13

АВОРНИИСКАЯ КОРОНА казалась Грасу тяжелой. Королевская мантия — слишком жаркой и толстой. Пот стекал по его лопаткам вниз по спине. На борту речной галеры командор мог одеваться так, как ему нравилось. С тех пор как он сидел на алмазном троне, этикет диктовал ему, что носить.

Прежде Грас считал, что король — единственный человек в королевстве, который всегда поступает согласно своим желаниям. Сейчас командор имел возможность не раз убедиться, как сильно он заблуждался. Этикет и традиции сковывали короля со всех сторон. «Потому что так положено делать» — эта фраза выводила его из себя каждый раз, когда он ее слышал. Обычай управлял жизнью. Но Грас надеялся, что со временем сможет что-нибудь изменить.

В душный летний день, три недели спустя после свадьбы Ланиуса, он в очередной раз размышлял об этом. Корона давила на голову, а мантия — на плечи. Что произойдет, если он будет сидеть на алмазном троне с непокрытой головой и в легкой льняной рубахе и штанах? Вдруг это настроит народ против него скорее, чем самая жестокая тирания?

Впрочем, у него было достаточно причин для беспокойства, кроме собственных нарядов. Вошедший слуга объявил:

— Зангрулф, посол короля Дагиперта из Фервингии.

Сопровождаемый небольшой свитой, фервинг приблизился к трону. Он отвесил Грасу безупречный поклон. Затем негромко, сквозь зубы произнес:

— Ну что, ваше величество, ты достиг положения, о котором не смел мечтать, когда мы виделись последний раз?

— Да, — ответил Грас. — Я удивлен, что ты помнишь меня с тех пор, как я переправлял тебя через Туолу.

— Ты был слишком хорошим офицером, чтобы не заметить этого даже в спешке. И ты доказал это снова, когда король Дагиперт решил захватить Аворнис — Зангрулф выпрямился и заговорил громче, так что его голос разнесся по всему тронному залу: — Выслушай послание моего господина, могущественного короля Дагиперта. — Всем своим видом и голосом он выражал высокомерие. Помня о том, что фервинги недавно сделали с Аворнисом, он имел на это право. — Мой господин требует, чтобы ты немедленно объявил женитьбу Ланиуса на твоей дочери незаконной, так как Ланиус давно помолвлен с его дочерью, принцессой Ромилдой.

— Нет, — ответил Грас. — Твой господин знает, что помолвка была недействительной. Он принудил архипастыря Букко заключить ее, но мать короля Ланиуса, королева Серфия, расторгла ее, как только узнала.

Зангрулф закашлялся:

— Странно слышать, что ты согласен с королевой Серфией.

Это заставило Граса также поперхнуться. В конце концов, он сослал мать Ланиуса в Лабиринт. Он женил принца на Сосии так же, как Дагиперт прежде пытался заставить его жениться на Ромилде. В чем, собственно, была разница между ним и Дагипертом? «Очень просто: я — аворниец, а Дагиперт — нет».

Дагиперт жаждал подчинить Аворнис Фервингии и править двумя странами. Его план провалился. И Грас прямо сказал об этом послу:

— Короля Дагиперта не касается то, что происходит в Аворнисе.

— Легко говорить кому-то, касается это его или нет, — ответил Зангрулф. — Но если этот кто-то обладает силой, а ты — слаб, глупо позволять себе такую смелость. Так считает мой господин. — Он снова заговорил громче: — Расторгни брак Ланиуса и твоей дочери и признай помолвку Ланиуса и принцессы Ромилды, или мой господин вторгнется в Аворнис и накажет тебя за неповиновение. Исполни его приказ или быть войне.

Его слова эхом отразились в высоких сводах. Придворные шепотом повторяли их, разнося по всем углам зала. Зангрулф, надменный и жестокий, стоял как олицетворение этих ужасных, пугающих слов. Аворнийцы еще не забыли, что фервинги сделали с королевством всего год назад.

