14

ПОЛКОВНИК ГИРУНДО наблюдал за королем Грасом с нескрываемым изумлением. Тот ехал на спокойном, как пруд в безветренную погоду, гнедом мерине, но хватался за поводья и сжимал круп лошади коленями так, словно боялся, и не без оснований, свалиться в любой момент.

— Не хочу вас обидеть, ваше величество, но всадником вам не стать никогда.

— Правда? Почему ты так решил? Что, на лошади я выгляжу, как мешок с бобами?

— Честно говоря, да.

— Подумаешь! По крайней мере, людям есть над чем посмеяться. Пусть лучше смеются, чем дрожат от страха, думая о Дагиперте и фервингах.

— Возможно, вы правы, — согласился Гирундо.

— Пусть я плохой всадник, но можешь мне поверить, у меня были причины отправиться в поход, — продолжал Грас. — Хочу увидеть свою страну. Как я могу разбираться в делах королевства, если никогда его не видел?

Король был рад покинуть столицу, даже допуская в этом случае сражение с фервингами. Хотя, что касается сражения… Он уже начинал понимать, что армия на марше в значительной степени отличалась от речных галер. Одним из преимуществ была возможность в любой момент изменить направление движения, в то время как маневр флота ограничивался судоходными реками. Главным недостатком армии была повсюду сопровождавшая ее вонь — так пахли лошади и немытые человеческие тела. Запах, казалось, застрял в ноздрях Граса и не исчезал даже во сне.

Грас вел войско на запад, в сторону Фервингии, туда, откуда пришла опасность. Не было никаких сомнений в том, что именно этим путем фервинги двигались по Аворнису к столице. Следы были слишком очевидными — сожженные деревни, опустевшие усадьбы, заросшие сорняками поля, на которых в этом году уже не созреет зерно. Однажды аворнийцы наткнулись на людские останки: судя по клочкам одежды на костях, они принадлежали их соотечественникам. Воины Дагиперта разгромили отряд и унесли все, что, по их мнению, представляло ценность.

— С нами такое тоже может случиться, — сказал Грас своим солдатам. — Если мы не будем осторожны. А так — никто не в силах нас победить. Следует только позаботиться о самих себе, верно?

— Да, — послушно ответили солдаты.

Король наблюдал за ними, и кое-что в выражении их лиц ему не понравилось. Тем вечером он на всякий случай выставил дополнительных часовых, которые поймали восемь человек, попытавшихся дезертировать, — возможная участь напугала их. Грас не стал наказывать их, но и не позволил покинуть своих товарищей.

Когда армия по пути на запад проходила леса, Грас высылал вперед разведчиков. Он не хотел давать Дагиперту шанс заманить себя в засаду, что не раз удавалось королю Фервингии с другими армиями Аворниса. Через три дня после печальной находки останков отряда посланные Грасом в мрачный сосновый лес разведчики довольно быстро покинули его. Галопом они неслись к основному отряду, громко крича:

— Фервинги! Фервинги в лесу!

— Отлично! — воскликнул Грас, хотя не был уверен в том, так ли хорошо это было на самом деле. — Мы сможем отплатить им за то, что они сделали с Аворнисом. — Голос его повысился до крика, словно он находился на борту любимой галеры. — Месть!

— Месть! — эхом отозвались солдаты.

Грасу не приходилось командовать боем на суше. Он не пытался делать это сейчас, предоставив такую возможность Гирундо. Полковник справился с задачей с невозмутимой уверенностью. По его приказу из металлических глоток труб вырвался рев, в небо взметнулись сигнальные флаги. Аворнийские солдаты слаженно развернулись из колонны в боевой порядок.

— Что дальше, ваше величество? — спросил Гирундо, повернувшись к Грасу, пока армия перестраивалась. — Будем ждать противника на открытой местности или углубимся в лес?

— В лес, — не задумываясь, ответил Грас. — Им не удастся застать нас врасплох.

Гирундо кивнул.

— Хорошо. Я надеялся, что вы отдадите такой приказ. Прошу вас, окажите честь…

— Что? — Грас понял и снова повысил голос до крика: — Вперед!

