- Да, на нынешнего себя ты был не очень-то похож, - вздохнул рыбак. - Ну и слава Создателю! В тебе, парень, сохранилась память тела, если хочешь, кожи, закрытых глаз, рук, еще чего-нибудь там. Они-то ведь там присутствовали, они-то это все видели, хоть твоя душа и блуждала где-то во сне.
      - А разве такое может быть? - недоверчиво протянул Ян.
      - Может, парень, еще как, - ответил хозяин, потихонечку выливая из кадки воду. С тихим журчанием она уходила в траву и впитывалась где-то дальше, у забора. - Опытные ведуны могут даже покойника порасспрашивать, что да как, если, конечно, мертвяк еще свеженький.
      - И что - покойник оживет? - Ян непроизвольно поежился.
      - Ожить не оживет, но Знающему ведуну все расскажет. Это и есть память тела, - заключил хозяин, поставил кадку на попа и присел рядом с Яном. - А теперь, парень, послушай умного человека.
      Ян запахнулся в полушубок и опасливо коснулся ногой кадки - та даже не шелохнулась.
      - Не бойся, не укусит, - усмехнулся рыбак. - Это ж всего лишь дерево, да к тому же мертвое, тесаное уже. А вот в твоей истории любопытные штуки я поразглядел. Ты, значит, из Крепости родом будешь?
      - Не из какой я не из крепости, а из города Аукмера, - поправил Коростель. - Правда, теперь мне кажется, что жил я там совсем мало, а большей частью все в деревне.
      - Аукмер твой прежде всего был Крепостью знаменит, ее русины Белой называли, - заметил хозяин. - Тот, с бородой, - по всей видимости, твой родитель был, женщина - мать, в кровати спал ты сам, в окнах и доме я тоже примерно понял, чья работа...
      Поймав удивленный взгляд Яна, рыбак сделал успокоительный жест ладонью вернемся, мол, еще к этому.
      - А вот кто такие возле памятника великому святому Роланду ошивались, а, парень? - продолжал рассуждать вслух хозяин. - Бывал я в этом городе, и не раз, старому Юшке-ваятелю давно собирался ноги выдернуть да другим концом вставить, чтоб знал, как они у лошадей растут. Ну да не об этом речь сейчас.
      - А вы что же, бывали в Верхних Землях? - удивленно воззрился на него Ян. Похоже, та стройная картина устройства мира, которая им представлялась, летела в пух и прах.
      Некоторое время рыбак недоумевающе разглядывал Яна, затем, видимо, что-то сообразил и громко расхохотался.
      - А это какие, по-твоему? Эти земли, парень, по которым ты шествуешь со товарищи, кое-где повыше других будут. Выход из Низовых Земель остался далеко позади, если я правильно понял, откуда вы шествуете!
      Хозяин явно пришел в хорошее расположение духа, даже отпустил несколько шуток по поводу молодости и зелени. Ян для вежливости тоже улыбнулся, однако внутри него все захолодело, и он с трудом понимал слова рыбака. Тот почувствовал состояние парня и присел перед ним на корточки.
      - Застыл ты немного... Ну ничего, сбегай-ка в дом да позови вашего старшего. Он не спит, я знаю...
      Ян удивленно поднялся, и хозяин слегка хлопнул его по спине - давай, мол, одна нога там, другая здесь. Коростель быстро поднялся в дом и тихо прошел между лавками к спящему Травнику. Тот лежал, отвернувшись лицом к стене. Ян слегка потряс его за плечо, и друид тут же повернулся, его глаза были открыты.
      - Тебя зовет хозяин, Симеон, - прошептал Коростель. - Он только что показывал мне удивительные вещи.
      Травник молча встал, оделся и вышел с Яном во двор. Рыбак уже выставил к огню перевернутую кадку и водрузил на нее невысокую, но довольно широкую кастрюлю с давешней ухой. Она действительно уже успела превратиться в очень аппетитное на вид заливное, рядом горкой лежали ломти желтого ноздреватого хлеба и мелкие луковицы.
      - Что, пир продолжается? - усмехнулся друид, одобрительно глядя на импровизированный стол.
