Ночью, когда Стражница небес Тиара, сверкая золотом, коснулась линии горизонта и на краткий миг вплотную приблизилась к земле, прежде чем снова подняться и начать свой зажигательный танец над небесным сводом, все стихло.
      Ветер давно не давал о себе знать. Вернулась дневная жара, погружая все и вся в неподвижность и лишая воли. Те, кто был достаточно мал, спрятались в скудной тени чахлых кустов, на которых еще оставались последние пожухлые листья, или залезли в землю, чтобы там предаваться мечтаниям о лучших временах.
      В густом воздухе расплывались контуры и смещались расстояния; отдаленные предметы приближались, меняя форму.
      Горен поднялся на стену и обвел взглядом Железные поля. От жары у него на лбу тут же выступил пот, юноша прикрыл глаза рукой.
      — Горен, — раздался за его спиной хрипловатый голос, — ты на улице? Даже для народов Света, почитающих Тиару Сияющую, наступила пора искать тень и переносить все важные дела на вечер и раннее утро. Шейканы, конечно, храбрые воины, но им тоже не по плечу поединок с такой жарой.
      Горен засмеялся, когда улыбающийся дед положил руку ему на плечо, но тут же снова принял серьезный вид:
      — Знаешь, уважаемый дед, я очень долго брел под дождем, в темноте и стуже. Я до сих пор не согрелся, хотя мне часто казалось, что внутренний жар вот-вот сожжет меня дотла. Но в отличие от благотворных солнечных лучей, то был нездоровый жар.
      Стоящий рядом Дармос Железнорукий, повелитель Шейкура, был ниже высокого Горена.
      — Внук мой, — тихо спросил он, — что тебя мучит?
      Молодой шейкан прижал руку к груди. Он быстро повзрослел, и на его лице не осталось и следов невинности, которая вообще-то свойственна людям его возраста. Легкомысленность Горена умерла в Лирайне вместе с матерью и другими близкими ему людьми.
      — Иногда я не уверен, что мое сердце все еще бьется. Знаю, что был мертв… но ведь я не живой мертвец, не заблудшая душа.
      — Нет, все было не так, — возразил его дед. — Звездный Блеск охраняла твое сердце. Оно ни на секунду не останавливалось, просто билось не у тебя в груди. И душа твоя совершенно здорова.
      — Но я до сих пор ношу в себе чужую душу, хотя вы оба, ты и наш предок Ур, пытаетесь меня успокоить… Я совсем не уверен, что в один прекрасный день душа Малакея не проснется. Неужели она действительно сможет надолго остаться в плену? — Горен повернулся к деду. — Мне снятся ужасные сны, — сказал он хриплым голосом. — Мои ночи темнее, чем у других, да и память о жизни Малакея тревожит меня. Я снова и снова переживаю тот момент, когда на него обрушился гнев богов и они оставили его в поле умирать, я ощущаюэто, и боль заставляет меня проснуться.
      — Мне очень жаль, — с чувством произнес Дармос. — В каждом из нас заключена часть души Малакея, чей-то дух по ночам возвращается в прошлое, бродит вдоль Кровавой реки и видит души предков. В нашей Галерее Шепота слышны голоса многих умерших. Одни нас проклинают, другие достаточно мудры и настроены к нам благосклонно. Но есть и такие, которые сошли с ума, потому что путь к Реке Душ нам закрыт. Носитель Душ больше не провожает нас туда после смерти. Мне бы хотелось снять с тебя этот груз и подарить тебе беззаботную юность. Но мы шейканы, и нам недоступна легкая жизнь.
      — Равно как и легкая смерть, судя по всему, — сухо ответил Горен. — Почему мы не боимся умирать?
      Дармос Железнорукий улыбнулся:
      — Знаешь, Горен, спасение существует и для шейкана, но для этого нужно умереть достойно. Мы, шейканы, не зависим от веры людей в богов, мы не служим Стражам и не должны надеяться на их милость. После смерти честный шейкан уходит в Никуда. Для меня это большее утешение, чем мысль о том, буду ли я вечно пребывать в Реке Душ или мне не дадут в нее окунуться, потому что Черный Посланец посчитает, что я этого недостоин. Именно в Никуда стремимся мы, шейканы. Это высшая цель, потому что она избавляет нас от ярма мирских забот и скрепленных кровью клятв. Но туда мы попадаем не всегда. Проклятие злых сил нередко оказывается серьезным препятствием, и зачастую нам его не преодолеть.
      — Равно как и неверность во время битвы, ведь иногда мы переходим на сторону противника?
      — Шейканы не стоят ни на чьей стороне, потому что никто не принимает их сторону, и никакого позора в таких перебежках нет, пока мы остаемся верными самим себе. — Голос Дармоса звучал мягко, но уверенно.
      — Нет, дедушка, — Горен снова устремил взгляд на мерцающую степь, — я считаю, что пора принять чью-то сторону. День Конвокации приближается, Эо страдает от склок магов Альянса. Мама была права, стремясь восстановить союз Шести Народов, чтобы прекратить это безумие. В конце концов, это касается нас всех, потому что и народы Тьмы попадут в ярмо, если один из магов Альянса — или даже все они — в день Конвокации получит абсолютную власть.
      — Но они могут употребить ее на доброе дело, — возразил Дармос Железнорукий.
      — С чего бы вдруг? — с насмешкой поинтересовался Горен. — Для этого им нужно окончательно и бесповоротно отказаться от насилия. А в противном случае они будут использовать свое могущество исключительно в собственных интересах. По-другому не получается. Иначе зачем они стремятся к высшей власти, пытаются стать равными Стражам. Это замкнутый круг, и я думаю, что шейканы являются на весах весьма тяжелой гирей. Увидишь, в один прекрасный день маги Альянса сами заставят нас принять чью-либо сторону, чтобы больше мы не колебались и не меняли своего решения.
      — Ты слишком много времени проводишь с Уром, — грустно заметил дед. — У тебя чересчур мрачные мысли, ты пытаешься взвалить себе на плечи неподъемный груз. А ведь существуют твои друзья, с ними ты можешь оставаться самим собой — молодым человеком, который совсем недавно выздоровел и жизнь которого только начинается. Ты вернулся на родину, и она приняла тебя с радостью.
      Горен сухо засмеялся:
      — Какие друзья, дед? Хаг Сокол и Вейлин Лунный Глаз уехали. Они возвращаются к родным в Грауфурт и Элони. По этому поводу Менор Худощавый замкнулся в себе и вселенскую печаль выплескивает в слезливых стишках. Звездный Блеск думает о своем и почти не разговаривает со мной, только Бульдр Краснобородый, как всегда, несгибаем, но, к сожалению, слишком часто пьян. И шейканы до сих пор не разобрались, как же вести себя с сыном Руорима Мясника, а я не понимаю, как относиться к своему народу.
      Дармос Железнорукий покачал головой:
      — Лучше бы твоя мать воспитала тебя чуть менее серьезным. Дерата была слишком строга к себе. Мне кажется, это моя вина. С годами я стал мягче, но раскаяние не способно изменить прошлое. Могу только попытаться дать тебе понять, что в жизни существуют не только честь, долг и мрачные мысли.
      — Когда мне больше не придется день и ночь думать о мести собственному отцу, наверняка так и будет, — мрачно пробормотал Горен. В его зеленовато-карих глазах, как только речь зашла о Руориме, зажегся мрачный огонь. — Ты же знаешь, что вопрос до сих пор остается открытым. Вскоре мне предстоит принять решение, дед. Я не могу сидеть здесь вечно.
      Дармос кивнул:
      — Знаю, что тебя тянет прочь. Ты не чувствуешь связи с Шейкуром, винить тебя в этом я не могу. К тому же, само собой разумеется, все молодые шейканы, которые еще не нашли себя, должны бродить по свету и искать собственную дорогу. — Он подмигнул: — Ты думаешь, что привести в порядок мысли легче, если нежиться здесь под благословенными лучами солнца и ждать, пока расплавятся мозги?
      Горен не выдержал и засмеялся. А потом вернулся к своей мысли:
      — У меня такое чувство… как будто… даже не знаю, как объяснить. Мне нужно посмотреть на людей. — Он запнулся, потом схватил деда за руку и показал на северо-запад: — Вот там! Вот оно. Именно его я и ждал, я знал, что это произойдет!
      Дармос напряженно всматривался в даль. Глаза его давно уже перестали быть такими острыми, как у Горена. Наконец ему удалось разглядеть узкую, тонкую тень, движущуюся в мерцающем мареве жары.
      — Что бы это могло… — начал он, но Горен уже исчез.
      Лошадь, устало спотыкаясь, брела по высохшей бурой степи, голова ее безвольно опустилась, взгляд помутнел. Шерсть стала заскорузлой от засохших на ней пота и крови. Лошадь медленно переставляла копыта, умирая от жажды. Но, услышав донесшееся издалека ржание, из последних сил повела ушами.
      Копыта Златострелого стучали по голой твердой земле. Горен оторвался от отряда и первым подоспел к одинокой лошади. Конь заржал во второй раз. Чужая кобыла встрепенулась, приподняла голову и ответила ему слабым голосом.
      — Она не одна! — закричал, обернувшись, Горен.
      — Горен, клянусь своей бородой, куда ты торопишься?! — громовым голосом заорал Бульдр, который вместе с Менором спешил за ним следом. — Эта лошадь бежит к нам, а не от нас!
      — Лучше держитесь сзади! — ответил Горен. — Достаньте оружие и будьте наготове, вдруг это ловушка!
      Он уже почти догнал лошадь и заставил Златострелого идти шагом. Конь фыркнул и тихонько заржал. Незнакомая лошадь нервно пританцовывала на месте, потом повернулась, волоча за собой груз. Горен разглядел высокого мужчину в темных доспехах, руки которого были привязаны к стременам. К ободранному хвосту лошади прилипли обгорелые ветки и колючки. Кто знает, сколько времени они доставляли бедному животному невыносимые страдания, пока огонь не потух и большая часть колючек не отвалилась от горящего хвоста. В том, что она очень долго бежала, волоча за собой всадника, никаких сомнений не было, стоило только посмотреть на состояние кожаных доспехов, разорванной одежды и покрытого кровью и грязью израненного тела.
      Горен спешился и медленно подошел к испуганному животному, которое с радостью бросилось бы прочь, но слишком устало, чтобы двигаться дальше.
      — Все хорошо, малыш, — прошептал он, — не бойся.
      Лошадь жалобно заржала. С ее морды свисали клочья кровавой пены. Горен повернулся и быстро поднял руки, чтобы задержать приближающийся отряд. Знаками он велел спутникам подождать, чтобы лошадь, впав в панику, не растоптала часом своего поверженного всадника.
      Несколько шейканов, вытащив мечи, оцепили место. Двое поскакали по следам лошади. Бульдр с Менором спешились и осторожно подошли к Горену.
      Горен снова повернулся к измученному животному. Порылся в карманах и, в конце концов, нашел кусок засохшего пирога. Выезжая, он всегда брал с собой лакомства, чтобы угощать лошадей. Он осторожно вытянул руку:
      — Смотри, что у меня есть… Ты получишь угощение, если подпустишь меня к себе. Только успокойся, и все будет хорошо…
      Ни на секунду не замолкая, он подходил все ближе и ближе. Кобыла продолжала нервно трясти головой, но, по крайней мере, не двигалась. Наконец до ее ноздрей донесся слабый запах пирога, и она успокоилась. Вытянула шею и губы и осторожно взяла еду с руки Горена. Пока она жевала, Горен рискнул коснуться ее шеи, а потом и головы. Он аккуратно взялся за уздечку, непрерывно поглаживая лошадь и бормоча ласковые слова. Наконец лошадь глубоко вздохнула, расслабилась и опустила голову: жест покорности и доверия. Почувствовала, что мучения ее закончились и подоспела помощь.
      — Возьмите его, — сказал Горен стоящему позади Менору, показывая на окровавленного мужчину.
      Было непонятно, к какому народу он принадлежит. Вместе с Бульдром они опустились перед раненым на колени. Пока гном разрезал болтающуюся на стертых запястьях веревку, Горен щупал пульс.
      Некоторое время молчал, а потом объявил:
      — Он жив.
      К ним подошел Дьюрасс, командир охраны:
      — Поблизости нет никаких следов борьбы. Судя по состоянию лошади, она бежала не менее суток. Чудо, что он выжил!
      Горен с сомнением сказал:
      — Это еще не точно. Сердце пока бьется, но не понятно, насколько глубоки его раны. Бульдр, как ты думаешь, сможешь его донести?
      — Безусловно, — ответил краснобородый гном. — Правда, ноги будут волочиться по земле, рост-то у него, сам видишь…
      Он легко поднял раненого, ибо физическая сила гномов не была просто легендой. Шейкан подвел свою лошадь, на которую они втроем взгромоздили находящегося без сознания воина, и осторожно привязали к седлу, чтобы тот не свалился. А потом медленно поехали обратно.
      Марела Добросердечная и Звездный Блеск ждали их вместе с Дармосом Железноруким в Зале Исцелений, в котором было полно предметов, предназначенных для опытов и врачевания. Полки сгибались под тяжестью книг с лечебными формулами, кип перевязочного материала, банок, бутылок, кувшинов и чаш с отварами, порошками, мазями и маслами. На столе у стены стоял дистиллятор, а на маленьком пламени угольной печурки кипела вода. Над горящим камином висели два котла с пряно пахнущей жидкостью. Свешивающиеся с потолка многочисленные пучки трав распространяли странный успокаивающий запах.
      — Быстро сюда! — велела целительница и жрица Дракона сгибающимся под тяжестью ноши шейканам. Они осторожно опустили раненого на стол. Марела осмотрела мужчину и покачала головой. — Клянусь чешуей Ура, вид устрашающий. Боюсь, чтобы снять доспехи, нам придется их разрезать, все склеилось и засохло. — Она переместилась ближе к голове. — Сначала шлем, чтобы ему было легче дышать, к тому же так мы узнаем, с кем имеем дело.
      Она ощупала покрытый грязью шлем, нашла лямки и долго возилась, прежде чем смогла их развязать.
      — Сейчас увидим, — пробормотал Дармос Железнорукий.
      Он был заинтригован не меньше, чем Горен и все остальные, толпившиеся в зале.
      По столу рассыпались длинные черные волосы, и присутствующие разглядели бледную кожу и длинные острые уши. Выразительное жесткое лицо с высокими скулами и резко очерченным носом.
      — Темный эльф! — воскликнул неприятно пораженный Бульдр. — Молот Нитхальфа, это плохой знак.
      Звездный Блеск коснулась левого плеча незнакомца и отскочила, когда корка грязи отвалилась, освобождая серебряный знак, обозначающий ранг владельца.
      — Дрэгон! Убейте его, убейте немедленно!
      Она выхватила нож и бросилась к раненому.
      Причем сделала это так быстро, что никто не успел ничего понять, не говоря уже о том, чтобы ее остановить, даже Марела, ближе всех стоявшая к воину.
      Звездный Блеск приставила острие ножа к горлу мужчины. Но в это мгновение он открыл глаза и схватил ее за кисть, сжав так крепко, что девушка не удержала нож. А потом с силой оттолкнул ее пальцы. Звездный Блеск вскрикнула и отступила.
      Мужчина снова закрыл глаза, рука его бессильно опустилась; он снова потерял сознание.
      Дармос Железнорукий моргал. Смущенно провел по глазам, как будто пытался стряхнуть пелену.
      — Что происходит?
      Он медленно повернулся к эльфийке, которая дрожала всем телом.
      — Убейте его! — повторила она. И тут же пояснила: — Он служит Раиту!
      Караулившие у входа шейканы тут же схватились за мечи. Рука Бульдра тоже потянулась к поясу.
      Горен смотрел на Звездный Блеск, все еще ничего не понимая. Его поразила не скорость, с которой отреагировала девушка, о ней он давно уже знал. Когда Звездный Блеск еще была Молчащим,она успела продемонстрировать быстроту и прежде всего физическую силу своего маленького хрупкого тела. Но его потрясли внезапно проснувшиеся дикость и жажда крови. Такой он ее еще никогда не видел. Звездный Блеск раньше не отличалась жестокостью, он даже не подозревал о ее наличии. Охваченный внезапными сомнениями, Горен невольно отшатнулся от подруги.
      — Здесь никто никого не убьет, — строго сказал повелитель Шейкура. — Тебе повезло, девушка, что этот мужчина все еще способен защищаться, несмотря на тяжкие ранения. Иначе бы тебе было плохо. В Шейкуре не принято хвататься за оружие без моего разрешения или приказа.
      — Но неужели вы не понимаете? — закричала она, содрогаясь от отчаяния. — Он из касты дрэгонов, которые живут ради войны и убийства! Как только он сможет встать, он схватится за меч и соберет кровавую жатву, и это будет продолжаться до тех пор, пока хоть один из вас будет жив! Его никто не остановит…
      Менор подошел и обнял ее за трясущиеся плечи.
      — Успокойся, Звездный Блеск, — мягко сказал он. — Я знаю, что у тебя ужасные воспоминания о твоем народе, но не суди об этом страдальце только по его происхождению! Если помнишь, по отношению к тебе мы так себя не вели.
      — Уведи ее, Менор, — приказал Дармос. — Проследи, чтобы она успокоилась. Да и все остальные, покиньте зал. Останемся только Марела, Горен и я. Раненый нуждается в помощи, и мы ее окажем. Мы посмотрим, что он расскажет, когда снова сможет говорить. И решим, относиться к нему как к гостю или как к пленнику.
      Рука Бульдра все еще находилась на поясе.
      — Надеюсь, вы знаете, что делаете, — произнес он громко. — По крайней мере, оказав ему помощь, не оставляйте без присмотра.
      Он кивнул, взглянув на Менора и Звездный Блеск:
      — Пошли.
      Горен смотрел на них и мучился, не понимая, как поступить. Но дед однозначно дал понять, что желает его присутствия здесь.
      — Странно, что он совсем один.
      — Именно поэтому мы должны выяснить, что же произошло, — сказал, склоняясь над столом, Дармос. — Марела, можешь сделать какие-нибудь выводы прямо сейчас?
      Во время спора Марела успела снять доспехи с норкана, разрезала одежду и начала обтирать тело губкой, чтобы разглядеть, насколько глубоки его раны.
      Она вздохнула:
      — Все гораздо хуже, чем я предполагала. Множество рубленых и колотых ран, к тому же в него попало немало стрел. Да и лошадь тащила его по степи больше суток. Таким изощренным способом они хотели его убить.
      — У них ничего не вышло ни с лошадью, ни с седоком, — заметил Дармос. — Уже одно это достаточная причина, чтобы его выходить. Такие воины встречаются крайне редко.
      — Как ты думаешь, не стоит ли надеть на него наручники? Или лучше связать с помощью магии? — спросил Горен.
      — Нет, — откликнулась Марела. — В данное время он ни на что не способен. Его предыдущая реакция… была чудом, но я сомневаюсь, что он сможет повторить подвиг. Сейчас он гораздо ближе к смерти, чем к жизни.
      — Сделай, что сможешь, Марела, — настойчиво попросил Дармос. — Нельзя позволить ему умереть после того, как он смог добраться до Шейкура.
      Целительница посмотрела на Горена:
      — Мне нужна Звездный Блеск, передай ей.
      Дармос мрачно сдвинул брови:
      — По-моему, это не очень хорошая идея.
      — Она возьмет себя в руки, а я ни за что не хочу отказываться от ее помощи. Эта девушка — замечательная целительница.
      Марела повела пальцем перед его глазами:
      — Не суди ее слишком строго, Дармос. Девочка так много пережила, а ведь она совсем молоденькая! Ты уже такой старый, не хочешь ли проявить мудрость?
      — Под твою ответственность, — пробормотал Дармос. — Я буду ждать от вас новостей в Тронном зале. — Он резко повернулся и вышел из комнаты.
      Горен колебался:
      — Марела, я действительно могу оставить тебя наедине с ним?
      — Иди, мальчик. Если мне суждено умереть от руки дрэгона, жизнь которого я пыталась спасти, то никто не в силах этому воспрепятствовать. — Марела нетерпеливо махнула рукой. — Не мешай мне работать, иначе оставшейся в нем жизни не хватит на то, чтобы выдержать процесс исцеления.
      За дверью Горена поджидали Менор и Бульдр. Зал Исцеления охраняли два шейкана.
      — Где Звездный Блеск?
      — В своей комнате, — ответил его долговязый друг из Нортандера.
      Гном скрестил руки на мощной груди:
      — Мы приняли правильное решение?
      — Неужели гном испугался смертельно раненного норкана?
      — Ни за что, — мрачно ответил Бульдр.
      — Если бы Вейлин была здесь, то она в качестве исключения поддержала бы Звездный Блеск и убила дрэгона, — вставил Менор.
      Вейлин Лунный Глаз, эльфийка из Дун-Шаэля, никогда не скрывала неприязненного отношения к полукровке по имени Звездный Блеск, хотя та тоже являлась частью их маленького отряда и вытащила всех из когтей Руорима. Когда Звездный Блеск была закутанным в плащ пленником Долины Слез по прозвищу Молчащий, Вейлин ей доверяла. А после признания все изменилось. Почему, не знал никто; эльфийка никогда об этом не говорила. Но Вейлин чувствовала себя неуютно в Шейкуре и поэтому решила ехать в Элони, к родственникам.
      — Я бы помог ей, если б знал, что она собирается делать, — проворчал Бульдр. — Но она до того ловкая, глазом не успеешь моргнуть. Как ему удалось отвести ее руку? Наверняка тут замешана магия Тьмы. Со стороны Света я ничего не боюсь.
      Горен покачал головой.
      — Я вырос среди подобных предрассудков, вам это известно? — набросился он на друзей. — С самого детства ко мне относились так, как к ней и этому несчастному, хотя я и мухи не обидел и понятия не имел, что я шейкан. Я человек с головы до пят, но был изгоем среди себе подобных, пока не познакомился с вами! Я думал, что вы не такие. После всего, что мы с вами пережили, я просто вас не узнаю!
      На веснушчатом лице Менора отразилось смущение. Он провел рукой по растрепанным рыжим волосам. Бульдр что-то пробормотал в свою роскошную, заплетенную в две тугие косички рыжую бороду.
      Не обращая на них внимания, Горен поднялся на две ступеньки, ведущие в комнату эльфийки. Постучавшись, прислушался. Ничего. Недолго думая, он повернул ручку и вошел.
      Звездный Блеск собирала вещи и не обернулась на звук, продолжая складывать скудные пожитки в мешок.
      — Что ты делаешь? — испуганно спросил Горен.
      — А ты как думаешь?
      Она начала завязывать мешок.
      Двумя прыжками Горен преодолел разделяющее их расстояние, выхватил у нее из рук мешок и заставил посмотреть ему в глаза.
      — Не делай этого, Звездный Блеск, — тихо попросил он.
      Ее спокойные фиолетовые глаза поймали его взгляд.
      — Я здесь чужая, — ответила она. — Ты же и сам видишь, Горен. Наш союз распался, едва зародившись. На краткий миг мы стали попутчиками, но теперь наступила пора каждому идти своим путем. Хаг с Вейлин все сделали правильно: они просто ушли.
      — Не говори ерунды. Хаг ушел, потому что беспокоился о своей семье, которую не видел целый год. А Вейлин… она не может себе простить, что погиб ее отец, а вместе с ним и половина их рода. Она винит себя в том, что выжила, поэтому и бежит. От себя, не от нас. Кто знает, успокоится ли она среди своих в Элони. Но Менор и Бульдр еще здесь, они дружат. Кстати, Бульдр целиком и полностью на твоей стороне.
      — Вы народы Света.
      — Ах, мы все? Менор и Бульдр, Хаг и Вейлин, да. Но я шейкан, значит, как и ты, полукровка, из тех, кто не относится ни к той, ни к другой стороне, ни к Свету, ни к Тьме. Я сам выбрал Свет, как и ты. То есть нас ничто не разъединяет и не отличает, а что касается остальных, то они тебе верят и любят тебя.
      Она испытующе посмотрела ему в глаза:
      — Ты действительно так думаешь или это все пустые слова? Я видела у тебя на лице сомнение.
      — Ты меня напугала. Такой я тебя не знаю.
      — Это потому, что ты хочешь видеть только мою человеческую сторону, Горен. Но я и норкан тоже. Об этом говорят и моя внешность, и поведение. Нам, в отличие от Вейлин, не свойственна мягкость. Мы не знаем добрых чувств, а главное — нам неведома любовь. А ты пытаешься видеть во мне не то, что я есть.
      — Именно поэтому ты меня избегаешь? — медленно проговорил он.
      Она вздохнула:
      — Нет, Горен, я тебя не избегаю. Ты сам стоишь у себя на пути и слишком нетерпелив. Но это вполне нормально, ведь ты человек. Потребуется время, чтобы ты меня понял. Если это вообще когда-нибудь возможно.
      — Почему ты так говоришь? — обиженно спросил он.
      — Я говорю тебе правду, не больше и не меньше, Горен. Пойми же, наконец! Я поклялась тебе в верности, потому что ты спас мне жизнь и освободил меня из плена. Я никогда не сделаю того, что причинит тебе вред. Но больше между нами ничего нет.
      Звездный Блеск снова схватилась за мешок.
      — Твой дед однозначно объяснил мне, где мое место. Нет, не пойми меня неправильно, — перебила она его, когда он попытался возразить, — я его не упрекаю. Наоборот. Я вела себя бесчестно и в том, что касается шейканов, и во всем, связанном с норканами. Просто дальше так продолжаться не может! Я не готова здесь остаться, эти стены давят на меня. А все ваши строгие правила… Я чувствую себя несвободной, а должна бы наоборот… Поступлю так, как когда-то Менор: пойду, куда глаза глядят, предложу свои услуги, когда мне понадобятся еда и ночлег, а потом отправлюсь дальше.
      — Ты не такая, Звездный Блеск, — печально сказал Горен. — То, что ты сделала для меня… такая Звездный Блеск, которую ты сейчас пытаешься изображать, ни за что бы не сделала.
      — То был Молчащий.
      — Ну и что? Пусть он придет в себя и заговорит! Ты не можешь его ненавидеть и отвергать только потому, что твой отец так поступил с тобой. Насколько я знаю, дрэгоны — отважные воины, знающие, что такое честь. В отличие от Архонов, полагающихся исключительно на магию и интриги. Прекрати винить себя за свое рождение! Ты же абсолютно ни при чем. Ты ответственна только за то, как поступаешь сама. И если уйдешь, то это будет означать, что ты бежишь от себя, как и Вейлин.
      Она опустила мешок и каким-то покорным жестом заправила шелковистые черные волосы за очаровательные острые ушки.
      — Значит, ты действительно пришел из-за этого?
      — Мареле требуется твоя помощь, — ответил он, не позволяя снова втянуть себя в дискуссию. — Она сказала, что без тебя не справится.
      Девушка задумалась:
      — А твой дед не против?
      — Вид у него был очень сердитый, но, в конце концов, он согласился.
      — Ну что ж, ладно. Я послушаюсь тебя и останусь, но это только временно, не навсегда. А потом я еще поговорю с Дармосом. — Она показала на мешок: — Разбери, пока я помогаю Мареле.
      — Я? — поразился он и покачал головой: — Ничего себе, вот до чего дело дошло.
      Она приподнялась на цыпочки, чтобы разглядеть его лицо и заставить его взглянуть ей в глаза. А потом резко ответила:
      — Это была не просьба.
      Горен заморгал. И в ту же секунду остался в комнате один.
      — Теперь я хоть понимаю, почему в последнее время мы так друг от друга отдалились, — пробормотал он, но все-таки принялся за работу.
      Дармос Железнорукий размышлял, сидя за столом с кружкой пива, когда вошла Звездный Блеск. Кроме них, в зале никого не было.
      — Меня послала Марела, — робко проговорила темная эльфийка.
      — Есть новости? — спросил седовласый мужчина, делая ей знак подойти.
      — Сегодняшняя ночь и завтрашний день будут критическими. Если он переживет и вторую ночь, то выздоровеет. Сейчас у него высокая температура, но это из-за слабости. Гангрены пока нет. Странно, одной-единственной раны обычно достаточно, чтобы умереть. Он невероятно силен. Марела считает, что он выкарабкается.
      — Ну, если ты не вмешаешься…
      Звездный Блеск склонила голову:
      - Я прошу прощения, господин. Все случилось так быстро! Я и сама не поняла, что сделала. Я бы уже покинула крепость, если б не помешал ваш внук.
      — Садись, Звездный Блеск. — Он показал на соседний стул.
      Она, поколебавшись, села. Дармос повертел в руках кружку, прежде чем заговорить.
      — Я так и не смирился с потерей дочери. Я должен был оставаться ей отцом, а вместо этого вел себя как повелитель. — Он взглянул на Звездный Блеск. — Шейкур — это все, что у меня есть. Крепость является смыслом моей жизни, я часть ее и несу ответственность за ее защиту и безопасность. Она, конечно, считается неприступной, но это не должно нас успокаивать. В наших рядах вырос враг. Вся Фиара превратилась в поле боя; земля покрыта кровью, а небо темнеет. Я должен подготовить свой народ ко дню Конвокации, кто знает, что будет с нами, Драконокровными.
      — И не проснется ли в этот день Малакей, — добавила Звездный Блеск. — Ведь это особенно вас беспокоит, правильно?
      — Мы ведь, дитя мое, только пленили его, так что его душа пребывает в Горене. Там… она и должна оставаться, если не произойдет ничего иного.
      Дармос осушил кружку.
      Звездный Блеск испытующе смотрела на него:
      — Понимаю. Вы не хотите, чтобы у него были дети, дабы душа Малакея не поселилась в них и он снова не попытался заполучить власть.
      Дармос кивнул:
      — Ему еще нет и двадцати, но недалеко то время, когда он заметит, что нравится женщинам. Я вижу, каким взглядом они на него смотрят, все, начиная со служанок и заканчивая воительницами. Он слишком носится с мыслями о мести, но это исключительно вопрос времени.
      — Скоро он покинет Шейкур. Что потом?
      — Я надеялся на твою поддержку.
      — Мою? В каком смысле? Вы рассчитываете на еще одно магическое заклинание?
      — А почему нет? Норканам неведомы чувства. Говорят, они действуют хладнокровно и расчетливо, только умом. Может быть, когда-нибудь ты вспомнишь об этом и еще о том, что лучше всего для Горена… а значит, и для всех нас.
      Звездный Блеск поднялась.
      — Правда, что норканы не могут испытывать ни любви, ни страсти, но у них есть такие чувства, как честь и дружба. Горен мне доверяет, господин. И совсем недавно я держала в руках его сердце; а это к чему-то обязывает. Сообщите ему о своих желаниях сами, но не используйте для этого меня. Горен имеет право на свободный выбор, а если вы мне такое говорите, значит, вас так ничему и не научила история с дочерью. Извините, мне нужно осмотреть раненого. Меня ждет Марела.
      Норкан пережил и вторую ночь. Вскоре Марела велела перенести его с больничной постели в комнату с большим окном, в которое ночью проникало хоть немного прохладного воздуха, хотя днем его приходилось держать занавешенным. Дымящиеся травы распространяли приятный запах, предназначенный для укрепления его легких.
      Утром возле раненого дежурила Звездный Блеск, она регулярно меняла влажные полотенца, охлаждающие его горячий лоб, и проверяла повязки. Большинство ран уже успели закрыться и хорошо затягивались. Она как раз принесла чашку свежей воды и испугалась, обнаружив пациента бодрствующим. Его горящие темные глаза были направлены прямо на нее.
      — Ты полукровка, и именно ты пыталась всадить мне в горло нож, — сказал он. Голос его звучал хрипло и грубо, он постоянно запинался.
      — Вы меня узнали?
      Он кивнул и снова закрыл глаза.
      — У меня у самого дочь полукровка. Если имел с этим дело, сразу же понятно. Я сломал тебе руку?
      Она поставила чашку и опустила в нее полотенце.
      — Нет.
      — Значит, сил у меня совсем не оставалось, я почти умер.
      — Вы не помните, что произошло раньше?
      — Память постепенно возвращается. Лучше всего я помню горячечный бред, лошадь, огонь… и жару, ужасную жару. Как я попал сюда, не знаю.
      Она осторожно положила полотенце ему на лоб.
      — Скоро вы все узнаете, надеюсь, что и мы получим от вас какие-то сведения.
      Он молча смотрел, как она проверяет повязку на его груди.
      — Что заставило тебя изменить свое мнение?
      — Своего мнения я не меняла.
      Девушка снова его укрыла.
      — Я, конечно, стыжусь своей поспешности, потому что никакой это не подвиг — избавить от страданий того, кто и так уже наполовину мертв.
      Он внимательно взглянул на нее.
      — Что они тебе сделали? — Вопрос прозвучал почти мягко.
      — Мой отец из касты Архонов. Он принес в жертву мою мать — она из людей, — когда я была совсем ребенком, и продал меня в рабство.
      Она откинула волосы, обнажив шею с клеймом.
      — Эта печать у меня на всю жизнь, поэтому можно не удивляться, что никакой любви к народу, который в этом виноват, я не испытываю.
      — Ты сама себя заклеймила, — возразил норкан. — Ты согласилась, чтобы к тебе относились как к существу неполноценному. Но ты не можешь очистить свою кровь, пролив мою.
      Звездный Блеск отвернулась.
      — Я сообщу Мареле, что вы пришли в себя, и тогда вы получите еду и питье. Потом с вами хотел бы побеседовать Дармос Железнорукий, повелитель Шейкура.
      — Шейкур… — задумчиво произнес дрэгон. — Самое удачное место, куда я только мог попасть. Похоже… похоже, что слухи о легендарной крепости не вполне соответствуют действительности. — Говоря это, он искоса посмотрел на Звездный Блеск.
      — Приготовьтесь к nape-другой сюрпризов, — отозвалась она, выходя из комнаты.
      Марела Добросердечная оказывала энергичное сопротивление Дармосу Железнорукому, Горену, Бульдру и Менору, которые пытались проникнуть в маленькую комнату.
      — Все в порядке! — крикнул раненый. — Впустите их, целительница, нам нужно поговорить.
      Звездный Блеск, которая в это время передвигала тарелки и кувшины, отметила мелодичность его голоса. Он уже мог садиться в постели. Казалось, его силы быстро восстанавливаются.
      Вперед вышел Дармос:
      — Я Дармос Железнорукий, правитель крепости Шейкур, а это мой внук Горен Говорящий с ветром и наши гости Бульдр Краснобородый и Менор Худощавый. Именно они подобрали вас и привезли сюда.
      — И теперь я ваш должник, даже больше, потому что без огромной целительной силы этой мудрой женщины и ее помощницы мне бы не удалось избежать смерти.
      Норкан говорил вежливо, и Дармос расслабился.
      — В любом другом месте мне бы не были настолько рады, чтобы так за мной ухаживать.
      Своими сверкающими темными глазами он по очереди посмотрел на каждого из мужчин:
      — Я дрэгон Крэйг Ун'Шаллах.
      Его имя прозвучало как гром среди ясного неба. Горен заметил величайшее удивление на лицах остальных. Видимо, он был единственным, кому эти слова ничего не говорили. Правда, Менор, судя по всему, тоже ничего не знал.
      — Да, настоящий сюрприз! — заорал Бульдр. — Этот факт, само собой разумеется, кое-что меняет.
      Крэйг приподнял тонкую черную бровь:
      — Меняет?
      — Мы… мы принимали вас за сторонника Раита Черного, — пробормотал Менор.
      Дрэгон слегка наклонил голову:
      — Понимаю.
      — Смею предположить, что этот вывод оказался несколько преждевременным, — заметил Дармос Железнорукий.
      — Да. Я путешествую один и не выполняю ничьих поручений.
      Крэйг Ун'Шаллах казался усталым, лицо его напряглось.
      — Вы его совсем замучили, — вмешалась Марела, замахиваясь на мужчин палкой. — Уходите! Раненому требуется уход, опасность еще не миновала.
      Но встрял Менор:
      — Кстати, ваша лошадь жива. Она, правда, очень худая, но мы… мы ее выхаживаем.
      — Это не моя лошадь, — возразил Крэйг. Он внимательно посмотрел на парня: — Менор, если не ошибаюсь?
      — Совершенно верно, господин дрэгон.
      — Похоже, она тебе очень нравится.
      Менор слегка покраснел:
      — Я… в общем, она очень приветливая и радуется, когда я прихожу в конюшню.
      — Она твоя.
      Прежде чем Менор успел ответить, Крэйг откинулся на подушку и закрыл глаза.
      Как только они оказались в коридоре, Горен перестал сдерживаться:
      — Кто он? Вы все его знаете!
      — Кроме меня, — встрял Менор. — По всей вероятности, членом цеха воров он не является.
      Бульдр пнул его в бок и знаком велел замолчать.
      — Ну, «знаете» — это слишком сильно сказано, — ответил Горену дед. — Есть множество историй про Крэйга Ун'Шаллаха. Он хорошо известен как великий воин среди всех без исключения народов. Ему пришлось отправиться в ссылку, потому что он выступил против правящей касты Архонов. С тех пор он разъезжает по Фиаре с этой стороны от Лара. Говорят, он сражается на стороне Света.
      — Следовательно, Раит не может рассчитывать на его воинское искусство.
      — Совершенно верно, Горен. Не думаю, чтобы в последние годы отношения Крэйга и его народа изменились к лучшему. Из последней битвы с Хоканом Аширом Раит вышел победителем, так что вряд ли Крэйг появился бы здесь в одиночестве и израненный…
      — Он нам расскажет, что с ним случилось?
      — Не думаю, мальчик мой, — прогремел Бульдр. — Ему неприятно, что мы нашли его в таком состоянии. Наверное, именно поэтому сейчас он мирный и вежливый. Что вы собираетесь с ним делать, Дармос?
      — Считать его своим гостем, так же как и вас, господин гном, а поскольку он подарил Менору ту любящую поржать живность, доказав, что у него острый глаз — рыбак рыбака видит издалека, — то перед отъездом дам ему другую лошадь, — ответил правитель. — Лучше иметь в лице Крэйга союзника, а не врага.
      — И в этом я совершенно с вами согласен. Считаю, что он человек чести, если судить по тому, что я регулярно слышал о нем в последние десятилетия во время своих поездок вдоль Туманного побережья.
      — Он лучший из дрэгонов, — неожиданно вмешалась Звездный Блеск. — Он был величайшим представителем касты и ее предводителем. Моя мама как-то рассказывала, что в немилость он попал из-за того, что спас пару людей от ужасной смерти: их должны были принести в жертву. — Тень упала на ее нежное лицо. — Она рассказывала, прежде чем…
      До конца эльфийка не договорила, но Горен и так все понял.
      — Значит, твое мнение о нем изменилось?
      — Да, Горен. Крэйг Ун'Шаллах — изгнанник, его волнует не власть, а мир и справедливость. Но мы не должны забывать, на чьей он стороне. Он в ссылке, но не отказался от Тьмы. Может, он и не большой друг правящих Архонов, но всей душой привязан к норканам. Он все еще им предан.
      — Откуда ты знаешь? — резко спросил Дармос Железнорукий.
      — Вижу по его глазам, — спокойно ответила девушка. — И читаю в его сердце, которое говорило со мной. Вам, людям, не понять, как близки между собой норканы. Чтобы понять друг друга, у нас существуют и другие способы, не только слова.
      — А не презирает ли он тебя, полукровку? — обиженно поинтересовался Бульдр.
      — Он сказал мне, что у него самого дочь полукровка.
      — Странный господин, — заметил пораженный Менор.
      Вскоре Крэйг Ун'Шаллах смог подняться с постели. Это был высокий, мощный, мрачный мужчина, не склонный к разговорам и, как предполагалось, не собиравшийся повествовать подробности своего несчастья. Он сообщил хозяину Шейкура, что покинет крепость, как только будет здоров.
      — Я не богат, но могу предложить вам пару серебряных монет за хорошую лошадь со снаряжением.
      — Мы договоримся, — пробормотал Дармос. — Кроме того, вы получите меч, у нас их достаточно сохранилось от предков. Он будет вам служить до тех пор, пока вы не сможете заказать себе другой.
      Крэйг наморщил лоб:
      — Такого дара я принять не могу. Я и так перед вами в долгу за свое спасение.
      — Никто не может сказать, что шейканы спокойно сносят оскорбления, — возразил правитель. — Разве не норканы дали нам столь подходящее имя — шейканы,тем самым обеспечив нам возможность стать самостоятельным народом? Ведь мы, гордый народ Нора Серебряного Ткача, стали исключительными, чистокровными и независимыми. Мы не являемся врагами кому бы то ни было, и никто нам не враг… и не друг.
      — Вам, безбожникам, не позавидуешь, — искренне отозвался дрэгон.
      — А разве вы не отвернулись от Нора? — удивился Горен.
      Темный эльф посмотрел на него:
      — Как ты, шейкан, отторгнутый Стражами, можешь понять, что такое быть одухотворенным дыханием Стража и пребывать под его защитой?
      — Так объясните мне, — обиженно проговорил Горен.
      — Нор Молчащий, — начал Крэйг, — владыка ночи и знаний. От него зависят ясность и истина. Его око на ночном небе неподкупно и всевидяще. Народы Света называют нас ренегатами, но именно онпервым спустился с неба, принеся народам знание о сотворении мира, онрассказал, как благодаря Аониру, свет которого все еще с нами, возникла Эо. Но народы боялись его, потому что он холодный и неприступный, его свет не дарил тепла, и они отвернулись от него, обратясь к Стражам Света и Солнца. Нор оскорбился, потому что считал такое поведение предательством и несправедливостью, и перешел на сторону изгоя Цараха, который когда-то был Ульмом Заботливым, пока собственные братья и сестры его не предали. В благодарность за помощь Царах создал для своего темного брата нас, норканов. Мы есть его живые отражения и находимся в постоянном поиске справедливости — или должны находиться, вспомните хотя бы наше деление на касты и их нынешние цели. Ведь любые изменения — это и есть ход вещей.
      Горен слушал, затаив дыхание. Конечно, от магистра Альтара в Лирайне он слышал о создании мира и о разногласиях Стражей, но ни разу магистр не рассказывал с таким самозабвением. Да и никто из горожан, в трудных случаях призывающих на помощь кого-нибудь из богов, никогда столь подробно на этом вопросе не останавливался.
      Дрэгон продолжал:
      — Даже если ситуация сейчас не та, что планировалась, Нор все равно не разрушитель, и ссылка его несправедлива.
      — Он же не знает чувств, — возразил Горен. — Разве не так?
      Крэйг кивнул:
      — Верно. Но истина превыше всего, править миром можно, только сохраняя ясный ум.
      «Мир без любви», — подумал Горен, и кожа его покрылась мурашками.
      — Это ужасная картина даже для шейкана, — заметил его дед. — Если вы, господин дрэгон, стремитесь именно к такой цели, то мы с вами ужасно далеки друг от друга.
      — К чему я стремлюсь, не важно, господин повелитель Шейкура. Имеют значение только народы в целом, а не отдельные личности.
      Это тоже не очень понравилось Горену. У него вертелся вопрос, как Крэйг столько лет добровольно провел в изгнании, в одиночестве скитаясь до Лара и обратно, но задать его вслух не осмелился и спросил другое:
      — Мой учитель, магистр Альтар, утверждал, что после создания мира Стражи больше напрямую не вмешиваются в происходящие в нашем мире события.
      — Точно так, — подтвердил Крэйг. — Народы сами несут ответственность за себя и свои поступки.
      — Но… Стражи убили нашего предка и прокляли его, после чего возникли мы, безбожники, как вы нас называете. Как же так?
      — Твой предок завладел Materia Prima,молодой Горен. А еще он хотел участвовать в творении, попытался сам стать творцом. Это было прямым вмешательством в дела богов, которые, естественно, этого не потерпели.
      Горен кивнул. Это было ему понятно. Но он все-таки задал еще один вопрос:
      — А еще магистр Альтар говорил, что боги от нас отвернулись и теперь уже недостижимы. Наверное, они больше не хотят нам показываться, ведь после их последнего появления прошло слишком много времени. Хотя день Конвокации может оказаться попыткой вмешаться в их дела, как и затея Малакея заняться творением самостоятельно. Вдруг это им повредит? Но они ничего не делают, чтобы помешать Альянсу тщательно подготовиться.
      Темные глаза Крэйга потемнели еще больше.
      — Да, — мрачно сказал он. — Так говорят. — Он встал. — Сейчас мне следует заняться восстановлением моих весьма слабых сил. Тем быстрее я смогу вас покинуть, Дармос Железнорукий, что в ваших же интересах.
      Он вежливо поклонился и ушел, не дожидаясь ответа.
      — Он и сам сомневается, — поразился Горен.
      — У него истерзанная душа, Горен, — отозвался его дед. — Как у тебя. И у девушки по имени Звездный Блеск. Держись от него подальше.

