- Чего ты хочешь? - Взгляд друида стал жестким, и он уперся в Птицелова подобно мечу. Тот, видимо, понял, что балансирует на очень опасном краю. За несколько мгновений друида ничто не смогло бы остановить: ни меч, ни копье, ни отравленная стрела. Тогда Птицелов нарочито медленно отступил назад, уселся на свой пенек и, упершись руками в колени, несколько раз легонько качнулся, размышляя. Даже неискушенному Яну стало ясно, что зорз наверняка уже приготовился к подобной ситуации и сейчас только испытывает терпение друидов. В воздухе между ним и Травником словно натянулись невидимые стальные нити, и Птицелов словно проверял их на разрыв, во всяком случае, у Яна что-то отчетливо и противно зазвенело в одном ухе. Наконец Птицелов почесал подбородок и неожиданно широко улыбнулся. Он принял решение - или сделал вид, что решился.
      - Слушай меня, жрец!
      У Волынщика было уникальное свойство вкладывать в любое необходимое ему в эту минуту слово сразу несколько значений - от уважительного до оскорбительного, - и эти оттенки могли сосуществовать, и ты мог сам выбирать устраивающий тебя в эту минуту; Волынщик же брал на вооружение непременно все оставшееся, импровизируя на ходу.
      - Мы тебе уже предлагали мир. Ты не прислушался к нашим словам. Пришлось сделать предупреждение. А за беспокойство надо платить. Мы согласны за твоих людей, за всех, что у нас, взять одного. Просто к нам попал не совсем тот, кто желателен. Ты ведь не прочь, одного на всех, а?
      Книгочей шагнул к Травнику и тихо прошептал: <Симеон, это уловка. Этот дьявол что-то задумал. Не соглашайся>.
      - Да не шепчи ты, умный! - махнул рукой Птицелов. - Я его знаю немного и наслышан достаточно. Он же всегда других выгораживает. Тут же неплохо вырисовывается: всех наших пленников - и на одного! Ты же совестливый, друид. Ну, давай?
      - Симеон, лучше я пойду, - тихо сказал с другого бока Снегирь. Он был непривычно бледен, но глаза его горели холодным решительным огнем. Ян стоял, не зная, что сказать. Он почувствовал горечь собственной незначимости, словно он здесь был посторонним и никому не нужным даже в смерти.
      - Я согласен! - громко сказал Травник, и Книгочей опустил голову. - Пусть приведут моих людей.
      - Ой-ой-ой, какие мы торопливые! - шутовски запричитал Птицелов, в притворном молчании обхватив голову руками. - И герои, что характерно! Я понимаю ход твоих мыслей, друид. Очень, кстати сказать, верный ход. Но только когда ты не играешь в мою Игру. - Зорз торжествующе улыбнулся.
      - Что ты хочешь еще? - бескровными губами тихо проговорил Травник.
      - Да ничего, друид. Ничего нового. - Птицелов явно наслаждался моментом. Я же сказал, что мне нужен один человек. Я согласен на одного человека.
      Птицелов нажал на фразу и, выждав мгновение, закончил:
      - Но не тебя, друид Травник.
      - Кто же тебе нужен в обмен? Не думаю, что смогу менять одних своих людей на других. - Травник мгновенно справился с ударом и теперь, что называется, закусил удила.
      - Мне и не нужны больше твои люди, - с деланным небрежением лениво протянул Птицелов. - Мне нужен вот он!
      И он указал на... Яна, стоящего справа и чуть сзади Травника.
      - Он ведь свободный человек, Ян Коростель, не правда ли?
      Птицелов приятельски подмигнул Яну.
      И странное дело, Ян вдруг почувствовал, что этот человек, Птицелов или Волынщик, сейчас не причинит ему никакого вреда. Между ними вдруг возникло непонятное единение, и зорз глядел на Яна почти дружески, во всяком случае, искренне.
      - Он не пойдет, - неожиданно громко сказал Травник, и Ян вздрогнул. - Я отвечаю за него, и поэтому пока он мой человек.
      - Пока - что? - с интересом глядя на друида, спросил Птицелов. Теперь он выглядел доброжелательным и сочувствующим собеседником, искренне стремящимся прийти хоть к какому-нибудь соглашению.
