Глава пятая

ПОБЬЁМ АМЕРИКУ ПО ЯЙЦАМ!

В Степногорске девчонки в основном были коренастенькими и коротконогими. Как выражался друг Сеня Криворуков — степные лошадки. Хлопнешь такую по попке, а она тебе: «Да ты чо?» Прижмёшься посильнее, она опять: «Да ты чо?» Одно слово — «ты-чошницы»…

Администраторша Поля была не такой. Говорила предложениями. Слова знала иностранные. Он таких слов раньше не слышал, но виду не показывал. Не знал Демьян по-иностранному ни бе, ни ме, но ездил он на Бэ-эМ-Вэ. Потому Демьян, когда слово незнакомое от Полины слышал, согласно кивал или улыбался.

— Дёма, ты что молчишь? Я у тебя твой «сайз» спрашиваю. По-нашему — размер… Что ты улыбаешься? Я имела в виду размер одежды, а не размер того, о чём ты подумал…

Слова не сказал, в тему не врубился, а пошутил классно! Даже Полине понравилось. Демьян сидел за рулём тёмно-лилового «Вольво». Из опущенного окошка торчал мощный Дёмин локоть, которым, если сверху вниз, то три кирпича мог Пятак сломать. Справа Поленька коленками сверкала.

Полина была очень активна! В пятый магазин уже едут, Демьяну рубашки выбирать. Купили уже два костюма. Один выходной, серенький. Демьян видел такой по телевизору у президента какого-то занзибарского. Второй — чёрный. Только на приём и одевать. Но у Демьяна тоже свой вкус был! Ему приглянулся пиджак бархатный. И цвет такой знакомый, кирпичный! И пуговицы золотые, размером с наручные часы, в виде черепов! Галстук к нему Демьяну захотелось цвета морской волны с люрексом и золотой гориллой. Но Полина встала насмерть. «Ты по челюстным и кирпичным наукам, может, и профессор, а здесь, в бутиках, должен слушаться меня. И заколка к галстуку в виде человеческой косточки из золота — это дурной вкус!»

А он думал, что черепа и кость — это клёво! Но главное, что у него, и Полина это подтвердила, вкус был, хоть и дурной. А в их деле характеристика «дурной» многого стоила…

Полина разошлась не на шутку. Рубашки, носки, парфюмерия… Вот это женщина! Коня за стакан остановит!.. Или на скаку…

— Полина! — притормозил Дёма у очередного салона. — «Ги-венс-ху»… Это кто?

— «Живанши», вот кто! Пальто тебе покупать будем…

— Пальто?! Оно же длинное, ногой не махнёшь, запутаешься. У нас в Степногорске был случай такой. Залётные из Лесоповальска приехали. Мы, конечно, им навтыкали… АСергуня, мой друган, в длинном плаще пришёл на разборку. В кино, говорит, видел такой у одного. Ног, говорит, моих не видать, как я двигаюсь. Перемещение неожиданное получается. Когда разборка понеслась, Сергуня реально так переместился. Наступил на свой плащ, рванулся, и такой кульбит сделал, только кроссовки в воздухе сверкнули. Лесоповальские аж попадали от страха!..

— Дурак он, твой Сергуня. Всё должно быть к месту. В сауну валенки не надевают…

«До чего умная женщина! — уважительно подумал Пятак. — Прямо как философ этот… Как его!.. Со светом связано… Плафон, что ли?»

А когда Демьян Круглое увидел, как на него, примеряющего длинное чёрное пальто, смотрят «гивенсху…», то есть «живаншиевские» девушки, а на них недовольно косится Полина, то понял, какая в пальто заключена великая сила. И теперь он не просто «Дёма», а «Дёма в пальто». Недаром говорят: «Встречают по одёжке, бьют по мордашке, а провожают на парашку». Он перехватил гордый взгляд Полины, словно на ринге поймал удар на вдохе. Поплыл слегка, мысленно возвращаясь к самому интересному для Дёмы Круглова в женщине: какие же ноги здесь, в столицах областных, выплавляли своим дочкам папы-интеллигенты и доводили фигурным катанием…

— Я серьёзно занималась бальными танцами, — рассказывала Полина. — Даже призы брала на всесо-юзных конкурсах. Могла бы выступать по международному классу. Но…

— Травма? — с пониманием поинтересовался Дёма.

