Ключ от Дерева (Ключи Коростеля - 1)

      - С каких это пор куклы обсуждают дела людей, тем более - своих хозяев? бесстрастно спросил Мастер. Он даже не глядел на собеседника.
      - У меня нет теперь хозяев, - заявила мятежная кукла. - Создатель не удосужился представить меня хозяевам, он просто выделил для меня тело, которое еще неизвестно кто изготовил. Теперь я сам решаю, с кем мне дружить и куда ходить, но я никогда больше не заберусь на опостылевшую мне сцену веселить мужланов и сельских юродивых.
      - Но ведь это - предназначение кукол, Гвиннеус...
      - Никто не знает мое предназначение, даже я сам, - запальчиво прошипел Гвинпин. - Но ты, Мастер, ты сам рассуждаешь о порядках и законах, и сам же ставишь людей над куклами, Мастер, избранный своим народом.
      - Театр Кукольника - еще не весь народ, - спокойно констатировал его невозмутимый собеседник.
      - Правильно, но еще сроду не бывало, чтобы кукла не помогла кукле, ссылаясь на интересы людей.
      - Ведь ты просишь не за себя, Гвиннеус, а за людей.
      - Люди людям рознь, ведь и среди кукол также частенько попадается дрянь. Но сейчас я вижу, может быть, немного шире, чем ты, Мастер. Те, кому ты сейчас служишь, затеяли нехорошее, причем, насколько я это понимаю, они собираются насолить чуть ли не всему роду людскому. Все большое всегда начинается с малого, и сейчас, захватив в плен хорошего человека, которого я немного знаю, они уже чуть-чуть сдвинули чашу весов в свою сторону.
      При этих словах Лисовин мысленно закатил вверх глаза и усмехнулся, даром что усмешка получилась кривой. Мастер, однако, видимо, что-то уловил, потому что он наклонился вперед и долго разглядывал друида, который тут же добросовестно засопел.
      - Сейчас он спит, чары его замутили, - горячо молвил Гвинпин, - а завтра, может быть, его ждут пытки и мучения, и это ты обрекаешь его на них, Мастер, ты со своими рассуждениями о равновесии и предопределенности. Может быть, за это люди когда-нибудь проклянут кукол.
      - В любом случае без нас они не обойдутся, - твердо сказал Мастер, однако проницательный Лисовин почувствовал, что уверенность старшины кукол уже поколеблена.
      - Конечно, - скорчил язвительную гримасу Гвин. - Уже сейчас в людском мире считается, что куклы необходимы только для детей, для их фантазий и развлечений. Люди стали делать кукол по своему образу и подобию, и они же сами и пугают друг друга своими искривленными обликами. Даже ты, Мастер, дай Создатель тебе долгой и счастливой будущности, даже ты, которого куклы здесь избрали своим старшиной, сделан как Кукольник.
      - Я не его подобие, я просто в его облике, - тихо промолвил Мастер, и Лисовин навострил уши. - Кроме того, Кукольник - не человек в привычном для тебя понятии этого слова.
      - А кто же он тогда? - недоверчиво пробормотал Гвинпин.
      - Он наш Хозяин, кто бы он ни был, - отрезал деревянный аристократ. Разве тебе не все равно, ведь это другой, чужой нам народ? Кукол не интересует судьба других народов. У них свой путь.
      В иные времена Лисовин давно бы расхохотался, во всяком случае, поставил бы заносчивого кукольного королька, каким ему виделся собеседник Гвина, на подобающее ему место. Но вместе с тем бородач не мог себе представить Мастера, висящего на гвозде в грязной каморке старого комедианта. Он, безусловно, был сильной личностью, и место его было среди сильных людей или других существ. Сейчас от него, видимо, как-то зависела свобода Лисовина, и Гвинпин, похоже, твердо решил ее добиться. Где в это время находились зорзы, Лисовин не знал, да и не очень печалился о них.
      - В свою очередь я хочу спросить тебя, почтенный Гвиннеус. Почему тебя отпустил Хозяин и зачем тебе свобода этого пленника? Стоит ли она нашего благополучия, ведь Закон кукольного народа говорит о том, что нет зла превыше вреда Хозяину. Что ты на это скажешь?