Грас вздохнул. Он не ожидал, что Зангрулф принесет такие печальные вести.

— Единственное, что я могу ответить твоему господину, — нет. Он может поступать, как хочет, но это не заставит меня изменить мое решение. Передай ему мои слова, и его право решать, что делать дальше.

Зангрулф поклонился:

— Ты пожалеешь о своей дерзости.

— Мы будем сражаться, — сказал Грас. — Вам придется несладко. Передай и это королю Дагиперту.

Еще раз, поклонившись, всем своим видом напоминая рассерженного кота, Зангрулф вышел из тронного зала. Придворные испуганно перешептывались, покидая тронный зал вслед за послом. Грас с мрачным видом наблюдал за ними, но ничего не мог поделать.

— Ты поступил правильно, — обратился к нему Лептурус.

Только командир королевской гвардии, казалось, не потерял присутствия духа, за что Грас был ему благодарен.

— Дагиперт может снова разорить наши земли, как сделал это прежде. — Король Грас покачал головой. — Что он может сделать еще? Мы снова отразим штурм, ему наскучит сражаться, и жизнь пойдет как прежде.

— Согласен с тобой, — ответил Лептурус.

Старый гвардеец все больше нравился Грасу. «Если бы я захотел избавиться от Ланиуса, он нашел бы способ заставить меня заплатить за смерть мальчишки, — думал Грас. — Я не сделал этого, и он смирился со мной. Думаю, мы найдем общий язык. Он — тоже хороший солдат».

Вдвоем они остались в тронном зале, размышляя, как им справиться с королем Дагипертом. Несколько моряков Граса тоже задержались, чтобы убедиться, что Лептурус не замышляет ничего плохого против их командира. Вдруг двери зала распахнулись, и на пороге появился гонец:

— Ваше величество! Ваше величество!

— Мне не нравится такое начало, — заметил Грас Лептурусу. Он кивнул гонцу: — Какое несчастье случилось на этот раз? Надеюсь, Зангрулф ни при чем? Он только что вышел отсюда.

— Нет, ваше величество. Граф Корвус провозгласил себя королем.

Ланиуса известие о предательстве Корвуса расстроило гораздо меньше, чем Граса. Юноша даже нашел это забавным.

— Он поступил так по отношению к тебе, как ты поступил со мной.

Но Грас покачал головой.

— Если он победит, я умру. Причинил я тебе какой-либо вред? Я отдал тебе свою дочь — свою кровь и плоть, вот что я сделал. И что случится с тобой, если он придет к власти?

Ланиус хотел сказать: «Никто не сможет управлять Аворнисом без меня». Но он не был уверен, что это действительно так, и не хотел сердить Граса еще больше. Очень осторожно, тихим голосом он спросил:

— Что ты собираешься делать?

— Что делать? — эхом откликнулся Грас. Ланиус опасался, что гнев бывшего командора вспыхнет с новой силой, но вместо этого он увидел ледяное спокойствие. — Я собираюсь расправиться с этим негодяем. Я собираюсь уничтожить его. И после того как я это сделаю, ни один высокородный мерзавец не посмеет посягнуть на престол короля Аворниса следующие пятьсот лет.

До этой минуты Ланиус не принимал узурпатора слишком серьезно. Но Грас, охваченный холодной и расчетливой яростью, не мог не вызвать страха. А вдруг он разгневает своего тестя, и эта ярость обрушится на него?

Следующие несколько дней он, то проводил в обществе своей молодой жены (могла ли Сосия служить ему защитой от Граса?), то погружался с головой в книги, то ухаживал за котозьянами. Кстати, необычные животные также очаровали Сосию и постепенно привыкли к ней, так что Ланиус даже почувствовал укол ревности. В конце концов, Ярополк подарил Чугуна и Бронзу ему. Впрочем, для ревности нужны причины намного более серьезные, чем привязанность его любимцев.

