Путь мастера ЦИГУН. Подвижничество Великого Дао. История жизни учителя Ван Липина, отшельника в миру

Пэнлай – это остров, образовавшийся в древности. В эпоху Тан он пользовался необыкновенной славой, в эпоху Мин играл роль важного стратегического пункта мореходства, в новое же время потерял былое значение. А вот слава беседки Пэнлай не уменьшается, это место, куда стремятся все туристы.
И вот Учителя с учеником тоже пришли сюда, но в отличие от обычных туристов, пришли не ради этих достопримечательностей, а совсем ради другого.
Во время хунвэйбинского «выметания вон» даосский монастырь на горе был разгромлен. Путники не пошли туда, не пошли они и к беседке, а выбрали на вершине место для медитации и, усевшись лицом к голубому простору, погрузились в созерцание.
Море для людей всегда остается неизмеримо глубокой тайной.
А то, что путники хотели увидеть над морем, было еще более неизмеримой тайной.
Они сели в ряд на землю, закрыли глаза и, сконцентрировав шэнь, начали делать посылы. Постепенно глаза широко раскрылись, руки вытянулись в сторону моря и начали подниматься вверх, тело задрожало мелкой дрожью, почти незаметной, в процессе этого некая могучая сила была послана вдаль к поверхности воды.
Человек Беспредельного Дао начал читать заклинания, вызывая к действию силы сверхъестественные.
Белая черепашка неподвижно лежала рядом с Ван Липин, она тоже ждала метаморфоз поверхности моря.
Поначалу там не было видно чего-нибудь необычного. Небольшие волны, морские испарения, создающие туманную дымку.
235/ Вскоре туман начал густеть и мало помалу превратился в плотную завесу. А на туманном экране началось движение, возникли какие-то силуэты, картина то несколько прояснялась, то затуманивалась вновь. Вот горы, вот дворцы, вот лошади с повозками, а вот и люди, все дрожит, мерцает, меняется, словно во сне.
Все четверо сосредоточенно вглядывались, чтобы разглядеть детали этой призрачной картины, не упустить ее метаморфоз, старались прочувствовать и понять ее.
Поначалу картина напоминала утонченный пейзажный свиток китайской живописи, но потом изображение изменилось, словно порыв ветра унес облака. На экране проступила крутая горная вершина. И вдруг она перевернулась. И люди, сталкиваясь, словно в бурном потоке, тоже перевернулись и зависли над телегами и лошадьми. А гора превратилась в несколько изящных и высоких дворцов, которые стали быстро таять и исчезли, как дым. Вдруг опять появились облака, из них выступил парусник, вокруг него были не волны, а что-то вроде стада баранов, потом показался человек, погонявший их кнутом. У парусника выросли два крыла, одно очень длинное, другое удивительно короткое, будто обломанное.
Все уплыло. Возник южный пейзаж, залитые водой поля, разделенные на аккуратные квадратики, домики под черепицей, буйволы на полях, дети, играющие у деревни, картина спокойной счастливой жизни. Домики во мгновение ока превратились в автомобили и умчались в туман, исчезли в никуда.
Учителя и ученик убрали посыл, призрачные картины над морем исчезли без следа. Море по-прежнему было спокойно и тихо, небо сияло голубизной, как и раньше, под лучами солнца сверкала морская зыбь.
Старики выглядели озабоченно, и Ван Липин, не понявший истинного смысла содержащейся в призрачных картинах информации, смотрел на них тревожно и вопросительно.
Человек Беспредельного Дао положил на ладонь чудесную черепашку, долго смотрел на нее, потом на море, будто что-то вспоминал. Ища ниточку, ведущую к пониманию, он погрузился в глубокое раздумье.
«Не посмотреть ли еще раз?»—предложил Наставник Чистая Пустота. Человек Беспредельного Дао кивнул.
