НА ПОБЕРЕЖЬЕ В ИВРОМЕ – УТРО

– По-моему, лес выглядит довольно мирно, – сказала Вардия, когда они выгрузились на пляж.

– Напоминает долину в Диллии, особенно её верхнюю часть, – добавила Вучжу, пока к ней привязывали ремнями седельные вьюки.

– Однако никому здесь не нравится, – напомнил Бразил. – Этот гекс не имеет посольства в Зоне, и все экспедиции, отправившиеся сюда, исчезали подобно Ушану. Нам предстоит пройти по Иврому более сотни километров, и потому, я считаю, следует, насколько это возможно, придерживаться берега.

– А как же Ушан? – встревожилась Вучжу. – Мы же не можем бросить его после всего, что сделал он для нас.

– Только не думайте, что я это делаю с лёгким сердцем, – мрачно сказал Бразил, – но Ивром – большой гекс. Ушан летает с приличной скоростью, и сейчас он может оказаться где угодно. Кроме того, как бы мне ни хотелось помочь ему, я просто не имею права рисковать остальными членами группы.

– А мне всё равно это совершенно не нравится, – твёрдо заявила Вучжу. Но этот эмоциональный всплеск капитан оставил без внимания. – Мы выжили в Мурителе, Натан, – напомнила она. – Неужели здесь может оказаться хуже?

– Намного, – сурово ответил он. – В Мурителе мы знали, кто был нашим врагом и какие могут возникнуть проблемы. Об Ивроме нам ничего не известно, и что нас ждёт впереди – непонятно. Поэтому придётся предоставить Ушана его судьбе. Или он, или мы.

На том и порешили.

После исчезновения Ушана Бразил всё больше и больше страдал из-за отсутствия рук. Хотя Ивром был нетехнологическим гексом, кое-какие вещи – хорошие и в каком-то смысле отвратительные – оказались необходимыми. Пришлось подключить к этому делу Вучжу и Вардию. Кентаврихе были вручены два автоматических пистолета, дополнительные обоймы для них закрепили на портупеях, надетых на неё крест-накрест. Вардия получила пистолеты совершенно другой конструкции. Вмонтированные в них пластиковые баллончики содержали горючий газ. Стоило посильнее нажать на спусковой крючок, как удар по кремню поджигал газ, и из дула пистолета вылетала огненная струя. Такой миниатюрный огнемёт действовал на расстоянии около десяти метров и, чтобы быть достаточно эффективным, не нуждался в точности прицеливания. Вардия, естественно, никогда не стреляла из пистолета и мало чему научилась, чуть-чуть попрактиковавшись во время плавания на плоту. Но это было грозное оружие, пусть даже психологическое, к тому же оно производило много шума.

– Будем держаться берега, – напомнил Бразил. – Если повезёт, мы проделаем весь путь через этот гекс, не забираясь в лес.

Они от всей души поблагодарили умиау, и русалки уплыли назад.

– Ну что ж, тронулись, – произнёс Бразил, и в голосе его чувствовалось большое напряжение.

Песок и обилие плавника замедляли их продвижение, но в целом путешествие протекало довольно успешно.

Перед заходом солнца Бразил объявил, что они проделали более половины пути. Поскольку с наступлением темноты у него возникли проблемы со зрением, а Вардии хотелось вкорениться, они устроили привал, надеясь, что это будет их единственная ночь в таинственном гексе.

Песок не очень-то подходил Вардии, но она сумела найти твёрдую и ровную площадку у опушки леса. Бразил и Вучжу устроились неподалёку, слушая, как прибой обрушивается на подводные скалы и как затем вода с шипением набегает на берег и откатывается назад.

Вучжу было тревожно, и заснуть она не могла.

– Натан, – спросила девушка, – если это нетехнологический гекс, почему продолжает звучать ваш голос? Ведь в его основе – радио?

Такая мысль ещё не приходила Бразилу в голову, и он задумался.

– – Не знаю, – произнёс он осторожно. – На всех картах этот гекс отмечен как нетехнологический, и общая логика планировки гексов говорит то же самое. Моё устройство не работало бы, если бы оно не было побочным продуктом автоматического переводчика. Те работают везде.

– Переводчик! – резко сказала Вучжу. – При этом слове у меня словно комок в горле. Откуда они поступают, Натан?

– С Севера, – ответил он. – Из кристаллического гекса, где их выращивают так же, как мы выращиваем цветы. Это – медленная работа, и они вывозят их очень мало.