      — Как я рада, что у меня снова будет постель, — вздохнула Вейлин Лунный Глаз, когда ближе к вечеру они с Хагом спешились перед постоялым двором «Зеленый дракон».
      Она отряхнула платье и провела по длинным волнистым волосам цвета освещенной солнцем осенней листвы.
      К ним уже спешил конюх, но Хаг движением руки отпустил мальчика и сам привязал лошадей.
      — Как ты, Вейлин, это себе представляешь? — спросил он. — Денег у нас нет. Хватит разве что на скудный ужин, если удастся договориться с хозяином.
      — Продадим лошадь. С седлом и упряжью. На первое время хватит.
      На лице Хага отразилось сомнение. Три лошади, полученные от Хумриха Сведущего, были, конечно, спокойными, но не очень хороших кровей. Правда, в Шейкуре они отъелись, а Бульдр настоял, чтобы Хаг и Вейлин выбрали лучших.
      — А которую?
      Вейлин показала на каурую:
      — Эта сильнее.
      — Но ведь нам еще предстоит длительное путешествие.
      Эльфийка звонко засмеялась:
      — Неужели ты боишься, что я всю дорогу буду тебя обнимать?
      Хаг невольно покраснел:
      — Что ты, Вейлин, конечно нет. Да и лошадь не почувствует твоего веса. Но для тебя это очень неудобно…
      — Значит, договорились, — бодро проговорила она. — А когда доберемся до Грауфурта и ты окажешься в кругу семьи, оставишь мне нашего верного товарища.
      Она повертела головой:
      — А где мальчик? Он должен привести к нам старшего конюха.
      В этот самый момент конюх вышел из конюшни и гневно посмотрел на Хага:
      — Мальчик совсем растерялся, вы не позволили ему выполнить свои обязанности!
      — Нет-нет, просто он неправильно нас понял. Но раз уж вы здесь: не хотите ли, добрый человек, купить спокойную лошадь? — Хаг потрепал каурую по шее. — Она неприхотлива и очень вынослива. К тому же ничто на свете не выведет ее из себя. Вы сможете выгодно продать ее какой-нибудь пугливой даме.
      Мужчина удивился, потом изучил покрытое пылью и потрепанное платье путешественников.
      — Вы сбежали? — проявил он недюжинные мыслительные способности. — Некоторые супруги весьма нервно реагируют на неверность.
      — Да вы что! — возмутилась Вейлин, а Хаг пояснил:
      — Просто мы вместе путешествуем, едем в одно и то же место. В наши дни это лучше, чем ездить по одному.
      Мужчина ухмыльнулся беззубым ртом. Он не поверил ни одному слову, но не хотел упустить выгодную сделку, так что обошелся без дальнейших замечаний.
      — Значит, вам нужны деньги.
      — Тридцать серебряных монет, если вы не против, — предложил Хаг Сокол.
      Конюх захохотал:
      — Вы в своем уме? Я ведь могу обидеться.
      Но молодой уроженец Нортандера не позволил сбить себя с толку:
      — Лошадь молода и надежна. Не пугливая и делает, что ей говорят. Она здорова, за ней хорошо ухаживали. В придачу я дам седло и стремена, а это само по себе стоит половину названной суммы.
      Конюх осмотрел каурую, проверил зубы, глаза и ноздри, приложил ухо к боку, обследовал копыта и сухожилия. В конце концов кивнул и заявил:
      — Десять фальков, и по рукам.
      Теперь наступила очередь Хага сухо засмеяться, и торговля началась. После отчаянной борьбы они все-таки договорились. Лошадь сменила хозяина, а Хаг наполнил свой мешок звонкими монетами, не забыв отсыпать Вейлин ровно половину, потом кивнул стоявшему в ожидании мальчику, протянул ему уздечку второй лошади и два кельха:
      — Позаботься, чтобы у нее было хорошее стойло, достаточно сена и воды, вычеши ее и почисти копыта. Если утром я буду доволен, а седло и уздечка не исчезнут самым невероятным образом, получишь еще одну медную монету.
      Мальчишка просиял:
      — Спасибо, господин! Можете на меня положиться!
      Он резво кинулся к лошади, отвязал ее и повел в конюшню.
      Вейлин стояла, скрестив руки на груди.
      — Можем мы, наконец, спросить насчет комнаты? Я хочу привести в порядок одежду и помыться!
      — Как вам будет угодно, миледи, — захихикал Хаг, подавая ей руку.
      Она незаметно пнула его в бок и первой вошла в «Зеленого дракона».
      Зал был полон весело гомонящих гостей, и прошло какое-то время, прежде чем хозяин, полный мужчина, их заметил.
      — Вам повезло! — заорал он. — Вы попали на лучший постоялый двор во всем Норимаре, у меня есть отдельные комнаты, две на верхнем этаже только что освободились. И самое главное: в каждой есть ванна!
      — А там чисто? — недоверчиво спросила Вейлин, осматриваясь и сморщив нос. «Лучший постоялый двор» она представляла себе несколько по-иному. Здесь же стены были покрыты грязью и пятнами сажи и жира, а пол, судя по всему, в последний раз подметали давным-давно.
      Хозяин смерил Вейлин возмущенным взглядом:
      — Само собой разумеется, вода чистая, никто ею не пользовался! А еще у меня есть постельное белье, его меняют каждую неделю!
      Хаг предусмотрительно набрал в легкие побольше воздуха, так как понял: при таких восторженных рекомендациях ему предстоит еще раз как следует поторговаться. Хозяин был тверд, но в конечном итоге уступил: похоже, постояльцев у него было не много и терять сразу двух клиентов ему явно не хотелось.
      Хаг собирался заплатить за себя и Вейлин, но она уже отдала хозяину половину.
      — Очень мило, что ты хочешь быть галантным, — сказала она, тряся мешком, — но я свободна и вполне способна сама за себя заплатить.
      Слуга отвел их на третий этаж, где прямо под крышей находились две крошечные комнатки и ванная.
      — Почему здесь останавливается так мало постояльцев? — спросила по пути эльфийка. — Я думала, в пограничном городе всегда суета.
      Норимар располагался возле самой границы с Граргом и Ветряными горами. Здесь мирно уживались представители всех народов Фиары и велась бойкая торговля. Уже несколько лет, с тех пор, как медные фальки утратили свое значение, Норимар считался нейтральным, хотя и продолжал подчиняться Хоенмарку, поэтому его охраняли войска. Их было довольно много, и все под флагом империи людей: золотого орла на темно-красном фоне.
      — Времена нынче неспокойные, — ответил слуга. — Многие путешественники останавливаются лишь на короткое время, решают свои дела и отправляются дальше.
      — Сейчас на Фиаре спокойных мест нет, — заметил Хаг. — По крайней мере, надеюсь, что сможем без помех выспаться.
      — Конечно, здесь вас никто не потревожит. Ванна сейчас будет готова. Желаю прекрасно провести время!
      Слуга бросился вниз по узкой шаткой деревянной лестнице, потому что его уже звал разгневанный хозяин.
      Хаг повернулся к Вейлин:
      — Мне бы хотелось промочить горло пивом. Да и послушаю, что к чему. Наслаждайся ванной, а я помоюсь попозже.
      — Замечательно.
      Хаг оставил багаж, спрятал большую часть денег и вернулся в зал. Тяжелый воздух, дымный из-за пылающего камина, факелов и свечей, смешанный с пряным табаком, потом и грязью давно не мытых тел, стеной встал на его пути. Но Хаг все равно мужественно прошел вперед, сел за стол и заказал пиво. После первого же глотка он перестал обращать внимание на духоту, и по телу его растеклась приятная истома. Перед ним появились шпик, хлеб и тарелка густого супа. Изголодавшийся Хаг с удовольствием принялся за еду. Довольный собой и окружающим миром, он наполнял желудок и прислушивался к обрывкам разговоров. Как и везде, беседы вертелись вокруг плохого урожая, грабительских цен, неверных, неряшливых или сварливых жен и слишком высоких налогов. Но как только речь зашла о сражениях, Хаг насторожился. Похоже, возле границы в последнее время все чаще происходили стычки, и торговцы собирали караваны с вооруженной охраной. Многие предполагали, что имеющий выгодное стратегическое положение Норимар станет полем битвы всех народов, когда спор между магами Альянса достигнет апогея.
      Сидящий напротив мужчина приподнял кружку и выпил за его здоровье.
      — Ты, молодой человек, нездешний, — заявил седовласый незнакомец лет пятидесяти.
      Хаг кивнул и в свою очередь тоже приподнял свою кружку:
      — Я из Нортандера.
      — Из старинного рода, правильно?
      — Из Леонидаров.
      — А, гордый народ. Когда-то давно у меня был друг, представитель княжеского дома… Да, наверняка это было еще до твоего рождения. Некоторое время я жил у него недалеко от Грауфурта. Суровые места, не такая раскаленная сковородка, как здесь.
      Хаг не мог не согласиться. Норимар действительно расположен в долине горного хребта, где сталкиваются все жаркие ветра с Железных полей на юго-востоке и с Клинка Аонира на севере. Они вытягивают из людей остатки влаги. Неудивительно, что промочить горло сюда заходят многие, хотя быстро выдыхающееся пиво — не лучшее средство охладиться.
      — Я еду домой.
      — Впереди у тебя долгий и трудный путь. Ты настоящий храбрец.
      Мужчина заказал еще одну кружку пива.
      Хаг, голова которого становилась все легче, с удовольствием сделал то же самое. Первый глоток только что принесенного из подвала пива всегда доставляет особое удовольствие.
      — Я солдат. Так что разберусь.
      — Когда ты видел свою семью в последний раз?
      — Год назад.
      — Тогда желаю тебе найти всех в том же состоянии, что и до отъезда, — с мрачным лицом сказал его собеседник. — Сейчас не приходится рассчитывать на стабильность.
      Хаг подумал о Горене и остальных. Он все еще не был уверен, что поступил правильно. С одной стороны, он чувствовал вину, что оставил друзей, и прежде всего Горена, в таком сложном положении, пока история с Руоримом Мясником не закончилась. С другой — он нужен своему клану. Хаг не мог сражаться сразу на нескольких фронтах и был вынужден выбирать. Чтобы облегчить ему выбор, Горен попросил товарища поговорить дома с отцом насчет союза с шейканами и пригласить за стол переговоров и другие княжеские дома, прежде всего Дом Галлитов. Само по себе это поручение было крайне серьезным, возможно, оно потребует от Хага много сил. Горен вырос и сам может за себя постоять. Он отважный молодой человек, которого мать, Дерата, воспитала одним из лучших воинов Фиары. Он добрался до родственников, нашел деда. Значит, свой долг перед ним Хаг выполнил.
      Теперь настала пора Хагу возвращаться домой. Кто знает, верят ли его близкие в то, что он еще жив.
      «Не оставляй их в неведении», — говорил ему Горен.
      В общем, Хаг отправился в путь. Но он скучал по Горену, ему не хватало Менора, весело распевающего забавные песни, и Бульдра с его громовым голосом. Даже отсутствие тихой, сдержанной эльфийки Звездный Блеск создавало некоторую пустоту. За короткое время похода они, связанные общими страданиями, сумели сплотиться, и разорвать их союз было совсем не просто.
      «Но мы еще встретимся», — подумал Хаг. При этом в его синих глазах зажегся особый огонек, свидетельствующий о твердой решимости следовать цели Горена и положить конец Конвокационным войнам.
      — Да, нас ждут перемены, — сказал он, наконец, приподнимая кружку.
      Пиво было замечательным.
      Когда слегка подвыпивший Хаг поднимался к себе в комнату, ему уже казалось, что он, спасшийся из ужасного плена, вполне надежный товарищ. Впереди у них был трудный, но преодолимый путь. Они прекрасно ладят, Вейлин и он, так что смогут путешествовать вместе. У каждого есть определенные способности, полезные для обоих.
      Сейчас надо как следует выспаться и рано утром ехать дальше. Он немного удивился, что Вейлин не спустилась поужинать. Возможно, она заказала еду себе в комнату; внизу в пивном зале, да еще в столь поздний час, женщине, особенно утонченной эльфийке, совсем не место.
      Смех, громкая музыка и пошлые песни долетали до его слуха даже здесь; уже давно стемнело, и трезвых не осталось вообще. Хозяин сбился с ног, но был счастлив, что дела идут столь хорошо, хотя и переживал, вдруг настроение присутствующих изменится. Он обрадовался, когда его гость, собравшийся переночевать и заранее расплатившийся звонкой монетой, решил подняться к себе, и пожелал ему спокойной ночи.
      «Вода уже наверняка остыла», — размышлял Хаг. Вообще-то пора помыться. Кто знает, когда еще представится такая возможность. Он открыл дверь и удивился, что не видит пара. И попятился, заметив выбирающуюся из ванны Вейлин.
      — Я… я… извини, я не подумал… — пробормотал он, запинаясь. От смущения он не знал, куда деть глаза.
      Вейлин приподняла бровь и взялась за полотенце, которое обернула вокруг своего привлекательного грациозного тела.
      — Извиняться должна я, а еще больше этот болван хозяин, забывший развести огонь. Прошло несколько часов, прежде чем вода достаточно нагрелась. Еще кое-что осталось, если тебя не смущает, что я ею уже пользовалась, боюсь, что новой сегодня нам уже не нагреют.
      — Ерунда, — пробормотал Хаг, которому показалось, что вся кровь отхлынула к ушам. Слишком много пива он выпил!
      Вейлин подошла ближе.
      — Есть ли в Грауфурте кто-то, кого бы ты особенно хотел видеть? — прошептала она.
      От одного звука ее голоса внутри у него все забурлило.
      Хаг сглотнул и взял себя в руки.
      — Да, — признался он. — Когда-то… мы хотели пожениться, но я получил приказ отправиться в Хоенмарк.
      Он не хотел рассказывать, что именно мысль о Линн сохранила ему жизнь в Долине Слез, воспоминания о ее нежных поцелуях, о ее отливающих золотом огромных карих глазах. Потом он подавил все мысли о ней и до сих пор ни разу не произнес ее имени вслух. Он стыдился своих чувств, не подобающих мужчине его уровня и воинского звания.
      — Думаешь, она тебя ждет?
      — Надеюсь.
      Ее губы почти касались его уха, он почувствовал ее теплое дыхание, когда она прошептала:
      — Глупец. Что заставляет тебя помнить о долге и чести и вынуждает забыть то, что действительно имеет значение?
      Хаг закрыл глаза и тихо ответил:
      — Потому что существуют более важные вещи. Народ, которому я служу. Данное мне поручение.
      Тогда у Линн не было никаких сомнений в том, что Хаг должен выполнить полученный приказ.
      — А чего ты сам хочешь, это не важно?
      — Безусловно.
      На секунду она замерла. А потом напрямик спросила:
      — А если бы я предложила тебе разделить со мной ложе, ты бы отказался?
      — Да, Вейлин.
      Ответ дался ему легче, чем он ожидал, несмотря на соблазнительность ситуации. Но заходить еще дальше он не собирался.
      — Мы друзья, соединенные особыми узами общей судьбы. Разрушать наш союз не следует.
      Он даже осмелился взглянуть в ее мерцающие глаза, но не смог понять их выражения.
      С самого первого дня после побега из Долины Слез эльфийка оставалась для него загадочной, чужой. Хаг ничего не знал о ней, о ее мыслях и желаниях.
      Уголки ее рта дрогнули.
      — Для человека, который так плохо переносит пиво, ты на удивление здорово держишь себя в руках. Значит, я спокойно могу и дальше путешествовать с тобой.
      Она пошла к двери в свою комнату, но снова остановилась:
      — Хаг… то, что я сейчас скажу, не знает никто. Но ты человек чести и, наверное, сможешь меня понять. Я еще ни одному мужчине не позволила прикоснуться к себе, потому что пока еще не нашла ни одного, кто бы был этого достоин. Тебе, наверное, трудно это осознать. Вы, люди, живете гораздо меньше и в основном более легкомысленны во всем, что касается желаний и любви, потому что боитесь, что жизнь пролетит очень быстро. Но любовь слишком ценна, к ней нельзя относиться легкомысленно.
      Пораженный, Хаг еще какое-то время стоял у закрытой двери. Он не был уверен, что правильно расслышал ее слова. А потом решил, что в столь поздний час с гудящей от пива головой теплая ванна гораздо полезнее, чем умные разговоры с эльфийкой.

* * *

      — Сколько еще нам ждать?
      Энарт Обоюдоострый подошел быстро и бесшумно. За плечами у него торчали рукояти двух мечей, которые он умел молниеносно выхватывать из ножен и использовать по назначению.
      Руорим Мясник, когда-то называемый Чернобородым, сидел, опершись на седло и вытянув длинные ноги. Он жевал травинку и разглядывал город, его улицы и дома, в окнах которых горели свечи. На севере простиралась небольшая гряда холмов, последняя граница перед пустыней на востоке и Ветряными горами на западе.
      Здесь шайка остановилась и целые сутки наблюдала за Норимаром.
      — Не дергайся, друг мой, — спокойно ответил шейкан. — Ты слишком нетерпелив. Как всегда.
      — Я хотел сказать, что уже стемнело, а ты говорил…
      — Я знаю, что говорил. А пока ты тут мечешься как зверь в клетке, отряд давно уже растворился на улицах города и ждет моего сигнала.
      Энарт сел рядом.
      — А как они туда попали? — удивленно спросил он.
      Собранный наспех отряд Руорима состоял в основном из шейканов и нортандерских наемников, но среди них было и несколько орков.
      — Ты, конечно, не обратил внимания, что нас осталось всего двадцать, — ухмыляясь, пояснил Руорим.
      Его пересеченная глубоким шрамом правая половина лица с красным глазом находилась в тени. А вот левая сторона была безупречной, от желтого, напоминающего волчий глаза не могло укрыться ничто.
      — Чему я тебя все время учу? Никогда не отвлекайся! Ты слишком мало внимания обращаешь на детали. В течение этих суток мои люди постепенно исчезали и незаметно, без всяких проблем, проходили через одни из ворот в город. В Норимаре нет строгого контроля, они привечают всех: и гномов, и орков, и эльфов, и тем более людей, им это выгодно.
      — В местной гвардии не меньше сотни солдат, так что полностью беззащитным город не назовешь.
      — А я этого и не говорил. Но они не ждут меня. До сих пор считается, что я ушел с войском Хокана Ашира.
      Энарт Обоюдоострый потер клочковатую бороду.
      — Ночью закрыты все ворота, кроме Южных. Думаешь, можно взять и вот так просто войти?
      — Именно это я и собираюсь сделать. — Руорим выплюнул травинку, надел шлем в форме головы дракона и поднялся.
      — Седлай лошадь и садись. Пора.
      Вскоре они спустились с холма и свернули на торговую дорогу, ведущую с севера на юг, к Южным воротам. Вокруг не было ни души. Стояла духота, лошади покрылись потом, от них пахло чем-то кислым, и эта вонь перебивала не менее неприятный запах, исходивший от всадников. Было новолуние, и освещенный город являлся единственным светлым пятном. Как на ладони. Зато обнаружить кого-либо, в темноте приближающегося к Норимару, можно было только у самых подступов.
      Двустворчатые ворота, высотой с дом, действительно никто не закрыл, снабженная острыми шипами решетка висела наверху. Слева и справа от ворот горели огни, с обеих сторон несли караул по два солдата.
      Из города доносились привычные ночные звуки: крики пьяных, пытающихся добраться до дома, редкий стук копыт и скрип водяного колеса, лай собак. Во всем остальном было спокойно, в отличие от дневного времени, наполненного деловой суетой.
      На холме, где дул приятный ветерок, изнуряющая жара уже сменилась легкой прохладой, но здесь было по-прежнему душно. Над долиной висел разогретый дневной жарой воздух; караульные в тяжелых доспехах буквально валились с ног.
      Но они насторожились и моментально взяли себя в руки, как только вооруженный отряд миновал первые факелы и вынырнул из темноты; впереди всех — мужчина в черно-красных доспехах с гербом шейканов на груди.
      Солдаты преградили им путь, спящего в караульной башне капитана немедленно разбудили и вызвали к воротам.
      Руорим остановил своих людей на приличном расстоянии и велел Энарту следовать за ним.
      Они приблизились к солдатам, которые направили на них свои пики. Между ними оставалось всего несколько шагов.
      — Желаю приятного вечера, — приветливо произнес Мясник. — Не могли бы мы здесь переночевать и получить какой-нибудь еды? Тарелку супа и кружку воды для каждого из нас, большего мы не просим.
      К ним подбежал запыхавшийся капитан. На ходу он застегивал ремень, кожаная кольчуга сидела криво.
      — Я знаю, кто вы такие! Не приближайся, Руорим Мясник! Вас здесь не ждут!
      — Да посмотрите же на меня и мой крохотный отряд, — так же приветливо ответил Руорим. Он мурлыкал словно кот, который вот-вот выпустит когти. — Разве вы не слышали? Мы проиграли битву и покинули поле боя ни с чем. Это все, что осталось от моей сотни, и мы не хотим ничего, кроме возможности переночевать и хоть немного утолить голод. Мы обязательно заплатим.
      Он потряс мешочком с деньгами, который висел на его ремне слева.
      За спиной капитана собрались все гвардейцы.
      — Я сказал, дальше ни шагу! — пригрозил капитан. — Ноги вашей не будет в городе, который находится под моей защитой!
      — А еще говорят, что Норимар нейтрален и гостеприимен.
      — Нейтрален, открыт и гостеприимен для всех, кто приходит с мирными намерениями, чтобы вести честную торговлю и заключать сделки. Но вы убийцы и мясники, вас интересует только война. Справедливо, что вас победили, хотелось бы, чтобы весь твой отряд вместе с тобой стерли с лица земли.
      Капитан нисколько не боялся. В глазах его отражался свет факелов.
      — В последний раз предупреждаю, поворачивайте обратно! Иначе я прикажу вас атаковать.
      Руорим погладил свои длинные черные усы и улыбнулся.
      — Разве вы не подчиняетесь приказам наместника? — настойчиво вопрошал он. — Разве не должны делать то, что он велит?
      — Конечно, — удивился капитан. — Но…
      Он повернулся, услышав крик из задних рядов.
      Великолепный, ярко освещенный дом наместника с широкой лестницей хорошо просматривался от ворот, потому что на большой площади перед ним никого не было. На балконе стоял наместник. На том самом балконе, с которого имел обыкновение выступать с речами и демонстрировать себя восхищенному народу. Его пухлое тело было едва прикрыто тонкой одеждой, а к горлу приставлен нож, его держал мужчина в шлеме и доспехах.
      В этот момент по улице проскакал гвардеец, издалека закричавший:
      — Капитан! Наместник захвачен!
      — Я видел, — хриплым голосом ответил капитан.
      — Энарт, — позвал Руорим.
      Воин тут же вонзил шпоры в бока лошади, которая мгновенно бросилась вперед, к капитану и налетела на ошарашенных солдат, не успевших отскочить в сторону. Энарт молниеносно выхватил оба меча, ударил одним о другой, и через секунду они уже снова были в ножнах, а он взялся за стремена и вскочил на лошадь.
      Все произошло так быстро, что гвардейцы и глазом моргнуть не успели.
      Капитан сделал удивленное лицо, хотел что-то сказать и приподнял руку. Но из горла фонтаном хлынула кровь, и голова свалилась с плеч, а тело рухнуло на землю, окунувшись в красную лужу, которая уже успела образоваться под его ногами.
      В этот момент с балкона раздался крик, и воин с видом триумфатора поднял вверх голову наместника.
      — Вперед! — заорал Руорим.
      Из своих укрытий выскочили солдаты и наемники, издавая громкие воинственные крики, и обрушились на все еще пребывающих в столбняке гвардейцев. Первых прикончили прежде, чем они успели понять, что произошло.
      Два стоящих за Руоримом лучника целенаправленно расстреляли караульных, чтобы они не успели опустить решетку.
      Руорим выхватил огненный меч и вместе с остатками отряда прорвался через ворота, раздавая направо и налево сильные удары, сразу попадающие в цель.
      Пришедшие в себя гвардейцы начали обороняться с мужеством отчаяния, потому что командира у них больше не было.
      Наемники Руорима врывались в дома, вытаскивали людей на улицу, убивали мужчин, набрасывались на женщин. Повсюду начались пожары, крики нападающих и погибающих смешались с треском горящей сухой древесины и разламываемой мебели. Скот и лошади в конюшнях словно взбесились, их рев и ржание усиливали поднявшуюся панику.

* * *

      Моментально проснувшийся Хаг вскочил на ноги, но прошло какое-то время, прежде чем он пришел в себя и сообразил, где находится. Бросился к окну и с ужасом увидел, что творится на улице. Через ванную комнату влетел к Вейлин и начал ее трясти, чтобы разбудить; она так устала, что спала глубоко и ничего не слышала.
      — Что такое? — поразилась она.
      — Вейлин, — настойчиво проговорил он, — быстро одевайся, бери самое необходимое, выводи из конюшни нашу лошадь и уезжай из города как можно быстрее! На Норимар только что напали, думаю, это Руорим, я видел знамя с драконом.
      Она в ужасе прижала руку к губам.
      — Помоги нам, Элен, — простонала она. — Сотки туман, который скроет нас от его глаз…
      — Беги, Вейлин! Как только смогу, я тут же последую за тобой. Постарайся добраться до Виндхолма и жди меня там.
      — Ты собираешься вступить в бой… — прошептала она.
      — Я должен, — ответил он. — Это мой долг; я не могу бросить этих людей в беде. Уходи! Встретимся в Виндхолме, живые и здоровые, вот увидишь.
      Хаг побежал в свою комнату, мгновенно оделся, вытащил из тайника деньги, спрятал на теле и подпоясался. Остальные вещи пришлось оставить. Оглянувшись напоследок, он вылез из окна. Еще в начале, осматривая помещения, он прикинул пути возможного бегства, так он поступал всегда, и это давно вошло у него в привычку. Он перебрался на крышу, добежал до края, прикинул расстояние и рискнул перескочить на крышу соседней конюшни. Прополз по скошенной кромке и рухнул в оставленную во дворе телегу с сеном. Тут же выскочил на улицу и напал на орков, вытаскивавших из дома двух кричащих женщин.

* * *

      Руорим пустил лошадь вверх по лестнице прямо в зал. Там собралась дрожащая челядь, служанки, слуги и полуслепой старик. Ни охранников, ни городских советников не было.
      Шейкан спешился и медленно приблизился к испуганным людям.
      — Знаете, кто я?
      Они закивали, прижавшись друг к другу.
      — Хорошо, значит, будете слушаться.
      Он убрал меч.
      — Позаботьтесь о лошади, а потом принесите в комнату наверху еду и питье! — велел он. — Приготовьте мне ванну и позаботьтесь о моих людях, как только они появятся! Поняли?
      — Д-д-да, господин, — прошамкал старик. — Мы немедленно, к полному вашему удовольствию…
      — Убирайтесь, — недовольно перебил его Руорим.
      По лестнице он поднялся в личные покои наместника. Упер руки в бока и осмотрелся.
      — Все замечательно, наместник неплохо устроился, — удовлетворенно отметил он. — На какое-то время я спокоен.
      Дорогие ткани, ценные породы дерева, мягкие диваны с изящными подлокотниками, поставленные вокруг стола, на котором стояли нетронутые фрукты, вино и сладкий хлеб. Соседнюю спальню почти полностью занимала кровать с балдахином. Одна дверь из спальни вела на просторный балкон, тянувшийся вдоль всей стены дома, а другая — в личную ванную наместника.
      Руорим наполнил свой кубок вином, отломил кусок хлеба и вышел на балкон. Довольный, наблюдал за развернувшимся на улице сражением. Услышав за спиной шум, он обернулся и увидел девушку, принесшую полные тарелки еды и несколько кувшинов. Посуда звенела, когда она, дрожа, ставила ее на стол. Посмотреть на него девушка не решалась.
      Кончиком сапога Руорим пнул труп наместника.
      — Пришли кого-нибудь, пусть уберут и приведут все в порядок, — приказал он.
      Девушка молча кивнула и убежала. Руорим снова увлекся происходящим на улице и продолжал жевать хлеб. Потом услышал похожие на кошачьи шаги Энарта.
      — Руорим, мы нашли склады с продовольствием, — объявил он. — Битва вот-вот закончится, они теряют мужество.
      Руорим кивнул.
      — Пусть их запрут, чтобы я мог отсортировать пленников: кого возьмем с собой, кто может быть нам полезен, а кто больше не нужен. Остальных оставьте в покое, потом мы прочешем все дома подряд.
      Он повернулся к своему заместителю:
      — Проклятое время поджимало, друг мой. Теперь ты знаешь, почему мы бросились к воротам ночью?
      Энарт кивнул:
      — Да, потому что те, кого ты отправил сюда, были ранены, большая часть без оружия, и не способны сражаться. В темноте горожане этого не заметили.
      — Им даже в голову не пришло, что мы в отчаянном положении, — пробормотал Руорим, с задумчивым видом отпивая вина. — Мы могли рассчитывать только на внезапность. Если бы у нас не получилось, то Руориму и его драконовым всадникам пришел бы конец. Нас бы ждал печальный исход, как пророчествовал Раит Черный в своем последнем проклятии. — Он потер лоб. — Чтобы отвести это проклятие, мне потребовались все мои силы, теперь мы видим, что я действовал успешно.
      — Скоро мы это отпразднуем. — Энарт похлопал его по плечу. — Ты никогда еще не бросал нас в беде, Руорим, поэтому твои люди хранят тебе верность. Но ты так до сих пор и не сказал, каковы твои дальнейшие планы.
      — Много времени на это не потребуется, друг мой. — Руорим прислонился к парапету. — У Норимара превосходное положение. Мы используем город как базу, чтобы отсюда предпринимать походы. Сначала мы, конечно, отдохнем, соберем все необходимое и возместим потери в нашем отряде. Кроме того… в этом городе есть тайна, которая может оказаться нам полезной, но пока пусть это тебя не заботит.
      — А что насчет союза с Хоканом Аширом?
      — Он еще сослужит нам службу, Энарт. Как только Хокан Ашир придет в себя, он покинет Каит-Халур и начнет поход против Раита, который к этому моменту уже будет у Клинка Аонира. Подождем, пока ему удастся разбудить Фиал Дарг и заполучить их для своих целей. Все это служит моим планам, потому что у меня много задумок.
      Энарт расстегнул ремень и бросил его на стул.
      — Ты натравишь их друг на друга и в конечном итоге останешься победителем.
      — Фиара — прекрасное место, — сказал Руорим и мрачно улыбнулся.

* * *

      Несмотря на отчаянное сопротивление, неорганизованная, лишенная командира гвардия уступила еще до полуночи. Норимар был захвачен молниеносно. Выжившие попали в плен и находились в расположенной под домом наместника тюрьме, которая в то же время являлась и административным залом, и залом судебных заседаний. Пленников бросили в камеры. Некоторые были до такой степени тесными, что люди могли в них только стоять. Дети, плача, звали родителей, раненые стонали и бредили, помещение под полутемными, влажными и вонючими сводами наполнялось гулом.
      Хаг Сокол обнаружил Вейлин в соседней камере. Здесь, среди этой печальной безысходности, она обращала на себя внимание исходившим от нее светлым сиянием. Не думая ни о чем, Хаг пробрался к решетке.
      — Вейлин! — заорал он.
      Она услышала его голос, закричала и протиснулась сквозь толпу. В отчаянии они пожали друг другу руки.
      — Хаг! Мне удалось добраться до городской стены, но ворота были закрыты, а потом они застрелили лошадь, я побежала… — на одном дыхании выплеснула эльфийка.
      — М-м-м-мне очень жаль, — пробормотал он. — Я не должен был оставлять тебя одну, заботясь о других… Я должен был предвидеть, насколько бесперспективна моя затея. Тебе… ты…
      Слезы текли по ее лицу, но она покачала головой:
      — Со мной ничего не случилось, Хаг, они бросили меня к остальным на телегу и привезли сюда. А ты? Ты ранен?
      Она коснулась его левой руки.
      — Ничего страшного, небольшой порез. Просто их было очень много…
      — Подойди ближе, может быть… я смогу тебе помочь… по крайней мере, сниму боль…
      Он прижался к решетке, и она положила свои нежные пальцы на его руку и прошептала формулу на древнем наречии, которого он не понял, но почувствовал, как нечто перетекает из нее в него, жжение и боль в ране утихли.
      В отличие от отчаяния в его сердце.

      Город ожидал своего правителя. Острые, сделанные из блестящего обсидиана и оникса, многочисленные башни Каит-Халура чернели на фоне ярко-синего неба. Цель была почти достигнута, и удовлетворение Хокана Ашира росло по мере приближения к крепости. Поражение в битве с Раитом Черным было чрезвычайно болезненным, но ему удалось преодолеть свою слабость. Окончательной победы ни один из них так и не достиг. Постоянно наносились ответные удары, но и в этой ситуации он смог добиться немалых преимуществ. К некроманту подъехал норкан Шарек Таит из касты Синистра:
      — Господин, нет ли у вас особых указаний?
      Хокан Ашир кивнул:
      — Да. Я хочу, чтобы ты задействовал магию и не спускал глаз с Раита ни днем ни ночью. Ты будешь сообщать мне о каждом его шаге, как только он возьмется за магические формулы.
      Передай генералам, я распорядился позаботиться о размещении и снабжении войска. А я сперва отдохну — потом у меня очень важное дело.
      Хокан Ашир, высокий и худой уроженец пустыни, родом из Kсy, входил в орден Цербитов, алхимики которого взяли на себя обязательство защищать от любых опасностей народ, почитающий Цараха высшим божеством. Все, за исключением в то время еще совсем юного, но весьма честолюбивого и подающего большие надежды Хокана Ашира. Именно он нашел маску Белиала в Храме костей Цараха, в котором были созданы народы Тьмы. Изначально Белиал был слугой Цараха. Он изобрел некромантию, силы которой заключались в этой маске. Хокан Ашир не смог противостоять искушению и попал под его весьма пагубное влияние. Воля Хокана Ашира была холодной и жестокой, она питала его ненасытную жажду власти. Он стер с лица земли весь орден Цербитов и стал правителем Kсy. Одно его имя нагоняло ужас на всех. Чтобы контролировать его действия, Хокана Ашира принудили войти в Альянс, что, в конце концов, только способствовало его планам. Потом ему захотелось в день Конвокации захватить всю Фиару, а если посчастливится, то и всю Эо.
      «Да, так про меня говорят, — думал Хокан Ашир, — но это неправда. Тогда я нашел путь к самому себе. Я не погубил себя, а познал просветление, я узнал, что Стражи — настоящие тираны и мы никогда не будем свободны, если я им не помешаю». Когда он думал о том, какие цели преследуют остальные маги Альянса, то приходил к выводу, что его долг действовать против них всеми мыслимыми и немыслимыми средствами. Хокан Ашир хотел сохранять, а не разрушать. Если кто-то трактует его чаяния как жажду власти, то это их личное дело. Сам он знает свои цели и понимает, каким путем их можно достичь.
      Поднимаясь по лестнице в Башню Всевластия, Хокан Ашир чувствовал, как к нему возвращаются силы. Стоило ему приблизиться, и большой, созданный в виде арки портал распахнулся, из него потянулась черная пелена, обвилась вокруг хозяина, проникла в тело, насыщая его энергией. Некромант глубоко вздохнул, вошел в башню, и портал снова закрылся.
      На самом верху в зале, предназначенном для занятий алхимией, его ожидало совершенное создание: величайший из всех железных, Кузнец Душ. Монстр, одним своим видом внушающий страх, шедевр магического искусства, гордость Хокана Ашира.
      Приветствуя хозяина, Кузнец Душ склонился в глубоком поклоне.
      — У тебя будет много работы, — сказал маг Альянса. — Я захватил очень много душ и заточил их в камни. Ты создашь новых железных, простых солдат и лучников, а еще двух капитанов, потому что я поймал несколько чистых эльфов. Путешествие увенчалось большим успехом, несмотря на поражение в самом конце. Пока придется затаиться. Пусть Раит растрачивает силы у Клинка Аонира, а я тем временем создам войско, которое будет превосходить его армию, по крайней мере, в два раза.
      — Я немедленно примусь за дело, — раздался безжизненный голос Кузнеца Душ, эхом прокатившись по комнате.
      — У себя в комнате найдешь нужные тебе камни с душами. В свое время я обязательно поинтересуюсь твоими результатами. А пока выполняй работу и больше ни на что не отвлекайся.
      Хокан Ашир ненадолго задумался. А потом добавил:
      — И возьми молодого Измаила. Он производит впечатление существа, способного кое-чему научиться.
      На этом он отпустил огромного слугу и велел передать Шареку Таиту, что готов его принять.
      Вскоре тот вошел в зал. Высокий и очень худой, с белыми волосами и невероятно длинными острыми ушами. Его лицо перекосила усмешка.
      — Все устроено к полному вашему удовольствию, господин. Уже совсем скоро приступлю к исполнению данного мне поручения.
      Хокан Ашир снял украшенную диковинными надписями чалму и опустился в кресло. Еще пара мелких дел, и он сможет передохнуть, а потом займется работой.
      — Раиту удастся освободить Фиал Дарг?
      — Если у него есть необходимое средство, то не исключено, что существует возможность снять заклятие Стражей, — ответил Шарек Таит. — А такое средство у него наверняка есть, иначе он не осмелился бы начать заклинания.
      — О чем идет речь?
      Шарек Таит объяснил.
      Хокан Ашир задумчиво погладил узкую темную бороду. Годы не оставили следов на его жестоком гладком правильном лице, обрамленном длинными темными волосами. Правда, сейчас, после разбирательства с Раитом, явственно проступила усталость, но это ненадолго. Скоро его властная фигура снова начнет излучать смертоносную энергию, и он будет готов продолжить борьбу. У него сильная воля, она отчетливо читалась в его горящих, словно два угля, глазах.
      — Я тоже мог бы им воспользоваться?
      Шарек кивнул:
      — Да, господин. Но я бы не советовал. Как только Раит приступит к заклятию, прерваться он уже не сможет, иначе дело закончится полной катастрофой, по крайней мере, ничего путного он не добьется. Если это вообще возможно, вам придется начать с самого начала.
      — Значит, лучше подождать, — кивнул Хокан Ашир. — Пусть трудится; это ослабит его силы, и он станет для меня легкой добычей. Я его уничтожу и заполучу Фиал Дарг.
      — Вы были Цербитом, они творение Цараха.
      — Правильно, — мрачно согласился Хокан Ашир. — Но я им был.И у меня маска Белиала. Я уверен, мы договоримся, наш союз принесет большую пользу, причем она окажется взаимной.
      Некромант встал.
      — Значит, начинаем готовиться, Шарек Таит. Ты мой первый помощник, возьми текущие дела на себя, пока мы в Каит-Халуре, но не спускай глаз с Раита, как договорились. Я к тебе зайду, когда придет время. А пока хочу, чтобы мне никто не мешал. Даже не пытайся прорваться ко мне, тебя не пустит магия.
      — Что вы собираетесь делать, господин? — удивленно спросил слуга.
      — Вещь совершенно небывалую, — ответил Хокан Ашир, таинственно улыбаясь. — Иди.
      Оставшись один, он опустил руку в карман и вытащил сверкающий желто-зеленый кристалл, с вращающимся оранжевым туманом в центре, из которого вылетали молнии. Он нежно провел по камню рукой, поднеся его к глазам. В них отразился пронизанный удивительным сиянием мерцающий кристалл.
      — Ты будешь жить, — прошептал он. — Уже скоро, ибо ты есть истинная вершина моего творения, мой выдающийся шедевр.

* * *

       Посмотри: я чист и натурален, и это мое предназначение.
      Совершенство этого мощного, пронзающего пустынное небо горного массива, пройти вдоль которого маршевым шагом можно было бы не меньше чем за час, поразило Раита Черного больше, чем он ожидал. Скала действительно походила на воткнутый в землю клинок. С начала эпохи знаний о Стражах и сотворения мира эта гора считалась святыней, якобы именно этим клинком Аонир нанес себе рану, и звездная кровь пролилась вниз, возникли божественные камни, излучающие магическую ауру, которая до сих пор окружает Эо.
      В конце войны Шести Народов Стражи устроили в этой скале подземелья, пленили Фиал Дарг и заковали их в цепи.
      С помощью принцев Тьмы, самых могущественных представителей народов Тьмы, Раит мог стать верховным магом и объединить под своей властью Эо еще до наступления дня Конвокации. Это бы многое упростило, сделав мир более четким и прозрачным. Воцарился бы порядок.
      Норкан не был полностью уверен, что сможет снять заклятие. У него имелось сильное средство, с помощью которого он готовился уже довольно давно, исследуя освобождающую формулу и усиливая ее. Раит Черный знал, что формула правильная и эффективная. Весь вопрос заключался в том, хватит ли ему самому выдержки и сил, чтобы ее использовать. На это уйдут недели, придется преодолеть несколько ступеней. Начав длительный ритуал, для которого требуются уверенный голос и четкие жесты, он отрежет себе пути для отступления, продолжать придется без перерыва, недопустима даже крошечная пауза. Одна-единственная помеха — и все пропало. Он будет вынужден вернуться к первым ступеням, если вообще что-нибудь получится.
      Предположим, что он дойдет до конца и Фиал Дарг окажутся на свободе: он даже не сможет отдохнуть, пока они не присягнут ему на верность. Раит Черный прекрасно осознавал, что, закончив заклятие, он свалится на землю и погрузится в глубокий, похожий на смерть сон, который постепенно восстановит его физические и магические силы. Ему надо продержаться достаточно долго, чтобы заключить союз с принцами Тьмы. Иначе все усилия окажутся напрасными, а может, даже убьют его самого. Так что наиболее опасный момент впереди, он наступит, как только закончится заклятие.
      Это была одна из самых великих задач, которые когда-либо ставили перед собой маги Альянса. Неудивительно, что пока еще никому не хватило на это смелости. Потому что Фиал Дарг — самые мощные представители народов Тьмы и совершенно непредсказуемы: обычно они не подчинялись никому, кроме своего отправленного в ссылку творца.
      Но Раит хотел добиться решающей победы.
      Затея, конечно, опасная, но не безнадежная, ведь он находится в постоянном поиске истины и смысла своего существования. Душа у него чиста и прозрачна, воля крепка, мана сильна. Он очень серьезно изучал алхимию и магические формулы и никогда не переставал учиться. Если кому-то из магов и удастся освободить тех, кого пленили сами боги, то только ему.
      Потемневшие листья розовых кустов и осенняя листва кружили вокруг Раита Черного, когда он, больше похожий на тень, направился к входу в подземелье, которое никто не охранял с незапамятных времен. Как только стало ясно, что заклятие действует, а Фиал Дарг если и упоминают, то разве что в качестве страшных привидений из детских сказок, охрану сняли. Правда, сохранилось поверье, что их нельзя называть по имени, только «Те, о ком не говорят», чтобы паче чаяния не накликать их, пусть даже и в простых кошмарах.
      Стоял обычный жаркий безветренный день, типичный для пустыни. Дождя здесь никогда не бывало, жизнь тоже отсутствовала, даже перелетные птицы старались избегать этой раскаленной печки, над которой иногда бушевали песчаные бури.
      На протяжении нескольких столетий ничья нога не ступала по бело-желтому песку пустыни. Все народы держались подальше от Клинка Аонира, почитая его на расстоянии.
      Вход в подземелье оказался весьма скромным: узкий лаз в желтом камне, от которого отражались слепящие лучи солнца.
      Раит приказал своему войску окружить Клинок Аонира. Он нуждался в защите, потому что, как только приступит к заклятию, защитить себя самостоятельно будет уже не в состоянии.
      Возможно, его соперник Хокан Ашир не заставит себя долго ждать. Однако после поражения он ослаблен настолько, что ему наверняка понадобятся недели, чтобы отдохнуть в Каит-Халуре, собрать войско и осмелиться нанести ответный удар. К этому моменту Раит собирался завершить свое дело.
      На безопасном расстоянии от входа черный маг установил невысокую подставку. Он спокойно осмотрел окрестности и увидел, что войско кольцом окружило скалу и готово его защищать. А потом он закрыл глаза.
      Предельно сосредоточившись, Раит готовился к выполнению своей задачи. Теперь уже ничто не сможет его отвлечь, он должен слиться с магией и формулой. Дышал он глубоко и равномерно, расслабил руки, потому что им придется выполнять совершенно определенные движения, не дрожа и не замирая. Формула и жесты, дополняя друг друга, будут действовать в унисон.
      В голове у него больше не было ни единой мысли, которая могла бы его отвлечь или пробудить в нем сомнение. Осталось только заклятие.
      Раит медленно поднял руки. Глаза остановились на первой руне. Он открыл рот.