236/ Все четверо снова начали посыл, с моря поднялся туман и опять появились картины. Призрачные, мерцающие, эфемерные. Горы, вода, рисовые поля, деревенские жилища, беседки, люди, птицы, животные. Снова и снова сцены и сплетающиеся из них события. И вот опять перевернутая вверх ногами толпа, рассыпающиеся дворцы, реки, похожие на облака. Старики обсуждали увиденное, смысл призрачных видений понемногу прояснялся. И Ван Липин, слушая их, тоже начинал кое-что понимать.
Оказалось, что картины передавали информацию о «Небесной Пружине», о будущих общественных метаморфозах.
Читатель может вспомнить здесь о загадочных явлениях, называемых часто «миражами». Наука понимает «миражи» чисто физически, то есть целиком остается в Нижнем из Трех Миров. Она анализирует их появление с точки зрения оптики, например, говорит, что водяные пары в воздухе должны распределяться равномерно. водяные капли должны быть овальными и т.п. Но чтобы пейзажи далеких мест, пронизав этот слой тумана, отразились обратно, нужны еще и другие серьезные метеорологические условия. Поэтому, с точки зрения физики, миражи не то чтобы не могут возникнуть, но возникнуть им очень трудно. Если в одном месте возникло «отражение», в другом обязательно должна быть «реальность», иначе объяснить нельзя.
Даосы не «объясняют» эти «миражи», а «вызывают» их. Объяснения же требует смысл проявляющихся призрачных картин.
Г-н Ван Липин сказал, что старики-даосы почти каждый год приходят на берег моря «ставить» и смотреть картины, и смотреть их можно столько времени, сколько нужно. Это вовсе не «редкость, которую не встретишь за тысячу лет», их можно вызывать в любое время. Люди этому не верят, но это можно подтвердить экспериментально. А вот смысл показанных «картин» может быть прочитан только благодаря богатым знаниям и опыту.
Еще в Фушуне старики научили Ван Липина приему «поднимания картин с воды». Было это на большом водохранилище к востоку от города, на 237/ берегу которого на солнышке он часто занимался тренировкой. Из-за небольшой поверхности воды прием было отрабатывать трудно, картины получались нечеткие, сам он видеть их мог, но не был уверен в том, что они видны другим. А теперь, перед безбрежным морским простором можно было развивать свое мастерство, и тут уже наступила большая ясность, тем более, что посыл совершали все четверо одновременно. В общем, с вызыванием картин проблем не было.
Обсуждать эти чудесные явления можно долго, но, если держаться за нынешний уровень знаний и методов, они навсегда останутся «загадкой».
Пусть ощущения говорят, что все пусто, пустота эта не пуста. Космос – это многомерный мир.
Авторы книги спросили, почему же такое, на взгляд обычных людей, исключительное явление, как мираж, может скрывать в себе, да еще и демонстрировать тайны социальных метаморфоз?
«Это сны космоса», – с улыбкой ответил г-н Ван Липин.
Эти слова, как по волшебству, прояснили сущность проблемы.
Транс, вокруг все туманно-неясно, но в голове ясность необычайная. Все, что мы видим, преобразилось. Небо и земля, верх и низ, солнце, луна, звезды, острые пики гор и долины, реки, озера, моря, цветы и травы, звери и птицы, ветер, гром, молния, снег, дождь, лед, иней, весна, лето, осень, зима, утро и вечер, холод и тепло, власть, аристократия, чернь, народ, мужчины и женщины, старые и малые – все это течет, смешивается, разделяется, превращается в призраки, нет ни верха, ни низа, ни переда, ни зада, ни левого, ни правого, ни прогресса, ни регресса – один гигантский водоворот засасывает, а потом выплевывает все это. Это кажется хаосом, но в этом есть какой-то порядок.
У космоса есть свое собственное мышление, своя духовность и бесчисленное количество особых языков.
Земля мала, как песчинка, этот космос тоже мал, как капля воды. У всех есть свой организм, у всех есть свой головной мозг. И этот мозг видит «сны».
