Глава 3

Поздним вечером Вадик подъехал к павильону, поднялся на нужный этаж и позвонил.

Вахтанг гостеприимно распахнул перед ним дверь.

— Соня дома? — вежливо поинтересовался Вадик, будто б явился на чаепитие.

— А как же?! — широко улыбался Вахтанг, особенно стелясь перед подручным Маэстро после интриг с Нодаром. — Вся семья дома, Нюська тоже.

Вадика полоснуло наглое упоминание о семье. Он уточнил:

— А свежих девочек нет?

— Пока перебой, поэтому и гостей нету. Но тебе-то и среди основных кадров неплохо.

Подчеркивание Вахтангом Вадикова пристрастия к Соньке того тоже задело. Как и предчувствовал Маэстро, киллер пришел на дело в состоянии крайнего эмоционального возбуждения, воспламеняла которое в нем на этом свете лишь рыжая Сонька.

Они прошли в гостиную. Вахтанг, зная, что Вадим практически не пьет, поставил на стол легкие напитки и крикнул в комнаты:

— Соня, Нюся! У нас почетный гость.

Дамочки вскоре появились в лихих секс-нарядах. Нюська в черных чулках с резинками и кружевных узких темных трусах, из распаха прозрачного короткого платья показывались голые груди. На Соньке синий пояс-чулки, с короткой юбочкой открывающей ягодицы и промежность, литой бюст выступал пулями сосков из декольтированной до пупка блузки.

Увидев, что почетный гость — Вадик, они вяло прошествовали к столу.

Вахтанг разлил вино, поднял тост. Выпил и сказал Вадику:

— Давненько ты не заходил.

Вадик отставил рюмку, поглядел на него дырами глаз, сгустившимися от зазиявшей в них черноты, и произнес чуть повышенным голосом:

— Вынужден был появиться, чтобы вас, Вахтанг, наказать.

Вахтанг немного опешил, но быстро взял себя в руки и бросил с кривой улыбочкой.

— Последнее время сплошняком мне грозят. То какой-то Камбуз, то ты.

— Я не грожу, — сухо сказал Вадик, аккуратно откусывая от дольки дыни.

Уже с откровенной усмешкой поглядел на него Вах.

— Чем же я перед тобой или Маэстро провинился?

— Больше передо мной, — ответил Вадик. — Вы Соню, к которой я хорошо отношусь, избили так, что почки кровоточили.

Вахтанг мрачно зыркнул на Соньку, потом — на этого червячного Вадика.

— Охерел совсем? Ты с кем говоришь? Ты какие права имеешь на такой базар с хозяином хаты?!

Сонька уже поняла, что Вадик пришел сегодня больше не из-за ее прелестей, на что и намекал Мадера. Она сообразила, что пустоглазый Вадик сейчас совершит что-то жуткое. Сонька вспотела и боялась даже пошевелиться. Нюська, не прислушиваясь к разговору, тянула шампанское.

Вадик закончил есть дыню, вытер руки салфеткой и посмотрел на Ваха строгим учительским взглядом.

— Вы здесь больше не хозяин.

— Что-о?!

— Я понимаю, что вам хотелось бы им быть, но нельзя, потому что вы отбываете, — приподнимаясь на стуле, проговорил Вадик.

— Куда? — растерянно спросил Вахтанг. — Сейчас объясню, — сказал Вадик.

Он быстро выпрямился, шагнул к Вахтангу с неприметно зажатым в руке ножом и молниеносно всадил его грузину в горло, вскрывая глотку.

Кровь ударила на скатерть фонтаном. Вадик выдернул нож, отступил немного и нагнул голову Вахтанга, умирающего с хрипами и клокотаньем, к столу, чтобы не забрызгать себе ноги. Он проделал это ловко, как ветеринар над корчащимся в агонии животным.

Сонька и Нюська окаменели.

Вадик подождал, когда из мертвеца более-менее стечет кровь, и скинул тело со стула. Труп Вахтанга шмякнулся на ковер.