      - Чем богаты, - развел руками хозяин, приглашая к лавке. И у рыбака, и у Травника ирония в голосе ощущалась на той неуловимой грани между необидной насмешкой и открытым добродушием, которая всегда казалась Яну лично для него недосягаемой, когда он слушал друидов. Теперь же и у этого неизвестного ему рыбака Коростель заметил такую особенность и даже на мгновение призадумался: а не одного ли они поля ягоды? Так или иначе, но между ними действительно угадывалось некое внутреннее сходство, и суть его не давала Яну покоя.
      Тем временем хозяин разложил деревянной лопаточкой заливное с маленькими яркими кружками моркови и шлепнул Яна по колену.
      - Давай, парень, расскажи своему приятелю, что да как ты тут видел, а после и думу думать будем - что тут правда, а что ложь. Сдается мне, что те, чей вы след взяли в этих краях, имеют к истории с твоими родителями самое прямое отношение.
      - Почему ты так думаешь? - спросил его Травник, с аппетитом отправляя в рот добрую порцию прозрачного студня.
      - Видел я ваших ворогов, - ответил рыбак, поудобнее откидываясь на широкую струганую доску, служившую лавке спинкой. - Правда, издали, хоронясь. Переметы я в реке ставил, а эта компания мимо прошла. И то сказать, шли ходко, да вот только один из них - кстати, похожий на раненого из твоего видения, парень, так вот уж больно кашлял он громко, я еще подумал: отвару бы ему из березовых почек - как рукой бы сняло. А теперь полагаю: тот удар был памятный, до сих пор не отошел, болезный.
      - Переметы, говоришь, ставил? - усмехнулся Травник, и они, может быть, впервые за весь день посмотрели друг другу в глаза. Оба внезапно расхохотались, а ничего не подозревающий Ян от неожиданности чуть не подавился здоровенной костью, попавшейся в окуневой ухе. Рыбак и друид долго хлопали его по спине, приводя в чувство, всячески потешаясь и давая шутливые советы по поводу коварного окуневого нрава. Наконец Ян пришел в себя, продышался и решительно отставил в сторону тарелку.
      - Вот и славно, - заключил хозяин, почти не притронувшийся к своей порции. - Люблю, когда мои гости едят с аппетитом. Теперь давай вспоминай все, что запомнилось, а я буду помогать, если что упустишь.
      - Честно говоря, меня немножко смущает, что уж больно явственно я тут все видел, - неуверенно начал Ян и осторожно потрогал носком сапога гладкий край кадки. Та, как и следовало ожидать, никак не отреагировала на это прикосновение, а хозяин посмотрел на далекую красноватую линию и негромко вздохнул.
      - Светает понемногу, - проговорил он. - А вам завтра в путь, если только ненастье дорогу не застит. Слушай внимательно, друид, этот парень может поведать много интересного. Как знать, может быть, ты завтра будешь осмотрительнее при выборе вашего пути.
      ГЛАВА 3
      ОДНОГО ПОЛЯ ЯГОДЫ
      - Вот что удивительно, приятель, - заметил Лисовин, обернувшись к Гвинпину, тихо трусившему за ним по лесной тропе. - Сколько уже времени мы с тобой идем, а ты все скрипишь один и тот же занудный мотив, как колесо несмазанное, право слово!
      За время общения с друидом Гвинпин уже стал неплохо разбираться в особенностях его бородатой натуры. Так, он понял, что Лисовин никогда не приводит в исполнение свои самые страшные угрозы в его адрес, напротив опасаться приходится мелких замечаний и внешне безобидных упреков. Тут уже нельзя было случайно зазеваться, ибо друид тут же отвешивал невнимательному к его воспитательным потугам Гвину подзатыльник или ухватывал его за крепкий нос-клюв. Эти процедуры не наносили деревянной кукле сколько-нибудь ощутимого физического урона, однако тонкая и ранимая натура Гвина страдала от этого отчаянно, и он никогда не упускал случая отыграться. Похоже было, что оба приятеля по необходимости уже привыкли к этой постоянной игре в <царя горы> и иногда даже нуждались в ней для поднятия собственного настроения. Оно между тем понемногу падало, так как проходили часы, а зорзы все еще были где-то впереди.
