ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ

Несколько дней спустя служебные дела Тины потребовали ее внимания. Прижимая к уху плечом телефонную трубку, она записывала все, что говорила ей ее ассистентка.

— Дом Маннерли переходит к ним в собственность через несколько дней, — сообщила Донна.

Ее звонкий и чрезмерно веселый голос сейчас слегка раздражал Тину. — Вы вернетесь к тому времени?

Тина задумалась. Это будет через неделю, — Да, вернусь. — Скоро она окажется дома, в своей чистенькой квартирке, в своем мире, где время от времени кто-то приглашает ее на ужин или в кино.

— Это будет здорово, — проворковала Донна. — Сюзанна Маннерли звонила сегодня утром. Она хотела поблагодарить вас за то, что вы нашли для нее дом ее мечты.

Тина вполуха слушала Донну, а сама вспоминала, как шла по просторному старинному викторианскому особняку в Манхэттан-Бич. Он Сюзане Маннерли сразу же приглянулся, как только она переступила его порог. И Тина, ведущий менеджер по продажам в агентстве по недвижимости, которым она руководила вот уже три года, поняла, что сделка у нее в кармане.

Но когда она провела Сюзанну по дому и с гордостью показала женщине детскую, в которой выросло не одно поколение детей, на Тину снизошло прозрение, которое и привело ее сюда, в Южную Каролину.

Она вдруг поняла, что, помогая семьям находить дома их мечты… она забывает о себе.

Слушая восторженные возгласы Сюзанны по поводу детской с выходящими на пляж окнами, Тина почувствовала, как оглушительно тикают ее биологические часы. Она поняла, что нуждается вовсе не в суете Лос-Анджелеса и не в деньгах, которые прибывают на ее счет.

Она нуждается в собственной семье: муже и детях.

Теперь у нее есть шанс получить хотя бы одно, в то время как другое она безвозвратно потеряла.

— Спасибо, Донна, — прервала Тина свою ассистентку. В животе у нее заныло, голова раскалывалась от боли, и она поняла, что у нее совершенно нет желания говорить о том, как сбываются чужие мечты. Возможно, это характеризует ее не с лучшей стороны и не выглядит благородно, но ничего тут не поделаешь. — Скажи Сюзанне, что я вернусь и лично передам ей ключи от дома ее мечты.

Повесив трубку, Тина услышала звонок в дверь и поплелась открывать. Видеть ей никого не хотелось.

Особенно Брайана. Он подходил к дому каждый день и интересовался, не начались ли у: нее месячные.

Какой же идиоткой она была! Она хотела только забеременеть, не испытав ни сожалений, ни уколов совести. Права была Джанет, отговаривая ее от этой затеи.

Жаль, она ее не послушалась.

Сознавать, что придется жить без Брайана, которого она по-прежнему любит, было невыносимо.

Тина раздраженно повернула дверную ручку и потянула за нее. На пороге стояла ее бывшая свекровь. Женщина, широко улыбаясь, поприветствовала Тину.

— Мэгги!

— Тина, золотко, — воскликнула пожилая дама, входя в дом и улыбаясь, как ребенок при виде рождественских подарков. — Как я рада тебя видеть!

Мэгги Райли была маленькой и довольно полной женщиной, с кельтскими голубыми глазами, темными, как у ее сыновей, и черными, коротко остриженными волосами. Ее доброе сердце и чуткость делали ее идеальной свекровью, и Тина всегда по ней скучала.

— Я ездила на автобусную экскурсию по Новой Англии, а то бы заглянула к тебе раньше. — Женщина вскинула голову и, скрестив руки на груди, продолжила:

— Ты вернулась, чтобы наконец вложить хоть немного ума в голову Брайана?

Тина рассмеялась, но смех застрял у нее в горле и по щекам неожиданно побежали слезы. Мэгги подошла к ней, обхватила ее руками и начала успокаивать, приговаривая:

— Все, душечка, все, успокойся. — Похлопывая ее по спине, Мэгги шептала Тине на ухо что-то нежное. Тихий шепот ирландки лился, как колыбельная:

— Ты держись за меня. — Женщина отвела Тину в кухню, усадила на стул и поставила чайник на плиту. — Давай чайку попьем, и ты мне все расскажешь.

Тина улыбнулась сквозь слезы и заморгала, пытаясь смахнуть их с ресниц.