      Мастер все так же молча смотрел прямо перед собой немигающими стеклянными глазами, и его ноги слегка покачивались над лежащим друидом.
      - Твой Хозяин - слуга Птицелова, он для них царь и бог, поэтому и отпустил меня, - страшным шепотом заговорил Гвинпин. - Кукольник даже не знал об этом, и он, наверное, даже не заметил моего отсутствия. Птицелов дал мне поручение к этим людям, потому что они - друиды, жрецы лесов. После этого я мог идти на все четыре стороны, никому я уже не был нужен.
      - Ты ведь мог и вернуться обратно, - одними губами прошептал Мастер. Он словно беседовал сам с собой, почти не глядя на Гвинпина. Лисовин окончательно открыл глаза и теперь мучительно соображал, для чего зорзы дали свободу Гвинпину, свободно разгуливающему в их лагере.
      - Насколько я знаю мир людей, - с присущей ему самоуверенностью заявил Гвинпин, - даже их собаки не возвращаются, когда хозяин их не ценит. Пусть бьет, пусть колотит, держит в голоде и холоде, но пусть берет на охоту, пусть хвалится ею при гостях. Птицелов тут же забыл обо мне, как только убедился, что я выполнил его поручение, а Кукольник имеет свое мнение только когда Птицелова нет рядом. Оказывается, среди людей ходят разные слухи о них, а называют их зорзами. Я был в деревне, где они учинили странные и страшные вещи, совсем не подумав, что обрекают сотню жителей на смерть от истощения. Все это я понял только потом, когда этих селян спасли друиды, в том числе и этот рыжий бородач. Зорзы - враги людей, но они вредят не сознательно, а походя, как человек раздавливает зазевавшегося муравья, может быть, даже не желая ему зла, просто не заметив, что ли...
      - У них могут быть свои счеты, а куклы не вмешиваются в дела людей, бесстрастно ответствовал Мастер.
      - Это так заведено было раньше, - упрямо заявил Гвинпин. - Я знаю Закон кукольного народа, тот, который ты упоминал. Но есть еще обычай, который не нарушила ни одна кукла с минуты своего Сотворения. В решении спорного вопроса между куклой и человеком или каким-нибудь другим существом кукла-судья всегда встанет на сторону сородича. Нет высшей справедливости, чем голос и закон крови.
      Лисовину показалось забавным, что о крови говорит деревянное существо, покрашенное дешевой краской. Вообще в эти минуты в голове друида роились самые разные навязчивые мысли, и он никак не мог их отбросить, чтобы сконцентрироваться на главном - спасении и последующей за ним мести.
      - Я избран старшиной и всегда руководствовался справедливостью, кто бы ни испрашивал ее у меня, - сказал Мастер громче обычного, и в его голосе проскользнули нотки возмущения.
      - Зорзы никогда не обратятся к тебе за советом, ты для них - низшее существо, - отрезал Гвинпин и возбужденно прищелкнул клювом. - Люди для них тоже не много значат, так только, как ступеньки на лестнице.
      Лисовин улыбнулся в бороду. Гвинпин начинал ему нравиться. Друид не обладал какой-то особенной проницательностью, но очень уважал и ценил это свойство в других. Гвинпин меж тем уверенно сел на своего любимого конька.
      - Мы, куклы, - маленький народ, - торжественно провозгласил Гвин. - Раньше я думал, что нас ожидает великое будущее, что когда-нибудь мы выйдем из тени на главную сцену и о нас все заговорят. Пожив несколько дней на свободе, я понял, что кое-кому так и суждено просидеть весь спектакль в зрительном зале на самом последнем ряду. Сцена уже занята, причем там играют свои роли настоящие актеры, не то что мы - куклы. - Он театрально вздохнул и развел крыльями. - Поэтому каждому из нас нужно рано или поздно делать свой выбор. Если ты принадлежишь зорзам и душой и телом, значит ли это, что ты, Мастер, полностью разделяешь их планы? Эти земли принадлежат людям, и всегда здесь жили люди. Может быть, пора начинать жить своим умом, старшина? Что тебе до зорзов, они ведь даже не сделали ни одной куклы! Они только владеют нами...
