Глава 12

Неожиданно для себя самой Уиллоу вдруг обнаружила, что боится. Не стесняется. И даже не особенно нервничает. Просто боится раздеться, залезть под одеяло и предоставить себя в полное распоряжение Дункана.

Что-то изменилось в их отношениях, и произошло это в ночь аварии. В тот момент, когда он зашел в кабинет врача и остановился, молча глядя на нее. Именно тогда Уиллоу впервые почувствовала, что Дункан не добивается, не преследует, а… любит ее.

Конечно, он и до этого не делал из своего чувства секрета, но Уиллоу всегда старательно внушала себе, что это не любовь, а только желание. Желание гораздо безопаснее, чем любовь. Но за последние два дня между ними возникло какое-то новое напряжение. Словно Дункан, устав ждать, решил наконец-то доказать Уиллоу, что ему нужно не только ее тело, но вся она, и что на меньшее он не согласится.

Так в чем же дело? Что мешает ей сделать последний шаг? Что с ней не так?

Ее сестра сумела победить свой страх и бросилась в любовь с головой. Она обожает Ки и при этом кажется абсолютно счастливой. У нее чудесный муж, семья, о которой можно только мечтать, и она, похоже, ничуть не страшится будущего.

Правда, Рейчел всегда была храбрее Уиллоу. Спокойно, без лишнего шума и суеты она добивалась того, чего хотела, нисколько не беспокоясь о последствиях.

«Не то что я», – думала Уиллоу, разглядывая узкую койку, встроенную в борт шхуны. Чем больше она боится, тем больше шума поднимает, словно специально для того, чтобы никто не понял, какая она трусиха.

Но скрыть это от Дункана, конечно, не удастся. Очень скоро он поймет, что влюбился в перепуганную, глупую девчонку, которая может сколько угодно играть с огнем, но сама гореть не готова. Неужели, черт возьми, он не боится, что она и в самом деле разобьет его сердце?

– Незачем так рассматривать постель, – прошептал Дункан над самым ее ухом. – Клянусь, что клопов в ней нет.

Уиллоу вздрогнула и, прижавшись к нему спиной, почувствовала, как бьется его сердце.

– Я не хочу любить тебя, Дункан, – тихо проговорила она.

– И не надо, – сказал он, обнимая ее за плечи и медленно поворачивая к себе. – Я не собираюсь заставлять тебя, детка. Моей любви хватит на нас обоих.

– Это несправедливо.

– Ну, Уиллоу, жизнь вообще не особенно справедлива, – вздохнул Дункан, крепче обняв ее. – Поэтому она и интересна.

Он наклонился и поцеловал ее в губы, и Уиллоу ответила ему со всей страстью, копившейся восемнадцать долгих месяцев. Черт с ними, со всеми страхами и опасениями! Сейчас она не станет ни о чем думать и просто будет заниматься любовью с этим великолепным красивым мужчиной.

Не прерывая поцелуя, Уиллоу потянула Дункана за собой и начала расстегивать его рубашку, слегка отстранившись, чтобы он мог достать пуговицы на ее одежде.

Они нетерпеливо раздевали друг друга, останавливаясь лишь затем, чтобы восхититься каким-нибудь вновь открывшимся участком тела. Пока Дункан целовал ее обнаженные плечи и расстегивал джинсы, Уиллоу нетерпеливо сорвала с него рубашку и прильнула губами к груди, судорожно дергая пряжку его ремня.

Охватившая ее лихорадка достигла пика, время остановилось, а весь мир сосредоточился в этом удивительном мужском теле, таком живом, горячем и гладком под ее ладонями.

Дункан осторожно подталкивал ее назад, пока она наконец не откинулась на спину. Тогда одним движением он стащил с нее джинсы вместе с кружевными трусиками, затем так же быстро избавился от своих, лег рядом с Уиллоу и прижал ее к себе.

Его кожа была такой горячей, что Уиллоу показалось, будто ее охватил огонь.

– Да, – прошептала она, зарываясь лицом в его грудь.

– Да, – выдохнул Дункан и потянулся к ее губам. – Ты такая чудесная, детка… Такая живая…

Обхватив голову Дункана, Уиллоу впилась в его рот. На ощупь найдя ее руки, Дункан закинул их за голову, прижал к подушке и, отстранившись, посмотрел на нее так, что Уиллоу перестала дышать. Его тяжелый зеленый взгляд медленно, словно гладя, скользнул по лицу, по шее, остановился на тонком лифчике, скрывающем грудь. Палец, едва задев кожу, подцепил застежку, расстегнул ее и отбросил маленький кружевной лоскуток прочь.

