Он серьезно посмотрел на Франсуаз.

– И один раз я был вынужден спустить курок. Потом я узнал, что ему было только четырнадцать. Я потом долго видел его лицо перед собой; но самое страшное было не в этом.

– А в чем?

– В том, что, убив его, я поступил правильно. Иначе он застрелил бы владелицу магазина. Преступность молодеет, и мы ничего не можем с этим поделать. Мы пытаемся помогать подросткам, попавшим в беду, но наступает момент, когда сделать это уже невозможно.

– Верно, – процедила девушка, освобождая руку резче, чем следовало бы в процессе отеческого разговора. – Сейчас – можно.

Франсуаз решительно двинулась вдоль выстроившихся рядком автомобилей, туда, где я уже поджидал ее.

– Подумайте еще раз! – крикнул Маллен. – Первых двух вам так и не удалось взять живыми. Теперь вампиров сразу двое, и они прячутся где-то в подвалах. Они знают эти дома, а вы – нет. Позвольте пойти спецназу.

– Майкл, скажи ему, чтобы он поцеловал меня в задницу, – процедила девушка. – Святой отец.

– Вот еще, – сказал я. – Это моя прерогатива.

Маленького роста священник, грустный, с большой лысиной среди коротко подстриженных черных волос, приподнял голову.

– Надеюсь, вы не забыли крестик, – обратилась к нему Франсуаз.

Священник поглядел на мою партнершу с вселенской грустью в глазах. Он давно уже пребывал в печали из-за того, что человеческий род заплутал в тенетах порока, и Франсуаз лишний раз подтвердила этот вывод.

– Вот он, – сказал я, передавая девушке простой серебряный крестик на длинной цепочке.

– Помни, – произнес святой отец, ловко избежав обращения «дочь моя». Не каждый папаша был бы доволен, заимей он такую дочурку, – вампиры не боятся креста, как и других символов и атрибутов веры. Но те, что прячутся сейчас внизу, выросли в Аспонике. Это значит, что их воспитали в строгих традициях.

– Знаю, – нетерпеливо кивнула Франсуаз.

– Поэтому, – продолжал священник, подчеркивая чуть-чуть повышенным тоном, что никому не позволит себя торопить, – вид крестика напомнит им о их воспитании, их родителях, о месте, где они выросли.

– То есть врежет по черепу и выбьет оттуда дурь, – уточнила Франсуаз. – Падре, у меня высшее образование, и я изучала психологию.

Наверное, в душе святой отец сокрушенно отметил, как низко пало в наши дни высшее образование, ежели не оставляет после себя никаких видимых следов.

– Ладно, – сказала Франсуаз, позволяя мне надеть серебряную цепочку на ее точеную шею. – Пошли, игрушка.

– Разве демоны могут носить христианские крестики? – спросил я, нагибая голову в дверном проеме.

– Мы даже можем венчаться в церкви, – отрезала девушка. – Так что возьми себе на заметку, герой.

– И все же меня смущает один момент, – произнес я. – Не сочти меня малодушным, кэнди, но в чем-то Маллен был прав.

– Только не говори, что испугался, – бросила Франсуаз.

– Чувство самосохранения у меня отсутствует как класс, – сказал я. – Как следствие жизни в роскоши и богатстве. Иначе я не приблизился бы и на пушечный выстрел к такой оторве, как ты.

– Это комплимент? – спросила она.

– Для тебя – да, – ответил я. Франсуаз задумалась.

– И все же, – напомнил я, – как насчет слов Маллена?

– Вздор, – отмахнулась девушка. – Вампиры могут быть сильны, это верно. Но те двое, что прячутся в подвале, не пили крови, по крайней мере, двое суток. Они ослабли.

– Откуда ты знаешь? – спросил я. Франсуаз скривилась.

– Не будь пораженцем, Майкл, – сказала она. Я согласно кивнул.