      — Господин!
      В зал, где все собрались к завтраку, вошел караульный.
      — Возвращается разведчик, а с ним кто-то еще! Они очень спешат!
      Дармос Железнорукий посмотрел на Горена:
      — Встреть их и приведи сюда! Мы подождем здесь, причем все!
      Последние слова он произнес, строго посмотрев на Менора и Бульдра, которые уже успели приподняться. С недовольными лицами оба снова опустились на скамью.
      Сидящие напротив Крэйг и Звездный Блеск как ни в чем не бывало продолжали есть.
      Горен бросился на крепостную стену и в тусклом от ужасной жары воздухе увидел приближающееся к крепости облако пыли. Постепенно он смог различить двух лошадей, за спиной первого всадника развевался флаг шейканов, второй с трудом держался в седле, его качало в разные стороны, казалось, он вот-вот упадет.
      Горену было вполне достаточно увиденного. Он побежал к подножию скалы, перескакивая через несколько ступенек, и велел караульным открыть ворота, у которых и ждал разведчика и его неизвестного спутника. Лошади, хрипя, остановились, колени их дрожали, к ногам, груди и даже к седлу прилипли хлопья пены.
      — Приведи конюха, пусть он позаботится о бедных животных, — велел Горен караульному и кивнул разведчику: — А вы, пожалуйста, следуйте за мной. Правитель Шейкура уже ждет. Вас накормят, вы тем временем сообщите о новостях, а потом сможете отдохнуть.
      — Мне это необходимо, клянусь чешуей Ура, — пробормотал шейкан. Он снял шлем и отвел от покрасневшего лица потные светлые волосы. — Значит, ты сын Дераты, внук Дармоса Железнорукого.
      — Ты знаешь, кто я? Мы ведь никогда не встречались, — удивился Горен. — Да, я Горен Говорящий с ветром.
      Мужчина устало улыбнулся:
      — Я разведчик, мне следует быть в курсе событий. Разреши нам идти, если ты не против, мы поговорим потом.
      Один из солдат поддержал его спутника, левая рука которого свисала плетью, плечо потемнело от засохшей крови.
      — Я тебе помогу, — сказал Горен. — Сможешь подняться наверх?
      — Да, — храбро ответил Корбен.
      Это был парень лет двадцати пяти, с честным открытым лицом, правда, сейчас на нем явно проступал страх. Наверняка никакой он не воин и не искатель приключений. Судя по одежде и мозолям на руках, обычный городской ремесленник. Горену было любопытно, что же он расскажет.
      Вскоре вновь прибывшие сидели за столом возле Дармоса Железнорукого и жадно пили воду.
      — Фугин, очень рад тебя видеть, — начал Дармос. — Тебя долго не было.
      — Еще немного, и я бы уже никогда не вернулся, Дармос, сгинул бы в пустыне, словно потерявшийся финик, — откликнулся разведчик, накладывая себе в тарелку хлеб, холодное мясо и жареные орехи. — У меня плохие новости, но ничего другого ты, наверное, и не ожидал. Мой юный спутник — сапожник по имени Корбен. Он сам сообщит, почему пустился в столь трудное путешествие.
      Прежде чем говорить дальше, Фугин одним глотком выпил очередную чашку воды и оторвал несколько полосок мяса, которое принялся усердно жевать. Присутствующие напряженно и молча ждали.
      — Как мы и предполагали, потрепанный Хокан Ашир удалился в Каит-Халур зализывать раны. А вот Раит тут же отправился к Клинку Аонира. Я проводил его до самой пустыни. Насколько я понял, он всерьез намеревается освободить принцев Тьмы. Я не хотел долго задерживаться, потому что у обоих магов Альянса не осталось никого, кто мог бы поделиться со мной информацией, а еще меньше посвященных, которым посчастливилось выжить. Оба мага оставляют после себя только разруху и смерть. Более подробно расскажу тебе потом один на один, Дармос, иначе сейчас это слишком далеко заведет. По дороге обратно я наткнулся на сего молодого человека, уже полумертвого, хорошо еще, лошадь у него спокойная, тихонько тащилась вперед по такой жаре. Я пытался отговорить его ехать со мной, но он непрерывно бормотал о каком-то поручении, которое обязательно должен выполнить, о том, что обещал отвезти какое-то сообщение в Шейкур.
      Дармос Железнорукий приподнял седые брови:
      — Это очень необычно для сапожника.
      Корбен Сапожник вел себя тихо и скромно, его перекошенное от боли лицо приобрело желтоватый оттенок.
      — В нормальном состоянии я бы ни за что не осмелился на такое путешествие, а еще меньше был бы готов постучаться в ворота Шейкура. Но я дал обещание и должен его сдержать. У меня новости от Хага Сокола, — прошептал он.
      — От Хага? — воскликнули одновременно Менор, Бульдр и Горен.
      — Что с ним? Где он? — спросил Горен.
      — С нашим другом случилась неприятность? — заорал Бульдр.
      — Он спас мне жизнь, — начал сапожник рассказ и тут же без передышки выпалил все до конца, как будто боялся, что вот-вот позабудет все слова, которые заучил наизусть и, видимо, непрерывно повторял по дороге. — Потом он посадил меня на лошадь, хотя я еще ни разу в жизни не ездил верхом, помог мне выбраться из города и попросил отправиться в Шейкур и сообщить, что Норимар в руках Руорима Мясника и что он, Хаг, и Вейлин Лунный Глаз попали в ловушку, если Вейлин не удалось бежать, на что он очень надеялся, и…
      — Достаточно, — перебил его внезапно охрипший Горен. — Мы поняли, Корбен Сапожник. Спасибо за… смелое и верное исполнение обещания. Он велел еще что-нибудь передать, только коротко?
      — Лишь то, что Хаг Сокол просит Шейкур о помощи, потому что Норимар имеет большое значение для людских земель. — Последние слова молодой человек произнес с большим трудом, каким-то жалобным тоном, потому что боли усилились. Теперь, когда он смог расслабиться, оказавшись в безопасности, он осознал степень своей усталости и тяжесть полученных ранений. Звездный Блеск поднялась.
      — Его надо срочно лечить. Если вы позволите, господин, я о нем позабочусь, — предложила она.
      — Да, конечно. В его распоряжении одна из гостевых комнат на этом уровне. Если нужно, позови на помощь Марелу.
      Сапожник удивленно посмотрел на полукровку, но не рискнул ничего сказать, когда она, чтобы поддержать его, положила его здоровую руку себе на плечо. Горен смотрел, как Звездный Блеск буквально на себе тащит молодого человека, и не в первый раз поразился необыкновенной силе, таящейся в ее хрупкой фигурке.
      — Норимар пал! Город в руках Руорима! Молот Нитхальфа! Более ужасной новости вы, господин разведчик, принести не могли! — завопил Бульдр, раскуривая трубку.
      — Что будем делать? — спросил Менор.
      — Ситуация непростая, — задумчиво произнес Дармос Железнорукий. — Норимар — пограничный город, до сих пор он считался нейтральным. Если мы пошлем им протест, Грарг может отнестись к этому как к провокации. Возможно, именно сейчас орки планируют нападение, чтобы заполучить Норимар.
      Подобные размышления нисколько не интересовали Горена.
      — Я отправляюсь в путь прямо сегодня.
      — Но ведь ты даже не знаешь, жив ли Хаг, — задумался Менор. — Может быть, Вейлин удалось убежать…
      — Все равно, — прохрипел Горен. — Мой отец тоже там. И если оба выжили и попали к нему в лапы… представить себе не могу…
      — Мальчик прав, — подтвердил Бульдр. — Я тоже не оставлю друзей в беде, и чем раньше мы поедем, тем лучше.
      — Хвала вашему благородству, — недовольно перебил его Дармос. — Но прежде чем что-нибудь предпринять, мы должны точно разобраться, как будем действовать. Не стоит бездумно бросаться вперед, от этого могут быть одни неприятности.
      — Об этом никто и не говорит, — проворчал Бульдр себе в бороду.
      В этот момент в зале послышалось чье-то глубокое дыхание, а потом раздался низкий голос, принадлежащий явно не человеку.
      — Друзья мои и Драконокровные, соберитесь все на стене, я должен вам кое-что сообщить.
      — Еще что-то? — пробормотал, поднимаясь, Дармос. — Денек становится все занятнее.
      Тут заговорил озирающийся Крэйг:
      — Кто это был?
      — Ур, пращур, — ответил Горен. — Он все еще живет здесь и охраняет крепость и свой народ. Как будто мы живем в нем, а он в нас.
      Впервые норкан продемонстрировал признаки удивления:
      — Если вы позволите, Дармос Железнорукий, я буду вас сопровождать.
      Повелитель Шейкура кивнул, и они отправились на самый верх.
      Ур ожидал их на вершине одинокой горы, над которой возвышались башни и галереи Шейкура. Было непонятно, где кончается скала и где начинается крепость, потому что натуральный и обработанный камень сочетались предельно гармонично, образуя единое целое.
      До созданного вручную плато на самой высокой точке массива шейканы могли добраться только по узкой и очень крутой каменной лестнице.
      Ур имел собственный вход через внутреннюю часть горы, прямо из своего жилища.
      Впервые Горен увидел пращура, кровь которого текла у него в жилах, в полный рост и тут же потерял дар речи. Верхняя часть туловища с передними ногами размешалась на плато, а остальное тело свисало с крутого склона вниз, длинный хвост обвивался вокруг скалы. Широко раскинутые мощные кожаные крылья тихонько покачивались на легком, ощущаемом только здесь, на вершине, ветру. Его согнутая шея вздымалась над плато; чтобы вести беседу, ему приходилось низко опускать большую рогатую голову. Чешуя блестела на солнце, издалека он наверняка был похож на маяк.
      Даже на лице у подошедшей позже всех эльфийки появилось испуганное выражение. Звездный Блеск остановилась рядом с Гореном.
      — Оказаться бы поближе к небу, — вздохнул старый дракон. — Ведь уже в течение столь долгого времени…
      — Действительно, мой старый друг. — Голос Дармоса Железнорукого дрогнул. — Я был совсем мальчишкой, когда ты в последний раз покидал свое ложе.
      — Соблазн подняться в воздух очень велик, — пробормотал Ур. — Но сейчас неподходящее время для неуклюжих тренировочных полетов задержавшегося на этом свете старого дракона, которые, не исключено, закончатся унизительным падением вниз. Приветствую тебя, Дармос, и молодого Горена, носителей моей крови. Приветствую Менора, не чуждого поэзии вора, и Бульдра, бороздящего просторы морей гнома. Приветствую Звездный Блеск, сияющий свет народов Тьмы, и тебя, Крэйг Ун'Шаллах, величайшего из дрэгонов. Для меня огромная честь приветствовать тебя в Шейкуре.
      Крэйг слегка поклонился:
      — А я приветствую Ура, который старше, чем легенда о нем, величайшего и мудрейшего из всех драконов и последнего в этих землях. Я не ожидал, что через столько столетий встречусь с тобой лично.
      — Наверное, времена нынче необычные и действий требуют необычных, — ответил дракон, поворачивая голову в сторону севера. — Посмотрите туда, что вы видите?
      Все напряженно всматривались в даль. А потом Звездный Блеск медленно произнесла:
      — Я вижу… темное небо. Черное с красными отблесками, как будто что-то горит… и пожар растет…
      — Это я тоже вижу, — подтвердил Крэйг. — Нездоровая темнота; погода тоже ненормальная.
      Горен напряг зрение и сумел разглядеть на горизонте что-то вроде темного пятна, но больше ничего. Он встал на край плато, вытянул шею и закрыл глаза. Если он и сможет разобрать пение ветра, то только здесь, наверху, — внизу воздух не движется. Ему пришлось напрячься, чтобы разобрать тихий шепот:
       Ты забыл мою песню? Время пришло. Оно началось.
      Горен повернулся к остальным:
      — Теперь я наконец понял. Ты именно это и хотел мне сказать, Ур? Мне нельзя ехать в Норимар, чтобы помочь моим друзьям. Клятва мести отцу не имеет значения. У меня другой путь.
      — Верно, — подтвердил дракон и обратил блестящий желтый глаз на Дармоса. — Раит приступил к заклятию. Это первый знак. За ним последуют другие, тем более отчетливые, чем дальше он продвинется.
      — Помогите нам боги, — пробормотал Менор. Лицо его побледнело, нос заострился и стал совсем тонким. — Если ему удастся разбудить Фиал Дарг…
      Неожиданно день утратил свет, солнце — силу, казалось, что мрак пронизывает их насквозь. Озябший Горен поднял плечи.
      У Крэйга Ун'Шаллаха лицо сделалось задумчивым.
      — Ур, ты можешь воспользоваться магией и посмотреть, на чем он осуществляет заклятие?
      — Вижу совсем неотчетливо, — ответил Ур. — Раит окружил себя защитной стеной, потому что ничто не должно помешать заклятию. Мне кажется, это… книга.
      Дрэгон мрачно кивнул:
      — Так я и думал.
      Он взглянул на Дармоса:
      — У Раита liber sinistrorum.Это Гримуар, подробнейшая колдовская книга, которую клан Синистра ведет испокон веков. В нем собраны практически все заклятия, проклятия и формулы черной магии, и он регулярно перерабатывается до сих пор. Это невероятно ценная книга. Я уверен, что именно там Раит нашел формулу, чтобы снять заклятие Стражей.
      Какое-то время собравшиеся обдумывали его слова.
      — Значит, никакой надежды нет? — тихо спросил Менор.
      — Время на нашей стороне, — возразил Ур. — Раиту понадобятся недели, чтобы произнести формулу. На это поставит и Хокан Ашир.
      — Но ход вещей направлен противвремени, — возразила Звездный Блеск. — И как мы собираемся остановить Раита или хотя бы отвлечь его? Посылаемые им смертоносные лучи убьют каждого, кто к нему приблизится.
      — Наверное, это должен сделать я, — пробормотал Горен. — Ветер давно мне об этом сказал, еще когда я услышал его в первый раз, в свой пятнадцатый день рождения. — С несчастным видом он взглянул на друзей, а потом процитировал:
 
Улыбнется Странник мне,
Приближаясь на коне,
Отнесет меня он к морю
По огромному по полю.
Долго врага не развяжется нить,
Ищи же друзей и союзников.
Всем вместе вам по судьбе своей плыть,
Отряду измученных узников.
Спроси свою кровь, посмотри на дракона,
Что Уром зовут, он жил много лет.
Да хранит тебя крепость Стражей законов!
Да поможет тебе Серебряный свет!
 
      Все посмотрели на Крэйга. Тот поднял руки.
      — Помедленнее, — произнес он. — Мне не нравится, что я вдруг стал частью предназначения. Абсурдно считать, что я и есть тот самый Странник.
      — Но описание полностью соответствует, — заметил Менор.
      — Случайностей не бывает, — сказал дракон. — Все происходит так, как должно произойти, когда наступает время перемен.
      Крэйг отмахнулся:
      — Я ни в коем случае не выступлю против Раита. Выкиньте эту мысль из головы! Я не сражаюсь со своим народом, тем более с правителем Лара. И как она, — он показал на Звездный Блеск, — уже говорила: никто не может к нему приблизиться. Никто из нас, даже ты, Ур, не обладаешь достаточной магией, чтобы схлестнуться с Раитом. Как вы себе это представляете: с жалкой кучкой воинов? Если Дармос вообще согласится оказать тебе поддержку, молодой Горен. — Он собрался уходить. — Для меня эта история закончена. С удовольствием помогу вам советом. Я в полном вашем распоряжении. Но завра я покину Шейкур. — Он подошел к лестнице и собрался спускаться.
      Бульдр Краснобородый, до сих пор не произнесший ни слова и все больше погружающийся в задумчивость, повернулся к Дармосу Железнорукому:
      — Эта крепость существует уже давно, господин Дармос. У вас наверняка есть огромный архив истории Эо? И о других народах, не только о людях?
      — Безусловно, — подтвердил Дармос. — Вы, проходя по нижнему коридору Галереи Шепота, наверняка видели часть нашей библиотеки, господин гном. Пожалуйста, воспользуйтесь ею, но потом скажите нам, что именно вы искали и, будем надеяться, нашли.
      — Обязательно, и я спешу. — Вопреки своим привычкам Бульдр вдруг очень заторопился. — Горен, не совершай необдуманных поступков! Мы должны четко распланировать, что именно будем делать. Подожди, пока я не объявлюсь, согласен? Возможно, я найду способ удержать Раита.
      — Я провожу вас, Бульдр, потому что войти и в галерею, и в библиотеку можно только с помощью особого ключа.
      Дармос пошел впереди, Бульдр за ним. Менор тоже исчез; немного поколебавшись, ушла и Звездный Блеск.
      Горен остался один на один с драконом.
      — Что мне делать, Ур? — уныло спросил он. — Ты говоришь, что я должен остановить Раита. Но в Норимаре мои друзья и… Руорим. Меня так и подмывает броситься туда…
      — Мне очень жаль, Горен, — проговорил Ур, — но это не твое предназначение. Я знаю, что ты можешь остановить Раита.
      — Почему ты столь уверен? Разве ты не слышал слова Крэйга Ун'Шаллаха? Может быть, это было бы по плечу Малакею, но я не алхимик, не маг!
      — Ничего подобного, мой юный друг, — мягко возразил дракон. — Сила Малакея в тебе. Однажды ее придется выпустить на свободу, или она тебя уничтожит. Ты не можешь прятаться и держать ее взаперти вечно. Скажи мне, что ты видел там, на горизонте?
      — Только темную полосу, больше ничего внушающего беспокойство.
      — А что ты почувствовал?
      Горен отвернулся. Именно это и было причиной обратиться с вопросом к ветру.
      — Я почувствовал смертельный холод, — прошептал он. — Я мерз, несмотря на жару. Я ощущал запах гниения и серы. И я слышал… отвратительный беззвучный голос, произносящий ужасные слова… Я их не понял, но ощутил смерть и проклятие, и я слышал звон цепей и рык заточенного в клетку существа…
      Ур поднес голову к Горену. Из его ноздрей вырывались тонкие струйки дыма, шипы его сверкали, как острые ножи. Максимально понизив голос, он спросил:
      — Ты видишь перед собой свой путь, Горен. Ты боишься идти по нему?
      Горен закрыл глаза и молча кивнул.
      — Почему?
      — Боюсь, что у меня не получится, — прошептал он. — И боюсь потерять друзей, души которых будут проклинать меня из царства мертвых, потому что я оставил их в беде. И я слышал язвительный хохот своего отца, слышал, как он надо мной смеется. И… — Он открыл глаза и взглянул прямо в раздвоенные зрачки Ура: — Если я выпущу таящуюся во мне магию, что тогда будет? Я снова освобожу душу Малакея? Смогу ли я тогда ее контролировать? Я толкаю к закату свой народ… а может и всех людей?
      — Это хорошо. Ты сомневаешься. Не забывай об этом никогда: пока ты будешь осознавать, кто ты, пока твой разум будет сохранять ясность, а воля силу. Но хочу сказать тебе, Горен, еще одну вещь. — Голос его зазвучал чуть ли не торжественно. — Я верю в тебя. Верю, что ты избран для того, чтобы остановить Раита, а также Хокана Ашира. Они — наши самые опасные противники, они еще до Конвокации разрушат Эо, если мы их не остановим. Думаю, ты сможешь, потому что ты собрал возле себя самых отважных воинов. Доверяй самому себе и доверяй им. Вы отыщете путь. — Он поднял голову, и внезапно его глаза заволокло серым туманом. — Я вижу падающую на Шейкур тень, Горен. Я с большой тревогой смотрю в будущее. Клянусь кровью, придет время, когда я больше уже не смогу оберегать народ шейканов. Враг… который слишком силен…

      Их вытолкали из тюрьмы, вывели на площадь и построили в ряд. Хагу удалось подойти к Вейлин, и он крепко сжал ее руку.
      В Норимаре все еще царил хаос. Драконовы всадники напивались в стельку и шатались по улицам, горланя песни. Одни врывались в дома и хватали все, имевшее в их глазах хоть какую-то ценность. Потом эти вещи складывались в огромные кучи. Другие нагружали тележки продуктами и везли их к дому наместника. Большинство жителей терпели насилие, но были и такие, кто, лишенный средств к существованию и доведенный до отчаяния, бросался на разбойников, пытаясь отобрать у них награбленное. Цеплявшихся за свое имущество вытаскивали на улицу. Отовсюду слышались стенания и проклятия. Многим пришлось дорого поплатиться за смелость — собственной жизнью.
      — Скоро мы наведем порядок, — раздался над головами застывших пленников низкий холодный голос стоящего на лестнице человека. Эхо разлетелось по площади. — Меньше чем через сутки все будет как раньше. Я строгий, но справедливый правитель. Если вы честные, порядочные люди, то и жить будете не хуже прежнего.
      Вейлин цеплялась за Хага.
      — Это он, —прошептала она.
      Его нельзя было не узнать в черно-красных доспехах, длинном плаще, с огромным мечом на боку. Громадный рост и мышечная масса. Видимо, Хокан Ашир потерпел поражение, которое Руорим Мясник использовал в своих целях и захватил город. Он медленно спускался по ступеням, за ним следовал человек с двумя скрещенными мечами за спиной. Высокий, жилистый и стройный, как бегун. Движения его отличались сдержанной нервозностью, как у вышедшей на охоту кошки. Светлые волосы были длинными и тонкими, подбородок заостренным. Глаза блестели по-волчьи, диким и опасным блеском.
      — Пес Руорима, — пробормотал Хаг, подавив желание плюнуть.
      Шлема на Руориме не было, и солнце одинаково освещало обе части его лица, красивую и безобразную. Никто не знал, откуда взялся этот шрам, так как Руорим считался практически неуязвимым воином. Однажды один бард спел о том, что противнику Руорима удалось выставить напоказ его черную душу, но уничтожить ее не получилось.
      Руорим медленно шел вдоль рядов, сортируя пленников. Молодых и сильных мужчин передавал своему приспешнику, которого называл Энартом Обоюдоострым. Позже они вольются в его отряд и вернут драконовым всадникам их истинное величие.
      — А как он собирается добиться от них преданности? — спросил Хаг.
      — Убеждениями, соблазнами и не в последнюю очередь черной магией, если все остальное не пройдет, — ответила Вейлин.
      Большинство женщин, особенно тех, с которыми были дети, Мясник отпустил, но самых молодых и симпатичных отправил в дом. Оставшихся мужчин спросил о профессии. Ремесленники получили разрешение убираться восвояси, равно как и большая часть торговцев. Но явные бездельники и путешественники, попавшие в Норимар по личным делам, снова оказались в тюрьме. Руорим собирался на досуге обдумать, что с ними делать.
      — Есть ли среди вас летописец? — спросил он, наконец. — Мне нужен человек, разбирающийся в вашей истории, который будет заниматься архивом города. Это должен быть ученый, на худой конец простой писарь, знакомый с подобной работой.
      Все молчали.
      Руорим вздохнул. Потом выхватил из толпы первого попавшегося мальчика лет двенадцати-тринадцати и равнодушно перерезал ему горло. Крик пронесся по толпе, первый ряд с ужасом отпрянул. Одна из женщин прорвалась сквозь толпу и со стоном упала на труп, который Руорим швырнул на землю, тут же утратив к нему всякий интерес.
      Едва сдерживающийся Хаг до крови закусил губу. Броситься на убийцу было бы пределом глупости. Он пожертвует жизнью напрасно.
      — Он за это заплатит, — произнес Хаг, стараясь взять себя в руки. — Он еще пожалеет.
      — Я буду продолжать до тех пор, пока останется хотя бы один человек, — объявил Руорим. — Мне безразлично, будет тут валяться один покойник или целая сотня. Руке моей неведома усталость. Последний раз спрашиваю: где летописец?
      Толпа зашевелилась, и вперед вышел маленький худой человечек в очках.
      — Я Ланриг, писарь, — сказал он дрожащим голосом. Глаза его бегали по сторонам, он изо всех сил старался не смотреть на мертвого мальчика и его плачущую мать.
      Руорим улыбнулся:
      — Ну что ж, добро пожаловать в мой дом, Ланриг Писарь. У меня для тебя много работы. Иди внутрь, там получишь указания.
      Писарь направился к лестнице, колени его сильно тряслись. Хаг слышал, что бедняга плачет, причем всхлипывания его становились все громче, чем дальше он отходил от остальных.
      — В этом нет ни капли его вины, — пробормотал он.
      — Его душа умерла вместе с мальчиком, — тихо ответила Вейлин. — Как только появится возможность, он покончит жизнь самоубийством.
      Руорим продолжил сортировку; осталось совсем немного. Хаг надеялся, что разобраться с остальными он поручит помощнику, но им не повезло.
      Хаг старался держаться равнодушно и смотрел в пустоту, когда Руорим, наконец, остановился перед ними, глядя сверху вниз. Хаг был немаленького роста, но этот человек выше его на целую голову.
      — Кто бы мог подумать, — громко засмеялся Мясник. — Оказывается, я, сам того не ведая, приютил у себя дорогих гостей!
      Тут же подбежавший Энарт с любопытством разглядывал Вейлин и Хага.
      — Кто такие? Я их не знаю.
      — Да что ты, Энарт, это друзья моего сына. Перед самой битвой они проникли в мой лагерь с намерением убить меня. Сам понимаешь, затея эта закончилась совершенно бесславно, — радостно провозгласил Руорим.
      Он заставил Хага посмотреть ему в глаза.
      — Ты считал, что я вас не узнаю, потому что видел лишь мельком? Но я никогда ничего не забываю. Где остальные?
      — Их здесь нет, — честно ответил Хаг, радуясь, что сказал истинную правду.
      — Не знаю, не знаю. Ну что ж, об этом мы поговорим позже. Энарт, этого отправь обратно в тюрьму, я им еще займусь. А вот эльфийку… — Он повернулся к Вейлин и прикоснулся к ее лицу, но она гневно оттолкнула его руку.
      — Не трогайте меня! — зашипела девушка и в следующую минуту уже лежала на земле, оглушенная ударом, который нанес ей Руорим.
      Ничего не понимая, она схватилась за горящую щеку: скула распухла и окрасилась в сине-красный цвет.
      Стоящий рядом с Хагом мужчина успел вцепиться в его руку и не позволил ему наделать глупостей.
      — Не сходи с ума! — прошептал он.
      От бессильного гнева Хаг не мог дышать. Мышцы заболели от напряжения.
      — На колени перед своим хозяином, — спокойно сказал Руорим. — Строптивость наказуема, эльфиечка, эту науку ты усвоишь очень быстро. Ты ведь целительница, правильно? — Наклонившись, он схватил ее за волосы и приподнял голову. Вейлин застонала.
      — Да, сильная мана. Жизненная магия, я чувствую. Ты будешь мне весьма полезна.
      — Ни за что, — прошептала она. Руорим улыбнулся:
      — Добровольно или нет, но ты будешьлечить.
      Он отпустил ее и велел своим приспешникам:
      — Отведите ее в дом и накормите. Потом дайте пару часов поспать. Ей понадобятся все ее силы.
      Хаг с трудом подавил готовые сорваться с губ слова. Ему не хотелось, чтобы это походило на прощание. Мрачное предчувствие подсказывало ему, что Вейлин он уже больше никогда не увидит.

* * *

      Как и предсказывал Руорим, постепенно в Норимар вернулось спокойствие. Люди начали выходить из дому и приниматься за привычные дела. Выбора у них не было: приходилось зарабатывать на жизнь. Появились рынки, ремесленники по-прежнему выставляли свои товары. Южные ворота открыли, чтобы выпускать из города торговые повозки, правда, после тщательного досмотра. В конце улицы уже собирался первый караван. Вскоре все вернется на круги своя, только вместо гвардейцев Хоенмарка патрулировать теперь будут солдаты с эмблемами драконовых всадников.
      Руорим передал управление Энарту Обоюдоострому, а сам занялся делами, для которых не нужно было покидать дом наместника.
      Испуганная челядь бегала по коридорам, истово выполняя любой приказ. Ланриг Писарь, почтительно кланяясь, вошел на половину Руорима. Караульный отвел его в небольшую комнату, которую покойный наместник оборудовал специально для допросов.
      — Устроено весьма удобно, тебе не кажется? — с улыбкой заметил Руорим, входя и закрывая за собой дверь. — Мне не нужно далеко ходить; устав, я могу сделать перерыв. Похоже, ваш наместник был довольно ловким парнем. Скучаешь по нему?
      — Н-н-н-не-е-е-ет, господин.
      Ланриг сложил руки, безуспешно стараясь скрыть их дрожание. Он постоянно оглядывался, его глаза напоминали глаза загнанной косули.
      В отличие от других помещений, эта маленькая комната была обставлена очень и очень скромно: никаких роскошных ковров, только стол и стул, напротив стола еще один стул с цепями и кольца, чтобы приковывать преступников стоя. Окна не было; холодные влажные каменные стены и пол покрылись сажей от факелов.
      — Тебе ведь знакома эта комната? Наверное, в твои обязанности входило записывать показания преступников, — снисходительным тоном продолжал Руорим, знаком приказывая Ланригу сесть. И начал не спеша укреплять наручники и кандалы.
      — Да, господин, — прошептал страдалец. — Но я никогда не находил в этом удовольствия.
      Руорим ухмыльнулся:
      — В любом случае у тебя было преимущество: ты сидел по другую сторону стола и без оков, правильно? Самый удачный вариант.
      — К-к-к-ко-о-о-онечно. Я не знаю, как вам…
      — Тс-с, успокойся. По-моему, ты все еще не отошел от шока из-за мальчишки. Не бери в голову. Таким образом малыш избавился от гораздо более ужасной участи. Энарт Обоюдоострый неравнодушен к симпатичным маленьким мальчикам, каковым и являлся покойный. Ты даже представить себе не можешь, что он с ними делает.
      Ланриг задрожал, всем видом показывая, что продолжать эту якобы безобидную беседу не хочет и не может.
      Руорим опустился на стул и водрузил ноги на стол.
      — Ну что ж, Ланриг Писарь, — начал он, — догадываешься, что я хочу от тебя узнать?
      Бедняга затряс головой так сильно, что затрещал позвоночник:
      — Нет, господин, понятия не имею.
      — Что ж, тогда я тебе объясню, — терпеливо продолжал Руорим. — Лет этак шестьсот назад, когда закончилась война Шести Народов, правителями Норимара стали паладины ордена Медного Сокола. Им поручили охранять склепы в пещерах, в которых обитают немертвые и которые тянутся отсюда на север, к Ветряным горам. Доходят они до самих гор или нет, неизвестно, и лично для меня это особой роли не играет. Непосредственное значение имеет следующее: Медным Соколам поручили охранять еще и Клинок Аонира, потому что они носили легендарные доспехи Нитхальфа. Якобы Страж, когда начались проблемы с Фиал Дарг, собственноручно в божественной кузнице выковал эти доспехи для паладинов. Пока все понятно?
      — Да, господин.
      — Поправь меня, пожалуйста, если в мои сведения закрались какие-либо неточности.
      — Больше мне ничего не известно, господин.
      Ухмыльнувшись, Руорим продолжал:
      — Но за века орден Соколов исчез, потомства у них не было, о своем долге они не вспоминали. Вырос цветущий город, получивший название Норимар, жители окончательно забыли о темной тайне, истоки которой следует искать внизу. Память об этом сохранили исключительно летописцы, привыкшие тщательно хранить древние хроники и вести собственные записи. Теперь догадался, к чему я клоню?
      Ланриг едва выдохнул:
      — Вы хотите доспехи…
      Радостный Руорим поднял обе руки и кивнул:
      — Совершенно верно, мой мудрый ученый с внешностью изголодавшейся птицы.
      Писарь нервно ерзал на стуле.
      — Но там больше ничего нет, господин! Склепы мертвецов засыпаны, немертвые отказались принимать участие в мирских событиях, а доспехи были утрачены после ухода паладинов ордена! Теперь уже вы не найдете у нас даже куска хоть на что-то пригодного железа!
      Некоторое время царило молчание. Ланриг, проявивший несвойственное ему многословие, испуганно сопел.
      Руорим снял ноги со стола и наклонился вперед. С видимой грустью он покачал головой:
      — Ланриг, Ланриг, ты меня разочаровал. Я думал, мы с тобой едины, ты меня поддержишь, а тут… такое нежелание сотрудничать? Почему ты мне все усложняешь?
      Ланриг заплакал:
      — Я… я… я клянусь вам, господин, всем, что свято, готов, если вы потребуете, поклясться светом Аонира, я говорю правду! Нет здесь больше никаких доспехов, нет никакого металла, пусто! Если хотите, я покажу вам ход к склепу, сами посмотрите, может быть, там есть тайники, которые мне неизвестны, но здесь, наверху, вы ничего не найдете!
      — Если бы я только мог тебе поверить, — сказал Руорим с наигранной печалью. Резко встал и открыл узкую дверцу напротив входа. Там уже ждал с инструментами в руках палач, приземистый орк, лицо которого было спрятано под кожаным колпаком.
      — Гурат, боюсь, придется прибегнуть к твоим услугам. — Руорим еще раз повернулся к Ланригу: — Он настоящий мастер, ты даже удивишься.
      Он пересек комнату и открыл главную дверь.
      — Гурат, как только закончишь, позови эльфийку, пусть она подлатает бедолагу. А потом сообщи мне все, что узнал, с мельчайшими подробностями.
      — А что делать с этим?
      — Когда эльфийка приведет его в порядок, отправь к остальному сброду, писарь нам может еще понадобиться.
      — А что если эльфийка откажется? — прорычал орк, и глаза его в прорезях кожаной маски жадно заблестели. — Она ведь очень строптивая.
      — Зато обладает огромной силой, которой я хочу воспользоваться. — Руорим задумался. — Заставь ее, а потом запри здесь, когда уведешь Ланрига. Я лично позабочусь о ней и наставлю на путь истинный.

* * *

      Вейлин Лунный Глаз, всхлипывая, лежала на голом полу холодной комнаты. На камнях вокруг стула медленно подсыхала кровь Ланрига.
      — Это справедливая кара за мои грехи, — шептала она. — За мои мысли, которые меня пожирали, за мою ненависть и мои страхи. Все это я заслужила, но сейчас… сейчас я прошу избавления… я больше не могу…
      Ее слова словно кто-то услышал: дверь внезапно открылась и внутрь хлынул яркий свет.
      Снаружи все еще был солнечный день, на улицах продолжалась жизнь.
      Вейлин со стоном откинулась к стене, когда узнала в мощной фигуре приближающегося к ней Руорима.
      Он заговорил, и голос его звучал на удивление мягко.
      — Не надо меня бояться, маленькая эльфийка. Ты и так достаточно страдала. — Он вытянул руку вперед. — Выйди на свет, здесь тепло и приятно. Я осмотрю твои раны, ты должна утолить голод и жажду, тебе необходим отдых.
      Дрожащая Вейлин съежилась и покачала головой.
      — Я знаю, кто вы, — прошептала она. — Вы самый ужасный из всех.
      Он замер.
      — Откуда тебе это известно, маленькая эльфийка? Наша встреча была столь краткой. Мы ведь практически незнакомы. Ты ничего обо мне не знаешь.
      — Я видела ваши деяния… — выдохнула она.
      — О, это война, детка. К твоему сведению, не я устроил вот эти камеры, это сделал наместник Норимара, а мой добрый Гурат лишь воспользовался его приспособлениями. Не думаю, что наместнику приходило в голову после успешного допроса призывать целительниц врачевать раны преступников.
      Руорим медленно подошел и присел перед Вейлин на корточки.
      — Нет… нет… — всхлипнула она, когда он откинул волосы с ее лица.
      — О-о, как тебе больно, — протянул Руорим. — Я не хотел. Гурату было велено заставить тебя слушаться, но он не должен был избивать тебя до полусмерти. Больше он никогда этого не сделает, я тебе обещаю.
      — Вы демон! — воскликнула Вейлин. — Убейте меня или пытайте, но только прекратите надо мной смеяться.
      Руорим молчал ровно минуту. Вытащил из кармана платок и стер кровь с лица Вейлин.
      — У меня к тебе вопрос, — сказал он, наконец. — Как ты думаешь, если бы я был крайне жесток, ужасен, холоден и бесчувствен, если бы получал удовольствие, верша жизни и смерти людей… был бы я в состоянии зачать такого сына, как Горен?
      Она подняла на него опухшие глаза:
      — Почему вы об этом спросили?
      — Вейлин — это ведь твое имя, правильно? Вейлин, неужели ты думаешь, что войну можно вести чистыми и благородными способами? — Голос Руорима звучал крайне серьезно. — Ты что, считаешь, что твои родичи, принимая участие в войне Шести Народов, всегда действовали искренне и по-доброму? Ты уверена, что у эльфов не существует силовых методов ведения допроса? Вы никогда не приносили жертв? Последнее: не является ли всякий,кто берется за оружие, виновным? Безусловно, существует различие — погибнуть в битве с другими людьми или в плену. Но покажи мне правителя, который для достижения своей цели никогда не прибегает к жестокости и насилию.
      — Вы… вы все переворачиваете… у меня кружится голова… — пробормотала она слабым голосом. — Это не умаляет вашу вину и не оправдывает ваших деяний…
      Он тихо засмеялся:
      — Нет. Тут ты права, маленькая эльфийка. Я даже не пытаюсь показать себя в более выгодном свете, потому что я холоден и жесток, но в противном случае я не был бы правителем и не добился бы таких успехов, а мои солдаты не были бы мне столь верны. Но я пытаюсь тебе объяснить, что это не вся моя сущность, что я гораздо больше, чем Мясник, что во мне имеется и другая сторона, которая скрыта от всех. Потому что никто не хочет ее видеть.
      — Но почему… я? — прошептала Вейлин.
      — Потому что ты знакома с Гореном, моим сыном, и потому что я хочу знать о нем больше.
      Можешь мне не верить, но я любил его мать, он дитя любви: а разве иначе мог бы он стать таким, какой есть? А ты, Вейлин Лунный Глаз, разве ты та, какой кажешься? Как может в тебе полыхать темное пламя ненависти, если ты такая светлая и чистая?
      Он отбросил платок.
      — Давай поговорим об этом позже. Сейчас я заберу тебя с собой, потому что ты совсем замерзла и твой свет гаснет. Не противься, маленькая эльфийка, и учись разбираться, когда нужно бороться, а когда просто верить, если с тобой происходит что-то хорошее.
      Он легко, словно перышко, взял ее на руки и вынес из камеры.

* * *

      В своей башне Хокан Ашир ходил по залу, потирая глаза и лицо. Он устал, устал смертельно, устал, как не уставал ни разу в жизни. Эта душа… она оказывала серьезное сопротивление, намного серьезнее, чем он ожидал. Но подобный вариант полностью исключался, потому что на нее наложено заклятие и она должна пребывать в покое, не осознавая, кто она…
      Возможно, он поставил перед собой слишком сложную задачу, которая пока еще ему не по плечу? А вдруг Раит ослабил его гораздо сильнее, чем ему казалось. Что было в тот раз, когда он создавал Кузнеца Душ? Он так же сильно сопротивлялся? Некромант теперь уже не помнил, потому что тогда здорово увлекся и впал в транс. И превзошел (хотя и не очень в это верил) самого себя: создал железного, способного создавать других железных…
      Перед этимжелезным такой задачи не встанет. Хокан Ашир не собирается мастерить еще одного ремесленника. Тем не менее… Требования к нему предъявляются высочайшие. Он должен стать вершиной его творения, совершенным и непобедимым, с одной-единственной душой внутри, но душа эта будет особенной. Никому не известно, что она у Хокана Ашира, и никто не должен об этом узнать, даже Кузнец Душ.
      «Дальше, — подумал он устало. — Я должен продолжать, я застрял на очень трудной фазе и теперь просто не могу остановиться или перепоручить работу Кузнецу Душ. Я должен проникнуть в эту душу, чего бы это ни стоило. Не исключено… вдруг я иду неправильным путем или использую неправильную формулу. Нужно было первым делом кое-что проверить…»
      Он снова начал ходить и постарался сосредоточиться. И вскоре почувствовал, как на него снизошел глубокий покой, и ощутил прилив сил.
      Его охватила абсолютная уверенность, что теперь он нашел верный путь. Хокан Ашир снова принялся за работу.

* * *

      Теперь солнце над Клинком Аонира казалось не таким ярким, потому что небо заволокло тучами, которые не слишком пропускали свет. Окрестности, включая то место, на котором разместилось войско, погрузились во тьму, хотя за этим кругом по-прежнему царил день. Круг же был черным, с красноватым оттенком по краям, а в его центре пульсировало блестящее ядро.
      Наступила тишина. Ветер стих. Отчетливо слышался только слегка приглушенный голос Раита Черного. Слова, которые он зачитывал из книги, были непонятны для простого смертного. Прочитать и повторить такую формулу мог только очень сильный маг.
      Листы в книге переворачивались сами по себе, и руны начинали светиться, как только подходила их очередь. Книга была толстой и тяжелой, казалось, что количество листов в ней постоянно увеличивается.
      Высокая фигура Раита, как всегда, была несколько размытой. Каждый его жест словно давал мгновенно застывающие отпечатки.
      Больше уже Раит не колебался и не прерывался. Движения его стали четкими и уверенными.
      И в этом не было ничего удивительного: он пока еще пребывал на первой ступени формулы.
      Но его голос уже был не таким низким, как раньше. Ничего, скоро первое препятствие будет взято.