Паук и Хваталка росли не по дням, а по часам. Пауку, казалось, не суждено было умереть своей смертью. Ничто не могло испугать или остановить его. Прежде Ланиус не думал, что животные обладают чувством юмора, но, глядя на Паука, он готов был поверить в это. Котозьян мог вскарабкаться на один и тот же выступ и свалиться вниз несколько раз подряд. Иногда, казалось, он падал нарочно, просто ради веселья.

Еще Паук умел выпрашивать лакомство, как какой-нибудь попрошайка на улицах Аворниса. Он сидел на задних лапах, глядя на Ланиуса и Сосию печальными глазами, голубее, чем у самой Бронзы, и протягивал вперед руки ладонями вверх. Или, стоя на голове, вытягивал свои ноги подошвами вверх.

Хваталка просила нечасто, предпочитая воровать, именно поэтому ее наградили такой кличкой. Очень скоро она поняла, в каком кармане Ланиус хранит лакомство для котозьянов. После этого уберечь еду стало почти невозможно. Она могла вытащить кусочки сушеного мяса любой из своих четырех лап и затем вскарабкаться туда, где Ланиус не мог ее достать. Хваталка с легкостью могла ускользнуть от Ланиуса. Но спрятаться от Бронзы и Паука было гораздо трудней. В отличие от людей ее мать и брат были так же проворны, поэтому котозьянке приходилась глотать второпях, чтобы не быть битой и не потерять лакомство.

Как-то Сосия наблюдала за тем, как Хваталка убегала с лакомством от Паука, который сумел нагнать ее и отобрать угощение. К изумлению Ланиуса, его жена покинула комнату с котозьянами в слезах. Он не посмел спросить ее, что случилось. Однако ночью, лежа рядом с ней, услышал неожиданное признание:

— Это напомнило мне те времена, когда я и мой брат были детьми.

— Что напомнило? — И, тут же поняв, о чем она говорит, воскликнул: — Ох!

Сосия кивнула:

— Да, Орталис мог быть очень… жестоким.

Насколько Ланиус мог судить, Орталис не изменился с тех пор. Молодой король очень быстро понял характер сына Граса и старался иметь с ним дело как можно реже. Принц оставался абсолютно безучастен к делам королевства, и все свое время посвящал беспрестанному преследованию служанок. Некоторые наскучивали ему очень быстро, другие всячески старались избегать его. Несколько девушек покинули дворец и постарались затеряться в городе или даже за его пределами. Что такого мог сделать Орталис?

Король Дагиперт подошел к границам королевства. То, как повел себя Грас, показалось Ланиусу немного странным. Его компаньон на троне послал кавалерию, чтобы удержать армию врага у границы, но приказал своим генералам не начинать решающей битвы.

— Почему ты не хочешь сразиться с ними? — спрашивал он Граса. — Ты же был избран защитником Аворниса?

— Да, и я должен сохранить армию боеспособной, — раздраженно ответил старший король. — Воевать на два фронта намного сложнее, чем попытаться расправиться с каждым из негодяев отдельно. Некоторые солдаты, которых я собирался послать против Дагиперта, перешли на сторону Корвуса и не подчиняются моим приказам. Я не могу послать всех верных мне людей на борьбу с подлым изменником, тогда некому будет сдерживать Дагиперта. Ты понимаешь, о чем я говорю, ваше величество?

В устах Граса это обращение прозвучало как упрек. И, пристыженный, Ланиус кивнул: да, он все понимает.

— Корвус не стал бы восставать против меня, — заметил он.

— Может, ты и прав, а может, и нет. Корвус всегда поступает так, как ему хочется, думая только о своих интересах. И Коракс ничем не лучше. — Грас с горечью взглянул на Ланиуса. — Мне неприятно напоминать тебе об этом, ваше величество, но я никогда бы не посягнул на трон, если бы мне не пришлось защищать свою жизнь от твоей матери. Я уверен, тебе все равно, что случится со мной. — И прежде чем Ланиус успел возразить, он добавил: — Однако подумай о том, что твоя мать сделала бы с Сосией, расправься она со мной?

