«Должно быть, меня накачали наркотиками, – подумал он. – Я всё ещё ощущаю их действие».

Огромный мурни подошёл к нему вплотную.

«Очевидно, я нахожусь на каком-то возвышении, – решил Бразил. – Я такого же роста, как он, а в нём, судя по всему, не менее двух метров».

В следующее мгновение две огромные руки обхватили его голову и немного наклонили её, так что жёлтые глаза чудища оказались перед самым носом Бразила.

Мурни хрюкнул и сказал на языке Конфедерации:

– Эй! Я вижу, ты проснулся. Постарайся пока не двигаться. Сначала я хочу помочь тебе сохранить самоуважение. Нет! Говорить не пытайся. Всё равно у тебя ничего не получится, так что не трудись.

Он отошёл на несколько шагов и устало опустился на траву.

– Я не сплю уже больше суток, – произнёс он со вздохом. – Как приятно отдохнуть!

Устраиваясь поудобнее, мурни обдумывал, с чего начать.

– Послушай, Нат, – начал он наконец, – вот что я хочу тебе сказать первым делом. Как ты понимаешь, я – Пришелец, и мне сообщили, что я не первый, кто знает о твоём появлении в Мире Колодца. Так вот, если ты мысленно вернёшься на девяносто лет назад, то вспомнишь Шела Ивомду. Ну как? Если вспомнил, жму тебе руку.

Бразил задумался. Такое необычное имя, он должен был бы запомнить, но в его жизни промелькнуло столько людей, столько имён… Он попытался пожать плечами, понял, что не может этого сделать, и покачал головой из стороны в сторону.

– Ладно, это не имеет значения. Теперь меня называют Старый Грондел. Старый – потому, что я прожил здесь около восьмидесяти лет и мой возраст вызывает уважение; Грондел – означает «Воспитанный едок», так как я продолжаю оставаться цивилизованным существом. В Мурителе всего два Пришельца, которые могут говорить на языке Конфедерации. Мы бы давно забыли его, если бы во имя нашего прошлого не бегали друг к другу и не практиковались. Ну, хватит об этом. Полагаю, что лучше будет рассказать тебе о том, что произошло. Таким, как прежде, ты больше не будешь, Нат.

Бразил быстро смирился со своим новым обличьем, так как понял, почему мурни это сделали и почему сочли это необходимым. Он даже почувствовал глубокую приязнь к кузену Ушану, несмотря на то что летучая мышь все напортила.

Тем временем действие лекарств прекратилось, и он ощутил, что может свободно двигаться.

Он впервые посмотрел вниз, так далеко, как только смог. «Так вот что увидела Вучжу, когда появилась в Диллии», – подумал он, с изумлением рассматривая свои длинные ноги, покрытые короткой коричневой шерстью и заканчивающиеся тёмными копытами.

Повернув голову, он увидел свою тень на стенке стоявшей поблизости палатки.

«Что за восхитительное животное! – подумал Бразил без капли юмора. – И рога! Вот почему мне казалось, что у меня какая-то странная голова».

Он попытался шагнуть, но почувствовал, как натянулась верёвка. Мурни рассмеялся и отвязал его от столба.

Впервые в жизни он зашагал на четырёх ногах, медленно, пока лишь по кругу.

«Значит, вот как себя чувствуют при перевоплощении! – подумал капитан. – Странно, но не сказать, чтобы неловко».

– Имеются некоторые сложности, Нат, – сказал Грондел. – Это не метаморфоза. Ты находишься в теле огромного животного, но оно не принадлежит к доминантному виду. У тебя нет ни рук, ни щупалец, никаких хватательных органов, и, кроме того, ты лишился голоса. Эти антилопы обречены на молчание, в их организме нет голосового аппарата. Твои единственные средства защиты – это скорость бега, которая, кстати сказать, немалая: средняя – не менее пятнадцати километров в час, максимальная – до шестидесяти, и чудовищной силы удары задних ног. И, конечно, рога; они не спадают и не растут, если только не сломаются.