      На ужин в Тронный зал Бульдр явился с огромной книгой. Опускаясь на стул, он громко стонал.
      — У вас потрясающая библиотека, господин Дармос, кое-кто из правителей и, главное, из магов мог бы лопнуть от зависти, это уж точно!
      Дармос Железнорукий не без гордости улыбнулся:
      — Как вы, господин Бульдр, уже упоминали, у нас было достаточно времени, чтобы собрать великолепную библиотеку. Первоначально Ур перенес сюда сокровища Малакея, что уже само по себе составило изрядное собрание, а его сын и наследники продолжили это дело. До сих пор наши разведчики выискивают хроники, магические записи, легенды и поэтические сочинения, которых у нас еще нет. Кое-что здесь копии, как правило, достаточно новые, но в большинстве своем мы храним оригиналы.
      Гном наполнил тарелку и кружку, затем тщательно вытер руки о скатерть и постучал по отложенной в сторону находке:
      — Друзья мои, здесь все написано, как я и думал. Конечно, я мог бы и сам вам рассказать, но мне хотелось убедиться, что я не повторяю увлекательные сказки моего детства. Если то, о чем здесь говорится, правда — а я твердо в это верю, — то я нашел способ победить Раита.
      Эти слова заставили насторожиться всех, включая Крэйга. Пока Бульдр рылся в библиотеке Шейкура, остальные, в разной степени взволнованные, сидели в комнате или сновали туда-сюда по крепости, размышляя, что же предпринять.
      — Не нужно испытывать наше терпение! — возмутился Горен.
      Бульдр задумчиво погладил бороду, ему доставляло несказанную радость доводить напряжение до апогея. Он начал с рассказа о том, что когда-то Норимаром правили паладины ордена Медного Сокола, охранявшие склепы мертвых.
      — Про прошлые дела я вспомнил, потому что задал себе вопрос, с чего вдруг Руорим стал правителем именно там. Грабить, бесчинствовать и набирать наемников — это ладно, но ведь совсем не обязательно торчать там сверх необходимого.
      — Норимар очень удачно расположен, — предположил Дармос.
      Соглашаясь, Бульдр махнул в его сторону рукой.
      — Правильно. Но Руорим — человек действия, наемник, который до сих пор находится на службе у Хокана Ашира. Безусловно, он стремится к власти, но сейчас это не в его интересах, поскольку ненароком он может застрять где-нибудь, словно паук в паутине. Прежде всего потому, что Хокан Ашир призовет его, как только придет в себя.
      — Значит, Руорим воспользуется образовавшейся паузой, чтобы как следует отдохнуть самому, — высказался Менор.
      — Тоже хорошее замечание, — не стал спорить Бульдр. — Но Руорим не тот, кто будет просто так сидеть сложа руки. Он обязательно займется чем-нибудь еще. Не забывай, ему уже за пятьдесят, тело его постепенно дряхлеет. Когда я задумался, что же такое особенное есть в Норимаре, мне вспомнилась расположенная под городом система пещер, которая играла важную роль во время войны Шести Народов. И тут на первый план выступает орден Медных Соколов, а от него я провожу линию к Фиал Дарг.
      Горен почесал затылок и провел рукой по длинным темным волосам.
      — Думаю, Медные Соколы здорово отличились в битве с Фиал Дарг, — попытался он припомнить старые уроки, которые в счастливые времена давал ему магистр Альтар.
      — Точно! А почему у них это получилось? — просиял Бульдр. — Да потому, что у них были совершенно особые доспехи! Их выковал сам Нитхальф и подарил им, именно поэтому после победы паладины ордена охраняли Клинок Аонира!
      Менор, который сидел за столом небрежно развалившись, с удивлением выпрямился:
      — Это правда?
      — Да, Менор, но те времена давно миновали.
      Бульдр открыл книгу на заложенной странице и ткнул в написанное пальцем:
      — Орден распущен. А доспехи, к сожалению, утрачены; эти исторические сведения гномов получили здесь полное подтверждение!
      — А нам какой толк от этого? — Горен не скрывал разочарования. — Переходи наконец к сути дела!
      — Слушаюсь, горячая ты голова. Вам что-нибудь говорит имя Гламрих Гном?
      Все, кроме Крэйга Ун'Шаллаха, недоуменно пожали плечами.
      — Это великий мастер и герой.
      — Спасибо, господин норкан, вы совершенно правы. — Бульдр гордо выпятил грудь. — Гламрих создал скальные жилища гномов Виндхолма, откуда я родом. Разве я не упоминал многократно, что мы производим лучшие в мире доспехи? Как бы то ни было, он не только талантливый кузнец, но и великий воин, благодаря своему топору он прославился задолго до войны Шести Народов. У нас он один из величайших и известнейших героев.
      — Он еще жив? — с любопытством спросил Горен.
      — Да, хотя его уже давно никто не видел, лет сто. Но для гномов это ничего не значит. Позвольте мне продолжать, — попросил краснобородый гном, — потому что сейчас будет важный момент. Еще в моем детстве ходили слухи, которые гораздо старше, чем я, что в свое время Гламриха учил сам Нитхальф, вот почему дарование его столь велико. Бог был поражен талантом Гламриха и посвятил его в свое искусство, хотя возможно, что у него была и другая причина.
      — Битва против Фиал Дарг, — вклинилась Звездный Блеск и тут же сделала вывод: — Гламрих принимал участие в изготовлении этих доспехов!
      — И сей факт нашел подтверждение в данной книге! — выдал Бульдр.
      Дармос Железнорукий поднял кустистые брови:
      — Впечатляет.
      — Безусловно, благородный господин, похоже, что одни-единственные старые доспехи до сих пор существуют, причем где-то в Виндхолме.
      Бульдр перелистал несколько страниц и приподнял книгу, повернув ее так, чтобы каждый мог увидеть нужный лист.
      — Здесь написано, что Гламрих рассматривал эти особые доспехи как вершину своего мастерства и хранил у себя после того, как они внесли существенный вклад в дело Фиал Дарг. Они называются Серебряное Пламяи могут противостоять смертоносным лучам Раита.
      Менор ударил ладонью по столу:
      — Это значит, что мы должны отправляться в Виндхолм за доспехами!
      — Момент. — Горен попытался уменьшить его энтузиазм. — Бульдр, тут наверняка есть какая-то закавыка, правильно?
      — Точно, — согласился гном. — К сожалению, доспехи подходят не всем, а только избранному.
      — Ага, — произнес Дармос. — А там написано, какие условия должен выполнить этот самый избранный?
      — Нет, — опустил голову Бульдр. — Но, — голос его снова повеселел, — прежде чем прийти к вам, я поговорил с Уром…
      — Ты говорил с Уром, — хором перебили его Дармос с Гореном.
      — Просто так? — добавил Горен.
      — Э-э-э, да, — удивился Бульдр. — А что? — Он махнул рукой. — Ур считает, что подходишь ты, Горен.
      — Конечно, именно так он и считает, — пробормотал Горен. — Он уже назначил меня высшим шейканом. — Он мрачно оглядел присутствующих. — Но ведь точно знать этого он не может, так?
      Наступила короткая пауза. Потом Звездный Блеск осторожно предположила:
      — Скажем так, ты необычный шейкан, мама твоя воспитала тебя лучшим воином. Ты Говорящий с ветром, в тебе таится древняя магическая сила.
      — Да, это понятно. — Горен встал и обошел вокруг стола. Потом остановился у колонны. — Вы все ждете от меня, что я найду доспехи, возможно, укреплю их за счет своей внутренней магии и покончу с Раитом. Но это не так просто! — Он повернулся. — Я, в отличие от вас, вовсе не уверен, что я тот, кто нужен! К тому же я не хочу просто так бросить в беде Хага с Вейлин, я так не могу, поймите вы, наконец! Это конкретная, четкая и понятная задача, но уничтожить мага Альянса, которому больше пятисот лет, который обладает бессмертием, который в тысячи раз превосходит меня во всем, что касается силы и опыта; не слишкомли многого вы от меня хотите! Абсурдна даже сама мысль о том, что яс этим справлюсь!
      Менор скорчил страдальческую мину и уставился в тарелку. Бульдр молчал.
      Горен схватился за грудь и отвернулся, лицо его скривилось от боли, как будто внутри у него вместо сердца вдруг оказался камень. В голове бушевал ураган, готовый снести все на своем пути. Перед глазами появились круги, ему стало плохо, он с трудом выпрямился. И надеялся, что остальные не заметили, как он ведет битву с самим собой.
      Потом осторожно, краешком глаза покосился на друзей.
      Он заметил задумчивость Крэйга Ун'Шаллаха и почувствовал, что его горящий пристальный взгляд направлен прямо на него.
      Дрэгон поднялся, подошел к Горену и положил руку ему на плечо.
      — Пойдем, Горен, — спокойно сказал он. — Поговорим.
      Прежде чем молодой человек успел что-нибудь сказать, Крэйг вытащил его из зала, крикнув остальным:
      — Прошу немного терпения, мы сейчас вернемся!
      И они вышли.
      — Моя комната как раз здесь, в этом коридоре, пойдем ко мне.
      И снова Крэйг не стал дожидаться ответа Горена, а прошел вперед в свою маленькую комнату, где, как и во всех остальных спальнях, возле узкой кровати находились стул и маленький столик.
      — Садись, Горен, — предложил он юному шейкану, опускаясь на край кровати.
      Горен, поколебавшись, сел и неуверенно посмотрел на Крэйга.
      — Оставим все формальности, — начал дрэгон. — Поговорим как равный с равным.
      — Согласен, — медленно произнес Горен. Рука готова была снова дернуться к груди, но он силой воли заставил ее оставаться на месте. Наконец боль отпустила, и он снова смог дышать. В принципе он был благодарен Крэйгу за короткую передышку.
      Крэйг пристально посмотрел на Горена:
      — Тебе лучше?
      Молодой шейкан кивнул молча и смущенно.
      — Можешь спорить сколько угодно, мальчик, но ты не такой, как все. Думаю, ты можешь хотя бы попробовать.
      Горен потер лоб.
      — Разве в таком деле можно пробовать?
      — В данном случае, да, — ответил дрэгон. — Вспомни, что сказал Бульдр: доспехи подходят не каждому. Если тебе не подойдут, то станет совершенно ясно, что ты не избранный. Тогда ты со спокойной совестью отправишься в Норимар и вызовешь на бой своего отца.
      — А если я опоздаю? — тихо возразил Горен.
      Крэйг покачал головой:
      — Нет. Потому что мы с Менором отправимся в Норимар и подготовим восстание. Мы с ним лучшие кандидатуры. А вот Бульдр и Звездный Блеск должны идти с тобой.
      Горен подскочил:
      — Вы? Ты? Но… почему?
      — Даже на мой неискушенный взгляд, здесь слишком много странных совпадений, — признался Крэйг. — Похоже, все мы имеем какое-то отношение к Руориму.
      — И ты тоже?
      — Безусловно. Я перед ним в неоплатном долгу.
      Горен догадался:
      — Это был… он… который…
      — Конечно, — мрачно подтвердил Крэйг. — Прежде чем встретиться с вами, я имел честь пообщаться с ним. Не впервые, кстати, но это совсем другая история. Представляю, что ты испытываешь, приходясь ему сыном. Ты видел, как он убивает твою мать. Знаешь, что он хочет использовать твое тело для пробуждения вашего пращура. Ты жаждешь мести, и я тоже. Но каждый должен быть на своем месте. Тебе нужно в Виндхолм, а я не могу пойти с вами к Клинку Аонира. Если я тебе пообещаю, что оставлю Руорима в живых для тебя, ты согласишься с моим предложением?
      У Горена пересохло в горле.
      — Я… я не мог желать ничего лучше… я думаю…
      — Значит, мы договорились. — Дрэгон поднялся. — Пойдем, Горен. Поговорим с остальными, а завтра отправимся в путь.
      Горен не удивился, что остальные, не говоря ни слова, с изумлением смотрели на Крэйга, пока он рассказывал, о чем именно они договорились.
      Наконец слово взял Дармос Железнорукий:
      — Думаю, мы нашли выход. Ждет ли нас успех, покажет время. Но в любом случае сражаться одновременно на двух фронтах — это поразительная стратегия. Освобождение Норимара может быть выгодным и для Шейкура, не исключено, что мы завяжем прочные отношения. Я дам под ваше командование, Крэйг, отряд. В момент восстания он вас поддержит. И тогда успех предприятия обеспечен.
      Крэйг кивнул:
      — Это предложение я принимаю с благодарностью. И мы возьмем с собой того маленького сапожника. Как там его зовут?
      — Корбен, — услужливо напомнил Менор.
      — Правильно, Корбен. Он проведет нас с Менором в город безопасным путем, если, конечно, Менор согласится.
      — Что за вопрос?! — возмущенно завопил Менор. — Конечно, я с вами!
      — Хотя бы ради Вейлин, — вырвалось у Бульдра, и он тут же пробурчал: — Извиняюсь.
      Менор зло на него покосился.
      — Тогда все решено, — громко подвел итог Дармос Железнорукий. — Теперь давайте обсудим детали, а потом соберем вооружение и составим отряд, потому что отправляться в путь вам надо рано утром, прежде чем начнется эта ужасная жара.

      — Что? Я должен снова сесть на лошадь? — с ужасом спросил Корбен Сапожник, когда ему сказали, что он может возвращаться в Норимар. Молодой человек успел немного прийти в себя, раны быстро затягивались, но при мысли о лошадях он начинал дрожать всем телом.
      — Сюда же ты добрался, парень, так что обратный путь покажется простой прогулкой! — заявил Бульдр и со смехом хлопнул его по плечу.
      — Да я чуть не помер со страху и поранился, аж в голове все перевернулось.
      Златострелый возмущенно заржал, увидев, что Горен седлает другого коня.
      — Мне очень жаль, старина, — попытался извиниться Горен, протягивая ему яблоко, — но взять тебя с собой никак не могу. Руорим тебя видел, а что мне делать с тобой в Виндхолме? Кто знает, что будет в конце пути… А как ты пойдешь через пустыню к Клинку Аонира? Это приключение не для тебя. Не забывай, что тебе уже больше двадцати лет. А я хочу когда-нибудь отпраздновать твое тридцатилетие. — Он ласково потрепал мощную шею коня, рядом с которым прошло все его детство. — А ты будешь охранять Шейкур здесь, согласен? Карауль Дармоса и крепость.
      Златострелый снова тихонько заржал и ткнулся бархатистой мордой в грудь Горена, как будто все понял.
      — Как можно так относиться к глупому животному? — удивился Корбен. — Ведь ты разъезжаешь на нем и гоняешь туда, куда нужно тебе, а не ему. Он таскает тяжести и терпеливо сносит все удары. Как он может тебя любить? И как ты можешь любить его?
      Горен покачал головой, дал Златострелому еще одно яблоко и повернулся к другой лошади, чтобы ее оседлать. А потом посмотрел на Корбена:
      — А люди как поступают? Возможно, Хаг отдал за тебя жизнь, а ты в свою очередь твердо решил выполнить его просьбу. Так в чем же разница?
      — Я сам принял решение! — ответил сапожник.
      — То же самое делают и лошади, — возразил Горен. — Дрессировке поддаются далеко не все.
      Бульдр прикрепил к седлу дорожный мешок.
      — Корбен, ты в любое время можешь сам принимать решения, жить тебе или умереть. Большинство из нас выбирают жизнь, какая бы она ни была: на свободе или в плену, счастливая или несчастная. И так будет до тех пор, пока не погаснет освещающий наш путь свет Аонира.
      Взгляд Горена остановился на эльфийке, которая в этот момент проверяла, хорошо ли укреплено седло на ее лошади. Он так до сих пор и не понял, почему она едет с ними. Она была, как всегда, неразговорчива, сдержанна, и все-таки…
      Она почувствовала его взгляд и повернула голову. Он замер, словно утонул в ее темно-фиолетовых миндалевидных глазах, глубоких, как озера.
      Подошел Крэйг, разорвав натянувшуюся между ними струну.
      — Не задерживайся, — тихо сказал дрэгон. — Не требуй ответа от норкана и не пытайся нырнуть на самое дно. Людям это не разрешено, потому что слишком многое нас разделяет, не только Свет.
      — Я не боюсь, — возразил Горен. — И я видел гораздо больше, чем ты думаешь, дрэгон. Я пережил охоту на драконов и их убийство, я видел первого Божественного императора, когда тот вступал на трон, и…
      Он не закончил фразу и снова занялся лошадью.
      — Возможно, этого было слишком много, — пробормотал Крэйг, — для столь юного ума. Ты не знаешь, что такое быть молодым, но пока еще у тебя недостаточно опыта, чтобы сделаться мудрым.
      Не ответив, Горен вставил ногу в стремя и сел на лошадь. Когда они выехали из конюшни и направились по галерее в сторону больших ворот, он в последний раз услышал ржание Златострелого.
      На улице их ждали Дармос Железнорукий и отряд из пятидесяти шейканов, вооруженных копьями, луками, мечами и топорами. Горен спешился и обнял деда. Он знал, что Дармос отпускает его с явной неохотой и очень волнуется.
      — Дед, у меня с собой щит и ритуальный кинжал. Они помогут найти доспехи. Пожелай нам удачи, чтобы мы достигли цели.
      — Постарайся прислать мне сообщение, — сказал Дармос. — Жить столько времени в полной неизвестности просто… невыносимо.
      Он крепко прижал к себе внука и подтолкнул вперед. Сердце у него ныло.
      Когда они проехали уже довольно приличное расстояние, Горен еще раз обернулся и увидел, что флаг шейканов до сих пор развевается наверху.
      — Гордая крепость, — заметил ехавший рядом Крэйг. — Несравнима с обсидиановыми башнями норканов, но для людей уникальна.
      — Моя родина, — пробормотал Горен. — И уже такая далекая.
      Менор Худощавый опекал судорожно вцепившегося в седло Корбена Сапожника.
      — Расслабься, наконец. Мы едем достаточно медленно, со временем ты обязательно привыкнешь. Смотрю на тебя и удивляюсь, как же ты сюда добрался!
      — Я просто хочу домой, — пробормотал сквозь стучащие зубы Корбен. — Эта бесконечная ширь степей нагоняет на меня страх. Мне хорошо, когда вокруг дома и широкие дороги, а рядом маленькая лавочка, дающая мне средства к существованию. Больше мне ничего не надо. Не понимаю, как вы можете так жить!
      Ехавший позади Бульдр разразился громовым хохотом.
      — Будет неплохо, мой юный друг, если ты разок оторвешься от шила, сапожных колодок, подметок и кож! Зачем нам шикарные сапоги, которые ты производишь, прочные и непромокаемые, если впереди нас не ждет путешествие, полное опасностей и приключений?
      Он поехал быстрее и обогнал Корбена. Его тяжелая рыжая косичка подскакивала в такт движению лошади.
      Вечером они устроили привал в низине, по которой тек маленький ручей, питавшийся из подземных источников. Они преодолели достаточно большое расстояние, чему Горен был рад. Ему нравилось снова сидеть у костра под звездным небом, далеко от всяких стен и преград.
      Старавшиеся держаться особняком шейканы во главе с Дьюрассом развели поодаль собственный костер. Горену это пришлось по душе, потому что он так и не сумел ощутить себя частью своего народа.
      Менор старался развеселить общество с помощью губной гармошки и песен собственного сочинения, время от времени ему подпевал Бульдр, уютно откинувшийся на седло и покуривающий трубку.
      Горен посчитал, что настал подходящий момент расспросить Крэйга о его прошлом; ведь теперь они постоянно ехали рядом.
      — Крэйг, откуда ты так много знаешь?
      Дрэгон смотрел на угли. В темноте его глаза сверкали как звезды. Здесь, под открытым небом, он тоже утратил свою неприступность и казался более раскрепощенным.
      — Я уже немало прожил на свете, Горен, — ответил он. На доли секунды взгляд его потерялся вдали. — Я присутствовал при распаде империи Kсy, которая вовлекла в войну мой народ. Мы покорились, и начались длительные скитания на севере континента. Пока строились корабли, я с остатками войска сдерживал людей, а потом мы смогли покинуть Kсy… навсегда.
      Он задумался, глядя на звезды.
      — Выбора у нас не было. Нам оставалось или умереть на Kсy, или жить на чужбине. — Он повернул к Горену лицо. — В общем, мне довольно рано пришлось отправиться в ссылку, так что дело это для меня совсем не новое.
      Горен молча кивнул. Он внимательно слушал. А Крэйг продолжал:
      — Мы создали новую империю в Ургате, и из простых солдат я стал дрэгоном. Я присутствовал при высадке в Фиару…
      — Во второй раз, — перебила его Звездный Блеск. — Империя Kсy распалась, потому что твой народ сначалапопытался захватить Фиару.
      — Да. С юга и с востока. Но в первый раз меня там не было, а войска были плохо обучены и неорганизованны. В то время я, простой солдат, не имел достаточного влияния, и к моим предупреждениям никто бы не прислушался.
      Вывести Крэйга из себя было практически невозможно.
      — Но я был во второй раз, когда мы высадились на восточном побережье под предводительством Фиал Дарг. Теперь мы считали, что непобедимы. И у нас почти получилось. В апогее войны Шести Народов чаша весов склонилась на нашу сторону. Казалось, что освобождение ренегатов совсем близко. Но потом… потом вмешались Стражи. Остатки нашей армии вернулись на восток, так был основан Лар.
      Свою историю Крэйг рассказывал монотонно, а Горену никак не удавалось почувствовать в нем врага, которым в принципе он все еще оставался. Потому что теперь, несмотря ни на что, он поддерживал народы Света. Отношения были странные, двойственные, совсем как у шейканов, которые впервые в своей истории решили принять одну сторону.
      — А как получилось, что ты стал чужим для собственного народа? — спросил он.
      — Окончательное деление на касты и неумолимое возвышение Архонов, — пояснил Крэйг. — Я ведь солдат, Горен, и привык убивать в бою. Но кровавые жертвы, лукавство, стремление к власти — все это я не приемлю. Поскольку я имел собственное мнение и был непокорным, то стал неудобен, и меня часто отправляли в опасные походы. Архоны надеялись, что я погибну, но такого удовольствия я им не доставил. Правда, эти путешествия сослужили свою дурную службу, поскольку во время поездок я многому научился. Я не гнушался ближе познакомиться с народами Света и, в конце концов, понял, чего нам не хватает и почему мы никогда не добьемся окончательной победы. Я устал от постоянных битв и жертв и почувствовал отвращение, потому что не видел смысла в становившихся все более жестокими ритуалах Архонов.
      — А почему они не вынудили тебя просто принять участие в Элин Муин? — поинтересовалась Звездный Блеск. — Битва один на один под громкий бой барабанов. Избавиться от тебя не представило бы труда.
      — Побоялись. Я лучший воин нашего народа. Никто бы не рискнул со мной тягаться, даже Шар Ардуин. Открыто выступив против высшего Архона, помешав ему принести кровавую жертву, я сам определил свою судьбу и отправился в ссылку. С тех пор я разъезжаю по этим землям в поисках того, чего мне не хватает, что не позволяет заполнить царящую во мне пустоту. Эта пустота, отталкивающая меня от моего народа, заставляет меня чувствовать себя крайне одиноким. — Он посмотрел на Звездный Блеск. — Любовь, тепло и страсть никогда не дадут людям опустить руки. Эти чувства заставляют их совершать неразумные поступки, делать глупости, не имеющие практической пользы. Они с открытыми глазами летят навстречу своей гибели и готовы принести себя в жертву, хотя уже проиграли битву. И, несмотря на это, именно онихозяева Фиары, а не мы.
      Звездный Блеск отвела взгляд и откинула волосы, обнажив шрам на лбу.
      — Этого ты никогда не узнаешь, — пробормотала она, — просто норканы совсем другие.
      «Но он способен сомневаться, — подумал Горен, — а это намного больше, чем умеют другие представители его народа, начиная с Архонов».
      На некоторое время он погрузился в себя, чтобы переварить услышанное и разместить в хронологическом порядке. Осознав, сколько же лет Крэйгу на самом деле (больше семисот), он с удивлением поднял глаза:
      — Но если ты с самого начала присутствовал при скитаниях твоего народа, это значит, что ты…
      Крэйг кивнул:
      — Да, я был создан, а не рожден. И я лицезрел моего господина, Нора, когда был отдан под его покровительство и купался в его свете и в блеске его взгляда, который меня просвещал и глубоко проник в меня, в мое сознание, в мою душу, в каждую частичку моего существа. Что бы я ни делал, я вечно буду ему служить и попытаюсь вернуть его из изгнания.
      — Однако твой высокочтимый бог Нор создал скопища пауков, требовал для себя отвратительных кровавых жертв и прекраснейших девушек норканов, которых потом превращал в этих ужасных тварей, — злобно прошептала Звездный Блеск. — Только по той простой причине, что он не обладал способностью Цараха к творению, но хотел иметь что-то свое. А в качестве благодарностиво время войны поставил этих пауков на сторону норканов, после того как Фиал Дарг не оправдали надежд.
      - Знаешь, Звездный Блеск, каждому из нас приходится приносить жертвы, — спокойно ответил Крэйг. — Я уже говорил, судить надо по народу, а не по отдельным личностям. Даже если я не готов одобрить этот ритуал, то все равно не отвернусь от своего господина. Нор — бог, он в тысячу раз мудрее меня и видит гораздо дальше и может создать намного больше вещей, чем когда-либо получится у меня. Я не имею права подвергать критике его действия, поскольку не знаю, что за ними стоит, и не понимаю его мыслей.
      Звездный Блеск сердито возразила:
      — Но я имею право выбрать Свет, потому что заранее осуждаю подобные действия! Кровавые жертвы всегда отвратительны, лично я не могу понять, зачем они богу.
      Она встала, завернулась в плащ и отошла от огня в темноту.
      После услышанного у Горена ум заходил за разум.
      — Я очень благодарен тебе за откровенность, Крэйг, — сказал он. — Не готов утверждать, что теперь понимаю норканов лучше, но зато способен посмотреть на них с несколько иной стороны.
      — Не суди по мне о других, особенно прислушиваясь к мнению девушки по имени Звездный Блеск, — сказал Крэйг. — Норканы, как и люди, все разные, хотя и не колеблются так часто.
      Он тоже встал. Проснувшаяся луна посеребрила его бледную кожу и длинные темные волосы. Глаза его блестели как огонь. Сейчас особенно заметно проявлялось его происхождение. Здесь ночью, под оком Серебряного Ткача, Крэйг перестал казаться порождением темных сил, он был светлый, красивый, как статуя, холодный и совершенный. Более совершенный, чем мог бы быть человек.
      — Спокойной ночи, — сказал Крэйг Ун'Шаллах и слился с тенями ночи.
      — Спокойной ночи, — пробормотал Горен и грустно посмотрел в том направлении, в котором исчезла Звездный Блеск.

* * *

      Неожиданно пески безжизненной пустыни пришли в волнообразное движение. Сначала волны были совсем плоскими, потом стали выше, словно предвестники приближающегося шторма на море. Тьма, как тонкая пелена пыли, закрыла небо, разметала солнечные лучи, впитала в себя их силы, чтобы расплавить песок их опаляющим жаром.
      Волны становились все выше, они росли, растекались по пустьше, образуя круги с центром у Клинка Аонира. Снизу доносились странное шипение и бормотание, песок разбух и зашевелился.
      А потом прорвался, как гнойный нарыв, и на поверхность вылезли миллионы восьминогих пауков. Они карабкались по песку и друг по другу, напоминая прилив густого черного цвета. Одни пауки размером не превосходили человеческий ноготь, другие были гигантскими, как собаки. Этим тварям не было ни конца ни краю, они напирали, лезли друг на друга, выбираясь из песка. Огромный черный ковер, дрожащий и шипящий, накрыл пустыню и пополз в сторону людских земель.
      Далеко от этого места огненный дракон Ур опустил свою рогатую голову.
      — Вторая ступень, — озабоченно прошептал он.

* * *

      — Вон там мы пересечем торговый путь, — крикнул Корбен Сапожник, показывая вперед. — Я уверен, это та самая дорога, по которой я бежал из Норимара! Теперь уже наверняка совсем рядом.
      Горен согласился с ним, потому что на северо-западе его острые глаза обнаружили несколько перекрещивающихся дорог. Скоро они расстанутся. Он посмотрел на юг, где вдоль глубокого Ущелья Истины простирались широкие степи, и еще дальше вниз, к руинам Лирайна, где уже, наверное, успели построить новые дома.
      — Что там? — заинтересовался Менор, показывая на запад.
      Навстречу им по дороге двигалось большое облако пыли.
      — Видимо, идущий в Норимар торговый караван, — предположил Бульдр.
      — Но мы же с ними столкнемся, — сказал Горен. — Как же быть?
      — Ничего страшного, — заверил Крэйг Ун'Шаллах. — Скоро наступит ночь, они остановятся на привал, а мы к ним присоединимся. Нам могут пригодиться любые сведения.
      — А вдруг у них есть пиво! — завздыхал Бульдр, прикрыв глаза.
      Дрэгон повернулся к Дьюрассу:
      — Поезжайте вперед, еще примерно час. Утром мы вас догоним.
      — Слушаюсь, — сказал капитан и дал отряду знак.
      Вскоре они свернули с дороги и отправились по полям. Появились холмы, зелени стало больше.
      Они подъехали к каравану, путешествующему в сопровождении хорошо вооруженного отряда из пятнадцати человек, трое из которых отделились от группы и направились к вновь прибывшим.
      Крэйг замер, а потом крикнул:
      — Эй! Юлдир!
      И начал махать.
      Первый всадник поехал быстрее и замахал в ответ:
      — Крэйг! Ну и сюрприз!
      — Они знакомы. Это хорошо, — обрадовался Бульдр. — Будет легче договориться.
      Мужчины сблизились и поздоровались, крепко пожав друг другу руки.
      — Очень рад встретить тебя целым и невредимым! — сказал Юлдир. — А где Амра? Он не с тобой?
      Горен навострил уши. Это имя он слышал еще в Лирайне, когда пил пиво в таверне, а путешественники соревновались в умении живописать свои истории. Амра был самым легендарным воином и искателем приключений среди людей, наверное, известным во всей Фиаре. Его уважали и боялись одновременно.
      — Некоторое время назад мы расстались, — ответил Крэйг. — Он хотел ехать в Годемарк, искать Леа. С тех пор я ничего о нем не слышал.
      — Этого-то я и боялся. — Лицо Юлдира омрачилось. — Ходят слухи, что он исчез. Вот уже несколько лун никто про него не слышал, а в Годемарке он, похоже, не появлялся или же путешествует тайными тропами, что на него не похоже. Мы бы узнали, если б он был там замечен.
      — А вдруг его что-то отвлекло, — заметил Крэйг. — Юлдир, не найдется ли у вас на сегодняшнюю ночь местечка у огня для нас и кружки пива для моего спутника, гнома Бульдра?
      — Конечно, найдется и то и другое! — захохотал солдат, нисколько не удивившийся пестроте компании, в которой находился Крэйг. — Следуйте за мной, я представлю вас купцу Колому. — Он повернул лошадь и поехал к своему отряду.
      — Ты путешествовал с Амрой? — поразился Горен, пока они ехали вслед за Юлдиром.
      — Мы провели с ним вместе года два, не меньше, — ответил Крэйг. — А что тебя удивляет?
      — Меня удивляешь ты, —откровенно заявил Горен. — Несмотря на твои уверения, что ты лоялен к своему народу и стоишь на стороне сил Тьмы, ты много лет поддерживаешь исключительно Свет.
      — Я странствую в качестве ученика, — проворчал Крэйг. — Если хочешь победить, следует знать своего противника.
      — Естественно, прекрасно понимаю. — Горен активно закивал, но так и не сумел избавиться от иронии. — Конечно-конечно.
      — Впервые с момента нашего знакомства ты понял с первого раза, — заметил Крэйг.
      Горен чуть не засмеялся, но подавил смех. Он знал, что Крэйг говорит совершенно серьезно или с удивлением. Дрэгону был чужд юмор, да и об иронии он понятия не имел. Именно поэтому молодой шейкан восхищался этим мужчиной, который осознал свое несовершенство и отправился на поиски недостающего, стремясь научиться понимать сущее. Для этого он даже согласился на ссылку и презрение Архонов. Но если Крэйг Ун'Шаллах считал, что до сих пор целиком и полностью пребывает на стороне сил Тьмы, то все равно ошибался. Он давно уже превзошел свое ученичество, потому что многому научился и многое перенял у народов Света, например доброту и терпимость. И даже если сама по себе любовь ему чужда, имеется причина, по которой у него есть дочь-полукровка. Этого ребенка он отдал на воспитание жене, живущей в Шале, столице Лара. Когда он говорил о своей Шаттенлид, в его глазах появлялся особый блеск. Горен нисколько не сомневался, что он скучает по дочери и с нетерпением ждет встречи. Крэйг не скрывал своей радости от того, что Шаттенлид в безопасности. А на его жену, уверял он, можно положиться, она ему верна и всегда была крайне лояльна к нему. Брак их оставался бездетным, но, несмотря ни на что, гармоничным, если, конечно, это слово можно применить к норканам.
      Видимо, купцу Колому было вполне достаточно того, что за незнакомцев поручился Юлдир, но окончательно он оттаял, когда Менор Худощавый спросил у него про Хумриха Сведущего.
      — Не вы ли спасли Хумриха и его семейство от луциев? — радостно заорал он. — Прошу вас быть моими гостями, садитесь к костру, ешьте и пейте, сколько захочется, и я не возьму за это ни кельха!
      Насколько знал Колом, в данный момент купец Хумрих разъезжал по Нортандеру, но он обязательно передаст ему привет, как только они встретятся.
      Вечер получился веселый и приятный, они хоть немного отвлеклись от неспокойных размышлений. Крэйг, по своему обыкновению, держался в стороне, так же как и Звездный Блеск, закрывшая половину лица капюшоном. Бульдр сумел растормошить собравшихся забавными историями, а Менор не преминул одолжить лютню и настроить ее.
      Когда совсем стемнело, Крэйг с двумя кружками в руках подошел к эльфийке, молча сидевшей по другую сторону костра, отвернувшись от всех. Он протянул ей кружку и сел рядом. Они долго молчали. А потом Крэйг тихо сказал:
      — Звездный Блеск, ты сама держишься как чужая, думаешь, что к тебе относятся как к чему-то неполноценному. Кроме тебя, никто так не считает, ни твои друзья, ни эти торговцы, ни кто-либо еще.
      Он нашел ее руку и легко пожал.
      — Не торопись. Не потрать всю свою жизнь на то, чтобы уклоняться от решения проблем.
      Он встал и скрылся в темноте.
      Рано утром, когда ночь только-только отступила под натиском рассвета, а купцы крепко спали, Крэйг разбудил своих товарищей:
      — Вставайте, пора ехать.
      Менор сел и начал тереть глаза.
      — Не лучше ли въехать в Норимар с караваном? Ты же сам слышал, у них там строжайший контроль.
      — Корбен знает, как пробраться незамеченными. Правильно, маленький сапожник? Есть там тропка для контрабандистов?
      Сапожник то бледнел, то краснел. А потом опустил глаза и молча кивнул.
      — Итак, — Крэйг похлопал Менора по плечу, — давай, худосочное несчастье, помоги сапожнику залезть на лошадь — и вперед.
      Юлдир уже был на ногах и осматривал лошадей, когда собравшиеся друзья подошли попрощаться.
      — Вы уезжаете в такую рань?
      — Да, Юлдир. Лучше, если мы въедем в Норимар по отдельности. Удачного вам пути.
      — Тебе тоже, Крэйг. Может, увидимся в городе. Похоже, туда сейчас тянет всех и каждого, так ведь? По дороге я встретил огромное количество знакомых лиц, но твое, видимо, оказалось самым большим сюрпризом. Ходит слух, что Руориму удалось тебя захватить. — Мужчина средних лет ухмыльнулся: — Но я, конечно, не поверил.
      — Еще не пришло мое время умирать, Юлдир, — возмутился Крэйг. — У меня было видение, будто я возвращаюсь в Лар и становлюсь тамошним правителем.
      Мужчина поперхнулся, а потом заржал:
      —  Ты?Какой из тебя правитель. Да еще и не где-нибудь, а в Ларе? А когда это должно произойти? Ближе к концу света?
      — После Конвокации, — невозмутимо ответил Крэйг Ун'Шаллах. — Я видел, что рядом со мной стоит Шаттенлид, она выросла и превратилась в настоящую красавицу, со светлыми волосами, я слышал, как она поет, голос у нее поразительный. Нас ожидают большие дела, друг мой, никто не останется в стороне.
      — А ты, значит, решил броситься в самую гущу событий? — Юлдир пожал ему руку. — Пусть вокруг тебя царит мир, дрэгон Крэйг, и пусть твои пути будут и дальше столь же необычными, как и сейчас. Пока существуют такие честные личности, как ты, я спокоен за Эо.
      Он кивнул Горену:
      — Видно, шейкану тоже предстоят великие дела. Держись за них и верь в себя, прежде всегов себя, юный Драконокровный.
      — Спасибо, — сказал Горен. — Как раз сейчас я изучаю этот мир.
      Ближе к полудню они догнали отряд Дьюрасса, и Крэйг дал знак остановиться. Он повернулся к Горену:
      — Норимар уже недалеко, нам лучше разделиться прямо сейчас. Объезжайте город с запада, а потом поверните на север, так и попадете в Виндхолм. Бульдр, ты найдешь свою родину?
      — Почую носом, — отозвался рыжебородый гном. — Удачи, Крэйг. Менор, ты лично отвечаешь за безопасность Хага и Вейлин.
      — Все будет хорошо, — как всегда уверенно, сказал Менор.
      — Как только покончим с делами в Норимаре, мы с отрядом двинемся вам навстречу, — сказал Крэйг. — До границы пустыни. Где-нибудь встретимся. Будем надеяться, что Хокан Ашир не сможет перекрыть все пути.
      - Первым делом я должен найти доспехи, прежде чем вообще смогу отправиться к пустыне, — сказал Горен. — Желаю вам всего хорошего. Берегите себя!
      — Вы тоже. — Крэйг в приветственном жесте поднял руку, а потом он, Менор, Корбен и отряд продолжили путь в Норимар.
      Загрустивший Горен на минуту замер. Сейчас все решится.
      — Вы, люди, с вашим пристрастием к драматизму… — Звездный Блеск наклонилась в седле и легонько ткнула его в бок. — Понятия не имею, что нашел в тебе Крэйг.
      — Смею предположить, то же самое, что и ты, — добродушно проговорил Бульдр. — Люди, как дети, которых нужно оберегать и любить. Их нельзя оставить, именно поэтому они являются правителями Фиары, и их ценим не только мы, но и вы, эльфы, и даже драконы, которые почувствовали это первыми. — Он подмигнул девушке: — Гордые норканы, ты ведь так и не сняла плащ Молчащего, не забивай голову ненужными мыслями. Каждый делает то, что выбрал, не важно, по каким именно причинам. Я же в свою очередь радуюсь тому, что снова увижу родину и гномы смогут внести свой вклад в разрешение этого конфликта. А ты с нами, потому что ненавидишь Раита, воплощение всех норканов, прежде всего Архонов, да и всех магов. А поскольку ты, так же как и я, не имеешь обыкновения оставлять друзей в беде, какая разница, темный ты эльф или нет.
      Он поехал к показавшемуся на западе холму.
      — Что хуже, — вздохнула Звездный Блеск, — когда он пьян и много говорит или трезв и все равно говорит много?
      Горен усмехнулся:
      — Давай, поехали.

      Отряд Крэйга обошел Норимар с востока. Посланный вперед разведчик вернулся с известием, что нашел удобное место для лагеря.
      — Похоже, до нас там отдыхал Руорим, так что глупо не воспользоваться возможностью, которая сама идет в руки.
      Невозможно было не заметить следов лагеря: погасшие угли, сломанные кусты, притоптанная земля и большое количество следов.
      — Думаешь, он ждет бандитов, таких же, как он, или солдат из Хоенмарка? — спросил Менор Крэйга.
      Дрэгон покачал головой:
      — Пока нет. Ради одного города Хоенмарк не будет посылать войска так быстро, тем более что пока в Норимаре все тихо и нет ни гномов, ни орков. Они подождут развития событий: останется ли Руорим здесь или отправится дальше. Второй вариант более вероятен, потому что всем известно, что Мясник состоит на службе у Хокана Ашира. Правители Хоенмарка займут активную позицию, только если он окопается в городе надолго или в казну перестанет поступать дань.
      — Значит, он чувствует себя достаточно уверенно, — пробормотал Менор.
      — Похоже на то. Безусловно, он не может исключить возможности сопротивления, но не ждет врагов извне, тем более шейканов. Разве что вас, если ваши друзья попали в плен и их узнали.
      Крэйг слез с лошади и подошел к краю холма, чтобы взглянуть на Норимар.
      — Надеюсь, что они еще живы, — пробормотал Менор, привязывая лошадей.
      Крэйг махнул молодому сапожнику:
      — Иди сюда, Корбен. И вы оба, Дьюрасс и Менор. Давайте-ка посмотрим.
      Открывшаяся их взорам картина была вполне мирной. Казалось, все идет обычным путем, нигде никакой опасности. Как будто ничего не изменилось. Разве что появились патрульные в рубашках с гербами драконовых всадников Руорима: черный дракон на красном поле.
      — Сколько их там? — размышлял Крэйг. — Сотня? Больше?
      — Думаю, что больше, — прикинул Дьюрасс, приглядевшись. — Когда Руорим выступил против Раита, у него было свыше четырех сотен, но ядро его отряда составляют сто человек, остальных он вызывает по мере необходимости.
      — Что касается живых, то войско Хокана было почти полностью уничтожено, — продолжал Крэйг. — Судя по рассказу Корбена, они напали ночью, что вообще-то нехарактерно для Руорима. Он любит демонстрировать свою силу, чтобы лишить противника тяги к сопротивлению. Но на этот раз он поступил по-другому. Следовательно, у него всего несколько человек, гораздо меньше сотни.
      Глаза Менора округлились:
      — Жест отчаяния!
      — Совершенно верно. Сонный, нейтральный, мирный Норимар на нападение не рассчитывал, поэтому он и разработал такой план. А теперь грабит город, ставит на ноги раненых и пополняет отряд «добровольцами» поневоле. Значит, мы должны рассчитывать на сопротивление, но кое-кто воспользуется ситуацией и перебежит на другую сторону. Тем более что Руорим не раздобыл искомое, я говорю о доспехах Нитхальфа. — Крэйг погладил гладко выбритый подбородок. — Скажу, что шансы наши совсем даже неплохи. Шейканы — лучшие солдаты среди людей, правильно, Дьюрасс?
      Дьюрасс гордо ответил:
      — Вы и сами об этом знаете, дрэгон, вы достаточно давно в Фиаре и знакомы с историей нашего народа, ведь свое имя мы получили от норканов.
      — Ответ вполне искренний. — Крэйг не спускал глаз с города. — Стены выглядят нетронутыми, по крытым галереям постоянно кто-то ходит. Южные ворота открыты, все остальные заперты. — Он показал на восточные скалы. — Под городом подземные пещеры. Корбен, выход на контрабандную тропу там?
      — Да, господин, — ответил сапожник. — Я уверен, Руорим понятия о нем не имеет, потому что его используют редко и совсем в других целях. Норимар взимает очень небольшой таможенный налог и обеспечивает себе прибыль на рынке, получая свою долю от каждой сделки. Один из наместников когда-то запер вход в город, но последователь снова его открыл для тайных свиданий. Жена у него была довольно сварливая, а еще больше ревнивая, так что низом он без помех пробирался за стены.
      — Так все и осталось?
      — У каждого наместника свои пристрастия, господин, и многим не хотелось лишать себя свободы передвижений.
      — А ты откуда знаешь? — недоверчиво спросил Дьюрасс.
      Корбен усмехнулся:
      — Дверь находится в трактире, господин капитан. Так уж вышло, что этот трактир принадлежит моему брату. Но почти все местные жители в курсе, все, кто живет в Норимаре во втором или третьем поколении.
      — Руорим наверняка будет их допрашивать, — вмешался Менор. — И они все разболтают.
      — Ничего подобного, — не согласился Крэйг. — Спрашивать простых людей он не станет. Зачем? Он чувствует себя в безопасности, пока все его боятся.
      Он отошел от края холма и подвел итог:
      — Итак, сегодня вечером, как только стемнеет, мы втроем спустимся вниз и проберемся в город тропой контрабандистов. Дьюрасс, как только мы будем на месте, я дам вам знак. Вы увидите. И тогда нападете через ближайшие ворота. — Он взглянул на Корбена: — А ты позаботишься о том, чтобы они были открыты. Как ты это устроишь, мне все равно, но мы тебя прикроем, отвлекая солдат.
      — Я все сделаю, — пообещал Корбен. — На Северных воротах решетки нет и запор самый простой. Я отведу защелку, и любая лошадь собьет его копытом. Но там узко, только для одного всадника, так что поторопитесь и соблюдайте осторожность.
      — Все нормально, — сказал Дьюрасс.
      Крэйг кивнул с довольным видом.
      — Сегодня еще до вечера прибудет торговый караван. Если нам повезет, Юлдира с отрядом пропустят в город. Если нет, он встанет лагерем где-то поблизости и быстро придет нам на помощь. В любом случае он нас поддержит.
      Менор в предвкушении потер руки. Судя по его виду, ему не терпелось.
      В темноте Крэйг, Менор и Корбен спустились с другой стороны холма, прячась в засохшей, но все еще высокой траве. Вокруг было спокойно, только легкие шорохи выдавали присутствие мелких животных, рыщущих в поисках семян и насекомых. Иногда над ними пролетали ночные птицы. Небо было ясным, звезды яркими. Луна, по счастью, еще не взошла.
      Легко ориентирующийся в темноте Крэйг, стараясь обходить ямы и колдобины, вел за собой Менора и Корбена. Сапожник дрожал всем телом, один раз Менор строго шикнул на него за то, что он слишком громко стучал зубами. Каким бы смелым и отчаянным ни казался Корбен сегодня днем, к авантюристам он явно не принадлежал.
      — В качестве вора ты был бы просто бездарностью, — шепнул Корбену на ухо Менор, и Корбен ответил:
      — Им-м-ме-е-е-ен-н-но поэт-т-т-то-ом-м-му я и ст-т-т-тал сап-п-п-пожником.
      Луна взошла, когда Корбен отыскал в скалах тайный ход. Крэйг, судя по всему, уже готов был потерять терпение, что не способствовало спокойствию сапожника. В конце концов, он с облегчением перевел дух. В нише нашлись факелы и трут; кто-то позаботился об удобствах. И в этом не было ничего удивительного: тайным ходом пользовались в основном высокопоставленные жители Норимара.
      Держа в руках факел, Крэйг первым вошел в туннель, за ним Менор, Корбен же прикрыл крышку.
      — Давненько не бывал я в таких ситуациях, — прошептал Менор, глаза его блестели от восторга. — Как будто домой вернулся!
      Проход был узкий и по высоте равный росту Крэйга, сухой и вполне удобный. Они быстро продвигались вперед и наконец услышали далекий шум: голоса и смех, сливающиеся в ровный гул.
      — Пропустите меня вперед! — зашипел Корбен, проталкиваясь мимо Крэйга и выхватывая у него факел. — Держитесь сзади, пока я не подам сигнал.
      Проход заканчивался у лестницы, ведущей наверх к маленькой двери.
      Корбен приоткрыл дверь и пролез в щель.
      — Ардиг! — шепотом позвал он. — Эй, брат, слышишь? Это я!
      Напряженно прислушивающийся Менор уловил сдавленный крик.
      — Корбен? Это ты? Клянусь всеми богами и демонами, откуда ты взялся?
      Треск, стук, что-то оттаскивали в сторону, потом дверь открылась, и братья обнялись.
      — Корбен! Я думал, тебя уже нет в живых! Мариэла все глаза выплакала, хвала доброй Ткачихе за то, что ты вернулся! Ты не призрак, человек из плоти и крови, я это чувствую!
      — Я пришел не один, Ардиг, так что лучше не поднимай шума, — прошептал Корбен, пропуская Менора и Крэйга.
      Заметив Крэйга, Ардиг, более старое и толстое подобие Корбена, побледнел и отпрянул назад, глаза его расширились от страха.
      — Проклятие Гирина! Корбен! Ты сошел с ума? Разве нам недостаточно проблем с мясниками Руорима, так ты вдобавок ко всему собираешься сдать нас силам Тьмы?
      Дрожащими пальцами он схватил лежащий на бочке нож и выставил его перед собой.
      — Н-н-н-н-не прибли-и-и-и-иж-жайся к-к-ко мне-е-е, я умею-ю-ю обр-р-р-раща-а-а-аться с ножом-м-м!
      — Кто бы сомневался, ты хорошо режешь им хлеб, — сказал Крэйг, отбирая нож и прижимая трактирщика к стене. — Тихо, не ори. Я ничего тебе не сделаю, я друг.
      — Вот именно! — с гордым видом подтвердил Корбен. — Он прогонит из города Руорима!
      — Что-о-о?! — Ардиг переводил обезумевшие глаза с одного на другого. — Вы сошли с ума, все разом…
      — Эй, хозяин! — послышался из зала властный голос. — Где ты шляешься, бездельник? Мне что, самому идти за пивом?
      — Силы небесные, помоги мне Шанна, все пропало… — Ардиг потряс пальцем перед носом у Крэйга. — Вы с места не сдвинетесь, ясно? Зал битком набит драконовыми всадниками. Если они вас обнаружат, то сожгут мой дом и порежут меня на куски! Корбен, следи за своими дружками, я сейчас вернусь. — Он схватил кувшин, в мгновение ока наполнил его пивом из бочки и понесся к посетителям.
      — Он нас выдаст? — спросил Крэйг. Корбен возмутился:
      — Это мой брат!
      — Но он здорово испугался! — объявил Менор, пристроившийся между двумя бочками и подглядывающий в щель. — Точно, зал набит горланящим сбродом, они пристают к служанкам. Здесь и несколько местных, но те сидят тихо со своим пивом.
      — Вам действительно не стоит волноваться. Ардиг любит помотать нервы, но ведь он, в конце концов, кабатчик. Во всем остальном с ним полный порядок, — заверил Корбен. Снял с крюка круг колбасы, попросил у Крэйга нож, отрезал несколько кусков, вытащил из корзины каравай хлеба и разломил его на три части. — Подкрепитесь, друзья. Пойду раздобуду пива, и мы скрасим время ожидания.
      Он повязал передник, принес три кружки и нацедил пива. Никто в зале не обратил на него внимания.
      Менор схватился за угощение и отхлебнул пива.
      — Как поступим дальше, Крэйг?
      — Попытаемся собрать как можно больше информации, — ответил дрэгон, с трудом сдерживаясь, чтобы не откусить кусок ароматной колбасы. — Сегодня ночью осмотримся в Норимаре, а завтра постараемся выяснить, в тюрьме ли Хаг с Вейлин и в какой именно.
      — Днем? — удивился Менор.
      — Конечно, днем никто не обратит внимания, что мы болтаемся вокруг дома наместника.
      — Понятно.
      Тем временем Корбен принялся помогать брату, который сбивался с ног, обслуживая посетителей. Менор подумал, не стоит ли и ему прикинуться трактирным мальчишкой, но все-таки отказался от этой затеи. Нельзя исключать возможность, пусть и крохотную, что один из присутствующих солдат был в лагере, когда Горен, Менор и остальные пытались пробраться к Руориму.
      Крэйг спрятался между бочкой и буфетом, чтобы его никто не увидел.
      Около полуночи в зале стало потише, и Корбен выкроил время, чтобы зайти к приятелям.
      — Выяснил я не очень много, — сообщил он. — Похоже, мы имеем дело не больше чем с сотней этих гадов, около сорока из них новенькие, так что неизвестно, насколько велика их лояльность к Руориму. Его самого уже несколько дней не видно, всем заправляет Энарт Обоюдоострый, видимо, очень мерзкий тип. В тюрьме затишье. Большинство тех, кому не нашли никакого применения, Руорим велел казнить. Остальных регулярно таскает на допросы.
      — Следовательно, соотношение сил примерно одинаковое, — прикинул Крэйг. — А караван здесь?
      — Да. Как вы и предполагали, Юлдир со своим отрядом вынужден был остаться вне города. Но они расположились недалеко от Южных ворот. Торговцы останутся на пару дней, а потом отправятся дальше.
      — По времени успеваем. Корбен, справишься с Северными воротами? На тебя можно положиться?
      — Обещаю, господин. Мечтаю видеть свой город свободным.
      К ним подошел Ардиг:
      — Быстро, они пьяны. Идите вдоль стойки, напротив дверь, проходите в конюшню, а оттуда на улицу. Осторожно, и удачи вам в деле освобождения нашего города!
      — Иди первым, Менор, — велел Крэйг бывшему вору. — Если я задержусь, действуй, как договорились, я тебя найду.
      Менор кивнул. Схватил корзину и с самым спокойным видом отправился по залу вдоль стойки к противоположной стене, там поставил корзину и исчез за дверью. Крэйг подхватил бочку средней величины, взвалил ее на плечи, чтобы скрыть лицо, и запахнул плащ, чтобы никто не обратил внимания на выправку. Как и Менор до этого, он легко и непринужденно добрался до двери.
      Вскоре оба оказались на улице. Крэйг надвинул на голову капюшон и застегнул плащ. Meнору скрываться не пришлось, здесь он чувствовал себя в своей тарелке. Он побрел по улице, на которой все еще оставалось много народу, в основном пьяных. Ловкому вору Менору не составило никакого труда смешаться с толпой. Он, конечно, старался держаться в тени, подальше от факелов и масляных ламп, и слегка покачивался, как будто весь вечер предавался возлияниям.
      Осторожно обернувшись, он не заметил Крэйга Ун'Шаллаха, но нисколько не сомневался, что тот где-то рядом. Он ведь норкан, следовательно, умеет растворяться в ночи под защитой Серебряного Ткача, блестящее око которого светилось высоко над городом.
      Время от времени дорогу Менору пересекали патрули, но их не интересовал худой, явно пьяный парень, не имеющий никакого оружия, по крайней мере, серьезного, типа топора, меча или лука.
      Как бы странно это ни звучало, город Норимар ночью был совершенно безопасен, любой торговец мог быть уверен, что на следующее утро его не обнаружат в каком-нибудь вонючем переулке ограбленным и с проломленным черепом. Во многих домах горел свет. Менор слышал женские голоса, тихий смех и другие звуки, свидетельствующие о нежных отношениях. Жизнь продолжалась; жители просто сменили одно ярмо на другое. О нападении напоминали разве что пепелища.
      Внезапно Менор остановился, услышав неожиданные для ночного времени металлические удары. Он пошел на шум и оказался на рыночной площади, где заметил огонь: горящий чан с углем и искры, летящие от раскаленного металла. К прежним звукам добавилось шипение мехов.
      «Старательно выполняющий свою работу кузнец, — удивился Менор, — да еще в такое время? Что тут происходит?»
      Он подобрался поближе, стараясь держаться в тени, и обнаружил у горна гигантского кузнеца, который приводил в порядок щит. Рядом с ним разгуливал высокий жилистый человек в рубашке с гербом драконовых всадников и с двумя скрещенными мечами за спиной. Он был похож на набедокурившего и поэтому затаившегося кота.
      «Энарт Обоюдоострый», — подумал Менор. И вздрогнул, услышав холодный хриплый голос.
      — Сколько еще ты будешь возиться, кузнец? Не могу же я торчать тут всю ночь!
      — Потерпишь, злодей, — проворчал кузнец. Менор замер. Этот голос… однажды он его уже слышал, это точно. Но где?
      — Обычно я не работаю по ночам, я оказываю тебе услугу, так что не мешай! — продолжал кузнец.
      — Да-да, все в порядке, — пробурчал Энарт Обоюдоострый. — Но щит должен быть готов как можно скорее, мне нужно повесить его обратно, пока он не заметил!
      — Мне очень нравится, что убийцы и мучители детей типа тебя сначала используют щиты для злодейств, о которых и говорить не хочется, а потом, поджав хвост, дрожат от страха перед своим хозяином.
      — Тебя это не касается!
      — Только не вздумай вытаскивать мечи, иначе своим молотом я вобью твою башку тебе же в кишки!
      Менор сощурился. Он не верил своим ушам. Оба были настолько поглощены беседой, что не замечали ничего вокруг, и он осмелился подобраться еще ближе. В конце концов, в слабом свете тлеющих углей он разглядел лицо кузнеца, и от радости сердце его чуть не выпрыгнуло из груди.
      — Скоро закончишь?
      — Да, если ты от меня отстанешь!
      В ночи снова послышались удары. Потом кузнец поднял щит и осмотрел его со всех сторон.
      — Совсем как раньше, ничего не заметно.
      — Замечательно! Давай сюда, — потребовал Энарт.
      — Сначала заплати, — не согласился огромный, с ног до головы покрытый волосами орк. — С доплатой за ночное время, само собой разумеется.
      — Подумай лучше, сколько еще заказов ты сможешь получить, — сказал Энарт с угрозой в голосе.
      Но на кузнеца это не произвело ровно никакого впечатления.
      — Я не хозяйский пес, ты, лизоблюд, и если немедленно не заплатишь, здесь, в Норимаре, тебе станет неуютно, это я тебе точно обещаю!
      Скрипя зубами, негодяй отсчитал несколько монет, сунул их в руку кузнецу, схватил щит и торопливо удалился.
      Тут же из своего укрытия выбрался Менор:
      — Вольфур! Эй, Вольфур Гримбольд!
      Кузнец медленно повернулся и мрачно посмотрел на Менора, рискнувшего выбраться на свет. Тот заулыбался и раскинул руки в стороны:
      — Это я, Менор Худощавый! Помнишь? Долина Слез? Горен Говорящий с ветром? Ты в оковах?
      Вольфур Гримбольд колебался. Потом его грубое лицо, которое из-за волос казалось еще более диким, осветилось светом воспоминания.
      — Конечно! — завопил он и тут же понизил голос, потому что Менор, у которого душа ушла в пятки, зашипел «тс-с» и взволнованно замахал руками.
      Орк схватил бывшего вора и чуть не раздавил его, прижав к своей волосатой груди.
      — Демоны вас побери, как я рад тебя видеть, да еще целым и невредимым! Скажи, что с тобой было? Где Горен?
      Менор кашлял и стонал, он здорово побледнел и цеплялся за Вольфура, пока в легкие не вернулся воздух, а в ноги — силы.
      — У Горена в данный момент другие дела, а я здесь, чтобы освободить Норимар, и я пришел не один.
      Словно в ответ на эти слова из тени вышел мощный человек, сразу же откинувший капюшон.
      — Коготь Цараха! — завопил обалдевший Вольфур, делая попытку склониться в глубоком поклоне. — Крэйг Ун'Шаллах, глазам не верю!
      — О… — Менор не мог скрыть разочарования. — Вы знакомы?
      — Нет, — сказал Крэйг.
      — Еще бы, — сказал Вольфур, — любой представитель народов Тьмы знает великого дрэгона! Но вы должны мне рассказать все по порядку. Пошли, я живу вот в этом доме, вы наверняка проголодались. Можете у меня переночевать, но сначала я должен все про вас узнать!
      — Как и мы про тебя, дружище Вольфур, — сказал Менор, со смехом стукнув его по плечу и при этом чуть не вывихнув себе руку.