– Мы спускаемся вниз, туда, где ничего не видно – прости, где мне ничего не видно, потому что там темнота. Мы не знаем местности, а два изголодавшихся вампира могут в любой момент прыгнуть нам на плечи с каких-нибудь там стропил. Нет, Френки, какая удача, что я не пораженец.

– Заткнись.

– Френки.

– Что?

– Но на чем-то же ты основывалась, принимая свое решение спуститься вот так, без прикрытия. Я надеюсь.

Девушка остановилась.

– Не стыдись, – подбодрил ее я. – Мне ты можешь все рассказать.

– Ты животное, Майкл, – сообщила Франсуаз. – Ладно, слушай. Моя сестра Гейб…

– Значит, твоя сестра? – с интересом спросил я.

– Заткнись. Ты знаешь, у Гейб было много любовников. И любовниц.

– Да, она чуть лучше умеет общаться с людьми, нем ты, – подтвердил я.

Франсуаз сделала гримаску.

– Гейб говорит, что человек занимается сексом в той манере, которая соответствует его характеру. Ты понимаешь?

– Надо будет проверить, – кивнул я. Франсуаз снова скривила губы.

– Два вампира, которых нам пришлось убить – я наводила справки, – они были преступниками. Каждый из них подозревался в нескольких убийствах. Вот почему они не согласились принять от нас помощь.

– А те, что сидят внизу, – предположил я, – не-винные овечки и всю жизнь собирали одни гербарии?

– Ну, о них я тоже навела справки.

– Лучше бы ты посчитала, скольких людей они сожрали по пути из Аспоники, – пробурчал я, продолжая идти вперед. – Эти несчастные крошки.

– По крайней мере, мы должны дать им шанс.

– Надеюсь, они дадут нам выйти отсюда, – огрызнулся я. – И знаешь, что, Френки, напомни мне при случае порасспросить твою сестру.

Низкий потолок подвала навис над нами, как второе небо.

Лестница, по которой мы спускались в подвал, была узкой, неровной, с выщербленными ступенями. Где-то на середине спуска она резко поворачивала, так что идущий по ней человек вдруг натыкался на глухую стену и на пару мгновений застывал в нерешительности, гадая, не замурована ли дорога вниз. Однако стоило повернуть голову, как путь открывался вновь. Впрочем, его можно было разглядеть лишь при помощи фонарика, потому что за поворотом света не было совсем.

– Какой идиот может ходить по этой лестнице? – проворчал я после того, как в третий раз уткнулся носом в спину своей партнерши.

– Мы, например, – ответила она.

– Я серьезно, здесь же ничего не видно.

– Тихо.

Франсуаз бесшумно переместилась вправо, и я понял, что лестница закончилась.

– Как ты это представляешь, кэнди? – шепотом спросил я. – Позвонишь в колокольчик и скажешь: «Детки, пора домой»?

– Заткнись.

– Зачем я спрашиваю, если знаю ответ?

Луч моего фонарика пробирался сквозь тьму, в которой плавали окружавшие нас предметы. Я ощутил ровный пол под ногами, но его гладкость была обманчива; шаг, и я снова чуть не споткнулся, провалившись каблуком в выбоину.

Франсуаз направилась вперед, осторожно, пригнувшись и чутко прислушиваясь. Ее стройные ноги, согнутые в коленях, были готовы в любой момент отбросить в сторону ее сильное тело. Серо-стальные глаза Франсуаз сузились; в ее правой руке появился пистолет.

Поскольку мною в тот момент могли любоваться разве что крысы из темных углов, я просто неторопливо шел, освещая себе путь фонариком.

Шорох послышался справа от меня; что-то серое метнулось в сторону, царапая каменный пол.

Франсуаз развернулась, направляя на шум дуло своего пистолета.

– Это всего лишь крыса, кэнди, – невозмутимо произнес я. – Или маленький крокодильчик. Говорят, они здесь водятся.

Франсуаз взглянула на меня с чувством, которое можно было принять за ненависть, если б я ее не знал.