      Тропинка причудливо петляла между пригорков, заросших густой зеленой травой, которая вилась, словно подчинялась бурному течению на поверхности воды, она текла, словно сама весенняя вода разлилась по лесу и неудержимо захватывала все новые и новые пространства, но это была лишь видимость, о чем красноречиво говорили многочисленные кротовые норки, которыми были испещрены все поляны. Самих обладателей блестящих черных шкурок не было видно, ведь еще светило тихое предзакатное солнце, но за целый день свежевырытая земля даже не успела как следует высохнуть, словно светило просто не успевало к каждой глинистой лунке, в чем оно явно проигрывало ночным совам и неугомонным лисам. Те еженощно обследовали каждую норку, это видел Лисовин, умевший днем прочитать легкий ночной след маленькой рыжей лапки, как хороший следопыт, и заметить невидимый полувоздушный прочерк на земле совиного крыла спустя почти сутки, что было сложнейшей задачей для опытнейшего друида.
      Наконец стали чаще появляться березы, впереди посветлело - они приближались к реке. Тропинка вывела их к поляне, куда словно стекал со всех сторон ветвистый поток окрестного леса, который вдруг поредел, закудрявился высокими и раскидистыми кустами бересклета. Вокруг во множестве росли резные светло-зеленые папоротники и аккуратные пучки лаковых лодочек ландыша, увенчанных белыми колокольчиковыми кисточками. Сирень здесь еще только пробовала свою силу, словно наудачу выбросив в небо первые полузакрытые кисти, возле которых недовольно гудели наиболее оптимистически настроенные пчелы. В самом центре странных концентрических травяных кругов, будто выстриженных каким-то таинственным лесным садовником, прислонившись спиной к мощному стволу громадного дуба, одиноко росшего посреди светлой поляны, сидела высокая седая женщина в длинном сером платье. Ее худое, изможденное лицо безошибочно указывало на преклонный возраст и жизнь, полную лишений и испытаний не только плоти, но и души. Глаза женщины были полуприкрыты, но Гвинпин каким-то внутренним чутьем мгновенно понял: она здесь из-за них, она ждет их с друидом, и эта встреча, как почему-то показалось Гвину, не предвещает им ничего хорошего. Они подошли к женщине вплотную и негромко окликнули ее на местном наречии.
      Женщина не спеша приоткрыла один глаз, холодно взглянула на Гвина и сделала рукой некий знак, словно слегка прищелкнула пальцами. В ту же секунду друид внезапно оттолкнул куклу и бухнулся на колени перед старухой. Гвинпин, никак не ожидавший такого поворота событий, от неожиданности тоже грянулся наземь, только не вперед, а на спину, задрав вверх короткие лапы, а затылком заехав прямо в рыхлую кучу земли из кротовой норы. С большим трудом поднявшись, он увидел, что Лисовин по-прежнему склоняется перед старухой едва ли не до земли, а та что-то тихо ему говорит одними губами, причем друид слегка покачивается из стороны в сторону, как в трансе, являя собой, по мнению куклы, весьма глупый и несуразный вид.
      Гвинпин, никогда не пасовавший ни перед кем, резко встряхнулся и решительно выступил вперед. Остановившись, он слегка потрепал по плечу коленопреклоненного друида и, прочистив горло, дерзко уставился на старуху.
      Та, нимало не смущенная самоуверенностью куклы, смерила ее взглядом и, видимо, не сочтя Гвина серьезным препятствием, слегка погрозила ему пальцем. У Гвинпина тут же неожиданно одеревенели лапы, и он почувствовал, что не может двинуться с места в самом прямом смысле слова. Он сделал попытку дернуться в сторону, однако только завибрировал на месте, как короткая и толстая струна диковинного инструмента. Старуха хмыкнула под нос и, крепко ухватив Лисовина за плечо, рывком подняла его с колен.
      - Я вижу, лесные скитания не отбили у тебя хороших манер, Служитель, сухо молвила она, но взгляд ее серых пронзительных глаз из-под насупленных бровей был задумчив.