      — Ну что ж, друзья, осталось совсем немного, — благоговейно сказал Бульдр. И быстро поскакал вперед. — Виндхолм — город пограничный, как и Норимар. Его окружают широкие степи, покрытые снегом горы и раскаленная пустыня, где никогда не бывает дождей. Это царство крайностей, мощное и притягательное.
      — А женщин мы увидим? — с любопытством спросил Горен.
      — В каком смысле?
      Впервые с начала путешествия Звездный Блеск рассмеялась:
      — Женщин-гномов, Бульдр Краснобородый! Горен еще ни одной не видел, как и я!
      — И я тоже, — расхохотался Бульдр. — Вы не в курсе, но народ Нитхальфа постепенно вымирает. У нас рождается очень мало женщин, поэтому мы их оберегаем, прячем, держим дома, чтобы с ними ничего не случилось, чтобы они не ведали страданий, купаясь в любви своих избранников.
      — И ты действительно еще ни разу в жизни не видел женщин-гномов? — удивился Горен.
      — Я не осмеливаюсь, — ответил его друг. — Вдруг я потеряю голову от восторга и лишусь воли. Насколько наши мужчины грубы, шумны и волосаты, настолько обворожительны, прекрасны и хрупки наши женщины. У нас, гномов, тысяча воинов готова пойти на смерть ради женщины, ради ее взгляда, не говоря уже о желании, которое она изволит высказать. Наверное, я так никогда и не решусь взглянуть на женщину. В определенное время года, когда в Виндхолме начинается череда веселых праздников, мы, мужчины, надеваем свои лучшие одежды и пешком идем к дворцу короля. Окна и балконы дворца закрыты решетками, сквозь которые на нас можно незаметно посмотреть. Мы разгуливаем перед дворцом, осыпаем площадь розами и поем песни о женской привлекательности. Если вдруг какая-нибудь женщина меня выберет, тогда и толькотогда я наберусь храбрости откинуть ее вуаль и прийти в восторг от красоты ее лица, потому что с этого момента сердце мое уже не будет принадлежать мне, я брошу его к ее ногам.
      На лице Горена читалось сомнение, он не понимал, верить гному или же это очередные романтические сказки. Но Бульдр казался необычайно серьезным. Похоже, он искренне верил в то, что говорил. Гном продолжал:
      — Именно это толкает меня вперед, заставляет набираться опыта и мудрости, понуждает совершать подвиги, чтобы однажды оказаться достойным женщины. У нас будут дети, и среди них обязательно одна девочка, а может, и две. Я хочу подарить народу гномов надежду.
      Пораженный Горен молчал, не сводя глаз с развевающейся гривы лошади. Он слышал покашливание эльфийки и знал, чувствовал,что в этот момент в ней нет ни капли холодной рассудочности и железной воли норканов, она вдруг стала сама собой: юной девушкой по имени Звездный Блеск. Сердце его, стуча как бешеное, готово было вырваться из груди. Но он не обернулся, а смотрел прямо перед собой.
      — Вон, его уже видно! — Теперь голос вытянувшего руку Бульдра звучал восторженно.
      На юго-восточной стороне величественных гор, выступая из их тени, возвышался большой каменный город, окруженный стеной с сотнями зубцов и башен и украшенный длинными лестницами, дорожками и мостами.
      — По сравнению с ним даже Лирайн — грязная деревня, не говоря уже про Норимар, — поразился Горен. — Видно, что Виндхолм стар, ему много столетий.
      — Построен на совесть, ни разу не пал, — подтвердил Бульдр, в глазах у него плескалась гордость. — Я ведь уже рассказывал вам, что сотни лет он сдерживает натиск ледяного ветра, дующего с гор, и бушующих песчаных бурь, налетающих из пустыни; сквозь толстые стены не проникают ни стужа, ни песок, а вечно пылающий в каминах огонь сохраняет в домах тепло.
      — А нас там нормально примут? — спросила Звездный Блеск.
      — Это торговый город, здесь давно привыкли к эльфам, и к темным, и к светлым, — засмеялся Бульдр. — Не знающий войн Виндхолм — это целый мир. Сама увидишь.
      На главной дороге началось столпотворение, так как въезд в город был всего один. Объехать Виндхолм было невозможно: крутые склоны, глубокие пропасти и отвесные скалы создавали естественные непреодолимые препятствия. За ними в восточном направлении раскинулся золотистый край пустыни, на севере и западе возвышались мощные Ветряные горы.
      Перед самым въездом в город Горен остановился и показал на узкую полоску пустыни, просвечивающую сквозь расселины в горах, и на небо над ней. Там появилась черная полоса, бурлящая и сверкающая, часть песка из желтой стала черной.
      Лицо эльфийки омрачилось, да и Бульдр быстро спустился с облаков на землю.
      — Думаю, нам следует поторопиться, — пробормотал он.
      Лошадь, на которой ехала Звездный Блеск, заржала и ни с того ни с сего метнулась в сторону, а потом взвилась на дыбы, так что девушка едва не свалилась.
      — Что… какая мерзость! — закричала она, а ее лошадь, шипя и фыркая, пританцовывала, заражая своим волнением остальных.
      И неудивительно, потому что сотни, нет, тысячи маленьких черных пауков выползали из-под земли, карабкались по ногам лошадей, добирались до всадников. Эльфийка тут же потеряла самообладание, она визжала и молотила руками, как и большинство оказавшихся на дороге путешественников. Пауки лезли буквально изо всех мест, кишели повсюду, оставляя клейкие следы паутины и опутывая ею все живое.
      Горен тоже замахал руками, потому что маленькие твари пробрались под одежду и начали его кусать; даже прикосновение их быстрых лапок вызывало сильное отвращение. Горен заметил, что кожа, одежда и волосы моментально стали липкими. Его лошадь запрокинула голову, глаза ее дико вращались, она громко ржала, топчась на месте.
      На дороге начался хаос, люди боролись с напастью на месте или с воплями мчались прочь. Запряженные быками и лошадьми повозки и телеги сталкивались и опрокидывались, товары валились на землю, а черному колышущемуся клейкому океану не было видно конца.
      Горен услышал свист дующего со скал ветра, из последних сил сосредоточился и послал призыв о помощи:
       Что мне делать?
       Чешуя дракона разрушит магию, — раздался в его ушах шепот.
      Щит! Горен уже практически не мог пошевелить рукой, так все склеилось, пальцами он несколько раз пытался дотянуться до лямок, и, в конце концов, щит оказался у него в руках. Он повернул его к паукам — и они отцепились и от него, и от его лошади, начали обходить его сбоку, а на другой стороне снова соединялись в один отряд.
      «Этого еще не хватало, — подумал Горен. — Нужно их прогнать».
      Горен осмотрелся и попытался вспомнить, как в опасных ситуациях вел себя Малакей. Напрягая остатки воли, он увидел перед собой прошлое (автобиографические рассказы из жизни его предка всегда сопровождались предельно натуральными картинками). Многие подробности, которые его лихорадочный мозг тогда просто не успевал охватить, промелькнули перед ним, и сейчас он смог их проанализировать и применить в действии.
      У него есть ритуальный кинжал, в который вставлен огромный рубин. Малакей его использовал, когда…
      Горен вдруг догадался, что делать. Вытащил кинжал, положил его на щит и приподнял так, чтобы солнечный свет падал прямо на рубин.
      Камень на какое-то, очень короткое время вспыхнул. А потом словно взорвался, рассылая во все стороны бурлящие красные лучи. Ужасный трескучий вопль пролетел по скопищу пауков. Как только на них попали лучи, твари вспыхнули и растаяли как снег.
      Все произошло за доли секунды, никто не успел ничего понять. Яркий свет, треск — и наваждение исчезло. Пауки пропали, о них напоминала только клейкая паутина.
      Путешественники медленно приходили в себя и ошарашено озирались по сторонам, как будто только что видели страшный сон. Лошади, и быки успокоились и опять стояли смирно.
      Горен быстро спрятал кинжал и прикрепил щит сбоку на седло.
      — Что это было? — спросил Бульдр.
      Этот вопрос задавали друг другу все, оказавшиеся на дороге.
      — Не знаю, — ответил Горен. — Пауки вдруг испарились так же внезапно, как и появились. — Он столкнулся взглядом со Звездным Блеском и поперхнулся. — Почему… почему ты так смотришь?
      — Ты прекрасно знаешь, — ответила она.
      Горен невольно покраснел; вообще-то он считал, что в его возрасте уже не краснеют, но с ней ему было не тягаться. Она видела его насквозь и пришла в бешенство. Но почему?
      Ничего не заметивший Бульдр сказал:
      — Они появились из пустыни. Это знак того, что Раит продвигается вперед. Давайте, друзья, не будем задерживаться. У нас есть задание.
      Он погнал лошадь, не обращая ни на кого внимания и проталкиваясь сквозь толпу, из которой вдогонку ему доносились возмущенные проклятия.
      Паутина быстро высохла и начала отваливаться.
      Не успели они добраться до виндхолмского моста, как от отвратительной нечисти не осталось и следа.
      Не успевший оправиться от потрясения Горен въехал в удивительный мир, какого никогда раньше не видел. Лирайн был большим городом, но ему было далеко до Виндхолма. Во многих домах здесь было по пять этажей, а если здания примыкали к скалам, войти можно было сразу с нескольких уровней. Жилые дома перемежались узкими высокими постройками с изящными фронтонами и эркерами. Позади домов располагались конюшни и склады. На крышах домов жители разбивали сады; во внутренних двориках в надежно укрытых нишах росли цветущие кусты, ароматные травы, а кое-где даже горный орешник. Все улицы и переулки были вымощены булыжником, так что грязи не было даже в самую плохую погоду. Стекающая с гор вода направлялась в каналы, служившие для орошения и для вывоза мусора. На рыночных площадях предлагали самые разнообразные товары: ткани, продукты, вино, утварь, инструменты и оружие. Многочисленные магазины предлагали оружие и доспехи, а также великолепные ювелирные украшения, выставленные в витринах под охраной прекрасно вооруженных гномов.
      Они продвигались очень медленно, потому что ширины улицы хватало только на две узкие повозки. При этом постоянно приходилось уступать дорогу пешеходам и стадам, перегоняемым на продажу. Навстречу попадались в основном гномы, но встречались и представители самых разных народов, не исключая темных эльфов и орков. По словам Бульдра, не терпели здесь только троллей: если они хотели что-нибудь купить или продать, им приходилось отправляться в специально отведенное место к северу от Виндхолма.
      — Большинство торговцев и работников приезжают из Нортандера, но кое-кто добирается из Грака, Годемарка и даже Гримварга, потому что мы поддерживаем хорошие отношения с Фастхолмом. А с юга в Виндхолм приезжают только торговцы оружием, — пояснил Бульдр. — Там много городов, скажем, Зибенбург, Лувхафен, Лирайн, Коннах и так далее, в которых процветает торговля. Здесь мы с вами находимся, если так можно выразиться, в точке пересечения севера и юга. Если между Шестью Народами снова начнется конфликт, Виндхолм закроет ворота, чтобы нас не раздавили, как зерно в жернове.
      Он направил лошадь к постоялому двору под названием «Медный кубок». Спешился и передал поводья тут же подскочившему мальчишке-конюху. Велел напоить и накормить лошадь и позаботиться о багаже. Горен и Звездный Блеск последовали его примеру и вместе с Бульдром вошли в большой зал с многочисленными ярусами. Везде за столами сидели гости. Помещение оказалось необычайно светлым, воздух свежим, а настроение царило веселое. Слуги и служанки суетились между столами, убирали грязную посуду и приносили заказанное. На вновь прибывших никто не обращал внимания.
      Бульдр подошел к стойке и стукнул кулаком по прилавку:
      — Эй! Хозяин! У тебя новые гости, им требуются вкусная еда, отменное пиво и не изгаженные блохами кровати на ночь!
      В задней комнате что-то затрещало, забренчало, и перед ними появился массивный гном, серебристые волосы и длинная борода которого были заплетены в многочисленные косички. Мочки ушей украшали толстые кольца. Нос блестел и по цвету напоминал помидор, а яркие глаза — грозовое небо.
      — Только спокойно, до каждого дойдет очередь! — заорал он, но тут же замолк на полуслове. — Бульдр? Это ты или нет? Признавайся!
      Бульдр снял шлем и раскинул руки в стороны:
      — Дай я тебя обниму, Орим, старый разбойник!
      — Бульдр! — взревел хозяин, обежал вокруг стойки и сжал рыжеволосого гнома в объятиях. — Кто бы подумал! Что случилось? Тебя наконец-таки выплюнуло море? Тебе надоело болтаться от берега к берегу, страдая от морской болезни?
      Бульдр ответил на объятия.
      — Ничего подобного, аромат твоего волшебного жаркого заставил меня вернуться сюда, да еще соблазн выпить твоего густого темного пива, по которому я столько лет тосковал.
      — Ты получишь и то и другое, дружище, причем в огромном количестве, — сказал тронутый этими словами Орим. — Ты совсем исхудал, придется взяться за тебя как следует!
      Бульдр показал на товарищей:
      — Орим, это Горен Говорящий с ветром и Звездный Блеск, мои друзья и спутники. Они тоже проголодались и страдают от жажды, и им не терпится насладиться твоим поварским искусством.
      Хозяин посмотрел сначала на Горена, а потом на Звездный Блеск.
      — Конечно, — ответил он учтиво. — Пойдемте, я посажу вас за столик, где вам никто не помешает.
      Он махнул рукой и направился к лестнице, поднялся на пролет к нише, из которой хорошо просматривался зал. Но там сидел, вернее, лежал здорово выпивший гном.
      Орим слегка его толкнул:
      — Эй, приятель, мне нужен стол.
      — Здеся занято, — пролепетал пьяный. — Принеси еще круж…
      — Я же сказал, иди, мне нужен стол!
      — Н-н-ну, ты казал…
      Ориму надоело. Он схватил гнома, которого, покривив душой, назвал приятелем, вытащил из-за стола, проволок по лестнице вниз и посадил на бочку.
      — Не дело это — так обращаться с родным братом! — возмутился тот, предостерегающе подняв палец вверх.
      Орим пожал плечами, вытащил из передника тряпку и протер стол.
      — Извините. Садитесь, сейчас вам принесут пива и хлеба, а жаркое вот-вот подоспеет.
      — Удивительно, как быстро нас вычислил хозяин, — проговорила Звездный Блеск, садясь рядом с Гореном. Уединенность ниши пришлась ей по вкусу, она откинула капюшон и убрала волосы с очаровательных удлиненных ушей.
      — Орим — старый друг моего отца, — пояснил Бульдр. — У него тонкий нюх, он наверняка догадался, что я вернулся в Виндхолм в сопровождении друзей негномов совсем не потому, что соскучился по родине.
      Горен осматривал зал. Похоже, Виндхолм не подвергся нашествию пауков, если судить по расслабленным лицам и оживленным, но уравновешенным жестам. Никто не рассказывал странных историй.
      Тем временем Орим послал им на стол кувшины с пивом, вином и водой, хлеб и масло, хрустящее жаркое — гордость гномов, грибы и овощи, засахаренные фрукты. Даже Звездный Блеск не удержалась и уплетала за обе щеки. Когда они утолили первый голод и ненадолго прервались, хозяин подсел к ним.
      — Судя по состоянию вашей одежды, в дороге вы уже давно и не каждый раз ночевали на постоялых дворах.
      — Ты сам все понимаешь, старый друг, — весело подтвердил Бульдр, закуривая трубку. — После отъезда это наша первая комфортабельная остановка.
      — Ничего себе! Я велю приготовить ванну и выделю вам три комнаты за конюшней, они, конечно, небольшие, но зато там тихо. Отдыхайте, сколько хотите.
      — Времени у нас нет, Орим.
      Хозяину стало любопытно, он наклонился поближе:
      — А что вам здесь нужно?
      — Нам нужна информация о местонахождении доспехов Серебряное Пламя, которые когда-то выковал Гламрих, — чистосердечно признался Бульдр.
      Обалдевший Орим долго на него таращился. А потом спросил:
      — Ты сошел с ума?
      — Нет.
      — Значит, они сдвинулись? — Орим показал пальцем на Горена и Звездный Блеск.
      Бульдр покачал головой. Хозяин откинул назад длинные косички и показал вниз, в направлении бочки:
      — Тебя свел с ума этот пьянчужка, верно? Бульдр, сколько тебе лет? Еще пятьдесят лет назад я говорил тебе, что он болтает ерунду, просто он любитель сочинять сказки!
      — Ничего подобного. — Бульдр повернулся к друзьям: — Этот пьянчужка, я хотел сказать Альдридж, писал стихи, был поэтом! Прекрасным поэтом и самым известным рассказчиком во всем Виндхолме. Когда он выступал, его слушали все, ради него приходили из самого Гримварга!
      Орим потер руки:
      — Ну вот, сам же говоришь!
      — Прекрати, Орим, ты прекрасно знаешь, что Альдридж не всегда был таким. И многие из рассказанных им историй — чистая правда! — возразил Бульдр.
      — Что произошло? — поинтересовался Горен.
      Хозяин заморгал, как будто в глазах у него проснулись слезы.
      — Женщина, — прошептал он почти беззвучно. — Несколько секунд он видел женщину, когда она проходила во дворце мимо открытого окна, и лишился рассудка. Десять лет подряд он исполнял для нее песни, которые смягчили бы камень. Развалились целые дома, честно, потому что не могли ему противостоять! Но она его отвергла. С тех самых пор… он пьет. Жалко до слез.
      — Да, его действительно стоит пожалеть, — пробормотал Бульдр. — А ведь раньше был такой приятный, симпатичный парень, в отличие от Орима.
      Хозяин, видимо, едва сдержался, чтобы не залепить ему пощечину, но вспомнил тему, которая интересовала его гораздо больше.
      — Что заставляет тебя верить, что Серебряное Пламя еще существует?
      — Я нашел запись в одной старой книге, которая находится в Шейкуре…
      — В Шейкуре?О мои вечно растущие косички, ты был в Шейкуре?
      — Да. Вот этот самый Горен — внук правителя крепости. А Ур мне сказал…
      — Ур? Какой Ур? Дракон? Ур, пращур?
      — Точно.
      У Орима пересохло в горле. Он схватил кружку Бульдра и вылил содержимое себе в рот.
      А потом направил палец, словно копье, в сторону девушки:
      — А ты кто такая? Благословенная дочь Нора, о которой никто до сих пор не знал?
      — Я просто Звездный Блеск, — холодно ответила она.
      Бульдр схватил своего друга за плечи и потряс:
      — Эй, Орим, слушай и не крутись. Поверь мне, там, за стенами твоего постоялого двора, за стенами Виндхолма существует огромный мир! Там на самом деле происходят истории, которые нам рассказывал Альдридж! Можешь ты наконец подумать о чем-то, кроме своих кастрюль и выручки! Каждый день ты слышишь от своих гостей эти и похожие рассказы, не можешь же ты просто так от них отмахнуться!
      — Да я и не отмахиваюсь. — Орим покашлял. — Но согласись, все, что ты мне сейчас сказал, это не то, что бывает каждый день. Я помню, как ты не сводил глаз с губ приятеля, щеки у тебя краснели, а сердце билось сильно-сильно. Ты всегда был романтиком, поэтому мне трудно поверить, что… именно ты…
      — Ищущий приключений обязательно их найдет, — перебил его Бульдр. — А теперь серьезно: где бы я мог найти сведения о местонахождении доспехов Серебряное Пламя?
      Орим встал.
      — Не на этом постоялом дворе, разве что ты порасспрашиваешь моего пьяного братца, который за последние несколько лет не сказал ни одного разумного слова. Самое простое было бы, конечно, спросить у Гламриха, впрочем, стоп! — Он неожиданно треснул себя по лбу. — Лет уже этак сто назад он куда-то пропал, не исключено, что он мертв. Какая досада! — Качая головой, он пошел вниз по лестнице.
      — Друг моего отца обеими ногами стоит на земле, — извиняясь, пояснил Бульдр.
      — А что с твоей семьей, Бульдр? — спросила Звездный Блеск. — Ты же рассказывал, что она живет здесь. Ты их не навестишь? Не станешь просить о помощи?
      Бульдр почесал бороду. Молча.
      Звездный Блеск положила пальцы на его руку.
      — Бульдр, — мягко сказала она. — Твой отец давно уже смирился с потерей корабля и товаров. Но не с утратой сына. Сходи к нему.
      Бульдр покачал головой:
      — Я не могу прийти и тут же снова уехать. Не могу так поступить с матерью. — Он поднял глаза. — Она — единственная женщина, которую я когда-либо видел. Она прекрасна. Замечательна. Мне мало одного мгновения, чтобы на нее посмотреть. Я этого не выдержу. Это разобьет ее сердце, да и мое тоже. — Он приподнял кружку. — Она очень хорошая, я вам уже рассказывал. Уже не молода, конечно, но очень красива. — Он постарался взять себя в руки. — А сейчас я примусь за Альдриджа. Увидишь, Горен, еще до утра я узнаю, где именно нам искать. Доверься мне.
      — А что пока делать нам?
      — Не привлекать внимания. Используйте время, чтобы выспаться, кто знает, что ждет нас дальше. Планы обсудим завтра утром за едой.
      — А что с нашим багажом? — вспомнил Горен.
      — Вещи давно у вас в комнатах, Орим очень внимательный. И ключи от комнат тоже у него.
      Бульдр встал.
      — Пожелайте мне удачи. До завтра.
      Он пошел вниз к Альдриджу, который все еще сидел, съежившись, на бочке и вовсю храпел. Бульдр весьма невежливо растолкал его и поднял на ноги. А потом они оба исчезли.
      Пока не стемнело, Звездный Блеск с Гореном прогулялись по Виндхолму.
      — И правда нигде не видно женщин-гномов, — признал, наконец, молодой шейкан. — Получается, замужних дам они держат взаперти.
      — В этом нет ничего удивительного. У норканов тоже принято, чтобы женщины жили замкнуто. Я ни разу не видела жену моего отца выходящей из дому.
      — Она спокойно относилась к твоему наличию?
      — Конечно. Вообще-то мы жили в соседнем доме, мама и я, как рабы. Ей приходилось выполнять тяжелую работу, а я стала ей помогать, как только научилась ходить.
      — Значит, разница огромная, — заметил Горен. — Гномы женятся по любви, а норканы никогда так не делают.
      — Любви нам не дано, ты же знаешь, и тому есть причина, — возразила Звездный Блеск. — Посмотри на Крэйга, что с ним стало только потому, что он выступил против.
      — Да? По-моему, из него получился настоящий герой. Я восхищен его готовностью отойти от строгих правил и традиций своего народа, чтобы учиться и развиваться. Это был его собственный, свободный выбор. — Горен покосился на Звездный Блеск. — Жизнь без любви, Звездный Блеск, что это? Я бы ни за что не вступил в связь с женщиной просто так. Не знаю, почему тебе это нравится… Нет, по-другому, я могу себе представить, наверное, в какой-то степени могу даже понять. Но это все равно неправильно.
      — Да что ты говоришь? — Она резко остановилась и чуть не испепелила его взглядом. — Объясни поподробнее.
      Горен тоже остановился и воспользовался своим более высоким ростом (он был выше ее больше чем на голову), чтобы придать словам дополнительный вес.
      — Ты все время прячешься за своей принадлежностью к норканам, потому что это очень удачная отговорка, чтобы не показывать своих чувств! Может быть, ты стыдишься своей человеческой половины, не знаю. Но одно знаю точно: ты не можешь отказаться от того, чем являешься, и чем больше ты будешь стремиться не испытывать никаких чувств и жить только разумом, тем более одинокой и несчастной станешь! Да, если есть чувства, то их можно ранить, и если тот, кого ты любишь, разбивает твое сердце, это ужасно. Но такую боль можно пережить! И продолжать жить дальше. Я умею получать радость от восхода солнца, от близости моих друзей. Не хочу прятаться от всех только потому, что боюсь, вдруг меня обидят! Меня обидят только в том случае, если я сам позволю. А даже если и так! Значит, я далек от совершенства. Но я живу,понимаешь ты это или нет? Я не веду растительное существование, мною двигают не только представления о долге и чести, я не боюсь ставить перед собой задачи, которые способны разбить мое сердце!
      Он сам испугался своих слов, но его просто распирало. Ему нужно было выплеснуть наружу все, что в нем накипело. Звездный Блеск слушала его молча, и он договорил:
      — И именно поэтому, Звездный Блеск, вы никогда нас не победите и не станете правителями Эо, потому что действуете без любви и страсти, потому что в вас нет ни веры, ни надежды!
      — Я принадлежу Свету, — сказала она.
      — Значит, и веди себя соответственно! — бросил Горен и пошел вперед, дрожа от гнева.
      Он несся по улице, не смотря по сторонам. Вскоре она его догнала. И спокойно сказала:
      — Почему ты все время пытаешься меня изменить, Горен?
      За это время он уже успел раскаяться и обрадовался, что она сама сделала первый шаг, хотя он и вел себя отвратительно.
      — Извини, я зашел слишком далеко. Я наговорил тебе вещей, которые…
      — Все нормально, — перебила она. — Эти слова кипели в тебе, мешали. Ты поступил честно, упрекнуть тебя не в чем.
      — Ты же умеешь смеяться, Звездный Блеск, — грустно сказал он. — И достаточно часто сердишься на меня. Ты совсем не такая, как Крэйг. Ты такая, каким он хотел бы стать.
      — А ты был и остаешься дубиной, — откликнулась она, сворачивая на боковую улицу.
      Она так быстро растворилась в толпе, что догнать ее не было никакой возможности.
      Горен проклинал себя, эту поездку и все на свете.

* * *

      Ритуал продвигался вперед, и тьма сгущалась. Поток пауков уменьшился, но пробудилась и тут же бросилась захватывать территории другая нечисть. Из пустыни потоком хлынули голодные и снедаемые жаждой крови косильщики: огромные насекомые с мощными клешнями. Где бы ни почуяли они живую, подвижную плоть, немедленно бросались на добычу, хоть с холодной, хоть с горячей кровью. Если не удавалось захватить ее сразу, они неслись за ней до тех пор, пока та не выбивалась из сил, а потом окружали жертву и разрывали клешнями на куски.
      Косильщикам было все равно, люди это, звери, орки или тролли, гномы или эльфы. Горе всем, кто в это время оказался слишком близко от пустыни. Ни одна лошадь не могла убежать от этих выносливых существ, несущих смерть.
      От их резких криков все живое впадало в ступор. Тех же, кто считал, что у себя в постели в собственном доме он может спать спокойно, они посещали в ночных кошмарах.
      Третий шаг сделан, и голос заклинателя зазвучал на тон выше.
      Ничем не потревоженный, Раит Черный, не колеблясь и не останавливаясь, продолжил ритуал.

* * *

      Горен и Звездный Блеск двое суток испытывали свое терпение, пока, наконец, на утро третьего дня не появился Бульдр. С известиями.
      — Альдриджа стоит пожалеть, — начал он. — Я бы справился быстрее, но в трезвом виде он еще менее полезен, чем в пьяном. Пока я добился того, чтобы он восстановил все пять чувств, прошли первые сутки. Но потом он уже был неудержим. Перед тем как я пришел к вам, он рвался составить нам компанию, но я сказал, что пьяница в столь сложном походе нам ни к чему. С тех пор он сидит дома и плачет. Ну да, может быть, тем самым я доставил ему удовольствие.
      Горен нетерпеливо постучал пальцами по крышке стола, и Бульдр заторопился:
      — Мы ходили в древнюю библиотеку, о которой знают разве что ученые да окончательно свихнувшиеся поэты типа Альдриджа. Что вам сказать, хаос и огромное количество пыли! Но Альдридж ориентируется там прекрасно. Одного у него не отнимешь: пусть он и пропил свой разум, память у него превосходная. Как выяснилось, все доспехи на самом деле утеряны.
      — Об этом, Бульдр, ты рассказывал еще в Шейкуре, — нетерпеливо перебил Горен. — Хочешь сказать, что мы приехали напрасно?
      — Не исключено, — признался растерявший все свое мужество Бульдр. — Но в Ветряных горах с древних времен осталось много заброшенных шахт. Одна из них известна еще со времен войны Шести Народов. Если Серебряное Пламя где-то еще и существует, то Гламрих, прежде чем окончательно закрыть шахту, перенес их именно туда.
      — Значит, мы не знаем, во что впутываемся, — заметила Звездный Блеск.
      Бульдр скорчил несчастную физиономию:
      — Не считайте меня сумасшедшим, но я уверен, что доспехи там. Судя по тому, что я слышал о Гламрихе — а он один из старейших представителей нашего народа, — он очень гордился своей работой. Возможно, он не мог предотвратить то, что случилось с остальными доспехами, но Серебряное Пламя он наверняка сохранил для потомков и для себя самого на память. Это его шедевр, в этом нет никаких сомнений; это свидетельство его искусства, слава о котором сохранится в веках.
      — А о Гламрихе никаких известий нет?
      — Нет. Никто больше не верит, что он до сих пор жив. В любом случае ему должно быть уже слишком много лет. Не исключено, что он удалился от света, чтобы спокойно умереть. Старому воину очень нелегко пережить тот факт, что все его битвы позади.
      Горен наклонился вперед:
      — А есть ли у нас шансы отыскать эту шахту?
      Бульдр кивнул:
      — Сохранились лишь очень старые планы, которые не соответствуют сегодняшнему положению вещей, потому что многие проходы засыпаны или закрыты. Но эти планы могут послужить отправной точкой, чтобы мы смогли хоть немного сориентироваться. Альдридж знает один склеп, в котором раньше проводили церемонии в честь Нитхальфа. Там вход в старые штольни.
      — Тогда нечего тут торчать, пора двигаться в путь, — предложила Звездный Блеск.
      — А что делать с лошадьми? — спросил Горен.
      — Я передал их Ориму, пусть побудут у него, пока мы не вернемся, — ответил Бульдр. — С собой возьмем только то, что удобно нести. Остальное тоже оставим Ориму.
      — Я уже все упаковала, — заметила Звездный Блеск.
      — Я тоже, — подхватил Горен. — У меня нет ничего, что бы я мог оставить здесь. С Оримом я расплатился заранее, дед дал мне достаточно денег.
      — Прекрасно! — обрадовался Бульдр.
      Альдридж уже поджидал их у постоялого двора. Горену стало жаль опустившегося гнома, который изо всех сил старался изображать трезвого аккуратного человека. Он держался непривычно робко, что еще больше подчеркивало его небольшой рост. Альдридж провел их по запутанным, крутым и кривым переулкам к западной части города. Прошлой ночью шел дождь, камни были мокрыми и очень скользкими. Гномы и Горен размахивали руками и в особо опасных местах невольно хватались за стены, зато Звездный Блеск двигалась легко, словно ее ноги вообще не касались земли.
      После последней размолвки они с Гореном разговаривали редко и вообще старались не попадаться друг другу на глаза. Горен чувствовал себя немного неуверенно, не так, как всегда. Их разделяли целые миры, к тому же она была на пару лет старше. Конечно, она совершенно права: гораздо лучше ей бы подошел другой. На что ей Горен, который не дорос до нее ни по опыту, ни по знаниям? Много раз он пытался спросить, зачем она вообще пошла с ними. Но вспоминал давнюю темную и дождливую ночь откровений, когда внизу на равнине бушевала война магов Альянса, а на холме Звездный Блеск говорила, что она перед Гореном в долгу.
      Он бы с удовольствием освободил ее от этого долга. После бегства из Долины Слез Звездный Блеск многократно с ним расплатилась, хотя вряд ли было за что. Возможно, этим бы он ее обидел, он ведь так мало знает о норканах, но ему не нравилось, что она, наконец, свободная, снова оказалась в плену, правда, по собственной воле.
      Однако Горен и представить себе не мог, что в один прекрасный день ее не будет рядом. Поэтому он молчал. Пусть лучше она впадет в гнев и до конца путешествия не скажет ему ни слова, чем исчезнет из его жизни навсегда.
      — О чем задумался? — спросил Бульдр.
      — Все так запутанно, — пробормотал Горен.
      — Верно говоришь. — Бульдр показал на восток. — Небо еще потемнело, видишь? Раит идет вперед семимильными шагами.
      — Сегодня ночью мне приснились насекомые. Огромные, с панцирями и клешнями, они напали на стадо гормулей и разорвали их на куски… они вышли из пустыни и продвигаются к людям… — При воспоминании о ночном кошмаре глаза его затуманились. — Я не спал остаток ночи, мне все время казалось, что я слышу их резкие крики.
      — Нам просто должноповезти, — проворчал Бульдр.
      Они добрались до самой древней части города, о чем свидетельствовали разрушенные, покрытые мхом стены и заросшие мхом и папоротником тропинки. Каменные ступеньки были кривыми и разбитыми, дома развалились, обитатели покинули их давным-давно.
      Альдридж провел их между двумя старыми садами, некогда великолепными, но теперь деревья заросли плющом и лианами; ноги утопали в высокой траве, дорожки исчезли.
      Путь преградили железные ворота, настолько ржавые, что открылись без всякого ключа, потому что замок сломался и валялся на земле, распавшись на куски. Альдридж зажег вытащенные из мешка факелы.
      — В проходах факелов вполне хватит, — пояснил он. — Сейчас вы войдете в склеп, а в конце увидите дверь, ведущую в шахты. — Он передал Бульдру старый кривой ключ. — Не потеряй, он единственный. Заприте за собой. И если позволите дать вам совет: не впадайте в панику, что бы ни увидели там, внизу.
      — Хорошо, Альдридж. Спасибо тебе. — Бульдр обнял своего старшего друга. — Может быть, пока мы ходим там, ты сочинишь по этому поводу историю, а?
      — Да, — смутился поэт. — Наверное, я бы смог. Орим обязательно даст мне бумаги и перо. У меня-то у самого больше ничего не осталось…
      — Мне уже очень хочется ее прочесть, — попытался утешить его Горен, протискиваясь перед ним.
      Он с трудом спустился по узкой лестнице с высокими узкими ступенями. Внизу было довольно прохладно, но мрачно, потому что большую часть неба закрыли напоминающие застывшие корабли высоченные гребни скал.
      Альдридж смотрел им вслед, пока они не исчезли в темном жерле шахты. Еще добрый час он ждал у входа, но Бульдр и его странные друзья так и не вернулись. Наверняка сейчас находятся на пути к старым секретным шахтам, вернее, к некоторым из них, потому что, если верить легендам, под этими горами их огромное множество. Рассказывали, что когда-то под северной частью Ветряных гор располагались мощные крепости, наполненные сокровищами и магическими предметами выдающейся силы, которые собрал там Исгримм, один из нынешних магов Альянса. Поговаривали, что время от времени он до сих пор наведывается сюда по тропам, о существовании которых известно только ему одному.
      Да, из этого получилась бы замечательная история. Он должен немедленно взяться за работу. И возможно, немного подсобить этим Ориму. Его бедный брат достаточно от него натерпелся.
      Альдридж глубоко вздохнул и стал медленно подниматься по ступенькам, впервые с давних времен радуясь тому, что возвращается в оживленный город.
      Когда он свернул на главную улицу, кто-то преградил ему дорогу. Этот кто-то, державший в руках бутылку, сделал из нее огромный глоток и протянул ему:
      — Выпьешь немного, малыш?

