Надежда Борисовна Ковальских-Дюжая согласно покивала маленькой, чуть сплюснутой с боков головой.

— Кто такой этот Клюгенштейн? — не сообразил Нефедко, потерявший нить разговора еще полчаса назад.

— Подельник Печенкина, — разнылась Панаренко. — Вы должны помнить, из показаний Пылкина...

— Ах да! — Моисей Филимонович сделал вид, что вспомнил, хотя фамилия Клюгенштейн у него ни с чем не ассоциировалась.

— Надо отменить суд, — встряла Ковальских-Дюжая, с интересом разглядывая украшенное старыми и свежими фингалами лицо Нефедко.

— Не получится, — буркнула Ирина Львовна. — Заседание уж назначено. На четырнадцатое число...

Нефедко решил-таки принять участие в беседе, посмотрел на календарь и удивился.

— Но четырнадцатое — воскресенье!

— Тогда — на пятнадцатое! — зло выдохнула Панаренко. — Буду я еще все помнить.

— А кто представляет обвинение? — осторожно поинтересовался Моисей.

— Вы...

— Я?!

— Конечно. Вы ж старший следственной бригады, — Ирина Львовна нахмурилась. — Я и так много что сделала. Собрала доказательства, дело пока спрятала...

— Зачем? — не понял Нефедко.

— Так надо! — отрезала следователь и грозно посмотрела на ежившегося Моисея.

— А в деле есть материалы по квартире? — спросила Ковальских-Дюжая.

— Есть, есть, — отмахнулась Панаренко. — Потом посмотришь... Сейчас другое главное — Клюгенштейн.

Моисей вновь услыхал ничего не говорящую ему фамилию, но промолчал, не желая демонстрировать собственную некомпетентность.

Более, чем все уголовные дела на свете, его интересовал возрос с поиском необходимой для ремонта залитой нижней квартиры суммы. Для этого он даже позаимствовал три тысячи долларов из вешдоков, напрочь забыв о том, что те прилагались к пухлым томам обвинения в изготовлении фальшивых денег. Нефедко радостно бросился менять на рубли пачку «вечнозеленых», однако в первом же отделении Сбербанка кассирша вызвала наряд милиции и следователя препроводили в отделение. Там он долго тряс удостоверением и настаивал на том, что решил провести следственный эксперимент по «выявлению каналов сбыта» фальшивых долларов. Уставшие от криков Нефедко милиционеры согласились с этим диким объяснением и вернули поддельную валюту.

Спустя час с неугомонным сотрудником прокуратуры разбирались уже в соседнем РУВД, куда его привезли из другого обменного пункта.

За двенадцать часов Нефедко успел обойти четыре банка и побывать в четырех отделах милиции. В результате «доллары» все же были обменены, но не так, как рассчитывал следователь. Переутомившийся Моисей нарвался на кучковавшихся у пятого обменного пункта кидал-азербайджанцев, вручил им в темном углу всю пачку негодной валюты и получил взамен толстую пачку нарезанной газетной бумаги, стыдливо прикрытой с обеих сторон двумя сторублевками. Чуть позже, когда до горячих горцев дошло, что на этот раз «обули» именно их, Нефедко был настигнут, огреб в рыло и лишился даже невскрытой «куклы», так и не узнав, что же находилось под целлофаном.

Следователь стоически перенес побои и ограбление, отлежался в сугробе и теперь радовал окружающих огромными фиолетовыми кровоподтеками под глазами. Вкупе с пожелтевшими старыми синяками от кулаков зампрокурора и домоуправа свежие смотрелись довольно живописно.

— Клюгенштейн, — повторила Панаренко. — Надо попробовать усугубить обвинение.

— У него и так три статьи, — шепнула Ковальских-Дюжая. — Куда усугублять-то?

— Больше — не меньше, — безапелляционно проскрипела Ирина Львовна и уставилась на индифферентного Моисея. — А вы как думаете?

— Можно, — быстро согласился Нефедко.

— Я поговорю с Лизунцом...

— Поговорите, — кивнул уставший от долгого разговора старший следственной бригады. — Пусть дает дополнительную информацию.

— Вы подпишете постановление?

— Какое?

