Глава 8

Из маленьких окошечек боковой двери особняка Стернвудов сочился тусклый свет. Я остановил «паккард» перед воротами и освободил карманы от вещей Кармен. Девушка храпела в углу. Шляпа съехала ей на нос, руки были бессильно сложены на плаще. Я вылез из машины, подошел к двери и позвонил. Шаги приближались медленно, словно откуда-то с огромного расстояния. Дверь открылась и передо мной предстал прямой, как свеча, седовласый лакей. Свет, падающий из вестибюля, отражался от его волос, будто ореолом окружая голову старого слуги.

– Добрый вечер, мистер, – вежливо сказал он и посмотрел на «паккард». Потом его взгляд вернулся ко мне.

– Миссис Риган дома?

– Нет, мистер.

– Генерал, вероятно, уже спит?

– Да. По вечерам ему спится лучше всего.

– А что горничная миссис Риган?

– Матильда? Она здесь, мистер.

– Было бы хорошо, если бы она сошла вниз. Здесь требуется женская рука. Загляните внутрь машины и вы поймете, почему.

Он заглянул. А когда вернулся, сказал:

– Понимаю. Иду за Матильдой.

– Матильда сумеет с этим справиться? – спросил я.

– Мы все умеем справляться с этим, мистер, – ответил он.

– Догадываюсь. Должно быть, у вас уже большой опыт.

Он сделал вид, что не расслышал моего замечания.

– Итак, спокойной ночи, – сказал я. Все остальное я предоставляю вам. – Большое вам спасибо, мистер. Мне вызвать такси?

– Ни в коем случае, – возразил я. – Между прочим, меня здесь вообще не было. Перед вами дух.

Он с улыбкой склонил голову, а я повернулся и пошел к воротам.

Я прошел так десять кварталов вниз по извивающимся, залитым дождем улицам, под деревьями, с которых непрестанно капало, минуя большие особняки со светящимися окнами, окруженные призрачными громадами оград, и огни далеких зданий, расположенных где-то высоко на холмах, таких же далеких и недоступных, как и избушки волшебниц в заколдованном лесу. Дошел до ярко освещенной заправочной станции, сквозь запотевшее окно которой был виден заправщик в белой фуражке и темно-синем дождевике, сидевший за столом и читавший газету. Я посмотрел внутрь и пошел дальше. Вымокнуть больше, чем я вымок, было уже невозможно. В такую ночь, как эта, у человека скорее вырос бы на ладони кактус, нежели бы он дождался такси. И милосердия таксистов.

Я потратил более получаса, хотя шел очень быстро, на то, чтобы добраться до дома Гейгера. Улица была пуста, ни людей, ни машин кроме моей, припаркованной у соседнего дома, производившего впечатление покинутого, несчастного пса. Я достал бутылку виски, влил в себя половину того, что еще оставалось в ней, сел в машину и наконец-то закурил. Выкурив сигарету до половины, я направился к дому Гейгера. Открыл дверь и окозавшись в тихой, теплой комнате, остановился, а вода ручьями стекала с меня на пол. С минуту я проислушивался. Потом нащупал выключатель и включил свет.

Первое, что я заметил, это то, что несколько вышитых полос китайского шелка, висящих на стене вместо ковров, сорваны. Перед этим я их разумеется не считал, но голые места на деревянной панели сами бросались в глаза. Я прошел немного вперед и зажег следующую лампу. Потом посмотрел на «тотем». У его ног, сразу же у края китайского ковра, лежал новый ковер, которого раньше тут не было. Раньше тут лежал труп Гейгера. Теперь кто-то убрал его.