– Я еще покажу тебе, что бывает с маленькими крокодильчиками, – процедила она, – когда они ныряют слишком глубоко.

Я посветил фонариком, проводя тонким лучом по подножию стен. Я надеялся, что мне удастся обнаружить одну или две зеленые рептилии, чтобы порадовать мою партнершу; но вместо этого я нашел нечто иное.

– Подойди-ка сюда, Френки, – позвал я.

Я прошел еще несколько шагов и остановился.

Тяжелый потолок, и без того низкий, снижался здесь еще больше, нависая выпирающими балками. Паутина, похожая на седые волосы, свисала с них отсыревшими бесформенными лохмотьями.

Людей было шестеро – по крайней мере, стольких мне удалось насчитать, не переворачивая тела.

Мужчины, женщины. Ребенок, вряд ли старше десяти лет. В его курчавых волосах ползал серый паук с вывернутыми длинными лапами.

Их тела были бледными, как у бесцветной восьмилапой твари, что сейчас пыталась соорудить на них гнездо. Казалось, что они жили здесь, лишенные солнца и тепла, лишенные свежего воздуха и дуновения ветра.

Но я знал, что причина их бледности в ином. У каждого из этих людей, сваленных на выщербленном полу, было растерзано, выдрано горло, и прутики сосудов торчали из рваных ран. На многих телах виднелись и другие укусы: на запястьях, где были перегрызены вены, на щиколотках.

Франсуаз опустилась на колени перед телами и издала глухое рычание.

– Они не голодали эти двое суток, – сказал я.

Я не стал становиться на колени; во-первых, ничего интересного найти я все равно бы не смог, во-вторых, пол был грязным.

– И мы не знаем, единственный ли это тайник.

Франсуаз дотронулась до волос мальчика; потом она распрямилась и грубо выругалась сквозь стиснутые зубы.

– Тот, кто за это в ответе, – процедила она, – будет еще молить меня, чтобы я пристрелила его сразу.

Я положил руку на ее плечо и заставил отвернуться.

– Но ты не считаешь виновными тех, кто непосредственно это сделал? – спросил я.

– Ими манипулировали так же, как манипулируют солдатами на войне.

– Если посчитать всех солдат, которых ты убила на войне, – сказал я, – получится длинный список.

– Именно поэтому я хочу спасти хотя бы этих.

Франсуаз посмотрела мне в глаза.

– Майкл, ты со мной?

Я проворчал, стараясь, чтобы мой голос недвусмысленно выразил мое негативное отношение к происходящему:

– Любимая, я всегда с тобой.

Если бы я мог допустить, что моя партнерша способна на какие-либо нежные чувства, в этот миг поверил бы, что именно одно из них мелькнуло сейчас в ее серых глазах.

Потолок становился ниже с каждым нашим шагом, но я знал, что дальше наверняка есть другие помещения, с более высокими потолками. Теперь я шел впереди, рисуя на покрытых сырыми пятнами стенах яркие картины лучом своего фонарика.

– Подвалы соединяются друг с другом, – сказал я. – Это шесть домов. Пространство большое, но все выходы перекрыты полицией.

– Будем надеяться, что найдем их прежде, чем наступит время обедать, – бросила Франсуаз.

Я шагнул вперед, но моя нога не нашла опоры; я посветил вниз, и луч фонарика провалился на пару футов. Мы оказались в просторном помещении, границ и размеров которого я не мог определить. Я поднял фонарик, и луч его затерялся в сплетении перекрытий.

В то же мгновение он наткнулся на что-то большое и темное.

– Вот они, – чуть слышно прошептал я.

Человек сидел на металлической балке, согнув ноги в коленях и обхватив ее руками. Его поза более подошла бы обезьяне, чем человеку.

– Эй! – крикнула Франсуаз, и ее звонкий голос отразился эхом от высоких сводов. – Нам надо поговорить.