— На повторный обыск квартиры Печенкина, — Панаренко повела плечами. — Где его племянник живет.

— Дам. Отчего ж не дать, — кислым голосом промолвил Моисей. — Подготовьте бумагу, я подпишу...

— Вот, — следовательша извлекла из сумочки грязно-серый листок.

Нефедко со вздохом расписался, шлепнул в уголок постановления лиловый штампик и вопросительно посмотрел на двух женщин.

— Это все?

— Все, — Ирина Львовна облизала накрашенные розовой помадой губы. — Надя, пошли. Нам еще оперов инструктировать...

После ухода Панаренко и Ковальских-Дюжей Моисей немного посидел в кабинете, потом резво вскочил и бросился в кладовую, где складировались вещественные доказательства по находящимся в производстве делам. Ему в голову пришло заложить в ломбард цепь из дутого золота, которую сняли с цыгана, задержанного с поличным при перепродаже мешка маковой соломки.

— Барыгу зовут Сергей, фамилия — Писарев, — гостеприимный Кабаныч водрузил в центр стола блюдо с бутербродами. — Купи-продай, блин. Шмотье, видеотехника, компьютеры...

— Спикуль [25], короче, — резюмировал Садист.

— Угу...

— А что его с сатанистами связывает? — спросил Денис, искоса посматривая на замершего у дверей Ху.

Филиппинец преданно глядел на Кабаныча и не уходил.

— Племяш у него там, — разъяснил Николаев. — Молодой, блин, уродец. Я вчера его чуть не догнал... Иду в церковь, смотрю — тусуются возле ограды. Я пригнулся чуток, хотел их с тылу взять, да не вышло, блин. Заметили и разбежались. Пока я через могилы прыгал, их и след простыл... Пальто порвал, — вздохнул браток. — Вот такая непруха.

— А если барыгу накатить? — предложил Рыбаков.

— Барыга хитрый, — Кабаныч поманил пальцем Ху и указал в сторону кухни. — Чай! Во-да! Го-ря-чая!

Филиппинец радостно закивал и удалился.

— С накатом сложно, — продолжил браток. — У спикуля мусорная «крыша», где-то на уровне замначальника ГУВД.

— А поточнее?

— Можно узнать...

— Не только можно, но и нужно, — задумался Рыбаков. — Ковалевского [26] помните? У того тоже свои менты были. И ничего, шваркнули в лучшем виде...

Председателю общества «За права очередников» не помог даже его дядюшка-подполковник. Ввязавшись в приобретение изготовленного под чутким руководством Дениса «биокомпьютера», Ковалевский подогнал десяток таких же, как и он, придурков-бизнесменов, взял в долю нескольких старших офицеров милиции и посчитал, что застрахован от любых неожиданностей.

Но не тут-то было.

Когда деньги в сумме полугора миллионов долларов были доставлены в квартиру, где стояло «чудо современной техники», все пошло совсем не так, как планировали Ковалевский и компания. А планировали они форменное безобразие — насильственный отъем и денег, и «биокомпьютера» с одновременным арестом «изготовителя» по подозрению в хранении наркотиков и дальнейшим выбиванием из «безработного инженера» всех ноу-хау. Задержанный должен был поведать бравым мусорам, как именно ему удалось создать хитроумный и сверхдорогостоящий агрегат, назвать фамилии и адреса помощников и отправиться в зону лет на десять по заранее сфабрикованному уголовному делу. А пока он будет сидеть, Николай Ефимович сотоварищи намеревались реализовать изобретение на мировом рынке и заработать на этом фантастическую для российских коммерсантов сумму в миллиард долларов.

Простенько и со вкусом.

Однако надеждам Ковалевского так и не суждено было сбыться. Он передал сумку с деньгами «инженеру», которого изображал один из друзей Дениса, выждал три минуты, нервно покуривая на кухоньке квартиры «изобретателя», пока тот в комнате пересчитывал валюту, и нажал на кнопочку сигнального брелока. Через тридцать секунд распахнулась входная дверь, и в квартиру ворвались трое автоматчиков, возглавляемых дядюшкой бизнесмена. Ковалевский гордо ткнул пальцем в дверь и отвернулся к окну, не желая встречаться взглядом с инженером, которого поведут в наручниках.