Мне стало холодно. Я сжал губы и подозрительно посмотрел на стеклянный глаз «тотема». Потом снова осмотрел весь дом. Все был так же, как и раньше. Тела Гейгера я не нашел ни на украшенной оборками кровати, ни под ней, не было его также ни в стенном шкафу, ни в кухне, ни в ванной. Оставалась только запертая на ключ дверь по правую сторону холла. Один из ключей Гейгера подходил к замку. Комната была интересна тем, что сильно отличалась от комнаты Гейгера. Это была строго обставленная мужская спальня с деревянным натертым до блеска полом, на котором лежало несколько индейских циновок, стояли два простых стула, комод из темного дерева с мужскими туалетными приборами и две черные свечи в высоких, сантиметров на тридцать, латунных подсвечниках. Узкая, прикрытая коричневым покрывалом кровать казалась довольно жесткой. Комната выглядела холодно и сурово. Я запер дверь, вытер ручку платком и вернулся к «индейскому тотему». Присел и присмотрелся к ворсу ковра. Мне показалось, что я заметил две параллельные бороздки, наискосок тянувшиеся по ковру до самой парадной двери, как будто кто-то тащил тело, а каблуки волочились по ковру. Кто бы это ни сделал, он здорово потрудился. Трупы обычно бывают очень тяжелыми. Полиция не могла сделать это. Полицейские все еще находились бы здесь и только сейчас по-настоящему принимались бы за работу, со всеми этими ихними рисунками мелом, фотоаппаратами, порошком для обнаружения следов отпечатков пальцев и дешевыми сигарами. Не был это также и убийца. Слишком быстро он удирал. Он видел девушку и у него не было уверенности в сознании ли она, видит ли его. Наверняка он сейчас находился по дороге к какому-нибудь удаленному месту, в котором мог бы укрыться. Я не мог найти ответов на все эти вопросы, но мне было наруку, что кто-то хотел, чтобы Гейгера сочли пропавшим, а не убитым. Это давало мне шансы на выяснение загадки, если бы я рассказал, кому надо, всю эту историю, умолчав, естественно, об участии в ней Кармен Стернвуд.

Я вышел из дома, запер дверь, завел машину и поехал домой, где принял душ, переоделся в сухую одежду и приготовил себе ужин, с которым здорово припозднился. Потом уселся в удобное кресло и выпил слишком много горячего грога, пытаясь найти ключ к шифрованным записям в голубом блокноте Гейгера. В одном я был уверен – это был список фамилий и адресов, очевидно его клиентов. Я насчитал их свыше четырехсот. Ничего удивительного, что его дело процветало! Тем более, что у него были возможности для шантажа. И многих из них он, вероятно, шантажировал. Любая фамилия в этом списке могла быть фамилией убийцы. Я не завидовал полицейским, им пришлось бы здорово потрудиться, если бы этот блокнот попал им в руки...

Накачанный виски и сомнениями, я отправился в кровать. И всю ночь мне снился человек в окрававленном китайском халате, гонявшийся за голой девушкой с длинными серьгами из яшмы в ушах, и я сам, бегавший за ними и пытавшийся сделать снимок фотоаппаратом, в котором не было пленки.

Глава 9

Утро было ясное, чистое и солнечное. Я проснулся, ощущая отвратительный вкус во рту, выпил две чашки кофе и просмотрел утренние газеты. Ни в одной из них даже не упоминалось об Артуре Гвинн Гейгере. Я как раз собирался погладить свой промокший плащ, когда зазвонил телефон. Это был Берни Ольс, инспектор уголовной полиции, тот самый, который порекомендовал меня генералу Стернвуду.

– Ну, как дела? – начал он тоном человека, который хорошо спит и не имеет чересчур много долгов.

– У меня страшно трещит голова с похмелья, – ответил я.

– Ай-яй-яй, – рассмеялся он как бы слегка отсутствующим смехом, а потом продолжал тоном ниже, ничего не выражающим безличным голосом полицейского. – Вы уже виделись с генералом Стернвудом?

– Угм.

– Вы уже сделали что-нибудь?

– Был сильный дождь, – ответил я, как будто это все объясняло.

– Похоже, что это семья, с которой происходят интересные вещи. Большой «бьюик», принадлежащий одному из членов семьи, как раз сейчас валяется в воде возле рыбацкого причала в Лидо.

Я сжал трубку с такой силой, что чуть не раздавил ее, и перестал дышать.

– Да, да, – оживленно продолжал Ольс. – Прекрасный «бьюик», новехонький лимузин, весь попорченный песком и морской водой... Ага, чуть не забыл. Внутри находится какой-то тип.

– Риган? – спросил я.