Бразил задумался. Без рук и без всего остального он в крайнем случае обойдётся, но невозможность говорить его сильно встревожила.

Внезапно он остолбенел. Размышляя, он автоматически наклонялся и щипал траву!

Он взглянул на Грондела, который и сам смотрел на него с удивлением.

– Мне кажется, я догадался о том, что пришло тебе в голову, – сказал наконец мурни. – Ты стал щипать траву машинально, не думая. Верно?

Бразил кивнул, чувствуя себя ещё более странно, чем прежде.

– Запомни: всё, что составляет твоё «я», перенесено, но оно наложено на мозг и нервную систему тупоумной антилопы. Наложено, Нат, – не заменено! Если ты мысленно не отменяешь безусловный рефлекс, антилопа продолжает поступать как антилопа. Она это делает автоматически, инстинктивно. Ты – не человек внутри антилопы, ты – человек плюс антилопа.

Бразил стал обдумывать сказанное Гронделом. Здесь неминуемо возникали проблемы, в первую очередь потому, что он был склонен к рефлексии и к самоанализу. Что вообще делает олень? Ест, спит, спаривается. Гм… Последнее могло вызвать трудности.

«Каким образом я приспособлюсь к этому созданию изнутри? – размышлял он. – Как быть с моими воспоминаниями, а их, вероятно, больше, чем у любого другого человека. Фиксируются ли воспоминания химическим путём?» Ему приходилось наблюдать, как химические цепи регулировали колебания волн мозга, но как крошечный мозг антилопы может вместить все это?

– Нат!

Бразил поднял голову и увидел бегущего к нему Грондела.

Оказывается, размышляя, он удалился от лагеря и подошёл к стаду антилоп! Бразил побежал обратно, удивляясь лёгкости и быстроте бега, но замедлил ход, когда понял, что к искажённому зрению следует приноровиться. Он чуть не сшиб мурни, а извиниться не мог.

Мурни ему сочувствовал.

– Я не знаю, что тебе посоветовать, Нат, – сказал он. – Подумай, прежде чем поступить опрометчиво. Если твоё тело не умерло, то для него будет лучше подольше оставаться в Чилле. Эй! Я кое-что придумал. Подойди-ка сюда, к этому участку земли, не заросшему травой.

Бразил, удивившись, приблизился к мурни.

– Смотри! – возбуждённо сказал Грондел и провёл по земле ногой. – Теперь сделай то же самое!

Бразил понял. Это была длительная процедура, и после некоторой практики он научился рисовать копытом буквы, «Где Вучжу?» – вывел он.

– Она здесь, Нат. Хочешь её видеть? После короткого раздумья он написал очень крупными буквами: «НЕТ».

Мурни стёр написанное, и перед ними снова оказался как бы чистый лист бумаги.

– Почему нет? – спросил мурни.

«Она знает о Переносе Чести?» – написал Бразил.

– Да. Я рассказал ей об этом прошлой ночью. Не надо было?

Бразил разволновался. Тысячи мыслей, не имеющих между собой никакой логической связи, проносились в его мозгу.

«Не хочу», – написал он, услышав голос Вучжу – Натан? – скорее позвала она, чем спросила. – Это и вправду вы?

Бразил поднял голову и обернулся. Девушка стояла рядом, всем своим видом выказывая благоговейный страх, и, словно не веря своим глазам, качала головой.

– Это он, – заверил её Грондел. – Видите? Мы общаемся. Он может писать на земле.

Взглянув на буквы, она стыдливо призналась.

– Я… я никогда не училась читать. Мурни хрюкнул.

– Очень плохо, – сказал он. – Потребуется кое-что упростить. – Он повернулся к Бразилу. – Послушай, Нат, я понимаю, что, как только ты почувствуешь себя готовым к дальнейшему путешествию, ты двинешься в Чилл. Нам, мурни, нельзя идти с тобой, а тебе нужен друг, который бы знал, что ты – это ты, который помогал бы тебе в дороге и который, в конце концов, мог бы за тебя говорить. Без Вучжу ты пропадёшь, Нат.