Подполковник милиции пнул ногой хлипкую с виду дверь и упал, визжа от боли в сломанном большом пальце. Дверь оказалась железной, оклеенной пленкой «под дерево». Облаченные в бронежилет автоматчики поднатужились и вынесли преграду вместе с косяком. Ввалившись в пустую комнату они рассредоточились по углам и призадумались.

«Изобретатель» и деньги бесследно испарились. Вместе с хозяином квартиры пропал и системный блок от машины, представлявший собой небольшой аквариум с плавающей в прозрачной питательной жидкости сине-зеленой «медузой».

Матерящийся подполковник приказал обыскать все углы и в первую очередь заглянул в шкаф. Когда он распахнул дверцу, внутри шкафа что-то глухо рвануло и Ковалевского-старшего обдало потоком несмываемой оранжевой краски. Один из автоматчиков дал в темноту короткую очередь. В ответ забулькало, зажурчало и из шкафа выстрелила струя гнусно пахнущей жидкости. Спустя секунду сработали заложенные пиротехником с киностудии «Ленфильм» разноцветные дымовые шашки и веселье продолжилось.

Бросившийся на выход бизнесмен запнулся о ноги упавшего подполковника и головой протаранил фанерную дверь совмещенного санузла. Ему на спину свалился кашляющий автоматчик. Коммерсант ойкнул, беспорядочно забил руками и случайно зацепил спусковой крючок АКСУ.

Грохнул очередной выстрел.

Пуля прошла в сантиметре от головы пытающегося подняться Ковалевского-старшего, отбросив его обратно на пол, пробила брюки сержанта из группы захвата и содрала у него клочок кожи с мошонки. Сержант взревел и прыгнул на невидимого в красном дыму противника, приземлившись обеими ногами на живот подполковнику. В ту же секунду третий автоматчик широко размахнулся и с воплем «Получай, сука!» ударил прикладом прямо перед собой, засветив сержанту точно в переносицу.

Бесчувственное тело ударилось о стену и вывалилось в коридор...

А в это время благополучно покинувшие квартиру через лаз в стене «изобретатель» и организаторы мероприятия спустились по лестнице соседней парадной, спокойно сели в поджидавший их синий микроавтобус «Volkswagen Sharan» и убыли восвояси, увозя с собой собранные жадными бизнесменами деньги и аквариум с имитацией биокомпьютера.

— Так то шваркнуть, — серьезно сказал Садист. — Здесь, блин, другое...

— Все равно надо действовать нестандартно, — Денис сморщил нос. — Так, чтоб было не привязаться...

В столовую вернулся филиппинец и поставил у двери пластиковое ведро, из которого поднимался пар.

— Я такой чай пить не буду, — насупился Левашов.

— Вот, блин! — Кабаныч всплеснул руками. — Ху, ну что ж ты делаешь? Я же русским языком сказал — чай!

Азиат что-то задорно чирикнул на своем языке и показал швабру.

— Может, у них слово «чай» имеет другое значение? — предположил Рыбаков и повернулся к филиппинцу. — We want some tea. Do you understand me? [27]

Садист с Кабанычем уважительно посмотрели на образованного Дениса.

Ху по-птичьи наклонил голову и заморгал.

— Не понимает, — констатировал Рыбаков. — Где ж ты его, Андрюша, откопал такого?

— Он из деревни, — прогудел Кабаныч.

— Заметно. Ладно, сами приготовим, — Денис легко поднялся из кресла. — Где у тебя кухня?

Через пять минут чашки были расставлены и чай налит.

— В универе был один случай. — Рыбаков подцепил фруктовой вилочкой ломтик лимона. — С Вовкой Литусом. Он в тот момент с предками поругался и перешел жить в общагу. Ну, и его, как студента-филолога, поселили с иностранцем. Негритенок из Анголы, только-только приехал... По-русски примерно также, как Ху, говорил. В первый же вечер стали знакомиться. Вовке чо-то в голову ударило, и он представился, как Хозяин. Анголезец не врубился, подумал, что имя у Литуса такое. Ну, хозяин и хозяин. Месяц прошел, другой... Вовчик мирно сосуществует с негритенком, тот его Хозяином называет, все вокруг прикалываются. И тут Литус на свиданку собрался. С Иркой, его будущей бывшей женой.