– Но как он работает? – настойчиво продолжала она свои расспросы. – Это – не машина.

– Да, в нашем понимании это – не машина, – согласился Бразил. – И думаю, никто не знает, как он работает. Единственное разумное предположение состоит в том, что его действие объясняется связью с марковианским мозгом планеты.

Девушка чуть вздрогнула, и Бразил теснее прижался к ней, решив, что она замёрзла.

– Дать что-нибудь тёплое? – спросил он. Вучжу отрицательно покачала головой.

– Нет, я думала о мозге. Меня пугает его могущество, возможность создавать и навязывать гексам свои правила, возможность изготовлять переводчики, превращать людей во что-то иное. Мне не нравится даже мысль о расе, которая могла такое создать! Она пугает меня.

Бразил медленно погладил её по спине головой.

– Не тревожьтесь, – сказал он мягко. – Эта раса давно исчезла.

Но она не смогла отвлечься от волнующей её темы.

– Вот что меня интересует, – сказала девушка холодно, – а что, если они всё время были рядом и насмехались над нами? Вдруг они настолько могущественны и настолько выше нас, что мы даже не можем себе это представить. – Она отодвинулась и повернула к нему лицо. – Натан, что, если мы для них только игрушки?

Бразил посмотрел ей прямо в глаза.

– Мы – нет, – мягко ответил он. – Марковиане давным-давно исчезли. После себя они оставили на каждой планете мозг, подобный тому, который управляет Миром Колодца; это просто гигантский компьютер, имеющий программу и автоматически самовосстанавливающийся. Порождение его духа – люди. Разве вы этого ещё не поняли?

– Нет! – решительно сказала она. – И что вы имеете в виду, говоря, что люди – порождение духа марковиан?

– «До полуночи у Колодца Душ», – процитировал Бразил. – Эта фраза – общая для тысячи пятисот шестидесяти гексов. Подумайте об этом! Очень многие из нас, естественно, находятся в родстве, и многие здешние народы представляют собой отклонения от животных видов, населяющих другие гексы. Я решил эту часть загадки, когда вышел из Ворот таким же, каким вошёл туда, и оказался в гексе, который считается «человеческим». В соседнем гексе обитают бобры с полутораметровыми хвостами – разумные, цивилизованные, в высшей степени интеллектуально развитые, но по сути своей такие же обычные маленькие бобры, каких можно встретить в Диллии. Живая природа в гексах, близких по типу к мирам, в которых расселилась наша древняя раса, по большей части родственна той, что окружала или окружает нас дома. Подобные родственные отношения распространяются на все. Эти гексы, – продолжал Бразил, – представляют собой прообраз наших родных миров, Вучжу. Здесь марковиане устроили испытательный полигон. Здесь их специалисты создали биосферы, чтобы проверить правильность своих математических построений для миров, которые собирались основать. Здесь они спроектировали экологическую систему нашей галактики, а может быть, и вообще всех галактик.

Девушка снова вздрогнула.

– Так, значит, марковиане создали все эти народы, чтобы узнать, будут ли работать спроектированные ими системы? Что-то вроде учебного класса для богов? И если всё шло более или менее благополучно, то они создавали планету, где всё было точно таким же, как здесь?

– Частично верно, – ответил Бразил. – Но эти марковиане не были материальным порождением энергии Вселенной. Иначе они действительно превратились бы в богов. Но мир построен совсем для другого. Они были усталой расой. Что вам остаётся делать, если вы все можете, все знаете и все контролируете? Некоторое время вы наслаждаетесь, ощущая себя сверхрасой, но в конце концов приходит усталость. Наступает скука, и вы перестаёте проявлять какую-либо активность, так как идти вам больше некуда, нечего открывать и не к чему стремиться.

Накатывающиеся на берег волны словно аккомпанировали его рассказу. Немного помолчав, Бразил продолжал тем же мечтательным голосом:

– И вот они поручили своим мастерам создать гексы Мира Колодца. Геке, прошедший испытания, принимался, и во Вселенной появлялась новая планета, созданная в соответствии с точными математическими расчётами. Некоторые мастера оказались особенно талантливыми, и остальные нередко использовали их идеи – вот почему возникло так много мелких совпадений. Когда все гексы прошли проверку, в Колодец через Ворота явились марковиане, причём не по принуждению, а добровольно. Они застраивали свои гексы, боролись друг с другом и делали то, на что никто другой бы не согласился: они погибали в этой борьбе.