— Интриги… Представляешь, между самбой и румбой на финальном республиканском конкурсе какая-то гадина прилепила к подошве моей туфельки жвачку… И ведь много нажевал, козёл!..

— Чтоб ему подавиться! — в сердцах брякнул Демьян и получил в ответ благодарный лучистый взгляд.

— Нам с партнёром светило призовое место и поездка во Францию. А тут у меня подошва на каждом шаге прилипает, а жвачка тянется и чавкает… Наша пара даже в десятку не попала… Я тогда бросила танцы…

У них в Степногорском клубе тоже был танцевальный кружок. Девки местные ходили «Сударушку» каблуками выбивать. Но они от тех танцев вроде только сутулились, и ноги у них кривели. А здесь? «Вот откуда осанка такая! — с восторгом подумал Пятак. — Вот она, европейская методика! И что, в самом деле, если даже Полина и была Папиной любовницей? „Ты — моя женщина, я — твой мужчина…“ А может, Андрюха ещё и вкручивает. Да за такую женщину и Папу можно забыть, и маму!»

— Я теперь Папу возить буду. Видеться с тобой будем редко.

— Как знать… — загадочно улыбнулась Полина.

Во как сказала! Как из школьной книжки про графиню, которая под паровоз бросилась. И коротко, и непонятно, и со смыслом… Неужели это любовь?! Говорил себе: найди, Дёма, девчонку из бытовых услуг, парикмахершу или которая пылесосы сгоревшие принимает в ремонт, а ты на серьёзную женщину запал. А ещё училка старая объясняла: тебя потому Демьяном назвали, что в голове у тебя, Демьян, большой изъян. Мудрая была старуха! Сказала, как в воду поглядела!

Но Дёма Круглов, тоже не хотел жить с изъянами, потому в областной центр и подался. «Если женщина, которая мне нравится, образованная и языки знает иностранные, значит, и мне надо подучиться малёха, — рассудил Демьян. — Худа от того не будет, а если разборка с ихней мафией будет, так ещё и для мирных переговоров сгодится…»

Вот для того, чтобы от жизни не отставать и своей новой подруге соответствовать, так сказать, по уровню, Дёма в свободное от работы время стал изучать перевод основных английских словосочетаний, по словарю, который сварганил ему за десять баксов всезнающий и шустрый до халтурного заработка Костя Шухер. Шухер был выходцем из интеллигентной семьи, и знал английский со словарём. Правда, без словаря он его уже не знал.

Словарь, составленный Костей по всем правилам непонятной для Пятака ещё со школы английской грамматики, соответствовал правде жизни: слева стояли их вражьи слова, а справа стоял наш братковский перевод. «Транскрипция» у Костика стоила отдельных денег, и Демьян решил подождать с тратами на это непонятное ему дело.

После двух дней изучения словаря, Дёма смог, краснея и запинаясь, сказать Полине, по-английски, что он свалился в любовь. Полиночке такое падение понравилось, и она сказала, что подумает о том, быть им или не быть вместе.

Всем известно, что баня делает человека чище. Братки — те же банщики, потому что могут и физиономию начистить при случае. Потому, где ж им, санитарам городских джунглей, собираться, как не в бане?

Вот Адидас и созвал близких ему друзей-братков в закрытую баньку топливного треста на Паражутной улице по случаю освобождения от ментовских загребущих лап хороших девчонок из Речного порта, которые работают без чековых аппаратов. Сухозада этого с нарушенным менталитетом попросили из транспортной милиции срочно катапультироваться. Свободных девчонок пригласили принять участие в празднике. Демьян, прогремевший в округе, должен был проставой доказать свою «нашенскость». А Путейкин вообще за свободу свою неожиданную просто обязан был хорошей попойкой для друзей.

