Всадники бурь (Ветры перемен - 2)

      - Знаю, знаю, я только надеялся, что мне удастся вытащить ее, не причиняя ей новой боли, она и так уже настрадалась. - Он вздохнул. - Ладно. Кира, надень ей на шею мой амулет, который носишь с собой. Это создаст прямую связь. Может быть, я смогу встряхнуть ее.
      Кира, захваченная всем происходящим, исполнила его приказ. Маленький зеленый камешек в простой оправе на медной цепочке особого впечатления не производил, но повсюду в Акахларе можно было найти тех, у кого были подобные амулеты. Они означали, что-либо в прошлом их владелец оказал Булеану какую-нибудь значительную услугу, либо их владелец достаточно верен или достаточно продажен, чтобы при случае к нему можно было обратиться.
      - Ага, теперь я тебя вижу, малышка Майса-Сузама-Сэм, - прошептал Булеан. - Теперь я действительно могу общаться с тобой напрямую...
      Девушка почувствовала, как в голове у нее глухо застучало, но зелье не давало ей сопротивляться.
      "Ты уже замужем, Маиса!" - сказал голос.
      - Нет!
      "Да! Посмотри на свою руку. Видишь метку? Колдовскую метку? Видишь нить, которая выходит из нее и теряется в ночи? Ты должна верить мне. Ты замужем, и твоя супруга беспокоится о тебе, она хочет отыскать тебя. Ты сама знаешь, что это правда! А теперь - кто твоя супруга? Как она выглядит? Как ее зовут?"
      Вспышки... Неясные, путающиеся образы странной, высокой женщины с раскрашенным телом... Зелье пыталось побороть эти видения, но вера, поддерживаемая волей Булеана, взяла вверх, стена не устояла. Теперь часть Майсы требовала информации. Дело пошло.
      - Бодэ, - изумленно прошептала она. - Я вышла замуж за женщину, Бодэ...
      "Кто замужем за Бодэ? Представь себе свадьбу. Где это было? Кто там был? Кто такая Бодэ? Почему она тебя любит? Ты должна мне ответить. Ты должна отыскать ответы у себя в голове!"
      Вопросы и приказы следовали один за другим, жесткие, настойчивые, неотвратимые.
      - Сузама Бодэ... это Сэм... - Перед ней промелькнула картина: она врывается в странное, полузнакомое жилище Бодэ. Очень похоже на лабораторию, но не лаборатория. Она кидается на высокую татуированную женщину и заставляет ее что-то... что-то...
      - Художница... алхимия... Бодэ... любовное зелье... - Это было похоже на кирпичную стену, по которой сначала прошла маленькая трещина, открылась только часть того, что было за ней, но чем больше становилось видно, тем быстрее рушилась стена, тем больше открывалось взгляду.
      - Чертовски могущественный пройдоха, - одобрительно заметила Йоми.
      "Как? Почему?" - Давление, приказ, ни малейшей поблажки.
      - Спасти... спасти... Шарлин... - Лицо прекрасной девушки с затейливыми узорами вокруг глаз в виде небесно-голубого мотылька... Друг... лучший друг... Звали... Шари. Да, еще... еще Чар-ли-и. Чарли.
      "Вспоминай! Ты должна вспомнить! Чарли, Бодэ, Сэм... Свяжи их, пробей стену! Вспоминай... Вспоминай... Вспоминай!!!"
      Все быстро вставало на свои места, ее новой личности было приказано хотеть, даже требовать информации. Информации было много, слишком много. Она не могла разобраться в деталях, понять все сразу. Все это просеивалось через личность Майсы, личность, которая управляла мозгом. Невольно, по мере того как информация открывалась, шла оценка этой информации. Сэм паразитировала, Сэм была недовольна собой, у Сэм ни в чем не было уверенности... Но она-то и была Сэм, и все же ей не нравилась Сэм...
      - Быстро, - рявкнул Булеан. - Остаток антидота! Все и немедленно!
      Кира налила антидот в чашку, стараясь не пролить ни капли, и приказала:
      - Маиса, возьми это и выпей до дна!