      - Пока он сам не уйдет, и тогда другие будут рядом с ним. Теперь же он проводник моего отряда, и поскольку он идет добровольно, я не имею права приносить его в жертву ради друидов, которые сейчас - воины в плену.
      - Судя по всему, это твой окончательный ответ, друид, - подытожил Птицелов. - Я не ошибаюсь, нет?
      - Не ошибаешься, - сурово сказал Травник.
      Зорз помолчал немного, о чем-то размышляя. Книгочей перешепнулся с Травником, и Симеон отрицательно покачал головой.
      - Ну что ж, - вздохнул Волынщик, - нет так нет, неволить не буду. В сущности, мне не настолько нужны люди в моей миссии.
      <Как ступеньки лестницы>, - подумалось Яну, и он почувствовал, что все предыдущее было только подготовкой, прелюдией к тому, что он скажет сейчас. Однако и тут интуиция Птицелова опередила.
      - В таком случае - мое вам последнее предложение. Странно, просить-то пришли вроде бы вы... - Птицелов в сомнении покрутил очередной одуванчик за измочаленный стебелек.
      - Решено! Человек по имени Ян Коростель отдаст мне то, что висит у него на шее. Это - ключ, который вам известен. Я обращаюсь теперь ко всем, потому что этот ключ, по-видимому, не принадлежит ни одному из вас, кроме Коростеля. Когда я его получу, я отпущу всех ваших людей, которые у меня есть.
      - Наш ответ - нет, - сказал Травник, и изумленный Ян увидел, как Книгочей со Снегирем согласно кивнули.
      - Ваше мнение для меня, безусловно, ценно, - заметил Птицелов. - Но что скажешь ты, Ян? Мы с тобой уже встречались, но, к сожалению, не при тех обстоятельствах, которых бы я желал. Тогда ты показался мне трезвомыслящим парнем. Думаю, ты понимаешь, что в случае штурма замка все друиды умрут, причем не только те, что находятся внутри, но и снаружи?
      При этих словах Книгочей тихо фыркнул, и Птицелов покосился в его сторону.
      - Если твой новый приятель, Ян, вздумает темнить или выжидать чего-то, мои люди в замке пустят в ход ножи, не дожидаясь, пока этот упрямый друид станет сговорчивее. Времени на раздумье у тебя нет. Что ты решишь? Но помни: горячность - всегда плохой советчик, это, я думаю, ты понял еще там, в поле...
      - Пусть друиды отойдут, на десять шагов, - тихо сказал Ян, пощупав пальцами ключ на груди. Он словно не обратил внимания на последнюю сентенцию Волынщика.
      - Что ты задумал, Ян? - тревожно спросил Снегирь. Травник молча стоял рядом с Коростелем.
      - Вы слышали, что он сказал? - усмехнулся Птицелов. - Отойдите на десять шагов, и побыстрее.
      Травник послушно шагнул назад. Снегирь и Книгочей, переглянувшись, тоже.
      - Ну? - мягко сказал Птицелов. - Что скажешь?
      - Я отдам тебе ключ, если ты обещаешь отпустить наших, - сказал Ян, глядя в глаза Птицелову. - Я поверю твоему слову.
      - Хорошо, - после некоторой паузы согласился зорз. - Давай его, и я сдержу обещание.
      Коростель медленно, как во сне, снял с шеи тонкий шнурок с ключом и, оглянувшись на друидов, протянул ключ на открытой ладони Птицелову.
      - Не делай этого, Ян, - чуть слышно сказал за его спиной Травник.
      Ян на секунду задержал движение руки, но, бросив взгляд на темный проем башенного окна, вспомнил застывшее лицо Колдуна, представил рядом с ним связанного Збышека и мягко, осторожно опустил ключ в протянутую ему навстречу ладонь.