Папа Эдуард Аркадьевич наказал Демьяну, отпуская его с машиной до утра:

— Ты пей, пей, да дело разумей! Пойла нажраться — дело нехитрое, а с утра в работу запрягаться — это уже сноровка.

Умён был Эдуард Аркадьевич, источник народной мудрости, скважина народных средств!

Как братки столичные паркуются, Демьян заценил, когда высветил фарами искомую баньку. Рядком строиться им было не по чину, не пионеры, чай! Игра называлась «Запри братана!» Надо было так повернуться, чтобы запереть своей тачкой как можно больше машин. А потом, зато, весело! Ребята все радостные, распаренные. Машины сигналят, мат-перемат… Хорошо, азартно!

Позвонил Дёма. В дверном глазке потемнело.

— Кто?

— Друзья страны и слуги короля, — выдал вдруг Демьян, неожиданно для себя самого, из школьного прошлого, слова стражника из детского спектакля. — Вот оно, Полинино влияние!

— Какого короля?

— Да, свои это. Дёма Пятак!

— А! Братан! Про какого ты это короля задвинул?

— Из спектакля.

— Типа, из оперы… Ну, ты даёшь, Дёма. А я думал, ты про того Короля, из костомукшинской блатной группировки! Заходи, какой без тебя раз гуляй?!

Видел ли кто-нибудь когда-нибудь мусульманский рай?

Тепло, все в белых простынях и с красными рожами. Но кое-где уже по простыням ходят, то есть обнажённая натура уже проглядывает, но ещё местами. На столе в предбаннике стиля «русская избушка без единого гвоздя», прямо под плакатом ещё советских времён «ПОБЬЁМ АМЕРИКУ ПО ЯЙЦАМ!», потели бутылки с пивом, водкой и шампанским. Тает уже твердокопчёная колбаска, след чёрных икринок ведёт к литровой банке осетровых яиц, и только вяленая рыба ещё сохнет нетронутой. А самое главное — девицы! Вот они, чистые, с розовыми щёчками! Одна уже совсем по-простому, без простыни, склонилась над столом, опустив свои груди пятого размера прямо в тарелку с восточными сладостями! Мусульманский рай!

Братки сидели распаренные и красномордые, довольные жизнью и собой в этой жизни, традиционно, по кругу, рассказывая анекдоты.

Костяра Шухерский травил актуальный эротический анекдот на тему: «А тому ли я дала?!»:

«Слышь, братаны, пришла одна чувиха в выходной день в гинекологическую поликлинику. Шарила, шарила по кабинетам. Никого нет. Наконец, нашла двух мужиков в белых халатах. Стоят мужики, о делах своих базарят, то да се… Чувиха к ним:

— Добрый день!

Они ей со всем почтением:

— Здрасьте!

— Вы знаете, — говорит она им, — мне не с кем посоветоваться. Я совсем не испытываю оргазма…

— Да что вы говорите, — удивились мужики. — Может, вы что-нибудь преувеличиваете. Такие вещи только экспериментальным методом проверить можно…

Чувиха на эксперимент в душе согласная была. Так-сяк попробовали. Ни фига!

— Вот что, — говорит тогда один из мужиков. — В вашем случае, просто необходимо показаться врачу, у него завтра приём…

— А вы кто?! — удивилась чувиха.

— Что значит, кто?.. Мы — маляры.»

— Фи, Константин! — Возмутилась, но не зло и, дождавшись конца анекдота, одна из розовощёких девиц. — У тебя всегда только одно на уме. Мог бы для разнообразия хоть что-нибудь поприличней рассказать.

— Шухер приличных не знает, — заметил Простак. — Тут у Саньки классная загадка про стрелку, так вот она очень приличная такая: никакого секса, Лялечка, только профессиональные секреты…

Профессиональная загадка, которую Мастак, за гадывал Простаку, звучала так:

— Что такое: два конца, два кольца, а посредине

гвоздик?