— Мэгги, я так по вас соскучилась!

— Я тоже по тебе скучала. — Суетясь на кухне, знакомой ей так же хорошо, как своя собственная, Мэгги достала чашки и вазочку с печеньем. — Анджелина рассказывала мне о твоем житье-бытье в Голливуде.

— Не в Голливуде, — поправила ее Тина. — В Лос-Анджелесе.

Мэгги отмахнулась.

— Какая разница? По мне, так это все едино.

Все эти милые люди и вечеринки наспех. Я читаю газеты.

Тина снова рассмеялась. Ей немного полегчало.

— Брайан тоже о тебе справлялся, — продолжала женщина, не отходя от плиты.

— Да?

— Конечно! Эх, глупый! — Мэгги покачала головой. — Лайам — единственный из четырех, кто обладает здравым смыслом.

— Надо было мне за него замуж выходить.

— Ну, — сказала Мэгги, шаловливо улыбаясь, — церковь не очень-то это одобряет.

Тина попыталась изобразить улыбку, но у нее не получилось.

— Не нужно мне было возвращаться, Мэгги.

— А вот тут ты не права, дорогая моя, — не согласилась женщина. — Не нужно тебе было уезжать.

— Но он не хотел жить со мной.

— Чушь!

— Брайан потребовал развода.

— Он любит тебя.

Тина фыркнула, — Странная у него любовь.

— Он мужчина, не забывай. — Мэгги сняла чайник и заварила чай. Усевшись напротив Тины, женщина протянула к ней руку. — Ты не подумай, я люблю своих сыновей, этих болванов, упрямцев и гордецов. Но я не из тех матерей, которые не видят недостатки собственных детей. Я вижу своих сыновей не такими, какими хотела бы их видеть, а такими, какие они есть на самом деле.

— То есть?

— То есть Брайан, после вашего с ним разрыва несчастен, — подытожила Мэгги.

— Правда?

— Истинная правда. — Мэгги, вздохнув, потрепала Тину по руке, взяла заварной чайник и разлила чай в чашки. — Он такой же тупоголовый, как и его папаша, царствие ему небесное. — Женщина быстро перекрестилась и продолжила:

— Но, когда ты уехала, он совсем пал духом. Он не рассказывал мне, почему развелся с тобой. Мне так и не удалось добиться от него правды. Лайаму тоже. Хотя тот много раз пытался и держал передо мной отчет, — прибавила она с улыбкой, — Но я могу одно сказать: потеряв тебя, он так и не оправился.

«Это ничего не меняет», — с грустью подумала про себя Тина. Как ни странно, узнай она, что Брайан забыл ее и преспокойно продолжает жить без нее дальше, возможно, она бы скорее успокоилась. Если бы Брайан полюбил другую женщину.

Если бы он развелся с ней, осознав, что она не та, кто ему нужен. Но как ей быть теперь, зная, что мужчина, которого она любила, расставшись с ней, по-прежнему ее любит? Могла ли она после этого успокоиться?

— Не знаю, что я должна чувствовать, Мэгги, — призналась Тина, обхватывая ладонями изящную тонкостенную чашку.

— Ты любишь его?

Тина внимательно посмотрела на мать Брайана.

— Это не играет никакой роли.

— Это не ответ, — проворчала Мэгги, покачивая головой, так что серебряные колечки в ее ушах зазвенели. — Вы как горошины в стручке, всегда должны быть вместе.

Тина улыбнулась.

— Я снова тебя спрашиваю: ты любишь Брайана?

— Да.

— Вот и славно. Тогда все решено.

Тина фыркнула.

— Мэгги, одной любви тут недостаточно. По крайней мере для Брайана.

— Чепуха! — Женщина взмахнула рукой с наманикюренными ногтями, отметая любые возражения с ее стороны. — Любовь это все, Тина.

Только она одна имеет значение.

Мэгги вздохнула, отпила из чашки и покачала головой.

— Тина, голова у ирландца порой бывает твердой, как кирпич. Иногда, чтобы сделать в этом кирпиче хоть маленькую выбоину, требуется тяжелая дубина.

Тина звонко рассмеялась.

— Вы хотите, чтобы я его побила?

— Нет, я и сама могу это сделать. И сделаю, если ты попросишь, уж будь уверена.