Все человеческое тождественно космическому. Истоки человека – в космосе.
238/ У человека сны человеческие, а космос видит космические сны. Люди, владеющие мастерством, могут видеть сны других людей, могут видеть и «сны» космоса. И они понимают и те и другие сны.
В «Си цы чжуань», комментариях к «Книге Перемен», говорится:
Небо поднялось ввысь, Земля опустилась вниз, были установлены триграммы Цянь и Кунь,. низкое и высокое тем самым расставлены по местам, благородство и подлость установлен, .движение и покой обрели постоянство, твердое и мягкое разделены. Когда сходное собирается по подобию, вещи распределяются по группам, рождаются счастье и несчастье. Небо создает образы, земля создает формы, метаморфозы становятся видны.
 

И еще говорится:

      Совершенномудрый человек создал гексаграммы для наблюдения образов, добавил к ним слова, чтобы прояснить счастье и несчастье. Твердое и мягкое друг от друга отталкиваются и рождаются метаморфозы. По этой причине счастье и несчастье – образы потери и получения, раскаяние и жадность – образы беспокойства и тревоги, метаморфозы – образы наступления и отступления, твердое и мягкое – образы дня и ночи. Движение шести черт – Дао трех пределов. По этой причине когда благородный муж спокойно сидит на мест, – это пролог перемен. Что радует и забавляет – это афоризмы к чертам. По этой причине благородный муж сидя в покое, созерцает эти образы и забавляется этими афоризмами. В движении же созерцает их метаморфозы и забавляется гаданием по ним. Потому с Неба ему идет помощь, удача всегда ему сопутствует.
      «Книга Перемен» говорит о «созерцании», как о пояснении загадки космоса и человеческой жизни, это можно назвать высшей степенью созерцания.
      Корнем космоса является беспредельный хаос, смешанность кома. Затем хаос разделяется в первый раз, полагается начало Инь и Ян. разъединяется чистое и мутное, определяются места Цянь и Кунь. На небе появляются солнце и луна, звезды и планеты, ветер и облака, гром и молния. На земле появляются Восток, Запад, Юг и Север, горы и реки, озера и моря. Между небом и землей появляются летающие и плавающие, животные и растения, человеческое общество. Так расцветает Тьма вещей, все живое. В это время горы становятся горами, воды – водами, а человек – человеком. Среди всех них человек –чем дальше уходит от прошлого, тем хуже видит. Мудрец Чжан Голао, чтобы видеть прошлое ясно и общаться с необыкновенными людьми, скрытыми временем, всегда ездил на своем осле задом наперед. Такой у него был метод созерцания. Многие ученые тоже пользуются этим методом для выяснения происхождения нынешних событий.
      Применив такой метод созерцания, даосы, во-первых, увидели самые истоки разных вещей, происходивших в то время, так как пышная крона большого дерева «начинается с корня». Во-вторых, увидели, что все происходящее не противостоит друг другу абсолютно, не изолированно друг от друга, что все взаимосвязано, что небо и человек находятся во взаимном соответствии, что они едины. В горе можно созерцать воду, а воде находить гору, в пейзаже можно видеть человеческое.
      Есть одно лирическое стихотворение о любви, в нем говорится:
 
Сначала вылеплю Тебя,
Себя слеплю потом.
Тебя с Собой в комок сомну
И вылеплю опять.
Тебя опять, Себя опять.
. И будешь Ты тогда во Мне,
В Тебе же буду Я..
На вид это маленькое стихотворение примитивно, но в нем заключена великая философская истина, которая восхищает не только тех, кто любит людей, но и тех, кто любит природу.
Даосы же в этом месте опять копают глубже, развивают шире, на месте обычного они видят чудесное, в морских испарениях прозревают социальные метаморфозы.
Вы говорите, что это невероятно?