Бразил взглянул на девушку, пытаясь разобраться в своих чувствах. Стыд? Страх? Нет, зависимость, вот что его гнетёт.

«Я никогда ни от кого не зависел. Впервые за всю мою долгую жизнь я в ком-то нуждаюсь».

В начальной стадии их отношений он зависел от Вучжу почти в той же мере, в какой она зависела от него.

Бразил попытался найти причины, которые объяснили бы его отказ взять её с собой в Чилл и сделали бы его чувства более рациональными, но не сумел.

Он нацарапал на земле:

«Но теперь я выше вас ростом».

Грондел расхохотался и прочёл это Вучжу. Она тоже рассмеялась.

Затем Бразил написал:

«Расскажи ей об оленьей половине».

Грондел понял и объяснил девушке, что Бразил фактически состоит из двух существ – человека и животного – и что он всегда превращается в оленя, когда погружается в размышления.

Она поняла.

Вечером, когда всё стихло, его, подобно обычным самцам антилопы, привязали к столбу, чтобы он не убежал.

Зависимость. Она раздражала его больше всего, но он понимал, что это неизбежно.

И страстно надеялся, что его тело ещё живо.

Грондел наконец заснул и громко храпел рядом, в своей палатке.

Впервые за всё это время Бразил и Вучжу остались одни. Он страдал от унижения, от того, что привязан и не может уйти.

Большую часть дня капитан занимался тем, что учился пользоваться своим новым телом, привыкал к специфическому зрению, цветовому однообразию, к сверхчувствительному слуху и обонянию. Скорость, которую, как он выяснил, может развивать бегущая антилопа, просто ошеломила. Если раньше, когда он был человеком, Вучжу казалась ему очень быстрой, то теперь на его фоне она выглядела ужасно медлительной, тяжеловесной и усталой. Бразил также обнаружил, что ударом задней ноги может сломать небольшое дерево.

Кое-что, разумеется, упростилось. Отныне он ел то же самое, что и диллиане, а в случае опасности мог бежать с той же скоростью, с какой летал кузен Ушан, на короткие расстояния даже быстрее.

Но эта проклятая немота!

Вучжу глядела на него с восхищением.

– Знаете, теперь вы по-настоящему красивы, Натан. Надеюсь, в Чилле есть зеркала.

Подойдя к нему, она прижалась своей лошадиной половиной к его лоснящемуся, необычайно мускулистому телу антилопы.

Разум Бразила восстал против этого, но он не сделал даже попытки прогнать её.

«Я чертовски возбудился!» – подумал он с удивлением. И от этой мысли его возбуждение ещё усилилось.

Он поднял голову и стал тереться мордой о её шею. Девушка подалась чуть-чуть вперёд, так, чтобы ему не мешали рога.

«Кто этого хочет – животное или я?» – мелькнуло где-то в глубине его сознания, но Бразил отмахнулся от этого вопроса как от абсолютно неуместного; то же самое произошло с мыслью о том, что они представляют собой два совершенно разных вида.

Поглаживая мордой её круп, он достиг упругого зада. Она вздохнула и отвязала верёвку, которая опутывала его заднюю ногу.

Это был невероятно странный, безумный способ заниматься сексом, но сидящий в нём олень научил его тому, что надо делать.

Наконец-то Вучжу получила от Натана Бразила то, чего хотела.

Проснувшись, Бразил почувствовал себя по-настоящему прекрасно, гораздо лучше, чем когда-либо за многие-многие годы. Он взглянул на Вучжу. Девушка ещё спала, хотя солнце давным-давно взошло «Разве не забавно? – подумал он. – Перевоплощение, кризис и способ, которым этот народ помог мне, – всё это, вместе взятое, сделало то, чего не могло сделать ничто другое». Он вспомнил.