Уиллоу почувствовала, что краснеет, когда Дункан осторожно коснулся уродливого синяка от ремня безопасности, который начинался на левом плече, пересекал грудь и заканчивался у самой талии.

– Хорошо, что ты купила новую машину, – прошептал он, наклоняясь и целуя синяк. – Она спасла тебе жизнь.

Уиллоу казалось, что эта медлительная нежность убивает ее. Она нетерпеливо заворочалась, пододвигаясь так, чтобы ее грудь оказалась под его губами, и тихо застонала, когда набухший сосок скользнул ему в рот. Но Дункан по-прежнему не отпускал ее руки, а нетерпение все нарастало, и она едва не закричала, когда губами он захватил другой сосок. Закинув ногу ему на бедро, Уиллоу попыталась прижать его к себе и даже скрипнула зубами от досады, когда ей это не удалось. Дункан засмеялся.

– У нас куча времени. – Он поцеловал ее в шею и заглянул в глаза. – Я и забыл, какая ты нетерпеливая.

– Прошло целых полтора года, Дункан! Я умру, если сейчас же не почувствую тебя внутри, – взмолилась Уиллоу и, закинув ему на бедра уже обе ноги, изо всех сил потянула его к себе.

Дункан перестал смеяться.

– Если ты не собираешься заводить детей прямо сейчас, тебе придется подождать еще минутку, детка, – пре дупредил он, залезая свободной рукой под подушку.

Уиллоу сразу же разжала ноги и дала ему возможность разорвать маленький блестящий пакетик – один из трех, как она успела заметить. При этом Дункану пришлось освободить ее руки, чем Уиллоу немедленно воспользовалась. Она тут же принялась жадно гладить и терзать его великолепное тело, широкую грудь, мускулистые плечи – и скоро почувствовала, как и он задрожал от нетерпения.

Уиллоу широко улыбнулась:

– Неужели ты захватил всего три штуки?

Не отвечая, Дункан надел презерватив и только после этого посмотрел на нее.

– А я-то думала, ты предусмотрительный человек, – продолжала Уиллоу, не обращая внимания на опасный блеск его глаз. – Хорошо, что моя сестра знает меня лучше, чем ты, и положила мне в чемодан два десятка.

Так же молча Дункан опять поймал руки Уиллоу, закинул их на подушку и, немного приподнявшись, медленно опустился между ее бедер. Коротко вдохнув, Уиллоу замолчала, почувствовав, как горячий кончик его члена уперся в нее.

Свободной рукой Дункан откинул волосы с ее лица и неторопливо поцеловал в висок. Уиллоу не могла уже больше терпеть. Снова обхватив его бедрами, она выгнулась дугой и жарко зашептала ему прямо в губы:

– Пожалуйста… Дункан… сейчас… пожалуйста…

Наверное, и терпение Дункана иссякло, потому что он отпустил ее руки и очень осторожно, с невыносимой медлительностью вошел в нее.

Уиллоу хрипло выдохнула и попыталась расслабиться, но ничего не получилось, потому что сердце ее колотилось, как прибой о камни острова Тандер. Она не могла понять, что возбуждает больше: плоть Дункана, заполняющая ее изнутри, или неотрывный, пронизывающий взгляд его зеленых глаз.

Для Уиллоу все кончилось, едва успев начаться. Словно давно сжатая, тугая пружина вдруг лопнула и распрямилась где-то внутри, пронзив ее всю с головы до пят острым, как боль, наслаждением.

Ее крик эхом отозвался в маленькой каюте. Дункан, не прекращая движений, лишь немного замедлил темп, давая Уиллоу возможность передохнуть, чтобы затем снова увлечь за собой в чувственную бурю. Не отводя от Уиллоу глаз, он замечал каждую ее реакцию, каждую эмоцию. На этот раз они кончили одновременно, и его хриплый возглас радости смешался с ее счастливым стоном.

Еще какое-то время Дункан не спешил выходить из нее, и, по-прежнему глядя друг другу в глаза, они молча прислушивались к последним пульсациям плоти, все еще слитой в одно горячее целое.