Если вы поймете теорию единства Неба, земли и человека, теорию взаимосоответствия Неба и человека, то сможете прозреть заложенную в этом истину.
 
 
ЧАСТЬ ВТОРАЯ
ВОСКРЕСЕНИЕ ИЗ МЕРТВЫХ И НОВОЕ ВЫПЛАВЛЕНИЕ
Глава пятнадцатая
Дао дает образец спонтанности
После наблюдения миражей на Пэнлае Учителя и ученик сели на кораблю и по морю приплыли в Люйшунь (Порт-Артур), а потом по восточной стороне полуострова Ляодун направились к северо-востоку.
Когда, сбивая с деревьев пожелтевшие листья и кружа их в воздухе, задули поздние осенние ветры, путники вступили в горы Чанбайшань.
Однажды, проходя по березовой роще, где вся земля была устлана толстым ковром листьев, они услышали за ветром чей-то жалобный зов. Повернули на голос и совсем неподалеку на усеянном глыбами камней склоне горы увидели огромную березу. Под ее расщепленными корнями обнаружился вход в нору. Звуки раздавались оттуда.
Наставник Чистая Пустота сказал: «Это волчье логово, а внутри голодные волчата».
Ван Липин очень заинтересовался. Нагнувшись, он приложил ухо к норе– что там внутри? Почуяв неладное, волчата затаились. Ничего не услышав, Ван Липин собрался было пошарить в норе суком дерева, но Наставник Чистая 241// Пустота остановил его и пододвинулся к отверстию. Два коротких звука, какими волчица призывает волчат, – и в логове тотчас произошло шевеление. Вскоре из отверстия показался пушистый серый волчонок. Оглядевшись по сторонам и обнаружив, что матери нет, он проворно развернулся, чтобы юркнуть обратно. Но Ван Липин тоже был проворен. Он мгновенно ухватил волчонка за шиворот и, очень довольный, сунул его себе за пазуху. Муж Беспредельного Дао, с улыбкой поглядев на Человек Дао Чистого Покоя и Человек Дао Чистой Пустоты, сказал: « Ну, вот и настала ваша очередь поразвлечь Юншэна.»
Младшие наставники как раз об этом и подумали. Они предложили Ван Липину взять волчонка с собой и быстро удалиться от логова. Пустив в ход мастерство левитации, они во мгновение ока оказались уже далеко от березовой рощи.
Перебрались через два горных хребта, перешли замерзшую речушку и вступили в просторную долину. Мимо по дороге промчался грузовик, груженый лесом. Путники, не сговариваясь, вскочили в него и отдались на волю случая – куда-нибудь да привезет.
Они просидели в кузове всю вторую половину дня, грузовик за это время прошел, наверное, километров сто. Наконец Человек Беспредельного Дао мигнул, все четверо спрыгнули, легко приземлились и двинулись в гору.
На полпути к вершине обнаружилась ровная полянка, где росли вперемежку высокие ели, сосны и густой кустарник. Уже наступили сумерки, и все четверо присели на поваленный ствол сосны передохнуть и утолить голод сухими лепешками.
Волчонок заскулил от голода. Ван Липин разломил свою лепешку и стал кормить его, засовывая в рот по маленькому кусочку.
И вдруг раздался душераздирающий вой и из кустов выскочила огромная серая волчица. Увидев перед собой группу людей, она застыла в нескольких десятках метров от них. Ее глаза были устремлены на волчонка в руках Ван Липина, острые клыки ощерились, грудь тяжело дышала, а на брюхе набухли соски. Волчица готовилась к прыжку.
Ван Липин сделал посыл ци, готовясь к схватке. Но Дед-Наставник приказал не вредить волчице и сейчас же отпустить волчонка. Ван Липин 242// легонько опустил его на землю, и он тотчас быстро пополз к матери. Волчица не стала ждать, пока он до нее доберется, – один прыжок , и она была рядом, схватила его зубами, повернулась и исчезла в лесу.