Ланиус не задумывался об этом прежде. Как его мать поступила бы с семьей сверженного короля? Он не знал наверняка, но исторические хроники предлагали несколько вариантов, каждый из которых был довольно печален. Юный король не был без ума от Сосии, но она нравилась ему. Допустив на миг возможность расправы, он почувствовал, как все перевернулось у него внутри. Но Грас не оставлял его в покое.

— Ты понимаешь, что я имею в виду? В этой игре, ваше величество, я сражаюсь за свою жизнь. И не забудь…

— О чем?

— Я сражаюсь и за твою жизнь также.

— Ну и ну, — говорил Грас улыбающемуся всаднику, что стоял перед ним. — Я помню тебя, полковник Гирундо. Ты достиг многого с тех пор, как мы виделись в последний раз.

Улыбка Гирундо превратилась в широкую жизнерадостную ухмылку.

— Я подумал то же самое о вас, ваше величество, если хотите знать правду.

— Я всегда хочу слышать правду. Жизнь достаточно трудна и без игры в прятки. Когда ты начинаешь лукавить… — Он покачал головой. — Поэтому скажи мне честно, что мы можем поделать с Дагипертом и фервингами?

Довольная ухмылка снова превратилась в улыбку, но и та не смогла долго удержаться на красивом лице Гирундо.

— Правду? Мы можем совсем немного. Только то, что вы уже делаете, — не давать им прорваться вперед, устраивая короткие стычки с теми, кто отваживается пересечь линию обороны. — Он пожал плечами. — Если мы попытаемся вступить в открытый бой, он нас растопчет.

— Я надеялся услышать другое, — мрачно произнес Грас. — Я — моряк и мог упустить что-нибудь важное, рассуждая о битве на суше.

— Боюсь, что нет, — ответил Гирундо. — Или я тоже это упустил.

— Тогда делай то, что в твоих силах. Мне придется защищать наш тыл от Корвуса, в то время как Дагиперт пытается прорваться с фронта.

— Это будет непросто. Ваше величество, вы не жалеете, что стали королем?

— Я не особенно к этому стремился. Мне пришлось это сделать, чтоб спасти свою жизнь. И сейчас, когда я на троне, будь я проклят, если позволю этому самодовольному мерзавцу графу Корвусу свергнуть меня.

— Ох, милый, милый Корвус, — поддержал его Гирундо — Он всегда знал, как вызвать всеобщую любовь, не так ли?

— Если тебе угодно так это назвать… — Грас усмехнулся. — Отправляйся и не давай скучать фервингам, а я посмотрю, что можно сделать, чтобы наша знать не слишком нам мешала.

— Мне повезло больше: сражаясь, я буду знать, что мои враги предо мной. Вам же лучше поглядывать себе за спину.

Он отсалютовал, поклонился и отправился в путь. Отданный ему приказ был предельно ясен, и полковник собирался исполнить его с честью.

Честно говоря, король Грас предпочел бы, чтобы его подчиненный не был так прямолинеен. Как много людей, уверявших его в своей преданности, на самом деле молятся Олору и Квиле или даже Низвергнутому о его падении и восшествии на престол Корвуса? Гирундо мог отличить аворнийцев от фервингов и понять, где враг. Если бы и в гражданской войне все было так просто.

«Я не могу узнать, кто предан мне, а кто готовит измену, прикрываясь лживыми улыбками, — думал Грас. — Но я знаю того, кто сможет».

Он вызвал колдунью Алсу, и та склонилась перед ним в глубоком поклоне.

— Чем могу служить, ваше величество?

— Можешь отбросить эти церемонии, — произнес Грас отрывисто. — Ты спасла мою жизнь от опасности, о которой мне даже страшно вспоминать. Если это не дает тебе права обращаться со мной как с обычным смертным, а не как с существом из золота и слоновой кости, то я не знаю, что должно случиться еще.