Человек прыгнул.

Он вжал голову в плечи и вытянул руки, отчего они стали казаться еще длиннее. Балки сплетались над нашими головами в громоздкую паутину.

Я мог бы поклясться, что человек упадет; вблизи него не было видно ни одной балки, ни единого выступа, за который он мог бы ухватиться руками. Сейчас рухнет вниз и размозжит себе голову о камень или какую-нибудь железяку.

Но этого не случилось. Он пролетел расстояние, неправдоподобно большое, если помнить, что он прыгнул сверху вниз, из сидячего положения. Его ноги изломились в воздухе, растопыриваясь, подобно лягушачьим лапам.

Человек вошел в узкий просвет между двумя металлическими балками и пролетел сквозь него, даже не зацепившись, словно был совершенно плоским. Его вытянутые пальцы сомкнулись на бетонном уступе, и через мгновение он уже исчез в темноте.

– Эй! – еще раз крикнула Франсуаз, но в ответ не послышалось даже шороха.

– Это был только один, – заметил я, продолжая водить лучом фонарика по металлическим нитям строительной паутины, опутывавшей темные своды.

– Он мог уйти на верхний ярус? – спросила Франсуаз.

– Только если умеет грызть бетон, – сказал я. – Над нами фундамент бывшей автостоянки.

– Ага. – Франсуаз сделала три шага вперед, поднимая голову.

Темная размытая тень пронеслась над нашими головами.

У меня неплохая реакция, особенно на деньги. Но даже я не смог проследить за тем, как двигалось это существо.

Человек появился на нижней из поперечных балок.

Он не задержался там и доли секунды. Его гибкое тело, скрюченное судорогой животной настороженности, метнулось вниз. Он несся стремительно, расправив руки, и впереди у него была только каменная стена.

Я отступил назад, готовясь увидеть, как его тело с огромной скоростью врежется в неровный свод. Сила его броска была столь велика, что его неминуемо должно было размазать по стене; вместо этого человек легко оттолкнулся от каменной кладки. Он действовал всеми четырьмя конечностями, словно давно уже потерял различие между руками и ногами.

Он отлетел от стены легко, невредимый, как резиновый мяч. Вот он стоит уже на полу, преодолев высоту, упав с которой, мог только разбиться. Пасть вампира раскрылась, обнажая кривые острые зубы.

Франсуаз упала на бок и перекатилась. Ее длинная нога распрямилась, ударяя человека в челюсть.

Вампир отшатнулся. Прежде чем девушка успела подняться на ноги, тварь подпрыгнула, гораздо выше, чем могут поднять человека его мускулы, и спикировала на мою партнершу.

Франсуаз сильно пнула противника обеими ногами. Носки ее сапог угодили существу в живот, когда оно находилось в прыжке. Вампир отлетел, взмахивая руками в воздухе

Я подбежал к девушке; та вскочила на ноги, но вампир уже исчез.

Я видел, как он темной молнией пронесся по каменной стене и, ухватившись за каменный выступ, нырнул в паутину балок и труб.

– Сколько бы они ни съели, – заметил я, – они все еще голодны.

– Вот ублюдок, – процедила Франсуаз, направляя взгляд туда, где исчезло существо. – Ничего. Тетя Френки вытрет тебе сопливый носик.

Несколько минут я стоял не двигаясь. Я ждал следующего нападения. Но его не последовало; вампиры, затаившись где-то под высоким потолком, невидимые нами, следили за каждым нашим шагом.

– Они изучают нас, – сообщил я. – Они чувствуют, что от нас исходит опасность.

– Я тоже их изучу, – пробормотала Франсуаз. – Когда я верну их обратно в школу, им еще долго придется делать свои уроки стоя.

Стальные глаза Франсуаз ощупывали переплетение балок и труб у нас над головой. Каждую из них, каждый промежуток между ними она исследовала, оценила и запечатлела в памяти, после чего собрала из них в своем сознании объемную схему.