Не успел Ван Липин облегченно вздохнуть, как волчица снова возникла перед ним , и с видом гораздо более устрашающим, чем мгновение назад. Пригнув голову к земле, она издала долгий вой, и сейчас же один за другим издали ей откликнулись волчьи голоса. Поспешно оглянувшись, путники обнаружили, что со всех сторон их окружает множество волков, только и ждущих удобного момента для нападения.
Человек Беспредельного Дао выдохнул одно слово: «На дерево!» – и с возгласом «Соу!» все четверо оторвались от земли в тот самый момент, когда волчица бросилась на Ван Липина. Они сидели на дереве, а волки метались внизу, с угрожающим воем скаля вверх огромные пасти. Их было так много, что Ван Липин прямо-таки задохнулся от страха. «Как быть?»—спросил он Учителей. Те в ответ засмеялись, он не мог понять, чему. Человек Беспредельного Дао сказал: «Волков собрал ты, ты и думай, как заставить их уйти. Чего нас-то спрашивать? Старики устали, им надо вздремнуть немного, пользуясь свободным временем». С этими словами он прислонился к ветке, закрыл глаза и, вроде бы, вправду уснул.
А два Учителя-Отца, поглядывая на беснующихся волков, тоже молчали.
Ничего от них не добившись, Ван Липин подумал: «Старики опять меня „подловили“. Ну, ладно, увидите, на что я способен, ни один отсюда не уйдет». Вслед за этим он сделал посыл Пяти Внутренних Смешанных ци и поднял правую руку.
«Не смей губить живое!» – услышал он голос Деда, а Наставник Чистого Покоя добавил: «Действуй в треть силы, оставь им жизнь».
Получив приказ, Ван Липин резко рубанул ладонью. Блеснула молния, самый большой волк и с ним два поменьше рухнули на землю бездыханно. Сердце у Ван Липина сжалось, он не думал, что сила будет столь велика, вот, убил трех волков, нарушил заповедь «не убий», совершил тяжелый грех.
243// Ван Липин использовал здесь знаменитый прием «Ладонь Пяти Громов». Этот прием действует мгновенно и с невероятной силой, но что в нем всего удивительнее, так это то, что существо, на которое оказывается воздействие, остается без каких-либо внешних повреждений, а проникающая внутрь чудовищная сила способна разрушить все внутренние органы. Прием ладони никогда не употреблялся даосами для нападения и убийства, он предназначен исключительно для обороны.
Человек Дао Чистого Покоя совершенствовался в приеме ладони много лет и соль своего искусства передал Ван Липину. Они вместе оттачивали свое мастерство и довели его до невероятной тонкости. Обычно, если прием сопровождается еще «Шагом Юя» и рука выкидывается вперед во время движения, сила удара становится еще более неимоверной.
Но Дед приказал не губить живое с помощью этого приема. А Учитель-Отец всегда действовал в соответствии с этим приказом. Как-то раз во время урока он нечаянно поранил Ван Липина, так сердце его потом жгло, как огнем. Теперь Ван Липин впервые пускал в ход данный прием, и Человек Дао Чистого Покоя приказал ему уменьшить силу удара, чтобы не умертвить живого.
То, что три волка упали замертво, нисколько не напугало стаю, волки лишь еще больше разъярились. Сверкая зелеными глазами, они прыгали вверх и грозно рычали. Использовать дальше прием ладони Ван Липин не посмел, он отломил ветку и бросил ее вниз. Сразу же подскочило несколько волков, ветка мгновенно была растерзана. Стая почувствовала свое бессилие. Несколько волков, опустив головы к земле, испустили долгий вой, на который горное ущелье ответило эхом. Появилось еще несколько волков, силы стаи крепли.