Он вспомнил всё, что было с ним прежде.

Бразил подумал о шкуре, которую вынужден носить. Она могла бы хорошо послужить ему, если бы только он обрёл голос.

Какое огромное облегчение – узнать о себе все! Его ум был ясен, как никогда, и он знал, что полностью себя контролирует.

«Забавно, что это ничего не меняет», – подумал капитан. В дополнение к своим знаниям, памяти, мудрости он сосредоточил в себе весь опыт своей немыслимо долгой жизни.

Натан Бразил. Он так и эдак обкатывал это имя в уме. Оно всё ещё ему нравилось. Из тысячи – или больше? – имён, которые он носил, оно было самым удобным и звучало наиболее таинственно.

Он мысленно обозрел всю планету. Да, определённо имеются признаки разложения. Не всеобщего, но достаточно заметного. Время портит все механизмы, а бесконечная сложность главного уравнения неминуемо вызывает изъяны. Одно дело – выражать бесконечность математически, и совсем другое – представлять её себе чем-то реальным, чем-то таким, что можно увидеть и понять.

«И тем не менее, – подумал он, – я по-прежнему тот самый Натан Бразил, и я нахожусь здесь, в Мурителе, в теле огромного самца антилопы, и я всё ещё стремлюсь попасть к Колодцу прежде Скандера, Варнетта и кого бы там ни было».

Чилл. Если то, что он слышал, – правда, у них есть компьютеры. Значит, это высокотехнологический гекс. Они смогут дать ему голос и сообщить последние новости.

Из палатки выбрался Грондел. Когда он подошёл к Бразилу, тот натянул верёвку, привязанную к его левой задней ноге; мурни понял и освободил его. Бразил тут же направился к клочку земли, который служил ему блокнотом. Грондел нехотя последовал за ним, ворча, что он ещё ничего не ел, но Бразил был неумолим.

– В чём дело, Нат? – спросил Грондел.

«Как далеко отсюда находится чиллианский Центр?» – вывел Бразил.

– Уже? – пробормотал Грондел. – До границы Чилла примерно сто пятьдесят километров и примерно столько же до его столицы. Точнее сказать не могу – я никогда не покидал этот гекс. Мы не очень-то ладим с соседями, хотя они прекрасно к нам относятся.

«Надо идти, – нацарапал Бразил. – Теперь я полностью себя контролирую».

– Гм… Я думал, что ты немного отдохнёшь в Мурителе. Ладно, давай, если уж тебе так неймётся. А как быть с девушкой?

«Она тоже идёт, – написал Бразил. – Я разработаю какой-нибудь элементарный код для обозначения основных действий: идти, стоять, есть, спать и так далее».

Этим Бразил и занялся. Перебрав массу всевозможных вариантов, он создал «топающий» код с использованием правой и левой передних ног. Он включил в него всего двенадцать базовых элементов, опасаясь, что Вучжу может запутаться, так как времени на подготовку он отвёл очень мало.

Напоследок было решено, что Грондел верхом на Вучжу проводит их до границы: Бразилу, чистокровному самцу с тавром, в Мурителе ничто не грозило, но девушка отнюдь не чувствовала себя в безопасности.

Вволю наевшись травы, они двинулись вдоль реки и вскоре миновали место, где некогда лежало тело Бразила; речное дно и грязь ещё хранили его следы. Но Бразил даже не посмотрел в ту сторону, он наслаждался тем, что идёт очень быстро, без всяких усилий, что грязь ему нисколько не мешает и что он совсем не чувствует усталости. Вучжу, вынужденная везти на себе Грондела, двигалась намного медленнее, чем обычно. Впрочем, это не имело значения.