Атака началась. И Грас, и Гирундо попытались по крикам оценить боевой дух армии и почти одновременно кивнули. Солдаты были готовы к бою, несмотря на попытки дезертирства, всего несколько дней назад.

Аворнийцы еще не успели подойти к опушке, как из леса показалась армия фервингов. Она перестроилась в свой боевой порядок, который был не столь стройным, как у противника, и солдаты, рыча как звери, бросились навстречу людям Граса.

— Вперед, ребята! — весело прокричал полковник. — Отплатим ублюдкам за все, что они сделали в Аворнисе. За короля Граса!

Последние слова Гирундо прозвучали как боевой клич.

— За короля Граса! — подхватили солдаты. Некоторые из них кричали: «За короля Ланиуса!», но Грас понимал, что возражать не следовало. В конце концов, Ланиус был королем, и солдаты восхваляли скорее династию, а не самого юношу.

— За короля Ланиуса! — Он присоединился к ним, демонстрируя свое согласие с солдатами. — Аворнис и победа!

По крайней мере, Грас на нее надеялся.

Солдаты Дагиперта явно предпочли бы другой исход боя. Они выкрикивали имя своего короля и что-то гортанно вопили на фервингийском, вряд ли приветствуя Аворнис или его монархов.

Большинство солдат фервингов были пешими, а в аворнийской армии преобладала кавалерия. Гирундо направил ее на фланги в попытке обойти фервингов и осыпать их стрелами. Всадники фервингов под знаменем из волчьей шкуры плотной группой сбились в центре строя. «Это же герб Дагиперта!» Грас внимательно присмотрелся к знамени и, пришпорив лошадь, помчался вперед, размахивая мечом.

— Выходи, Дагиперт! — закричал он. — Сразись со мной или покажи, какой ты трус!

Король Фервингии был старше него, по крайней мере, лет на двадцать. «А если ты сам погибнешь? Ты далеко не лучший всадник из когда-либо созданных богами». Когда-то король Фервингии победил короля Аворниса в бою один на один, а потом сделал из его черепа кубок для вина. Ланиус, несомненно, смог бы назвать ему имена обоих королей и рассказать все интересующие подробности…

Грас пожалел о том, что вспомнил эту легенду именно в такой момент. «Если я погибну? Что ж, Аворнис обойдется без меня значительно лучше, чем Фервингия без Дагиперта. В этом нет сомнений».

Из строя фервингов выехал всадник в золоченой кольчуге с длинной седой бородой.

— Мерзкий сводник! — взревел Дагиперт. — Подложил свою дочь под суженого моей?

— Я отдам твою дочь сыну моего палача, — закричал Грас в ответ.

Дагиперт взревел от ярости. «Может быть, у него начнется припадок и он умрет?» Это намного облегчило бы ситуацию.

Короли обменивалась ударами между своими выстроившимися армиями. Возможно, Дагиперт был стар, но клинком владеть он умел, а ярость, казалось, только придавала ему силы. Прошло совсем немного времени, и Грас понял, что лишь везение позволит ему победить врага — вернее, сохранить собственную жизнь.

Их дуэль длилась совсем недолго. Аворнийцы бросились вперед, чтобы помочь избавить мир от Дагиперта. Фервинги поспешили защитить своего короля. Завязался бой, и Граса оттеснили от Дагиперта. Грас не слишком сильно сожалел, надеясь на то, что ему удалось внушить страх своему противнику, но не был в этом уверен.

Впрочем, обычные фервинги также могли убить его, причем гораздо быстрее, потому что были гораздо моложе и искуснее в бою. Грас отчаянно отбивался, колол и рубил своим мечом, который очень скоро обагрился кровью. Не его, конечно, хотя он не помнил, когда успел ранить кого-либо из врагов.

— Грас! — кричали его солдаты. — Аворнис! Ланиус!

Конники Гирундо пытались зайти в тыл солдатам Дагиперта, чтобы отрезать их от леса и окружить. Фервинги были вынуждены отвести людей из основного строя на фланги, чтобы предотвратить окружение, это позволило аворнийцам увеличить натиск на переднем крае. Понемногу фронт начал разваливаться.