Видя, что Ван Липин поделать ничего не может, Человек Дао Чистого Покоя сказал ему: «Сдерживая свой гнев, мы приобретаем способ заставить врага отступить. Волки живут стаями, если одному грозит опасность, вся стая тут как тут. Так что при таком способе их все больше будет становиться, всех не перебьешь. Но у волков есть естественные враги, больше всего они боятся тигров, стоит только появиться тигру, как вся стая рассеется».
С этими словами Чистый Покой сделал знак Чистой Пустоте, оба они приставили ладони ко рту, набрали полную грудь воздуху и внезапно издали грозный рык, потрясший небо и землю, было такое впечатление, что стая тигров упала с неба. Волки на мгновение оцепенели, а потом, поджав хвосты и не оглядываясь, быстро разбежались.
В этом рыке заключалась огромная внутренняя сила, он был как удар грома, и эхо снова откликнулось ему издалека. Ван Липин почувствовал, что внутри у него все задрожало. Ну, и сила! Это еще почище «Ладони Пяти Громов»!
Человек Беспредельного Дао приподнялся и легко спланировал на землю. Ощупал у лежащих волков брюхо, приговаривая: «Ничего, ничего, к счастью, внутренние органы не задеты, они только оглушены». Затем с помощью посыла привел волков в чувство. Ван Липин заранее обегал все вокруг и за большим камнем отыскал волчонка. Он тоже лежал без чувств, оглушенный тигриным рыком. Ван Липин подложил его к матери, и увидев, что ко всем зверям постепенно возвращается жизнь, вздохнул с облегчением.
Старики при виде этого переглянулись и улыбнулись.
Уже совсем стемнело, когда они оставили это место, чтобы поискать пристанища на ночь.
На другой день, вспоминая вчерашнее, Ван Липин попросил Отцов-наставников научить его приему «тигриного рыка». И ему были преподаны «Приемы извержения криков», называемые также «Приемами заклинания звуком».
Наставники рассказали, что когда люди только что появились на земле, обстановка их жизни была очень опасной, они часто подвергались нападению диких зверей. Люди жили родами и в случае опасности испускали крики, чтобы предупредить сородичей. Извержение крика – исконная способность человека, даже и сейчас в минуту опасности человек кричит «Мама» или взывает к Небесам, надеясь получить помощь от какой-то силы.
В результате длительных наблюдений люди со временем обнаружили, что звук – это тоже очень сложная сила. Если говорить о самом низком уровне, то вольно или невольно испускать звуки способно каждое существо. Каждый звук представляет какое-то присущее ему искони содержание, некий имманентный смысл. У животных испускаемые звуки и промежутки между ними приучают их к взаимодействию и взаимоограничению. Например, громкое пение одной птицы может вызвать целый птичий хор, а когда мышь слышит мяуканье кошки, она прячется и затаивается в норе. Это самый низкий уровень понимания истоков «заклинания звуками».На более же высоком уровне они гораздо сложнее и таинственнее. В особых звуках заключена невидимая для людей сила, обычному человеку это трудно понять, но она действительно существует, действительно действует. Это очень высокое мастерство.
//245// «Заклинание звуком», о котором мы здесь рассказываем, очень отличается от того, что люди обычно называют «звукоподражанием». «Звукоподражание» – это простая имитация некоторых звуков, она не содержит «внутренней мощи». А «заклинание звуком» – это вид внутренней энергии, испускаемой при посредстве голоса. Благодаря движению разных внутренних энергий Ци слышимые звуки одинаковы или сходны, но их «внутренняя мощь» совершенно различна и воздействие также различно. На еще более высоком этапе испускание звуков вообще становится делом второстепенным. Иногда звуки могут и вообще не испускаться, благодаря вибрации внутренних органов наружу изливаются лишь потоки Ци, но в них-то и заключена гигантская мощь, которая распространяется на далекие расстояния. Эти потоки Ци способны сотрясать соответствующие внутренние органы человека и другие вещи. С помощью таких приемов можно человека лечить, а можно его и подчинять. Они относятся к числу начальных приемов «заклинания».