Наконец он закрыл глаза и со вздохом откинулся на спину. Уиллоу лежала, глядя на потолок, и улыбалась. Слава Богу, с засухой покончено, а ради такого благодатного дождя стоило и потерпеть.

– Да, – пробормотал Дункан, – засуха – это тяжелое испытание для тела.

Поняв, что произнесла последние слова вслух, Уиллоу повернулась и с любопытством посмотрела на него.

– Не хочешь же ты сказать, что за последние полтора года у тебя тоже никого не было?

– А ты считаешь, что я пользуюсь двойными стандартами? – нахмурился Дункан. – От тебя требую верности, а сам прыгаю из одной постели в другую?

– Но ты же…

Он зажал ее рот ладонью:

– Чур, не ругаться.

Помотав головой, Уиллоу высвободилась.

– Я хотела сказать, что ты же мужчина, – объяснила она и погладила его по щеке. – А я всегда знала, что верный мужчина – это мертвый мужчина.

– Или влюбленный до беспамятства, – проворчал Дункан и натянул на их разгоряченные тела одеяло. – Даю тебе тридцать минут на сон, – сказал он, прижимая Уиллоу к себе. – Нет, десять, после чего я намерен нанести существенный урон запасам, сделанным твоей предусмотрительной сестрой.

Весь остаток утра они провели, неторопливо и нежно занимаясь любовью и окончательно положив тем самым конец затянувшейся двойной засухе. Иногда они ненадолго засыпали, убаюканные легким покачиванием шхуны, потом просыпались и опять принимались радостно и медленно познавать друг друга или просто лежали обнявшись и молчали. Дункану казалось, что ему никогда не удастся насытиться окончательно, никогда не сможет он прижать к себе Уиллоу так крепко, чтобы исчезла из памяти та страшная ночь, когда он чуть не потерял любимую женщину. И Уиллоу, похоже, чувствовала то же самое.

Она спала, прижавшись к нему всем телом, и Дункан уже не понимал, где кончается он и начинается она. Ее теплое дыхание щекотало ему грудь, забинтованная рука была надежно спрятана под мышкой, а правую ногу она закинула на него, словно опасаясь, что он может исчезнуть.

Дункан глубоко вздохнул, разглядывая потолок. Если это так, то Уиллоу напрасно беспокоится. В ближайшие сто лет покидать ее он не намерен.

Над головой негромко тявкнул Микки, и Дункан услышал, как его когти простучали по палубе в сторону кормы. Похоже, их медовый месяц закончился. Наверное, приближается лодка Джеймса и Джейн, а это означает, что надо на время забыть о любви и заняться зловещими тайнами. Дункан знал, что не успокоится до тех пор, пока все тайны не будут разгаданы и Уиллоу больше ничто не сможет угрожать. Дункан осторожно разбудил ее:

– Просыпайся, детка, пора одеваться. У нас гости.

– Пусть уезжают, – пробормотала она, не открывая глаз. – Что ты сделал со мной, Дунки? Я не могу пошевелиться.

Он сел в постели, потянул за собой Уиллоу и отбросил волосы с ее недовольного лица.

– Похоже, я чего-то недоделал, раз ты просыпаешься в таком дурном настроении.

– Ну-у, это можно исправить прямо сейчас, – протянула она, лениво пробежала пальцами по его груди, животу и потянулась ниже…

Дункан успел остановить ее руку до того, как она достигла цели. Он решительно встал с койки и, невзирая на сопротивление, поставил на ноги Уиллоу.

– Душ здесь такой маленький, что в нем поместится разве что белка, – сообщил он, подталкивая ее к маленькой дверце. – Пока ты моешься, я достану твой чемодан. Оставь его здесь, когда оденешься. Я не хочу, чтобы ты поднимала что-нибудь тяжелее кружки кофе. – Поторапливая, он слегка хлопнул ее по попке.

Закутавшись в одеяло, Уиллоу прохромала к душевой кабинке, раскрыла дверцу и надменно бросила через плечо:

– Кстати, я сегодня еще не завтракала.

– А Джейн умеет готовить? – поинтересовался Дункан, натягивая джинсы.

– Джейн не умеет даже намазать хлеб маслом, – ехидно сообщила Уиллоу. – Так что готовить придется вам с Джеймсом.

Дункан замер с рубашкой в руках.

– Напомни мне, пожалуйста, зачем мы берем с собой женщин?

– Ты хочешь сказать, зачем мы берем с собой мужчин? – парировала Уиллоу. – Это мы, женщины, мозговой центр этой операции. А вы с Джейсоном – всего лишь грубая физическая сила.