Если бы это случилось мгновенно, армия Дагиперта была бы разгромлена, и Грас вошел бы в легенды. Так не случилось. Фервинги сумели дисциплинированно отступить в лес, а у Граса не было ни малейшего желания их преследовать.

— Поздравляю, ваше величество, — произнес подскакавший к нему после окончания боя Гирундо. — Мы их побили!

— Да. — Грас устало кивнул. — Согласен, полковник.

Ланиусу всегда нравились архивы. Они никогда не спорили с ним и не говорили «нет». Если ему необходимо было узнать о событиях прошлых лет, он просматривал хроники или отчеты, составленные военачальниками или другими чиновниками, которые часто служили исходными материалами для летописцев. Если ему необходимо было узнать что-либо о деньгах, он перелистывал налоговые ведомости. Если вдруг его интересовало колдовство, этой теме была посвящена отдельная часть архива. Если было необходимо что-либо найти, крайне важно было определить начальную точку поисков.

Он вдыхал запахи старых пергаментов, чернил и пыли с таким же удовольствием, с каким влюбленный вдыхает запах духов своей избранницы. Когда он решил найти в архивах материалы о котозьянах, то первым делом обратился к рукописям, касавшимся древних морских экспедиций. В давно минувшие дни Аворнис правил северным побережьем — еще задолго до того, как там поселились черногорцы и вступили в распри друг с другом, а также с Аворнисом и фервингами.

Ярополк не сообщил ему название острова, с которого были привезены его любимцы. Разумеется, такие сведения помогли бы ему, но… перелистывание пергаментов доставляло ни с чем не сравнимое удовольствие. Некоторые аворнийские путешественники заплывали очень далеко. Просматривая записи, Ланиус сам чувствовал себя исследователем. К тому же он был полон решимости, докопаться до сути. Его отец был упрямым человеком, иначе он не женился бы в седьмой раз, узнав, что Серфия беременна.

Ланиус не собирался бросать вызов всему миру, а хотел лишь узнать то, что его интересовало. Благодаря заботам короля Граса его жизнь была лишена важных или захватывающих событий.

В одном из отчетов, к которому ему пришлось вернуться, ничего не говорилось о морских походах на север. Напротив, в нем описывались приключения отважного аворнийца, углубившегося далеко на юг, после того как ментеше изгнали аворнийцев из этой части света. Ланиус едва не отложил манускрипт в сторону еще раз, но путешественник, несмотря на старомодный язык, описывал свои приключения достаточно увлекательно, и юноша углубился в чтение.

— О боги! — то и дело шепотом восклицал он.

Прежде жизнь на юге была еще более беспорядочной, чем сейчас. Аворнийцы и ментеше занимались приграничной торговлей, если, конечно, не воевали друг с другом. Правители ментеше, впрочем, не допускали проникновения соседей далеко на юг, а те, в свою очередь, видевшие в каждом кочевнике глаза и уши Низвергнутого, не пропускали ни одного ментеше на север.

Но однажды события приняли несколько другой оборот. Аворнийцу, отчет которого читал Ланиус, удалось добраться до самого Йозгата, где ментеше спрятали захваченный у аворнийцев Скипетр милосердия. Ланиус до этого момента представить себе не мог, что кому-либо из аворнийцев удалось увидеть похищенную святыню. Тем не менее, приводилось подробное описание здания, в котором кочевники хранили скипетр. Путешественник писал:

«Если бы оно находилось в пределах нашего королевства, я без промедления назвал бы его собором. Но такое впечатление было бы лживым и обманчивым, так как ментеше не почитали никаких богов, кроме ложного, гнусного и нечестивого духа, низвергнутого с небес за грехи и известного всем нам под именем Низвергнутого. Только ему поклоняются они. Его почитают, потеряв уважение к королю Олору и королеве Квиле, которого те, несомненно, заслуживают».

Далее следовала одна банальность за другой, и Ланиус уже собирался окончательно отложить рукопись, но не поступил так, чему затем немало обрадовался, прочитав следующие слова путешественника:

«Наконец, мне позволили взглянуть на эту великую святыню, превратившуюся не более чем в военный трофей. Подобно прекрасной рабыне, которая когда-то была свободнорожденной женой знатного вельможи, она, несомненно, не лишилась определенной прелести. Безусловно, и само здание, в котором хранится святыня, когда-то было вместилищем истинных богов, а лишь потом, что достойно сожаления, превратилось в место незаслуженного восхваления Низвергнутого отлученными им от истины и благочестия людьми».