      Птицелов улыбнулся, но не зло, не торжествующе, а улыбкой ребенка, которому наконец-то подарили вожделенную игрушку, о которой он долго мечтал. Ничто не изменилось в лице Птицелова, когда он, подержав несколько секунд ключ на открытой ладони, положил его в боковой карман своей куртки. Затем, не оборачиваясь, махнул другой рукой, и через минуту двери отворились, и во дворе появился Збышек. Он жмурился от яркого солнца, которое заливало светом весь замковый дворик. Юношу вели Колдун и Коротышка, придерживая с боков. На лбу у Марта была длинная, но неглубокая рана, и она, видимо, только недавно перестала кровоточить.
      Когда Збышек приблизился, Ян понял, почему он не откликнулся из окна на их призыв. Рот молодого друида был плотно перетянут широкой прозрачной лентой, не дающей разомкнуть губы. Когда Коротышка рывком сорвал ее, послышался легкий треск, словно она была приклеена. Збышек хрипло вдохнул воздух и, взглянув на друидов, виновато опустил голову.
      - Где остальные? Рыжебородый и кукла? - спросил Ян.
      - Их у нас уже нет, - развел руками Птицелов. - Нет-нет, ты не то подумал, Ян. Они немного погостили у нас, но ушли, как только им наскучило. Надо сказать, мы их особенно и не задерживали.
      При этих словах Птицелова Коротышка рассмеялся, но это был не злорадный, жестокий смех, который вроде и пристал бы этому коварному человечку, скрывавшемуся под маской показного простодушия; зорз рассмеялся весело и беззлобно, как удачной безобидной шутке.
      - Збышек, где Лисовин и кукла? - Травник пристально смотрел на Марта.
      - В замке их нет, - пробормотал удрученный юноша и тут же поправился, - со мной их не было.
      - Еще бы, - усмехнулся Птицелов. - Пожалуй, этот парень - единственный, кто рискнул в одиночку штурмовать замок Птицелова, когда он мирно спит и никого не трогает.
      - Иллюзию оставил ты? - мягко спросил Травник, не обращая внимания на словесные излияния зорза.
      - Я, - еще тише ответил Збышек.
      - Неплохо, - улыбнулся Травник.
      Он подошел к Марту и, взяв его за локоть, ввел в круг друидов.
      - Что ты хочешь еще, зорз? - обратился он к Птицелову.
      - Да раздумываю пока, - озабоченно промолвил тот. - Думаю, не пустить ли мне в ход мое знаменитое коварство, о котором почтенные друиды, несомненно, наслышаны от добрых селян. Зайти в замок легко, а выйти из него гораздо труднее, не так ли? - И он с сомнением посмотрел на маленький отряд, тут же взявший оружие на изготовку. Только Травник оставался недвижим. - В конце концов зачем-то ведь меня назвали Птицеловом, - задумчиво проговорил зорз, и Ян не сумел определить, юродствует ли он опять или говорит всерьез. - Какая, интересно, очередная мысль мне сейчас придет в голову? Я ведь и сам не знаю, вот что странно...
      - Эй! - раздалось вдруг со стены, что полого спускалась, упираясь в высокий холм. - Волынщик! Посмотри сюда.
      От неожиданности все, включая и зорзов, резко обернулись. За стеновыми зубцами, скрытый по пояс, на них смотрел невысокий человек в странной одежде.
      Он был явно чужестранец, во всем черном, на голове его было нечто вроде вязаной шапочки; платок или полумаска скрывали нижнюю часть лица незнакомца, и только его глаза и переносица были открыты. Рядом с ним привалился к ограде связанный бородатый человек, в котором друиды признали спутника Птицелова, который спал во время их разговора на одуванчиковом поле. Он не сопротивлялся, только часто и натужно кашлял, захлебываясь и перхая. <Где его угораздило так простудиться...> - некстати подумалось Яну. У него от всего происходящего вдруг начали путаться мысли, всплывая из дальних уголков сознания. Он провел рукой по лбу и резко качнул головой, словно пытаясь стряхнуть хмель от плохого и кислого пива, найденного после боя в какой-нибудь полуразгромленной придорожной харчевне.
      - Кто ты? - крикнул Птицелов. Он рассматривал нового человека в упор, как некую механическую преграду, новый узелок в безупречной и прихотливой нити своих планов, неожиданный и оттого досадный.