– А затем марковиане заселили созданные ими планеты? – тяжело дыша, спросила Вучжу. – Они отказались от роли богов, чтобы испытывать боль, бороться и умирать?

– Нет, – ответил Бразил. – Они обосновались в Мире Колодца. Когда весь проект был завершён, они разрушили сделанное и начали все сначала. То, что мы видим сегодня, – это самые юные миры, самые молодые расы, последние. Марковиане здесь сражались и здесь погибали. Они победили не только материю, но и время как математическую категорию. Через много поколений гексы стали независимыми сообществами. Изменяясь, марковиане оставляли после себя детей, которые давали чистокровное потомство. Это их потомки, марковианское семя, прибывали через локальные Ворота в то место, которое мы теперь называем Зоной. В шестой день шестого месяца каждого шестого года они приходили в тот огромный Колодец, к которому теперь направляемся и мы, и, откуда бы они ни появлялись, Колодец принимал их одним махом точно в полночь. Он принимал их, сортировал и переправлял в дочерние миры их рас.

– Но ведь эти миры уже были заселены, – возразила она. – Это – эволюция…

– Они не появлялись там во плоти, – перебил её Бразил. – Переносилась их субстанция, то, что мурни называют «сущностью». В надлежащее время они надевали на себя оболочку, соответствовавшую программе Колодца. Вот почему все расы называют его Колодцем Душ.

– Значит, мы – дети марковиан, – прошептала Вучжу. – Они были семенем, из которого выросла наша раса.

– Именно так, – подтвердил он. – Они проделали это в качестве эксперимента. Но не для того, чтобы погубить свою расу, а чтобы спасти её. Вот как появилась легенда, согласно которой Старая Земля была создана за семь дней. Это вполне возможно: марковиане управляли временем, и, рассчитывая этот мир математически, формируя его и развивая в соответствии с законами природы, они сумели сделать так, чтобы миллионы лет пролетели очень быстро и люди незаметно подошли к тому моменту, когда в качестве господствующей, то есть мыслящей формы жизни смогли начать самостоятельное развитие.

– А здешние народы? Они что, все – Пришельцы и потомки Пришельцев? – спросила она.

– Вовсе не обязательно, – ответил он. – Да, Пришельцы существуют. Но, как вы понимаете, марковиане обитали в своей собственной Вселенной. Населённые некогда ими планеты все ещё окружают нас. На некоторых из них уцелел мозг; подобных планет много, коли нам было суждено натолкнуться на одну из них в нашем крошечном уголке космоса. Каждый мозг представлял собой квазиорганическое образование и являлся неотъемлемой частью планеты, которую обслуживал; его почти невозможно было выключить. Последние марковиане не сумели этого сделать, так что доступ к мозгу на ряде планет открыт. Когда настанет время, он закроется, как это происходит со всем, что остаётся без присмотра.

– Тогда, по-видимому, все ещё открыты миллионы Ворот, – предположила девушка. – Люди будут продолжать в них падать.

– Нет, – ответил Бразил. – Ворота открываются лишь тогда, когда кто-нибудь захочет, чтобы они открылись. Для этого не нужен мистический ключ, хотя тот мальчик с Далгонии, Варнетт, собирался обнаружить его с помощью математических закономерностей. В то же время это не происходит случайно. Варнетт был исключением. Ключ кроется в математике, но никто не должен знать ключ, который открывает Ворота.

– Что же это тогда за ключ? – спросила она, окончательно запутавшись.

– Через Колодец прошли тысячи астронавтов из всех секторов галактики. Многих я встречал. Так вот, все они получали на аварийной частоте сигналы бедствия, которые буквально заманивали их в Ворота, и у всех этих астронавтов было нечто общее.

– Что именно? – спросила Вучжу, увлечённая рассказом.

– Все они хотели или уже приняли решение умереть, – ответил он, и в его голосе не было и следа волнения. – Или, вернее, у них пропало желание жить. Они искали фантастические миры, надеясь, что это решит их проблемы. Прямо как марковиане.

Некоторое время они молчали. И вдруг девушка спросила:

– Откуда вы все это знаете, Натан? Здешние обитатели, дети марковиан, не пожелавшие покинуть этот мир, не знают.

– Вы это поняли, не так ли? – ответил он с восхищением. – Да, когда последний марковианин был изменён, они запечатали Колодец. У тех, кто не захотев уйти, остались лишь воспоминания, а может быть, даже сожаление о том, что произошло, поскольку они сохранили в памяти фразу «до полуночи у Колодца Душ» как символ вечности. Откуда я всё это знаю? Я – выдающийся человек, вот откуда. И Скандер такой же, и поэтому мы направляемся туда же, куда и он.