Это было действительно интересно. Ланиус не подозревал о существовании храмов Олора и Квилы так далеко на юге. Он продолжил чтение, стараясь не обращать внимания на старомодный стиль. Купцу удалось покинуть Йозгат целым и невредимым, потому что сразу же после этого сам Низвергнутый явился посмотреть на скипетр.

«Ментеше заверили меня, что смерть или рабство стали бы моей участью, задержись я в городе. Ментеше не испытывают к аворнийцам любви, но их чувства к нам блекнут по сравнению со страшной ненавистью Низвергнутого. В ярости он возомнил, что имеет право обладать Скипетром милосердия, к которому ранее не смел и прикоснуться. Поэтому он похитил его, чтобы никто не мог использовать святыню против него самого».

Ланиус медленно кивнул: все соответствовало уже известным ему сведениям. Жаль, что купцу не удалось увидеть самого Низвергнутого. Возможно, он узнал бы несколько больше. Или, с другой стороны, не узнал ничего. Если бы Низвергнутый почувствовал присутствие аворнийца, бесстрашный путешественник дорого заплатил бы за свое любопытство.

Ланиус осторожно положил древний пергамент на полку. Он мог понадобиться, если армия Аворниса когда-нибудь отправится в поход на Йозгат. Ланиус прежде не встречал более подробного описания городских стен и укреплений. С другой стороны, эти события происходили не менее трехсот лет назад. За такой долгий срок многое могло измениться.

Он безрадостно засмеялся. Непонятно, когда аворнийская армия перейдет на южный берег Стуры, тем более дойдет до Йозгата. Пока все усилия сводились к тому, чтобы удерживать ментеше на своем берегу реки и не позволять Низвергнутому превращать аворнийских крестьян в бездушных рабов.

«События могут принять другой оборот», — подумал он и постарался поверить в собственные мысли.

Полковник Гирундо широко улыбнулся королю.

— Все изменилось, ваше величество! — воскликнул он. — Мы оттеснили варваров!

— Да. — Голос Граса не был таким радостным. — По крайней мере, мы заставили Дагиперта задуматься.

— Задуматься? В этом нет сомнений. Всего за три недели мы прогнали его армию с земель Аворниса. Там, за рекой, начинается Фервингия. Мы направляемся туда! — По его голосу можно было подумать, что им предстоит исследовать неизвестные земли.

— Пусть переправится кавалерия, — приказал Грас. — Надо найти ферму, процветающую ферму, рядом с границей, и сжечь ее. Угнать весь скот. Если владелец начнет сопротивляться — убить или взять в плен и отправить на рудники. Если решит спастись бегством, преследовать не надо. После этого возвращайся сюда.

— Возвращаться сюда?! — удивленно воскликнул Гирундо. — Почему, клянусь бородой Олора?

— Потому что нам следует позаботиться о Корвусе и Кораксе, — ответил король. — Дагиперту никогда не взять столицу Аворниса, даже если осада будет длиться тысячу лет. — Совсем недавно, когда Дагиперт осадил столицу королевства, он не чувствовал такой уверенности, но не собирался признаваться в этом даже самому себе. — А мятежники могут захватить город, если мы будем отсутствовать слишком долго. Несомненно, в городе есть предатели, которых не смогла найти даже магия Алсы, и кто знает, на какие мерзости они способны, если мы дадим им шанс.

«Может быть, Ланиус предпочел бы в качестве защитника Корвуса, а не меня». Он сделал все, чтобы узурпация прошла по возможности безболезненно, и не позволил себе зайти дальше женитьбы своей дочери на молодом короле. Насколько понимал Грас, Сосия и Ланиус ладили друг с другом не хуже других молодоженов. Мог ли его зять решить, что станет полноправным королем, если Корвус свергнет Граса? Грас был убежден, что так не будет, но что думал по этому поводу сам Ланиус?

Вздохнув, Грас махнул рукой Гирундо.