Она наклонила голову вбок, внимательно разглядывая его. Ее взгляд производил странное впечатление: казалось, он пронизывал насквозь, лишь вначале задерживаясь на лице. Это продолжалось не больше нескольких секунд, но Грасу они показались вечностью. Наконец колдунья прервала эти неприятно затянувшиеся мгновения.

— Я служу тебе, ваше величество. Скажи, что тебе нужно, и я сделаю все, что в моих силах.

— Служишь мне? — Грас покачал головой.

Он был уверен, что волшебники служат прежде всего себе Но ему не пришло в голову спорить об этом — ее вежливость заслуживала уважения. Поэтому, как Алса и предложила, Грас изложил свою просьбу:

— Я хочу знать, как много людей, уверяющих меня в своей преданности, на самом деле служат графу Корвусу.

Женщина нахмурилась.

— Я попытаюсь, ваше величество. Но для этого необходимы непростые магические ритуалы. И я могу ошибиться. Кто-нибудь может просто не любить тебя, не помышляя об измене. Мое волшебство может перепутать их.

— Понимаю, — кивнул Грас, не слишком радуясь. — А как насчет того, чтобы отличить того, кто ненавидит меня и скрывает это, от того, кто просто не любит меня, но остается верен?

— Я попробую, — неуверенно ответила колдунья.

— Прошу тебя вот о чем, — начал Грас. — Проверь прежде всех короля Ланиуса. Он очень скрытный для своих лет, но я знаю, что он не любит меня и вряд ли изменит свое отношение.

— Хорошо, — отозвалась Алса. — Ты на верном пути, если я смогу доверять тебе.

— Однажды ты уже спасла мне жизнь, — сказал Грас.

— Да, но тогда ты еще не захватил трон, — ответила волшебница. — Ты был офицером, в котором нуждалось королевство. Сейчас ты — человек, который отодвинул в тень Древнюю династию.

Грас внимательно посмотрел на Алсу. Он бы не удивился, отведи она взгляд.

— Если ты считаешь, что я был способен поступить так с династией, то что может случиться с человеком, осмелившимся обвинить меня в этом?

Волшебница осталась спокойна.

— Не важно, почему я спасла тебя. Я думаю, у тебя хватит благородства пощадить меня, помня об этом. Если нет… Даже королям стоит подумать дважды, прежде чем решиться обидеть колдунью. У нас есть способы отомстить, недоступные простым смертным.

— Это может навредить мне, — согласился Грас, — но и тебе не принесет пользы.

— Да, я — не простая смертная, но я — смертна, как все колдуны и колдуньи. И короли.

— Проверь сначала Ланиуса. Я не наказываю людей за то, что они искренни со мной, но для меня важно знать, что они собираются делать.

— Но если ты не уверен в моем благоразумии, почему ты просишь меня колдовать для тебя?

Грас рассмеялся.

— Ты не знаешь Турникса, волшебника, что был со мной, когда я служил на речной галере?

— Конечно, знаю! — отозвалась Алса. — Он неплохой волшебник.

Но она не сказала, что он хороший колдун. Грас махнул рукой, подытоживая разговор. Алса спросила:

— Это важно, чтобы Ланиус не догадался о проверке?

— Ты можешь прямо рассказать ему об этом. Наверняка он догадывается, что я знаю, как он ко мне относится. — Он задумался над своими словами. — Это может помешать тебе?

— Думаю, нет. Все в порядке, ваше величество, я берусь за это.

Ланиус смотрел на ясноглазую колдунью.

— Какие чары ты хочешь проверить на мне? — спросил он.

— Те, которые могут отличить нелюбовь к королю Грасу от намерения предать его, — ответила Алса.

«И которые позволят Грасу избавиться от меня», — подумал Ланиус.

— Как я могу не любить короля Граса, если я женат на его дочери?

Он был уверен, что его жизнь поставлена на карту. «Если у Граса будут основания обвинить меня в заговоре, он тут же избавится от меня».