— Очки фраеру залётному подбили! — выпалил Простак.

— Молодец, Петруха! Простаковище! Я тоже так подумал сначала! Неправильно! Ножницы это…

— О-бббббба — на!.. Ножницы подбили? Круто!

— Вот и я о том же!..

— Все путём! Штрафную герою! — завидев вошедшего Пятака, взлетел над банной суетой пьяный голос Путейкина. — Корешу моему на всю жизнь. Беззаветно преданному бойцу за дело… за тело… задело.

За какое такое дело, он сообразить уже не мог. Зазвенела посуда. Одна из девиц полезла на стол исполнить танец живота. Шнуропет аккуратно взял её за руку и задвинул в угол.

— Давайте выпьем за Родину, — громко и торжественно сказал он. — За Родину, которая рожает таких братков, как Демьян Пятак. А то, в натуре… заглохла б нива жизни!

— Грамотно сказал! — заорали братки. — Хорошо! Понятно! Про заглохшую «Ниву» верно впарил!

Девица вылезла из угла и полезла через стол к Демьяну, чтобы для него станцевать свой танец живота. Но братва дала Дёме слово, а девицу задвинули ещё раз.

Демьян встал. Он был не мастер говорить. Когда свистят кулаки и трещат челюсти, музы обычно прячутся по углам со всеми своими прелестями. Но его переполняли чувства.

— Пацаны, — начал он, и вступление произвело на всех сильное впечатление. — Счастье… Нет, не так… Все в кайф, когда тебя просекают!..

— Во! Молоток! По делу сказал! Наш пацан! — загорланило собрание и грянуло любимую: «…А в комнатах наших сидят зубурбаны!..»

После песни, Адидас рассказал анекдот про счастье, которое тебя просекает:

«Отдыхали как-то наши реальные пацаны в Турции.

Дело им это понравилось по самое «некуда». И решили они сделать подарок своему Папе, который по заграницам ни разу не ездил, потому что Родину свою любил, кормилицу и поилицу братков со всего света.

Нашли они местного барыгу, которому в 90-х годах «крышевали», помощь оказывали, да от налоговой берегли. Тоже эмигранта с России, который накопил на старость немного деньжат и купил в Турции тот самый кусочек побережья турецкого моря, на котором братва с таким кайфом отдыхала. Подошли они к нему и говорят:

— Хотим, дескать, на отдых к тебе Папу своего подтянуть. Пусть труженик отдохнёт и расслабится… Фирма наша все расходы оплатит. Важно только, чтоб всё было на высшем уровне.

— Нет проблем, — говорит барыга. — Организуем приём, каких ещё не бывало. Танцы, карнавал…

— Э, нет! Никаких танцев. Наш Папа тишину любит.

— О кей! Будет тишина. Людей на пару недель всех повыселяем в соседние гостиницы.

— Вот и ладненько, — сказали братаны. — Да вот ещё, песок у вас тут на пляже очень жёлтый какой-то и крупноватый. Замените песочек на беленький такой, какой наш Папа любит. Фирма платит.

— Сделаем беленький! Помол № 0-экстра.

— Теперь о птичках. Странные они тут у вас в Турции какие-то. Не кудахчут, не кукарекают. Летают не известно где. Пусть уж лучше в пруду плавают, под пальмовой тенью. Кстати, и пальмочки надо бы посадить погуще да поровнее. В конце концов, фирма платит.

— Ладно, — говорит барыга. — Придумаем с пальмами что-нибудь. Пруд выкопаем. Нужных птиц из зоопарка доставим.

— И последнее, тут у вас в море турецком полная анархия. Температура воды то 25 градусов, то 27 градусов. Папа у нас, после того как ему жена кипятка в джакузи набрала, сильно обварился и теперь без термометра водные процедуры не принимает. Для него важно, чтоб вода была всегда одной температуры, 26 градусов. Ясно?