– Здесь, должно быть, они прячутся, – заметил я.

Я обошел погруженное во тьму помещение, фут за футом освещая стены. Луч моего фонарика упал на большую толстую крысу; она сидела на куче битого кирпича, приподнявшись на задних лапах, и умывала мордочку передними.

Несколько мгновений крыса с интересом смотрела на меня. Она прервала свое занятие и, принюхиваясь, вытянула мордочку.

По всей видимости, она ждала, что я приглашу ее куда-нибудь поужинать.

– Прости, сестричка, – пробормотал я. – У меня уже есть девушка.

Крыса взмахнула хвостом и спряталась в трещине в полу.

– Видишь, Френки, – заметил я, – из-за тебя пришлось обидеть достойную крысу.

Франсуаз уперла руки в бока и закусила губу, не сводя глаз с того места, где скрылся человек.

– Здесь только один выход, – продолжал я. – Вампиры любят замкнутые пространства. Простор вселяет в них неуверенность.

– Думаешь, они оба там? – спросила девушка.

– По идее, да.

– Если б хоть один из них спустился, – сказала Франсуаз.

Что-то серое промелькнуло между металлических труб, но когда я перевел свой фонарик, тонкий луч высветил только проржавевший металл.

– Один уже спустился, – заметил я.

– Он застал меня врасплох, – сердито сказала Франсуаз, нимало не смутившись.

– Тогда готовься, крошка, – ответил я.

Я наклонился и легко выбросил вверх руку.

Франсуаз согнула ноги в коленях и наклонила голову, готовая к прыжку.

Маленький черный предмет просвистел в воздухе, разрезая его с пронзительным свистом.

Франсуаз проследила его полет.

– Ты дешевый выпендрежник, – сказала она презрительно.

– Напротив, – возразил я. – Очень дорогой. Раз.

Брошенный мною предмет ударился о бетонный блок, выдававшийся из стены на пару футов. Получив ускорение, он взмыл еще выше и отразился от низко нависающей балки.

– Два, – произнес я.

Черный предмет, почти уже невидимый, снова изменил направление и понесся вниз.

Я услышал сдавленный крик, когда он с огромной силой врезался в голову человека, прятавшегося за железобетонной опорой.

Вскрик был громким и высоким; вампир издал его скорее от страха, чем от боли. Он никак не ожидал, что атака последует почти что с тыла.

Через секунду он потерял сознание и мешком повалился вниз.

Будь он человеком, неминуемо разбился бы вдребезги, но я и Франсуаз оказались здесь именно потому, что этот парень не был обычным человеком.

Вампир ударился о три балки, пока падал, и несколько раз перевернулся в воздухе. Он рухнул на землю плашмя, всем телом, и больше не двигался

Франсуаз прыгнула на него, как коршун, готовая в любой момент нанести удар.

Этого не потребовалось. Человек был без сознания, и даже человеческая кровь, выпитая им не так давно, не могла ему помочь прийти в себя раньше, чем через пару часов.

Франсуаз распрямилась и хмуро посмотрела на меня.

– Дешевый выпендрежник, – повторила она.

Я сделал шаг вправо и поднял руку.

Круглый черный предмет, выполненный из упругого пластика, лег в мою ладонь, и я заботливо отряхнул его от пыли.

Черный дракон с расправленными крыльями, эмблема компании «Амбрустер Даймондз». Я отметил про себя, что дракона надо будет почистить специальным составом, и вернул его обратно на пряжку.

Франсуаз вынула из-за пояса мобильный телефон.

– Мы взяли одного из них. Пришлите сюда санитаров.

Я внимательно осматривал потолок, пробегая по балкам лучом фонарика. Я полагал, что второй вампир может броситься вниз, желая вызволить своего товарища, но человек продолжал скрываться в тени, ни единым движением не выдав своего местонахождения.

Франсуаз отнесла лишившегося сознания к выходу, чтобы его забрали парамедики.