— Спокойствие, девочки, — ровным голосом скомандовал Вадик.

Нюську затошнило, она зажала рот ладонью.

— Иди проблюйся, — бросил ей Вадик, снимая пиджак для свободы движений и склоняясь над трупом.

Он присел на корточки и стал выкалывать Вахтангу глаза.

— Вадя, — жалобно попросила Сонька, — можно и мне уйти?

— Сиди, — трудясь, сказал Вадик. — Пересядь на диван, чтобы я тебя видел.

Сонька встала, прошла к дивану, стоящему рядом с местом расправы над Вахом, и плюхнулась на него.

Вадик косо взглянул на нее и приказал:

— Сними юбку и блузку.

Та суетливыми пальцами стащила с себя одежду, оставшись лишь в поясе-чулках.

Лицо Вадика конвульсивно подергивалось, судороги бледного пятна лица под слипшимися волосами корежили его лоб, переносицу и подглазья в такт ударам, которые Вадик наносил ножом по лицу Вахтанга. От усилий у Вадика на спине открылась рана и расплылась кровавым пятном сзади на рубашке.

— Иди ко мне, — пересохшими губами выдохнул он.

— Как?! — не поняла его Сонька.

Вадик расстегнул брюки, приспустил их вместе с трусами и встал на колени.

— Бери у меня в рот.

Он так же содрал брюки с мертвеца, обнажив его гениталии, и воткнул в них нож.

Сонька подползла к Вадику на карачках, дрожа от ужаса и омерзения.

— Бери! — крикнул Вадик.

Член у него отлично, ломово стоял, чего Сонька никогда не видела. Она вобрала его в губы.

Вадик начал безудержно втыкать Соньке в рот, она стала задыхаться. А рукой с ножом Вадик резал, кромсал половые органы Вахтанга. Это был апофеоз шизофренического безумия и страсти маньяка, возбужденного убийством, глумлением над трупом и одновременным диким желанием. Вадик потерял контроль над собой.

Сонька видела, что у Вадика крыша съехала. Он безудержно садил ей в рот, доставая до горла, она уже слабела от удушья. Видя, как Вадик терзает труп, Сонька решила, что палач и ее затрахает в полном смысле этого слова.

Мокрое от пота и экстаза лицо Вадика было обращено к расчленению ненавистных ему органов Вахтанга. Свободной рукой он держал за гриву Соньку, колошматя ей во рту членом, окрепшим едва ли не в такую же сталь, как нож, втыкающийся в кроваво обмякший клубок у мертвеца.

Теряющая сознание Сонька стащила свой туфель и что было силы ударила им по лицу Вадика. Длинный тонкий каблук неожиданно легко вошел в левый глаз палача.

Вадик взвыл от боли. Бросил нож, пытаясь выдрать вонзившийся каблук. Сонька отпрянула, схватила нож и молниеносно всадила его в мошонку Вадика, так же ненавистную ей, как тому плоть Вахтанга!

Вадик ойкнул и лапнул Соньку железной рукой за горло. Она стала бить ножом ему в живот, как когда-то детдомовец Вадик — своей первой мальчишеской жертве. Киллер сомкнул у Соньки на шее две руки, но слабел от огненных ударов снизу.

Сонька вырвалась, вскочила. Вадик лежал на полу, по-детски прижав коленки к располосованному животу. Он тихо умер.

Сидящий на улице с подслушкой оперативник набрал домашний номер Кострецова:

— Сергей! У Вахтанга крутая расправа! По-моему, и грузина, и еще кого-то уделали.

— Сейчас там что? — спросил Кострецов, одеваясь и натягивая на себя перевязь с кобурой.

— Затихли, но, наверное, море крови.

— Ничего не предпринимай, — распорядился капитан. — Выезжаю. Сам туда зайду.

Он тут же набрал номер павильона. Трубку подняла мычащая Сонька.