      Девушка автоматически взяла чашку, и Кира затаила дыхание: на мгновение ей показалось, что девушка опрокинет ее, но та рассеянно повиновалась.
      Вдруг ее глаза широко раскрылись, она смотрела не на окружающих, а куда-то вдаль, она видела что-то, доступное только ей одной.
      - Не знаю, какой она проснется, знаю только, что это будет женщина с больной головой, - сказал Булеан. - Но это все, что я могу сделать на расстоянии. Если бы ей нравились мужчины, если бы она не согласилась официально зарегистрировать свои отношения с Бодэ, нам действительно пришлось бы бороться с этим зельем напрямую, с помощью антидота, а после него ничего бы не осталось, нам не за что было бы уцепиться. Я твой должник, Йоми, ты сделала анализ зелья, ты угадала ее состояние, ты держала на расстоянии Гончих преисподней. И я уже обязан тебе теми двумя. Если бы Бодэ погибла, брачное заклинание утратило бы силу, и всему бы пришел конец.
      - Черт возьми, еще бы ты мне не был должен, - отозвалась старуха. - И когда-нибудь, в свое время, я приду за своим долгом. А пока хватит и того, что ты помешаешь этому сумасшедшему.
      - Я не рискую дольше задерживаться, - сказал чародей. - Несмотря на превосходную защиту Йоми, они знают, что я брожу по эфиру, и пытаются отыскать мой след.
      - Если ты так чертовски могуществен, почему бы тебе просто не пожаловать сюда? - поинтересовалась колдунья.
      - Потому что это привлекло бы в этот каньон такую силу, что даже я не смог бы ей сопротивляться, и это прикончило бы всех нас, - отозвался чародей. - Ты думаешь, почему я застрял здесь? В моей собственной средине у меня есть источник, из которого я могу черпать энергию, соратники, которыми я могу распоряжаться. За ее пределами я всего лишь один из многочисленных акхарских магов, не лучше и не хуже других. Наша сторона терпит поражение, Йоми. Она слаба и разрозненна, а Клиттихорн становится все сильнее и увереннее. Эта девушка - не пешка. Она - наш последний, отчаянный шанс.
      - Тогда отправляйся, - ответила Йоми, - а я прослежу, чтобы "ни трогались в путь.
      И даже Кира, не обладавшая магическим даром, почувствовала, что Булеан ушел.
      Прекрасная женщина внимательно посмотрела на чародейку:
      - Что он имел в виду, Йоми? Что затевается там, на холодном севере? Что это такое, если этого боятся даже такие люди, как ты и Булеан? И при чем тут эта девушка? Принцесса Бурь обладает мощным и уникальным даром, но вряд ли он может нести угрозу миру. Или я что-то не понимаю?
      Йоми хихикнула:
      - Очень уж они все скользкие. Клиттихорн решил объединиться с Принцессой Бурь. Тебе известно, что в последнее время кое-где в Акахларе Ветры Перемен стали чаще и сильнее?
      - Да, но что из этого? Нам всегда приходилось жить в страхе перед ними.
      - Мир в целом все же сильнее, чем Ветер Перемен, который действует только на малую часть мира. Даже Ветер Перемен подчиняется тем силам, которые создали этот мир, с его солнцем и ветрами, гравитацией, центробежными и магнитными силами. Не важно, как может Ветер изменить какой-нибудь район, этот район все равно относительно мал, а основные силы незыблемы и вскоре устранят разрушения. Все, что влияет на погоду, климат, влияет и на Ветер Перемен. И попадает он в Акахлар не иначе как через точки, в которых создается некая слабина. Говорят, Клиттихорн нашел способ создавать эту слабину, поэтому он может призвать Ветер, но не может влиять на него. А Принцесса Бурь может влиять на силу ветра, его интенсивность и длительность. Они недолюбливают друг друга, но одному без другой не обойтись, а вместе они грозят превратиться в бич Божий.