На второй день, уже после наступления темноты, они достигли границы. Утром следующего дня, после того как Грондел оживил в памяти Вучжу элементы «топающего» кода, они попрощались с ним и направились к столице Чилла. Воздух в этом гексе оказался крайне тяжёлым. Во-первых, он был слишком влажным, и путникам казалось, что они бредут сквозь невидимый липкий туман. Во-вторых, из-за явного избытка углекислого газа и кислорода у них сразу закружилась голова. «Если бы не огромная влажность, – подумал Бразил, – здесь происходило бы чертовски много пожаров». К счастью, в этом гексе не могла загореться ни одна спичка.

Вскоре они увидели чиллиан – странных созданий, похожих на гладкокожие кактусы с двумя стволами и тыквообразными головами. Ни у него, ни у Вучжу не было автоматического переводчика, потому общение оказалось невозможным. Однако в первом же филиале Центра, выглядевшем как огромный геодезический купол, им удалось установить некое подобие контакта.

Чиллиане с удивлением рассматривали диллианку; они знали, кто такая Вучжу, но, насколько могли припомнить, ни один представитель её расы ещё не посещал Чилл. На Бразила они взирали с любопытством, но он для них оставался обычным животным.

Всё, что Вучжу сумела сообщить в филиале, были имена её и Бразила. В конце концов она сдалась, и они продолжили свой путь – на этот раз по дороге, содержавшейся в довольно приличном состоянии. Об их появлении чиллиане сообщили в Центр, где во всём разобрались куда лучше.

Бразил был очень внимателен к Вучжу, и по ночам их любовные отношения продолжались. Девушка была счастлива и даже не удивлялась, каким образом Бразил, взявший на себя обязанности проводника, на любом перекрёстке определял верное направление. Единственное, что её волновало, была судьба его прежнего тела. Вучжу чувствовала себя очень виноватой, но надеялась, что либо его вообще не окажется в Чилле, либо оно будет мертво.

Она не желала терять Натана!

На следующий день они вышли на главную дорогу гекса и к вечеру добрались до Центра. Оказалось, что он расположен не посредине Чилла, как полагал Грондел, а на океанском побережье.

Уже стемнело, и Бразил дал понять, что сначала им следует хорошенько выспаться. «Сейчас там наверняка нет персонала», – подумал он.

Когда они предавались любви под стенами Центра, одна мысль не давала покоя Вучжу. «Душой он уже наполовину в этом здании», – думала она. Это могла быть их последняя ночь.

Незадолго до рассвета их разбудил кузен Ушан.

– Бразил! Вучжу! Просыпайтесь! – возбуждённо кричал он.

Вучжу тепло поздоровалась с летучей мышью, все её прошлые подозрения были забыты.

Ушан, не веря своим глазам, смотрел на Бразила:

– Это действительно вы, Бразил?

Бразил кивнул украшенной рогами головой.

– Он не может говорить, кузен Ушан, – объяснила Вучжу. – У него вообще нет голосовых связок. По-моему, это мучает его больше всего.

Ушан смутился.

– Извините меня, – тихо сказал он Бразилу, – я не знал. – Он фыркнул. – Великий герой, выхвативший раненого из когтей смерти! Всё, что я сделал, так это устроил путаницу.

– Но вы и в самом деле герой! – утешила его Вучжу. – Это был невероятно отважный поступок.

Наконец она могла задать вопрос, который её так долго мучил.

– Он… его тело ещё живо? – робко спросила девушка.

– Да, в какой-то степени, – ответил Ушан. – Но это – чудо, для этого нет никаких медицинских оснований. Оно чудовищно искалечено и изломано. Врачи здесь хорошие, в сущности – необыкновенные. Но единственный способ сохранить тело живым – это клонирование. Если Бразила вынудят вернуться в него, он превратится в живое растение.

Они оба выжидательно посмотрели на Бразила., но самец антилопы стоял совершенно спокойно.

Вучжу старалась казаться невозмутимой, но о том, что на душе у неё сразу же полегчало, свидетельствовал нарочито небрежный тон, которым она задала ещё один вопрос:

– Значит, он останется оленем?