      - Ты всерьез думаешь, что я, Мастер кукол, могу предать своих хозяев? Кукла по-прежнему смотрела прямо перед собой, словно была загипнотизирована собственными размышлениями. - Они даже тебя не пленили, ведь ты волен в своих поступках!
      - Я им еще пока не враг, - тихо молвил Гвинпин, - во всяком случае, им не был, пока они не причинили вреда моим друзьям.
      - За три дня ты приобрел друзей, да еще среди людей?
      Впервые Мастер позволил себе такую слабость, как сарказм.
      - Представь себе, да, нашел. - Гвинпин смущенно поерзал на заду. - Только они еще об этом не знают. Зорзы обманом захватили моего товарища в плен. Я не могу его освободить сам, поэтому пришел к тебе.
      <Интересно, почему это?> - полюбопытствовал Лисовин - разумеется, про себя.
      - Это делает честь твоему благородству, почтенный Гвиннеус, - сказал старшина кукол. - А ведь возможно, что зорзы, как ты их теперь называешь, специально оставили тебя на свободе, чтобы ты подставил под удар наш народ. Чем же я могу тебе помочь?
      - Мне нужно, чтобы ты, Мастер, сам освободил этого человека по имени Лисовин. Я обращаюсь к тебе со Словом куклы!
      Наступила тишина. Обе куклы молчали. Лисовин, естественно, тоже, но он размышлял и усиленно шевелил пальцами. Возможно, в эти минуты бородач дал себе зарок при случае разузнать побольше об этом народе, который он прежде никогда и народом-то не считал. Наконец Мастер встал и оказался чуть ниже Гвинпина, только его голова в колпаке была непропорционально большой.
      - Ты все обдумал? - спросил старшина кукол.
      Гвинпин молча кивнул, а для этого ему пришлось наклониться всем телом, и он едва не грохнулся вниз, еле удержавшись крылышками за край стола.
      - Думаешь, это и есть тот исключительный случай, когда можно сказать Слово?
      - У маленького народа своя правда, и зачастую она поважнее правды Больших, - сказал Гвинпин и вздохнул.
      - Эта правда может оказаться такой же маленькой, как и сам народ, взыскующий ее, - заметил мастер. - Но если только ты все обдумал, я выполню твое требование. Смотри же только, не пожалей потом, что употребил свое Слово в пользу человека, а не сородича.
      Кукла почтительно склонилась перед Мастером, балансируя своими ластами.
      - Нужен острый нож, с такими путами голыми руками нам не справиться. Он лежит в соседней избе на столе, если мне память не изменяет. Сможешь взять?
      - Смогу, - хрипло ответил Гвинпин. Он осторожно слез со стола и, перешагнув через лежащего без движения Лисовина, боком протиснулся в полузакрытую дверь и плотно притворил ее за собой. Лисовин лежал смирно, сознавая, что в наступившей тишине опытное ухо может даже по дыханию определить, что человек не спит.
      С минуту Мастер молчал, словно пребывал в глубокой задумчивости. Затем взял лежащую на столе выщербленную деревянную ложку и тихо, но требовательно постучал по краю столешницы.
      - Вставай, друид, можешь больше не притворяться. Я давно тебя слышу.
      Смущенный и удивленный, Лисовин поднялся и, разминая затекшие ноги, несколько раз жестко провел по ним ладонями вниз и вверх.
      - Приветствую тебя, Мастер, - пробормотал он, озадаченно оглядывая комнату. Дверь была закрыта, щель в окне не просвечивала - уже наступила ночь. Лисовин стряхнул с себя обрывки веревок и вопросительно взглянул на куклу.
      - Веревки состоят из волокон, волокно на разрыве всегда трещит, даже когда перетирается. Не услышит только глухой, - сухо пояснила кукла.
      - Зачем ты тогда отправил этого соню за ножом? - с интересом разглядывая куклу, поинтересовался бородач.