      Кира кивнула:
      - Но они все еще не могут влиять на то, какие изменения произведет Ветер, они не могут воспользоваться им иначе, как для устрашения. Армии и чародеи акхарских королевств должны уничтожить Клиттихорна и убить Принцессу, где бы они ни были. Стоит этой парочке только попытаться использовать это оружие для шантажа, и их конец будет предрешен.
      - Возможно. Но не думаю, что они настолько глупы. Принцесса интересуется только политикой, моя дорогая, а вот для Клиттихорна политика - только способ достичь своей черной цели, о которой мы пока даже не догадываемся, но скоро, к своему ужасу, узнаем, если только ему удастся исполнить свой замысел.
      Что-то взорвалось у нее в голове. Она не понимала, боялась, но была не в состоянии сопротивляться или отбросить от себя видение.
      Сначала это было прекрасно, будто она смотрела в бесчисленные грани бесценного бриллианта, все вокруг переливалось невероятными цветами, кругом парили странные треугольные блики, и вскоре это вращение захватило, поглотило ее, затянуло в ловушку сверкающего хаоса.
      Вдруг рядом с ней показалась крохотная черная точка, тоже подвешенная в сверкающей бездне. Точка вытянулась в черную линию, повернулась, - и вот уже это был человек. Нет, не человек, а тень, контур человека, черного, безличного и тонкого, как лист бумаги.
      Она закричала, ее крик отразился эхом от тысяч треугольных граней.
      - Ты права, что боишься, - проговорила фигура, - но бояться тебе надо не меня. Не я создал тебя и твою судьбу, но я могу помочь тебе спастись от нее, если ты только позволишь мне.
      - Уходи! Я не хочу с тобой знаться! - крикнула она, и вращающиеся грани снова насмешливо повторили ее крик.
      - На самом деле ты не боишься меня, - проговорил человек-тень. - Я так тонок, что если меня повернуть, то я совершенно исчезну. Я не могу и не хочу причинить тебе вред. Ты не выбирала свою судьбу, но ты то, что ты есть, и ты не в силах изменить свою природу. С того самого момента, как ты родилась, ты вступила на путь, который не оставляет тебе выбора, ты можешь только идти вперед или умереть, и только в конце пути ты, возможно, наконец получишь свободу.
      - Чего... чего ты хочешь от меня?
      - Загляни в центр камня и посмотри на источник своей судьбы.
      Она заглянула, и перед ней стали возникать картины такие ясные, будто все это действительно происходило перед ее глазами, хотя что-то и говорило ей, что это далекое прошлое. Люди не видели ее, но они были настоящими...
      Высокая призрачная фигура в малиновых одеждах, с громадными рогами на голове, может, это была диковинная корона. Горечь и ненависть читались в чертах его старческого лица, в блеске его холодных глаз, в уродливой усмешке маленького рта над хищным выдающимся вперед подбородком.
      - Бойся того, кто зовет себя Клиттихорном, Рогатым Демоном Снегов, проговорил человек-тень, - он не демон, а всего лишь человек, могущественный чародей, однако совершенно лишенный мудрости. Человек из другого мира и из другой культуры, человек, чей интеллект был так велик, что в Акахларе он стал почти богом. Он намерен уничтожить Акахлар, все его народы, все его культуры, все его миры и все остальные миры тоже. Его просто не заботит их судьба, он уничтожит их, ибо они стоят на его пути. Все, кого ты знаешь, кого когда-либо знала или еще узнаешь, будут уничтожены одним этим человеком.
      Девушка ужаснулась. Возможно, это была магия, но, глядя на этого чародея, она не могла не верить в то, что все, что он говорит ей, - правда.
      Чародей в алых одеждах исчез, и на его месте оказалась молодая женщина, возможно, ей не было и двадцати, немного слишком полная, но привлекательная. У нее были длинные черные волосы, она была одета в расшитые драгоценностями меха, а на голове сверкала тиара из чистого золота, в которую был вправлен огромный драгоценный камень. Девушка не походила ни на кого из тех, кого ей доводилось встречать в Акахларе, и в то же время она казалась знакомой, очень знакомой.