— Соня, — крикнул Кострецов, — ты чего? Что еще стряслось?

— О-ох, Сере-ега… Вадик Ваха замочил, а я в крайняке — Вадика… Чего ж делать?! Мне теперь и от Нодарика, и от Маэстро кранты…

— Жди меня. Я еду.

Кострецов выскочил из квартиры и ринулся вниз, перепрыгивая через ступеньки.

Около дома Вахтанга капитан приказал оперативнику вызвать опербригаду и ждать его указаний. Сам же взбежал на нужный этаж и зазвонил в дверь. Ему открыла зеленая от пережитых кошмаров Нюська и махнула рукой в сторону гостиной.

На залитом кровью ковре рядом, по-братски валялись трупы «режиссера», не успевшего осознать свою гибель, и скрюченного киллера. Окровавленная Сонька голышом сидела за столом, лихорадочно глотая водку.

Кострецов приземлился на диван, грустно усмехнулся:

— Конец твоей карьере, Соня.

Та закурила, дрожащими пальцами потрогала гири грудей в пятнах крови.

— Ой, Сереня, хоть живой осталась.

— С какой стати Вадик заявился? — спросил Кость.

— Маэстро начал разбор с Нодаром по нашей хате. Я на днях с его человеком, Мадерой, стрелку имела. Объяснила политику Нодара и Вахтанга, встала под руку Маэстро. Мадера намекнул: жди дел. Вот и дождалась.

— Что за Мадера? — уточнял капитан нового фигуранта.

— Цепной Маэстро, в авторитете. По банкам за коммерсанта выступает, вид солидный, хотя канает как-то вприпрыжку. И лысый, уши торчат. Хороший вообще мужик.

— Все мы хорошие пока зубами к стенке спим. А ты чего на Вадика напала?

— Я-я?! Он, псих, такое начал чудить! Махнул пером глотку Ваху и давай над мертвяком измываться: глаза колоть, яйца резать. Меня заставил ему в этот момент сосать. Ой, Сереня, не дай Бог кому даже это увидеть… А я-то в самой кровище раком стою и чую: перекрывает бивень кислород, задыхаюсь. Вот-вот амба… Ну и рубанула его каблуком в спину, у него там, видать, рана кровянила. Он перо кинул, я за перо…

— Самообороной это называется. Так что по убийству Вадика можешь оправдаться. Но на тебе и другие крутые дела.

— Ты это, Сергей, к чему? Какие дела?!

Кострецов достал свое удостоверение, показал издали Соньке. Та выронила из зубов сигарету.

— О-о, легаш!

Усмехнулся опер.

— А ты говорила, что любого мужика можешь рассечь.

— О-о, то-то ты меня барать не стал… Я ж из-за этого сразу тебя заподозрила, а потом, думаю, цену ты себе набиваешь… Все одно не верится. Ну ты и легавый, Сереня!

— Прижми язык, сучка! На тебе соучастие в доведении до смерти Марины, квартиру для которой Вахтангу ты сняла. И здесь вы с Вахтангом девиц не щадили. Еще расскажешь, как убивали их.

Сонька ошеломленно смотрела на Кострецова. Он сказал:

— Одевайся, можешь помыться. Ты арестована.

Нюська, прижавшаяся в углу, спросила:

— Мне тоже с мамой?

— Ты оставайся, — ответил Кострецов. — Будем вызывать на допросы. И постарайся вычеркнуть из сердца такую маму, она юность тебе изуродовала. Но молодость впереди.

— Господи, спаси-и! — заголосила пьяная Сонька.

— Бог, Соня, — внушительно произнес Кость, — дарует спасение только души.

Сонька Медь встала, пошатываясь, из-за стола. Расставила точеные колонны ног, затянутые в синее, заляпанное разводами крови. Тряхнув побуревшими куполами бюста, погладила задорно торчащие рыжие кудри лобка и бойко сказала:

— А в тюряге да на зонах не пропаду. Что, мужичков, вертухаев на такой товар не найдется?! Проживу и там как-нибудь.