Мэгги ожидала от нее ответа с такой надеждой, что Тине было трудно разочаровывать ее, но она Все равно сказала «нет».

— Ну как хочешь, дело твое. Ты только реши для себя, нужен ли он тебе настолько, что ты готова пробиться сквозь его дубовую башку. — Мэгги снова откинулась назад. — И если да, то не сдавайся.

— А если сдамся?

— Тогда, Тиночка, каждый из вас обречен влачить долгое, безрадостное существование в одиночестве, в то время как все могло бы сложиться куда удачнее.

Брайан прошел по тенистой подъездной дорожке и остановился у ворот, ведущих на задний двор.

Тишину нарушали повизгивания и звуки скребущихся тонких коготков: две его крохотные поклонницы пытались прорваться к нему за ворота.

Брайан насупился. Он не мог решить, что хуже: ненависть этих собак или их нынешнее подобострастное поклонение. Покачивая головой, он открыл ворота и вошел во двор.

— Ну ладно, ладно, я здесь. — Он нагнулся, и песики тут же облизали его с головы до ног.

Пока он гладил подрагивавшие крохотные тельца, открылась дверь черного хода, и сумрак прорезал луч электрического света.

В дверях стояла Тина. Вид у нее был вовсе не гостеприимный. Что ж, немудрено. Уже несколько дней в их отношениях царил холод. А Брайану так хотелось, чтобы все было по-другому.

Каждую ночь: его преследовали мучительные воспоминания об их недавней близости. Он с необыкновенной ясностью вспоминал каждое прикосновение, каждое произнесенное шепотом слово, каждую ласку, И во время этих бессонных ночей в который раз задавался вопросом: сможет ли он когда-нибудь избавиться от этих воспоминаний. Настанет ли ночь, когда он сможет забыться спокойным сном, в котором нет Тины.

— Я тебя ждала, — сказала Тина. Голое у нее был охрипший, как будто она плакала.

Молодая женщина вышла на крыльцо, и он внимательно посмотрел на нее. Мягкие распущенные волосы падали ей на плечи. На Тине был облегающий топ на бретельках и хлопчатобумажные шорты с необработанными краями. Она стояла босиком, на пальце ее ноги поблескивало серебряное кольцо. Как моментальная фотография, этот образ навсегда запечатлелся у Брайана в голове.

Он тяжело сглотнул. Тина стояла прямо перед ним, на расстоянии вытянутой руки, и вместе с тем никогда еще не была так далека. В голове Брайана мелькнула мысль: как бы все сейчас было, не разведись они пять лет назад? Каково это — возвращаться каждый вечер домой, ложиться с ней спать? Слышать крики играющих в доме детей и знать, что в окнах горит свет, потому что там ждут тебя?

И Брайан спрашивал себя, каково дьявола он всю оставшуюся жизнь будет возвращаться в темную, пустую квартиру, где его никто не ждет. Ему внезапно представилось будущее как темная, звенящая пустота, как черная дыра в космическом пространстве.

Если бы он не развелся с Тиной, он обрек бы ее на жизнь, полную лишений. Освободив ее, он обрек себя на жалкое существование.

Однажды приняв решение, ему придется с этим жить, ничего не попишешь. Выдохнув, Брайан расправил плечи, вскинул голову и задал ей вопрос, который всю последнюю неделю задавал изо дня в день:

— Все нормально? Ты чувствуешь себя нормально?

— Отлично.

Брайан кивнул и, развернувшись, побрел к воротам. Он уже положил руку на щеколду, когда Тина бросила вдогонку:

— Чувствую я себя отлично. Но ребенка нет.

Брайан стиснул рукой край ворот так крепко, что пальцы побелели. Все внутри у него перевернулось, и сердце пронзила острая боль. Но он смог устоять на ногах.

— Ты уверена?

— Сегодня у меня начались месячные, — пояснила Тина. В ее голосе звучало отчаянье. — Так что больше ни о чем не волнуйся. Опасность для тебя миновала.

Нет ребенка.

И никогда не было.

Так почему он теперь чувствует себя еще" более одиноко? Почему невыносимая боль сковала его сердце?

Разве не этого известия он ждал с надеждой?

Теперь Тина точно уедет от него. Брайану показалось, будто земля разверзлась под ним и он балансирует на краю бездонной пропасти.