      - Она известна как Принцесса Бурь, - сказал человек-тень. - Клиттихорн отыскал ее среди простонародья в одной из колоний. Как и ты, она не жаждала ни богатства, ни власти, но они обрушились на нее, ибо она была волшебницей и дочерью волшебницы, хотя и не просила никого о такой судьбе. Ее народ возделывал земли в долине, отделенной от остального мира высокими горами. Там не выпадали дожди, там не было рек, но земля родила, родила благодаря ее матери. Ее мать появилась на свет, наделенная магическим даром. Возможно, он был наградой за некую мудрость, которую мы назвали бы сверхъестественной, ибо нам не дано понять и постичь ее, а может, он был дан ей одной из ее праматерей в награду за некую службу или во исполнение какого-то обета. Дар переходил от матери к дочери, рождался только один ребенок, наделенный этим даром, и это всегда была девочка. Этот дар превосходил таланты всех акхарских чародеев, ибо ей повиновались дождь и бури. Лишь одна эта женщина могла призвать животворную влагу и велеть ей пролиться над землей своего народа.
      Ребенок ничего по-настоящему не желал, - продолжала тень, - ибо девочка и ее мать давали жителям долины влагу жизни, а те взамен делились с ними плодами своей земли.
      И Сэм увидела среди вращающихся граней прекрасную цветущую долину, и маленькое крестьянское селение, и фермы вокруг, и поняла, как богата и прекрасна была эта земля.
      - Но пришли акхарские солдаты, - продолжал человек-тень. - Они дивились тому, как это они могли пропустить такое богатое место. У народа долины не было ни армии, ни правителя, который мог бы их защитить, и все же они сопротивлялись изо всех сил и отказались признать короля этих солдат своим господином и отдавать ему большую часть даров своей земли. И тогда волшебница, мать девочки, призвала грозу, и молнии поразили многих солдат, а их лагерь превратился в трясину. И жители долины возрадовались, но радость их была недолгой.
      У короля было в сотни раз больше солдат, чем жителей в той долине, и солдаты пришли снова, но на этот раз с ними были чародеи, могучие, не ведающие жалости. Ни бури, ни молнии не могли одолеть их, а они убивали, убивали без конца. Девочка видела, как убили ее мать, а ее саму захватил в плен могучий маг. Он понял, что ей тоже подвластны бури, возжаждал этой власти и забрал девочку в свой дворец. Но у нее не было никакой тайны и никакого знания. Девочка просто была тем, чем была. Долина превратилась в засушливую и безжизненную, как камень, пустыню, а девочка, которая одна уцелела из своего народа, возненавидела всех.
      Непрошеные слезы навернулись на глаза девушки, она представила, во что превратилась долина, где пятна крови еще многие годы виднелись на камнях и нечему было их смыть.
      - Со временем чародей понял, что девочка ничего не знает о природе своей силы, - продолжал таинственный собеседник. - И еще одно он понял: такая сила запретна для того, кому доступны другие, магические силы. Но тут о девочке прослышал Клиттихорн, и так велико было его могущество, что он похитил девочку из королевского дворца, не испугавшись великого чародея. Он почувствовал ненависть девочки и стал искусно разжигать ее. Он показал ей империю Акахлара - порабощенные народы, страдания и жестокость колонизаторов. В своем северном дворце, среди вечных снегов, он короновал ее как Принцессу Бурь и убедил, что вместе им удастся покончить с этой жестокой системой, отомстить за ее мать и за ее народ, освободить всех угнетенных. Многие из тех, кто страшился его, страшился больше, чем неволи акхарских королевств, потянулись к Принцессе. Теперь у них не одна армия, они хорошо вымуштрованы, скрыты в бескрайних колониальных мирах и ждут только сигнала к выступлению.
      Она понимала, что он говорил, понимала и верила всему этому, но не могла понять, при чем тут она сама.
      - Она хорошая! - крикнула она человеку-тени. - Ее мечты праведны и благородны!