      — Вот так оно, значит, и случилось, друзья мои, — закончил рассказ Вольфур Гримбольд, уже находящийся под достаточно сильным воздействием крепкого пива и водки, которых он, обрадовавшийся гостям, осушил изрядное количество. — Я обосновался тут и не могу пожаловаться на недостаток работы. В принципе мне даже выгодно присутствие здесь Руорима, потому что он попросил много оружия и пока кажется вполне довольным. Да и платит прилично.
      — Скорее всего, пользуясь сокровищами наместника, — с издевкой заметил Менор.
      Вольфур усмехнулся:
      — Мне без разницы, потому что, если уж ты об этом заговорил, изменилось только имя власти предержащей, все же другое осталось прежним. Все здешние правители творили произвол, судя по всему, чего я тут наслушался. Они могли себе это позволить, потому что каждый день сюда приходят толпы желающих получить работу, да и торговля процветает.
      — И ты готов поддержать Руорима? — спросил Крэйг.
      Волосатый орк потер нос:
      — Этого недоноска, кровь которого выплюнул бы сам Царах? И его паршивого пса, который по ночам шастает по улицам и творит со своими жертвами такое, что и в самом страшном кошмаре не помыслишь? Конечно нет! Что бы вы ни задумали, я с вами! Хотя бы из-за моего долга перед Гореном, потому что где бы я был, если бы не он?
      — Хорошо. — Вид у Крэйга был довольный. — Ты окажешь нам неоценимую помощь, Вольфур. Давайте сейчас пойдем спать, а с утра обойдем Норимар.
      Менор проснулся от лучей солнца, сладко потянулся и зевнул. Как здорово снова спать в кровати, даже если запах у нее не совсем свежий. Удивительно, что у кузнеца такое просторное жилище. Но он говорил о хороших заработках, значит, вполне мог занять целый дом, чтобы ему никто не мешал. Тем лучше для Менора и Крэйга, которые получили надежное убежище.
      Утро они провели с пользой: обследовали город, запоминая улицы, переулки и отмечая возможные пути отступления, изучая периодичность появления караульных отрядов и количество солдат в них. В конечном итоге они разделились: Крэйг отправился в «Белый пони», принадлежащий Ардигу трактир, поговорить с Корбеном. Менор же поплелся к Северным воротам, чтобы выяснить, успел ли сапожник их открыть. В полдень он тоже зашел в трактир, а вскоре появился и Вольфур Гримбольд.
      Корбен Сапожник углубился в беседу с Крэйгом и испугался до смерти, когда за стол опустился огромный волосатый орк и, скалясь, спросил кувшин пива и приличную тарелку супа. — Похоже, ты постепенно входишь во вкус, — засмеялся Менор, стукнув сапожника по плечу.
      — Во вкус чего?
      — Геройских подвигов. Представь себе, если Норимар будет свободен и вдруг выяснится, что ты внес в это дело солидный вклад, готов поспорить, это обеспечит тебе весьма высокую должность, возможно, даже пост наместника!
      Корбен недоверчиво посмотрел на Менора, но в глазах у него загорелся странный огонек:
      — Ты надо мной смеешься.
      Менор покачал головой:
      — Ничего подобного, Корбен. Ты местный, родился в Норимаре. Используй представившуюся возможность, потому что ты многое можешь сдвинуть здесь с места. Мы будем уже далеко, когда жители сообразят, что они свободны. Если вы оба, ты и твой братец, будете действовать с умом, то для вас настанут золотые времена.
      У Корбена пересохло в горле.
      — Ты думаешь… на самом деле…
      — Ну конечно!
      Менор со смехом поднял свою кружку:
      — Считаю, что своей храбростью ты это заслужил, в конце концов, ты ведь побывал даже в Шейкуре,где тебя принимали как гостя! Люди станут у тебя ручными.
      — Прежде чем радоваться за Корбена, может быть, лучше было бы заняться насущными проблемами, чтобы освободить наших пленников из тюрьмы, — рассудительно проговорил Крэйг. — И поднять восстание.
      — С восстанием я могу вам помочь, — вставил Ардиг, который только что притащил целый поднос еды и со стоном водрузил его на стол перед Вольфуром. — Эти вонючие наемники пустят меня по миру, потому что жрут мои припасы и ничего не платят. Я ведь хозяин трактира, так что распространить слухи мне легче легкого.
      — Да и я могу заняться подстрекательством. У меня на примете есть парочка приятелей, — сказал Корбен. — Меня везде знают, так что я могу свободно ходить по городу.
      — Северные ворота еще закрыты, — вполне к месту вставил Менор.
      Корбен кивнул:
      — Знаю. Но пока не представилось возможности. До завтра все будет в порядке, обещаю. — Он посмотрел на Крэйга. — Я могу показать вам еще один вход в тюрьму, с той стороны вытаскивают покойников.
      — Позвольте и мне кое-что предложить, — чавкая, произнес Вольфур, успевший уже расправиться со второй тарелкой супа и наливший четвертую кружку пива. — Я имею право свободно туда ходить, потому что чиню замки, задвижки и решетки. Часть тюрьмы достаточно ветхая, несколько пленных уже пытались сбежать. Поэтому Руорим поручил мне укрепить ее.
      — Меня удивляет, что он позволяет тебе свободно работать и, самое главное, оплачивает твой труд, — сказал Менор.
      — Это же не кому-нибудь, а мне, — захохотал орк. — Я здесь на много миль единственный кузнец, так что ему было бы трудно что-то потребовать от меня просто так. К тому же у него некоторая слабость к моей симпатичнойвнешности. Ему нравится, что я уродлив, потому что из этого он делает вывод, что я ненавижу всех и вся. Вы не поверите, но он всегда очень приветлив со мной. И даже предложил мне поехать с его отрядом в качестве кузнеца.
      — Может быть, имело бы смысл подумать над его предложением, — серьезно сказал Крэйг.
      — Я сам себе господин и никогда больше не буду никому служить, — возразил Вольфур. — У Руорима нет будущего. Горен не успокоится, пока с ним не расправится, это я точно знаю. Однозначно вам говорю, не пройдет и года. Может, даже и осень не успеет закончиться.
      — Ладно, — сказал наконец Крэйг Ун'Шаллах. — Вот мой план.
      — Эй, куда идешь?
      Вольфур Гримбольд остановился, когда патруль преградил ему путь. Он как раз подошел к хорошо охраняемому входу в тюрьму сбоку от лестницы дома наместника. Внутри самого дома тоже находился вход, но Руорим не желал никого там видеть, не считая челяди и приближенных.
      — В чем дело, парень? — заорал разозлившийся орк, приподнимая сумку с инструментами. — Ты что, новенький, что ли? Ты меня не знаешь? Я кузнец, чиню замки, задвижки и поломанные решетки в вашем тухлом склепе там, внизу. Если я этого не сделаю, заключенных у вас не останется, допер?
      — Пропусти его, — проворчал второй солдат. — Я знаю этого кузнеца, с ним все в порядке. Он на службе у Руорима, и у него свободный доступ.
      Солдат отступил, но рукой задержал Менора, на котором был огромный кожаный передник; капюшон закрывал лицо и шею.
      — А этого задержать.
      Вольфур вышел из себя:
      — Ты что, совсем ослеп?! Это мой подручный! Он будет мне помогать, если придется что-нибудь выковать прямо на месте, поэтому у меня с собой маленький горн, наковальня и мехи. Мне что, одному со всем этим валандаться?
      Он поднял руку, когда солдат попытался возмутиться.
      — Ладно, оставлю парня здесь, пусть сидит в трактире и пьет пиво, а тыбудешь мне помогать! — Он слегка отодвинул в сторону капюшон Менора и показал черные пузыри на его щеке. — А если ты проявишь нерасторопность или паче чаяния ошибешься, то получишь пару затрещин. Согласен?
      Солдат отпрянул, как будто обжегшись.
      — Катитесь, — пробурчал он. — А я буду присматривать, чем вы там внизу занимаетесь, а если задержитесь надолго, я подам сигнал тревоги, ясно?
      — Да-да, хорошо.
      — И я все как следует проверю: каждый замок, каждую задвижку и каждую решетку!
      — Давай, дубина.
      Вольфур отодвинул солдата в сторону и потопал вниз по лестнице, он был такой широкий, что занимал весь проход. Никто не мог бы проскользнуть мимо него.
      Они добрались до холодного, влажного и мрачного подвала. Менор с трудом отдышался и потер щеку.
      — До чего чешется! Чем ты меня измазал?
      — Мылом с золой. Ты ведь вор, Менор, значит, должен этот трюк знать!
      — Я ведь вор, мой дорогой Вольфур, а не нищий. И что нам теперь делать?
      — Работать, мой дорогой, именно за этим я и пришел сюда, потому что, если мне нечего будет предъявить тому солдату наверху, у нас будут проблемы.
      Менор побледнел:
      — Я… я должен работать? Ты серьезно?
      — Для этого я тебя и взял.
      Вольфур ухмыльнулся, снял маленький горн и разжег его с помощью факела.
      — Можешь пока осмотреться, но как только достаточно нагреется, примемся за работу.
      — Хорошо.
      Менор бросился по коридору, через решетки заглядывая в каждую камеру. Перед одной он задержался надолго и укусил себя за палец, чтобы не заорать. А потом побежал дальше, до самого конца, тщательно проверил возможности отхода и опасные места и вернулся к Вольфуру как раз к тому моменту, когда огонь достаточно разгорелся. Кузнец сунул ему в руки мехи, показал, что делать, и принялся за работу.
      Менор внимательно посмотрел по сторонам и только потом сказал:
      — Я нашел Хага! Он жив, но то ли без сознания, то ли спит. Меня он не заметил. Выглядит ужасно, неплохо над ним потрудились.
      — По крайней мере, одна хорошая новость, я имею в виду, что он все-таки жив, — проворчал Вольфур между двумя ударами. — А Вейлин?
      — Ее… — Менор прочистил горло. — Ее здесь нет.
      — Это плохо.
      — Еще бы, но, может быть, о ней что-нибудь знает Хаг.
      Менор услышал, что кто-то спускается по лестнице, и схватился за мехи. А потом принялся причитать:
      — Не бейте меня, мастер, я все сделаю, мастер, все, что прикажете, вы же видите, я очень стараюсь…
      Некоторое время солдат с мрачным видом наблюдал за ними. Потом подошел ближе и проверил все решетки и замки.
      — Сколько времени ты еще тут провозишься? — спросил он кузнеца.
      — Теперь уже немного, примерно столько, сколько бы мне понадобилось, чтобы съесть половину обеда. Но имей в виду, завтра я приду снова.
      — Хорошо.
      Солдат ушел, и Менор вздохнул. И тут же жалобно вскрикнул, когда Вольфур отвесил ему подзатыльник, пусть и не слишком сильный, потому что новоиспеченный помощник забыл нажимать на мехи.
      — Все должно выглядеть натурально, — пробормотал, довольно улыбаясь, Вольфур.
      Менор почесал голову, гневно воззрился на кузнеца, но тут же резво принялся за работу.
      — Купцы останутся дольше, чем предполагалось, — сообщил Крэйг при следующем разговоре. — Следовательно, Юлдир до сих пор у Южных ворот и еще может оказаться полезным. Нам нельзя слишком медлить. Корбен, что там с Северными воротами?
      — А… ну, в общем, пока еще я не смог…
      — Мне самому этим заняться?! — взорвался Менор. Он с трудом сидел — работа с Вольфуром привела его на грань истощения — и уже не один раз пожаловался, что у него все тело болит.
      — Нет, — возразил Крэйг. — Ты понадобишься в другом месте. Корбен, от тебя я жду, что завтра ты выполнишь порученное тебе дело, иначе у тебя будут большие проблемы со мной.
      —  Господиннаместник, — язвительно добавил Менор. Ему нужно было на ком-нибудь сорвать злость, потому что чувствовал он себя ужасно.
      Корбен беспокойно ерзал на стуле.
      — Там все время так много солдат, они постоянно приглядывают за воротами… мне нужно лезть наверх, чтобы замок…
      — Подробности нам ни к чему, просто выполняй приказ, — недовольно перебил его Крэйг. — Героями не становятся, ничего не совершив.
      Это замечание он выдал, искоса взглянув на Менора, который тут же прекратил тереть руки и сделал вид, что его это не касается.
      Корбен смущенно закусил нижнюю губу.
      Кузнец веселился от души. По его словам, за всю жизнь он еще ни разу не испытывал подобного удовольствия.
      — Это делает долгие печальные годы в Долине Слез страшными вдвойне, и тем больше мой долг перед Гореном.
      Крэйг оперся локтями на стол и обреченно потер лоб.
      Ранним вечером Менор Худощавый выскользнул из дома Гримбольда и, скорчив невинную физиономию, смешался с толпой. В это время в городе снова началась деловая суета, предшествующая ночному отдыху. Торговцы убирали лотки, покупатели делали последние покупки, ремесленники запирали мастерские, матери звали домой детей. В более темных северных частях города, куда редко попадало солнце, уже зажглись первые лампы, а на юге последние лучи окрасили дома мягким светом. Сегодня настроение царило не совсем обычное, потому что горячий ветер с севера принес пепел, как будто где-то горел целый город. В последние дни из туч, пришедших со стороны пустыни, постоянно шел такой странный дождь. Постепенно далекая темная полоса на горизонте стала совсем черной, и только по ее краям сияла красная кайма. Путешественники, прибывшие из Нортандера и Виндхолма, рассказывали о поразительных вещах. Речь шла о нашествии пауков, о нападении отвратительных вездесущих косильщиков. Якобы вся пустыня уже покрылась пеплом, который постоянно сыпался с неба.
      Крэйг с Менором знали, что это значит. Раит Черный продвигался вперед; время шло. Они могли только надеяться, что Горен с доспехами вовремя попадет к Клинку Аонира.
      — А что будет дальше? — спросил Менор, чувствуя, как по спине течет пот.
      — Кровавый дождь, — кратко ответил Крэйг. — И совсем скоро начнутся бури. Чем позже Горен доберется до Клинка Аонира, тем сложнее будет его задача.
      — А сколько вообще ступеней нужно преодолеть Раиту?
      — Фиал Дарг — седьмой народ. Столько же ступеней стоит на его пути. Думаю, он вот-вот доберется до пятой.
      Менору стало жутко, он постоянно тер шею.
      — Цербо Хитроумный, помоги нашим друзьям…
      Даже здесь, в Норимаре, находившемся в нескольких днях пути от пустыни, изменения чувствовались весьма отчетливо, хотя и были не столь драматичными, как в непосредственной близости от Клинка Аонира. Не исключено, что, если опасные магические бури захватят большую территорию, дороги в Виндхолм станут совершенно непроходимыми.
      Похоже, никто не обращал внимания на происходящие изменения, даже солдаты Руорима не беспокоились, потому что это была проблема их хозяина. Сами же они в основном старались выжать из народа как можно больше и обеспечить себе приличное существование.
      Этим вечером патрульные особо не утруждали себя: они выбирали самые оживленные перекрестки и время от времени выхватывали из толпы кого-нибудь, кто казался им подозрительным или просто не нравился.
      Менор уже прекрасно ориентировался в городе. Никто не обратил на него внимания, пока он добирался до дома наместника. У второго бокового входа, который вел в переулок и через который выносили мертвых, находилось ушедшее в землю, зарешеченное окно без стекла. Оно служило световой и воздушной шахтой. Менор подтвердил свое прозвище Худощавый, протиснувшись между двумя прутьями. Предварительно он тщательно осмотрел и измерил решетку. Будет тесновато, но ничего страшного. Ловкий и гибкий как змея, он вкрутился внутрь и беззвучно соскользнул на пол с другой стороны. Ему пришлось немного постоять, чтобы успокоить сильно бьющееся сердце; таких подвигов он не совершал давным-давно. Но результатом бывший вор остался доволен: тело его не утратило гибкости и все еще было послушным.
      Потом он пробирался по коридору, пока в нос ему не ударил затхлый тюремный запах. Прошло немало времени, прежде чем глаза Менора привыкли к темноте. К тому же он пытался вспомнить расположение камер и количество шагов, которые уже успел пройти. Теперь он бы нашел нужную камеру даже на ощупь, достаточно было только внимательно считать.
      Он осторожно делал пару шагов, останавливался и прислушивался. Все было спокойно. И шел дальше, вдоль камер…
      …а потом сердце Менора ушло в пятки, потому что он вдруг почувствовал у своего горла нож, и чей-то голос прошипел ему в самое ухо:
      — Это кое-что новенькое. Пленники, которые пытаются бежать, — это понятно. Но свободные, которые пытаются попасть в тюрьму? Удивительно.
      — Это… все совсем не так, как вы думаете… — выдавил Менор и медленно поднял руки. — Вы меня не узнаете? Я помощник кузнеца, я часто бывал здесь, внизу, последний раз несколько часов назад. Видите ли, я забыл здесь инструменты, и если хозяин об этом узнает, то забьет меня до смерти, совершенно точно, а я еще слишком молод, чтобы умирать, сами видите…
      — Клянусь Мастером Битвы, заткнешься ты, наконец, урод!
      Но Менор и не думал затыкаться. Он ныл, причитая:
      — Ах, ведь все шло так хорошо, и тут я, дурак, болван, раззява, забыл эти инструменты! Как я только мог! Я пропал, пропал навечно и навсегда, я прошу прощения, оторвите мне тут же на месте голову, чтобы мои страдания прекратились…
      — Так и следует поступить, — хмыкнул патрульный. — Но сначала я тебя запру, а потом мы подумаем, что нам с тобой делать.
      — О да, запереть, это хорошо, ведь тогда между мной и мастером будет решетка, когда он придет меня освобождать…
      — Тебя освобождать? В каком смысле?
      — Ну как же? Вы же потребуете за мое освобождение выкуп в пару серебряных монет, правильно? — возмущенно завопил Менор. — Ведь столько-то я всяко стою, по крайней мере для самого себя! Представляете, как разъярится мастер, если ему придется заплатить вам за меня… А он обязательно заплатит, это совершенно точно, ведь я ему нужен. Так быстро нового помощника он не найдет, а поскольку работу ему следует выполнить немедленно, то он меня не уничтожит на месте, просто пробьет в моей башке крошечную дырочку…
      — Гм, — пробурчал караульный, и Менор с удовольствием отметил в его глазах жадный блеск. — Ну, хорошо, сейчас я тебя запру, а там посмотрим. Я должен рассказать капитану, как только он вернется, но Руориму сообщать совсем не обязательно. Нельзя ведь дергать его по пустякам.
      — А я что говорю, — обрадовался Менор и смахнул с формы солдата несколько паутин и крошек. — Я не устаю повторять, что начальству вовсе ни к чему знать все то, что можно уладить между собой. Конечно, вы бы просто могли меня отпустить, это самый лучший выход, если… Ладно-ладно, все нормально, это была маленькая дурацкая идея, я же говорю, умом я так и не разжился.
      Мужчина начал открывать камеру, и Менор с облегчением вздохнул:
      — Ах да, это хорошо, первая же камера. А если бы это была из тех, задних, особенно предпоследняя слева, вы там внимательно смотрели? Только грязь, нечистоты и куча крыс… Брр… Ненавижу крыс, а вы? Ползают по телу… а человек там, у него так странно блестят глаза, думаю, крысы его чем-нибудь заразили, и теперь он превратится в… эй… Что вы делаете? Куда вы меня ведете? Но нет… нет… этого вы не сделаете! Ни за что, туда я не пойду, лучше умереть на месте!
      Менор отчаянно цеплялся за решетку и не давал себя оттащить. Он заверещал и отпустил руки только тогда, когда солдат со всей силы треснул его по пальцам. Через секунду тот уже тащил его по коридору в сырую и на самом деле самую вонючую камеру.
      — До встречи. — Солдат засмеялся, обнажив беззубые десны. — Побеседуй пока с крысами, тупица.
      И ушел, посвистывая.
      Менор подождал, пока настанет полная тишина, нарушаемая только стонами и храпом кого-то из заключенных, потом подполз к Хагу и легонько потряс его за плечо:
      — Хаг! Хаг, проснись, приятель! Это я, Менор!
      Наконец ему удалось разбудить друга. Хаг посмотрел на него распухшими глазами, а потом в его взгляде проснулось понимание.
      — Менор…
      Бывший вор радостно вздохнул:
      — Хаг, как я рад тебя видеть… но ты выглядишь ужасно, скорее мертвым, чем живым.
      Он помог товарищу сесть, Хаг скривил лицо от боли и тихонько застонал.
      — Неудивительно, — прошептал он. — Руорим обходится со мной совсем не так, как обходился бы с хрупким и очень ценным сокровищем.
      — Что он от тебя хочет?
      — Первоначально хотел узнать, где Горен. Но теперь ему, похоже, просто доставляет удовольствие пытать меня, потому что не может добраться до Горена. Не хочет верить, что мы расстались.
      — Что ты рассказал ему про Горена? — запереживал Менор.
      — Ни слова, Менор. От меня он не узнал ничего, зато окончательно убедился, что я не проговорюсь, что бы он со мной ни делал.
      Хаг со стоном повернулся.
      — Я выжил в Долине Слез, по сравнению с ней происходящее здесь — жалкие детские игрушки.
      — А почему он тебя не убил, если пользы от тебя никакой? — поразился Менор.
      — Наверное, считает, что Горен придет, если узнает о моем плачевном состоянии, — ответил Хаг. — И я уже говорил, ему доставляет удовольствие выпускать свой гнев с моей помощью.
      Менор почесал нос.
      — А откуда он вообще знает, что Горен жив?
      — Думаю, чувствует. Кстати, о заклинании Ура он понятия не имеет. Но наверняка что-то в этом роде предполагает, потому что Горен так долго не делает попыток до него добраться. Малакей, если б захватил власть, воспользовавшись телом Горена, так бы не поступил. — Хаг хрипло засмеялся. — До чего он мерзкий мужик, Менор. Иногда крайне вежлив и заботлив, дает поесть и попить. И с этой же приветливой улыбкой избивает так, что мозги летят во все стороны.
      Менор сглотнул. Теперь пришла пора задать вопрос, который камнем давил на его душу.
      — А… Вейлин?
      Хаг покачал головой:
      — Не знаю. Не видел ее с тех самых пор, как они там, наверху, нас сортировали. Понятия не имею, сколько времени прошло, я потерял счет дням. Здесь, внизу, не разберешь, когда день, а когда ночь.
      — Он… он забрал ее с собой? — хрипло выдавил из себя Менор.
      — Да. Хотел использовать как целительницу. Может, этим он ее убил, потому что выкачал все силы. Мне очень жаль, Менор. — Хаг робко коснулся его руки.
      Менор сжал кулаки.
      — Нет, — выдавил он, сжав зубы. — Не верю, что она мертва. Она выжила в Долине Слез, а ты сам говоришь, по сравнению с этим все, что творится здесь, — детские игрушки. Вейлин гораздо сильнее, чем нам кажется. Она справится. И наверняка у нее уже есть план, как тебя вытащить.
      Хаг медленно кивнул:
      — Да. Да, наверняка ты прав.
      — Ты так говоришь, чтобы меня утешить? — спросил Менор глухим голосом.
      Вид у Хага был усталый.
      — Нет. Просто не могу себе представить, что она… мертва. Я не хочу… я чувствую свою ответственность за нее. В такое положение она попала из-за меня. Я хотел, чтобы она бежала, но она не успела…
      — Не мели чепухи, Хаг, ты ни в чем не виноват, — возразил Менор. — Ты ведь не предполагал, что Руорим захватит Норимар. Ты не служил у нее охранником, а если бы и служил, то все равно сделал все, что от тебя зависело. Иначе я сюда не пришел бы.
      И вдруг Хаг оживился.
      — Точно, — поразился он, наконец. — Что ты вообще тут делаешь?

      Бульдр осветил зал. На равном расстоянии друг от друга к стенам были прикреплены стойки, в которых действительно находились факелы.
      — Странно, ведь говорили, что этим входом давно никто не пользуется, — заметил Горен.
      — Думаю, это сделано по приказу короля, — проворчал Бульдр. — Возможно, здесь хранятся предметы, о которых народ не должен знать. Но давайте побыстрее пройдем вперед, скоро должно стать светлее.
      — Светлее? — поразился Горен. — С чего бы?
      — Сам увидишь. Пошли.
      Туннель был древний, но сработан на совесть.
      — У людей бы, наверное, давно все развалилось, а вот гномы строят на века, — заметил идущий впереди краснобородый гном.
      — Не хочешь ли ты сказать, что здесь до сих пор все как новое? — добродушно поддел его Горен.
      — Фи! — отмахнулся Бульдр.
      Тропинка вела все глубже в гору, но влажность не повышалась, наоборот, становилось суше и даже немного теплее.
      Наконец, когда путники вошли в большой зал, Звездный Блеск поняла, что имел в виду Бульдр, говоря, что «станет светлее». Действительно, с потолка на пол падали тонкие лучи, освещая искусственно расширенную пещеру размытым матовым светом.
      — Здесь везде так? — поразилась Звездный Блеск.
      — Почти, — ответил Бульдр. — Свет и воздух, причем прямо под горами. А вы что, считали, будто наши шахты совсем примитивные?
      Горен прошел вдоль колонн, последних реликтов когда-то созданной пещеры, вырубленных из камня, остатки которого кто-то аккуратно собрал и вынес наружу. Рисунки на колоннах различались в зависимости от того, какое направление указывали.
      — Это же план, — догадался шейкан. — Здесь изображены подходы к шахтам. У каждой свой рисунок: тут ромб, а тут круг с точкой в центре…
      — Все продумано, — заметил Бульдр. — Не у каждого, кто сюда попадает, есть карта. Будем надеяться, что она сослужит нам хорошую службу.
      Он вытащил из мешка колчан, выудил из него несколько бумажных свитков и с шелестом их расправил. Звездный Блеск с Гореном подошли ближе и попробовали сравнить отметки на плане с рисунками на каменных колоннах.
      — А где та шахта, которую мы ищем? — поинтересовалась Звездный Блеск.
      Бульдр показал на самую дальнюю точку:
      — Она самая старая. Насколько мне известно, обычно исходят из того, что новые шахты самые глубокие, но якобы сам Нитхальф лично выбил в горе эту шахту одним движением пальца. Она размещена очень глубоко, чтобы быть неприступной для врагов. Начав работы оттуда, гномы постепенно приближались к Виндхолму.
      — Может, это преувеличение, — пробормотал Горен.
      — Знаешь, Горен, времена тогда были другие, — сказал Бульдр. — Когда-то мы считались здесь хозяевами, но потом пришли вы. Мы были вынуждены долго прятаться, прежде чем смогли вернуть себе былое величие. Сегодня бы, безусловно, все происходило по-другому.
      — А как давно ею не пользуются? — спросила Звездный Блеск.
      — О, очень давно, со времен войны Шести Народов, то есть столетий этак шесть. Да и расстояние, конечно, слишком огромное. — Бульдр провел пальцем линию на карте. — Существовал прямой путь, но, к сожалению, сегодня он не покажется нам таким уж прямым. Этой карте триста лет, за это время появилось множество новых туннелей.
      — Значит, мы в лабиринте?
      — Да, и сделать правильный выбор будет не так просто.
      Горен низко склонился над картой и наморщил лоб.
      — А какая у этой шахты маркировка?
      — Понятия не имею, наверное, в те времена вообще никакой маркировки не было, — признался Бульдр.
      Звездный Блеск покачала головой:
      — А поновее карты не нашлось?
      — Это лучшее, что удалось обнаружить, — возразил Бульдр. — Конечно, новые карты есть, но там отмечены только новые шахты. Вот, смотри. — Он наложил друг на друга несколько свитков. — Мы с Альдриджем подумали, что если наложим карты одну на другую, то получим всю систему.
      Звездный Блеск повернула бумаги к свету:
      — Я понимаю, что ты имеешь в виду. Все они имеют разный масштаб и могут использоваться исключительно в качестве исходной точки. Гномы не хотели облегчить жизнь грабителям, если вдруг карты попадут к тем в руки. А теперь они и сами применить их не могут. Ладно, давайте хотя бы с направлением определимся.
      Бульдр кивнул:
      — Я пойду первым. Будьте внимательны. Не знаю, прав ли Альдридж, но он предупреждал, что следует соблюдать крайнюю осторожность.
      Горен хотел пойти за ним, но его остановила Звездный Блеск. Ее прикосновение наполнило его теплом, а внутри что-то странно задрожало.
      — Ты знаешь, какое значение имеет лабиринт? — тихо спросила она.
      — Запутать нас.
      — Нет, обычно в лабиринте многие пути ведут к одной цели. А здесь всего один. Все остальные дороги только кажутся ведущими вперед, а на самом деле заканчиваются в Нигде. Так что будь внимателен: ничто не является тем, чем кажется. С этого момента ты не должен никому и ничему доверять, даже увиденному собственными глазами. Положись на инстинкты. Еще лучше было бы воспользоваться магией, но на это ты ни за что не согласишься.
      — Я не собираюсь давать Малакею еще один шанс на возвращение, — решительно сказал он. — Должны быть и другие способы, не всегда же одна только магия. По магам Альянса прекрасно видно, к чему она ведет. И это безумие начал именно Малакей.
      — Ты глупец, Горен Говорящий с ветром, — прошипела эльфийка и заспешила вслед за Бульдром, который нетерпеливо переминался с ноги на ногу, стоя на развилке в конце зала.
      Как и предсказывал Бульдр, многие проходы были завалены обрушившимися камнями или же кто-то их запер, но в основном все они вели к заброшенным шахтам.
      — Остались ли хоть какие-нибудь шахты, которыми вы продолжаете пользоваться? — спросил Горен.
      — Конечно, — ответил Бульдр. — Но не здесь. Большие ямы, в которых мы добываем руду, и кузницы, в которых используется огонь вулканов. Как и прежде, мы производим оружие и доспехи, прочные и дорогие, лучшие в мире. Я шахты не знаю, мой юный друг, если тебя интересует именно это, я ведь моряк и воин. В курсе только посвященные.
      Коридоры все чаще раздваивались. Некоторые удавалось определить по старым картам, так что кое-как они до сих пор ориентировались, но только пока на колоннах оставались указатели.
      В конце концов, они попали в более старую часть, где знаки встречались все реже и реже. Потолки опускались ниже, коридоры сужались, обустроенные залы оказывались все меньшего размера и украшены были гораздо скромнее, без резьбы и колонн. Соблюдался только принцип целесообразности. Памятник эпохе долгих войн, когда не было времени для развлечений. Они нашли старые клети для руды и отходов и глубокие ямы, в которые свешивались проржавевшие цепи, с их помощью когда-то поднимали наверх тонны скальной породы. Тут и там валялись обломки скал, от которых поднимался пар, они были горячими из-за расположенной под ними лавы, тысячелетиями лениво текущей внутри гор. Рядом находились огромные древние горны, забитые угольной пылью прошлых столетий. Просматривались древние, вырубленные в скалах жилые помещения, когда-то гномы пытались устроить их с максимальным комфортом. Стены почернели от огня, повсюду валялись брошенные предметы: битая глиняная посуда, полусгнившие шкуры, ломаные ножи, истертые веревки и многое другое. Падающие сквозь отверстия в камне лучи света становились все более скудными. К этому моменту Горен и Звездный Блеск тоже были вынуждены зажечь факелы.
      Уже много раз они останавливались, чтобы перекусить и хоть немного поспать. Они окончательно утратили представление о времени и понятия не имели, день сейчас или ночь.
      А еще эта тишина. Здесь ничто не двигалось, не было ни ветерка, похоже, сюда не попадали никакие, даже самые крошечные живые существа. Общаясь, они невольно понижали голос. Но чем дальше они шли, тем меньше разговаривали, вечные скалы, темнота и холодный тяжелый воздух давили на них.
      Но Бульдр не сомневался, что они правильно выбирают путь. Они, правда, пару раз попали в тупики и пришлось вернуться назад, но дорога все равно вела вглубь горы. Карта теперь не помогала, потому что в то время закрытые проходы никто не отмечал, а количество разветвлений вообще не соответствовало действительности.
      — Теперь уже совсем недалеко, — заявил, наконец, Бульдр уверенным голосом. — Скоро доберемся до шахты, и останется только найти доспехи.
      — Надеюсь, — пробормотал Горен, потирая руки.
      Уже некоторое время его знобило, ему казалось, что кто-то высасывает из него жизненные соки. Его тянуло к степным просторам, открытому небу и, самое главное, к солнцу. Ему надоело брести в этой давящей темноте, да и холод пронизывал до костей. К тому же страшно мешал громоздкий щит. Легче всего было маленькой и стройной эльфийке: она могла проскользнуть где угодно.
      — Бульдр, я думаю, что мы не одни, — тихо сказала Звездный Блеск. — Уже некоторое время я слышу шушуканье, шепот и шаги. А потом что-то царапается и трещит.
      Горен кивнул. У него тоже давно появилось ощущение, что они кого-то разбудили. Может быть, своим запахом, упавшими крошками хлеба или чем-нибудь еще. Они ведь оставляли следы.
      — Да-а, — протянул Бульдр. — Здесь существуют естественные проходы, я регулярно слышу шум воды. Предположим, что это животные, которые уловили производимый нами шум.
      — Тогда давайте поторопимся, — зевнул Горен. — Но… только не обижайтесь… сначала мне нужно немного поспать, я больше уже не могу глаз откр…
      Горену снилась пустыня и отвратительные, рождающиеся из песка твари. Он видел, как по всему миру расползается темнота, а с неба дождем падает пепел. Из яркой, словно маяк, скалы в центре пустыни вытекали огромные темные тени, которые протягивали к нему свои когтистые лапы…
      Юный шейкан проснулся резко, как будто кто-то наступил на него, вернее, на внутреннюю часть его черепа. Лицо и тело покрылись холодным потом, он дрожал. И был не один: на его груди сидела отвратительная тварь, каких он никогда не видел. Серая и покрытая оспинами голова ее состояла из одной только пасти с длинными острыми клыками. Она покачивалась на двух ножках, а две тонкие ручки были сложены на груди, напоминающей птичью. Она издавала хриплые звуки, как будто вот-вот задохнется. Каждый раз, когда она вздыхала, Горену казалось, что из его легких выкачивают воздух. Он чувствовал, как тяжелеет и слабеет. Одновременно он ощущал, что на грудь давит огромная тяжесть, сковывающая движения. Сердце у него заболело, а в голове заметались тревожные мысли.
      «Нет, — думал он. — Нет… нет… отпусти меня…»
      Пасть твари приближалась, из нее текла слюна, оставляющая на его куртке липкие пятна. Горен не сомневался, что пасть вот-вот разорвет его на куски и выпьет кровь. Как только в нем не останется жизненных соков, он потеряет возможность шевелиться.
      «Нет», — повторил он. Он почувствовал, как Тьма в нем разбухает, заторопился и начал брыкаться. Наверное, простейшим защитным заклятием он смог бы лишить эту тварь сил. Но потом… а вдруг за это придется заплатить слишком высокую цену? Есть ли иной способ…
       Сосредоточиться.Горен попытался высвободиться и подвигать рукой. Он смог пошевелить только кистью руки и пальцами, старался дотянуться до пояса, на котором висел ритуальный нож Малакея. Возможно, мощное оружие сумеет снять путы с помощью скрытой в нем защитной формулы. Это было бы лучше, чем делать самому… хотя все внутри его настаивало, требовало, принуждало. Освободи меня, наконец, раскройся…
       Нет.
      Горену показалось, что прошла целая вечность, на самом же деле сердце успело стукнуть лишь пару раз. Дерата, его мать, научила сына ставить превыше всего волю, показала, как сконцентрироваться на одной-единственной цели, даже если тело слабеет или умирает. Чтобы защититься, а значит, спастись, достаточно сжать в кулак волю и сделать резкое движение рукой. Горен выхватил из-за пояса кинжал и, собрав последние силы, воткнул его в узкую грудь твари и отшвырнул ее в сторону.
      Зверь (или кто бы он ни был) пронзительно визжал, летя по воздуху, затем ударился о стену и упал на пол, крутясь и громко скуля. Охваченный отвращением, Горен увидел, как зверь, словно его кости превратились в воду, распался на куски и, издав последний вопль, растекся вонючей лужей, из которой взметнулось облачко пара.
      Горен с трудом поднялся на ноги и поковылял туда, где в глубоком сне пребывали Бульдр и Звездный Блеск, хотя их мучители уже успели удрать. Горен чувствовал их злобный свист, пока они неслись по узким трещинам в скале. Вскоре его друзья пришли в себя и удивленно таращились по сторонам.
      — Что произошло? — спросила Звездный Блеск. — Мы ведь только что разговаривали.
      — Они нас усыпили, — объяснил Горен, показывая на оставшуюся от твари слизь. — Абсолютно незаметно, ни один из нас не почувствовал, мы вдруг все сразу потеряли сознание. К сожалению, поймать ваших я не успел.
      — Тогда давайте убираться отсюда поскорее, их же тут наверняка много, — сказал Бульдр, торопливо поднимаясь на ноги.
      Они понеслись по проходу, который выбрали еще раньше. Тишина закончилась, сзади доносились резкие визги. Это их подстегнуло, и они помчались еще быстрее.
      Коридор привел их в большую мрачную, почти не освещенную пещеру. Отсюда отходило множество проходов, туннели были вырублены в стенах, кое-где почти у самого потолка.
      Но имелось и кое-что еще: дошедшие из глубины веков руны, выбитые на огромных сталактитах и заполненные алмазной пылью. Свидетели древней жизни, сохранившиеся, несмотря на сильные разрушения.
      — Вот оно, — почтительно произнес Бульдр. — Это самая древняя часть, с которой все началось. Один из этих коридоров должен вести к той шахте, где когда-то по поручению Нитхальфа Гламрих выковал прекрасные доспехи. Горен, сейчас я больше чем когда-либо верю, что мы найдем здесь Серебряное Пламя! Это священное место, чувствуешь? Сокровищница былых искусств, которые в один, пока еще весьма далекий день снова обеспечат гномам величие.
      Звездный Блеск, успевшая немного осмотреться, вдруг подбежала к Бульдру, выхватила у него из рук факел и швырнула в стену, выкрикивая магические заклинания, которых Горен не разобрал.
      Факел ударился о камень, и Горен увидел, как блеснула стойка, в которой, как и у самого входа, до сих пор (возможно, много веков) держался факел, словно показывая, что шахта закрыта не навсегда, а просто на некоторое время.
      Сначала появилась ослепительная молния, потом старый факел зажегся, из него выскочил луч, мгновенно вдоль стен облетел всю пещеру, опустился на каждый факел и раздул тлеющий в них огонь.
      Горен зажал уши, когда раздались пронзительные, пробирающие до костей крики, а потом увидел, что какие-то существа вылезают из всех щелей, падают с потолка, выползают из дыр.
      — Порождения демонов! — закричала Звездный Блеск. — Бульдр, это место не священное, а проклятое!
      У Горена перехватило дыхание. Порождения демонов были предвестниками приближения красных тварей из недр скалы. Он боялся даже подумать о том, что за ними следуют их хозяева. Он вытащил меч, Бульдр выхватил топор, а крылатая стая уже налетала на них со всех сторон. Их кожаные крылья со свистом прорезали воздух, вцеплялись в них своими клыками, когтями срывали одежду. Мужчины закрыли собой Звездный Блеск и бились, прижавшись друг к другу спиной. Настигнутые мечом или топором твари с визгом падали и, дико подергиваясь, умирали, из-за этого оставшиеся зверели еще больше.
      — Их вспугнул свет, — прокричала Звездный Блеск. — Возможно, демонами захвачена вся шахта!
      Горен держал меч обеими руками, описывая широкие круги, и бил то вверх, то вниз, в зависимости от того, где находились противники. Ядовитая, пахнущая серой кровь летела во все стороны, и вскоре возле них выросла гора мертвых тел, хотя конца нападающим не было видно.
      По заполненной желтым паром пещере пополз запах крови, вонючими потоками текшей по коридорам, привлекая безглазую нечисть, которая некоторое время назад высасывала из друзей жизненные соки. В слепой жажде крови мерзкие твари метались по залу, пожирая падаль. Некоторые подскакивали и зубами хватали пролетающих мимо гадин.
      — Нужно бежать! — заорал Горен, раздавая смертельные удары направо и налево. — Пока они еще нападают друг на друга!
      — Средний проход! — крикнул Бульдр. — Давай, Звездный Блеск, ты первая!
      Эльфийка послушалась и тут же исчезла в коридоре.
      — Теперь ты! — велел Бульдр Горену.
      — Но…
      — Это моятерритория, Горен! Беги!
      Горен понесся к проходу.
      — Торопись, Бульдр, приближаются новые! — заорал он.
      — Знаю, обо мне не беспокойся! Встретимся в конце коридора!
      Горен побежал вперед, зовя Звездный Блеск. Он чувствовал острую боль в левом плече и на груди, куда дотянулись когти тварей. Кровь текла ручьем, но сейчас ему было не до этого.
      — Звездный Блеск, отзовись!
      Она просто не могла убежать так далеко! Она должна его слышать, почему она не отвечает? Беспокойство толкало его вперед. Ему оставалось только надеться, что Бульдр вот-вот его догонит.
      Постепенно освещенный рассеянным, льющимся словно ниоткуда светом проход расширялся. Горен замедлил шаги, увидев символы и знаки на стенах. Ему казалось, что пол под ногами теперь мягче и податливее и вокруг поднимается туман. Воздух стал не только более густым и тяжелым, но еще и потеплел.
      Горен пошел спокойным шагом, осматриваясь. Видимо, он выбрал не тот коридор, другого объяснения нет, потому что Звездный Блеск так и не появилась. Теперь высота коридора в несколько раз превышала человеческий рост, и в нос Горену снова ударил запах серы, но к нему добавилась и вызывающая тошноту вонь гниющей плоти. Он шел дальше, постоянно оглядываясь и крепко зажав в руках меч. Под сапогами трещало и скрипело, когда он наступал на побелевшие древние кости, рассыпавшиеся от времени. На стенах что-то сверкало, по блестящему воздуху плыл туман.
      Наконец Горен оказался в пещере, свет в которую попадал то ли снаружи, то ли откуда-то еще, потому что был рассеянным бледно-синим и неприятным для глаз. Здесь лежала огромная куча костей, от испарений кружилась голова. Горен уже хотел отступить, но тут кости пришли в движение.
      Они пристроились друг к другу, выбирая нужные места, и сцепились, как будто их двигала чья-то незримая рука. Последним к позвоночнику со скрипом прилепился огромный рогатый череп, украшенный зубами величиной с руку Горена. Сросшаяся куча костей начала выпрямляться.
      — Костолом, — прошептал Горен.
      Несколько тысячелетий назад они считались самыми сильными охотниками, пока человек не уничтожил их (и не только их). Но во время войн некроманты вспоминали о них, собирали на континенте и на островах окаменелые кости и пробуждали.
      Видимо, этот костолом пережил не только все войны, но и самих некромантов. Кто знает, сколько времени он был здесь хозяином, подкарауливая жертв, за счет которых мог удовлетворять свою страсть к убийствам и свежей крови, хотя состоял из одних костей.
      Костолом встал на обе ноги, его длинный костяной хвост стучал по земле. Монстр был по крайней мере в два раза выше Горена. Треск послышался из его пустой грудной клетки, а в глазницах загорелся наводящий ужас огонь.
      Горен отступал все дальше. Когда нечисть прыгнула на него, он метнулся в сторону и изо всех сил ударил, но это не произвело на противника ровно никакого впечатления, равно как и не причинило ему вреда. Казалось, костолом не чувствует толчков, и он чуть было не вырвал из рук Горена меч.
      «Не мечом, — подумал он. — Это чистая магия».
      Горен побежал, когда костолом зарычал и, открыв пасть, бросился на него. Шейкан знал, что возможностей у него совсем мало. Костолом оказался таким ловким, что Горену с большим трудом удавалось ускользать от него. Он заскрипел зубами от боли, когда пришлось пошевелить плечом, чтобы вытащить из петли драконов щит. Наконец он завел руку назад, схватил щит и выдвинул его вперед.
      «Теперь или никогда», — подумал Горен, развернулся и поднял щит перед собой.
      Горен бросился на землю, костолом по инерции пролетел вперед. Большой щит прикрывал юноше голову и верхнюю часть туловища, молодой шейкан услышал скрип костей и треск, а потом на доли секунды перед глазами у него потемнело.
      Когда Горен пришел в себя, вокруг него валялись распавшиеся кости. Странный свет погас, осталось только слабое свечение. Горен сел. Неужели он видел страшный сон? Или сражение произошло на самом деле?
      Он потер затылок, встал, снова повесил щит на спину и побрел обратно с мечом в руке. В голове что-то тупо стучало, мысли разбегались.
      А потом он заметил, что находится в другом коридоре, более узком и почти темном. Когда он успел свернуть? Как сюда попал? Совсем запутавшись, он пошел дальше, не зная, что предпринять. Он заблудился окончательно и бесповоротно. И не знал, в каком направлении искать товарищей. Иногда он останавливался и прислушивался, но ничего не слышал. Ни мерзких тварей, ни Бульдра, ни эльфийки.
      Потом впереди снова стало светлее, коридор уперся в очередную пещеру, в которой в сиянии падающего сверху света стояла Звездный Блеск. Он не видел ее лица, но узнал знакомые очертания ее очаровательного хрупкого тела.
      — Звездный Блеск, — прошептал он, — наконец-то…
      Горен убрал меч и подошел к ней. Она повернулась и прошептала:
      — Я убила… — Голос ее, больше похожий на вздох, доносился словно из недоступной дали.
      Горен так обрадовался, увидев ее целой и невредимой, что тут же заключил в объятия.
      Так близко он еще к ней не подходил. Он ощутил тепло и нежность ее тела, вдохнул ее запах, напомнивший о черных лилиях. Это было так чудесно, что ему захотелось вечно держать ее в руках, чувствовать биение ее сердца. Невольно он склонил к ней голову, а она посмотрела на него снизу вверх, замерла — и в следующую секунду Горен уже валялся на земле, а Звездный Блеск вывернула ему руку и начала давить. Боль вернула его к реальности. Он ошарашенно моргал. Свет погас, теперь он различил свет факелов и плотные тени. Земля под ним была твердой, гладкой и пыльной.
      — Что? — начал он, глядя в фиолетовые миндалевидные глаза эльфийки.
      — Ты никогда ничему не научишься, тупица, — прошептала она с презрением. — Не отвлекайся! Любой желающий легко мог тебя убить, ты разгуливал, ничего не замечая вокруг, как во сне.
      — Но ведь ты же сама… — тихо возразил он.
      — А ты уверен? — перебила она. — Ты так до сих пор и не понял того, что я постоянно пытаюсь вбить тебе в голову.
      Он замолчал. Она отпустила его и, не сказав больше ни слова, пошла к следующему коридору.
      — Ты солгала, Звездный Блеск, — прошептал он. — Я чувствовал, как бьется твое сердце. Теперь я понимаю. Оно билось в унисон с моим.
      — Иди же, — крикнула она. — Бульдр нашел шахту!
      — Ну, наконец-то! — закричал Бульдр, увидев Горена и Звездный Блеск. — Где он шатался?
      — Брел мимо меня, ничего не понимая и ни на что не обращая внимания, — ответила эльфийка. — Пришлось сделать ему больно, чтобы привести в чувства.
      Гном уставился на Горена:
      — Что случилось?
      — Я… я не знаю, — растерялся молодой шейкан. — Там были демоны… и костолом…
      Звездный Блеск с Бульдром переглянулись.
      — Но вы же не могли их не видеть! — закричал Горен. — Все началось с тех безглазых монстров, которые высасывали наши силы, пока мы спали… — Он потряс головой. — Я уверен, это был не сон.
      Он ощупал плечо, нашел дырку на одежде и почувствовал боль.
      — Меня ранили…
      Звездный Блеск осмотрела раны на плече, а потом на груди.
      — Да, Бульдр, что-то, несомненно, произошло. Раны совсем свежие. — Она задумалась. — Похоже, мы все попали в какой-то магический круг, но Горен принял удар на себя, а мы понеслись дальше, тут же обо всем забыв. — Она взглянула на Горена: — Я ведь тебе говорила, что это за лабиринт. Иногда передвигаешься внутри, а иногда и снаружи.
      — Значит, мне все приснилось?
      — Не все происходившее было на самом деле: у нас на пути встала магия. Спасибо тебе. Ты снова нас спас.
      — Я не понял ни единого слова, — возмутился Бульдр. — Бросьте вы эту заумь. Смотри, Горен, это вход в шахту.
      Горен посмотрел на укрепленные в стене тяжелые кованые ворота, закрытые мощной цепью, которая могла бы удержать даже великана.
      — Как же нам снять цепь? — растерялся Горен. — Сможешь разрубить топором, или они заперты каким-нибудь магическим ключом?
      Бульдр засмеялся:
      — Это совсем не обязательно, Горен. Гномы не были бы гномами, если бы не оставили маленькой дверцы. Парадный вход предназначен для отпугивания людей.
      - Или в качестве приманки. Вдруг там спрятаны несметные сокровища, — заметила Звездный Блеск. — Я не понимаю гномов.
      — Именно поэтому вам, Темным, ни разу не удалось нас покорить, — развеселился Бульдр. — Идите сюда оба. Сейчас станет ясно, сочиняет ли Альдридж детские сказки или же на самом деле тщательно изучил древние архивы.
      — Значит, существует другой путь? — предположил Горен.
      Бульдр кивнул:
      — Совершенно верно. Если повезет, его откроет один из ключей, которые мы нашли в сундуке с картами. А если нет, воспользуюсь топором.
      Похоже, Бульдр представлял себе ситуацию гораздо проще. Возможно, гномы и держат открытыми запасные входы, но для начала их надо найти. Бульдр все больше нервничал, поскольку не мог обнаружить никаких признаков дополнительной двери. Он ощупывал скалы, стучал по ним кулаком и осыпал проклятиями. В конце концов к нему присоединились Горен и Звездный Блеск, они проверили каждый дюйм рядом с воротами и даже над ними. Потом расширили площадь поисков.
      В результате Бульдр сдался, сел на камень и уныло оперся на топор.
      — Ничего не понимаю. Наверное, нам нужно было взять камнеходов.
      Звездный Блеск подняла голову:
      — Камнеходов?
      — Да, это такие специалисты, которые прокладывают коридоры в горах и обрабатывают скалы. Искусство этих мастеров вы уже имели возможность оценить. И что тебя удивляет?
      — Само слово.
      Эльфийка еще раз подошла к воротам, закрыла глаза и ощупала скалу.
      — Думаю, мы просто не то искали. Нас отвлекло твое замечание насчет ключа. В этот раз я сама действовала в разрез с собственными советами.
      Бульдр уставился на Горена.
      — Не знаю, в последнее время у меня все чаще возникает ощущение, что мы с этой девушкой говорим на разных языках. Я снова не понял ни единого слова.
      Горен поднял руку, он смотрел, как Звездный Блеск своими чуткими пальцами проводит по камню и тщательно ощупывает каждое углубление и каждую неровность.
      — По-моему, я догадался, что именно она задумала, — прошептал он. — Мы искали обычную дверь. По крайней мере, замок.
      Наконец и до Бульдра дошло. Он вскочил.
      Звездный Блеск чуть не целиком влезла в узкую расщелину, пытаясь что-то нащупать рукой.
      Внезапно раздался звон, а потом скала бесшумно отошла в сторону.
      — Потрясающе!
      Бульдр подлетел к девушке, схватил ее обеими руками за лицо и запечатлел восторженные поцелуи сначала на одной щеке, а потом на другой. Она так удивилась, что не тронулась с места.
      - Ты великолепна, Звездный Блеск! Я почти готов поверить, что в твоих жилах течет кровь гномов!
      Счастливый, он прошел в низкую, как раз для гномов, дверь.
      — Это самый большой комплимент, который он мог тебе сделать, — засмеялся развеселившийся Горен.
      Он подмигнул ей и припустил за Бульдром. Для этого ему пришлось чуть ли не встать на четвереньки.
      Шахта была огромной, видимо, для нее пришлось выдолбить изнутри целую гору. Она занимала минимум восемь этажей. Дневной свет проникал сквозь искусственные камины и естественные отверстия. Многочисленные каменные ступени и деревянные лестницы, пересекающиеся дорожки и подвесные мосты (их было удивительно много) позволяли быстро перебираться с места на место. Горен потерял дар речи, разглядывая каменные штольни. Повсюду валялись старые, раздолбанные тележки со скрипучими колесами (вернее, то, что от них осталось), отвалы для пустой породы были похожи на глубокие ямы, частично заполненные водой, почерневшие литейни и мощные горны с гигантскими мехами, передвинуть которые можно было, разве что впрягая в них ослов или быков. Здесь были бочки, подставки, крюки для оружия и доспехов, длинные цепи и якоря для тяжелых грузов. С одной стороны на третьем и четвертом этажах размещались жилые помещения, а над ними снова шли мастерские для обработки благородных металлов и для изготовления ювелирных украшений и инструментов.
      «Чтобы разглядеть все это подробно, понадобится несколько дней», — подумал удивленный Горен. Такого он не видел никогда в жизни. А какое впечатление эта шахта производила в те времена, когда здесь кипела работа! Горен представил себе картину из далекого прошлого: огонь в горнах, жидкий металл течет в формы и сотни гномов с вымазанными сажей лицами. Прикрытые только кожаными передниками, они трудились, несмотря на ужасную жару. Он увидел тележки, груженные рудой, которую поднимали из глубоких штолен, сортировали и отправляли дальше. Он видел маленьких крепких осликов и быков, которые без устали вращали колесо горна; ювелиров, склонившихся над тончайшими полосками золота, которые в их искусных руках превращались в изящные дамские украшения.
      — А где же нам искать доспехи?
      Вопрос эльфийки разрушил все очарование этой картины. Горен и Бульдр с детским удивлением застыли перед открывшимися их взорам свидетельствами древнего мира.
      Мужчины медленно приходили в себя, с трудом вспоминая о цели своего похода. Они начали озираться, и Бульдру пришлось признать, что издалека ситуация представлялась ему гораздо более простой. Он понятия не имел о размерах заброшенной шахты, похожей на гигантскую полую гору.
      Им не оставалось ничего иного, кроме как разделиться в надежде на счастливый случай, который укажет им нужное направление.
      Горен был уверен: если уж они и найдут доспехи, то где-нибудь в укромном помещении, доступ в которое закрыт точно так же, как и боковой вход в саму шахту. Подходящих мест на нижнем уровне не было; значит, эта тайная комната обязательно должна находиться еще глубже в горе.
      — Бульдр, нет ли здесь какого-нибудь церемониального зала, где поклонялись Нитхальфу? — обратился он к гному. — Что происходило с гномами, которые тут умирали?
      Бульдр почесал бороду.
      — Уверен, что где-то здесь есть нечто подобное. Возможно, имеется и какой-нибудь склеп для воинов высокого ранга, а может, и для танов, и для королей, ведь это достойное для погребения место.
      — А где бы ваши предки его устроили?
      Бульдр задумался.
      — Как можно ближе к свету, — сказал он, наконец, показывая наверх. — На верхних этажах удобнее всего, мертвые далеки от мирских проблем и погружены во тьму, но все равно они здесь.
      Горен кивнул:
      — Значит, следует искать наверху.
      Бульдр с Гореном с удовольствием бы выбрали менее опасный путь по каменным ступеням, но Звездный Блеск полезла по крутой, непрочной деревянной лестнице и даже не побоялась вступить на выглядевший весьма ненадежным висячий мостик.
      Попасть наверх было нелегко, но, в конце концов, они добрались до последнего этажа и вошли в коридор, который вел из горы и еще глубже в гору. Воздух здесь был гораздо свежее и теплее, а падающий широкими полосами дневной свет слегка поднял Горену настроение. Небо и земля казались совсем близкими, рукой достать.
      Бульдр показал на выцарапанные на стенах руны.
      — Мы на правильном пути. Эти надписи содержат благословения умершим в их последнем пути. А здесь, смотрите, отпечатки рук участников церемонии. Мои предположения подтвердились: тут погребены некоторые из героев нашего народа.
      Теперь они продвигались вперед без факелов. Пол был песчаным, а желтоватые камни более пористыми, чем твердые скальные породы внизу. Много раз свернув, они попали в зал, из которого выходило нескольких коридоров, в центре стоял алтарь. Стойки, дыры и гвозди в стенах говорили о том, что когда-то это помещение было щедро украшено золотом и драгоценными камнями. В нем проводились торжественные богослужения в честь умерших, а возможно, совершались ритуальные обряды поклонения богам и их могущественным слугам. Шедшая впереди Звездный Блеск вернулась из коридора и объявила:
      — Очень много каменных гробниц, на некоторых статуи, но на большинстве руны.
      Они по очереди обошли все коридоры. Кое-где из каменных стен выступали могильные плиты. Для высокородных гномов предназначались те помещения, в которых, как и говорила Звездный Блеск, располагались каменные гробницы.
      Горен искал, прежде всего, потайные помещения. Наконец он остановился у стены и принялся ее разглядывать, вид у него был задумчивый.
      — А что там?
      Подошел Бульдр.
      — А с чего ты взял, что там что-то есть?
      — Не знаю, этот кусок скалы почему-то кажется мне лишним, — ответил Горен. — Все здешние помещения имеют приблизительно одинаковые размеры, а это меньше.
      — Здесь всего три гробницы.
      — Вот именно. В других установлено до десяти и еще есть свободное место. На всех стенах сохранились следы обработки или остатки украшений, а эти… они новее и, похоже, состоят из нескольких кусков, вырубленных где-то в другом месте. Видите, какие тонкие швы. — Он провел пальцами по краям, посыпалась пыль. Потом он вытащил меч и стукнул рукоятью по камню.
      — Точно, звук гулкий, — согласилась Звездный Блеск. — Но мне никак не найти механизм, стена ровная.
      — Ее нужно отодвинуть, — пояснил Горен.
      — Но кто мог поставить здесь стену? И как? — поразился Бульдр. — А главное — зачем?
      — Если хочешь выяснить, помогай. Ты все время хвастался своей гномьей силой, теперь можешь продемонстрировать ее на деле.
      Звездный Блеск еще раз ощупала швы, проверила все закругления и зазоры, постучала по ним рукоятью ножа.
      — По-моему, стоит попробовать вот тут. Кусок прилегает к самой стене. Хотя может осыпаться вся сторона целиком.
      Горен отложил в сторону щит, плащ, куртку и рубашку.
      — Ну, давай, Бульдр, не задерживай. Может быть, удастся ее как-нибудь сдвинуть.
      Гном последовал его примеру, и они уперлись руками в камень. Мускулы их напряглись и раздулись, они давили изо всех сил. Вскоре по их телам покатился обильный пот, но они не отступали. Губы их были судорожно сжаты.
      — Не отпускайте! — покрикивала Звездный Блеск.
      Неожиданно что-то резко дернулось, а потом стена начала поворачиваться вокруг своей оси. Бульдр с Гореном отскочили, когда вся конструкция с грохотом развалилась, подняв тучу пыли. Когда пыль осела, они увидели погруженный в темноту зал с древними гробницами.
      — Ну, наконец-то, давно пора! — раздался голос.