Вучжу приняла это объяснение, не заметив, что Бразил уклонился от ответа.

– Но к чему беспокоиться, если всё запечатано? – спросила она. – Ведь Скандер не может причинить никакого вреда, разве, не так?

– Глубоко под нами находится гигантский механизм. Марковианский мозг настолько могуществен, что создал и поддерживает в нормальном состоянии многие миры, в том числе и этот; мозг хранит уравнения, на которых покоится вся искусственно созданная материя и изменение которых может привести к уничтожению структуры времени, пространства и материи. Скандер хочет изменить эти уравнения. На карту поставлены не только наши жизни, но существование Вселенной.

Она долго смотрела на него, затем повернулась и взглянула на лес, о котором совсем забыла.

– Натан, посмотрите! – неожиданно сказала она. – Летающие огоньки появились снова! И я что-то слышу!

Бразил обернулся. В лесу между деревьев летали какие-то светящиеся насекомые. Он понял, что их свечение было постоянным: мерцание, которое они наблюдали с берега, было иллюзией, вызванной тем, что насекомые во время полёта то и дело скрывались за густой листвой. В темноте глаза антилопы не могли разглядеть подробности, но плывущие, скользящие огни были хорошо видны.

– Прислушайтесь! – прошептала Вучжу. – Слышите?

Несмотря на шум прибоя, чувствительные уши Бразила различили звуки, доносящиеся из леса.

Это была музыка – тревожная, странная, даже жуткая, музыка, которая, казалось, пронизывала все тело.

– Она такая странная! – тихо сказала Вучжу. – И такая красивая!

«Волшебное царство, – понял вдруг Бразил. – Конечно же, это – царство фей!» – Он выругал себя за то, что не подумал об этом раньше. Подобные мерзкие создания жили когда-то на Старой Земле, и там были чертовски рады от них избавиться. Капитан с беспокойством взглянул на Вучжу. На лице у неё застыла мечтательная улыбка, а торс раскачивался в такт музыке.

– Вучжу! – сказал он резко. – Прекратите это! Девушка оттолкнула его и направилась к лесу.

Он попытался схватить её руку зубами, но это ему не удалось.

– Вучжу! – закричал он в отчаянии. – Не ходите туда! Не бросайте нас!

Внезапно с неба на него обрушился чёрный призрак. Бразил увернулся и бросился бежать, проклиная плохое зрение, мешающее ему маневрировать.

Сверху послышался маниакальный хохот, и бешеная тварь упала на него снова, на этот раз задев его по спине.

«Они гонят меня в лес!» – понял Бразил. Всякий раз, когда он пытался изменить направление, эта тварь, хохочущая и лепечущая что-то непонятное, обрушивалась на него, преграждая дорогу.

– Кузен Ушан! Не делайте этого! Я – Натан Бразил! – крикнул он призраку, понимая, что его усилия тщетны, так как летучая мышь околдована феями.

Теперь Бразил находился в гуще леса, где Ушан уже не мог летать.

Оглядевшись кругом, он едва различил крупную фигуру, бредущую метрах в восьми впереди него.

«Бесполезно, – понял капитан. – Её увлекла музыка, а меня загнал сюда Ушан. Если я не пойду с ним, они пришлют за мной кого-нибудь ещё».

Бразил с трудом различал предметы, хотя чем глубже он забирался в лес, тем ярче становился свет, испускавшийся летающими насекомыми.

Минут через двадцать он вышел на поляну.

«Кольцо поганок», – пронеслось у него в мозгу.

Под деревом, выделявшимся своими огромными размерами, гигантские коричневые поганки образовали широкий круг. Музыка доносилась оттуда. Её источником были тысячи светящихся насекомых, кишащих в центре круга.

Вучжу уже танцевала на поляне, раскачиваясь под жуткую музыку, то же самое делало множество других созданий самых различных форм и размеров.

За всем этим молча наблюдало сидящее в дупле огромного дерева ярко светящееся насекомое. Две длинные, сложенные вместе задние ноги оно вытянуло перед собой, словно отдыхая, а двумя передними, ещё более длинными, с острыми зубчиками, помахивало в такт музыке, будто дирижируя оркестром. Оно сидело, прислонившись к дереву и выставив напоказ свою нижнюю светящуюся часть. Его голова, покоящаяся на телескопической шее, была опущена на грудь, но Бразил разглядел вполне человеческое лицо с крошечными неряшливыми усиками, над которыми возвышался абсолютно круглый нос, и глаза, смотревшие на всё это с застарелой злобой.