— Вы не поняли меня, ваше величество, — отозвалась Алса. — Король Грас сказал мне, что он знает ваши чувства, но это не важно для него. Все, что его волнует, — проверить силу заклинания.

— Он сам сказал тебе об этом? — с подозрением спросил Ланиус.

Алса утвердительно кивнула.

— Хорошо, даже если он сказал тебе так, почему я должен этому верить?

— Могу я говорить откровенно, ваше величество?

— Что может тебе помешать? — Ланиус не скрывал своей горечи. — Я не смогу навредить, даже если захочу.

Он посмотрел женщине прямо в глаза. Алса была одного возраста с его матерью и казалась очень милой. Несколько лет тому назад ему было бы приятно общаться с ней, однако сейчас это обстоятельство показалось ему подозрительным. Грас мог намеренно внушить ему чувство безопасности.

Волшебница между тем продолжала:

— Даже если так, ваше величество, Грас не нуждается в оправданиях, чтобы расправиться с вами. Он может сделать это задним числом и изобрести любое оправдание. Я права?

Никто прежде, даже Грас, не говорил так прямо о беззащитности Ланиуса. И тотчас же Ланиус понял, что колдунья абсолютно честна с ним. Он спросил:

— Так ты говоришь, он собирается использовать то, что ты узнаешь здесь, против врагов, еще не известных ему?

Алса снова кивнула.

— Именно это я и пытаюсь объяснить вам. Спросите короля Граса, и он повторит вам то же самое.

— Не важно, — произнес Ланиус. — Я верю тебе, начинай.

— Благодарю вас, ваше величество, — ответила Алса. — Я вернусь через минуту. Мне понадобятся некоторые вещи.

Волшебные ритуалы оказались более пугающими, чем Ланиус ожидал. Колдунья разглядывала его через перья павлина, затем — через какую-то раму из слоновой кости. После этого она забормотала заклинания, сопровождая их движениями рук. Во время одного появилось облако желтоватого дыма, а затем розового. Ланиус подумал, что пахнуть они должны сладко, как ладан, но запах, достигший его ноздрей, оказался резким, почти едким. Он несколько раз чихнул. Заклинания Алсы раздавались то громче, то тише. Обряд продолжался довольно долго. Неожиданно он щелкнул пальцами и спросил:

— Это обязательно должно быть настолько впечатляюще?

— Я не понимаю, что вы хотите сказать, ваше величество, — на минуту прекратив свои заклинания, произнесла колдунья.

— Ты все понимаешь, — возразил он. — Я думаю, ты делаешь все это, чтобы сбить с толку людей, которых ты проверяешь.

Колдунья замолчала. Затем ее глаза блеснули, и после долгого испытывающего взгляда она, наконец, спросила:

— Вы видите вещи насквозь, не так ли?

— Ты хочешь сказать — как волшебники? — Ланиус покачал головой. — У меня нет такого дара, несмотря на мое желание иметь его.

Алса отрицательно помотала головой.

— Нет, я имела в виду совсем другое, ваше величество. Могу заверить вас, что вам никогда не стать волшебником. Но что с того? Мудрый и образованный человек тоже может видеть суть вещей.

— Ты уверена? — Ланиуса так редко хвалили, что его душа распахнулась как цветок, греясь в лучах солнца.

Но похвала тут же заставила его насторожиться. Прежде всего, он был королем Аворниса. Люди всегда преследовали свои цели, льстя ему. Если эта колдунья хотела чего-то добиться от него, она делала это очень искусно.

— Я уверена, ваше величество, — ответила она. — А сейчас, если вы позволите…

И, не дожидаясь ответа Ланиуса, она покинула зал, не промолвив больше ни слова.

Король Грас стоял перед придворными и офицерами на площади перед дворцом. Алса — рядом с ним. Он кивнул ей как близкому другу. Она очень вежливо склонилась перед ним. Он заговорил необычно жестким тоном с людьми, помогающими ему править Аворнисом.