– Неплохо, Майкл, – сказала она, похлопав меня по спине. – А я уж думала, ты разучился пользоваться той штучкой, что у тебя между ногами.

Минута шла за минутой, а мы все стояли в холодном подземелье, пропитанном запахом испражнений и бог знает чего еще. Балки причудливо переплетались над нашими головами, и где-то там, под бетонным потолком, сидело, сжимая почерневшими пальцами холодный проржавевший металл, страшное существо, опасное прежде всего для себя, хотя и для других, конечно, тоже.

Его собрата, лишившегося сознания при падении, уже унесли. Теперь существо знало, как действуют те, кого оно собиралось пожрать, и стало осторожнее.

Ни тени, ни шороха, ни малейшего движения не позволяло оно себе; лишь ждало, сумрачно и упорно, пока один из его врагов отвлечется и совершит ошибку.

– В твоей красивой головке появилась мысль, как спустить оттуда второго? – спросил я.

– Да, – ответила Франсуаз.

– Черт, – сказал я, – в бытность мою подростком моя мамочка всегда говорила мне: выбирай девушку или красивую, или умную. Иначе она тебя проглотит.

– С тех пор ты не поумнел, – отрезала Франсуаз. Она пошла вдоль стены, осматривая трещины и выступы на ней.

– Можно попробовать газ, – предложил я.

– Если бы на них действовал газ, – сказала Франсуаз, не оборачиваясь, – мы бы здесь не торчали.

– Тогда давай я это сделаю, – предложил я. Франсуаз зашагала к центру помещения, на ходу разминая руки в запястьях.

– Их было двое, – сказала она. – Один тебе, другой мне. Пошла.

Девушка развернулась и ринулась на меня, постепенно ускоряясь. Я приподнял обе руки, сложенные ладонями вверх, и подставил их под ее ногу. Франсуаз взлетела на мои руки, как на ступеньку, и в то же мгновение я почувствовал носки ее сапог на своих плечах.

Франсуаз оттолкнулась от меня и взмыла в воздух. Ее каштановые волосы распушились мягким облаком вокруг головы. Она перевернулась в прыжке через голову и выровнялась в тот момент, когда перед ней выросла каменная стена.

Железобетонный брус выходил из каменной кладки и шел вдоль нее узким карнизом. Моя партнерша оттолкнулась от него ногами и подбросила себя еще выше. Ее длинные сильные пальцы крепко обхватили железную балку, и девушка повисла на ней, раскачиваясь из стороны в сторону.

Через мгновение Франсуаз погасила колебания Она подтянулась рывком, послав свое тело высоко вверх, и вот уже она сидит на балке, крепко обхватив ее ногами.

– Давай, мальчонка, – произнесла она, вставая и осматриваясь. – Выходи, и я поставлю тебя коленями на горох.

Я заложил пальцы за пояс и соединил ладони на молнии своих брюк.

Франсуаз ни за что не позволит мне вмешиваться в то, за что взялась сама, но я не собирался убирать руки слишком далеко от пряжки и рукояти пистолета.

Алые огненные глаза демонессы давали достаточно света, чтобы я мог наблюдать за происходящим, не прибегая к помощи фонарика.

Темное существо скользнуло сбоку от девушки. Человек таился за металлическими стержнями, острия которых уходили глубоко в бетонное брюхо фундамента.

Я сильно жалел о том, что не могу сбить тварь прямо сейчас так же, как поступил с его товарищем.

Я хорошо знал, что если я это сделаю, то потом буду жалеть еще больше.

Девочкам надо давать поиграть.

Вампир стоял на железобетонной балке, обхватывая руками проходивший на уровне его торса швеллер.

– Ну же, мальчонка. – Франсуаз усмехнулась и передернула плечами. – Неужели ты не хочешь со мной познакомиться?

Голова вампира исчезла из поля зрения. Его руки оторвались от опоры, и он нырнул вниз, проходя между балкой и швеллером.