      - Да, - признал тот, - но все не так просто. Она и все ее армии не могут взять верх над акхарскими чародеями в их срединных цитаделях, они не могут тягаться с огромными армиями правителей Акахлара. Она нуждается в поддержке настоящего мага, а Клиттихорн убедил ее, что разделяет ее мечты. Но это не так. Если мощи акхарских чародеев будет поставлен заслон, если сами акхарцы каким-то образом будут уничтожены, то не останется никакой власти. И вместо того, чтобы ненавидеть акхарцев, тысячи рас начнут подозревать и ненавидеть друг друга и пойдут друг на друга войной. И из этого хаоса явится единственный, неколебимый обладатель великой власти, сам Клиттихорн. Так полагает он, но и он ошибается. Чтобы уничтожить акхарцев и их чародеев, ему придется выпустить на свободу Ветры Перемен, единственное, против чего не могут устоять акхарские чародеи. И он выпустит их в несметном количестве, а вести их будет Принцесса Бурь.
      - А такое возможно?
      - Клиттихорн думает, что да. Она думает, что да. Ему каким-то образом удавалось впустить в Акахлар не очень мощные Ветры Перемен, причем именно там, где он хотел. А Принцессе удавалось повернуть их в нужном направлении. Но как управлять большими Ветрами, всеми сразу, над всем Акахларом? Разум подсказывает, что это просто невозможно. Разум и опыт также учат, что эти Ветры, выпущенные одновременно, создадут такую нестабильность, что миры обрушатся один на другой, а Ветры Перемен пронесутся, ничем не останавливаемые, над всеми землями, и тогда никто не будет в безопасности. Одно это может заставить все мироздание рухнуть в небытие. И все, что когда-либо существовало, все, что существует сейчас, все, что могло бы существовать, исчезнет бесследно.
      - Но должна же она знать это или хотя бы чувствовать!
      - Она всего лишь деревенская девушка, твоя ровесница, простая крестьянка. Она унаследовала силу, но ей не дано понимания. Семь лет назад она даже не подозревала, что существует нечто за пределами ее долины и ее народа. С тех пор она была только жертвой насилия и обмана. Откуда ей знать или чувствовать? Конечно, она видела Ветры и знает, как они опасны, но так велика ее жажда мести, столь умело вскормлена ее ненависть, что она предпочитает бездействию всеобщую гибель, а другого выбора она не видит. Те, кто идет за ней, сами не видят опасности, они лишь жаждут избавиться от вечного рабства. Они скорее предпочтут восстать, рискуя положить конец пространству и времени вместе со всем сущим, чем смириться с извечностью своего положения. Клиттихорн полагает, что, если наступит конец, он останется один и сотворит вселенную заново. Единственный властитель Акахлара, а в случае его гибели - настоящий бог. Ему кажется, будто ему нечего терять. Она была в ужасе.
      - А... мог бы он действительно стать богом? Человек с такой черной душой?
      - Возможно. Он один из самых могущественных чародеев, которые когда-либо существовали. Однако вместе остальные чародеи, даже если их немного, могли бы взять над ним верх. Но если Ветер Перемен разрушит их мандановые замки и вытянет весь воздух из убежищ, кто знает, чем может стать Рогатый? Как бы там ни было, мечты Принцессы Бурь пусты и беспочвенны. Она заменит плохое правление чистым злом или полным небытием!
      Это было ужасное видение. Оно не оставляло надежды. Это был выбор между меньшим и большим злом, и другого пути не было.
      - Но почему я? При чем здесь я?
      - Поищи ответ в себе, вглядись в лицо Принцессы Бурь. Ты узнаешь ее. Ты должна ее узнать. Вспоминай, вспоминай, что было до того, как ты стала такой, как сейчас, вспоминай лицо и фигуру в зеркале. Вспоминай!
      Лицо и фигура, смутно отразившиеся в зеркальной стене где-то далеко-далеко отсюда. Странное видение, бури вокруг, большой и безлюдный поселок.
      Лицо и фигура, отраженные в огромном окне. Ее лицо. Ее фигура.
      - Боже мой! Как она похожа на меня...
      - Нет, не просто похожа. Она - это ты. Ты - Принцесса Бурь.