— Почему бывшей? — не понял Садист.

— Потому, что они на данный момент уже развелись. Так вот... Литус в запарке бегает, рубашку гладит, брюки, а еще надо ботинки почистить. Ну, и попросил анголезца. Тот схватил ботинки, щетку и в коридор. А тут, как назло, проректорша по учебной работе и комендант! Спрашивают негритенка — что, мол, делаешь? Анголезец, ничтоже сумняшеся: «Хозяину ботинки чищу!» Проректорша в ауте, комендант дара речи лишился... И в этот момент Вовик из комнаты выруливает, прикинутый по высшему разряду, как белый человек. Колонизатор хренов... Его потом чуть не вышибли, из комсомола хотели исключить, ректор, говорят, даже в Москву ездил грехи замаливать. Но пронесло. Правда, Литус все равно через год в армию ушел. По зову сердца.

— Да-а, бывает, — философски заметил Кабаныч.

— Но вернемся к нашим баранам, — посерьезнел Рыбаков. — Из барыги надо сделать идиота. Тогда ему никакая «крыша» не поможет...

Парамон Милин поставил звякнувшую железом сумку на бетонный пол подвала и посветил фонариком Цуцуряку, копающемуся в электрощите.

— Ты скоро?

— Скоро, скоро, — бывший участковый поднатужься и перекусил провод мощными плоскогубцами. — Готово.

— Это точно сигнализация?

— Должна быть она...

— Так она или «должна быть»? — хрипло спросил Самойлов, разминая в озябших пальцах сигарету «West Medium» с белым фильтром.

— Дверь ломанем и проверим, — надулся Цуцуряк. — Переждем минут пять, если вневедомственная не приедет, значит, она...

— А если и приедет, невелика беда, — вмешался Милин. — Они долго не задерживаются, дверь опечатывают и уезжают.

— Может, тогда центральный кабель перерубить? — предложил толстенький Салмаксов.

— Замучаешься рубить, — Цуцуряк похлопал ладонью по толстому, диаметром в добрый десяток сантиметров проводу в свинцовой оплетке. — Тут другой инструмент нужен.

Петр Салмаксов передернул плечами. Ему было не по себе. Впервые за свою недолгую и неправедную жизнь он готовился к участию в преступлении, не имея за спиной прикрытия в лице правоохранительной системы. Раньше было проще — Салмаксова защищало лежавшее в кармане удостоверение и статус следователя прокуратуры, которого сотрудники милиции не имели права не то что задержать, но и даже проверить.

— А где Стас и Миша? — осторожно поинтересовался экс-следователь в надежде на то, что Винниченко с Дудкиным опаздывают и в связи с этим операция по незаконному проникновению в чужую квартиру будет перенесена. Или вообще отменена.

— Другим делом заняты, — буркнул Самойлов. — Ну что, погнали?

— Погнали, — согласился Милин и поднял сумку с фомками и кувалдой.

Салмаксов прикусил нижнюю губу и неслышно вздохнул.

— Блокировать этих придурков надо сразу со всех сторон, — Садист откусил полбутерброда и заработал мощными, как у неандертальца, челюстями. — Отсечь барыгу, а молодняк зажать между шоссе и речкой и загасить.

— Могут по льду уйти, — озабоченно заявил Кабаныч.

— Не уйдут, — Рыбаков долил себе чая. — У тебя ж есть динамит...

— И что? — не сообразил хозяин дома.

— Рванем в паре-тройке мест и вскроем ледок. По полыньям особо не попрыгаешь.

— Классно, блин! — восхитился Садист. — Устроим им Чудское озеро!

— Та-ак, — задумался Кабаныч. — Два пулемета у ограды, еще один у речки...

— Э, стой! — встрепенулся Денис. — Какие пулеметы?

— РПД [28], — «мирный коммерсант» непонимающе уставился на Дениса. — А чо, калибр маловат?

— У Горыныча есть «Утесы» [29], — Садист оторвался от очередного бутерброда. — Правда, только два.