      - Прости, Властительница, что не узнал тебя сразу, - смущенно пробормотал Лисовин, остерегаясь заглянуть в эти страшные для него глаза.
      Гвинпин к тому времени оставил безуспешные попытки высвободиться из невидимого плена, в который его ввергла старая карга. Он взял себя, если можно так выразиться, в крылья, успокоился и навострил уши, решив разобраться, что это за старуха и почему ее так боится бесстрашный Лисовин.
      - Я никогда не думал, что когда-нибудь увижу тебя, госпожа, - тихо сказал друид и, словно решившись, взглянул женщине в лицо. Та слегка усмехнулась тонкой и горькой улыбкой женщины, которая уже никогда не будет молодой, взглянула на куклу и слегка прищелкнула длинными пальцами. В ту же секунду Гвинпин без сил повалился на траву, да так и остался лежать из соображений собственной безопасности.
      - Да, пожалуй, так будет вернее, - язвительно заметила старуха в его сторону и жестом пригласила друида присесть рядом. - Садись, Служитель, времена уже давно изменились, - сказала она неожиданно ясным и чистым голосом, от которого друид вздрогнул. - Скажи уж честно, договаривай до конца - не чаял, видать, меня увидеть живой, верно?
      - Верно, госпожа, - честно молвил не умеющий лгать бородач. - Тем более что Ткач и Рябинник видели тебя... словом, они поведали, что видели тебя... неживой, Властительница.
      - Думаю, что они поведали гораздо больше, Служитель. - По лицу женщины пробежала тень.
      - Да, госпожа, - опустил голову Лисовин. - Но теперь... теперь я этому не верю.
      - А зря, между прочим, - усмехнулась женщина. - Уж ты-то должен знать о Других дорогах, или я ошибаюсь?
      - Я всегда обходил Черный скит стороной, - признался друид. - Мой удел лес и поле, это я усвоил еще в детстве.
      Старуха некоторое время молчала, затем резко встряхнула головой, будто освобождаясь от навязчивого воспоминания. Потом встала с травы и подхватила в руку небольшой узелок, а другой оперлась о кривой посох из крепкой и гладкой, словно отполированной, ветки.
      - Тогда нет нужды объяснять прошлое, это все излишне. Теперь слушай меня, Служитель Леса, и ты, странная деревянная птица, тоже. Объясни ему сразу, кто я такая, друид Лисовин, - ведь так, кажется, тебя звали в скиту?
      - С позволения госпожи, так меня зовут и сейчас. - Лисовин почтительно склонился перед женщиной. Затем подошел к Гвину, поднял его легко, как перышко, и поставил перед старухой. - Имею честь представить тебя, почтенный Гвиннеус, госпоже Властительнице Круга, Верховной Друидессе полян и балтов, - сказал он и слегка пригнул Гвина книзу, словно позабыв, что он деревянный, и его сочленения отличны от человеческих. Тот безропотно подчинился Лисовину, однако тут же выпрямился и смерил друидессу взглядом, полным достоинства и плохо скрываемого негодования.
      - У меня тоже раньше был господин. Мне это доходчиво объяснили сразу, едва только я обрел почву под ногами.
      Гвинпин взглянул ввысь, в голубое небо, по которому быстро бежали легкие облачка, и для верности притопнул ногой оземь.
      - С тех пор, по-моему, многое изменилось в моей жизни. Во всяком случае, теперь я кое-что крепко уяснил для себя.
      Старуха молча смотрела на куклу, только слегка поджала губы, отчего ее суровое лицо стало похоже на куриную гузку. Гвинпин, по своему происхождению не чуждый актерству, ждал вопроса, и Лисовин пришел ему на помощь.
      - В чем дело, Гвин? Может, ты скажешь, что за вожжа попала тебе под хвост?
      - Пусть твой странный приятель говорит быстрее, - неожиданно вмешалась друидесса. - Время игр в этом лесу, по-моему, на исходе.
      Она полуобернулась и, подняв руку, указала куда-то вдаль, поверх деревьев. Бородач и кукла как по команде повернулись вслед за ее рукой, и перед ними в просвете между деревьями блеснула река. На ее другом берегу, круто обрывавшемся глиняной стеной в воду, узким и высоким столбом поднимался в небо дым.