— Ступай и выполни мой приказ. Пусть Дагиперт поймет, что мы могли бы сделать. В следующий раз, если возникнет необходимость, мы так и поступим. На этот раз пусть благодарит богов за то, что легко отделался.

Грас надеялся на то, что Дагиперт воспримет его уверенность как предупреждение, а не признание слабости. Его противник мог решить, что гражданская война в Аворнисе — это котел, в котором никто ему не помешает готовить собственное варево.

Гирундо отдал честь.

— Одна ферма будет сожжена, ваше величество.

Он сам повел всадников вдоль реки в поисках брода. Очень скоро отряд в туче брызг пересек реку и рысью углубился в Фервингию. Грас остался волноваться на аворнийской стороне границы. Если фервинги устроили, по своему обыкновению, засаду в лесу на другом берегу…

Но никто с громкими криками не выскочил из зарослей. Примерно через четверть часа после того, как отряд Гирундо пересек границу, в небо поднялся столб дыма. Оставшиеся с королем Грасом солдаты показывали на него пальцами и толкали друг друга локтями. Все-таки это была месть.

Когда Гирундо подскакал к Грасу, с его сапог и с живота лошади стекала вода.

— Все сделано, ваше величество, — доложил он. — Фермер и его родственники попытались оказать сопротивление. Одна из стрел попала в лошадь. Надеюсь, благодаря этому они почувствуют себя лучше в ином мире, хотя сильно в этом сомневаюсь.

Грас наблюдал за солдатами, и ему нравилось видеть устремленные к границе взгляды солдат. Они больше не боялись нападения фервингов. Полковник, казалось, думал о том же.

— Наконец-то наши солдаты померялись силами с фервингами.

Король кивнул.

— Думаю, ты прав. Слишком долго мы спасались бегством или попадали в засады. Чем скорее Дагиперт поймет, что не может безнаказанно издеваться над нами, тем лучше.

— Начало было весьма успешным, — заметил Гирундо.

— К счастью, у нас есть офицер, не побоявшийся сразиться с врагом. Поздравляю, генерал Гирундо.

Глаза мужчины сверкнули.

— Благодарю вас, ваше величество! Грас посмотрел на юг.

— Настанет день, и мы поймем, можно ли успешно противостоять ментеше, — произнес он со вздохом. — Боюсь, что произойдет это не скоро. Сначала следует избавиться от других напастей. — Он невесело усмехнулся.

Длинная колона всадников и пехотинцев потянулась в Аворнис, а Грас еще долго смотрел на юг, где затаился злейший враг королевства. «Возможно, я был дураком, боги тому свидетели. Но дураки бывают разные, и я не из тех, кто забывает о Низвергнутом».

До некоторой степени король Ланиус был разочарован триумфальным возвращением короля Граса. Если бы фервинги взяли верх над узурпатором, он вновь один управлял бы Аворнисом.

К сожалению, такое превращение в единовластного монарха не сделало бы из него полководца. Солдаты Дагиперта не могли убить Граса, не разгромив армию, и в этом случае ничто не помешало бы им в очередной раз взять в осаду Аворнис. В последний раз им почти удалось захватить столицу. Еще одна осада наверняка стала бы последней. «И где бы ты тогда оказался?» — спрашивал себя Ланиус и не находил ответа.

Граса, впрочем, занимали совсем другие мысли.

— Корвус доказал, что против Аворниса он сражается ничуть не лучше, чем якобы сражаясь за королевство, — сказал он.

— Ничего не понимаю. — Ланиус пожал плечами. — Ведь ты пока не встречался с ним в бою.

— Именно потому, — сказал Грас с улыбкой, — что я еще не встречался с Корвусом в бою.

Юноша не улыбнулся в ответ. Он понимал, что над ним подшучивают, и, как обычно, обиделся.

— Хватит шутить, объясни, что ты имеешь в виду, — резко произнес он.

К его досаде, улыбка Граса стала еще шире.

— Ваше величество, — обратился он к Ланиусу с поклоном. — Если бы Корвус имел хоть какое-нибудь представление о военном деле, он попытался бы захватить город, пока я сражался с фервингами. Он так не поступил, поэтому я вынужден атаковать его, причем незамедлительно.