— А артиллерии у вас нет? — ехидно осведомился Рыбаков.

— Чего нет, того нет, — Кабаныч пожал плечами. — А надо?

— Я от вас дурею, — серьезно сказал Денис. — Зачем вам вообще тяжелое вооружение? Те же пулеметы?

Садист посмотрел в окно и изобразил на своеm лице напряженную работу мысли.

— Жизнь не всегда, блин, предсказуема, — значительно пробормотал Николаев. — Разные случаи бывают...

Садист закивал, соглашаясь со столь ценным наблюдением:

— Это точно...

Братки уже были готовы переключиться с обсуждения практических шагов по борьбе с местечковым сатанизмом на воспоминания о героическом прошлом, но тут в столовую влетел рыжий щенок мастино неаполитано и остановился по центру ковра, дружелюбно помахивая хвостом и втягивая ноздрями запах ветчины.

— Ого! — улыбнулся Денис. — Ты своей гвинейской крысе приятеля завел?

— Жена купила, — фыркнул Кабаныч.

— И как назвал?

— Временно — Вездесущий.

— С одним «эс» или с двумя? — Рыбаков потрепал щенка по загривку.

— Когда как, — Николаев подмигнул щенку. — Чаще, блин, и то и другое.

— Нормальное погоняло заслужить надо, — молвил Садист.

Вездесущий попытался залезть на стол, дабы свистнуть с блюда ароматный бутерброд, получил от Кабаныча шлепок по заднице и умчался куда-то в глубь дома.

— Пошел обувь жрать, — констатировал Николаев. — Эй, Ху!

Филиппинец мгновенно явился на зов.

— Собака! Ав-ав! — Кабаныч довольно натурально пролаял и махнул рукой в сторону двери. — Кормить! Ав-ав!

Ху побежал вслед за щенком.

— Ты поаккуратнее со своим «кормить» и «ав-ав», — хихикнул Денис. — А то он что-нибудь перепутает и подаст тебе печеного Вездесущего с лучком и черносливом.

— Не подаст, — «бизнесмен» замотал головой. — Он, блин, любит животных. Особенно собак.

— Я тоже люблю собак, — Горыныч поддержал друга. — А вот кошек не очень.

— Да ты их просто готовить не умеешь, — засмеялся Рыбаков.

Мастер ремонтной бригады депо Финляндского вокзала уперся тяжелым взглядом в ведомость и тихонько зарычал.

— Что-то не так? — развязно спросил обнаглевший от безнаказанности и собственной крутизны «бомбист» Пифия.

— Ты тепловоз сорок четыре-ноль-два-»бэ» обслуживал?

— Ну, я... — моментально сникнув, промямлил Резван.

— Его вояки уже неделю ждут! — взорвался мастер. — Ты что, придурок, не мог мне документы вовремя занести?!

— Я бы попросил... — томным голосом начал Пифия.

— Закрой рот! — мастер грохнул кулаком по столу. — Еще раз такое повторится — выгоню к чертовой матери! Тебе ясно?!

Резван обиженно засопел.

— Не слышу! Так ясно или нет?!

— Ясно, — Пифия зло зыркнул на мастера.

— Свободен, — старший ремонтников поставил размашистую подпись на акте. — Напишешь объяснительную...

Спустя час двое солдатиков с эмблемами железнодорожных войск в петлицах замызганных бушлатах забрались в кабину тепловоза с белым номером 02-Б на борту и погнали его в расположение складов военного имущества.

Им и в голову не пришло проверить комплектность запасной системы экстренного торможения. Все равно ею никто никогда не пользовался.

Сержант Каасик перехватил лейтенанта Петухова у лестницы, ведущей к грузовому терминалу второго зала.

— Слышь, Леня, ты чо от меня хотел?

— Ага, вот ты где! — обрадовался Петухов, потерявший подчиненного еще утром и уныло слоняющийся в одиночестве по гулким пустым коридорам аэропорта Пулково. — Мне опять техник все уши про какого-то постороннего прожужжал...

— А я тут при чем? — недовольным тоном спросил Каасик.

— Возьми Пиотровского и проверь тоннель под седьмой ВПП.

