Глава 7

Новые Герасимы

Андрей Воробьев разложил перед собой листы судебного иска Руслана Пенькова к газете «Комсомольская правда», красным маркером пометил наиболее двусмысленные словосочетания и бросил быстрый взгляд на истца, что то бубнящего на ухо своему адвокату Шмуцу. Толстенький Шмуц важно кивал, излучая уверенность в успешном разрешении дела в пользу своего манерного клиента.

Воробьев потер колено, нывшее после столкновения с каким то парнем, пулей вылетевшим из здания суда, и подумал о том, что надо больше отдыхать. Буквально через минуту после того, как его чуть не сбил с ног молодой человек в джинсовой куртке, юрист краем глаза заметил мужскую особь в строгом деловом костюме, как две капли воды похожую на парня в джинсе[33].

Андрей решил, что это был обман зрения, явившийся следствием жары и недосыпа перед судебным заседанием, назначенным на девять утра. Хотя нельзя было исключить и того, что в суд явились двойняшки, дабы разрешить какой нибудь спор о наследстве...

Воробьев отогнал посторонние мысли и сосредоточился на предстоящих прениях.

Лидер местного отделения партии «ДемВыбор России» опять выступил в амплуа сутяги и склочника. Ему в двадцатый уже раз не нравилось, что журналисты, вместо прославления «святой женщины Галины», перетряхивают грязное бельишко депутатши и вытаскивают на свет Божий разные дурнопахнущие подробности ее коммерческой деятельности, вроде лоббирования «демократшей» интересов московских топливных компаний и ее соучастия в растаскивании выделенных на детские дома денег из городского бюджета.

Пеньков опасался, что когда нибудь всплывут и документы, где фигурирует его фамилия. Поэтому он решил нанести упреждающий удар и с тех пор раз в две недели выступал по судам с речами о недопустимости оскорбления памяти мертвецов, взволнованно и косноязычно обличая зарвавшихся «акул пера». За что получил от журналистов меткую кличку Некрофилище.

Нанятый Русланом адвокат Шмуц надувал щеки и обещал «поставить всех на место». Однако за все два года беготни по судам эта сладкая парочка не добилась ни одного решения, где хоть в небольшой степени признавалась бы их правота. Журналисты злорадствовали и старались перещеголять друг друга в описании тех мерзостей, участником которых была покойная депутатша, вызывая этим у Пенькова очередные приступы праведного гнева и провоцируя его на новые заявления в суд.

В зале появилась молоденькая девчушка, исполняющая роль секретаря, и объявила, что заседание откладывается по причине отсутствия судьи.

Воробьев засунул в кейс бумаги, зевнул и направился к выходу.

Шмуц с Пеньковым налетели на девчушку и принялись скандалить, требуя объяснить, почему судья не соизволил явиться. Истерика «борца за справедливость» и его адвоката продолжалась минут пять, после чего секретарь позвала двух дюжих охранников...

Усаживаясь в свою машину, Андрей с удовольствием наблюдал, как Шмуца и Пенькова выбрасывают на улицу, напоследок приложив каждому дубинкой ниже пояса.

Рокотов переполз открытый участок между камней и улегся рядом с Кузьмичом, держащим на прицеле черный провал в скале. Вокруг отверстия тоннеля, ведущего к подземному озеру, буйно разросся шиповник.

— Простенько, но со вкусом, — шепнул Пышкин. — Вход виден только с одной точки...

— Движение?

— Ноль. — Кузьмич передвинул ствол «Грозы» на пару миллиметров вправо и снова застыл как изваяние. — Позиция охраны пустая.

— А если они внутри?

— Что чучмек сказал насчет коридора?

— Говорит — прямой, без ответвлений. Из пещеры тоже других выходов нет.

— Он может не знать...

— Вряд ли. — Владислав метр за метром осмотрел кустарник. — Он, как я понял, был у главаря доверенным лицом. Тот исключительно с ним ездил. Я перепроверил у молодого чичика...

— Блин, но эта лодка!