Он заставил себя разжать руку.

— Не знаю, что сказать, — тихо вымолвил он.

— А говорить нечего, Брайан, — мягко сказала Тина. — Все кончено.

Она щелкнула пальцами, и собаки неохотно потрусили в дом. Тина с минуту смотрела на Брайана, словно собиралась еще что-то сказать. Но потом передумала и бесшумно прикрыла за собой дверь.

Луч света исчез.

Брайан остался стоять один.

В темноте.

ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ

На следующий день Анджелина Коретти была уже дома и возилась с истосковавшимися по ней собаками, а Тина собирала вещи.

— Ты должна остаться на недельку, — снова и снова просила бабушка.

— Не могу, Нана. — Тина кидала шорты и футболки в огромный синий чемодан. — Я не могу остаться.

Анджелина поставила Булочку на под и подошла к внучке. Положив ей руку на плечо, она дождалась, пока Тина обернется к ней, и продолжила:

— Из-за Брайана?

Тина закусила губу, снова погружаясь в пучину своих страданий. Всю ночь мысль о том, что ей придется уехать, разрывала ее сердце на части.

Разговор с Мэгги не помог. Тине после него сделалось даже хуже. Узнав, что Брайану было без нее плохо, Тина не успокоилась. Знать, что он любил ее и все же подал на развод, было просто невыносимо.

Анджелина со вздохом опустилась на край кровати. Она достала из чемодана одну из кофточек Тины и рассеянно сложила ее поаккуратнее.

— Я-то думала, вы за эти недели помиритесь.

— Нана. — Тина внимательно посмотрела на бабушку. Анджелина Коретти была высокой и стройной женщиной. Ее длинные седые волосы были по-прежнему густыми, а карие глаза, обрамленные лучиками морщинок, всегда излучали понимание и тепло.

— Думаешь, я не понимаю, отчего ты приезжаешь только тогда, когда Брайан отсутствует? — спросила она, покачивая головой. — Думаешь, я не вижу, что ты еще любишь его?

Тина со вздохом положила в чемодан косметичку и присела рядом с бабушкой.

— Тебя не проведешь.

— Перестань обманывать саму себя. — Анджелина потрепала внучку по руке. — Брайан твой мужчина, — мягко проговорила она. — Это было ясно с самого начала. А ты создана для него.

— Это больше не имеет значения, — ответила Тина, борясь с поднимающимися слезами. Не стоит волновать бабушку. Для слез и сожалений у нее дома будет предостаточно времени… — — Конечно, имеет! — воскликнула Анджелина. — Это единственное, что имеет значение.

Тина угрюмо улыбнулась.

— Брайан так не считает. А из одной меня семьи не получится, Нана.

— Оба упрямые до невозможности, — раздраженно фыркнула Анджелина.

— Мэгги тоже так вчера сказала.

— Вот видишь!

— Я буду по; тебе скучать, — сказала Тина, переплетая свои пальцы с пальцами бабушки.

— Душечка, мне тоже будет тебя не хватать. — Анджелина ласково улыбнулась. — Почему ты не останешься? — повторила она. — Не сдавайся так легко. Останься здесь, где твой дом.

Дом.

Бабушка права. Бейуотер был ей домом. Она безумно любила этот город, где жили Нана, Мэгги и Лайан, где жизнь текла так медленно. Где дул. теплый ветерок, цвели магнолии и повсюду пахло жасмином. Где прошло ее детство. Где все знали и любили ее.

Но здесь жил Брайан.

И именно поэтому она не могла здесь остаться.

Все ее мечты так и остались мечтами. Надежда заиметь ребенка не сбылась, Брайана она не вернула. Все ее чаяния растворились, как кусочек сахара в стакане воды.

Ей необходимо как следует обдумать случившееся — на расстоянии.

Три тысячи миль — этого хватит, чтобы увидеть все со стороны.

— Я не могу, — всхлипнула Тина. — Надеюсь, ты меня понимаешь, Нана.

Бабушка вздохнула, снова потрепала Тину по руке и закрыла крышку чемодана.

— Понимаю, душечка, но все же надеюсь, что когда-нибудь ты передумаешь.

— Спасибо.

Анджелина искоса взглянула на внучку.

— С Брайаном попрощаешься?