      - Я хотел сказать тебе два слова наедине, друид, - ответил Мастер. - Во мне воплощена в какой-то степени внешность моего хозяина, Кукольника. Между обликом и сущностью всегда есть связь, связь внутренняя и не всегда объяснимая. Так обстоит дело у нас, кукол. Насколько мне известно, то же самое существует между вами и вашими потомками, детьми. Я же, учитывая небольшие внешние различия с Хозяином, - он ощупал голову, словно проверяя, на месте ли она, - не ощущаю с ним внутренней связи. То есть совсем.
      Он помолчал.
      - Я не могу понять мотивы его поступков, не могу предугадать его действия, даже не знаю, зачем ему мы, народ кукол. У нас так не бывает, ведь мы все внутренне едины и всегда находим общий язык друг с другом.
      - Может быть, твой Хозяин наглухо закрыл свою душу, как ты говоришь, внутреннюю сущность? - предположил Лисовин.
      - Внутреннюю сущность или душу, как вы, люди, ее называете, невозможно закрыть наглухо, рано или поздно она будет находить выходы, как-то проявляться, - скрипуче ответил старшина кукол. - И прежде всего это почувствует кукла внешний двойник, которая для этого и создана. Раньше я ломал голову, не в силах понять, что это за люди и люди ли это вообще. Теперь я знаю точно - нет, не люди. Кто - не знаю. Кто угодно, но они не такие, как вы. Мне, Мастеру кукол, это не нравится. Столько лет я кочую с ними, но никак не могу их понять. Дело даже не в том, что ты освободился сам и не стал ждать Гвиннеуса. Мне понятно ваше противостояние, я немало наслышан о жрецах леса. Но вот в нем не все доступно моему пониманию, хотя многое и видится порой со стороны.
      - Кого ты имеешь в виду, Мастер? - поднял брови Лисовин.
      - Меня удивляет твой друг Гвиннеус, - бесстрастно ответила кукла.
      - Гвинпин? - проглотив <друга>, удивился Лисовин.
      - Да, именно он, - подтвердил Мастер кукол. - Впервые на моей памяти кукла просит за человека, да еще рискуя навлечь беду на соплеменников.
      - А она грозит вам, если я уйду? - посерьезнел друид.
      - Не та, о которой ты думаешь, - задумчиво сказала кукла. - Думаю, все обойдется. Во-первых, ты сам освободился, во-вторых, те, кого вы называете зорзами, нуждаются в нас, тех, кого вы называете куклами.
      - Смысл твоих слов мне не ясен, - нахмурился Лисовин.
      - Мне тоже не ясен смысл твоих поступков, - парировал Мастер. - И все же я не собираюсь отчитываться в своих действиях перед человеком.
      - Ты высокомерен, старшина, - неодобрительно пробормотал Лис.
      - Иногда мне так удобнее, - ответил Мастер, - я знаю своих хозяев все же получше тебя. Поэтому мне есть что обдумать, когда ты уйдешь.
      - Присовокупи к своим мыслям и то, что они убили нашего учителя, друида, известного не только среди людей.
      - Я слышал о Камероне и скорблю о нем вместе с вами, - тихо вздохнул старшина. - Тем не менее напоминаю тебе еще раз: это ваши дела. Смерть маленькой куклы для меня куда важнее ваших бесконечных братоубийственных войн, причины которых люди давно уже позабыли.
      - Пока, Мастер, - тихо сказал Лисовин, - пока у вас не появлялись подобные Гвинпину.
      - Да, это дурной знак, - подтвердила кукла, все так же глядя перед собой неподвижными глазами.
      - Или знак надежды, - твердо сказал рыжебородый друид. - Надежды для всего вашего неразумного народа, не видящего дальше собственного носа.
      - Люди всегда остаются людьми, чванливыми, самовлюбленными и эгоистичными, - отозвался старшина кукол.
      - Может быть, уважаемый старшина, может быть... И однако именно они вынуждены разгребать грязь и мусор жизни, с кровью и лишениями, без ропота и излишних философствований, - невесело усмехнулся Лисовин и прищурился. - А наблюдать со стороны всегда легче, только честнее ли? Подумай об этом, Мастер. А мне пора. Кажется, Гвинпин бредет по двору.