      - Да в общем-то ничего особенного я сказать не собирался, кроме того, что не одобряю всяких господ и хозяев, они больно много задаются... А что это за дым? - Он быстренько перевел разговор на другую тему.
      - Это, мил друг, чудины, и они, похоже, кого-то настойчиво разыскивают, ответствовала друидесса, усмехнувшись краешками губ.
      За время их совместных странствований Лисовин успел поведать Гвинпину полный перечень недругов и сомнительных личностей, которые могли им встретиться, и кукла никак не ожидала начать знакомство с предводителей этого списка.
      - Чего же мы стоим?! - забеспокоился Гвин. - Вон какой большой дым! Их там, наверно, не один и не два.
      - Бежать уже поздно, - фыркнула старуха, - они переправляются через речку.
      Гвин в отчаянии огляделся по сторонам, но друид пребывал в каком-то смиренном спокойствии, даже руки скрестил на груди.
      - Ты что, борода, приготовился к смерти? - возмущенно зашипела ему на ухо кукла. - Пока эта ведьма нам голову морочит, чудины уже подберутся со всех сторон!
      - Остынь, приятель, - тихо сказал Лисовин. - С нами госпожа!
      Гвинпин многозначительно покрутил ластом у виска, и в ту же секунду старуха с неожиданным проворством ловко ухватила его за нос длинными и сильными пальцами.
      - Не вертись, милостивый государь, - тихо и внятно произнесла друидесса, иначе брошу тебя чуди на растопку костра.
      Она легонько сжала ему клюв рукой, так что тот не смог бы произнести ни звука. Гвинпин слегка поперхнулся, и в тот же миг на поляну выскочили человек пятнадцать в полном боевом облачении, с длинными мечами и боевыми топорами. Гвин мысленно попрощался с жизнью и закрыл глаза.
      Чудины, коротко посовещавшись, направились прямо к ним. Гвинпин вытаращил глаза и отчаянно забился в руках старухи, но холодная сухая ладонь крепко удерживала его, как в тисках, и он в ужасе обернулся на Лисовина.
      Тот стоял рядом со старухой, глаза его были полузакрыты, он словно погрузился в транс.
      <Чары!> - запоздало понял Гвинпин и в цепких руках ведьмы совершенно пал духом.
      Между тем чудины, не обращая на них никакого внимания, быстро выстроились гуськом и, подчиняясь приказу высокого седобородого предводителя в черной одежде с золотой цепочкой на груди, рысью побежали в глубь лесной чащи. Вожак хищно осмотрелся кругом, как волк, у которого только что добыча улизнула из-под самого носа, и, повернувшись, остановился напротив остолбеневшего Гвинпина. У куклы было полное ощущение, что чудин смотрит прямо сквозь нее невидящим взором. Голова Лисовина была по-прежнему опущена, а глаза старухи были прикрыты. Она тихонько покачивала головой из стороны в сторону, словно убаюкивая кого-то.
      Гвинпин за всю свою недолгую жизнь ни разу не попадал в подобную ситуацию. Мало-помалу до него дошло, что седобородый его по какой-то причине не видит, хотя и смотрит на него в упор. Артистическая натура Гвина всегда прорывалась наружу в критических ситуациях, и он решил извлечь из нее всю выгоду, немедленно начав строить рожи и кривляться посредством носа, крыльев и сомнительных телодвижений. Чудин по-прежнему ничего не замечал, но смотрел сквозь него, словно кукла была стеклянной. Однако это заметила друидесса, медленно охватила его голову одной рукой и как следует встряхнула за клюв.
      Клюв всегда был уязвимым местом деревянного артиста, и он немедленно застыл с выпученными глазами, однако от того, что произошло вслед за этим, его глаза буквально полезли на лоб.
      Седобородый откинул полу плаща, расстегнул пояс штанов и под ноги потрясенного Гвина полилась тоненькая струйка. Помочившись, чудин заправился, смачно плюнул кукле прямо на живот и, резко развернувшись, бросился догонять товарищей. Через несколько секунд он уже исчез в кустах орешника.