– Что? Кто? Ага, ты имеешь в виду того бывшего контрабандиста, которого подцепила старшая дочь Стернвуда и вышла за него замуж? Я ни разу не видел его. А что бы он мог делать там, под водой?

– Не морочьте голову. А что вообще кто-либо мог бы делать там, под водой?

– Не знаю, старик. Я собираюсь отправиться туда посмотреть. Хотите поехать со мной?

– Да.

– Тогда побыстрее, – сказал он. – Жду вас в этом крольчатнике.

Я побрился, оделся, съел легкий завтрак и спустя час уже находился в холле здания суда. Поднявшись на лифте на седьмой этаж, я пошел по коридору, минуя по пути небольшие бюро, занимаемые сыщиками. Кабинет Ольса также был маленький, но он работал в нем один. На пустом столе находилось только пресс-папье, письменный прибор, шляпа и нога Ольса. Это был блондин среднего роста с густыми белыми бровями, спокойными глазами и хорошо ухоженными зубами. Он выглядел заурядным, не привлекавшим к себе внимания человеком. Но я знал, что он убил девять человек, трое из которых, пытались убить его и уже считали, что он у них в руках.

Когда я вошел, он встал, вынул из плоской коробочки дешевую сигару марки «Энтрактес», постучал ею по губам и, откинув голову назад, внимательно посмотрел на меня из-под полуприкрытых век.

– Это не Риган, – сказал он. – Я проверял. Риган порядочного роста, как вы, хорошо сложенный, крепкий. А это какой-то мальчишка.

Я молчал.

– Почему Риган задал стрекача? – спросил Ольс. – Вы задумывались над этим?

– Пожалуй, нет.

– Когда человек, занимающийся контрабандой спиртного, женится на богатой девушке, а потом говорит «прощай» красивой даме и миллионам ее долларов, то даже такой человек, как я, начинает задумываться. Я уверен, что и вы чувствуете в этом какую-то тайну.

– Угм...

– Ладно, даже если вы закроете рот на замок – это ваше дело. Не обижайтесь, дорогуша. – Он вышел из-за стола, ощупывая себе карманы, и взял шляпу.

– Я не ищу Ригана, – с нажимом сказал я.

Он сунул ключ в дверб, мы спустились вниз, к автостоянке для полицейских машин и сели в небольшой лимузин голубого цвета. Время от времени подавая сигналы, мы выехали из города. Утро было свежее, воздух наполнен ароматами, одним словом, жизнь казалась простой и приятной, если только вас не одолевали какие-нибудь проблемы. Меня – да.

Дорога на Лидо тянулась вдоль морского побережья. Нам нужно было проехать тридцать миль, десять из которых – по городу. Ольс одолел их за три четверти часа и, наконец, резко затормозил перед поблекшим оштукатуренным порталом. Мы вылезли из машины. Перед нами тянулся длинный мол, огражденный деревянными перилами из толстых белых досок. В конце мола стояла группа людей, которые, перегнувшись через перила, смотрели в воду. Перед помостом полицейский в мундире пытался сдержать натиск зевак.

Сотни машин с жаждущими крови вампирами обоих полов останавливались по обе стороны шоссе. Ольс показал свой значок, и мы прошли на мол, в резкий рыбный запах, который не подавил даже ливший всю ночь проливной дождь.

– Там, на самоходной барже, – сказал Ольс, указывая направление сигарой.

Большая черная барка с рулевой рубкой, похожая на буксир, покачивалась на волнах среди свай в конце мола. На ее палубе что-то поблескивало в лучах утреннего солнца. Это был большой, черный, все еще обвязанный цепями хромированный автомобиль. Стрела лебедки уже была опущена и уложена на свое место на палубе. Вокруг автомобиля крутились люди. По скользкому трапу мы сошли на палубу.

Ольс поздоровался с помощником шерифа в мундире цвета хаки и с мужчиной в гражданском. Три матроса, составлявшие экипаж баржи, отошли к рулевой рубке и спокойно жевали табак. Один из них вытирал мокрые волосы грязным купальным полотенцем. Это, очевидно, был тот, кто нырял, чтобы прикрепить цепи к автомобилю.