И, царственным жестом сбросив одеяло, она скрылась в душе. В тот же момент Дункан почувствовал, как что-то толкнулось в борт судна.

– Эй, на шхуне! – раздался голос Джейсона. – Не мешало бы нам помочь.

Засунув ноги в мокасины, Дункан быстро поднялся по трапу и оказался наверху как раз тогда, когда Джейн Хантли с возмущенным криком перевалилась через низкое ограждение и приземлилась на палубу. Она тут же развернулась и, потирая ягодицу, набросилась на Джейсона:

– Я вполне способна забраться на судно и без твоей помощи! – Она сердито посмотрела на хихикнувшего Дункана. – Я родилась на море!

Вслед за ней на палубу поднялся насквозь мокрый, дрожащий от холода Джейсон с посиневшими губами.

– Родилась на море? – мрачно переспросил он. – Скорее всего от каракатицы.

Не обращая внимания на Дункана, он направился к трапу, задержавшись на секунду, чтобы потрепать по голове ликующего Микки.

– Ты что, купался в океане? – недоуменно спросил Дункан.

Расстегнув молнию на мокрой куртке, Джейсон с трудом вытащил из рукавов руки и зло кивнул на корму:

– Эта ведьма специально столкнула меня в воду.

– Подумать только, какое злодейство! – возмутился Дункан. – И наверняка без всякого повода с твоей стороны.

Лицо Джейсона стало еще мрачнее.

– Я сделал одно маленькое, совершенно невинное замечание, а в следующую секунду уже бултыхался в ледяной воде. – Он стащил с себя рубашку и швырнул ее на палубу. – А я и всего-то усомнился, сойдется ли у нее на груди спасательный жилет!

Дункан молча рассматривал трясущегося друга. Тот со злостью вылил из ботинок воду и уселся на палубу, чтобы стянуть с себя промокшие джинсы. Оставшись в одних трусах, он посмотрел на Дункана и обиженно прищурился.

– Черт возьми, эта женщина сложена, как амазонка, и должна бы сама знать об этом. И давно пора бы привыкнуть к тому, что ей говорят комплименты.

– Так это был комплимент? – поразился Дункан. – Да, друг мой, ты слишком долго был в море.

Поднявшись на ноги, Джейсон перегнулся через борт, посмотрел на шлюпку и опять повернулся к Дункану:

– Мне нужен мой рюкзак с вещами, а я так окоченел, что опять свалюсь в воду, если сам за ним полезу.

Вздохнув, Дункан перелез через ограждение, спустился в надувную шлюпку и перебросил на палубу рюкзак приятеля и еще множество сумок и металлических коробок, без которых, очевидно, никак не могла обойтись Джейн Хантли. Похоже, им всем предстоят веселенькие дни.

Глава 13

– Приятно, что есть на свете вещи, которые не меняются.

Стоя на крутом обрыве заброшенного каменного карьера, Уиллоу и Джейн внимательно вглядывались в воду старого пруда.

– Да, здесь все точно так же, как было раньше, если не считать линии прилива на стенках, – согласилась Уиллоу. – Только вода очень мутная. Как ты думаешь, это из-за шторма? Джейн с сомнением пожала плечами:

– Не понимаю, каким образом шторм мог взбаламутить воду в пруду, защищенном крутыми берегами. Можно только предположить, что океанская вода поступает сюда не через узкую трещину в граните, как мы считали раньше, а через какое-то более широкое отверстие. Возможно, даже через сквозную пещеру. Это бы объясняло, отчего вода такая мутная.

– Но мы же еще в школе облазали каждый дюйм этого острова и не встречали никаких пещер. Они ведь не появляются ни с того ни с сего. – Щурясь от солнца, Уиллоу повернулась к Джейн: – Либо они могли образоваться когда-то в результате вулканической деятельности, либо их специально создали люди, так ведь?

Джейн осторожно двинулась вперед по краю двадцатифутовой гранитной скалы, не сводя глаз с противоположного, совершенно отвесного берега.

– Когда ты упомянула, что на стенках старого пруда вдруг стали появляться следы прилива, я на всякий случай проверила данные о сейсмической активности в этом районе за последние десять лет. – Джейн говорила, не глядя на Уиллоу. – Оказалось, что прошлой зимой было зарегистрировано несколько подземных толчков, и два из них – достаточно сильные для того, чтобы в земной коре могли образоваться довольно большие трещины.