      - Тот, кому есть до тебя дело, - ответил незнакомец и для верности слегка встряхнул своего пленника.
      Расстояние до них было приличное, но Яну показалось, что он услышал, как у зорза клацнули зубы.
      - Я слышал ваш разговор. У вас тут сделка... полувопросительно-полуутвердительно добавил он. Под маской голос казался глухим, невыразительным и лишенным интонаций.
      - Что тебе до наших сделок? - откликнулся Птицелов. Он внимательно рассматривал пришельца, прикрыв глаза от солнца ладонью на манер козырька.
      - Таве ира друдо? - вдруг крикнул Травник на языке, которым пользовались друиды в разговорах между собой. Ян даже вздрогнул от неожиданности.
      - Нерас, - отрицательно покачал головой незнакомец, показав, что это наречие было ему знакомо. - За своих людей можешь не беспокоиться, друид. Бородатый охотник и деревянная птица свободны, и скоро ты их сможешь увидеть, если ваши дороги не разойдутся. Эй, Волынщик! Если ты выпустишь из замка этих людей, тогда я отпущу твоего приятеля. Ты ведь нуждаешься в нем, я правильно понимаю?
      - А если я их не отпущу? - безо всякого интереса спросил Волынщик бесцветным голосом.
      - Тогда он умрет, - спокойно ответил незнакомец. В голосе его не было ни волнения, ни сомнения в себе; похоже, даже собственная судьба его ни в коей мере не волновала.
      - А ты не боишься? - недоверчиво проговорил Птицелов, изучая неожиданное препятствие своим ленивым планам.
      - А ты? - в тон ему ответил незнакомец, но в его голосе было столько холода, что Ян поневоле поежился и зябко передернул плечами.
      Птицелов не нашелся что ответить. Он пристально смотрел на человека в черном, видимо, прикидывая про себя его возможности, а незнакомец, не обращая больше внимания на зорза, перекинул пленника через стену, как куль, и стал медленно опускать его на землю. В ту же секунду из ворот выскочил с каким-то непонятным оружием Кукольник и бросился было на выручку товарищу, но незнакомец издал короткое гортанное восклицание, и тот остановился как вкопанный. Человек в маске скользнул меж стеновых зубцов и короткими прыжками, держась за все ту же бечевку, спустился вниз. Чувствовалось, что подобным образом он был способен продвигаться и на более серьезных высотах; необычная техника спуска заинтересовала всех, и даже зорзы смотрели как зачарованные. Когда его ноги коснулись красного песка, которым был посыпан замковый дворик, незнакомец спружинил и, отклонясь назад, сильно, с потягом вверх, дернул на себя веревку. Из-за стены вылетел трехзубый крюк, которым бечевка цеплялась за кирпичную кладку, и через пару секунд человек в черной одежде уже наматывал на локоть пыльный моток.
      - Этот тип, похоже, не из вашей компании? - справился Птицелов у стоящего напротив Книгочея.
      Тот ничего не ответил, и зорз понимающе покачал головой.
      - Ну, что с вами поделаешь? Ступайте, до новых, как говорится, свиданий! И он сделал знак рукой незнакомцу. - Валяйте, любезнейший, забирайте своих протеже! Вовсе не надо было умыкать моего человека, меня и так достаточно впечатлил ваш таинственный образ. Или вам еще отсыпать за него злата-серебра да каменьев самоцветных?
      - Они могут понадобиться тебе самому на Мосту Мортаса, - ответил человек в черном и быстрым движением распутал бечеву на пленном зорзе. Тот неуклюже сел и вновь закашлялся, мутно глядя перед собой. Веревка отправилась незнакомцу за спину, и тот быстро пошел к друидам, оставив своего пленника сидеть у стены. Песок вокруг него был красен и стеклянист, с мелкими проблесками кристаллического кварца. Зорзы не двинулись с места, они смотрели на человека в черном без страха, но с любопытством, словно были скрыты за невидимой и прозрачной преградой. Незнакомец же остановился перед Коротышкой и, смерив его взглядом, слегка отстранил движением руки. Нельзя сказать, что зорз охотно подчинился ему, но сила гнула силу - тот отпрянул в сторону, и незнакомец резко сорвал с тела Збышека сыромятный ремень - так, что тот лопнул, словно был обыкновенной гнилой веревкой. Колдун угрюмо покосился на непрошеного освободителя, а тот уже шел с Мартом к друидам.