– Послушайте, – медленно начал Ушан. – По их словам, его раны были настолько серьёзными, что я уже не мог причинить ему сколько-нибудь существенного вреда. Они не могут понять, как он выжил после полученных от мурни ударов, которые сломали ему шею и позвоночник. Никто бы не выжил, получив такие повреждения. Это то же самое, что вышибить мозги или пронзить сердце.

Они проговорили до рассвета, когда появление проснувшихся чиллиан несколько оживило ландшафт. Ушан отвёл их в медицинское крыло Центра, располагавшееся на берегу реки.

Бразил очаровал чиллиан, и они настояли на том, чтобы всесторонне обследовать его, в том числе с помощью электроэнцефалографа. Сдержав нетерпение, он подчинился и прошёл все тесты со всё возрастающей уверенностью. Ведь если они так далеко продвинулись в науке, может быть, они сумеют дать ему голос.

Затем Натана отвели на самый нижний этаж и показали ему его тело. Вучжу пришла вместе с ним, но ей хватило одного взгляда, чтобы опрометью выбежать из комнаты. Тело плавало в резервуаре, подключённое к сотням приборов и устройств. Мониторы свидетельствовали об автономной мышечной деятельности, но даже следа какой-либо мозговой активности не было и в помине. Тело вылечили, насколько это оказалось возможным, но выглядело оно так, будто прошло через мясорубку. Оторванная правая нога была аккуратно пришита, но казалась безжизненной. Гигант, чья когтистая рука разорвала ногу капитана, одновременно кастрировал его.

Для Бразила увиденного было более чем достаточно. Он гордо покинул комнату и осторожно поднялся обратно в клинику.

Чиллианский врач постарался не выказать беспокойства, когда в его кабинет вошёл огромный двухсотпятидесятикилограммовый олень. От Ушана, которому это сообщила Вучжу, врач узнал, что Бразил может писать. Поскольку единственной вещью, которой в Чилле было вдоволь, являлась мягкая почва, в кабинет быстро доставили большой ящик, полный мельчайшего песка с океанского берега.

– Что бы вы хотели от нас получить? – спросил врач.

«Искусственный голос», – написал Бразил. Врач с минуту подумал.

– Наверное, в каком-то смысле это возможно, – сказал он наконец. – Вы, должно быть, знаете, что автоматические переводчики имплантируются в тело и подсоединяются к нервным волокнам, идущим от мозга к голосовому аппарату – каков бы он ни был – любого существа. Но у вас голосового аппарата нет, и мы не в состоянии имплантировать переводчик, так как можем повредить в мозгу центры пищеварения и дыхания. Однако если вживить вам маленькую пластиковую диафрагму и передавать по идущим к ней проводам электрические импульсы вашего мозга, то мы сможем создать наружный транслятор со всеми функциями переводчика. Конечно, не слишком мощный, но вас будут понимать. Я отдам приказ тем, кто работает в лаборатории. Это – простая операция, и если поторопиться, то мы сумеем проделать её завтра или послезавтра.

«Чем быстрее, тем лучше», – вывел на песке Бразил и уже собрался отправиться на поиски Ушана и Вучжу, как врач остановил его.

– Одну минуту! – сказал чиллианин. – Пока мы одни, мне бы хотелось сообщить вам кое-что такое, чего вы, вероятно, не знаете.

Бразил приготовился терпеливо слушать.

– Исследования показали, что физически вам около четырёх с половиной лет, – начал врач. – Наши записи свидетельствуют о том, что средняя продолжительность жизни мурительской антилопы – от восьми до двенадцати лет; поэтому следует ожидать, что вы будете быстро стареть. Жить вам осталось от четырёх до восьми лет. Но в любом случае это намного дольше, чем вы прожили бы без Переноса. – Он остановился, наблюдая за реакцией Бразила. Олень вскинул голову, и врач безошибочно определил это движение как эквивалент пожимания плечами.