Никто не мог бы ожидать такой дикой атаки. Для существа не имело значения, что произойдет с ним; оно хотело любой ценой сбросить вниз свою противницу.

Тело твари понеслось подобно снаряду. Из бесформенного рта вырвалось злобное хрипение. Чудовище ударилось подбородком о заржавленный швеллер; такой удар сломал бы шею обычному человеку, но тварь, пришедшая в бешенство при виде людей, даже не обратила на это внимание.

Девушка высоко подпрыгнула, сгибая колени. На мгновение бетонный потолок оказался менее чем в трех дюймах от ее головы.

Вампир проскользнул под ней; ноги существа, обмотанные лохмотьями, ударили туда, где только что стояла Франсуаз. Крик, полный бешеной злобы, вырвался из груди твари.

Его тело врезалось в металлическую шпалу и на мгновение повисло на ней, как мокрое белье на веревке. В ту же секунду вампира развернуло, и он полетел вниз.

Франсуаз приземлилась на то место, где только что стояла. Она с презрительной насмешкой взглянула туда, где ее противник ударялся о чугунные перекрытия.

– Уже упал, бедняжка? – заботливо спросила она. – А я ведь даже тебя не ударила.

– Так кто выпендрежник после этого? – пробормотал я.

Человек ухватился за неширокую балку, качнулся, подобно обезьяне, и замер на высоком карнизе.

Его желтые глаза готовы были вывалиться из черных глазниц. Мне не раз доводилось видеть ненавидящие взгляды – будь то в джунглях, раздираемых гражданской войной, или на великосветском приеме.

Но я редко видел, чтобы ненависть смешивалась с такой безудержной страстью к убийству.

Франсуаз уперла руки в бока и, наклонившись, с ленивым интересом стала наблюдать за действиями своего противника.

Девушка проделала это с такой непринужденностью, словно нагнула голову над клумбой в нашем саду, а не над пропастью глубиной в несколько этажей, отделявшей ее от каменного пола.

– Как я выгляжу? – крикнула она мне с легкой насмешкой.

– Мне нравится заглядывать тебе под юбку, – ответил я. – Но предпочитаю поближе.

Девушка засмеялась глубоким горловым смехом.

Тварь, распластавшаяся на карнизе, приняла этот смех за выражение угрозы. Не знай я Франсуаз так хорошо, я тоже мог бы ошибиться.

С быстротой молнии вампир ринулся наверх, перескакивая от одного перекрытия к другому. Глаз не мог уследить за его стремительными движениями. Он наклонял голову, избегая острых углов и нависающих шпал, пригибался, проскальзывая между водопроводными трубами, и за пять или шесть секунд преодолел расстояние, которое отделяло его от моей партнерши.

Франсуаз следила за ним лениво-скучающим взглядом. Единственное, чего ей недоставало, чтобы стать воплощением полной беспечности, так это соломинки в зубах.

Вампир вспрыгнул на металлическую балку, другой конец которой выбрала для своей позиции Франсуаз.

В первое мгновение он хотел ринуться вперед так же стремительно, как двигался до сих пор. Однако холодный взгляд серых глазах девушки остановил его; существо замерло, втянув голову в плечи.

Затем человек начал продвигаться вперед. Ненависть к людям, превратившим его в чудовище, изгнавшим из своих рядов и заставившим забиться в это мрачное убежище, толкала вампира вперед, но животный страх приказывал не торопиться.

Тварь хрипела, скаля стершиеся зубы. С острых клыков, торчавших из открытой пасти, падали клочья пены.

– Ну, бедняжка, – подбодрила его Франсуаз. – Нельзя быть таким стеснительным. Сколько тебе лет? Пятнадцать? В твоем возрасте пора бы и научиться обращаться с девушками.

Вампир глухо зарычал.

Разум почти полностью покинул его, поглощенный кровавым безумием. Он не понимал слов, обращенных к нему, и лишь видел перед собой девушку, полную свежей крови.