Мы осмотрели машину. Передний бампер был погнут, одна фара разбита, другая вырвана со своего места, но стекло осталось целым. Радиатор был сильно помят, а лак и хром на всем кузове здорово поцарапан. Сидения были мокрые и черные, но шины уцелели.

Водитель все еще сидел за рулем. Голова его была наклонена под неестественным углом к телу. Это был тот самый элегантный молодой брюнет, который еще совсем недавно так превосходно выглядел. А теперь у него было белое с синевой лицо, тусклые под полуприкрытыми веками глаза и песок в открытом рту. На его левом виске виднелся темный синяк, резко контрастировавший с бледной кожей.

Ольс отошел от машины, как-то странно откашлялся и приставил спичку к своей сигаре.

– Как это случилось?

Помощник шерифа указал на любопытствующих, стоявших в конце мола. Один из них показывал пальцем место, где была проломлена ограда. Изломы разбитых досок выделялись чистой желтизной, как у свежеспиленной сосны.

– Он упал там. Удар был очень сильным. Здесь дождь перестал идти намного раньше, чем в городе, примерно в девять вечера. Доски в местах переломов сухие, значит несчастный случай произошел когда дождя уже не было. Здесь очень глубоко, поэтому машина не разбилась. Вероятно, во время несчастья прилив еще не начался, иначе машину прижало бы к сваям. Это позволяет предположить, что все произошло около десяти часов вечера, во всяком случае не раньше. Машину заметили мальчишки, пришедшие сегодня утром ловить рыбу. Мы вызвали плавкран, что-бы вытащить ее, и тогда увидели этого парня.

Мужчина в гражданском носком ботинка ковырял доски палубы. Ольс, искоса посмотрел на меня и затянулся сигарой, словно это была сигарета.

– Он был пьян? – обронил он, не обращаясь ни к кому.

Матрос, сушивший полотенцем волосы, подошел к борту и кашлянул так громко, что все обратили на него внимание.

– Я наглотался песку, – сказал он, сплюнув. – Не так много, как наш приятель за рулем, но для меня достаточно.

– Пьян? – повторил помощник шерифа. – Может быть. Так нестись одному в дождь... Пьяные вообще вытворяют разные странные вещи.

– Пьяный! Черта с два! – заметил мужчина в гражданском. – Ручной газ наполовину оттянут, а парня стукнули по голове. Я считаю это обыкновенным убийством и так бы это и назвал, если бы кто-нибудь спросил меня.

Ольс посмотрел на матроса, державшего полотенце.

– Ну, а что думаете вы?

Мужчина улыбнулся, польщенный.

– Я считаю, что это самоубийство. Это не мое дело, но раз вы меня спросили, то я говорю, что самоубийство. С первого взгляда видно, что парень несся по молу по идеальной прямой. Следы еще видны, значит все должно было случиться уже после дождя, как и сказал шериф. Прежде чем свалиться в воду, он добавил газу, иначе не проломил бы ограду посередине и приземлился бы в море на крышу... Он просто должен был бы несколько раз перекувыркнуться. Отсюда вывод, что ехал он очень быстро, а с наполовину вытянутым ручным газом сделать это не мог бы. Он мог вытянуть газ, когда машина уже падала в море и, возможно, тогда же поранил себе голову.

– Неплохо соображаешь, старик, – сказал Ольс. – Вы обыскивали его? -обратился он к помощнику шерифа. Тот выразительно посмотрел на меня, потом на экипаж баржи. Ольс понял намек. – Ладно, это потом, – сказал он.

Со стороны пристани подошел низенький мужчина в очках на усталом лице и с черным портфелем в руке. Он поискал чистое место на палубе и поставил на него портфель. Затем снял шляпу, вытер шею и засмотрелся на море, как будто не знал, где находится и зачем его сюда вызвали.

– Вот ваш пациент, доктор, – сказал Ольс. – Он упал с моста этой ночью. Между девятью и десятью часами. Это все, что мы знаем.