      - Что это было? - изумленно выдохнул Гвинпин, на лице которого после пережитого унижения, казалось, навеки поселилось страдальческое выражение. Они нас не заметили?
      - Заметили, - сухо промолвила старая друидесса. На ее лбу под высоко зачесанными волосами блестели бисеринки пота. - Просто они вместо тебя видели молодое деревцо, этакий дубок, что, впрочем, - она оглядела куклу критическим взглядом, - недалеко от истины.
      - Это магия? - проглотив явную насмешку старухи, потребовал ответа Гвинпин.
      - Если хочешь - думай так, - согласилась друидесса. - У друидов это называется по-другому.
      Она на несколько секунд вновь закрыла глаза, вслушиваясь во что-то, затем цыкнула зубом и неожиданно подмигнула Гвину.
      - Пора идти, друзья мои. Чудь ушла вперед, а нам, как я понимаю, в другую сторону. Тогда не будем мешкать - пошли.
      И она зашагала первой, аккуратно обходя ямки и кротовые норы, а кусты, казалось, сами расступались перед ней.
      ГЛАВА 4
      ПРИНЦЕССА УЖЕЙ
      Полдня друиды шли без остановок, и только когда солнце стояло уже высоко над головой, было решено сделать привал. Каждый предпочел использовать это время по своему усмотрению. Книгочей по обыкновению погрузился в чтение своей любимой книги, в которую еще никто из друидов, кроме, может быть, самого Травника, никогда не заглядывал. Ян решил подремать на солнышке и перебрался подальше из чащи на широкую полянку, поросшую высокими одуванчиками и залитую теплыми весенними лучами. Полянка была такая уютная, от нее исходило настолько домашнее чувство успокоения и тепла, что Коростель, долго не раздумывая, развалился на пригорке и немедленно закрыл глаза.
      В ту же секунду в его глазах поплыли разноцветные круги, переливаясь, посверкивая и постепенно превращаясь в мельчайшие желтые искорки, и Ян погрузился в сладостную дремоту, положив на глаза недавно выстиранный на ходу в лесном ручье чистый платок.
      Так прошло полчаса или час. Над цветами жужжали пчелы и шмели, от травы исходил неповторимый запах зеленых злаков, и когда Коростель услышал рядом с собой тихое шуршание, он не сразу обратил на это внимание.
      Однако скоро шуршание повторилось. Ян повернул голову и осмотрел траву вокруг себя, ожидая увидеть легконогую золотистую ящерку. Он огляделся в поисках палки или прута, по опыту зная, как опасно иногда искать голыми руками в лесной траве, и, не найдя ничего подходящего, снял с пояса кожаный футляр и достал из него дудочку. Едва он пошарил ею у себя за головой, как тут же раздалось тихое шипение, и Коростель мгновенно вскочил на ноги и отпрыгнул в сторону. Перед ним из высокой травы поднялась голова большой черной змеи, которая покачивалась на длинной шее и издавала тихое шипение. Пятен вокруг головы у нее не было, и Ян принялся спешно натягивать сапоги.
      Ему не раз приходилось встречаться с лесными змеями, в основном это были черные ужи, но даже гадюки, любящие погреться на лесных дорожках, предпочитали уступить дорогу человеку и ретироваться. Эта же змея непонятной Яну расцветки явно собиралась свести с ним знакомство покороче. Коростель выставил вперед Молчунову дудочку, пожалев в душе, что она коротковата, и приготовился защищаться.
      - Вот смехота! - неожиданно раздался позади звонкий девичий смех.
      Ян быстро оглянулся, не упуская, впрочем, ползучего гада из поля зрения.
      - Первый раз вижу, чтобы дудочками змей пасли! - заметила невысокая темноволосая девушка в бледно-зеленом сарафане, невесть откуда появившаяся у него за спиной.
      - Вместо того чтобы смеяться, ты бы лучше поискала какой-нибудь прут или палку - не ровен час эта гадина ужалит, - сердито парировал Ян, стараясь не упускать явно рассерженную змею из поля зрения.