      Хокан Ашир был на пределе своих сил. Но у него получилось! Потрудиться пришлось изрядно, зато ему никто не мешал. Он устал, как не уставал ни разу в жизни, но теперь его шедевр, апофеоз его мастерства, доказывающий, насколько возросли его силы, готов. И никто больше не сможет с ним тягаться.
      В комнате слышалось тяжелое дыхание, напоминающее работу кузнечных мехов. Неестественное, как и то существо, из которого оно вырывалось.
      Некромант отступил назад: приближался великий момент, пропустить который ему никак не хотелось. Столько работы, столько переживаний! Он мечтал, наконец, спокойно насладиться плодом своих трудов. Так он не волновался с того момента, когда создавал Кузнеца Душ.
      — Ты меня слышишь? Понимаешь? — громко спросил он.
      Дыхание перестало быть ровным. Раздался низкий пустой голос:
      — Да…
      — Ты что-нибудь видишь?
      — Да…
      — Тогда двигайся. Встань!
      Все замечательно! То, что находилось по другую сторону Тьмы, зашевелилось и медленно поднялось. Огромная металлическая туша. Тяжелые конечности терлись друг о друга, зловеще скрипя. Существо выпрямилось, оно прочно стояло на обеих ногах, его рост достигал двух человеческих. Страшилище походило на мужчину в гигантских железных доспехах, отливающих черным и серебром, снабженных блестящими шипами, ножами и кинжалами, закрепленными на всех четырех конечностях. На руках шипов и мечей было больше, из ладони торчал топор. Уникальное орудие смерти, острое как нож, огромное и подвижное, с красными горящими глазами на маске, напоминающей лицо, с колючками на голове, с каменной душой, оранжево-зеленое сияние которой вырывалось наружу и освещало доспехи изнутри.
      Существо открыло острозубую пасть и издало громовой рык, заставивший содрогнуться башню, вернее, целый Каит-Халур, так что все, в чьей груди бьется сердце, застыли, покрывшись потом.
      Хокан Ашир кивнул удовлетворенно, нет, счастливо.Отвратительная улыбка исказила его лицо, глаза засверкали.
      — Мой Железный, — проговорил он, сам пораженный совершенством своего творения, которое опустилось перед хозяином на колени и склонило покрытую колючками голову. — Ты сильнее, чем войско, расположившееся неподалеку, совершеннее любого живого существа. Ты непобедим, не знаешь колебаний, нацелен на исполнение полученного задания и подчиняешься исключительно моим приказам. При виде тебя враги утратят все свое мужество. Ужасным ты будешь в битве, пожиная кровавую жатву, не ведая пощады. Поднимись, Железный, встань во главе моего войска и преврати меня в самого могущественного мага на континенте! С твоей помощью я смету с лица земли всех остальных. Фиара будет принадлежать мне, и день Конвокации станет праздником для меня одного. Потому что ты непобедим!

* * *

      Хаг Сокол с растущим удивлением слушал рассказ Менора. Он не верил собственным ушам.
      — Крэйг Ун'Шаллах с нами? Ты не шутишь?
      — Да говорю же тебе!
      — Так почему же ты, остолоп, в одиночку лезешь меня спасать?
      — С чего ты взял? — Менор Худощавый ухмыльнулся. — Все идет по плану…

* * *

      Таверна Ардига, как обычно, была переполнена, в основном наемниками Руорима. Остальные посетители жались за двумя столами возле стойки, стараясь держаться незаметно.
      Но орущие солдаты и так не обращали ни на кого внимания: они чувствовали себя хозяевами, полагая, что Норимар у них в руках. Никто не решался дать им отпор. Официантки терпели их наглое поведение и прятали слезы, парни разносили пиво и вино, за которое, конечно же, никто не расплачивался, разве что оплеухами и хамством.
      Судя по выражению лица хозяина, чаша его терпения давно переполнилась. Подвалы его пустели, но касса не пополнялась. Он уже попросил у Вольфура Гримбольда крепкий топор, потому что обращаться с мечом не умел. Не хватало только последней капли.
      У Корбена Сапожника, направляющегося к брату, сердце в пятки ушло, когда кто-то вдруг схватил его за руку и потащил в боковой переулок. Закричать он не успел: этот кто-то зажал ему рот, и он услышал шепот Крэйга:
      — Тихо, парень, это я.
      Когда Крэйг его отпустил, Корбен слегка расслабился и отряхнул одежду.
      — Зачем вы меня пугаете? Я думал, мы встретимся в таверне!
      — Ты открыл Северные ворота? — спросил дрэгон.
      — Я…
      Крэйг схватил его за шиворот и легко поднял одной рукой:
      — Давай, парень, действуй. Если хочешь, можешь их хоть поджечь! Но прямо сейчас, потому что я даю сигнал для атаки и медлить больше нельзя! Понял? Иначе я тебя где угодно разыщу, разрежу на сотню кусков, высушу их на солнце и брошу собакам!
      — Д-д-д-д-да, господин, — пробормотал побледневший от ужаса Корбен, поверивший каждому слову. Дрэгон норканов не может врать и никогда не бросает слов на ветер.
      Подошел Вольфур Гримбольд:
      — Юлдир в курсе. Он ждет только сигнала и тут же нападет.
      — Прекрасно, — мрачно ответил Крэйг. — Значит, он отвлечет их у Южных ворот, а остальные спокойно пройдут через Северные. — Он пнул Корбена: — Эй, герой, бери ноги в руки и лети выполнять задание!
      Корбен понесся по улице, но еще успел услышать слова кузнеца:
      — Он что, до сих пор еще не…
      Это прибавило ему скорости.
      «Ой-ой-ой, — думал он, — Цербо Милостивый, услышь призывы бедного ремесленника, который один-единственный раз возомнил, что призван стать героем, а на самом деле душа у него в пятках. Помоги мне открыть ворота и остаться в живых. Зачем только я трепался? Нужно было просто уносить ноги, пока дело не успело принять серьезный оборот! Помоги мне, старому дураку, а также и ты, Гирин, хозяин времени, будь добр, останови мир на пару минут, чтобы я все успел! Ты же мне поможешь, правда?»
      Он услышал далекое шипение и взглянул в сумеречное небо, в которое взлетела огненная стрела, заметная даже издалека.
      «Ай-ай-ай! — Его охватила паника. — Они уже спускаются с холма, потому что не могли не заметить сигнала Крэйга, а я еще не готов… Мне конец, это уж точно… Ничем хорошим это дело не кончится…»
      Не обращая внимания на дорогу, он мчался по улицам в сторону Северных ворот, наталкивался на прохожих и несся дальше, сопровождаемый проклятиями. Страшно представить, что будет, если он опоздает. Но если он попадется, псы Руорима разорвут его на куски. Что так, что этак, он покойник, его мгновенный взлет и героическая жизнь закончены, его неожиданная карьера и пост наместника пропали, не успев превратиться в реальность. Корбен чуть не плакал от страха и беспомощности. У него не было ни малейшего представления, как незаметно открыть ворота.
      Но Цербо услышал его призывы (а может, это был Гирин или даже оба). В тот самый момент, когда Корбен, совершенно запыхавшийся, добрался до места, у Южных ворот раздался сигнал горна, а потом еще один.
      Караульные у Северных ворот подскочили.
      — Тревога! — заорал один. — На Южные ворота напали! К оружию! К Южным воротам! На подкрепление!
      Они пронеслись мимо Корбена, не обратив на него ни малейшего внимания. Молодой сапожник не медлил ни секунды, ведь нельзя не воспользоваться благосклонностью богов. Он залез по столбу и открыл задвижку, поддерживающую тяжеленную поперечную балку. Вскочил на ее внешний конец, давя всем телом, и высокие ворота со скрипом распахнулись. Корбен спрыгнул вниз и спрятался в нише у ворот, вжался в стену, близкий к обмороку. В голове у него стучало, в ушах гудело, ему казалось, что грудь вот-вот лопнет. А потом он заметил, что земля слегка дрожит.

* * *

      В «Белый пони» ворвался солдат. За ним появилась высокая, завернутая в плащ с капюшоном фигура. Новый гость тщательно запер за собой дверь и закрыл задвижку.
      Взволнованный солдат ничего не заметил.
      — Тревога! — завопил он. — Нападение на Южные ворота!
      Все солдаты моментально вскочили на ноги. Они бросились к выходу, но тут же раздался хриплый властный голос:
      — Всем оставаться на местах!
      Растерявшиеся солдаты остановились и молча уставились на высокую фигуру у двери: видимо, именно она и произнесла эти слова.
      Передние отступили на несколько шагов, когда человек скинул плащ. Воцарилось замешательство.
      — Норкан, у нас норкан! — закричал один.
      — Неправда, — произнес, холодно улыбаясь, Крэйг Ун'Шаллах. — Это вы у меня.
      И он не спеша взялся за меч. Глаза его горели.

* * *

      — Следите за решеткой, — крикнул Юлдир, когда его солдаты на полном скаку подлетели к Южным воротам. — Не дайте ее опустить, первым делом расстреляйте караул на стене!
      Впереди находились три человека с луками, они обрушивали на защитников град стрел и не останавливались до тех пор, пока колчаны не опустели. А потом они освободили дорогу остальным, вооруженным копьями, и те бросились на противника. Последними вошли Юлдир и два его товарища.
      — Теперь решетку опустим? — спросил один.
      — Нет, мы не можем ввязываться в драку или брать пленных, для этого нас слишком мало! Тех, кто окажет сопротивление, убивайте немедленно, остальных же, кто хочет бежать, гоните из города!
      Вскоре капитан Дьюрасс со своим отрядом подошел с северной стороны и галопом пронесся по городу.
      — Вставайте, жители Норимара! — кричал он. — Беритесь за оружие, ваши освободители здесь! Помогите расправиться с убийцами и грабителями, чтобы Норимар был свободен от паршивых крыс!
      В городе отряд разбился на группы, призывая народ к восстанию. Где-то позади, без лошади и оружия, спешил молодой сапожник с поднятым кулаком. Он орал:
      — Свободу Норимару! Долой тиранов! К оружию, граждане Норимара!
      На полпути шейканы столкнулись с отрядом Юлдира и сообща напали на уже отступающих наемников Руорима.
      Когда люди увидели, что нападающие довольно гуманны с захватчиками, они действительно набрались мужества и начали хвататься за все, что могло послужить оружием, выскочили из своих домов и ударили драконовым всадникам в спину.
      В городе, на который постепенно опускалась темнота, воцарился настоящий хаос. Везде шли бои, драконовы всадники стойко сопротивлялись, но их все равно разбили.

* * *

      Двух первых нападающих Крэйг убил одним-единственным свистящим ударом. Левой рукой он выхватил длинный нож и принялся за оставшихся солдат. Хотя наемники были в явном большинстве и окружали его со всех сторон, им никак не удавалось до него добраться, потому что он двигался с такой скоростью, что меч и нож кололи везде одновременно и не пропускали ни одного удара. Через несколько секунд на полу уже валялись трое мертвых солдат, пятеро были ранены. Махнув через головы нападающих, Крэйг вскочил на стол, где закрутился как бешеный смерч, раздавая ногами такие удары, что у его противников ломались кости, а мечом рубил одну голову за другой.
      Его преимуществом было то, что напасть на него все сразу они не могли. Но некоторые из оказавшихся в трактире относились к элите драконовых всадников. Придя в себя от первого шока, они начали целенаправленное и упорядоченное наступление на Крэйга. Луков ни у одного из них не обнаружилось, зато в воздухе вдруг замелькали ножи.
      Но для дрэгона это оказалось лишь поводом ускорить танец и продемонстрировать гибкость своего большого тяжелого тела. От одних ножей ему удавалось уклониться, другие он отбивал и делал это весьма искусно.
      Затраченного на бой времени страдающему от жажды не хватило бы на то, чтобы осушить кружку пива. Половина солдат валялись мертвыми на полу, другие, раненые, бродили по залу, а меч Крэйга продолжал собирать свою кровавую жатву. Пока еще сам дрэгон не получил ни одной царапины. Он танцевал, летал над столом, носился, словно разгневанный ураган, между драконовыми всадниками и разил их наповал. Они даже не успевали сообразить, что жизнь их подошла к концу, а он устремлялся вперед, набрасываясь на очередных противников.
      Три представителя воинской элиты одновременно наскочили на него, оттесняя к стойке. Крэйг едва успел отвернуть голову, как свой меч опустил Ардиг, отрезав черную прядь волос дрэгона.
      Крэйг бросил на него гневный взгляд, и трактирщик покраснел как помидор.
      — Прошу прощения, — пробормотал он. — Все произошло так молниеносно, я думал, что вы один из них… ой…
      Крэйг с укором покачал головой, при этом выбросил вперед руку и схватил за горло успевшего незаметно подкрасться солдата. Твердыми как сталь пальцами он нажал на кадык. Сухой треск — и голова противника отлетела в сторону других солдат, которые тоже сделали попытку подобраться поближе. Крэйг наклонился, и Ардиг нашел-таки применение своему мечу.
      Один из местных жителей, которые сгрудились в углу, крикнул:
      — Помощь нужна?
      — Лучше не стоит, — отозвался Крэйг, хватая скамейку как щит, устраивая ее перед собой и с диким ревом бросаясь на нападающих солдат. Напрягся и оттеснил их чуть ли не к самой двери.
      Наконец солдаты прекратили сопротивление, прежде всего по той простой причине, что раздался второй сигнал горна.
      — Отступаем! Отступаем! — завопил один наемник, первым бросился к со звоном разлетевшемуся окну и тут же с невероятной скоростью выскочил на улицу.
      За ним последовали остальные.
      И вскоре все до одного испарились.
      Крэйг вытащил из висящего на поясе кошеля медную монету и через весь зал бросил ее трактирщику, который, несмотря на удивление, весьма ловко ее подхватил.
      — Пиво, пожалуйста, — попросил дрэгон.
      Дыхание его лишь слегка сбилось. Он стащил со стола труп, сел на стул и положил на столешницу длинные ноги.
      — Пить хочется, — проговорил он и начал привычными движениями чистить оружие.
      — Ну и где тут мой ни на что не годный, паршивый, ленивый и тупой подмастерье? — гремел по тюрьме голос Вольфура Гримбольда, пока сам он со злым видом топал вниз по ступеням.
      Оба наружных караульных шли за ним, вскоре к паре присоединился третий, тот самый, который схватил Менора.
      — Вот, господин кузнец, в целости и сохранности, — сказал он, подобострастно улыбаясь и подводя волосатого орка к камере. — Видишь, вон он стоит, трясясь всем телом от страха перед твоим гневом.
      Но орк совсем не заинтересовался Менором.
      — Хаг! — рявкнул Вольфур. — Так вот, значит, где ты торчишь, приятель! Ты в порядке?
      — Минуточку… — начал охранник, а двое других схватились за мечи.
      — Все хорошо, Вольфур, самое главное, что я снова вижу тебя! — отозвался Хаг, поднимаясь на ноги.
      — Сейчас освобожу, — пообещал Вольфур и повернулся к охранникам.
      — Мой ключ ты ни за что не получишь! — выдавил из себя солдат, делая шаг назад.
      — А с чего ты взял, что он мне нужен? — удивился кузнец, разбивая ему череп своей тяжеленной лапой. Схватил двух других, так и не успевших убежать, и стукнул их головами друг о друга, сломав им шеи.
      — Эй, Менор, Хаг, готовы? Тогда отступите на шаг назад.
      Он вцепился в прутья, его мощные мышцы вздулись, и сильным толчком он вырвал решетку.
      — Великолепная работа, — похвалил Хаг. Вольфур ухмыльнулся:
      — Я сделал ее по-человечески, а не по-оркски.
      Менор проскользнул мимо него, вытащил у мертвого охранника ключ и в мгновение ока открыл все камеры. Пленники с огромными испуганными глазами выползали наружу, тихо перешептываясь, словно не могли поверить, что свободны.
      — Прочь с глаз моих! — шикнул на них Менор, показывая на дверь, ведущую на боковую улицу.
      В этот момент раздался сигнал тревоги, и в городе начался хаос.
      — Что там происходит? — удивился Хаг.
      — Что там может происходить? Освобождение Норимара, конечно, — пояснил Менор. — Крэйг никогда не делает дело наполовину, в этом можешь быть уверен.
      — Тогда давайте исчезнем отсюда, — предложил Вольфур. — Нас никто не остановит, у солдат сейчас другие заботы.
      Менор покачал головой:
      — Без Вейлин я не уйду.
      Орк непонимающе уставился на него:
      — А с чего это ты уверен, что она жива?
      — Просто знаю. Она где-то в этом доме. И даже если мне придется проверить каждую комнату, я все равно ее найду!
      Менор Худощавый никогда еще не говорил столь решительно и никогда не демонстрировал столь несгибаемой воли.
      Вольфур попытался его образумить:
      — Но что ты будешь делать, если вдруг столкнешься с Руоримом? Тебе его не победить!
      — Что-нибудь придумаю, — упрямился Менор. — Уходите. Я разберусь, в конце концов, я же бывший вор. Попадать в такие ситуации для меня не внове, правда, пока еще я ни разу не похищал эльфийку.
      — Иди, Вольфур, — сказал Хаг орку. — Я останусь с Менором.
      — Вы оба сумасшедшие, — проворчал кузнец. — Ладно, вы сами так решили. Я не хочу иметь никаких дел с Руоримом. Он знаком с черной магией, кто скажет, что ему взбредет в голову. Возьмите хотя бы оружие этих охранников!
      — Что с того оружия, если Руорим наложит на нас заклятие? — отказался Менор, но Хаг подхватил оба меча и вытащил из-за поясов ножи.
      Вольфур Гримбольд покачал головой:
      — Храбрые маленькие человечки, но совсем без ума.
      Он вытянул свою огромную руку и слегка их потрепал.
      — Клянусь когтем Цараха, я буду рад увидеть вас живыми. Если вдруг одумаетесь, ищите меня в городе: хочу разобраться с парочкой наемников.
      Он развернулся и потопал на улицу.

* * *

      — Что там такое? — Руорим поднял голову, встал с кровати и потянулся за одеждой.
      Он застегивал пояс, когда в его покои, не постучавшись, ворвался Энарт Обоюдоострый.
      — Шейканы, Руорим! Они на нас напали! Во всем городе дерутся!
      — Слышу. — На самом деле он услышал только второй сигнал горна. — И возмущен тем, что меня потревожили.
      Руорим вышел на балкон.
      Его доверенный нисколько не преувеличивал. Весь город бурлил. На каждой улице, в каждом переулке шли бои. Пока еще они не докатились до дома наместника, но это был исключительно вопрос времени.
      — Мой сын? — только и спросил Руорим.
      — Нет, его здесь нет.
      Мясник повернулся к своему помощнику:
      — На нас нападает свора шейканов, а его среди них нет? Кто же у них предводитель?
      Энарт Обоюдоострый колебался. Он, не знающий страха, боялся говорить дальше. Но, увидев опасные красные точки в волчьих глазах Руорима, все-таки сказал:
      — Крэйг Ун'Шаллах.
      —  Что?! —Руорим снова повернулся лицом к городу. — Это невероятно, не мог этот ублюдок оказаться таким живучим, — пробормотал он. — Значит, теперь егоочередь мстить. Все одно и то же, год за годом, как только мы встречаемся. Просто этот мир слишком мал для нас двоих.
      Энарт Обоюдоострый слегка расслабился, поняв, что Руорим не собирается его карать за плохое известие.
      — Он уничтожил целый отряд в одной местной таверне, а его люди напали с двух сторон.
      — Значит, шейканы. — Руорим подергал свои длинные усы. — Ты хочешь сказать, что внизу одни шейканы сражаются с другими, да еще и население вмешалось? И все это происходит под командованием Крэйга Ун'Шаллаха?
      — Похоже… похоже на то, — неуверенно согласился слуга.
      — Мир сошел с ума. — Руорим стукнул ладонью по перилам и принял решение: — Отступаем!
      Энарт Обоюдоострый заморгал.
      — Что? Что вы сказали?
      — Ты и сам понял! — разозлился Руорим. — Я не собираюсь жертвовать людьми ради этого жалкого городишки! Мы хорошо отдохнули, раненые поправились, запасов и оружия у нас достаточно. Чем дольше мы здесь проторчим, тем больше наемников потеряем, потому что они разбегутся! Вели трубить отход, исчезаем из Норимара.
      Движением руки он отпустил Энарта:
      — Делай, что я сказал! Встретимся перед Южными воротами. Вскоре я присоединюсь к вам и скажу, куда ехать дальше.
      И Энарт поспешил исчезнуть.
      Руорим оперся на перила и молча следил за боем на улицах города. Почувствовав за спиной легкое движение, спросил:
      — Слышала?
      — Да.
      — Он захватил меня врасплох. Таким дальновидным я Горена не считал. Я полагал, что он приедет лично освобождать своих друзей и наконец, отомстить мне. На такие стратегические изыски я не рассчитывал, как не рассчитывал и на то, что Шейкур встанет на их сторону. Причем против представителя собственного народа! Похоже, Дармос Железнорукий стал слишком уж мягким. К тому же еще и этот Крэйг, который постоянно все портит… — Он покачал головой. — Странно, иногда все идет одно к одному. Ладно, что есть, того не изменишь, уедем чуть раньше, чем собирались.
      Он повернулся и пальцем провел по щеке Вейлин Лунный Глаз. И зло рассмеялся:
      — Наверное, ты разочарована, ведь Горен не явился лично.
      Она молчала, но и глаз не отводила. Тут вдруг Руорим захохотал во все горло:
      — Эти дураки! Потерпели бы еще пару дней, мы бы и сами убрались отсюда! Нас уже ждет Хокан Ашир. Прояви они чуть больше терпения, вернули бы город без крови.
      — Думаю, для жителей это гораздо важнее, — тихим голосом возразила Вейлин.
      — Ну, разве не характерный для него поступок? Я имею в виду Горена. Он не мог заставить своего отца гордиться им еще больше. Как только он станет моим соратником, ничто не сможет встать на моем пути!
      — Ничего у тебя не получится, — прошептала она.
      Руорим опять захохотал:
      — Напрасные надежды, малютка-эльфиечка! Это судьба Горена, скоро он и сам об этом узнает. Как только он выпустит свою магию, то тут же станет моим. А в один прекрасный день сделать это ему придется, другого выбора у него просто не останется. Ну а я могу и подождать.
      Он вернулся в комнату и начал собирать вещи.
      — Готовься, мы отправляемся немедленно. Позже наверстаем все удовольствия, которых не добрали сейчас.
      И он очаровательно ей улыбнулся. Вейлин Лунный Глаз молча отвернулась.
      Менор с Хагом носились по комнатам, но все они были пусты.
      — Где Руорим? — вопил Хаг Сокол. — Неужели сбежал? Не верю!
      Менор заглядывал повсюду, в каждую каморку, даже в шкафы и под кровати, но нигде не было никаких следов Вейлин.
      — Что он с ней сделал? Хаг, что он сотворил с Вейлин?
      — Менор! — позвал стоящий на балконе Хаг, показывая вниз.
      Менор подскочил и заметил двух оседланных лошадей и бежавшие к ним фигуры. Одна из них очень высокая, с грацией дикого зверя.
      — Руорим! — закричал Хаг, направляя на него меч. — Мясник, остановись! Так просто мы тебя не отпустим!
      Он перескочил через перила и быстро полез вниз, цепляясь за каждую неровность. Менор, помешкав, бросился за ним.
      На улице они пошли на Руорима, подняв мечи. Руорим действительно остановился и смотрел на них с нескрываемым любопытством.
      — Гляди-ка, — обрадовался он, — не все друзья покинули тебя в трудную минуту, юный Леонидар, хотя ты наверняка ждал к себе в спасители лично Горена. По-моему, это очень трогательно! Жаль, что мне пора ехать, иначе я бы по этому поводу распил с вами пару-другую кружек пива.
      — Мы не позволим тебе уйти, — пробурчал Хаг.
      Руорим захохотал:
      — Тебе меня не удержать, человечишка. Будь благодарен, что я оставляю в живых и тебя, и твоего исхудавшего друга! Я так поступаю, потому что крайне сентиментален и еще по одной причине: передайте Горену, чтобы он не слишком медлил, иначе его душа получит серьезные повреждения. Я знаю, у него уже были мучительные ощущения, я ведь его чувствую. Совсем скоро уже он не сможет терпеть. Так что, если он хочет остаться в живых, должен сам прийти ко мне. Только я способен ему помочь! Передайте ему это, пожалуйста, лучше оба, чтобы у вас на двоих оказалось достаточно ума и вы не забыли ни одной детали моего маленького поручения.
      Он подошел к лошади, не обратив внимания на направленные на него мечи.
      Рука Хага дрожала.
      — Я не могу, — простонал он. — Он мне не дает…
      — Один из самых легких моих приемов, — ухмыльнулся Руорим. — Ни один из вас не в состоянии поднять против меня даже палец. Я же вам говорил.
      Менор сжал зубы. И побледнел как покойник, когда вторая фигура, до сих пор державшаяся чуть в стороне, вышла на освещенный масляной лампой пятачок.
      — Вейлин…
      Хаг издал каркающий звук и широко раскрыл глаза. Наконец он смог проговорить:
      — Вейлин… ты… жива…
      — Со мной все хорошо, Хаг, — произнесла она знакомым, похожим на звон колокольчика голосом.
      — Отпусти ее! — взвился Менор. — Мы… мы не уйдем без Вейлин! Горен ничего не узнает, если ты ее не…
      — Заткнись, твои вопли невыносимы! — перебил его Руорим. — Ослепленный влюбленный тупица, твой друг уже давно все понял.
      Он сел на лошадь.
      —  Чтопонял? — крикнул Менор, пока Вейлин, не глядя на него и не говоря ни слова, садилась на вторую лошадь.
      — Она свободна, —ответил Руорим, пришпорил лошадь и поскакал вниз по улице.
      Вейлин Лунный Глаз следовала за ним. И ни разу не обернулась.

* * *

      Кровавый дождь пустыни уже добрался до войска, которое растянулось у холма, словно длинный черный червяк. Всадников послали вперед, чтобы все подготовить.
      Во главе войска шагал Непобедимый, возвышающийся над всеми благодаря гигантскому росту. Его оружие и доспехи сверкали под лучами солнца.
      — Ты во главе войска, — сказал Хокан Ашир своему новому помощнику. — Мой рот, мои руки, мои глаза. Я сделаю то, чего не ждет никто: разделю войско и буду сражаться сразу на двух фронтах. Пора действовать. С одной частью я выступлю против Раита, а ты будешь выполнять совершенно особое задание. Тебе поручается работа, достойная тебя, и она должна быть сделана. Именно для нее ты и создан, мой Непобедимый. Иди, и пусть следом за тобой спешат страх и ужас. Покажи всем, кто настоящий хозяин!
      Неутомимое и неудержимое войско, верное приказам Непобедимого, продвигалось вперед днем и ночью, без остановок и колебаний. Остановить его ничто не могло.
      Цель приближалась.

      Бульдр, Горен и Звездный Блеск застыли на месте и не шевелились, пока не затихло эхо. А незнакомый голос продолжал:
      — Что такое? Языки проглотили? Удар вас хватил? Неужели вы не хотите, в конце концов, собственными глазами увидеть, что же находится в этом проклятом склепе?
      Бульдр первым перелез через камень, спутники старались не отставать. Как только их глаза привыкли к скудному освещению, они обнаружили прикованного к скале гнома. Очень большого и высокого, по гномьим меркам: примерно с человека среднего роста, но в плечах превосходящего его раза в два. Рыжие волосы и борода, с многочисленными седыми прядями, успели здорово отрасти.
      Бульдр опустился на колени и склонил голову.
      — Гламрих, — почтительно произнес он. — Какое счастье, что ты жив!
      — Не мог бы ты забыть про свое благоговейное ко мне отношение и освободить меня от этих проклятых оков? — спросил пленник. — Затем я с удовольствием вступлю с тобой в беседу.
      Горен попытался наклониться к цепям, но тут же ощутил резкую колющую боль и схватился за грудь. Он даже шевелиться больше не мог.
      Старый гном вперил в него свои янтарного цвета глаза и заметил висящий на поясе кинжал.
      — Кровь и сталь! Он выкован в жерле вулкана. Добро пожаловать домой. Возьми кинжал и вставь его в замок на цепи. Он уничтожит магическое заклятие, потому что он старше и сильнее. А ты должен его направлять, понятно?
      Горен, не колеблясь, подчинился, сам себе удивляясь. В голосе гнома было что-то такое, чему он просто не мог противиться. Ничего не соображая, он вытащил кинжал, поднес его к замку, висевшему возле правого крепления, и вставил в него острие.
      — Поворачивай, — велел гном.
      Что-то щелкнуло, потом по комнате с шипением пролетел ветер, замок раскалился и треснул. Цепи со звоном упали на пол, гном был свободен.
      — Наконец-то! — обрадовался Гламрих, получив возможность выпрямиться.
      Его мужественный облик вселял почтение. Он смерил взглядом Звездный Блеск, правда, без особого интереса, а потом повернулся к Бульдру:
      — Сколько я пробыл здесь, под горой?
      — Больше ста лет, — ответил Бульдр. — Что произошло?
      Гламрих вздохнул:
      — Излишняя доверчивость, мой юный спаситель. Я был закован в собственные цепи так, что и освободиться не мог. Если б вы меня не разыскали, я бы, возможно, проторчал тут до самой Конвокации.
      — А кто…
      — Друг или тот, кого я считал своим другом. В молодые годы нас связывала самая сердечная дружба, и только поэтому ему удалось заманить меня в ловушку. — Выражение стыда промелькнуло на его лице. — Это был Исгримм, маг Альянса, ему, видите ли, не понравилось, что я его раскритиковал и предупредил, чтобы он не забывался!
      Бульдр поразился:
      — Какой стыд и позор, почтенный Гламрих, какое ужасное преступление он совершил. На наш народ опустилась черная тень.
      — И правда, — согласился старый гном. — Ну а теперь, когда вы узнали мою историю, пора назвать свои имена и сообщить о цели своего визита.
      — Простите. — Бульдр торопливо восполнил упущение.
      Гламрих слушал внимательно и задумчиво, не спуская янтарных глаз с Горена.
      — А есть еще кто-нибудь, готовый взять риск на себя? — спросил он, когда рассказ Бульдра подошел к концу.
      — Нет, — ответил рыжебородый гном. — По крайней мере, не так скоро. В данный момент мы лучшее, что Свет может выставить против Раита.
      Гламрих покачал головой:
      — Для вас, друзья мои, я не вижу положительного исхода. Я бы пошел с вами, но мне первым делом нужно набраться сил. В моем нынешнем состоянии пользы от меня немного. К тому же меня ждет другая задача: я должен восстановить эту старую шахту, хотя бы небольшую ее часть, ведь мне пора ковать оружие, с которым я смогу выступить против Исгримма. Я призову его к ответу за то, как он со мной поступил, и за то, как он собирается поступить со своим народом и со всей Фиарой. — Он сложил руки на груди. — Сами видите, вы не единственные, кто намерен схлестнуться с магами Альянса, которых охватила мания величия. Но я хотя бы выбрал себе цель, которая мне по плечу.
      — Мы надеемся, что наша нам тоже по плечу, — медленно произнес Горен.
      — Да, это я уже понял, — повернулся к нему Гламрих. — Что ж, юный Горен, ты избавил меня от цепей и от позора, я перед тобой в долгу. Поэтому я отдам тебе Серебряное Пламя.
      — Значит, это все-таки не досужие домыслы? — перебил его обрадовавшийся Бульдр.
      — Конечно нет. Это самые ценные доспехи, великое, уникальное произведение магического искусства. Я оберегал их все эти годы. Пойдемте, я их принесу.
      Сначала Гламрих шел очень медленно и неуклюже, потом походка его стала более ловкой и уверенной.
      — Я знаю, вам нельзя терять время, так что задерживать вас не буду. У меня тоже очень много дел, хочется побыстрее приняться за работу.
      Он отвел друзей в другой зал и показал на каменную плиту.
      — Отодвиньте ее, — велел он Бульдру с Гореном.
      Они выполнили просьбу гнома, и в лицо им полетела пыль прошлых столетий.
      Горен никак не мог осознать, что им удалось то, о чем они и не мечтали. Сердце рвалось у него из груди, в радостном ожидании он не сводил глаз с каменного саркофага.