«Заклинания» становятся эффективными лишь на определенной ступени совершенствования внутреннего мастерства, это внутреннее мастерство высшего класса, то. что люди обычно называют «одушевлением неодушевленного». Ты произносишь те же самые слова, те же самые звуки, но если в тебе не заложена основа внутреннего мастерства, то «силы»в них нет, они не «одушевлены». А если их произносит человек, такую основу имеющий, то в них есть и «сила» и «одушевленность». Совершенно так же обстоит дело и с «магическими начертаниями».
Почему даосы делают такой упор на совершенствовании «сердечной природы», на выплавлении внутреннего мастерства? Как раз из=за этого. Совершенствование «сердечной природы» есть правильное закладывание корня, когда все приемы имеют своим источником Великое Дао и служат Великому Дао. В эти врата не войдут те, чье сердце неправо, чья сердечная природа нечиста. Самое элементарное требование здесь – не губить живого, не использовать приемы ради своекорыстия, ради причинения зла. А благодаря совершенствованию в выплавлении внутреннего мастерства можно освоить тысячи, миллионы приемов, эти приемы, как ступеньки лестницы, они ведут к высшему миру. Тот, кто останавливается на каком-то одном виде приемов, занимается только одним, тот не понимает Великого Дао.
«Заклинание звуком» может быть одним из приемов взаимовлияния и взаимообмена информацией между человеком и человеком, между человеком и животными, человеком и другими силами. На самом низком уровне с его помощью можно призывать или, наоборот, прогонять людей, можно привлекать или, наоборот, отпугивать животных. Наука сейчас начала обращать на это внимание, начала изучать «язык животных». Хотя есть тут немало «учености», с точки зрения даосизма, это все еще очень низкий уровень.
Даосы не пренебрегали исследованиями такого уровня, но они их далеко превзошли. Они стремятся вложить в «звучание» гораздо большее, придать ему более важное назначение. А еще стремятся с помощью испускания беззвучного «звучания» передавать более непостижимую энергию, делать немыслимые вещи.
Неизвестно, сколько десятков тысячелетий существует человечество. Но можно сказать наверняка, что в процессе его развития был как прогресс, так и регресс.
Чтобы выжить в трудных условиях первобытного существования и развиться до нынешнего состояния, человечество наверняка должно было обладать совсем иными способностями, чем те, которые нужны для выживания нынешнему человеку.
Пять органов чувств – глаза, уши, нос, язык, тело – их главная функция состоит в чувственном познании материального, или феноменального мира. А существуют ли у человека какие-нибудь другие органы чувств? Ведь феноменальный мир совсем не простое образование, а сложный многоаспектный и многофакторный комплекс, овладеть им с помощью одного только чувственного познания одного его аспекта или фактора через органы чувств далеко не возможно. А органы чувств, хотя и способны к чувственному познанию, без «ума», без «мозга» не могут вынести «суждения», это чувствительность без чувства. Нечего и говорить, что для восприятия сверхчувственных феноменов необходимы сверхчувственные средства и способности.
То, что человечество обладает средствами и способностями сверхчувственного восприятия, уже несомненно. Только у некоторых людей они в «проявленном» состоянии, у других же в «скрытом» или «подспудном».
Даосы настаивают на совершенствовании в выплавлении как раз для того, чтобы «скрытое» превратить в «явное», и это не сказки, а реальность. Благодаря этим средствам и способностям даосы исследуют более широкий, более богатый, более удивительный мир, они делают великое дело, которое имеет чрезвычайно важное значение как для настоящего, так и для будущего человечества.
//247// Совершенствуясь в «заклинании звуком» и искусстве призывания зверей, Ван Липин глубоко ощутил, что между человеком и животными и даже больше, всем живым, в действительности существует теснейшая связь. Между человеком и природой нет рва и нет стены, человек и природа связаны общими интересами, и человек может проникать вглубь любой природной области и сливаться с природой в одно.