      - Но как же это может быть?
      - Акахлар окружен многими мирами. Люди в этих мирах - одни больше, другие меньше - отличаются от чистокровных акхарцев, но некоторые не отличаются вовсе. То же самое справедливо и для необъятных Внешних Слоев, для их миллионов вселенных, простирающихся во всех направлениях от Центра Мироздания. Почти все возможное уже произошло в одной или даже в нескольких из них. И неудивительно, что в этих вселенных родилась не одна, а много женщин, которые волею случая генетически совершенно идентичны с Принцессой Бурь, хотя у них нет с ней ничего общего. И одна из них - ты.
      - Но я не могу повелевать бурями!
      Откуда она знала это? Она не могла припомнить...
      - Нет. Но Клиттихорн опасался, что его враги отыщут двойников Принцессы Бурь и перенесут их сюда. Дар, а может быть, проклятие этой власти заключен в одном человеке - Принцессе Бурь. Но это сила, а не разум. Она не может отличить вас друг от друга и наделяет властью вас обеих. Как только тебе была открыта дверь в Акахлар, эта сила узнала тебя и стала и твоей силой.
      - Если таких девушек много, оставь меня в покое, возьми другую! Человек-тень вздохнул:
      - Не так уж и много. Несколько. Клиттихорн разыскал их, опередив своих врагов, и уничтожил, убил. Они погибли, так и не узнав, почему и за что. Лишь немногих удалось спасти и перенести сюда. Это сделали другие силы. Именно так ты и оказалась здесь. У тех девушек, если не считать внешнего сходства, не было ничего общего с тобой. Да, в основном они предпочитали одно и то же, им нравились или не нравились определенные вещи, они поступали очень похоже, в общем, напоминали близнецов, но только воспитанных в разных мирах, разных культурах, разными родителями. Как и ты, они оказались во власти невзгод, чужой магии и таинственных сил Акахлара. И большинство не выдержало.
      Она была поражена.
      - И все они мертвы?
      - Нет. Только некоторые. Других изменили Ветры Перемен или колдовство. Третьи стали бесполезны, потому что попали во власть могучих и злобных сил. У тебя больше шансов на успех, чем у всех остальных. Ты единственная, чье место пребывания и состояние нам известно. Мы не выбирали тебя, и, по правде сказать, будь у нас выбор, мы избрали бы кого-нибудь другого. Но у нас, как и у тебя, нет выбора. Клиттихорн охотится за тобой. Отыскать тебя здесь ему труднее, чем во Внешних Слоях, здесь он не может призвать на помощь колдовство. Существование нескольких, подобных тебе, нарушает действие заклинаний. Ему приходится идти обычным путем, как и нам. Если тебе не удастся достичь замка Масалур в Масалурской средине, ты погибнешь. Возможно, вместе с тобой погибнет и надежда остановить Клиттихорна. Если тебе удастся добраться до Масалура и если ты сможешь помочь одержать верх над Клиттихорном - а это нельзя гарантировать, даже если ты доберешься до замка и вступишь в сражение, - тогда ты освободишься. Другого выбора нет. И нет другого пути.
      Это были хладнокровно обдуманные слова. Нет выбора. Нет другого пути.
      - Что мне делать? - покорно спросила она.
      - Прежде всего решить, кто ты и кем ты хочешь быть.
      Странное требование.
      - Что ты имеешь в виду?
      - Кто ты?
      И правда, кто? Этот вопрос сам по себе вызвал у нее не меньшую растерянность, чем все, что происходило до этого. Ей хотелось быть Майсой, но быть Майсой она не могла. Маиса не смогла бы справиться со всем этим, не смогла бы противостоять могущественным силам, она в ужасе бежала бы к своим друзьям, к общине.
      Была еще одна - Сэм. Смутные воспоминания, обрывки мыслей, сплошные пробелы. Она помнила Сэм в Акахларе, хотя и не очень четко, но была еще Сэм до Акахлара, и эта Сэм была чужой, расплывчатой, неуловимой...