— Жизнь богаче наших предположений, Толя. — Биолог достал раздвижную подзорную трубочку. При длине всего в пятнадцать сантиметров и диаметре в два прибор давал восьмикратное увеличение. — Уж мне то это хорошо известно... Не надо считать чеченцев дегенератами, которые не будут пользовать все средства ведения современной войны. Дерутся они не хуже наших армейцев, а иногда и лучше. Так что лодка, обеспечивающая скрытную доставку оружия и свежих солдат, нормальное явление. Что то подобное они должны были придумать. Авиация отпадает, пешие переходы по горам малоэффективны. Остается маршрут по подземным речкам... Все логично.

— Но как наши проморгали? — зло выдохнул Пышкин. — Лодку же где то строили, как то перевозили!

— Денег дали на таможнях — и финита. Хоть ядерную ракету перевози. Кстати, это уже было, — хмыкнул Влад. — Когда нет ограничения в средствах, вопросы на границах снимаются автоматически. У нас берут все без исключения, от министра до паспортистки. Суммы взяток только разные.

— Может, пройтись по коридору из «гээмки»? — Кузьмич вернулся к насущным проблемам.

— Светошумовыми?

— Ага...

— Опасно. Лампы побьем, а бегать в темноте — удовольствие ниже среднего. Надо свет подключить, я знаю, где рубильник.

— А потом?

— Увидим, — Рокотов спрятал подзорную трубу. — Спрятаться внутри некуда. Если охранники там, мы их выкурим. В конце концов, зальем полкоридора солярой и запалим...

Из за камней в десяти метрах от Пышкина и биолога высунулся Филонов.

— Фью! Там два трупа!

— Где? — Кузьмич закрутил головой.

— В ста шагах отсюда. Бежали от горы в деревню.

Владислав пихнул Анатолия в плечо.

— Ты тут посиди, а я проверю. Скорей всего, это охранники.

— Понял.

Рокотов перебежал к Никите и присел за камни.

— Что за трупы?

— Пулеметчик с напарником. Их Егор еще в самом начале расстрелял. Они нам в тыл выходили. Если по следам смотреть, то они только отсюда и могли явиться. Больше неоткуда, — уверенно заявил бывший браконьер, разбиравшийся в отпечатках на земле не хуже легендарного Чингачгука.

— Что за пушка?

— "Эм шестьдесят"[34]...

— Подходит. С такой дурой особо не побегаешь, явно стационарно сидели...

— Пошли внутрь, — предложил Филонов.

— Пошли, — согласился Владислав, — чего тянуть... Держишь мне спину.

— Натюрлих, командор...

Рокотов за полминуты преодолел пологий откос и упал в нескольких метрах перед входом в подземелье. Спустя пять секунд рядом плюхнулся Никита.

Влад на четвереньках подобрался к серой отвесной стене, нырнул в темный проем и нащупал слева небольшой рубильник. Пока все было так, как и описывал Беноев.

«Главное, чтобы выключатель не инициировал спрятанные заряды. — Биолог положил ладонь на пластиковую рукоять. Второй рукой Рокотов осторожно огладил все пространство вокруг маленького электрощита. — Вроде ничего... По крайней мере, дополнительных устройств не наблюдается. И рубильник простой, без фокусов. Что вполне объяснимо. Установка ловушек — слишком опасное мероприятие и прежде всего — для пользователей... Случайно не набрал нужный код, и кранты базе. А так рисковать они не будут...»

Владислав поудобнее перехватил ОЦ 14, опустил рубильник вниз и упал на пол коридорчика, выставив ствол автомата перед собой и на мгновение закрыв глаза.

Вдоль уходящего вглубь горы штрека вспыхнули желтые лампы, установленные через каждые двадцать шагов и подвешенные на толстом, покрытом черной резиновой оплеткой кабеле, укрепленном по середине потолка.

Коридор был пуст.

Мимо Рокотова пробежал Никита и присел за уступчиком скалы возле плавного поворота. Влад поднялся на ноги и осмотрелся.