— Нет. — Тина решительно встала.

— Боишься?

Она вздохнула.

— Устала биться в закрытую дверь.

Брайан покинул военную базу рано, но не спешил возвращаться домой.

Вместо этого он направился в «Маяк» повидаться с братьями.

— Ты что, снова отпускаешь ее? — фыркнул Коннор, откидываясь на спинку сиденья и попивая пиво.

— Я здесь ни при чем, — защищался Брайан. — Тина едет туда, куда хочет, и делает то, что хочет.

— Ага, — ухмыльнулся Эйдан. — А уезжает она почему?

— А я-то откуда знаю? — огрызнулся Брайан, хотя все прекрасно знал. Тина уезжает, потому что ребенка нет. И у них нет общего будущего. И это даже хорошо, потому что без него ей будет лучше.

Бог свидетель, им лучше расстаться.

У Брайана снова защемило сердце, и он потер грудь рукой. Он уже почти привык к этой боли. В первый раз он почувствовал ее, узнав, что с ребенком ничего не вышло и Тина уезжает. Вероятно, он ее больше никогда не увидит.

Помрачнев, Брайан сказал себе, что за пять лет уже свыкся с отсутствием Тины.

— Но на самом деле ты знаешь, не так ли? — спросил Лайам, толкая его локтем в бок.

— Если ты ждешь исповеди, лучше обратись к своей пастве, — свирепо отрезал Брайан.

— Какой горячий! — протянул Коннор с улыбкой.

— Достойный сожаления, — уточнил Эйдан. — Просто достойный сожаления. Парень даже себе не может в этом признаться.

— В чем признаться? — Поблагодарив официантку за ледяное пиво, Брайан сделал большой глоток. Жизнь его была бы куда проще, мелькнула у него мысль, если бы он был единственным ребенком в семье.

— В том, что ты любишь ее, кретин, — мягко сказал Лайам.

Брайану стало трудно дышать. Любовь. Неужели старший брат видит то, чего не видит он сам?

Брайан обвел взглядом помещение ресторана.

Вокруг знакомые лица, все те же семьи, дети рядом со своими родителями, те же пары, воркующие в отдельных кабинетах, шепчущиеся и обменивающиеся безмолвными обещаниями.

И его вдруг осенило, что любовь стоит того, чтобы за нее побороться.

Брайан скользнул взглядом по старшему брату.

— Знаешь, я уже начинаю уставать от того, что ты постоянно обзываешь меня.

— Тогда не глупи.

— Что, всем этим словечкам тебя научили в семинарии? — рявкнул Брайан.

— Заткнись! — сказал Коннор и усмехнулся, получив в ответ от Брайана убийственный взгляд. — Если ты думаешь, я тебя боюсь, ты ошибаешься.

— И чего я здесь сижу? — медленно проговорил Брайан;

— Потому что ты слишком туп; чтобы остаться с Тиной, — съязвил Коннор.

— Ты уже проиграл пари, Брайн. — Эйдан выхватил чипе из корзинки в центре стола и с хрустом разжевал его. — Тебе больше ничто не мешает.

— Дело не в пари.

— Тогда в чем?

— В справедливости, — ответил Брайан.

— По отношению к кому? — удивился Коннор.

— К Тине. — Брайан тяжело вздохнул. — У жены военного жизнь несладкая. Она даже тяжелее, чем любая работа, тяжелее, чем вы думаете.

— Что ты хочешь сказать? — не понял Эйдан.

— Тина заслуживает лучшей участи.

— Лучше, чем любить и быть любимой? — спросил Лайам.

Брайан откинулся на спинку, зажав кружку пива между ладонями.

— Она заслуживает лучшей участи, — упрямо повторил он, качая головой.

Лайам поднял руку, призывая всех к молчанию, и посмотрел на Брайана.

— Она заслуживает возможности принять для себя решение самостоятельно, — спокойно сказал он. — Она заслуживает, чтобы ее любимый человек уважал ее настолько, что дал бы ей шанс сделать за себя свой выбор.

— Ты не пони…

Но Лайам не слушал.

— Выходя за тебя замуж, она знала, что ты военный. Она выросла в военном городке и видела, что значит быть женой военного. И все же она; выбрала тебя, вышла за тебя замуж.