      Они обогнули Птицелова, как кораблик обходит появившийся на пути островок - осторожно и уверенно, не сбавляя хода. Ян закусил губу, ожидая, что сейчас кто-нибудь выстрелит им в спину. В окне стоял Лекарь, а в том месте за стеной, где только что объявился незнакомец, уже возвышался Старик, словно материализовавшийся из воздуха. Он медленно поводил головой из стороны в сторону, и черты его лица были хищны: квадратная челюсть, чуть выступающая вперед, приплюснутые скулы, мертвенный блеск в холодных глазах нездешнего зверя. Зорз, сидящий под ним внизу, у крепостной стены, сделал неуклюжую попытку встать, но ноги плохо повиновались ему, и он со стоном опустился обратно.
      - Вы пойдете вперед, к мосту, не спеша, не делая резких движений, спокойно велел незнакомец Травнику, и тот кивнул в знак согласия. - Я буду идти последним, чтобы у господина Волынщика не возникало пустых соблазнов. Я заметил, однако, что у него очень изобретательная натура.
      Он обернулся на зорза. Птицелов шутливо склонил голову и расшаркался сапогами, выбив из красного песка бурое облачко пыли. Незнакомец, не принимая иронии зорза, вынул из-за голенища большой нож с плоским и широким лезвием и, размахнувшись, швырнул его в дубовую дверь, возле которой стоял суровый Кукольник. Нож воткнулся с низким гудением, и у Яна неприятно завибрировал зуб, треснувший уже давно. Тут незнакомец поднял руку, и друиды медленно двинулись к разводному мосту. За ним желтело бескрайнее цветочное поле.
      - Эй, парень! - негромко окликнул Яна Птицелов, и Коростель обернулся, ожидая какого-нибудь очередного коварства со стороны зорза.
      - Ты не держи на меня зла, - крикнул Волынщик. - Твой приятель сам полез к нам в замок ночью, не иначе возомнил себя героем. Он ведь нас поубивал бы по глупости, верно, молодой человек?
      Бледный Март смотрел на Птицелова горящими глазами, его руки впились в ременную пряжку.
      - А с этим ряженым советую поосторожнее, слышишь, Ян? - заботливо предупредил старшина зорзов. - А на меня зла не держи. Я зайцев, в сущности, люблю, ведь вкусные же, черти, особенно когда на березовых углях испечены. Они же твари бессловесные, так что ты не принимай близко к сердцу.
      Ян смотрел на Птицелова непонимающими глазами, а тот ободряюще улыбался.
      - А если тебе так дорога эта цацка, то, ради всего святого, не стесняйся, забирай!
      И тут Волынщик неожиданно вынул ключ Пилигрима из кармана куртки и с размаху бросил его Яну. Ключ упал и зарылся в пыль. Ян, словно в забытьи, медленно наклонился и поднял его. В этот же миг какое-то яркое воспоминание детства остро и радостно обожгло его сердце. Но тут же Книгочей быстро шагнул к нему и потянул Яна за локоть, увлекая его за собой. Друиды окружили Яна и двинулись к выходу из замка. Отряд уже вступал на мост, когда Коростель не выдержал и обернулся.
      На крепостной стене по-прежнему стоял и смотрел на них высокий Старик. Под ним Лекарь возился над беспрестанно кашляющим зорзом, безвольно привалившимся к теплым кирпичам крепостной кладки. Птицелов стоял чуть впереди, его окружили, прикрывая своими телами, Колдун, Кукольник и Коротышка. Косые лучи солнца, пробивавшиеся в замковый дворик, огибали Птицелова, он оставался в тени, но его лицо было светло и открыто. Яну показалось, что глаза Волынщика были печальны, но зорз уже проявил себя отменным лицедеем, а Коростель уже столкнулся с немалой, по его мнению, ложью со стороны этого сильного и, безусловно, чем-то привлекательного человека. Птицелов кивнул Яну и шутливо погрозил ему пальцем.