— Чисто, — сказал Филонов, не отрываясь от прицела ВСС. — Впереди на сто метров никого.

Биолог с интересом уставился на стоящие в стенной нише дизель генератор и стеллаж с аккумуляторами.

— Умно сделано.

— Ты о чем? — спросил Никита.

— О дизелюге. Выхлопную трубу явно вывели наружу через трещину. И от дождя спрятали, и от посторонних глаз. Снаружи звук движка практически не слышен...

— А а, это! — Филонов на секунду обернулся. — Кстати, вруби ка ты его. Не фиг аккумуляторы сажать.

— Сейчас, — Рокотов посмотрел на указатель уровня, топлива, проверил штекер кабеля и повернул ключ стартера. Дизель кашлянул, застучал и перешел на ровный гул. Лампы мигнули. — Готово. Часа на три хватит, потом надо будет дозаправить...

— Солярки у нас море, — отреагировал Никита.

Влад встал у противоположной стены и поднял «Грозу».

— Ну, пошли дальше...

Президент России привычно положил руки перед собой, немного наклонился вперед и, набычившись, уперся взглядом в сидящих напротив Самохвалова и Зотова.

Адмиралы выглядели не лучшим образом. У командующего Северным флотом было исцарапано всё лицо, золотой погон на левом плече едва держался на остатках ниток, китель помялся, орденские планки перекосились. Главком ВМФ то бледнел, то краснел, теребя в руках носовой платок, и все порывался пригладить жиденькую шевелюру.

— Докладывайте.

— Хм м... — Зотов прочистил горло. — Владимир Владимирович, согласно уточненным данным, экипаж погиб мгновенно. Максимум — в течение двух минут после удара «Мценска» о дно.

— Как вы получили эти данные? — хмуро спросил Президент.

— В результате отсмотра видеозаписей, — комфлота вынул из большого желтого конверта пачку глянцевых фотографий и пододвинул ее по столешнице поближе к Верховному Главнокомандующему. — Взрыв разрушил всю носовую часть, а корму развалил удар. Гребные валы ушли вперед, дейдвудные сальники не выдержали, и вода проникла в отсеки...

Глава Государства печально посмотрел на верхний снимок, не прикасаясь к фотографиям.

Расчет у адмиралов был прост. Предоставить Президенту кучу самых разнообразных технических данных по ракетоносцу, завалить его многостраничными рапортами и сотнями экспертных заключений, привлечь толпу военных специалистов и этим окончательно запутать Верховного Главнокомандующего.

Главное для чиновника высшего ранга — это демонстрация своей активности.

Карьерный рост или, как в случае с «Мценском», удержание должности зависят не от реального результата, а от имитации напряженной и тяжелой работы на высоком посту, проявляющейся в оформлении горы документации. Чем больше то или иное должностное лицо посылает наверх разномастных бумажек, тем более спокойно оно себя чувствует в случае проверки, ибо на каждый вопрос имеет ответ, подтвержденный десятками запросов, справок и приказов. Придраться к чиновнику, протоколирующему любое свое действие, невозможно. Особенно если речь заходит о внештатной ситуации. А разобраться, какая из бумажек является подлинной, а какая нет, не в силах даже очень компетентная комиссия. Тем более, что члены комиссии не станут глубоко копать и ссориться с многозвездными объектами проверки, имеющими многочисленных друзей во всех институтах власти.

— Я готов в любую секунду подать повторный рапорт, — решительно заявил Зотов. — Если у вас возникнет хоть малейшее сомнение, Владимир Владимирович, то...

— Оставьте, — Президент сморщился, как от зубной боли. — Я вас ни в чем не обвиняю...

— Надо возрождать флот, — весомо сказал Самохвалов, — как делал Петр Великий. Без мощного флота нам не выжить. На вас надежда, господин Президент...

Главком ВМФ точно знал, какую струнку души Верховного Главнокомандующего следует задеть.

