранялось, стоило ли говорить сейчас о скипетре?

— У нас хватит зерна, чтобы пережить зиму? — спросила Алса.

— Конечно, хватит, — ответил Ланиус. — Урожай был богатым, и мы заполнили закрома.

Это не совсем соответствовало истине, но Ланиус говорил так умышленно. Он хотел, чтобы Низвергнутый услышал то, что привело бы его в замешательство, если, конечно, он их слушал.

Грас подошел и положил руку ему на плечо. Старший король улыбнулся и кивнул, одобряя слова Ланиуса. Удивительно, но молодому человеку было приятно почувствовать его одобрение.

Через пару недель ледяная хватка зимы ослабела. Возможно, Низвергнутый решил, что волшебство приносило больше хлопот, чем результатов. Грас не мог этого доказать, но считал, что его предположение верно. Когда метели перестали сменять одна другую, он с надеждой подумал, что Низвергнутый перестал обращать внимание на столицу. С такими обнадеживающими мыслями он отыскал Ланиуса.

— Как ты думаешь, теперь мы можем поговорить о Скипетре милосердия?

— Почему ты меня об этом спрашиваешь? Твоя ведьма лучше разбирается в таких делах.

— Алса — не моя ведьма. — Грас надеялся, что сожаление не слишком сильно чувствовалось в его голосе. — А ты больше всех знаешь о Скипетре милосердия.

Ланиус только пожал плечами.

— Интересно, существует ли хотя бы один аворниец, у которого есть какие-то сведения о Скипетре милосердия, так давно исчезнувшем? Нам известно только то, что написано в древних книгах. А люди, которые писали эти книги, действительно многое знали о скипетре, потому что видели его, а некоторые даже держали в руках. Я не понимаю многого из того, что написано в книгах. Да и как я могу понимать? Я не жил в то время, не делал то, что делали они.

— Хорошая мысль, — сказал Грас. — Что ты думал, когда понимал, что читать об этом в книге — это одно, а действительно делать — совсем другое?

Зять посмотрел на него странным взглядом.

— Честно говоря, мне не нравилось даже думать об этом.

Грас поверил ему. Итак, юноша понимает, что книги не являются заменителем реальности. Очень хорошо для такого оторванного от жизни человека, как Ланиус.

— Что ты хочешь узнать? — спросил молодой король.

— Допустим, я держу в руке скипетр. — Грас вытянул руку и сжал пальцы вокруг воображаемой рукояти. — Что я могу сделать, чтобы испугать Низвергнутого?

— Помнишь, Алса говорила, как слабы и беззащитны смертные волшебники по сравнению с Низвергнутым?

— Да, конечно. — Кивнув, Грас поежился. — И не забуду, особенно после того, как увидел, что снег превращается в кровь и закипает.

— Я тоже не забуду. Если бы у тебя был Скипетр милосердия, ты не чувствовал бы себя слабым и беззащитным. Это самое простое объяснение.

— То есть я мог бы встретиться с ним на равных, да? — Ланиус кивнул. — Допустим, я тогда держал Скипетр милосердия. Как бы я мог использовать его против Низвергнутого, например, уничтожить его, как он того заслуживает?

— Здесь не совсем все ясно, или, может быть, я просто ничего не понимаю, — ответил Ланиус — Скипетр — не оружие, вернее, не совсем оружие. Это ясно из названия — Скипетр милосердия.

— Что ясно? — спросил Грас — Это очень важно, понимаешь, или было бы очень важно, если бы у нас имелся скипетр.

— Да — если. — По тону Ланиуса было понятно, насколько важным было это «если». — Эту часть особенно трудно понять в древних рукописях. Некоторые короли Аворниса, которые использовали Скипетр милосердия, писали, что они делали и что чувствовали при этом. Но как я могу понять, что они имели в виду, если сам никогда не держал его в руках?

— Никак, — согласился Грас и вздохнул. — Но хочу тебе сказать, ваше величество, мне бы очень этого хотелось.

Молодой король тоже вздохнул.

— Не тебе одному. Полагаю, это вряд ли возможно, учитывая то, как давно исчез скипетр.

— Уверен, Низвергнутый хочет, чтобы мы думали именно так. Сколько лет прошло с последней попытки отобрать у него Скипетр милосердия?

— Двести… — Ланиус попытался сосчитать по пальцам, — двадцать семь. Экспедиция не преодолела и половины пути до Йозгата. Вернулось всего несколько человек. Остальные либо погибли, либо превратились в рабов.

— О! — Грас поморщился. На юге он видел столько рабов, что не мог вспомнить их число. По его мнению, быстрая смерть была предпочтительней. Тем не менее… — Может быть, стоит подумать об этом… позже.

— Может быть.

Судя по тону, Ланиус не верил, что такое время настанет.

Несмотря на то, что Ланиус лишь неопределенно пожимал плечами и хмурился, мысль о скипетре не выходила у Граса из головы. Орталис, услышав об этом, тоже пожал плечами.

— Я так и не понял, зачем нужен этот скипетр, — сказал он.

Королю Грасу оставалось только вздыхать. Впрочем, ничего другого и не следовало ожидать от обожаемого сыночка. Но даже Эстрилда не сразу поняла, что он имеет в виду.

— Было бы неплохо иметь его… Но как ты собираешься это сделать? Отправишься за ним в одиночку, да? Хочешь перейти Стуру и стать рабом?

— Конечно, нет. Я хочу перейти Стуру и победить.

— Понимаю. Но как?

У него не было ответа на этот разумный вопрос, совсем никакого. За ужином он выпил вина больше, чем обычно, и лег спать раньше, чем обычно. Скоро он заснул крепким сном, о чем потом пожалел, потому что в туманном и запутанном мире сновидений появился образ, совсем не туманный и не запутанный, даже не принадлежавший к этому миру.

Грас уже много лет не видел Низвергнутого во сне, но время было не властно над нечеловеческой красотой изгнанника небес. Низвергнутый заговорил, и его слова завибрировали в сознании короля.

— Решил поиграть со мной, да? Обокрасть меня? Взять то, что принадлежит мне по праву и по силе? Ты — дурак, ничтожный человечишка. Ты можешь помешать мне и достижению моих целей, как комар может помешать тебе. А если комар станет сильно тебя беспокоить? Что ты с ним сделаешь? Прихлопнешь. Подумай об этом. Подумай хорошо. Если станешь слишком назойливым, комар в образе человека, будешь умолять о том, чтобы я тебя только прихлопнул.

Он исчез, а Грас со стоном проснулся — мокрый от пота, с бешено колотящимся сердцем. Он не испытывал такого ужаса с тех пор… с тех пор, как Низвергнутый являлся ему во сне.

Только во сне… Если он перейдет Стуру, положение изменится. Лучше умереть, чем попасть ему в руки. Или, может быть, лучше остаться здесь, под защитой стен Аворниса?

Но разве стал бы Низвергнутый так угрожать, если бы не опасался того, что может сделать Грас и Аворнис? «Как я могу это знать? — подумал Грас. — Может быть, он заманивает меня на юг ложной надеждой?» Он так и не смог заснуть той ночью.