Брайан прислушивался к словам, которые проникали ему в душу, и чувствовал, как в, темноте вспыхнул огонек надежды. В его памяти вставали образы Тины: блестящие глаза, изгибающиеся губы, обнимающие его руки. Он снова услышал ее. смех, ощутил ее легкое дыхание на своей щеке.

— Как бы там ни было, а жить без нее ему нельзя.

— Мне нужно идти, — пробормотал он, вынимая из кармана бумажник и бросая на стол пару банкнот. Он вышел из кабинки и, пристально посмотрев на братьев, коротко улыбнулся им и сказал:

— Мне нужно поговорить с Тиной.

— Поторопись, — кивнул Коннор.

— Да, — прибавил Эйдан, — пока она не поняла, что ты за дубина.

Брайан поспешно пробирался между столами к выходу, а трое братьев Райли жали друг другу руки с чувством выполненного долга.

Прошло три дня после ее возвращения в Калифорнию, и Тина поняла, что нужно делать. Вообще-то она знала это задолго до того, как прилететь домой.

Улыбаясь самой себе, она перебирала на своем рабочем столе бумаги, складывала их в стопки и подшивала в папку, помеченную грифом «срочно».

Об этом позаботится Джанет. Она знала все ящики Тины даже лучше, чем она сама.

Все будет отлично. В ее жизни грядут перемены.

— Ты уверена? — Джанет погладила ладонью свой огромный живот. — Ты только что приехала.

Может, стоит подождать и…

Тина послала ей улыбку и покачала головой. Ей будет не хватать Джанет, но они не будут терять друг друга из виду. Будут перезваниваться, писать письма по электронной почте, приезжать друг к другу в гости.

— Поверь мне, — ответила Тина. — Я ждала пять лет. И все хорошенько обдумала. Я должна это сделать.

Джанет вздохнула.

— Хорошо. Но без тебя здесь все будет по-другому.

— Спасибо. — Тина обошла заваленный бумагами стол и крепко обняла подругу. — Мне тоже будет тебя не хватать.

Брайан терпеть не мог Лос-Анджелес.

Так было всегда.

Пару лет назад их база размещались в Пендлтоне, и обилие народу уже тогда его изводило.

Казалось, все жители выезжали на шоссе одновременно.

Он еле-еле двигался в пробке, но его мозг неустанно работал, скоростью мысли пытаясь компенсировать затрудненное движение автотранспорта.

Он вышел из ресторана с твердым намерением поговорить с Тиной, извиниться перед ней и заставить ее дать им второй шанс. Сказать ей, что любит ее, всегда любил и будет любить.

Но когда он добрался до дома, то обнаружил, что Анджелина вернулась из Италии. Она оглушила его известием о том, что Тина уехала в Лос-Анджелес.

Уехала.

Не сказав ни слова.

Не предупредив.

Но он и не заслуживал этого. Брайана охватила паника. Он попытался перехватить ее в аэропорту, но, когда он до него добрался, самолет уже улетел.

Он мог бы позвонить ей, но знал, что разговора по телефону будет недостаточно. Он должен был в это время стоять перед ней, видеть ее глаза, иметь возможность прикоснуться к ней.

Следующие два дня ушли на то, чтобы выпросить короткий отпуск, затем напроситься в транспортный самолет, направляющийся в их лагерь в Пендлтоне. И вот сейчас его взятая в аренду машина стояла в пробке и уже начинала перегреваться в плотном потоке машин.

Тина оглядела свой кабинет, сделала глубокий вдох и улыбнулась сама себе. Все! Она готова.

Ей не терпелось тронуться в путь, — Тина!

Она вздрогнула и обернулась, схватившись рукой за горло.

— Брайан?

— Пустите меня, черт побери! — Из главного офиса отчетливо донесся его голос. — Я приехал к Тине Коретти и никуда не уйду, пока ее не увижу.

Мысли беспорядочно носились в голове, сердце оглушительно стучало. Тина поспешила в главный офис, где сразу же увидела Брайана. Высокий и умопомрачительно красивый офицер стоял в окружении других мужчин, которые внезапно показались рядом с ним какими-то ненастоящими.

Брайан тоже увидел Тину, и его лицо мигом просветлело. "

— Тина, я никак не могу вдолбить в голову этим орангутангам, кто я.