— Ясно. Что-нибудь придумаем. Но это будет стоить денег.

— Не боись. Фирма платит. Для родного Папы один раз в жизни чего только не сделаешь.

Короче, приехал Папа на море турецкое отдыхать. В гостинице никого кроме обслуги, тишина и покой. На балконах петухи кукарекают да курицы кудахчут. Прямо под окнами пруд, пальмами окружённый. Аллея из пальм прямо к морю ведёт. Подходит Папа к морю. Градусник в воду, а там ровно 26. Взял в горсть песка, а тот беленький, тонкого помолу. Тут же столик с фруктами, стульчик. Присел наш Папа на стул, яблочко со стола в руку взял и со слезами в голосе говорит так: «Эх! Братаны! Спасибо вам за подарок ваш простой и бескорыстный. Вот только в такие минуты и начинаешь понимать, что не в деньгах счастье!»

От такой душещипательной истории и выпитых декалитров спиртного братва принялась рыдать. Девицы, как могли, старались их утешить.

Под одобрительные крики братков, Адидаса подняли на руки и потащили в сауну.

Андрюха Путейкин сказал, что дал бы в долг Костику сто долларов на казино прямо здесь в парилке, и что жалко, что в плавках нет карманов. Совсем опьяневший от счастья, а точнее от водки, Шухер от денег отказался и сам предложил Простаку даром запасное колесо от своего «Опеля-омеги».

— Бери, Андрюха, чёрт с ним, с колесом! Счастье бесценно, правильно сказал Адидас: фирма платит! Один черт, я это колесо выбрасывать хотел…

Пьяные крики смешались в клубок невнятных звуков.

Кто-то поддал пару. Народ, парами, начал разбредаться по отдельным кабинетам. И то ли от пара, то ли от вина, то ли от хорошей компании — в голове Демьяна затуманилось. Перед ним проплывали бюсты всех размеров, от самого маленького и выше. Первый, второй, третий, четвёртый, пятый… Грудь по счёту ровно двадцать первого размера остановилась перед ним, зашипела и брызнула прямо в физиономию струёй шампанского… Немного прояснилось.

На колени к Пятаку слетело какое-то миниатюрное небесное создание, беленькое, блондинистое, с огромными ласковыми глазами цвета… Цвет глаз он разглядеть уже не смог, почувствовав знакомый зов джунглей. Какое счастье, когда тебя понимают!

— Доброе утро, созданье! Что молчишь?

— У меня, между прочим, имя есть, — обиженно надула блондинка пухлые губки.

— Да я это… Слушай, давай заново познакомимся. Меня Демьяном зовут. А тебя? — другой бы дал пинка, а Демьян, задушевный парень, разговоры разговаривал.

— Маша.

— Машутка, значит. А ты классная девчонка!

Она так обрадовалась комплименту, что вскочила, в чём мать родила, и побежала на кухню. Демьян проводил её взглядом. Точно, классная! Не соврал. У неё есть не только имя, но и… всё остальное.

Хорошо лежать на огромной кровати, чувствуя расслабленность во всём теле (похмелье не в счёт), запах кофе из кухни. А у подъезда дожидается тёмно-лиловая тачка шведского происхождения на четырех колёсах, плюс запаска. За стенкой гремела посудой блондинистая девчонка, наша в доску, даже ближе.

— Дёма, а я тебе нравлюсь? — смотрела она на него большими голубыми глазами.

— Да. Ты, Маша, классная девчонка, и ещё это… клёвая.

— Спасибо. Мне ещё таких слов никто не говорил. А кофе я хорошо делаю?

— Да. Хорошая ты, Маша, девчонка! Нужная…

— Ой! — У неё даже слезинка потекла, — как ты это сказал. Скажи ещё раз! Какой же ты добрый! Что мне тебе ещё сделать?.. Хочешь, погадаю?

— Карт у меня нет.