– Ну же! – крикнула Франсуаз. – Давай! Или ты откусил себе пенис, когда дрочился клещами?

Полные яда слова хлестнули будто кнутом по затухающему сознанию человека. Его выпученные желтые глаза вспыхнули бешеной злобой.

Это было уже не бешенство зверя; там, высоко под бетонным сводом, мужчина корчился от оскорбления, какое может нанести только женщина.

Человек бросился вперед. Он передвигался большими прыжками, почти не касаясь ногами металлической балки, служившей опорой для обоих противников.

Последний бросок вампира был особенно стремителен. Его зубы были готовы впиться в горло девушки. Казалось, у Франсуаз есть только два выхода – позволить вампиру подмять ее под себя или же ринуться вниз, в самоубийственную паутину стальных балок.

– Только не описайся в прыжке, – бросила девушка.

По-кошачьи мягко Франсуаз опрокинулась на спину вдоль металлической шпалы, на которой только что стояла, придерживаясь за нее руками.

Нападавший не успел понять, что произошло. Еще мгновение назад он видел, что его жертва стоит прямо перед ним, безоружная и лишенная возможности куда-либо отступить. Он вытянул руки, чтобы обхватить ими девушку, когда упадет на нее.

Франсуаз подняла ногу, направляя носок сапога в брюхо падающей твари. Человек оскалил гнилые зубы, ожидая удара, но он сильно недооценил лежавшую перед ним девушку.

Сапоги Франсуаз сделаны из кожи гигантского крокодила, который когда-то жил в джунглях, но потом перестал. Это единственное изделие из натуральной кожи, которое позволяет себе моя партнерша.

Франсуаз выступает в защиту животных, но в том болоте сделала исключение. Возможно, потому что крокодил-убийца пытался ее съесть, возможно, от того, что у него плохо пахло изо рта – я не стал спрашивать, чтобы не поколебать благородные убеждения моей партнерши.

Лучший харранский сапожник, работающий только на заказ, создал эти сапоги и отделал их металлом.

Острый носок прошел сквозь гниющее брюхо человека, как лезвие меча.

Тварь вздрогнула, остановившись на лету. Носок сапожка вышел из спины монстра, поднимая фонтан бурых брызг.

Морда чудовища исказилась от боли и ярости. В этот момент она стала особенно походить на человеческое лицо.

– Больно, бедняжка? – с сочувствием спросила Франсуаз. – Должно быть, камни в почках.

Она согнула ногу, не позволял человеку соскользнуть дальше. Высокий сапог проткнул его насквозь, и теперь парень висел, как бабочка, проколотая булавкой.

Франсуаз не составило труда удержать на весу его небольшое тело, столь недавно принадлежавшее обычному подростку.

Почти обычному.

Вампир вытянул шею, стремясь впиться зубами в горло моей партнерше. Его кожа растягивалась, мускулы рвались. Добраться до вожделенного горла мешал позвоночник, он не хотел сгибаться пополам. Ненависть и жажда убийства преодолели и это.

Рывок был только один, но очень мощный. Я расслышал, как трещат его позвонки, расходясь и отделяясь друг от друга.

Пасть чудовища, заполненная пеной, почти коснулась лица моей партнерши. Франсуаз наотмашь дважды ударила его по лицу.

На каменный пол посыпались выбитые зубы.

Франсуаз усмехнулась и нанесла человеку одну за другой три пощечины.

Существо дернулось и застонало.

Франсуаз резко распрямила ногу, и вампир свалился с ее сапога. Он полетел вниз, пересчитывая собой балки, и больше не поднимался.

К тому времени, когда его тело коснулось земли, сквозная рана в его животе уже полностью зажила.

– Понимаю, о чем ты думаешь, – сказала Франсуаз, наблюдая за человеком внизу. – Жаль, что они самовосстанавливаются так быстро, только когда пьют человеческую кровь.