      - Я же тебе говорил, Ян! - выкрикнул он. - Всегда выбирай приличные и более безопасные компании. А ты не слушаешь...
      Голос Волынщика еще звучал эхом в ушах Коростеля, когда друиды миновали замковый ров и вышли в поле. Здесь незнакомец их покинул.
      - Не советую впредь совершать глупостей, - строго сказал он, глянув на Збышека. Тот не выдержал пронзительных глаз над черной полумаской и виновато опустил голову.
      - Не унывай, друид Март, - промолвил незнакомец. - Я кое-что знаю о тебе, а знание вселяет надежду.
      - Что... ты хочешь этим сказать? - сдавленно проговорил Збышек, исподлобья глядя на него.
      - Не много, - ответил человек в черном. - Всего несколько слов.
      Твой свет, как меч, а меч, как луч, тебя огнем зажжет.
      Но слово, мягкое, как воск, спасенье принесет
      Однажды...
      - Откуда ты знаешь эти слова? - прошептал пораженный Збышек. Теперь он уже буквально пожирал глазами незнакомца, и Ян никогда еще не видел его таким возбужденным.
      - Рано или поздно все становится известным. Даже мысль неизреченная, заметил незнакомец. - Все в руках Провидения, и оно может направить любую руку, а с добрым ли, с дурным ли помыслом - не нам судить.
      - Кто же направляет твою руку? Ты не называешь себя... - обратился к нему Травник.
      Некоторое время незнакомец молчал, но это не было похоже на раздумье. Он словно ждал какого-то времени или сигнала, понятного только ему одному, прислушиваясь к ритму своего бытия.
      - Ответь сам на первый вопрос, и тогда следующий будет объясним и очевиден, - сказал незнакомец. - И будь уверен - мы еще встретимся. Но имей в виду, Травник, - в твоих размышлениях и даже снах есть ошибка.
      - Какая ошибка? - спросил Травник, внимательно разглядывая пальцы на своей правой руке.
      - Направление, - ответил человек в черном.
      - А цвет я увидел правильно? - Травник усмехнулся незнакомцу и ободряюще похлопал по плечу стоящего рядом Марта. От неожиданности молодой друид вздрогнул.
      - Увидел правильно. Осталось понять. - С этими словами незнакомец повернулся к друидам спиной и зашагал в сторону леса. Он шел ходко, и Яну показалось, что цветки одуванчиков не пригибались под его ногами - так легко он двигался.
      - Кто это? - спросил Збышек Травника, глядя из-под руки вослед незнакомцу.
      - Я не знаю наверняка, - сухо молвил друид. - Но в любом случае мы должны быть ему благодарны.
      - А Птицелов обошел нас изрядно, - сказал Книгочей. - Прежде чем мы отправимся на поиски Лисовина с деревянным носарем, я хотел бы основательно подготовиться к будущим сюрпризам, а они неизбежны, причем не только со стороны чужих.
      Он снял с плеча дорожную котомку и вынул оттуда маленькую книжку в кожаном коричневом переплете. Затем положил мешок на траву, уселся на него и, обведя всех присутствующих осуждающим взором, невозмутимо углубился в чтение. Травник усмехнулся и бросил свой мешок.
      - Всем отдыхать. Март больше не будет сторожить. На тебе неделя пропитания. Другое наказание придумаем в более веселые времена.
      Отлучение от ночного дозора считалось у друидов достаточно серьезным наказанием. Теперь Марта должны были заменять другие, он же мог спокойно спать, а для совестливого Марта это было наихудшей участью. Он вздохнул, ни слова не говоря, достал из своего мешка длинные тонкие веревочки и принялся вязать узелковые петли. Когда силки были готовы, он смочил узлы водой из фляжки и еще раз сильно затянул. Убедившись, что веревки легко скользят до нужных пределов, Март собрал силки и поднялся.
      Друиды начали разбивать лагерь. Все заготавливали хворост, а Снегирь особым образом раскладывал его в форме ромба. Этот огонь должен был гореть весь вечер, чтобы основательно прогреть землю. Затем угли убирали, и на этом месте ложились спать. Теплая земля согревала человеку спину и бока всю ночь. Кроме того, Травник приказал обнести место ночлега кострами, соединив их подвластной ему огненной цепочкой.