— А я тебе на кофейной гуще. Гляди…

Маша взяла его чашку, резко перевернула её, плюхнув содержимое на блюдце. Тёмная капелька попала на обнажённую грудь, и Демьян мысленно потянулся к ней губами. Только дотянулся…

— Ой, смотри, Дёма!

Он взглянул на блюдце, но ничего, кроме расплывшейся жижи, не увидел.

— Неужели не видишь, на что это похоже?

— На дерьмо похоже.

— Нет, смотри, это же карта Европы. Вот Италия — «сапогом», вот Испания — «дамской сумкой», а здесь Франция…

— Ты географию знаешь, тебе виднее. И что эта лужа значит?

— Дорога тебе дальняя предстоит, в Европу, на верное, это точно, к гадалке не ходи…

Звонок шефа не дал ей закончить. Папа вызывал Демьяна к себе, причём немедленно.

— Вот тебе и дорога дальняя, — сказал он, одеваясь, — а ты: Европа, Европа… Говорил тебе: дерьмо это, а не Европа. Карта, может, их, а вот дороги у нас наши, Маша.

В следующую пятницу Простак попросил Пятака, у которого как раз был выходной, помочь ему купить компьютер.

— Тут дело такое, — сказал Андрюха. — Петруха решил себе на день рождения компьютер купить самой последней модели, а я, что, рыжий, что ли? Папа говорит надо во всём на старших равняться. Вот я и подумал, куплю себе такой аппарат, чтоб стрелялки на нём проходить можно было, в реальной жизни-то не так много стрелять приходится, квалификацию теряем.

— Так ведь, и я в этом не особенно секу, — честно признался Пятак.

— Ты, главное, сбоку смотри, — уверенно сказал Путейкин. — Чтоб подставы не было. А то, знаем мы этих чертей. Пока в магазине играешь, все хорошо. Принесёшь технику домой, а она не работает. Вон, сколько коробок у меня в квартире валяется.

— Ладно, поехали, — согласился Пятак помочь другу.

В «Компьютерном Дворе», куда приехали друзья выбирать себе компьютер, они повстречали Пет-руху Шнуропета.

Шнуропет, чтобы показать браткам свою компетентность в данном вопросе, небрежно стал расспрашивать продавца о «компе», который он покупал:

— Значит, «Пентиум», говоришь, самый лучший?

— «Пентиум», «Пентиум»… «Третий». Один из самых последних.

— Да ты чего, братан! — возмутился браток. — Ты чего «гонишь»? На фига мне третий? Я же тебе сказал: у меня день рождения скоро! Ты мне лучший давай. Первый самый!

— Видите ли, — замялся продавец, — у компьютеров наиболее продвинутыми, так сказать, в техническом плане, считаются не первые, а последние технические разработки и модели…

— Ясно, блин… Не из джунглей. Если третий — один из последних, то последний-то какой?

— Четвёртый.

— И он тоже лучший?! — засомневался Петруха.

— Конечно, ведь он тоже «Пентиум», только, более современный, — терпеливо объяснял продавец.

— А частота какая? — Адидас сверился с листочком, который держал в руке.

Было видно, что он в отличие от Простака и Пятака подготовился к покупке дорогой вещи серьёзно и заранее.

— Полторы тысячи.

— Памяти много?

— Шестьдесят «гигов».

— Опять ты о своём! Я тебя не про гиги спрашиваю, а про память! — начиная терять понемногу терпение, сказал Адидас.

— Память есть! Много памяти!

— Вот и хорошо. Принесите его, я покупаю…

Когда паренёк-продавец удалился за компьютером, Адидас ударил себя ладонью по лбу:

— Вот чёрт! Забыл, блин, спросить его про вентилятор. Шухер Костецкий сказал, что у него «комп» полетел из-за того, что вентилятор сломался. Вдруг забудут поставить на мою машину, придётся из гостиной большой на ножках туда-сюда таскать, что бы обдувать компьютер.