      - С животными надо по-доброму, а не палкой, - наставительно заметила девушка. Внешне она походила скорее на уроженку земель южных словенов - ни худая, ни полная, симпатичная, белозубая, а черноволосая головка увенчана громадным венком из одуванчиков.
      - Вот и попробуй по-доброму, посмотрю, как у тебя получится, - огрызнулся Ян, всячески стараясь удерживать шипящую змею на почтительном расстоянии.
      - Пожалуйста, - фыркнула девушка, вынула из расшитого кармашка на груди сарафана маленький серебристый свисток и легонько дунула.
      Раздался тихий и мелодичный свист, змея опустила голову и стремительно скользнула по траве мимо Коростеля к ногам девушки. Та нагнулась к ней и, не успел Ян даже крикнуть упреждающе, погладила ее по маленькой аккуратной головке. Гад громко зашипел, но теперь, по-видимому, от удовольствия, и обвился блестящей черной лентой вокруг ее ног.
      - Ай-ай-ай, Клевер, как тебе не стыдно пугать бедных юношей! - погрозила девушка пальцем, и змея что-то прошипела в ответ. - Я прекрасно могу постоять за себя, а ты, признайся, просто хотел поозорничать, а?
      Она легонько поглаживала змею вокруг головы, и в какой-то миг Коростелю показалось, что у змеи на шее что-то блеснуло.
      - Иди сюда, не бойся, он не укусит, - поманила его девушка, и Ян несмело приблизился. Змея на мгновение приподняла голову, смерила его холодным взглядом и, презрительно стрельнув длинным раздвоенным язычком, вновь успокоилась в объятиях хозяйки.
      - Он не ядовитый? - опасливо поинтересовался Ян, переключивший, однако, уже все внимание на лесную нимфу.
      Та в ответ расхохоталась:
      - Какой же он ядовитый, он же уж!
      - Уж? - недоверчиво протянул Ян, оглядывая притихшую змею. - Какой же это уж, что я, ужей не видел, что ли?
      - Таких не видел, - горделиво заметила девушка, обнажая крепкие желтоватые зубы рептилии. - Клевер - это очень редкий уж. Их уже и на земле-то почти не осталось.
      - Ты мне просто голову морочишь, - отмахнулся Ян. - У ужей цвет темнее, а возле головы желтые пятнышки должны быть.
      - У него тоже есть пятнышки, - озорно прищелкнула языком девушка, - не веришь - полюбуйся.
      Она расправила складки кожи на шее у уже немолодой змеи, и Ян с удивлением обнаружил под ее головой маленький серебристый обруч с двумя желтыми пятнышками из металла, похожего на медь.
      - Неужели серебряный? - недоверчиво покосился Коростель на змею, и та медленно приоткрыла один глаз, обращенный в его сторону.
      - Конечно, из чего же еще, - подтвердила девушка и важно добавила: Клевер - королевский уж, а эти пятнышки на ошейнике - из чистого золота.
      - Чудеса! - насмешливо произнес Ян. По правде сказать, он был несколько уязвлен поучительным тоном девушки и покладистостью змеи в ее руках - минуту назад она демонстрировала совсем иной нрав.
      - А как ты думал! - Девушка с откровенным лукавством посмотрела на него и вдруг быстрым движением выхватила у него из рук дудочку. - Ты, значит, играешь на этой дудочке?
      Она сделала круглые глаза и всплеснула руками.
      - Ой, а может быть, ты менестрель? Бродячий сказитель? Ты бродишь по лесам и долам и слагаешь баллады в честь прекрасных дам?
      - Какой уж там менестрель. - Ян невесело махнул рукой. - Иду по своим надобностям, - за время скитаний с друидами он уже твердо заучил эту фразу, хотя музыке обучен и на дудочке могу музицировать любой. Вот смотри! - Он решил за примерами далеко не ходить и, забрав дудку, поднял ее к губам.