– Но в Мэне же не бывает землетрясений, – удивилась Уиллоу.

Джейн с улыбкой обернулась к подруге:

– Еще как бывает. Есть теория, что во время последнего ледникового периода здесь образовался массивный ледник, местами в милю толщиной, который с силой сдавливал тектонические плиты. По мере его таяния на пряжение уменьшается, что может вызывать землетря сения. Конечно, до смещения плит дело не доходит, но подземные пульсации периодически случаются.

Уиллоу задумчиво наклонила голову к плечу:

– И что-то подобное происходило в этом районе прошлой зимой?

– Да, в декабре и январе.

– И если в результате в граните образовались большие трещины, а там, – кивнула Уиллоу на мутную воду, – действительно что-то есть, то тогда все становится понятным. После каждого прилива это «что-то» попадает в море. И по времени почти совпадает. Больные омары начали появляться весной.

– Скорее всего они появились уже зимой, – уточнила Джейн, – но зимой рыбаки не ставят здесь ловушек, потому что омары мигрируют в более глубокие воды.

Уиллоу двинулась по краю скалы в противоположную от Джейн сторону, внимательно разглядывая гранитную стену пруда.

– Если ты упадешь, я не стану за тобой прыгать! – крикнул Дункан, появляясь из зарослей низкорослых сосен и опуская на землю два металлических ящика, принесенных со шхуны.

– Ты будешь стоять и смотреть, как я тону? – не поверила Уиллоу.

– Ну, может быть, кину тебе веревку.

– А я за нее стащу тебя вниз, – пообещала она.

– Все мое водолазное снаряжение вместе с баллонами весит в два раза меньше, чем это, – заявил Джейсон, – подошедший вслед за Дунканом, и с облегчением опустил тяжелую поклажу на мох.

– Поосторожнее! – вскричала Джейн, кидаясь к одному из металлических ящиков. – Это очень дорогие приборы.

– В очень надежной упаковке, – напомнил ей Джейсон. Присев на корточки, он скептически наблюдал за тем, как Джейн открывала коробки и проверяла оборудование. – Твоя драгоценная камера уцелела даже в автокатастрофе. Уцелеет и сейчас. Правда, от нее все равно не будет никакого толку. Вода слишком мутная.

Продолжения их разговора Уиллоу уже не слышала, потому что двинулась дальше по обрывистому краю карьера, осторожно нагибая голову, когда на пути попадалась низкая ветка, и внимательно глядя под ноги, чтобы не оступиться. Карьер размером в два футбольных поля располагался в западной, самой высокой части острова, всего в двух десятках метров от берега. В центре острова еще сохранились полуразрушенные постройки, остовы сломанных лебедок, обрывки стшгьных тросов и проржавевшая одноколейка, соединявшая каменоломню со старым гранитным причалом, выдающимся в море на пятьдесят ярдов.

Восточная оконечность острова представляла собой гряду зловещего вида рифов, о которые с грохотом разбивался прибой, а вся остальная территория, заросшая дикими розами, низкорослыми соснами и черникой и сплошь покрытая толстым ковром мха, напоминала запущенный парк. Единственное его население составляли многочисленные горластые чайки, которые сейчас кружились над морем, не меньше Уиллоу радуясь тому, что шторм наконец-то закончился.

– Ты ведь, кажется, говорила, что Рей Кобб и его приятели не один раз обшарили весь остров? – спросил догнавший ее Дункан.

– Да, три раза, – подтвердила Уиллоу, продолжая двигаться по периметру карьера. Вдруг она остановилась. – Но думаю, вот этого они не видели. Как, по-твоему, на что это похоже? – спросила она, указывая на землю.

Дункан наклонился, чтобы получше рассмотреть отчетливый след на мху.

– Похоже, тащили что-то тяжелое. Вон в том направлении, – махнул он в сторону берега, скрытого сосновой рощицей. Спустившись к самой воде, Дункан присел на корточки и задумчиво прикоснулся к свежим царапинам на гранитном берегу. – И было это совсем недавно, – заключил он. – Думаю, во время шторма. Похоже, что-то вытащили из пруда и поволокли к морю. – Он вернулся к Уиллоу, взял ее за руку, и, пройдя по хорошо заметному следу между соснами, они вышли на каменистый морской берег. – А здесь они погрузили это в лодку.