— Фигня! — заметил Простак, всем видом показывая бригадиру Адидасу, что правильный пацан Андрюха Путейкин тоже кое в чём понимает и просто так понтов не бросает. — Тебе же ясно продавец очкастый сказал: «частота — полторы тысячи». А какая частота без вентилятора? Чему ещё там вертеться? Ты, главное, про клавиатуру, мышку и коврик для мышки спроси, чтобы в комплекте были…

— Ясный перец, спрошу, — с небрежным видом знатока, сказал Адидас.

Наконец появился продавец с коробкой, в которой лежал компьютер для Адидаса. Петя тут же насторожился:

— Это всё?

— Всё…

— А мышка? Коврик? Клавиатура?..

— Всё там внутри.

— Как это внутри, — возмутился Шнуропет. — Вы меня, что за идиота принимаете? Как в такую коробку может поместиться телевизор?

— Монитор!

— Да мне по-фигу, какая фирма! На кой, мне нужен компьютер без телевизора, я спрашиваю?

— Но, вы ещё не выбирали мо… те… левизор, — несколько заикаясь, начал паренёк. Но его грубо оборвали.

— Тащи телевизор самый лучший, и чтоб стоил недорого! — деловито приказал Шнуропет, чувствуя себя на коне. Ещё бы! Как лоха хотели провести — втюхать компьютер без телевизора!

Через полчаса придирок и расспросов Адидасу показали весь комплект в сборе: Монитор на 29 дюймов, системный блок четвёртого «пня», «клаву», мышку, коврик и баллончик с жидкостью для чистки экрана.

Аппаратом браток остался доволен. Включили в сеть. Долгие тесты Шнуропет проигнорировал, потому что время своё берег, напрямую спросив о главном:

— Пасьянс «Косынка» есть?

Разложили пасьянс.

— «Шарики», «Тетрис»?

Услышав положительный ответ на все свои вопросы, довольный Петруха выложил последний козырь:

— Слышь, братан, а корпуса малинового под цвет моих штанов фирменных адидасовских нет?

Оказалось, что нет.

Но продавец, который угрохал битый час на такого привередливого клиента, на секунду задумавшись, отозвал собиравшегося уже было уйти Адидаса в сторонку, и тихо прошептал что-то очень быстро на ухо братку. После чего лицо Пети Шнуропета сделалось совершенно счастливым и довольным, и он веско и твёрдо сказал:

— Пойдёт! За эксклюзив триста баксов лично тебе доплачу, но только чтоб до конца месяца больше — никому!

— Могила! — паренёк снял вспотевшие очки и преданно посмотрел в глаза грозного братка.

Простившись с друзьями, гордый покупкой Адидас пошёл в кассу оплачивать купленного для проведения интелектуального досуга, то есть для игры в «тетрис» и «косынку», электронного монстра последнего поколения, способного по своему потенциалу заменить коллектив небольшого проектного института.

Пятак, с интересом наблюдавший происходившее на его глазах действие, обратился к молодому продавцу со следующими словами:

— Ну, что, ботаник недоделанный, платить будешь, или всё-таки «качаться» надумал?

Путейкин с сомнением посмотрел на своего друга, на миг пожалев, что взял молодого Пятака, который, наверное, в своём Степногорске и калькулятора-то не видел, в такой крупный торговый центр.

Однако Дёма его сомнения быстро развеял, объяснив ему, что в продавце узнал случайного попутчика из электрички, с которым ехал в одном вагоне и на одной скамейке.

Очкарик, у которого оказалось очень подходящее для него имя Изя, тоже узнал братка, спасшего его от врагов трудового народа — народных добровольных контролёров. Выяснилось, что он уже далеко не школьник, а студент первого курса экономического факультета местного университета. В каникулы Изя подрабатывал в «Компьютерном Доме» продавцом.

Расспросив, для чего Путейкину нужен был компьютер, Изя по-хозяйски взял управление процессом покупки компьютера в свои руки.