      День прошел, а Лисовин и Гвинпин так и не появились. Вернулся из леса Збышек с кроликами и принялся за готовку. Ян решил лечь спать пораньше и, перебирая в уме события, случившиеся за утро, вновь подивился той легкости, с которой он научился переживать все необычное, что происходило теперь с ним чуть ли не каждый день. Он вспомнил, как поднял с земли ключ, брошенный ему Птицеловом, как дешевую безделушку. Ян нащупал ключ в кармане, но, едва коснулся пальцами железа, тут же от неожиданности отдернул руку. Ключ был обжигающе холодным, как кусок льда, который берешь в мокрую ладонь на морозном ветру. Не успев еще осознать, что случилось с подарком Пилигрима, Ян понял, что в тот краткий миг в замке храмовников он вдруг словно перенесся в детство, когда они зимой с мальчишками весело кидались снежками.
      Он никогда не любил носить варежки, к тому же на морозе снег был сухой, нелипкий, и снежки было удобнее делать голыми руками, они получались крепче, а руки, естественно, становились холодными, как ледышки. В пылу ребяческих баталий Ян не всегда замечал обжигающий холод снега, но в памяти тела тут же ожили воспоминания о морозах. Вновь нащупав ключ, Ян почувствовал, что маленький железный стерженек стал теплее. Сон как рукой сняло. Коростель поднялся и пошел к Травнику, сидящему у большого разгорающегося костра. Друид подвинулся, уступая Яну место рядом на бревнышке.
      - Есть о чем поговорить? - улыбнулся Травник.
      - Есть... - признался Коростель. - И о незнакомце, и о Птицелове, а тут еще и с ключом новости.
      - Вот с него давай и начнем, - сказал друид, протягивая Яну фляжку с крепким вином, которое молодой властитель трав всегда приберегал для исключительных случаев. - Думаю, разговор может получиться долгим.
      ГЛАВА 15
      ДВА ВОИТЕЛЯ
      - Вообще-то я думал, что ты будешь сердиться... Я тебя порядком подвел.
      Гвинпин развалился на огромной охапке свежесорванной травы, самодовольно поглядывая по сторонам, в том числе и на Лисовина, который всласть выспался и теперь сжимал в руках порядочный жбан с прошлогодним сидром. Сидр был из деревни, куда бородач первым делом наведался, проснувшись после полудня. Неизвестно, что друид сумел предложить хитроватым селянам, но обратно он вернулся с теплым караваем, пластом белоснежного сала, проложенного половинками крупного поблекшего чеснока, и порядочным бочонком, пахнущим осенней листвой. Бочонок периодически перекочевывал от друида к Гвину, и кукла уверенно заполняла сидром всю широту своей богатой натуры.
      - Я и сердился, - улыбнулся Лисовин, поглаживая себя по округлившемуся животу. - Когда я увидел тебя блаженно посапывающим чуть ли не в самом костре, я порядком осерчал. Вот, думаю, подойти бы сейчас и отшлепать тебя хорошенько, да боюсь, не получилось бы. Во-первых, я был связан по рукам и ногам, во-вторых, поблизости не было подходящего ремня, в-третьих, ты, наверное, все равно ничего не чувствуешь. Или чувствуешь?
      - Не знаю, может быть, и чувствую, - неуверенно откликнулась кукла, покосившись на свой облупившийся черный бок.
      - Вот смотрю, ты и сидр булькаешь будь здоров, - ядовито заметил бородач, ломавший голову над тем, зачем кукла это делает, уже добрых полчаса. - Куда только он у тебя девается, да еще такая прорва?
      - Наверное, внутри меня есть дырочка, вот через нее в живот и вливается сидр, - предположил простодушный Гвинпин. - А ты как думаешь, Лис?
      - Насчет дырочки я с тобой согласен, - серьезно сказал друид. - Только в другом месте, если мне не изменяет зрение и еще кое-какие другие чувства.
      - В каком еще месте? - подозрительно воззрилась на него кукла.