      - Тебе виднее, друид, - сказал старшина кукол. - Я ведь тебя не задерживаю. Скажу лишь одно: будьте осторожнее с моими хозяевами. Ты уже убедился в их силе, а способны они на многое. Мне кажется, они затеяли с вами какую-то игру, или это такое состязание шутовское? Я, между прочим, более чем уверен в том, что тебя, если бы ты вышел из дому с зажженным факелом и прошел через весь двор, не таясь, они не то что задерживать - внимания бы на тебя не обратили. Даже нож, с которым сейчас вернется Гвиннеус, лежал на столе не случайно. Подумай об этом тоже, друид.
      Кукла поджала тонкие губы и замолчала. В ту же минуту скрипнула дверь, и в амбар вошел Гвинпин, с трудом удерживая в ластах большой кухонный нож. Он остановился за порогом и оторопело уставился на друида и Мастера. Лисовин сделал ему шутливый приветственный жест, а старшина промолчал.
      - Ага, понимаю... - рассеянно пробормотал Гвин. - Ты его сам освободил. А зачем же надо было меня за ножом посылать, в пасть к врагам, в пучину опасностей, так сказать?
      - Чтобы проветрился немного, - сухо ответил Мастер и спрыгнул со стола так легко, что даже колпак на голове не шелохнулся.
      Лисовин притворно шлепнул приятеля и забрал у него нож. Затем подтолкнул куклу к выходу и обернулся к Мастеру:
      - Надеюсь, ты сумеешь объясниться с хозяевами в случае чего... А вообще прими мою благодарность, Мастер, и хотелось бы, чтобы ты был о людях лучшего мнения. Они того достойны, поверь мне.
      Гвинпин смотрел на них, раскрыв клюв, и друид буквально вытеснил его за дверь, после чего поклонился Мастеру и выскользнул из дома. За окошком тихо прошуршали деревянные лапы, но скрипа калитки чуткий ухом Мастер кукол уже не услышал - очевидно, путники перелезли через изгородь. Впереди их ждали лес и ночь.
      В соседнем доме, где хлопотал у очага Коротышка, по-прежнему горели свечи и было тихо.
      Мастер кукол сидел на столе, погруженный в раздумье. Временами кукла что-то несвязно бормотала про себя, очевидно, все еще продолжая свой прерванный, но незаконченный спор с друидом, а может быть, это был давний спор с самим собой.
      Затем кукла спрыгнула со стола и обошла амбар, ища нож, однако его, по всей видимости, забрал с собой хозяйственный Лисовин. Тогда Мастер быстро и аккуратно собрал обрывки веревки, которой был связан друид, и зашвырнул их через открытую ставню в бурьян, бурно разросшийся за окном. Внимательно взглянув на земляной пол амбара, он тщательно затер ногой следы Гвинпиновых лап и взобрался на окно. Еще раз обернувшись, он вновь обозрел помещение, свесил ноги с подоконника и мешком свалился вниз. Через несколько минут он уже ковылял по деревенской тропинке в сторону дальнего сарайчика, куда зорзы сложили свои пожитки, среди которых была складная ширма, украшенная декорациями, и мешок с куклами. Над ним взошла луна, и кролики, рыскавшие по заброшенным огородам, с удивлением смотрели на странную фигурку, не зная наверняка, бояться ее или нет. Этого не знал сейчас и сам старшина.
      ГЛАВА 14
      ЗАМОК ХРАМОВНИКОВ
      - Благодарение ясеню, что мы подоспели вовремя, - сказал Травник, устало раскинувшись на прибрежной траве. - Честно говоря, если бы вода не была такой холодной, как в апреле, я бы сейчас с удовольствием искупался.
      - Вот не думал, что ты боишься простудиться в мае, - подал голос Ян. Он сидел и счищал с сапога бесполезной для игры дудочкой Молчуна остатки речной глины. - Помню, мальчишками мы в середине апреля уже залезали в воду - и ничего, только зубами постучишь немного. Еще льдинки плавают у берегов, а мы знай себе плещемся.