— Проживешь, — усмехнулся Сергей. — И можешь называть себя за сплошную толоконность Сонькой Медной Ручкой.

Сонька, изогнувшись, показала ему голый зад и побрела в ванную.

В углу плакала Нюся. Она сидела на полу, поджав ноги, почти так, как перед смертью Вадик. У нее тоже был располосован незримо живот. А то, что между ног у девиц иногда считается веселым местом, было для Нюськи кошмаром, никогда не чувствовала она ни возбуждения, ни наслаждения.

Кострецов вызывал по переговорнику бригаду снизу и думал о нелегком деле милиционера, когда самым первым надо брать на себя грязь, кровь за все общество, так любящее отделять себя от «ментов». Обычные люди, налогоплательщики, обыватели чистенько держатся в стороне. А если случайно или по материальной заинтересованности мажутся в гной, пованивают, все равно живут в хате с краю.

Сидел опер Кость над трупами, слушая Нюськины всхлипы, Сонькино удалое напевание в ванной, и ощущал, что среди людей «мент» особенно одинок.

На следующий день первым из «опекунов» на секс-хату позвонил Мадера. Нюська, пришедшая в себя, подробно рассказала ему о случившемся.

Больше всего заинтересовал Мадеру Кострецов:

— Значит, подсадным был тот Серега? А много ль Сонька ему назвонила?

— Не знаю. Она с ним втихую от Вахтанга встречалась, сговаривалась вместе хату вести. Серега должен был телок из своего ночного клуба поставлять.

— Какой там клуб?! Кого поставлять?! Маханшу твою мент этот на кичу поставил. И ты, Нюся, ставь на мамке крест. Не скоро она волю увидит. Как этот Серега выглядит?

Нюська подробно описала внешность Кострецова и спросила:

— А мне чего дальше делать?

— Пока жди. Сейчас высокие разборки пойдут, неизвестно чем кончатся. Сама шевели умишком. Менты будут пытать, лишнего не базарь, а то мамке своей довесишь. Толкуй лишь по завалу Вахтанга и Вадика. А так полную несознанку лепи: мол, все дела у Вахтанга и мамки были, от меня все скрывали. Тебе восемнадцать уже есть?

— Еще не исполнилось.

— Ну, Нюся, всухую отмажешься. Обрати внимание, что хату менты могут прослушивать. И по телефону, и так говори с понятием. Бывай здорова.

Потом позвонили от Нодара.

— Нюся, это от старого друга Сони беспокоят. Знаем про ваши дела. Приезжай в гостиницу «Кольцо» около Садового. Разговор будет.

Нюська собралась, оделась в строгое темное платье, превратившись со своим бледным большеглазым лицом во взаправдашнюю гимназистку. Прибыла в «Кольцо», где ее проводили в кабинет Нодара.

Пахан встретил ее, стоя посреди кабинета. Всплеснул руками, подошел и обнял.

— Знаешь, кто я?

Нюська поглядела на грузина, о котором мать ей часто по-разному рассказывала.

— Нодар.

Он провел ее, отцовски держа за плечи, к дивану, усадил.

— Кофе выпьешь?

Нюська кивнула. Подали кофе.

— Рассказывай с деталями, дэвушка, — проговорил Нодар, сочувственно щуря лужицы черно-желтых глаз на усатом лице.

После изложения Нюськой кровавых событий пахан веско произнес:

— Теперь я тебе серьезный вопрос задам. Отвечай в масть, мне врать не выйдет. Соня насчет завала Вахтанга с Маэстро сговорилась?

Нюська, несмотря на свои семнадцать, была не промах. Бомбя с матерью будущих секс-узниц, она наловчилась быстро соображать и искусно подыгрывать собеседникам. Несмотря на грозность Нодара, Нюся прикидывала, как ей лучше себя вести. Решила, что от него нужно скрыть только то, как она предала Вахтанга, и нынешний звонок Мадеры, пахан которого, как и Нодар, могли пригодиться в ее дальнейшей жизни.