— Все в порядке, — крикнула Тина, не обращая внимания на устремившиеся на нее вопросительные взгляды. — Это мой бывший муж.

:

Брайан, расталкивая стоявших на его пути людей, подошел к Тине.

В военной форме он был необычайно хорош.

Широкая грудь вся в поблескивающих медалях, голубые глаза устремлены на Тину, плотно сжатый рот.

Он остановился всего в футе от нее и, прежде чем сказать, набрал в легкие побольше воздуха.

— Ты уехала не попрощавшись.

— Что? — непонимающе спросила Тина.

— Я пришел к Анджелине, чтобы поговорить с тобой, а тебя уже не было.

— Ты же знал, что я не останусь, — возразила Тина, бросая мимолетный взгляд на заинтересованные лица окружающих.

— Да. — Брайан провел рукой по волосам. — Но я хочу, чтобы ты осталась.

— Брайан…

— Я приехал, чтобы забрать тебя домой, — выпалил он, не давая ей вставить ни слова:

Тине показалось, будто земля поплыла под ее ногами, и это ощущение ей понравилось.

— Правда?

— Я не могу без тебя жить, Тина. Нет больше моих сил. — Брайан сжал ее плечи обеими руками, словно опасаясь, что она убежит.

Но Тина не собиралась никуда бежать.

— Не можешь? — переспросила она, желая еще раз услышать это из его уст.

— Раньше мне казалось, я поступаю правильно, — продолжал Брайан, в первый раз понижая голос, словно они остались в помещении совсем одни. — Быть женой военного тяжело. Не каждая на это способна.

— Я смогу, — тихо сказала Тина.

— Теперь я знаю, — согласился он. — Ты сильная, — прибавил он и погладил ее по щеке. — Сильнее меня, потому что смогла уехать, а я не смог бы тебя отпустить.

У Тины к горлу подступили слезы, затуманившие ей глаза.

— Не очень сильная, — проговорила она, хватая его руку и прижимая к себе. — У меня сердце разрывалось, когда я уезжала.

— Тогда поедем домой, — сказал Брайан, теперь уже более мягким тоном. — Поедем домой, Тина.

Люби меня, а я буду любить тебя. Как это было всегда.

— Брайан…

Он притянул ее к себе. Прильнув к любимому, она чувствовала биение его сердца, отдававшееся эхом и в ее груди.

— Давай родим детей, Тина, — шептал Брайан, и его дыхание щекотало ей ухо. — У нас будет много детей.

Радость волной захлестнула Тину, разбежалась по ее телу, как круги на поверхности воды от брошенного камешка.

— Я люблю тебя, Брайан Райли. Я всегда тебя любила и всегда буду любить тебя. Я всегда гордилась тем, что я жена военного. И еще больше гордилась тем, что я твоя жена.

Брайан почувствовал облегчение и счастье.

— Ну и как скоро, по-твоему, мы сможем выехать в Южную Каролину? — спросил он.

— Завтра пойдет?

Брайан с удивлением уставился на нее.

— Так быстро?

Тина со смехом схватила его за руку и, не обращая внимания на окружающих, потянула в свой кабинет и закрыла дверь. Потом она бросилась ему на шею, обвив ее руками и широко улыбаясь.

— Я продала долю в бизнесе своей партнерше, — сообщила она. — Завтра приедут перевозчики мебели, чтобы упаковать мои вещи.

— Ты… Но как? — Брайан чувствовал себя таким счастливым, как никогда еще в жизни.

Тина поцеловала его.

— Два дня назад я решила, что не могу больше здесь оставаться, не могу больше жить без тебя. Я собиралась вернуться домой, — с улыбкой проговорила Тина. — Хотела, чтобы ты меня любил, чтобы ты понял, что мы созданы друг для друга.

— Детка, — сказал Брайан, прерывая ее рассказ еще одним поцелуем, — я уже это понял.

Когда, наконец, они снова оторвались друг от друга и смогли отдышаться, Брайан обнял ее и предостерегающе заметил:

— Имей в виду: ты выходишь замуж за мужчину, который скоро предстанет перед всеми в гавайской юбке и лифчике из кокоса.

— Я сниму это на камеру, — сказал Тина, смеясь сквозь слезы.

— Я буду тебе позировать, — уверил ее Брайан, — потому что никогда еще не чувствовал такой радости, проиграв пари.