      - Даже летом после такой долгой и быстрой ходьбы ни в коем случае нельзя сразу купаться, особенно в реках с быстрым течением, - наставительно поведал Книгочей. Молчун пришел в себя, и у Патрика отлегло на душе, а вместе с этим вернулась и его привычка к назидательности и менторству. Впрочем, для молчаливой натуры Книгочея это было простительным недостатком.
      - Между прочим, есть озера, в которых и летом лучше не купаться. Таких хватает в землях чудинов, но встречались и на моей родине. Это страна островов, и климат там мягкий, но в озерах со дна бьют подземные ключи, поэтому на дне вода студеная и плохо перемешивается с теплыми верхними слоями. Никакое солнце не может прогреть такое озеро. Интересно, что эти ключи, напротив, препятствуют замерзанию их осенью и отчасти зимой. Мы тоже в детстве часто хаживали на такое озеро бить лягушек. Тогда мы были еще маленькие, не всегда могли провести черту между добром и злом. Кроме того, в этом озере было много карасиков, и там я научился ловить рыбу. Хорошие были времена...
      - А я не большой любитель холодных купаний, - заявил Снегирь. - Уж лучше умыться теплой водой, да чтоб бочка денек постояла на солнце.
      - Вот не думал, - удивился Книгочей. - Снегири, по-моему, всегда в снегу купаются, набьются в сугробы и вошкаются там.
      - Сам ты вошкаешься, голова набитая, - обиделся толстячок.
      - Уж лучше набитая, чем пустая, вернее сказать - пустотелая, - заметил друид.
      - Смотря чем, смотря чем... - многозначительно поднял вверх палец Снегирь и, подержав его так несколько мгновений, не удержался и прыснул.
      - Вообще, Казимир, когда ты шутишь, лучше всегда сохранять серьезную мину, - посоветовал Травник. - Книгочей! Займись-ка Молчуном, через пару часов нам нужно выходить. Будем искать Марта.
      - Ручаюсь, что он в замке, - заявил Снегирь.
      - Да... - как-то неопределенно протянул Травник, посмотрев на друида так, словно тот вдруг стал прозрачным. - Пожалуй, да. Это надо обмозговать.
      - Куда еще его могли затащить зорзы? - искренне удивился Книгочей. - Что тут думать, Симеон?
      - Думать надо всегда! - саркастически заметил Снегирь и свысока взглянул на Книгочея.
      - Ладно, Патрик, займись парнем, - сказал Травник. - Мы с Яном отправимся в лес, нужно запасти дичи в дорогу. Места тут, похоже, глухие, дичь непуганая. К нашему приходу Йонас должен быть на ногах.
      - Уж постараюсь, - буркнул Книгочей, снимая с костра котелок с кипящим травяным отваром. Снегирь присоединился к нему, и оба друида улыбнулись друг другу как ни в чем не бывало.
      - Ты знаешь, Травник, я заметил, вы стали называть друг друга своими настоящими именами с тех пор, как столкнулись впрямую с зорзами, - молвил Ян, когда они, углубившись в лесную чащобу, зашагали сквозь заросли малины на поиски стаи куропаток или кроличьих нор. Травник знал много способов добычи пропитания в лесу в любое время года. Лисовин, без сомнения, знал еще больше. При воспоминаниях о Лисе сердце Яна тревожно заныло. Куда девались друид и говорящая кукла - можно было только гадать.
      - Трудно сказать, какие наши имена теперь истинные, - заметил друид. Второе имя друид получает в Круге, когда проходит обряд посвящения. Оно отражает либо его природные склонности в мастерстве друидов, либо характерные черты его натуры. Эти свойства далеко не всегда совпадают, но мне пока трудно это тебе объяснить. Чем удачнее новое имя, тем скорее забывается старое, мирское. Прошлое всплывает только в минуты особой опасности, когда любой человек обращается к своему нутру, своей природе. Видимо, наступили такие времена.
      Они вернулись к берегу реки через пару часов. К этому времени Молчун, бледный, с трясущимися руками, беспрестанно отхлебывал горячий отвар из маленького закопченного котелка. Он слабо улыбался Снегирю, который весело рассказывал ему что-то забавное, потешно размахивая маленькими ручками во все стороны. При виде Травника Молчун встал. Симеон обнял его за плечи и ободряюще похлопал по спине.