Сержант про себя обозвал настырного лейтенанта «инициативным фаллоимитатором» и сплюнул себе под ноги.

— Лева сейчас не сможет.

— Почему? — набычился Петухов.

— У него живот разболелся.

— Что-то серьезное?

— Вроде, да...

На самом деле старший сержант Пиотровский нажрался так, что показывать его публике было совсем небезопасно. Рано утром, через десять минут после начала смены, мучимый жаждой напарник Каасика залез в поисках опохмела в чемоданы рейса на Ереван, обнаружил в одном из них бутыль дорогого коньяку и ополовинил сосуд, понадеявшись на авось и абсолютно не рассчитав подорванные вчерашним возлиянием силы.

Теперь храпел на куче брезента в одном из утепленных ангаров, выводя сизым носом незамысловатые рулады.

Автомат Пиотровского Каасик спрятал в дежурке.

— Тогда ты один сходи, — принял лейтенант непростое решение.

— На фига? — сержант сыто рыгнул.

— Это наша обязанность, — Петухов воззвал к профессиональной гордости подчиненного.

— Вот пусть техник и проверяет, — нашелся Каасик. — Там его территория. А мне в зале патрулировать надо. — Сержант давно заприметил расположившихся в ожидании отлета таджиков и искал повод, чтобы к чему-нибудь придраться, завести бодягу с проверкой документов и поиметь с укутанных в цветастые халаты хлопкоробов немного наличных.

— Хорошо, — скис лейтенант. — Тогда я сам схожу. Если меня будут спрашивать, буду через час.

— Хоть через два, — повеселел сержант. — Но только зря идешь. Никого там нет и быть не может. Техник опять пургу гонит. Как со следами... Небось тень свою увидел и перетрусил.

— Не, он сказал, что двоих приметил, — Петухов поправил кобуру.

— А чо не окликнул?

— Говорит, что слишком далеко было.

— Тогда как он понял, что это посторонние? — задал Каасик логичный вопрос. — Скорее всего, грузчики проходили. Они часто под землей ползают, чтоб по ветру не шоркаться. Щас на поле такой дубак, в момент заледенеешь. Вот и лезут в тоннели.

— Ты думаешь, что не стоит идти?

— Сам решай. Я б не пошел.

Лейтенант был готов согласиться с сержантом, но переборол желание покемарить в теплой дежурке и решил исполнить свой служебный долг.

— Я все-таки проверю.

— Твоя воля, — зевнул Каасик. — Если что, я буду у касс...

Окончательный план избиения сатанистов выкристаллизовался только к вечеру. Денис поручил Кабанычу приобрести три автомобиля нужной марки и наварить на передние бамперы мощные стальные клыки. Садист вспомнил, что у Стоматолога есть какой-то знакомый бомж, классно управляющийся с горелкой и привыкший, в силу образа жизни, держать язык за зубами. Братки созвонились с владельцем свежеотремонтированного оранжевого «шевроле субурбана», и тот пообещал прислать в условленное место сварщика к девяти утра.

Самого Рыбакова Садист доставил к буддистскому храму возле метро «Черная речка», подвал которого занимал головной офис правоскинхэдовской организации «Солнцеворот». Параллельно с пропагандой положительного образа бритоголового борца за справедливость члены движения занимались и охраной культовых объектов, успешно отражая попытки проникновения в святилища охотников за цветными металлами и разной другой сволочи вроде скинхэдов левого маоистского толка и футбольных фанатов непитерских команд.

«Фюрер» организации, как обычно, присутствовал на рабочем месте.

Денис поручковался [30] с тремя членами политсовета и уместился на скамье возле длинного стола, сработанного из полированной сосны.

— Чай будешь? — спросил гостеприимный «фюрер» с простым русским именем Артем.

— Буду.

— Зеленый или черный?

— Зеленый.

Артем взял с полочки над столом пустую кружку и пронзил взглядом застывшего у дверей охранника.

— Сколько раз говорить — если жрете бульон из чашек, то как следует мойте?! Мы ж не в Средней Азии, масло в чай не добавляем!

Денис достал сигарету и покрутил головой в поисках пепельницы.

— Здесь нельзя, — Артем отвлекся от воспитания охранника. — Монахи не разрешают. Курить — только за территорией храма.