— О! — Раздражение Ланиуса мгновенно исчезло, и он кивнул королю. — Да, ты прав. Теперь я все понимаю. Спасибо.

— Спасибо? — переспросил Грас — За что?

— За то, что показал мне то, чего я сам не видел, — ответил Ланиус — Даже не подозревал, что можно составить мнение о полководце, не только зная, как он сражается, а и по тому, сражается ли он вообще.

— Конечно можно. Рад был оказать тебе услугу. — Взгляд Граса оставался насмешливым. — А ты забавный.

— Мне постоянно об этом твердят. Сам я не понимаю шуток, может быть, поэтому кажусь смешным. — Юный король пожал плечами.

— Кстати, мне понадобится твоя помощь в борьбе против Корвуса и Коракса.

— Какого рода? Я только что доказал, что солдат из меня никудышный. — Он вспомнил свои мысли о том, как мог бы поступить, если бы Грас не вернулся из похода на Дагиперта, и добавил, внимательно глядя на собеседника: — Кстати, разве твоя любимая ведьма не говорила, что мне нельзя доверять?

— Алса мне не принадлежит. Она не принадлежит никому, и не вздумай говорить колдунье об этом. — Ланиус мысленно согласился с советом. — Она ничего не сообщила о том, что тебе нельзя доверять. Речь шла о том, что ты не испытываешь ко мне симпатии. Мне это и без нее известно.

Грас не выглядел рассерженным — таким тоном он вполне мог обсуждать погоду.

— Что я должен сделать? — спросил Ланиус.

— Отправиться со мной в поход против Корвуса и Коракса. В нужный час показать всем, что ты на моей стороне и желаешь мне победы. Люди, воющие за проклятую богами знать, поймут, что встали не на ту сторону.

«Но та сторона — моя, — подумал Ланиус и задал себе еще один вопрос: — А сторона Граса лучше или хуже стороны Корвуса?» Он вздохнул. Ему не требовалось много времени, чтобы найти правильный ответ.

— Я пойду с тобой.

Жители Аворниса всегда считали, что человек, попавший в Лабиринт, не имеет ни малейшего шанса оттуда выйти. Короли Аворниса всячески поддерживали это представление о, казалось бы, непроходимых болотах и зарослях, раскинувшихся неподалеку от столицы. Отправляя врагов в Лабиринт, властители не хотели увидеть их снова. Они также не хотели, чтобы люди думали, что могут помочь изгнанникам.

Правда была менее проста, как это часто бывает с правдой.

Грас нисколько не сомневался в том, что армия сможет пройти через Лабиринт. Вся местность пересекалась многочисленными реками, некоторые из них он изучил, когда еще был командором флота речных галер. Другие были хорошо известны людям, которые жили в Лабиринте, не являясь изгнанниками, — рыбакам, охотникам, трапперам. Речные галеры не могли пройти по многим рекам — у них была слишком низкая осадка. А вот плоскодонные баржи…

Впрочем, пробыв в Лабиринте совсем недолго, Грас уже начал сомневаться, не совершил ли он роковую ошибку. Баржи были ни при чем. Тем более что легкий ветерок позволил поднять паруса, и люди, отчаянно работавшие веслами и шестами, смогли немного отдохнуть. Все шло как нельзя лучше, но беспокойство не покидало Граса. Чем чаще он смотрел на Ланиуса, тем больше тревожился.

Ланиус постоянно смотрел по сторонам. Это не было обычным любопытством, которым, как понимал Грас, природа щедро наделила его. Юноша говорил все меньше, а лицо его бледнело все больше. Он поджал губы и то и дело косился на Граса. Если бы взгляды могли убить, старший король давно бы свалился замертво на палубу. Он понимал, чем вызвано такое поведение, и решил первым нанести удар, когда почувствовал на себе очередной полный ярости взгляд Ланиуса.

— Пытаешься найти убежище матери?

Ланиус вздрогнул. Грас едва сдержал улыбку. Мальчишка не подозревал, что его поведение было столь заметно!

— Да. — Какой вызывающий тон!

— Кажется, оно находится в той стороне. — Грас показал на юго-восток. — Мне жаль, что Серфия здесь оказалась. Можешь верить или нет, но я говорю правду. Она по-прежнему жила бы во дворце, если бы не попыталась меня убить.