Низенький мужчина окинул покойника безразличным взглядом. Ощупал ему голову, осмотрел синяк на виске, пошевелил голову в обе стороны и пощупал ребра жертвы. Поднял неподвижную мертвую руку и бросил взгляд на ногти. Опустил руку и посмотрел, как она упала. Потом отошел, открыл свой портфель, достал бланки и стал писать под копирку, говоря вслух:

– Официальная причина смерти: перелом шейных позвонков. Это означает, что в легких не должно быть много воды. Это также объясняет, почему посмортное отвердение наступило так быстро после того, как он оказался на воздухе. Советую вам вытащить его из машины, пока он еще окончательно не закостенел. Тогда это станет не так просто.

Ольс кивнул в знак согласия.

– Когда наступила смерть, доктор?

– Этого я не могу сказать.

Ольс пристально посмотрел на него, вынул изо рта сигару и бросил на нее такой же пристальный взгляд.

– Я очень рад, что познакомился с вами, доктор. Судебный врач, который не может определить время смерти в течение пяти минут, это для меня что-то совершенно новое.

Низенький мужчина скорчил кислую гримасу, спрятал бланк в портфель, а авторучку назад в карман.

– Я смогу вам это сказать, если вчера вечером он ужинал, и то лишь в том случае, если буду знать, во сколько он ужинал. И не установлю это в течение пяти минут.

– Как он получил этот синяк? Во время падения?

Низенький мужчина еще раз посмотрел на синяк.

– Думаю, нет. Повреждение нанесено тупым предметом. Подкожное кровоизлияние произошло еще при жизни.

– Какая-то дубинка, да?

– Вполне возможно. – Врач кивнул, поднял портфель и поднялся по трапу на мол. Перед порталом его уже ожидала санитарная машина.

Ольс посмотрел на меня.

– Идем. Не стоило приезжать, правда?

Мы вместе прошли по молу и сели в машину Ольса. Он резко вывернул на шоссе и двинулся по трехрядной, омытой дождем автостраде в город, минуя по пути холмы, сложенные желто-белым песком и поросшие мхом. Чайки парили над морем, внезапно бросаясь вниз, на что-то, видимое среди волн только им одним, а далеко у горизонта виднелась белая яхта, казалось висящая в воздухе.

Ольс выдвинул в мою сторону подбородок и спросил:

– Вы знали его?

– Конечно. Это шофер Стернвудов. Я видел его вчера, когда он чистил перед гаражом как раз эту машину.

– Я не хочу оказывать на вас давление, Марлоу, скажите мне только одно, есть ли какая-нибудь связь между этим шофером и тем, что вам поручено?

– Нет. Я даже имени его не знаю.

– Его зовут Оуэн Тэйлор. Откуда я это знаю? Смешная история. Год назад мы взяли его за похищение. Он хотел увезти эту ненормальную дочь Стернвуда, младшую, в Юму. Сестра поехала за ними, привезла девушку назад, а Оуэна велела посадить в каталажку. На следующий день она обратилась к окружному прокурору и добилась, чтобы парня выпустили. Сказала, что он собирался жениться на ее сестре, и что сделал бы это, но сестра неправильно поняла его... Сестричка сочла все это всего лишь замечательным приключением, несколькими приятно проведенными часами. Мы отпустили мальчишку и, черт бы меня побрал, Стернвуды снова приняли его на работу. Немного позже мы получили рапорт из Вашингтона, куда посылали оттиски его пальцев. Как оказалось, шесть лет назад его судили в штате Индиана за попытку ограбления. Он отделался тогда шестью месяцами тюремного заключения, которые провел в местной тюрьме, той самой, из которой удрал Диллингер. Разумеется, мы обо всем сообщили Стернвудам, но те оставили его у себя, несмотря ни на что. Ну и что вы об этом думаете?

– Похоже, они довольно странная семья, – сказал я. – Им уже известно, что случилось прошлой ночью?

– Нет. Я собираюсь сейчас поехать к ним.

– Если можно, ничего не говорите генералу.

– Почему?

– У него и так хватает забот, а кроме того, он болен.

– Вы имеете в виду Ригана?

Я мрачно взглянул на него.

– Я уже говорил вам, что ничего не знаю о Ригане. Я не ищу Ригана. Риганом вообще не интересуется никто из тех, кого я знаю.