Бразил подошёл к ящику с песком.

«Так или иначе, спасибо, – написал он. – К делу не относится». Добавив эти загадочные слова, он удалился.

Поражённый врач уставился ему вслед. Он знал, что, по общему мнению, Бразил – самый старый из всех когда-либо живших людей и что он действительно проявил невероятную, сверхчеловеческую жизнестойкость. «А что, если он хочет умереть? – подумал врач. – Или наоборот, решил, что не сможет даже теперь?»

Операция и в самом деле оказалась очень простой и проводилась под местной анестезией. Единственной проблемой, вставшей перед хирургом, была необходимость выделить в мозгу животного нервные центры, никоим образом не связанные с речью. Сделать это удалось меньше чем за час. Несколько беспокоила его и необходимость просверлить отверстия в рогах, но когда выяснилось, что в костных отростках нет нервов, способных вызвать болезненное ощущение, задача упростилась. Учёные использовали крошечный транзисторный приёмник, применявшийся умиау, – это означало, что он очень прочный и абсолютно водонепроницаемый. Провода были пропущены к голове сквозь рога, и там же был привинчен радиоприёмник – размером около шестидесяти квадратных сантиметров. Лёгкая косметическая и пластическая операция убрала все лишнее, кроме решётки громкоговорителя, подобранной под цвет рогов.

– Теперь скажите что-нибудь, – потребовал хирург. – Сделайте так, словно собираетесь говорить.

– Ну как? – спросил Бразил. – Можете вы меня слышать и понимать?

– Отлично! – с энтузиазмом воскликнул хирург, потирая свои зелёные щупальца. – Веха в истории науки! Чувствуется даже намёк на тон и акцент.

Бразил был счастлив, несмотря на то что звук несколько отставал от мысли, которая его рождала.

Но пусть будет хотя бы так.

– Когда действие анестезии прекратится, у вас появится сильнейшая головная боль, – предупредил хирург. – В рогах нет болезненных центров, но для создания наилучшего контакта нам пришлось просверлить череп.

– Это меня не тревожит, – успокоил его Бразил. – Я умею устранять боль.

Выйдя из кабинета, он обнаружил в приёмной Ушана и Вучжу.

– Как вам нравится мой новый голос? – поинтересовался он.

– Тонкий, слабый и металлический, звучит так будто говорит компьютер, – ответил Ушан.

– И всё же в нём есть что-то от вас, Натан, – сказала Вучжу. – Манера делать паузы, произношение.

– Теперь я могу приниматься за работу, – сказал Бразил своим новым, незнакомым голосом. – Мне необходимо поговорить с чиллианином, руководившим работой Скандера, и с кем-нибудь из правительства гекса Умиау; кроме того, мне нужен географический атлас. А тем временем, Вучжу, достаньте себе автоматический переводчик. Вам его запросто вживят. Я не хочу, чтобы меня схватили неизвестно где и чтобы вы снова оказались не в состоянии ни с кем поговорить.

– Я пойду вместе с вами, – сказал Ушан. – Я неплохо знаю это место. Как вы понимаете, ваш голос звучит таинственно. Не только потому, что по своей громкости и тембру не соответствует такому крупному созданию, но и в особенности потому, что кажется, будто он исходит ниоткуда. Мне самому нужно время, чтобы к нему привыкнуть.

– Единственная разумная мысль, которую вы высказали, прозвучала тогда, когда вы назвали меня «крупным созданием», – сухо ответил Бразил. – Вы понятия не имеете, что значит всю жизнь быть коротышкой и внезапно оказаться самым крупным существом на свете.

Бразил чувствовал себя прекрасно: он снова командовал.

Они вышли из Центра, и Вучжу осталась одна, совершенно сбитая с толку. Дело оборачивалось ещё хуже. Он оказался таким холодным, таким далёким, таким непонятным – это был не Натан! «И голос не его», – подумала она. В Бразиле появилось что-то такое – манера говорить, холодность, решительность, – чего она раньше в нём никогда не замечала.