Юноша на некоторое время задумался, потом кивнул.

— Вероятно, ты говоришь правду, но мне от этого не легче. — Он покачал головой. — Нет, не так. Мне от этого почти не легче.

— Хорошо, ваше величество. Я не прошу тебя любить меня, хотя надеюсь, что ты способен, по крайней мере, полюбить мою дочь. А еще я надеюсь на то, что ты будешь относиться ко мне справедливо.

— Полагаю, даже Низвергнутый вправе на это рассчитывать. Обещаю так поступить, если смогу.

— Благодарю, — не скрывая сарказма, произнес Грас, и Ланиус покраснел. — Боги наказали Низвергнутого так, как посчитали нужным. Они избавились от него и могут больше не беспокоиться. А мы не можем. Короли Аворниса пытались относиться к нему по справедливости, по крайней мере, в собственном понимании этого слова. Впрочем, ты знаешь об этом больше, чем я, верно?

— Вероятно.

— Ничего хорошего из этого не получилось, верно? С точки зрения Низвергнутого, возможно только одно справедливое решение, когда ему принадлежит все, а нам — ничего, даже наши души. Я говорю правду или ошибаюсь?

— Правду, — ответил Ланиус. — Самым удачным объяснением из прочитанных мной является то, что он считает богов равными и готов поступать с ними справедливо, если добьется такого же отношения к себе. Но мы — простые смертные. По его мнению, мы не заслуживаем более справедливого отношения к себе, чем овцы.

— Интересная точка зрения, много объясняющая, — со вздохом произнес Грас. — К сожалению, она не поможет нам в борьбе с Низвергнутым.

— Не поможет, — согласился Ланиус — Не знаю, что вообще нам может помочь. Он не захочет иметь с нами дела, даже если нам удастся вернуть Скипетр милосердия. Мы просто доставим ему больше беспокойства.

— Как нам — овца, умеющая стрелять из лука, — произнес Грас. Юноша кивнул и вдруг хихикнул. Он редко смеялся, и Грас почувствовал удовольствие оттого, что ему удалось развеселить молодого короля.

Болота, заводи и заросли Лабиринта буквально кишели москитами, мухами, гнусом и мошками. Воздух был влажным и спертым. На соседней барже отчаянно хлестали себя по бокам хвостами лошади. Уши животных дергались. Какой-то матрос свалился в воду: отмахиваясь от мошкары, он не заметил, как подошел к самому борту.

Кое-где над заросшей травой, тростником, низкорослым кустарником и кувшинками поверхностью Лабиринта возвышались небольшие рощицы ив, вязов и болотных дубов. Там, выбрав относительно сухие места, жили люди, существовавшие за счет того, что давал им Лабиринт, а также те, кого сюда ссылали.

Грас знал, где находится маленький монастырь, в котором жила королева Серфия, но не сказал ни слова, когда баржа прошла всего в полумиле от него. Он слушал кваканье лягушек, показывал Ланиусу на скользящих по воде змей, смеялся, когда с полдюжины черепах в панике плюхнулись в воду с бревна, и постоянно думал о справедливом отношении к Низвергнутому. «Может быть, для него я — овца. Но скоро я стану овцой с луком».

15

В ПОСЛЕДНИЙ РАЗ Ланиус находился так далеко от дома во время похода Лептуруса на фервингов — тогда он был еще мальчиком и тогда же решил, что никогда не станет полководцем. Поход против Корвуса и Коракса не изменил его решения. Более того, совершенно нестерпимой была мысль о том, что он вынужден воевать с соотечественниками.

Он внимательно следил за Грасом. Если бывшего командора и тревожила мысль о войне против аворнийцев, он не подавал виду, преследуя двоих мятежных графов так же яростно, как вторгшихся в Аворнис ментеше.

Поняв все это, Ланиус не мог не высказать свое мнение. Грас долго и пристально смотрел на него, потом сказал:

— Ваше величество, если ты думаешь, что мне нравится участвовать в гражданской войне, то ошибаешься. Но хуже участия в гражданской войне может быть только проигрыш в ней.