Природа есть мать человечества, человечество есть дитя природы.
Человек – душа Тьмы вещей, а Тьма вещей, в свою очередь, наставник человечества.
Г-н Ван Липин сказал авторам этой книги: Хотя у меня есть Дед и Отцы-Учителя, в действительности наставников, известных и неизвестных, у меня гораздо больше. Среди них есть и живущие, и давно ушедшие; есть животные, а есть и растения: есть «живое», а есть и «неживое», в их числе даже солнце, луна, планеты и созвездия. То, чему они меня научили, трудно перечесть, они учили меня наяву, а больше всего во сне. Целый мир меня наставлял.
Здесь, взглянув на иву за окном, г-н Ван Липин с чувством воскликнул: «Это дерево. как и человек, обладает чувствами!». Он сказал это так, как будто перед ним был его старый-престарый друг, как будто он видел перед собой старшего, мудрого наставника или очень уважаемого человека.
Осень в Чанбайшане длится недолго, зима наступает быстро. Глазом не успеешь моргнуть, как задуют холодные ветры, все покроется льдом и снегом, горы и леса в одно мгновение потонут в тумане.
Учителя и ученик провели ночь, медитируя в горной пещере, и заранее знали, что будет туман и снег. На другой день вышел Ван Липин на рассвете – и точно, весь мир перед ним был укутан серебряным покрывалом. Сосны стояли в снежных шапках, повсюду высились нефритовые сугробы, как тут не обрадоваться?
Он побежал по благодатному снегу, вспомнилось детство, как играл с друзьями в снежки, лепил снежных баб. Не мог удержаться, налепил снежков и стал бросать их вдаль.
//248// Наигравшись же, подумал, что трое его стариков в таких уже годах, мороз ведь стоит, а одежонка у них тонкая, без ватной подкладки, им должно быть холодно, надо бы хворосту набрать и отнести, чтобы обогреться.
Наставник Чистая Пустота, увидев, что Ван Липин волочит в пещеру охапку сухих веток, спросил его: «Зачем ты эту штуку тащишь?»
«Да костер разжечь. Разве Учителям не холодно?»
Учитель-Отец рассмеялся: «В такую-то теплую погоду, да еще огонь разжигать? Ты не боишься нас изжарить?»
Ван Липин не ответил, а про себя подумал что Учитель опять насмешничает. В пещере он пощупал у всех руки, они были холодны, как лед. Тогда он заорал: «Все скоро в ледышки превратитесь, а еще говорите, что тепло».
Наставник Чистый Покой со смехом сказал: «Станем ледышками, так не будет ли нам от этого теплее?»
И тут Ван Липина мгновенно озарило.
Человек Дао Чистой Пустоты сказал: «Идем со мной». Он повел Ван Липина из пещеры по снежному морю и, найдя ровную полянку, принялся учить его приемам работы со снегом.
Снег был толщиной сантиметров в двадцать и легкий, пушистый, словно вата, из него легко было сделать «коврик для сидения». Наставник велел Ван Липину усесться в особой позе со скрещенными ногами, быстро закрыть наглухо часть каналов и отрегулировать дыхание и мысли, чтобы быстро понизить температуру тела до уровня температуры окружающей среды. Но чтобы внутри тела продолжал неугасимо гореть Истинный Огонь.
Это Ван Липин уже проходил, он мог по своему желанию открывать и закрывать любой канал и меридиан своего тела, любую биологически активную точку. И сейчас, стоило Учителю сделать намек, как он все понял. Когда выполнил указания Учителя, температура тела действительно понизилась, и постепенно он перестал чувствовать холод льда и снега.
Самое удивительное было то, что он таким образом будто бы накинул на себя плащ из ци, снег не падал больше на его тело, а словно скатывался с него на землю на расстоянии сантиметров тридцати от тела. Снег продолжал валить, но на нем не было и снежинки.