Петр Первый был кумиром Президента России и образцом для подражания. Глава Государства втайне мечтал быть похожим на «великого реформатора». Даже задумывался над тем, как именно его будут вспоминать потомки и что он оставит в наследство огромной стране. Не понимая того, что царь Петр принес своей Родине неисчислимые беды, от которых Россия не смогла оправиться вплоть до конца двадцатого века.

Президент попал в традиционный капкан исторической фальсификации, и, измеряя себя Петром, с самого первого дня правления начал совершать те же ошибки.

Царь, живший три века назад, рассадил по стране кучу вороватых наместников, дав им огромные полномочия — Президент поступил аналогично, направив своих представителей в семь округов.

Петр в марте тысяча семьсот одиннадцатого года сделал доносительство официальной государственной службой — Президент одобрил действия министра связи, обязавшего интернет провайдеров устанавливать на всех серверах, да еще и за свой счет, аппаратуру контроля за сообщениями пользователей.

Петр изменил закон о престолонаследии — Президент первым же своим указом гарантировал полную неприкосновенность бывшему Главе Государства и всей его семейке, растащившей за время правления дряхлого монарха половину богатств России и переправившей на Запад суммы, сопоставимые с несколькими бюджетами страны.

Петр в январе тысяча семьсот двадцать первого учредил Святейший Синод — бюрократически светский орган, управлявший церковными делами. Президент поручил своей Службе Охраны оберегать Патриарха, фактически приставив к нему соглядатаев. Дошло до того, что к Патриарху не мог приблизиться ни один нищий или обычный прихожанин. Ребята из ФСО действовали жестко и профессионально, отсекая от церковного главы каждого, кто чем то им не нравился, включая и работников Патриархии. А ведь любой самый замызганный попрошайка мог быть самим Иисусом, сошедшим на землю, чтобы проверить человеческие добродетели.

По приказу Петра был выстроен огромный и неэффективный флот, сплошь состоявший из гнилых кораблей, а Президент принял военно морскую доктрину Главкома ВМФ, обрекающую страну на громадные бесполезные траты.

И, наконец, Петр прорубил окно в Европу там, где нормальный человек сделал бы дверь, — и Президент в своих внешнеполитических эскападах тоже избирал не лучший путь достижения компромисса...

— Это лирика, — отмахнулось Первое Лицо, которому на этот раз было не до славословий и обсуждения абстрактных тем. — Что с причинами аварии? Есть хоть какая нибудь конкретика?

— Да, — Зотов изобразил на поцарапанном пропитом лице вселенскую скорбь.

— Так доложите.

— Мы расшифровали данные магнитометров с наших противолодочных кораблей. В течение суток после аварии рядом с «Мценском» находилась большая металлическая масса...

Президент полуоткрыл рот.

— Вероятнее всего, это была одна из лодок НАТО, следивших за учениями, — продолжил командующий Северным флотом. — И которая, по всей видимости, столкнулась с нашим крейсером... Повреждения на вражеской субмарине тяжелые, так что они смогли отдрейфовать только спустя двадцать четыре часа после столкновения. Иного объяснения нет...

— Я поддерживаю эту версию, — кивнул Самохвалов.

— Та ак, — Глава Государства наконец закрыл рот. — И что же нам делать?

— Дать запрос в Брюссель, чтобы Генеральный Секретарь НАТО разрешил осмотреть их лодки, — предложил комфлота.

Зотов прекрасно знал, что западные военные никогда и ни при каких условиях не станут комментировать подобный безумный с их точки зрения запрос. В США и Европе не принято обсуждать с потенциальным противником какие либо нюансы, связанные с подводными кораблями.

Если бы авария произошла на самом деле, то обществу об этом бы сообщили. Так было с «Трешером», со «Скорпионом» и другими субмаринами; информация о гибели которых поступала в СМИ практически мгновенно. Но в ситуации с «Мценском» у адмиралов был расчет на то, что натовские военные не захотят опровергать бессмыслицу и тем самым позволят обвинить их в «нежелании признавать очевидные вещи». И дадут возможность военно морским бюрократам навесить на НАТО всех собак.