      Кем она хочет быть? Это проще. Обе Сэм были несчастливы. Они никогда не действовали сами. Они только старались соответствовать ожиданиям и представлениям других. А другие высмеивали ее низкий голос, ее любовь к спорту, ее отметки - все, все, все... Та, первая, Сэм восстала, но выбрала неверный путь. Села на диету, чтобы оставаться худой. Пренебрегала одеждой, косметикой, вела себя, как мальчик, разговаривала резко и грубо.
      Но ее тело все равно превращалось в женское, и, когда мальчишки выросли, она осталась маленькой.
      Внезапное воспоминание: она и мальчик по имени Джонни, одни, в темноте, на спортивной площадке. Им обоим по шестнадцать, он заигрывает с ней. Ей страшно, но любопытно. Ему, наверное, не впервой, а она знает обо всем только из романов и мыльных опер. Ей нравится, когда он обнимает и целует ее, но идти до конца... это слишком... А он не мыслит другого. Он спускает штаны и обнажает свой... свой... Он большой, просто громадный, твердый, и это совсем не похоже на то, что она себе представляла, хотя она не могла бы сказать, что конкретно она себе представляла. И он хочет засунуть это ей в рот, о нет! Это ужасно и... и... с него течет! Это отвратительно! Ее вот-вот стошнит... Так не должно быть! И она бежит прочь от него, прочь от всех них...
      Она не могла связать эту картину с каким-то определенным миром или жизнью, она даже не могла припомнить, что такое "спортивная площадка", но заново почувствовала свое тогдашнее отвращение. Если именно этого хотели мужчины, а девушки именно это должны были им давать, то она не хочет иметь с этим ничего общего.
      Еще воспоминание: она и другая девушка, испуганные, одинокие, в маленьком заброшенном домике, где-то в другом мире. Она перепугана до смерти. Она цепляется за подругу - Чарли, - единственную настоящую подругу, которая тогда у нее была. Чарли чувствует ее одиночество, они занимаются любовью, и это замечательно, но она знает, что для Чарли это сочувствие, а не любовь.
      Снова воспоминание: Бодэ, которая любит Сэм, потому что девушка была первой, кого увидела художница после того, как выпила любовное зелье. У Бодэ причудливые сексуальные вкусы, она ненасытна, но с ней безопасно. Не надо тревожиться о том, как она, Сэм, выглядит или поступает. Любовь и сила любви Бодэ абсолютны и незыблемы. Сэм толстеет, становится ленивой, но все же чувствует неясную тревогу. Из-за того, что любовь Бодэ вызвана зельем, Сэм не верит до конца в ее подлинность, поэтому не может отдавать столько же, сколько получает. А из-за того, что Бодэ - женщина, все кажется каким-то неправильным. Проклятие, она же не извращенка!
      Воспоминание: Акахлар. Большой караван фургонов. С помощью гипнотического заклинания, испытывая одновременно чувства ревности, любопытства и вины, Сэм заставляет одного из возниц заняться с нею любовью, и тот старается вовсю. Но почти единственное ее ощущение - разочарование. То, что он делает, не может сравниться с тем, что она получала от Бодэ, к тому же он кончает слишком быстро.
      Воспоминание: она связана и распростерта на жесткой земле. Трое грубых, жестоких, вонючих мужчин снова и снова насилуют ее, и она закрывает глаза и старается не чувствовать вони...
      Но Маису приняли. Маисе не приходилось стараться соответствовать каким бы то ни было стандартам приюта. Мужчины приударяли за ней, но это было в порядке вещей, а девушки держались с ней просто. Никто не смеялся над ее низким голосом, полнотой или неумением. Для тех, кто честно трудился, остальное не имело никакого значения. В общине она не чувствовала ни вины, ни стыда, ни давления, она наслаждалась тем, что она женщина, и всем, что было с этим связано. Здесь никто никого не осуждал, никто не ставил себя выше другого, и все были равны.