      Однако все его попытки ни к чему не привели, и Ян с досадой вспомнил, что свою дудочку оставил в походном мешке, а в руках у него была дудка, когда-то поднесенная ему в дар Молчуном. Отверстия на ней размещались по какой-то одному Молчуну понятной системе, и инструмент, естественно, не издавал ни звука. Коростель постеснялся ее выбросить и, что греха таить, подчас использовал этот бесполезный кусок дерева для сбивания с сапог засохшей грязи или ворошил дудочкой угли в затухающем костре. Молчун, подарив Яну свою дудочку, сразу потерял к ней интерес и не обращал на нее внимания, а Коростель уже привык ощущать в руке ее отшлифованную гладкость и надеялся когда-нибудь ее переделать и заставить звучать, как обычную дудочку.
      Девушка расхохоталась и мягким движением вновь взяла у Яна дудочку и стала рассматривать ее. Затем хихикнула, ласково погладила теплое, слегка закопченное дерево и тоже поднесла дудку к губам. Неожиданно раздался долгий и чистый звук - такой иногда издают океанские раковины, но Ян никогда не был на берегу моря, и он показался ему дуновением причудливого ветра. Он удивленно воззрился на девушку, а та на секунду застыла, словно бы прислушиваясь к ноте, а затем мечтательно вздохнула и возвратила ему дудочку.
      - Как тебе это удалось? - пораженно произнес Коростель, вертя и рассматривая дудочку, словно видел ее впервые. - Она не может звучать!
      - А вот и может, - наставительно заявила его собеседница. - Звучать может все, даже камень.
      - Дудочка - не камень, а музыкальный инструмент, и звук у нее зависит от количества отверстий и от их размещения, - не согласился Ян, и девушка посмотрела на него уважительно.
      - Я и не пытаюсь играть на ней, я ведь не умею. - Она опустила глаза. Просто иногда можно вызвать душу любого предмета или, вернее, услышать ее.
      Девушка лукаво посмотрела на Яна и неожиданно взяла его руку.
      - Ты ведь не будешь вызывать стражников, правда?
      Ладошка ее была узкой и теплой, однако Коростель почувствовал цепкие и энергичные пальцы, сильные и нежные одновременно.
      - А ты что, с ними в ссоре? - усмехнулся Ян.
      - Они - дураки, - с уверенностью в собственной правоте и неуязвимости заявила девушка, однако тут же покраснела. - Кричат вслед всякие глупости, Клевера обижают, а кто чином повыше - документ спрашивают, пристают со своими глупыми расспросами.
      Ян понимающе покачал головой.
      - Тут нужен важный родитель или покровитель из числа друзей семьи. Если же ты нездешняя - будут бесконечные проверки и дознания, особенно у городских застав. Так уж повелось - чем ближе к морю, тем злее стража, война-то на Севере еще идет. Тебя, кстати, как звать-то?
      - Я - Эгле, - улыбнулась маленькая повелительница змей, - а ты?
      - Меня Яном звать, - отчего-то смутился Коростель. Он вдруг понял, что эта девушка, в одиночку гуляющая по лесу, наверное, не робкого десятка, к тому же эта змея и необъяснимое ощущение удивительного покоя и естественности, исходящее от этой лесной нимфы, порождали в нем чувство неуверенности и незнания, как себя дальше с ней вести, о чем говорить, что спрашивать. Он готов был поклясться, что подобные девицы гораздо лучше ему видятся в зеленой лесной чаще или на залитой солнцем поляне, нежели в хлеву рядом со скотиной или за домашним шитьем и вязанием. К тому же, приученный за время похода с друидами ко всяческим чудесам, он почему-то сразу уверился: эта особа себе на уме, да и змей с ней какой-то уж чересчур большой и умный - того и гляди зашипит по-человечьи.
      - А идешь ты по своим надобностям как - один или с компанией? - прищурила один глаз девушка, увертываясь от шаловливого лучика солнца, норовящего поймать ее взгляд.
      - Вообще-то с компанией, - пробурчал Коростель, - а ты?
      - А я - одинокая сойка, куда хочу - туда лечу, - заговорщицки подмигнула ему Эгле. - Теперь вот иду по одному дельцу, да заглянула в лесок - ягод подсобрать. Да и Клеверу нужно по травке поползать, а то сидит в корзине, пыль да духота - никакого змеиного удовольствия.