— Алса — необыкновенная женщина и преданно служит мне. Она не только спасла мою жизнь, когда на меня пытались навести порчу, но, обладая необычайным талантом, нашла прекрасный способ проверить души моих офицеров и обнаружить тех, кто служит фервингам, предателям Корвусу и Кораксу… или самому Низвергнутому.

Алса беспокойно задвигалась, когда он произнес эти слова.

— Ваше величество, когда смертный пытается тягаться с Низвергнутым, он неизбежно проигрывает, — прошептала она. — Не стоит говорить им, что я…

— Тс-с, — ответил он ей так же тихо, — им совсем не обязательно знать всю правду, не так ли?

— Ах. — Глаза волшебницы блеснули. Так же тихо, едва шевеля губами, она произнесла: — Ты хитрее, чем кажешься.

Грас простодушно улыбнулся:

— Я? Хитрый? Не понимаю, о чем ты говоришь. Алса фыркнула: она знала его слишком хорошо, чтобы принять эти слова всерьез.

Собравшиеся по-разному реагировали на слова короля. Некоторые, как Никатор, казались довольны, что смогут скоро избавиться от врагов с помощью волшебницы. Другие, подобно Лептурусу, остались невозмутимы. Несколько, пытаясь выразить радость, не могли сдержать кислую гримасу. Около полудюжины офицеров не могли скрыть гнев — оттого что были оскорблены подозрением или возможностью разоблачения? Еще двое-трое казались напуганными. Грас знал, что это еще ничего не доказывает, но постарался запомнить лица.

— Вскоре Алса вызовет каждого и проверит его, — сказал он. — Затем мы сможем избавиться от предателей. А сейчас, друзья, вы свободны.

Он взмахнул рукой, выпроваживая их с площади. Очень тихо Алса сказала ему:

— Ваше величество, ты мог бы достичь того же результата и без помощи моей магии. То, как себя ведут эти люди, выдает их с головой.

— Я подумал о том же, — ответил Грас. — Мы посмотрим, что за этим последует.

За этим последовало исчезновение из столицы двух министров и трех офицеров. Грас не слишком удивился, узнав, что они были связаны с Корвусом. Его поразило, что один из помощников архипастыря тоже спешно покинул город. Букко не переставал повторять:

— Кто бы мог подумать… Он казался таким трудолюбивым и благочестивым священнослужителем.

— Я верю тебе, — сказал ему Грас. — Но чтобы быть до конца уверенным, позволь Алее проверить тебя с помощью ее волшебства.

— Ты не можешь подозревать меня! — воскликнул архипастырь. — Я короновал тебя.

— Ты бы возложил корону и на Корвуса, если бы ему повезло. Я хотел бы знать наверняка, что у тебя на душе.

Он не сказал, что случится, если Букко не позволит волшебнице проверить его.

Итак, кое-кто предпочел ретироваться прежде, чем Алса приблизилась к ним. Но не архипастырь. Он последовал в комнату, предназначенную для испытания, с видом кота, которого собираются искупать. Когда он вместе с Алсой снова появился на пороге комнаты, колдунья произнесла.

— Он совершенно предан тебе, ваше величество.

— Очень хорошо, — ответил Грас. — Я не ожидал ничего другого.

При этих словах Букко взорвался:

— Если так, зачем ты заставил меня пройти эту унизительную процедуру?

Грас обнажил в улыбке не меньше зубов, чем у котозьяна.

— Потому что намного тяжелее получить удар, откуда не ожидаешь.

— Кто следующий, ваше величество? — спросила Алса. Грас улыбнулся ей совсем по-иному, чем Букко.

— Думаю, тебе пора отдохнуть. Если ты будешь использовать свое мастерство слишком часто, это может принести больше вреда, чем пользы.

Колдунья кивнула.

— Я знаю. Но не думала, что ты тоже понимаешь это.

— Конечно, — отозвался Грас, — не сомневайся.