      А эта чертова Принцесса Бурь тоже толстая! Может быть, не такая толстая, как она, но все-таки изрядная кубышка. Чарли - та была "двойником", но идеальной, а не реальной девушки. Ее создали магия и алхимия. Сэм никогда не сможет стать такой, как Чарли. Лучшее, чего она может достичь, - это выглядеть, как Принцесса Бурь. Да и зачем, черт возьми, Сэм походить на Чарли?
      Она снова увидела свое отражение в огромной грани и принялась его рассматривать. Ладно, она - толстуха. И все же она привлекательна, да, привлекательна, черт возьми. К тому же ей совсем неплохо и в таком виде. Неплохо, вот нужное слово. Ей и так неплохо, и ее, черт побери, совершенно не волнует, что думают остальные. Сэм никогда себе не нравилась, а вот Маиса себя любила.
      И, черт возьми, она постарается и впредь любить себя. Грани закружились вокруг нее, как снежная буря, она падала... падала... И вдруг почувствовала, что лежит спиной на чем-то твердом и движущемся, а вокруг стоит неимоверная жара.
      * * *
      Девушка открыла глаза и села. Никогда еще ее мысли не были яснее, а чувства острее, чем сейчас. Ей ужасно хотелось пить, и она просто умирала с голоду.
      Она выбралась из своего убежища - какого-то ящика, черт его возьми, и огляделась. Это был фургон, запряженный наргами, сзади, очевидно, брела лошадь, а то и две, привязанные к фургону.
      Фургоном правил огромный человек в навигаторской оленьей замше и широкополой, похожей на ковбойскую, шляпе. Они ехали по Кудаану, настоящему Кудаану - знойной пустыне.
      Она чувствовала недоверие к навигаторам. Один из них - кто и когда? считался ее другом, а потом пытался предать ее. Воспоминания расплывались, трудно было за что-нибудь уцепиться. Она вылезла из ящика в фургоне, она была совершенно голая, а единственным человеком в округе был этот здоровяк.
      Он услышал ее, но не обернулся.
      - Если ты уже проснулась и неплохо себя чувствуешь, то питьевая вода в бочонке, на котором нарисован знак воды, есть еще теплый эль в бочонке с нарисованной кружкой. Еще сухари и вяленое мясо, ты найдешь их рядом с бочонками, в коробке, на которой нарисован ромб.
      Она подпрыгнула от неожиданности, но сразу взяла себя в руки. Ну нет. Довольно всякой чепухи. Она раздета и умирает от голода и жажды. Пока она спала, этот парень мог сделать с ней все, что угодно, но не сделал же, так что нечего пугаться. Пиво - это, конечно, заманчиво, но только не такое теплое. Вода намного холоднее, но пустыня это пустыня. Во всяком случае, она напилась и подкрепилась.
      Только тогда девушка решилась пробраться вперед и посмотреть на своего попутчика. Нагота ее не смущала. Пусть смотрит, если хочет.
      Он действительно был рослый, выше шести футов - и сильный, хотя выглядел гибким и стройным. На его лице читались следы непогоды и тяжелого труда. Он был словно воплощением мужественности, какого она никогда не встречала в реальной жизни.
      - Я Крим, - дружелюбно представился он. - А ты сегодня кто?
      - Я... я - Маиса, - ответила она, - а еще я и Сузама, и Сэм, и еще какое-то длинное имя, я не могу его сейчас припомнить. - Ее тон и произношение остались чисто крестьянскими, но говорить она стала правильнее, как крестьянская девушка, которая долго служила в господском доме. - У меня в голове все перепуталось.
      Он кивнул:
      - Понятно. Будем надеяться, что со временем все встанет на свои места. Кстати, ты знаешь, кто я такой и куда мы рано или поздно должны попасть?
      - Думаю, тебя нанял человек-тень, чтобы ты привез меня к нему, ответила она, а потом нахмурилась. - Мне кажется, что давным-давно кто-то, одетый так же, как ты, должен был это сделать, но он меня предал.
      Крим кивнул:
      - Я слышал об этом. Должен тебе сказать, что у меня, как и у большинства независимых навигаторов, есть свои странности и недостатки, но от недостатка честности я избавлен.