      Вместо ответа Лисовин молча кивнул. Гвинпин опустил голову и обнаружил, что из-под травы, на которой он так удобно устроился, вытекает на землю тонкая струйка жидкости, остро отдающая прелыми листьями и отжатыми яблоками. Некоторое время кукла пораженно разглядывала лужицу под собой, фыркая и принюхиваясь. Великодушный друид протянул руки и поднял Гвинпина, так что его лапы затрепыхались в воздухе. Он тщательно потряс куклу и аккуратно обтер ее пучком травы, особенно нижнюю часть. Затем Лисовин поставил Гвина рядом и отечески погрозил ему пальцем:
      - Больше сидра сегодня не получишь, это только потрава неплохого напитка, а к неплохим напиткам я отношусь со свойственной мне бережливостью, имей в виду, деревянный. И заруби себе на носу: я не сержусь на тебя, потому что ты сам себя не знаешь. Но зато я кое-что теперь знаю о тебе. - И он многозначительно покачал головой. Видимо, что-то было значительное в его бородатом облике, потому что Гвинпин, исключительно любопытный от природы, опустил клюв и молча заковылял собирать хворост.
      С минуту Лисовин озабоченно смотрел ему вслед, затем усмехнулся и негромко окликнул:
      - Эй, птица! Ты куда собрался?
      Гвинпин неопределенным жестом указал на темнеющий лес.
      - Костры нам сегодня ни к чему. Разворачивайся, мы сейчас с тобой составим некий план.
      Через несколько минут план был принят, утвержден и даже начал осуществляться. Суть его свелась к тому, что друид отправился на разведку к северной стороне замка. Там за крепостной стеной посередине широкой площади разбегающимися в разные стороны узенькими улочками возвышалась старинная часовня, острым шпилем устремившаяся в голубое майское небо. Гвинпин по диспозиции оставался охранять лагерь, на самом же деле он просто маялся между тремя могучими дубами от томительного ожидания и безделья. Чтобы как-то скрасить свое одиночество, он принялся ковырять трещины в древесной коре и так увлекся, что распугал добрый десяток жучков и паучков, в панике бросившихся в бегство от диковинного сухопутного дятла, раздутого - видимо, от голода, - до невозможности. Гвинпин, не чуждый спортивного интереса и будучи натурой азартной, долго гонял по стволу букашек, ставя им коварные препоны и засады, главным образом посредством своего массивного носа. Спустя пару часов возвратился весьма довольный результатами разведки Лисовин и охладил страсти, бесцеремонно дав тычка неудачливому часовому. Тут же оба приятеля уговорились относительно дальнейших приключений, как заметил важный Гвинпин, ибо жизнь, по его разумению, в последние несколько часов невыразимо поскучнела и пора было уже слегка поразмяться. Действовать решили немедленно, а именно - перед заходом солнца, на чем настоял друид, решивший после ночного пленения надеяться только на себя. Знакомить куклу со своим решением он, естественно, счел излишним.
      Чудесным образом освободившись, что до сих пор весьма смущало друида и вселяло в его душу сомнения, Лисовин решил не соединяться с остальным отрядом. Он твердо намеревался покончить все дело в одиночку (Гвинпина он не считал за серьезного бойца), к тому же теперь была уязвлена его профессиональная гордость разведчика-лесовика. Сомнений относительно дальнейшей судьбы Птицелова у него не было; зорзов Лисовин рассматривал как пакостную нечисть, к тому же после убийства любимого и всячески почитаемого им Пилигрима в душе у бородача поселилось яростное и дикое чувство, известное у древних народов как <кровная месть>. Он, и только он, должен был довести это дело до конца.
      Проникнув утром в замок, Лисовин хладнокровно наблюдал все вышеописанные события в замковом дворике. Более всего его заинтересовало появление незнакомца в черном, ведь он пришел тоже с их стороны, а Гвинпин, видимо, опять прошляпил. С самого начала друид решил не вмешиваться в противостояние Травника и Птицелова, считая, что в роли невидимого участника борьбы он способен не только принести пользу, но и в нужный момент склонить чашу весов в свою сторону.