– Гм, – сказал Ольс и, задумавшись, засмотрелся на море, так что машина чуть не съехала с автострады. Остальную часть пути мы почти все время молчали. Он высадил меня в Голливуде поблизости от китайского театра, а сам поехал назад к Альта Бри Кресчент, к дому Стернвудов. Я пообедал в баре и просмотрел послеобеденные газеты. О Гейгере все еще не было ни слова.

Пообедав, я пошел прогуляться по бульвару. Мне хотелось еще раз взглянуть на магазин Гейгера.

Глава 10

Вызывающий доверие элегантный черноволосый ювелир стоял в дверях своего заведения в той же позе, что и вчера днем. Когда я входил в соседний магазин, он окинул меня таким же, как и вчера, всепонимающим взглядом. Та же лампа стояла на маленьком столике в углу и та же пепельноволосая блондинка в том же черном платье встала из-за стола и подошла ко мне с той же деланной улыбкой на лице.

– Чем могу... – начала она и запнулась. Пальцы с посеребренными ногтями нервно дрогнули, улыбка стала немного более деланной. Собственно, это уже была не улыбка, скорее гримаса. Ей лишь казалось, что она улыбается.

– Я снова пришел, – беззаботно защебетал я, доставая сигарету. -Мистер Гейгер сегодня здесь?

– Весьма...

Весьма сожалею, но нет. Его нет. Секундочку... Вы хотели...

Я снял темные очки и начал легонько постукивать ими по запястью левой руки. Я делал все, что мог, чтобы, несмотря на свои восемьдесят пять килограммов веса, иметь как можно более невзрачный вид.

– Те первые издания – это была маскировка, – прошептал я. – Нужно соблюдать осторожность... У меня есть кое-что, чем мистер Гейгер интересовался. Такое, что он уже долго ищет.

Серебристые ногти поправили пепельные волосы над маленьким ухом, украшенным большими клипсами.

– Ах, поставщик, – сказала она. – Может, вы придете завтра? Завтра он уж точно должен быть здесь.

– Бросьте эти штучки, – сказал я. – Я же его партнер.

Ее глаза сузились в зеленовато поблескивающие щелочки, напоминающие затененные деревьями лесные озера. Она сжала пальцы в ладонях и тяжело дыша, глядела на меня.

– Он болен? Я мог бы зайти к нему домой, – нетерпеливо произнес я. -Не могу же я ждать вечно.

– Вы...

Вы... – слова застряли у нее в горле. Мне показалось, что она вот-вот сейчас упадет. Все ее тело тряслось, лицо дергалось. Но мало-помалу она взяла себя в руки. На лице снова появилась улыбка, но в ней было что-то нехорошее. – Нет, – сказала она, глубоко дыша. – Это не имеет смысла. Его нет...

В городе. Вы не можете...

Прийти завтра?

Я уже открыл рот, чтобы что-то сказать, как вдруг открылась дверь в перегородке. В нее выглянул высокий, темноволосый, красивый парень в кожаной куртке. У него было бледное лицо и крепко сжатые губы. Увидев меня, он быстро захлопнул дверь, но не настолько быстро, чтобы я не успел заметить много деревянных ящиков, стоявших на полу позади него, выложенных бумагой и тесно набитых книжками. С ними возился мужчина в новенькой рабочей одежде. Значит, часть гейгеровского склада готовилась к перевозке...

Как только дверь закрылась, я снова надел темные очки и схватился за шляпу.

– Ну ладно, завтра. Я охотно оставил бы вам свою визитку, но вы же знаете, как это бывает.

– Да, да, я знаю, как это бывает. – Она слегка дрожала, со свистом втягивая воздух накрашенными губами.

Выйдя из магазина, я направился по бульвару на восток, за углом свернул и пошел к аллее, проходящей позади магазинов. У заднего входа магазина Гейгера стоял маленький грузовик, крытый брезентом. На нем не было никакого фирменного знака. Мужчина в новой рабочей одежде как раз укладывал ящики в кузов. Я вернулся к бульвару и на ближайшем квартале нашел такси, стоящее рядом с пожарным краном. За рулем сидел молодой человек с румяным лицом и читал газету, заполненную кровавыми детективными рассказами. Я показал ему зеленый банкнот достоинством в доллар и спросил: – Вы могли бы последить кое-за кем?