— Насчет завала не знаю, дядя Нодар, — светя своими чистыми глазами, проговорила она. — Но то, что мать решила вести бизнес с Маэстро, это точно. Она хотела помощи у него просить.

— И попросила! — злобно сказал грузин. — Отольются ей на нарах такие дела. Я ж ей толковал, чтоб меня держалась. А что вышло?! Или она на того мента, который под делового косил, надеется?

— Дядя Нодар! — искренне воскликнула Нюська. — Этот Серега сплошь темным для мамы был. Вы не подумайте. Я ж при ее аресте была. Он только тогда ксиву засветил. Мама сильно расстроилась.

— Такую блатхату спалили! — дернул усами Нодар и завращал на пальце перстень. — Одно верно Соня доказывала: мудак этот Вахтанг. И бабу, и себя распустил. Сам мента в дом привел!

Подробности о Кострецове его не интересовали, все внимание было обращено в сторону Маэстро. Пахан спросил:

— От Маэстро звонили?

— Нет.

— На кого из шестерок Маэстро твоя мать выходила?

— Мадерой, вроде б, его звать.

— Ага-а, — протянул грузин, вспоминая это имечко по киданию подведомственного ему банка.

Нодар покрутил глазами, размышляя вслух:

— Маэстро вы больше не нужны. Вадика потерял, другого надрочит… Я тебе, дэвушка, так скажу: держись подальше от кодлы Маэстро. Мать твоя из-за него спалилась… Как, ты говоришь, Вадик держался? Будто б на дело пришел?

— Ну да. Очень сдержанный был. Обычно-то он глаз с мамы не спускает, а тут на Вахтанга, как на хорька, смотрел. Я, говорит, на тебя, Вахтанг, обижаюсь, что ты Соню до кровавых ссак побил, — у нее навернулись неподдельные слезы.

Нодар усмехнулся.

— Понтовал. Так и так приканал он валить Вахтанга.

Нюська с вызовом поглядела на него.

— Вадик маму любил.

Немного опустил глаза грузин.

— Это возможно. Но без приказа Маэстро не имеет он право никого мочить. Совпало у Вадика, конечно, здесь… Теперь, дэвушка, в ментовку затаскают тебя. Ты малолетка, от всего там отказывайся. Ни моего имени, ни Маэстро не упоминай. Это наши с ним разборки, наши дела. Чем я тебе могу помочь?

— Не знаю, — потупила глаза Нюся.

— Живи пока на хате. Потом что-нибудь придумаю. Дядя Нодар тебя не оставит. Вспоминала мать меня?

— Часто о вас говорила.

Нодар прикрыл глаза.

— Такое, что мы с ней испытали, не забудешь. Большие у меня к Соне появились в последнее время претензии, но она всегда фартовой была. Как это Соня мента не просекла?! Но доброе дело замастырила: мочканула Вадика. Увидишь мать на свиданке, скажи, что за завал гниды Нодарик кланяется и многое прощает… Ништяк, пусть она и зоны попробует. Надо через нее пройти, чтобы жизнь понять.

Он достал из стола пачку денег, бросил ее на колени Нюське.

— Это тебе на первое время.

Нюся встала, сжимая в руке деньги. Нодар обнял ее и поцеловал в щеку на прощание.

Глава 4

Все последние дни Нодар проводил в размышлениях, анализировал не меньше Маэстро.

Узнав о проколе в Грузии, воодушевился, что может натравить на того серьезных воров. Но сначала Нодар, как просчитал и Маэстро, решил задействовать против врага низовых блатных из бывшей бригады Грини Духа. Гибель Вахтанга для Нодара стала досадной неприятностью, потерей своего свидетеля показаний Камбуза (Нюське он все же не доверял), но надеялся, что воровское чутье Грининых парней подтвердит его правоту.