— Понятно, — Рыбаков убрал пачку. — А почему?

— Духи, — объяснил глава «Солнцеворота». — Называются «наги». Питаются запахами.

— У меня ароматизированные сигареты. Должны понравиться духам.

— Увы, — первый заместитель «фюрера» развел руки.

— А у меня к вам дело, — Денис взял быка за рога.

— Излагай, — Артем уселся напротив.

— Надо сатанистов погонять.

— Дело хорошее, — согласился «фюрер» и провел ладонью по бритой голове. — Давненько мы этих придурков не мочили. Где и когда?

— Видимо, завтра. На кладбище у Среднего проспекта.

— Сколько их будет?

— Человек двадцать.

— С пиками?

— Не знаю, — признался Рыбаков.

— Дубины возьмем, — сказал ответственный за идеологическую подготовку. — И цепи.

— Венедов среди них не будет? — уточнил Артем.

— А это кто такие? — не понял Денис.

— Язычники, — «фюрер» самолично набулькал чаю дорогому гостю. — Мы с ними в нормальных отношениях, так что сам понимаешь... Сильно пинать не можем, не поймут. Только для проформы, без переломов.

— Ваши венеды часовни поджигают?

— Естественно, нет!

— Тогда все в порядке. Венедов там не наблюдается... Ваша задача будет рассечь силы противника и заколбасить их со стороны речки. От ограды вглубь пойдет наша команда, — Рыбаков выложил на стол схему. — Красные стрелки — мои люди, синие — вы.

— Ага, — Артем был невысокого роста и, чтобы рассмотреть нарисованную Кабанычем карту, привстал и почти лег на стол. — Ментовка рядом?

— Нет, место глухое.

— Замаскироваться надо, — предложил Антон, заместитель по работе с личным составом. — У нас как раз есть зимний камуфляж. Заранее рассредоточимся, подгадаем время и ударим. Среди склепов схорониться несложно.

— Годится, — одобрил Артем.

— Сколько я должен? — Денис задал непростой вопрос.

— Да брось ты! — глава «Солнцеворота» замахал руками. — Какие деньги!

— Не, так не пойдет, — Рыбаков отставил кружку. — Давай я хоть к тебе рабочих пришлю, чтоб ремонт в вашем зале заседаний сделали.

Артем подумал и согласился. Нужды организации «фюрер» ставил выше благородных порывов.

— А в остальном как? — поинтересовался Артем, когда проблема ремонта помещений была решена.

— Нормально, — Денис отпил чай. — Дом строю, в коттеджном поселке. Из шпал, а сверху — кирпич одним слоем. В классических русских традициях.

— В русских — это хорошо, — похвалил патриотично настроенный «фюрер». — Надо вообще все русском стиле делать.

— Предложи это монахам, — хмыкнул Рыбаков. — Статую Будды — на фиг, а на его место изображение какого-нибудь старца.

— Мы ж не талибы, — быстро отреагировал Артем, — а совершенно цивилизованные люди. Это «леваки» все громят. Мы — за созидание...

Толик-Нефтяник припарковал свой золотистый «Bentley Continental SC» напротив входа в ночной клуб «Штырлиц», взял с пассажирского кресла кожаный «дипломат», в котором находились свежеоформленные документы на владение увеселительным заведением, открыл дверцу и уже собрался поставить ногу на асфальт, как в задний бампер его роскошного купе въехала какая-то темная масса.

«Бентли» слегка качнуло.

Толик вздохнул, положил кейс на прежнее место, выбрался наружу, придерживая полу длинного светло-желтого, в цвет машине пальто из верблюжьей шерсти, неторопливо прошествовал вдоль почти шестиметрового автомобиля и встретился взглядом с бородатым очкариком, выглядывающим из бокового окна потрепанного заглохшего «москвича». Очкарик в ужасе озирал разбитый вдребезги капот своего четырехколесного чудовища и царапины на золотом лаке бампера «бентли».

Толик цыкнул зубом и положил руку на крышу «москвича»:

— Ну ты, мужик, с чувством юмора. Сразу видно. Тебя тоже анекдоты про «мерседесы» и «запорожцы» достали?..