      - Ну, как он? - спросил друид.
      - Молодцом, через денек можно хоть в бой, хоть на свадьбу, - преувеличенно весело ответствовали Снегирь и Книгочей.
      - К сожалению, выступать нужно уже сейчас, - озабоченно проговорил Травник. - Йонас, дружище, пропали Март и Лисовин... Это дело рук тех же, кто хотел снова перетянуть тебя на ту сторону. Сейчас каждый час на счету, нужно спешить. Ты сможешь идти?
      Молчун некоторое время пристально вглядывался в лицо Травника, пока наконец смысл вопроса дошел до его затуманенного сознания, и он, обведя взглядом остальных друидов и Яна, утвердительно кивнул.
      - Ну, вот и отлично, - сказал Травник. - Складывайте лагерь, поедим на месте, если доведется, конечно. У Яна в котомке с десяток куропаток, можем идти. Что ты думаешь о Збышеке, Книгочей?
      Патрик почесал затылок и развел руками.
      - Если ты мне рассказал все, что знаешь сам, тогда мы, наверное, думаем об этом одинаково. По правде сказать, я не знаю, лучше это или хуже, когда мысли двух адептов сливаются и нет возможности пройти наперекор течению - сам знаешь, это многое может прояснить в обманчивой очевидности.
      Снегирь и Ян непонимающе разглядывали обоих друидов, однако Травник не счел нужным объяснять смысл их короткого диалога.
      В скором времени отряд уже двигался по пути, который Ян с Травником прошли еще утром. Впереди их опять ждали поле одуванчиков и заброшенный замок.
      Вторично пройденная дорога уже не кажется такой же длинной и запутанной, как в первый раз, поэтому друиды даже не успели запыхаться, когда перед ними открылась желтая прогалина, за которой лежал замок. Именно там скорее всего сейчас был Збышек, а может быть, и Лисовин с Гвинпином. Друиды, не останавливаясь, пошли напрямик через поле и скоро оказались перед замковым мостом. Мост был опущен, никого не было видно. Наскоро посовещавшись, друиды вступили на мост и быстро двинулись вперед. Все время, пока друиды шли, Яна не покидало ощущение, что они добровольно направляются в ловушку, а тишина внутри замка насквозь обманчива, она притаилась, словно живое существо, и только выбирает удобный момент, чтобы броситься на них, растерзать, растоптать. Тем временем отряд пересек мост и вошел в крепостной дворик. Только теперь Коростель заметил, что друиды достали из-под плащей короткие мечи, а Молчун потянул из-за плеча лук и пристроил короткую стрелу с белым оперением. У Яна был только охотничий кинжал, но, вынув его из ножен, он невольно почувствовал себя увереннее. Снегирь ободряюще кивнул ему, и в этот миг друиды остановились.
      Перед ними была высокая башня, в стенах ее зияли частые бойницы. Замок уже изрядно обветшал, но внутри он был все так же грозен и неприступен, как и прежде, когда принадлежал таинственным храмовникам, при которых замок ни разу не был сдан врагу. Друиды представляли собой удобную мишень для лучников, поэтому Травник спешно выступил вперед и громко крикнул, обращаясь к верхним окнам башни:
      - Эй, Волынщик! К тебе обращается зеленый друид Травник! У тебя в плену мои люди. Выходи для переговоров или для боя, право выбора за тобой! Я жду тебя, Птицелов, здесь, в замке, который ты захватил обманом и интригами!
      Голос его эхом разлетелся под сводами башен и крепостных минаретов, и в небо взлетели несколько голубей. Шли минуты. Наконец большие ворота медленно, со скрипом, отворились, и появился Птицелов.
      Ян узнал его сразу. В руке он вертел одуванчик на длинном стебельке. Остановившись напротив друидов, Волынщик обвел взглядом пришельцев и уселся на один из многочисленных пеньков, расставленных в крепостном дворе вместо лавок.
      - Положим, насчет обмана и интриг ты загнул, жрец! - В последнее слово Птицелов вложил немалую долю пренебрежения.