Он изучающе посмотрел на меня.

– Полиция?

– Частный детектив.

– Согласен, шеф, – улыбнулся он и сунул газету за зеркало. Я сел в такси. Мы объехали квартал и остановились напротив аллеи, идущей позади магазина Гейгера, тут же, за следующим пожарным краном.

На грузовике находилась по меньшей мере дюжина ящиков, когда, наконец, человек в рабочей одежде поднял задний борт, закрыл его и уселся за руль.

– За ним! – сказал я таксисту.

Водитель грузовика завел мотор, окинул взглядом оба конца аллеи и быстро поехал по направлению к поперечной улице. Там он свернул влево. Мы тоже. Я заметил, что на улице Франклина вот-вот сменятся огни светофора, поэтому попросил водителя подъехать к грузовику поближе. Но он не смог или не сумел сделать это. Когда мы оказались на улице Франклина, грузовик опережал нас на два квартала. Правда, он находился в поле нашего зрения, но на Восточной, где было большое движение, мы значительно отстали от него. Я как раз начал говорить что-то на эту тему своему водителю, не слишком выбирая слова, когда заметил, что грузовик сворачивает на север, на улицу Брайтон-Плас. К тому времени, когда мы добрались до нее, грузовик исчез.

Румяный таксист успокаивающе проворчал что-то и мы черепашьим шагом поехали между холмов, высматривая за каждым кустом наш грузовик. В какой-то момент я увидел элегантный белый дом, фасад которого выходил на Рэндолл-Плас, а задняя часть с подземным гаражом на Брайтон-Плас. Когда мы проезжали мимо и мой румяный таксист как раз утешал меня, что грузовик должен быть где-то здесь, я увидел его у въезда в подземный гараж. Он стоял в полумраке, задний борт был снова опущен.

Мы объехали дом и я высадился из такси перед парадным входом. В холле никого не было, не было также и списка жильцов. У стены стоял деревянный стол, рядом с подвешенными на специальном устройстве почтовыми ящиками. К счастью, на них были видны фамилии. Некто Иосиф Броуди занимал апартамент номер четыреста пять. Некто Иосиф Броуди получил от генерала Стернвуда пять тысяч долларов только за то, чтобы отцепился от его маленькой дочурки Кармен и нашел себе вместо нее другую маленькую девочку. Возможно, это был тот самый Джо Броуди. Пожалуй, я даже поручился бы за это.

Я пошел вдоль стены холла к выложенной плитками лестнице, возле которой находилась шахта автоматического лифта. Верхняя часть лифта располагалась на уровне пола холла. За лифтом я увидел дверь с надписью «гараж». Я открыл ее и по узкой лестничке спустился в полуподвал. Дверь лифта была открыта и заблокирована. Мужчина в новой рабочей одежде с кряхтеньем затаскивал тяжелые ящики в кабину. Я остановился рядом и, куря сигару, стал смотреть на него. Было видно, что ему это не очень нравится. Спустя некоторое время я сказал:

– Не забывай про вес, дружок. Лифт рассчитан только на полтонны. Куда едут эти ящики?

– К Броуди. Четыреста пять, – проворчал он. – Вы администратор?

– Угм. Похоже, неплохая добыча, а?

Он посмотрел на меня блеклыми глазами с кругами вокруг них.

– Книги, – заворчал он. – Пятьдесят кило каждый ящик, а моя спина выдерживает сорок.

– Ну что ж, постарайтесь не превышать вес, – сказал я.

Он внес в лифт шесть ящиков и захлопнул дверь. Я поднялся по ступенькам в холл и вышел на улицу, откуда таксист отвез меня в мою контору. Я дал своему румяному шоферу слишком много денег, так что он тотчас вручил мне свою визитку с загнутым уголком. И, о диво! Я не выбросил ее сразу же в майоликовую вазу, стоявшую возле лифта.

Я занимал полторы канцелярских комнаты на шестом этаже. Потому что одну из них я разделил пополам, чтобы получить кабинет и приемную. На двери висела табличка с моим именем. Дверь приемной я всегда оставлял открытой, на случай, если придет какой-нибудь клиент и захочет подождать меня.