«Достаньте переводчик», – сказал он и ушёл, даже не попрощавшись и не пожелав ей удачи.

– Хочу в последний раз сходить к своему старому телу, – сказал Бразил Ушану, и они спустились по лестнице, ведущей на цокольный этаж.

Ушан тоже заметил перемену в поведении капитана и встревожился. Его интересовало, изменила ли трансформация разум Бразила. Некоторые формы умопомешательства или расстройства психической деятельности, думал он. Что, если мозг оленя не в состоянии выдавать правильные решения в соответствующих количествах? Что, если они лишь частично принадлежат Бразилу?

Они вошли в уже знакомую комнату с резервуаром. Согласно всем экранам и циферблатам, тело продолжало жить. Бразил некоторое время молча стоял возле него, тупо глядя в пространство. Ушан отошёл в сторону, пытаясь представить, что чувствовал бы он сам в подобных обстоятельствах.

Наконец Бразил произнёс почти ностальгическим тоном:

– Это была хорошая оболочка. Она служила мне долгое-долгое время. Пусть уходит с миром.

Как только прозвучало последнее слово, стрелки всех приборов застыли на нуле, а все экраны показали остановку жизни.

Словно по команде тело умерло.

Бразил вышел, не сказав больше ни слова, и оставил Ушана в ещё большем смятении.

– Я уверен, что Скандер решил задачу, – сказал Бразилу и кузену Ушану глава проекта, чиллианин по имени Манито. – К несчастью, ключ к решению он всегда держал при себе и был очень осторожен – каждый раз стирал память компьютера. Единственное, что у нас имеется, – это материал, который был выведен на экран, когда его и Вардию похитили.

– Что подтолкнуло его к этому исследованию? – спросил Бразил.

– Он был очарован нашим собранием фольклора. Работал главным образом с ним, опираясь на общеизвестную фразу: «До полуночи у Колодца Душ».

Бразил кивнул.

– Ну это ещё ничего, – заметил он. – Но вы говорили, что, вернувшись, он отказался от этой версии.

– Вскоре после возвращения, – подтвердил чиллианин. – Он заявил, что избрал неверное направление, и начал исследовать Экваториальный барьер.

Бразил вздохнул:

– Это плохо. Значит, он во всём разобрался.

– Вы говорите так, словно сами знаете ответ, – заметил руководитель проекта. – Интересно, как вам это удалось. Я располагаю всеми необработанными данными, которые добыл Скандер, но не могу извлечь из них ничего полезного.

– Это потому, что на вас обрушились миллионы осколков, а никакой идеи относительно размера и формы целого вы не выдвинули. Естественно, вы не можете начать складывать их воедино, – сказал ем Бразил: по его глубокому убеждению, все формы жизни, способные давать потомство, принадлежали к женскому полу. – В конце концов, Скандер владеет главным уравнением. И вы не можете заполучить его сюда.

– Я никак не могу понять, почему вы дали ему возможность так вас использовать, – вмешался Ушан. – Обе ваши расы обеспечили ему стопроцентную защиту, сотрудничество и предоставили ему весь необходимый инструментарий, ничего не получив взамен Чиллианин печально покачал головой.

– Мы считали, что контролируем ситуацию. Ведь он же был умиау. Он не мог жить вне своего океана и потому не мог покидать его пределы. Однако существует ещё один человек – тот, кто исчез. Он – математик. Чьим банком данных он пользовался? Или он настолько талантлив, что не нуждается в нём? Мы не можем позволить себе потерять Скандера!

– А есть ли какие-нибудь соображения относительно того, где они сейчас находятся? – спросил Бразил.

– Пользы от этих соображений целый вагон, – раздражённо буркнул чиллианин. – Их держат в заточении в гексе роботов, который называется просто Страна. Нас известили, что они там, и мы попросили всех наших должников, чтобы их задержали как можно дольше.