      - Я знал храмовников, их нельзя было запугать. Ничто не выгонит птицу из ее собственного гнезда, - решительно молвил Травник.
      - Насчет птиц тебе, безусловно, виднее, - молвил Птицелов. - А ты не допускаешь мысли, что сила везде ломит силу и что перед моей они попросту не смогли устоять?
      - Не допускаю, - ответил друид, пристально глядя на зорза. - Зато допускаю, что они скорее полегли бы на поле боя, чем уступили, тем более такому, как ты.
      У Птицелова было неплохое чутье на слова и оттенки интонаций, поэтому он резко встал и шагнул к Травнику. Тот не шелохнулся, однако мечи, кинжал и лук в мгновение ока оказались нацелены на зорза. Книгочей стоял, засунув руки в карманы своей широкой зеленой куртки. Лицо его выражало живейший интерес ко всему происходящему, но Ян знал, что в случае чего длинноволосый Патрик в мгновение ока прикроет бока Снегирю и Молчуну.
      - Зачем ты пришел сюда, друид? - прошипел Птицелов. - Ты забыл, что с сегодняшнего дня между нами война?
      - Ты похитил моих людей, зорз. Два человека и одна деревянная кукла. Ты сделал это не в честном бою, а тайком, ночью, с помощью колдовских уловок. Я пришел за ними, и ты их отдашь, - жестко сказал Травник.
      - Положим, одного из твоих людей я вовсе не ждал в гости, он сам явился без приглашения. Пришлось проявить гостеприимство! - Птицелов тонко усмехнулся краешками губ.
      Ян услышал, как сбоку от него Книгочей отчетливо прошептал:
      - Так я и знал... Чертов мальчишка!
      - А рыжего пришлось захватить ему для компании. Парень так скверно переносил одиночество! Кукла же и вовсе принадлежала мне, и ее сородичи уже по ней соскучились. Впрочем, если тебе она так дорога, могу уступить, так уж и быть. По сходной цене... Чего ты больше желаешь - воевать или торговаться? Может, и сговоримся, а?
      Птицелов откровенно насмехался. Снегирь двинулся было к нему, но Травник остановил его движением руки.
      - Торговать - не воевать, - в тон Птицелову сказал Травник. - Если ты согласен, мы можем и выкупить пленников.
      - А если нет? - спросил зорз, помахивая цветком.
      - Тогда мы возьмем замок штурмом, - твердо сказал Травник.
      - Ой ли? - недоверчиво протянул Птицелов. - С таким-то воинством?
      Он оглядел друидов даже с некоторым сочувствием, словно был их союзником, которого подбивали на заведомо неудачное предприятие.
      - Уж лучше давайте меняться. А то ведь поубивают! - Он махнул рукой на три окна, отворившиеся в одном из этажей башни. В них никто не показался, однако в простенках явно стояли лучники с наложенными стрелами на изготовку.
      Верный лучшему принципу ведения переговоров с сильным соперником - ни в коем случае не идти на поводу, особенно если его предложения пока тебе выгодны, - Травник переменил направление разговора:
      - Чем докажешь, что они у тебя в плену?
      Ян понял, что мгновенная заминка в речи Травника была вызвана сомнением: живы ли они еще? Зорз, похоже, это тоже уловил.
      - Мы пленных не убиваем, друид. Сразу... Хочешь увидеть - изволь.
      Он резко свистнул и махнул рукой выглянувшему Коротышке. Тот кивнул и исчез в проеме окна. Сразу же вслед за ним в окне показался Збышек, связанный по рукам сыромятными ремнями. Непонятно было, ранен он или цел, но лицо его было смертельно бледным. Ян ободряюще помахал ему рукой, но Март не откликнулся и даже не шелохнулся. Через несколько секунд он исчез, и в окне появился четкий, словно вырезанный из дерева, профиль Колдуна.
      - Где остальные? - взволнованно спросил Травник.
      - Да ты не спеши, друид, - усмехнулся Птицелов. - У тебя не хватит достатка и за одного-то расплатиться. - В его интонации проскользнула некая уклончивость, которую друиды если и почувствовали, то не могли понять, чем она продиктована.