Внезапно над поляной появилась какая-то тень, и на землю опустился кузен Ушан; поклонившись сидящему в дупле насекомому, он присоединился к танцующим. Странный взгляд жука-предводителя обежал весь круг и остановился на Бразиле, чья фигура была почти полностью скрыта деревьями.

Неожиданно передние ноги этой странной твари широко раздвинулись, образовав что-то вроде знака V, и музыка смолкла; все застыли в неподвижности; даже жуков словно заморозило в полёте.

Главный жук, который, как понял Бразил, был царицей роя, разговаривал с кузеном Ушаном, и капитана позабавило, что в автоматическом переводчике его голос звучит как голос крошечной древней старушки.

«Так рождаются легенды о ведьмах!» – подумал он с сарказмом.

– Я велела тебе доставить всех троих! – выговаривала Ушану царица роя. – А здесь только двое! Ушан поклонился:

– Тот, кто остался, – растение, ваше высочество. Оно вкоренилось на ночь и будет спать, пока утром его не разбудит солнце.

– Это никуда не годится! – раздражённо заявила царица роя. – Мы хотим разделаться с этой проблемой. Подожди!

Она повернулась к Бразилу, и тот почувствовал на себе её пронизывающий взгляд.

– Олень! Войди в круг! – приказала царица, и Бразил против своей воли медленно, спотыкаясь, направился к кругу. Пересекая кольцо, образованное поганками, он чувствовал, что психическая энергия, давящая на него, становится почти непереносимой.

– Пусть кольцо станет для вас границей до моего возвращения или до утра, до полуночи у Колодца Душ, – произнесла царица роя нараспев, затем перевернулась на брюхо и встала на четыре ноги. У неё оказались длинные крылья, и Бразилу почудилось, что её спина светится, подобно нижней части, хотя он знал, что это только отражение.

– Ты покажешь мне дорогу, – сказала она летучей мыши, и Ушан немедленно направился к берегу; царица роя последовала за ним, издавая звенящий звук, похожий на ноту жуткой симфонии фей.

Бразил хотел пересечь круг поганок, но обнаружил, что не может этого сделать. Он попытался поддеть одну из них ногой, но оказалось, что это камень, и его копыто с треском отскочило.

Он взглянул на тех, кто находился в кругу. Все они, в том числе Вучжу, застыли, словно статуи, но капитан видел, что они дышат. Отовсюду доносилось монотонное, но приятное жужжание фей.

Бразил вспомнил стычки на Старой Земле. Поскольку у фей была своя собственная пресса, защищавшая их интересы, фольклор и суеверия создали им превосходную репутацию. Он никогда не узнал, каким образом эти существа сумели попасть на Старую Землю, хотя представителям многих других рас это удавалось – одни прибывали в качестве добровольцев, желавших обучать людей, другие селились там потому, что их родные миры прекращали своё существование до того, как сами они достигали зрелости, и Старая Земля предоставляла им кров и приемлемую биосферу.

Его удивляло, почему простые крестьяне, рассказывавшие такие чудесные истории о феях, продолжали любить их, несмотря на то что этот народец находился в близком родстве с ведьмами и многими злыми духами. Созданные некогда марковианским разумом, они были почти неуязвимы и жили по своим собственным законам, следуя которым выживали или погибали.

Действовали феи очень успешно. Они использовали коллективную психическую силу роя, руководимого и направляемого царицей, и стремились распространить свою власть как можно шире. Они сумели внедриться в тринадцать гексов Юга, где математика не запрещала им проявлять своё чудовищное могущество, когда марковиане спохватились и решили ограничить жизнедеятельность фей их собственным гексом. В Ивроме эти твари были в родной стихии и повелевали всем.

«Сколько тысяч, а может быть, сотен тысяч роев в этом гексе? – подумал Бразил. – Однажды мне удалось победить фей, но тогда они находились на чужой территории. Сумею ли я сделать это здесь?»

Прошло около часа. Бразил, единственное существо, способное двигаться в пределах кольца, заволновался. Если до утра эти ночные создания не добьются успеха с Вардией, то они, в том числе и царица роя, вынуждены будут вернуться в свои убежища на деревьях. «А до рассвета ещё далеко», – подумал он.