* * *

      Впервые Раит Черный слегка покачнулся. Он чувствовал, что слабеет, но пути назад не было. Ему следовало собрать всю свою энергию и продолжить начатое дело.
      Он знал, что может с ним справиться.
      И знал, что его ждет успех.
      Потому что в горах что-то изменилось. Это было похоже на вздох из самых недр. Далекое, глубокое дыхание.
      Заклятие начало ослабевать. Формула делала свое дело! Синистра осуществили гигантскую работу; они на самом деле нарушили приказ Стражей и создали эту формулу. Таким образом они показали, что боги не всесильны. Появилось доказательство, что маги Альянса на правильном пути, они могут спокойно дождаться Конвокации и добиться абсолютной власти.
      Время Стражей миновало. Они обнаружили несостоятельность своих устремлений. Иначе как могло получиться, что боги не едины? Что двое из них попали в изгнание и стали ренегатами?
      Они не были ни миролюбивы, ни справедливы. Просто сосредоточили в своих руках больше власти, вот и все. В остальном же их жизнь нисколько не отличалась от обычной жизни, которую сами же они и создали.
      Так считал Раит.
      Он хотел помериться силами с богами и доказать им, что обычный маг точно так же в состоянии нести в себе божественную мощь и сеять мир.
      Однажды такую попытку уже осуществил один алхимик, самый могущественный маг своего времени, а может, и всех времен: Малакей. Но его разум не сумел справиться с всевластием и погрузился во мрак. Малакей слишком рано открыто выступил против богов, издевался над ними и, веселясь, продолжал свои труды, не позаботившись о достойной защите. Он не воспринял богов всерьез, и за это преступление они обрушили на него свой гнев и свои проклятия.
      С Раитом такого бы не произошло. Он делает только те шаги, которые наверняка приведут его к цели.
      По пустыне снова пронесся глубокий вздох, земля приподнялась и опустилась на место, сквозь скалы наружу проникло легкое сияние. Раздался тихий шорох, послышался звон металла. На краткий момент, а потом снова стало тихо.
      Но Раит почувствовал прилив сил, его словно что-то подстегнуло. Он загнал свою слабость глубоко внутрь и больше уже не позволял голове кружиться.
      Зажглись руны, свидетельствующие о наступлении нового этапа на пути к всемогуществу.
      Осталось совсем недолго.

* * *

      У Горена все сжалось внутри, но он постарался не показать своего разочарования. Бульдр сделал удивленное лицо, но тоже промолчал.
      Лежащие в саркофаге доспехи были очень-очень старые. Гнутые, тусклые и жалкие.
      Горен не мог сказать, как он представлял не имеющие себе равных доспехи Серебряное Пламя, которые к тому же обладали еще и магической силой. Но наверняка совсем не так:ржавое старье, лучшие времена которого закончились много веков назад.
      — Их нужно отполировать, — уверенно заявил Бульдр и осторожно провел пальцем по нагруднику.
      Но ничего не изменилось: из-под патины не выступил нежный блеск.
      — Ерунда, — сказал Гламрих. — Они само совершенство. Примеряй их, Горен.
      Он нагнулся и вытащил из саркофага доспехи, которые при этом жалобно скрипели и побрякивали.
      Теперь и Звездный Блеск, которая ждала сюрприза, сделала большие глаза. Она молчала, но выражение ее лица было достаточно красноречивым.
      — Только нагрудник, — сказал Горен. — Все остальное не так уж и важно.
      Гламрих кивнул. Расстегнул нагрудник, просунул в него голову Горена и аккуратно застегнул с боков.
      — Ну и что? — напряженным голосом спросил Бульдр.
      — Они мне велики, — уныло ответил Горен. — Слишком велики.

* * *

      Менор, когда они с Хагом зашли в «Белого пони», по цвету и разговорчивости не отличался от покойника.
      К этому времени город полностью освободили, и на улицах царило веселье. Руорим и его драконовы всадники быстро прекратили сопротивление и уехали. При свете факелов брошенные ими трупы протащили по городу в качестве трофеев. Похоже, этой ночью никто не спал.
      Краткое, но страшное правление закончилось, люди получили возможность свободно вздохнуть.
      Ардиг с несколькими помощниками привел свое заведение в порядок, убрал основную грязь и расставил те столы и стулья, которые не пострадали во время драки. За окном пели и плясали, а трактирщик производил подсчет своего имущества.
      Он с восторгом приветствовал вошедших один за другим Крэйга, Вольфура, Хага и Менора и растолкал мальчишку, который почему-то не принимал участия в народном гулянии, а вместо этого дремал на мешке с мукой. Ардиг велел ему тащить на стол все самое лучшее для почтивших его заведение своим присутствием дорогих гостей. Сегодня ночью трактир работал для них одних. Само собой разумеется, за его счет!
      — Где Корбен? — спросил хозяина Вольфур.
      — На улице, принимает поздравления от народа, — ответил, пожимая плечами, Ардиг. — И все потому, что сумел вовремя отодвинуть какой-то засов. Но что с того, правильно ведь? Зачастую решающими оказываются именно мелочи.
      Крэйг мрачно смотрел в одну точку.
      — Жаль, что я не встретился с Руоримом. Странно, почему же он уклонился от битвы, на него это не похоже. Но ничего еще не закончилось, пусть не рассчитывает. Я от него не отстану.
      Кузнец посмотрел сначала на Хата, потом, более внимательно, на Менора.
      — Мы добились победы, а вы оба что-то притихли. Что произошло?
      Хаг кратко рассказал о встрече с Руоримом.
      Крэйг слушал с удивлением, забыв все мрачные мысли. В своем непрерывном поиске истины и человечности он получил очередной урок. Прежде всего он не понимал, с чего вдруг Руорим оставил в живых Хага и Менора. Крэйг считал, что для Руорима это не характерно.
      — На самом деле очень драматичный поворот, — заметил волосатый орк. — Примите, мальчики, мои самые искренние соболезнования.
      — Я до сих пор поверить не могу, — проговорил дошедший до отчаяния Менор. Казалось, он вот-вот расплачется. — Вейлин нас не предавала. Она бы ни за что так не поступила! Мы же ее видели, она такая яркая и светлая, она сияет своей чистотой. Руорим… наверное, Руорим ее заколдовал, подчинив своей воле!
      — Наверняка, — согласился Хаг и, успокаивая друга, обнял его за плечи. — Ладно, Менор, не принимай так близко к сердцу. Пока еще ничего не потеряно. Мы отыщем Вейлин и вызволим ее из когтей Руорима. А потом все будет как раньше.
      — Нам следует подумать, что делать дальше, — серьезным голосом сказал Крэйг. — Остаток ночи нужно поспать, потому что выезжаем ранним утром. С Юлдиром я уже попрощался, а Дьюрасс и его отряд находятся в полной готовности, завтра они подъедут к Восточным воротам.
      Хаг потер распухшее лицо. Теперь, когда он был свободен и все закончилось, вернулась боль, а вместе с ней и страшная усталость.
      — Тебе нужно как следует отдохнуть, — произнес отличающийся крайней наблюдательностью Вольфур.
      Солдат из клана Леонидаров покачал головой:
      — Все в порядке. Ехать верхом я смогу, а если еще и привяжусь покрепче, то по дороге даже высплюсь.
      — А что собираешься делать ты, Крэйг? — спросил Менор.
      — Руориму придется подождать, — ответил дрэгон. — Все равно мы с ним вот-вот встретимся, потому что он наверняка держит путь к Клинку Аонира: ему пора встретиться с Хоканом Аширом. Его молниеносное отступление без боя показывает, что к моменту нашего нападения он уже получил сообщение от хозяина, который призывал его к себе. Так что мы отправимся навстречу Горену, как и договаривались.
      — Мы ему пригодимся, — согласился Хаг. — Судя по всему, что вы тут порассказали, судя по тем знакам, которые мы с вами наблюдали, он пока еще не сумел остановить Раита.
      — Ну что ж, тогда в пустыню, навстречу Горену, — храбро произнес Менор.
      Он решил, что не будет думать о своей боли и подставит надежное плечо другу, которому он нужен и который наверняка его верный друг. По крайней мере, Менор на это надеялся.
      — Да, — кивнул Крэйг. — Когда доберемся до пустыни, там и решим, что делать. Ждать на месте или идти вперед. Это зависит в первую очередь от того, насколько продвинулся Раит и насколько опасным будет предстоящее путешествие для нас с вами.
      — Я очень рад, что ты тоже едешь, Крэйг, — признался Хаг. — Я познакомился с тобой совсем недавно, но в одном уверен: ты нам нужен.
      — И я отправляюсь с вами, — пророкотал Вольфур Гримбольд. — Во время боев эти варвары легкомысленно разрушили мою кузницу! Кроме того… это гораздо увлекательнее и внесет в мое существование хоть какое-то разнообразие. — Он с шумом поскреб волосы на груди. — К тому же я в долгу перед Гореном, и я ему обещал…
      Хаг толкнул Менора в бок:
      — Что скажешь, Худощавый? По-моему, за это время из нас получилось приличное войско. Это произведет неизгладимое впечатление на Горена. Да еще и пятьдесят шейканов, легко можем схлестнуться с парочкой магов Альянса!

* * *

      Все-таки они взяли доспехи, потому что на этом настоял Гламрих. Так он расплатился за свое освобождение: он дал слово и не собирался его нарушать. Горен поблагодарил и обещал бережно относиться к доставшейся ему драгоценности. Хотя, судя по его лицу, больше всего ему хотелось выкинуть их.
      Они распределили ношу между собой, и каждый положил в дорожную сумку часть доспехов. Нагрудник Горен привязал к щиту. Звездный Блеск и молодой шейкан попрощались со старым воином и покинули зал, чтобы дать Бульдру возможность наедине обменяться парой слов со столь почтенным представителем его народа.
      Благодарный Бульдр тут же этим воспользовался. Когда он наконец попрощался и собрался уходить, Гламрих его остановил:
      — Ты завел опасную дружбу, Бульдр. В этом молодом человеке дремлет огромная мощь, укротить которую он не в состоянии. Однажды она вырвется наружу и уничтожит его, в лучшем случаетолько его одного. Присматривай за ним, если отправишься с ним дальше, и будь бдителен, потому что он непредсказуем.

      Обратный путь проходил большей частью в молчании, если не считать грохота доспехов, которые, раскачиваясь, стучали по щиту Горена, постоянно напоминая о том, что все вышло не так, как он рассчитывал.
      Бульдр шел впереди, в руках у него была карта, на которой Гламрих отметил самую короткую дорогу, так что им больше не пришлось плутать по лабиринту. Обратно они доберутся, по крайней мере, в два раза быстрее. Но это было единственным утешением.
      Каждый погрузился в собственные мысли и рассуждения о том, что будет дальше.
      Горен расстроился из-за доспехов, но опускать из-за них руки не собирался. Не исключено, что достаточно завладеть колдовской книгой. Все равно он будет бороться с Раитом! Ведь у него в запасе остаются щит дракона и кинжал Малакея, которые сослужили хорошую службу здесь, внизу, и, следовательно, совершенно бесполезными не являются.
       И есть еще кое-что, сам знаешь.
      Горен невольно потер грудь. Он не хотел позволять своим мыслям двигаться в этом направлении, но у него не получалось.
      —  Может быть, ты и не хочешь магии, —сказал ему как-то Ур, — но она хочет тебя.
      Это было пагубным наследием шейканов: предок, душа которого заключена в нем, и отец, магические силы которого частично перешли к нему. Но Горен боялся той гремучей смеси, которая получилась из этого союза. Он выбрал Свет, а то опасное, что дремало в нем, тяготело к Тьме. Если он когда-нибудь осмелится использовать эту силу, она может повернуться не той стороной. Возможно, благие помыслы окажутся злом. Да и сам он превратится в другого, станет вторым Руоримом или — того хуже — возродившимся Малакеем, душа которого пробудится опять…
      —  Ты носишь в себе Materia Prima, —рассказывал ему Ур. — И если с ее помощью Малакей, не умея с ней обращаться, сеял зло и жестокость, то ты способен направить ее на добро, если будешь действовать после зрелых размышлений.
      Но касаются ли его слова черного мага, поклонника темных искусств? Горен ведь даже не получил нормального магического образования. Раит превосходит его не только знаниями, но и многовековым опытом.
      Несмотря на бурлившие в нем сомнения, он неуклонно приближался к Клинку Аонира. Горен знал, что обратного пути для него больше не существует. Наверное, вперед его толкала кипящая в нем кровь дракона.
      —  Почему бы тебе не полететь самому? —мрачно спросил Горен, когда Ур в очередной раз напомнил ему о его предназначении.
      —  Я там, —ответил дракон. — Потому что я в тебе.
       «Еще один, —с горьким сарказмом подумал Горен. — Это все, из чего я состою? Из ошметков чужих тел? Неужели я — коллекция различных магических течений и сил, которые пытаются использовать меня ради собственных целей? Не поэтому ли убежала моя мама, пытаясь дать мне возможность вести нормальную жизнь? Но она не была в этом полностью уверена, иначе почему она с самого начала воспитывала меня воином и муштровала, чтобы я не оказался совершенно неподготовленным к предстоящим испытаниям?»
      Горен чувствовал, что щит и доспехи на его спине становятся тяжелее. Груз, пригибающий к земле и его, и все, что находится у него внутри.
      «Кто я?» — спросил он себя.
      И осмелился взглянуть на Звездный Блеск, которая молча шла рядом, погруженная в свои мысли. Она полукровка, которая не смогла полностью принять ни тот, ни другой мир. Она тоже находится в поиске своей сущности, потому что до сих пор не решила, считать себя норканом или человеком. Но ее не так сильно, как Горена, разрывают таящиеся внутри противоречия. Ей слишком рано пришлось научиться стоять на собственных ногах и бороться за жизнь. Это укрепило ее волю и самосознание. Дало ей силы, которые не позволили ее сломать. Возможно, Звездный Блеск не знает, с какой она стороны, но она хоть знает, как поступать.
      А вот Горен не знал. Он не мог оценить, его это мысли или же это мысли, навеянные его наследством. Он не знал, самостоятельно ли принимает решения или же послушно выполняет чужую волю. Вдруг он просто сосуд, жалкие личные мыслишки которого служат только для того, чтобы передвигать тело, питать его и закалять? Неужели это и есть его собственное «я»? Существует ли оно вообще?
      Иногда он спрашивал себя, почему его тянет к девушке по имени Звездный Блеск, что он чувствует к ней на самом деле. Может, это всего-навсего притягательная сила ее магии, которая дополняет магию самого Горена?
      Однажды Горен уже полюбил, и любимая растоптала его сердце, но тогда все было по-другому: юношеская страсть, выросшая из первых признаков взросления и физического влечения.
      К эльфийке он относился совершенно по-иному. Он смотрел на нее другими глазами и не мог объяснить, что с ним происходит. И все равно хотел постоянно быть рядом с ней, ему казалось, что она стала чуть ли не его частью, несмотря на всю робость и зажатость, которые в нем просыпались, когда она смотрела на него по-особенному. Он считал, что не дорос до нее. А она, казалось, молча упрекает его за то, что он такой, как есть, и не допускала их сближения. Хотя не исключено, что ее неспособность переносить близость мужчины связана с ужасами ее прошлого.
      «Вот как оно получилось, — уныло размышлял Горен. — Вместо того чтобы готовиться к битве с магом Альянса, я размышляю о своих чувствах к темной эльфийке, которая нисколько мной не интересуется. Я, как всегда, бегу от настоящих проблем, чтобы не оказаться с ними лицом к лицу».
      Он чуть не налетел на Бульдра, который остановился и смотрел на него добрыми глазами.
      — Бульдр, а тебя хоть когда-нибудь мучают сомнения? — неожиданно спросил Горен.
      Рыжеволосый гном улыбнулся:
      — Никому не чужды сомнения, мальчик. Даже Гламриху, сотню лет проведшему в кандалах, потому что доверился другу. Даже твоему отцу, который не может тебя понять. И даже Раиту. — Он сжал руку Горена. — Я сделаю все для меня доступное, чтобы поддержать тебя, Горен. В крайнем случае, дотащу до Клинка Аонира, но взять на себя все я, естественно, не смогу. Есть вещи, которые подвластны только тебе.
      — А я в этом совсем не уверен, — возразил Горен.
      — Ты боишься Раита?
      — Нет. Но я боюсь…
      Бульдр недоуменно приподнял брови. Горен продолжал:
      — …боюсь вас разочаровать.
      — Ах, и это все? — Бульдр добродушно усмехнулся: — Знаешь, Горен, я думаю, это самое легкое из всех препятствий. Наверное, в детстве твоя мама слишком на тебя давила, и ты постоянно старался ей понравиться и добиться ее признания. Но, дружище, так поступать совсем не обязательно. Мы ценим и уважаем тебя таким, каков ты есть! И если мы связываем с тобой наши ожидания, то лишь потому, что уважаем тебя сверх всякой меры и хотим переложить ответственность на тебя. Просто верь в самого себя и не беспокойся о нас. Делай то, что велит тебе твоя совесть, а не то, чего ждем от тебя мы. Борьбу ведешь ты, а не мы! В общем, тебе ни к чему обращать на нас внимание.
      Он подмигнул Горену и пошел дальше.
      — А что с Серебряным Пламенем? — крикнул Горен. — Столько усилий ради этой древней железки?
      Бульдр засмеялся громовым смехом:
      — По крайней мере, ты кое-чему научился, Горен, значит, наш поход был не напрасным!
      Войдя в следующий зал, они поняли, что там кто-то есть. Чужое присутствие они ощутили внезапно, причем все трое одновременно, потому что сразу вдруг остановились и схватились за оружие. Отступать было поздно.
      Противников оказалось четверо: два коренастых орка и два человека, наемники. Они тоже их заметили, выхватили оружие и бросились на них без предупреждения, без объяснений, не издав ни единого звука.
      Горен закрыл собой Звездный Блеск, отбил первый удар человека с мечом, пинком отшвырнул его от себя, потому что в этот момент на него наскочил орк, размахивающий топором. Горен знал, что не сможет парировать удар, не сломав себе при этом хотя бы одну руку, поэтому решил применить хитрость. Он поднял обеими руками меч, изо всех сил ударил, послав тело в том же направлении, и отклонил топор. Одновременно Звездный Блеск, пригнувшись, прыгнула мимо него и вонзила свой нож орку в колено, попав точно в стык на доспехах.
      Орк издал звериный рык и упал, но продолжал размахивать топором. В последний момент Горену удалось отскочить и избежать второго удара. Он скинул щит и доспехи и рухнул на землю, когда наемник, воспользовавшись секундным замешательством, напал снова. Но Горен успел перекатиться и парировать удар меча. На мгновение оба застыли, а потом Горен ударил противника в берцовую кость, выбил у него меч и, подпрыгнув, встал на ноги.
      Бульдр тем временем ловко орудовал топором, тесня нападающих и загоняя их в угол.
      В конце концов, трое друзей встали плечом к плечу, чтобы отразить нападение.
      — Бульдр, охраняй Звездный Блеск! — крикнул Горен, оценив ситуацию и поворачиваясь к остававшемуся невредимым второму орку.
      Вращая мечом, он заставил того отступить, рассчитывая в основном на скорость и ловкость, а не на силу, потому что в этом за тяжелым противником ему было не угнаться. Он вдруг отчетливо вспомнил Долину Слез, ужасные издевательства, жестокость орков и их откровенную радость при виде чужих страданий. Мстя за все полученные там удары и раны, Горен бросился на орка со злостью, которой сам от себя не ожидал. Когда, наконец, противник подставился, он глубоко вонзил меч в его тело и резко выдернул обратно. Пока мертвый орк падал на землю, Горен успел повернуться ко второму, которому было трудно защищаться из-за раны в колене, отогнал его в сторону и пронзил ему горло острием меча.
      Хрипящий, покрытый кровью, с дико горящими глазами, он повернулся к товарищам, но те уже и сами расправились с остальными.
      Бульдр, сохранивший жизнь одному из наемников, придавил ему грудь коленом, приставил к горлу нож и спросил:
      — Кто вы? Почему нас преследовали?
      — От меня ты ничего не узнаешь, — задыхаясь, выдавил из себя раненый.
      Горен наклонился, схватил его за руку и резким движением сломал палец. Мужчина заорал, осыпая Горена градом дичайших ругательств, но ничего путного не сказал.
      Когда был сломан третий палец, сопротивление закончилось и наемник, давясь слезами, заорал:
      — Хватит! Я все скажу!
      — Давай! — проворчал Бульдр. — Не испытывай наше терпение.
      — Мы служим Раиту Черному, — прошипел наемник. — Он послал небольшую группу следить за тем, не собирает ли кто против него отрядов. В Виндхолме мы должны были узнать, не заказывает ли кто-нибудь особого оружия или доспехов, не требует ли их обработать и не ищет ли артефактов. Нам вменялось в обязанность уничтожать все, что покажется подозрительным. Тут на дорогу к нам выскочил пьяный гном…
      — Альдридж, — подскочил Бульдр. — Что вы с ним сделали?
      — Ему понадобились пара глотков и недолгие уговоры, и он тут же стал крайне болтливым, — выдавил из себя мужчина. — Нам даже подгонять его почти не пришлось. Мы следили за вами, а остальное узнали от этого жалкого нытика…
      Бульдр схватил его за воротник и потряс.
      — Что с Альдриджем? Что вы с ним сотворили, проклятые кровопийцы?
      Мужчина сплюнул кровь и с бульканьем засмеялся:
      — Мои слова вам уже не пригодятся… Мы вас…
      — Заканчивай с ним скорей, — холодно произнес, поднимаясь, Горен.
      Быстрым ловким движением Бульдр перерезал горло наемнику и тоже встал.
      Звездный Блеск слушала с другого конца зала. Знаком велела друзьям молчать.
      Вскоре они разобрали легкий скрип, звон металла и быстро приближающиеся шаги.
      — Проклятие, — прошипел Бульдр. — Подкрепление уже близко.
      Горен кивнул:
      — Возвращаться в Виндхолм нам нельзя. Здесь есть другой выход?
      Он взял щит и доспехи, Звездный Блеск помогла укрепить груз обратно на спину. Он стер с меча кровь и убрал его в ножны.
      — Конечно, выходов здесь много. Но найти нужный… Мы не можем себе позволить забрести в тупик…
      Бульдр торопливо развернул карты и начал их изучать, бормоча что-то себе под нос. Ищущим взглядом он обвел зал.
      Звездный Блеск торопила.
      — Преимущество у нас практически ничтожное!
      Бульдр показал на темный коридор.
      — Туда, — крикнул он уже на бегу.
      Факелов у путников не осталось, и им пришлось пробираться на ощупь, что затрудняло и замедляло продвижение вперед. Но они все равно не могли бы зажечь свет, не выдав тем самым свое местонахождение. Они слышали, что противники уже добрались до зала и обнаружили убитых товарищей. Кто-то закричал, отдавая приказы, преследователи тут же разбежались в разные стороны, потом все стихло. Охота началась.
      Бульдр вдруг схватил Горена за руку, тот понял, что имеет в виду гном, и в свою очередь коснулся руки девушки. Они ускорили шаг и теперь вслепую со всех ног бежали по штольне. Горен тихонько ругался, потому что доспехи постоянно стукались о щит, но менять что-либо было уже поздно. Он надеялся, что они сумели увеличить расстояние настолько, что преследователи не услышат этого грохота. Через какое-то время он нашел ритм, при котором доспехи больше не дергались, и шум почти прекратился.
      Горен рассчитывал, что Бульдр запомнил дорогу, потому что если развилок окажется много, то они пропали. Они много раз свернули, иногда поднимались вверх, а потом снова спускались вниз. Горен не понимал, идет ли речь о естественных неровностях дороги или о ее раздвоении.
      Чем глубже в гору они уходили, тем с большим трудом дышали, воздух здесь был не только спертым, но и влажным. Горен не раз соскальзывал вниз, и остальным приходилось его поддерживать. К тому же он вынужден был постоянно пригибаться, чтобы на полном ходу не удариться о потолок, что окончательно вывело бы его из строя. Наконец Бульдр остановился, и Горен уловил его тяжелое дыхание. Они долго прислушивались. Горену показалось, что все тихо, Звездный Блеск, по всей видимости, тоже ничего подозрительного не обнаружила, потому что мягко подтолкнула его вперед. Он сжал руку Бульдра, давая ему понять, что пора продолжить путь. Гном пошел дальше, но теперь уже не так быстро, как раньше.
      Горену оставалось только мечтать, что когда-нибудь они все-таки выйдут на свет. Он подавлял растущую панику и гнал от себя навалившиеся ни с того ни с сего страхи. Но не знал, сколько еще сумеет продержаться в этой тесноте и мраке, понятия не имея, где находится, ходит ли по кругу или двигается прямиком к цели. Начался кошмар, вырваться из которого никак не удавалось.
      По каким-то известным лишь ему одному причинам Бульдр остановился еще раз. За все это время они не обменялись ни словом, не решались даже шептаться.
      Вокруг царила глухая тишина.
      Горен повернулся и замер.
      Там, где должна была находиться Звездный Блеск, показалось слабое свечение. Когда глаза немного привыкли, он понял, что оно действительно исходит от эльфийки, как будто тело ее окружили тончайшие частички света. Они покрывали даже заостренные кончики ее длинных ушей. Создание эфира, такой он ее еще ни разу не видел. Чем дольше он на нее смотрел, тем отчетливее проступали ее контуры: тонкий нос, подбородок, огромные миндалевидные глаза, сияющие в нежных отсветах ее ауры. Он не сомневался, что она смотрит на него.
      Охваченный робостью, он медленно поднял руку к ее лицу, коснулся щеки, ощутил ее бархатистую кожу. Она замерла и не сводила с него глаз. У него перехватило дыхание. Он наклонился и коснулся ее губ, на краткий драгоценный миг почувствовал их мягкость, оценил кротость ее взгляда, окунулся в ее блеск, вдохнул ее неповторимый запах.
      Но тут Бульдр снова схватил его за руку и потянул за собой. Горен торопливо сжал руку девушки и снова повернулся к беспросветной тьме, которая вдруг перестала быть страшной.
      Горен вздрогнул, услышав голос Бульдра. — Я вижу впереди свет, друзья, мы справились!
      — Как это у тебя получилось? — спросил Горен, который никак не мог взять в толк, что они у цели.
      — Секрет гномов, Горен, — ответил его довольный рыжебородый друг. — Его мне открыл Гламрих. Нам безумно повезло, что мы с ним встретились! По-моему, мы удачно избавились от преследователей. Не такие уж у них совершенные инстинкты. Пока они нас догонят, мы уже будем у Клинка Аонира, сами увидите!
      — Но есть проблема, — встрял Горен, — еды мы взяли совсем немного.
      — Придется экономить, — сказал Бульдр. — Будем брать пример с тебя, Звездный Блеск, правильно?
      — Я вижу Тьму, — пробормотала она. — Хотелось бы, чтобы нам не пришлось идти дальше.
      Вскоре Горен понял, что именно она имела в виду.
      Они вылезли из отверстия на высоте, в несколько раз превышающей человеческий рост. Под ними простиралась пустыня, но выглядела она совсем не так, как они рассчитывали.
      Небо над головой стало иссиня-черным, по нему плыли огромные тучи, отливающие красным цветом. Царили тусклые сумерки, нигде не осталось никаких признаков тени. В центре пустыни, где, по их предположениям, находился Клинок Аонира, образовался медленно вращающийся водоворот туч, из черного ядра которого периодически вылетали желтые молнии.
      Тяжелый воздух давил на тело, врезался в легкие и обжигал нос, стоило только сделать глубокий вдох. Шел дождь из крови и пепла, превращающихся на земле в липкую серо-красную густую слизь. Холмы раскинувшейся под ними Долины Серых Теней покрылись миллионами мертвых тварей: пауков, жуков, косильщиков. Некоторые еще шевелились и продолжали пожирать трупы, пока их тоже не настигала смерть.
      — Клянусь своей бородой, — прошептал Бульдр, — такого ужаса я еще не видел.
      — Но это еще не все, — заметила Звездный Блеск. — Таким будет наше будущее, если Раит разбудит Фиал Дарг и с их помощью захватит Фиару. Подождите, когда мы пойдем дальше! Там будет гораздо хуже!
      Горен повернулся к ней.
      — Ты не должна этого делать, — тихо сказал он. И громче, обращаюсь к Бульдру: — И ты тоже, старина. Я здесь, и у меня доспехи. Дальше пойду один.
      Чтобы не слушать возражений и не затягивать прощание, он тут же собрался уходить, но Звездный Блеск схватила его за руку. Горен не смотрел на нее, ожидая новых указаний и упреков.
      — Одному тебе через войско не пройти, — сказала она. — До цели еще очень далеко.
      — К тому же, — вклинился Бульдр, — я терпеть не могу, когда кто-то решает за меня.
      Горен потер лицо.
      — Я рад, что вы со мной, но не знаю, правильно ли это.
      — Предоставь нам самим выбирать, — перебила его Звездный Блеск. Она подошла к краю скалы. — Внизу надежный уступ. Надо спуститься и передохнуть, прежде чем идти через пустыню, потому что привалов больше не будет.
      — Согласен, — сказал Бульдр. — Несколько часов сна пойдут нам на пользу. Наступит ли здесь когда-нибудь ночь?
      Звездный Блеск покачала головой:
      — Будет чуть потемнее, но тучи станут еще более красными.
      Они полезли по скале к выступу, где обнаружилась небольшая ниша. Съели скудный ужин и устроились, как могли.
      Скоро Звездный Блеск своим глубоким и ровным дыханием дала понять, что крепко уснула.
      Бульдр выкурил последнюю трубку с небольшим количеством ценного табака, предварительно разделив его на несколько равных порций. Он сидел на краю плато и смотрел вниз на пустыню, способную привидеться разве что в самом ужасном кошмаре.
      Потом к нему присоединился Горен.
      — Я знаю, что это очень трудно, — тихо заговорил гном. — Но ты должен поспать, иначе не выдержишь. Если хочешь, я понесу доспехи и щит, потому что впереди у нас трудный путь. А я способен тащить больше тебя.
      — Все нормально, — отказался благодарный Горен. Несколько минут они молча изучали открывшуюся перед ними картину, потом Горен, поколебавшись, спросил: — Бульдр… ты видел Звездный Блеск в темноте штольни?
      Бульдр удивился:
      — Нет, что ты, конечно, не видел. Там был такой мрак. А почему ты спрашиваешь?
      «А я видел, — думал Горен. — Я смог увидеть, какая она на самом деле, почему у нее такое имя».
      Он закрыл глаза, потому что сердце его заболело. Губы еще помнили легкое прикосновение ее губ. Это не было даже невинным поцелуем, но очаровало его сверх всякой меры.
      — Ерунда, Бульдр, — ответил он. — Я… просто я подумал, что что-то там увидел. Может быть, я просто надеялся это увидеть.
      — Да, такая тьма может наделать дел, — проворчал Бульдр. — Но знаешь, Горен, даже если б мы заблудились, мы бы не плутали там вечно. Гномы прекрасно ориентируются в горах. Наверное, я бы пару раз сбился с пути, но потом все-таки выбрался.
      — А тебе не кажется, что можно было так сразу и сказать?
      Бульдр захихикал.
      Горен рассматривал свою ладонь.
      — Я постоянно задаю себе вопрос: на самом ли деле мы столкнулись с порождениями демонов? Может, это был просто навеянный безглазыми тварями сон. Происходившее было каким-то нереальным… — Он поднял глаза на Бульдра: — Как ты думаешь, нам нужно беспокоиться за Гламриха?
      — В смысле наших преследователей? Нет. Гламрих — величайший воин, он справится с сотней. В своем роде он похож на Крэйга. Может быть, им доводилось встречаться на поле боя. — Бульдр затянулся и выпустил колечко дыма. — Но я думаю об Альдридже. Представить не могу, вдруг они его убили. Орим не вынесет.
      — Мне очень жаль, Бульдр.
      — Ну, тут уже ничего не изменишь. Нам нужно выполнить свою задачу. В этой войне будет еще немало жертв, которые придется оплакивать.
      Горен кивнул:
      — Наверное, попробую поспать. Нужно караулить?
      — Кто не уснет, тот присмотрит. Отдыхать будем до тех пор, пока не почувствуем себя достаточно сильными и крепкими. А потом двинемся в путь.
      Бульдр пожал другу руку:
      — Спи спокойно, пусть тебя не тревожат темные мысли.
      Горен вернулся на свое место и расслабился, как его научила мать. И вскоре уже спал, глубоко и крепко.
      Путь через пустыню превратился в один сплошной кошмар. От ядовитого воздуха все трое моментально зашлись в кашле, глаза слезились, на языке оставался металлический привкус. Это затрудняло продвижение вперед, так же как и многочисленные трупы, валявшиеся на песке и уже наполовину погребенные под ним. Определить направление, залезть на дюну, а потом спуститься — все это требовало огромных физических усилий. Так тяжело Горену еще никогда не было. Раньше он думал, что мамина муштра закалила его на все случаи жизни, но, как выяснилось, ошибался.
      Трудно было даже эльфийке, несмотря на ее легкую, словно летящую над землей походку, на ее лице постепенно проступала усталость.
      Они остановились, услышав резкий крик, а потом из впадины, протягивая к ним свои трескучие клешни, выскочил косильщик. От его резких свистящих воплей болели уши, но Горен прекрасно видел, что тварь передвигается из последних сил и больше уже не представляет опасности. Он вытащил меч, велел друзьям остановиться и пошел навстречу косильщику. Огромное насекомое замерло, возможно смущенное тем обстоятельством, что предполагаемая жертва не бросилась наутек. Потом оно приняло угрожающую позу и стало приближаться, внимательно наблюдая за противником. Горен спокойно стоял на месте, но тут же отреагировал, когда косильщик с очередным резким воплем и угрожающе вытянутыми клешнями бросился на него. Не успели клешни приблизиться и вцепиться в его плоть, как Горен отсек их одним ударом. Но даже в воздухе мощные конечности продолжали щелкать, замирая только на земле. Не успела тварь сообразить, что с ней произошло, как Горен отсек ей голову и быстро отскочил, чтобы на него не попала зеленая кровь, которая разъедала рассыпанные повсюду останки. Не тратя на обсуждение случившегося лишних слов, спутники продолжили путь. Время от времени какая-нибудь тварь пыталась на них напасть, но тут же встречала свой конец.
      И все-таки Долина Серых Теней осталась позади, трое путников добрались до впадины. На горизонте возвышалась огромная блестящая скала, одна из главнейших святынь Фиары, одновременно служившая тюрьмой для Фиал Дарг, принцев Тьмы.
      Перед Клинком Аонира по пустыне тянулась тонкая черная лента, похожая на стену.
      — Войско Раита, — сказал, показывая туда, Бульдр. — Это препятствие будет посложней, чем все твари.
      — Об этом подумаем, когда доберемся до места.
      Горен остановился и, закашлявшись, оперся рукой на бедро. Когда он кашлял, из легких вырывался натужный булькающий звук. Он чувствовал себя смертельно уставшим, ему не хватало воздуха, ноги подкашивались.
      Остальные выглядели не лучше. Но все трое брели дальше. А что еще им оставалось?
      Снова начался кровавый дождь, превративший все вокруг в непролазную грязь, в которой вязли сапоги. Друзья почти не продвигались вперед, часто им приходилось опираться друг на друга, чтобы выбраться из трясины.
      К прочим трудностям добавился еще и ветер, принесший густое облако пепла. Небо потемнело еще больше, хотя это казалось невозможным, и крутящийся водоворот в его середине начал расширяться. Вокруг все гремело и грохотало. Количество вылетающих из черного ядра молнии увеличилось, они со свистом проносились над землей.
      Вскоре поднялась настоящая буря и разродилась крылатыми монстрами, которые, свистя и шипя, набрасывались на путников, вгрызались в шею, руки и все остальные неприкрытые места, чтобы жадными глотками высосать кровь.
      Горен отстегнул щит и выставил его перед собой, Бульдр и Звездный Блеск тесно к нему прижались, а он начал крутить над головой меч.
      Буря перешла в бешеный ураган, который унес монстров. Опасность миновала, но каждый шаг вперед доставлял невероятные мучения. Горен продолжал держать перед собой щит, и друзья прятались за ним, чтобы иметь возможность хотя бы дышать. Места укусов крылатых монстров горели огнем, но Звездный Блеск благодаря своим способностям целительницы сумела предотвратить распространение в крови яда, парализующего и усыпляющего жертву. Зато сама девушка осталась без сил.
      Но самое ужасное было еще впереди.
      Они постоянно спотыкались и падали на колени. Ураган изо всей силы бил им в лицо, но они не останавливались. Для этого они уже слишком далеко зашли.
      Похожее на темную ленту войско приближалось. Куда ни посмотришь, немертвые, размытые карикатуры былой жизни, застывшие в момент смерти и пробужденные к новому несчастному существованию. Это были чудовищные создания, в которых не осталось ничего от людей, гномов или эльфов, потому что зачастую они были составлены из несовместимых частей. Скорее всего, живых солдат Раит разместил на краю пустыни, потому что здесь, в самом центре хаоса, живые были совершенно бесполезны. Зато немертвым противоестественная непогода не мешала, они могли спокойно пребывать здесь до конца дней, если по воле своего хозяина останутся одушевленными. Им не требовались ни пища, ни сон, да и терпение терять они не умели. Они бы ни за что не помешали своему хозяину сосредоточиться, просто выполняли приказ наблюдать за всем, что попытается пробиться внутрь через защитное кольцо.
      — Это сослужит нам хорошую службу.
      Хотя Звездный Блеск выкрикнула эти слова во все горло, голос ее из-за бури показался хриплым шепотом.
      Горену очень хотелось немного отдохнуть. Он утратил всякое представление о времени: может быть, они брели по пустыне несколько часов, а может, уже целый год. Он знал только, что пока еще они не опоздали, ритуал не закончился, но теперь уже оставалось совсем немного, судя по уровню происходящих изменений.
      Постепенно спутники осмелели и время от времени садились на песок, прямо на трупы насекомых. Они прижимались друг к другу и дремали — усталость брала свое. Отдыхая, они выливали себе на язык по нескольку капель воды и жевали последние крошки сухарей.
      Но каждый раз это была краткая и очень беспокойная остановка, которая не давала настоящего отдыха, но помогала не заснуть на ходу.
      Теперь до войска Раита оставалось всего несколько полетов копья.
      Звездный Блеск повернулась к друзьям.
      — Сейчас я расскажу, как нам пробраться сквозь войско, — начала она.

* * *

      Шестой ритуал заканчивался. Гора ярко сияла на фоне темно-красной, измученной ураганом пустыни. Когда от формулы шестой ступени осталось совсем немного, земля задрожала.
      Мелодично звенящие цепи Фиал Дарг излучали красноватый пульсирующий свет. Трупы насекомых блестели.
      Раит Черный услышал внутри горы шум. И почувствовал, как зашевелились мощные тела. Дыхание принцев стало более глубоким и ровным. Теперь Фиал Дарг в любой момент могут проснуться. Тогда останется только снять цепи.
      Великий миг приближался.
      Но маг Альянса не чувствовал себя победителем — для этого он слишком ослаб. Силы его были на исходе. Как он и предполагал, ритуал высосал его как губку. Теперь он тем более не имел права отвлечься, потому что на карту было поставлено действительно все. Раит не собирался сдаваться сейчас, когда большая часть работы осталась позади. Нужно выдержать.
      К тому же в некотором смысле ему стало гораздо легче, ведь он окончательно убедился: его магия действует. Никто и ничто не сможет его удержать.
      Совсем скоро принцы Тьмы, самое совершенное, смертоносное творение Цараха, будут свободны.
      Совсем скоро Фиара будет принадлежать ему.
      Остаток пути оказался самым зловещим. Казалось, что перекосился весь мир, погрузившийся в мрачные сумерки. Бурям, кровавым дождям и крылатым монстрам места в этом мире не было.
      Путники пошли быстрее, они почти бежали.
      И, ставшие невидимыми, прошли через войско мага Альянса. Никто не мог их ни увидеть, ни услышать.
      — Горен, может быть, ты помнишь, что как-то раз я говорила, — начала Звездный Блеск, прежде чем взять их с собой в мир теней, — что никто меня не увидит, если я не захочу. Это… это мой особенный дар. Очень редкий. Наверное, это было одной из причин, по которой на меня надели ярмо раба, чтобы оно сдерживало мои возможности. В этом смысле я превосхожу большинство норканов, потому что они тоже не способны меня заметить. Просто меня здесь нет,если я перехожу на теневую сторону, которая хотя и является частью этого мира, но находится на другом магическом уровне.
      — Нас никто не увидит? — поразился Бульдр.
      — Нет, Бульдр, именно это я и пытаюсь вам объяснить, просто мы больше не здесь.Нас нет на том уровне, на котором мы живем.
      — Но немертвые… — перебил ее Горен. Звездный Блеск махнула рукой:
      — Нас не смог бы обнаружить даже сам король Света. Не готова тебе объяснить, как это происходит, Горен. В магии так много неизведанного, иногда кому-нибудь достается удивительный дар, уникальный в своем роде. Просто поверь, что я это умею.
      — А нас тоже накроет твоей аурой?
      — Да, правда, на это уйдут мои последние силы, и нам следует поторопиться, потому что спрятать вас надолго я не смогу.
      Этим было все сказано. Звездный Блеск велела им взять ее за руки, и они пошли прямо на войско. Горен попытался разобраться, как это происходит, но тут его угол зрения сместился, буря затихла, воцарилась полная тишина, все окутала серая мгла, земля под ногами стала пружинистой.
      Быстрым шагом они шли сквозь войско, почти насквозь,потому что дорожка зачастую оказывалась слишком узкой для всех троих, и если можно было продвигаться только гуськом, то Звездный Блеск просто шла напролом. Они не натыкались на немертвых, им не приходилось никого обходить, и все равно их никто не замечал.
       «Мы сейчас как дух, который проходит сквозь человека, так что на краткий миг ощущаешь ледяной холод и дыхание смерти?» —спрашивал себя Горен.
       «Нет, — отвечала Звездный Блеск прямо у него в голове. — Сейчас ты видишь мир сдвинутым зрением, мы на том же самом месте, но на другом уровне».
       «Ты слышишь мои мысли?»
       «Да, здесь слышу. Здесь все по-другому, но, само собой разумеется, я умею пользоваться лишь крохотной толикой возможностей этого мира и, как уже говорила, попадаю сюда очень ненадолго. Приготовьтесь, мы вот-вот вернемся обратно».
      За это время друзья успели оставить позади узкую полосу войска и теперь спешили к горе Клинок Аонира, которая даже в этом мире теней представлялась ярким маяком.
      А потом их угол зрения снова сдвинулся, буря и хаос вернулись, и шаги путников опять стали медленными и тяжелыми.

      Звездный Блеск закачалась и рухнула на землю. Взволнованный Горен опустился на колени и прижал девушку к себе. Даже в этот момент ему доставило несказанное удовольствие обнимать ее. Он чувствовал ее сердцебиение и ощущал тяжесть ее тела. И ласково гладил ее руку.
      — Спасибо, — прошептал он. — Без тебя у нас бы ничего не получилось…
      — Мы выиграли довольно много времени, — сказал Бульдр. — Теперь у нас есть еще одно дело, Горен, и к нему следует тщательно подготовиться. Дадим ей возможность передохнуть.
      Как они и предполагали, здесь, внутри круга, ни один из немертвых не обратил на них внимания. Солдаты получили приказ следить за теми, кто попытается проникнуть за черту снаружи. А что происходит внутри, их нисколько не интересовало. Не исключено, что им было велено ни в коем случае не поворачиваться к хозяину, чтобы ему не помешать.
      Звездный Блеск слишком устала и не могла говорить. Она закрыла глаза, и Горену показалось, что девушка уснула.
      — Как ты думаешь, ей что-нибудь нужно? Попить, поесть…
      Гном беспомощно поднял плечи. Горен оперся на топор и внимательно осмотрел окрестности. Непогода здесь разгулялась не так сильно, но и до спокойствия было далеко.
      Вдобавок ко всему затряслась и задрожала земля.
      — Уже совсем скоро, — прошептал Горен. — Я их чувствую, а ты?
      Бульдр, сжав зубы, кивнул. Вскоре Звездный Блеск пришла в себя и выпрямилась.
      — Со мной все в порядке, — объявила она. — К счастью, мои силы быстро восстанавливаются. — Она осмотрелась и пробормотала: — Грандиозно… — И заткнула уши. — Они невыносимы… зашевелились… их слышно…
      — Да. Я уже собирался идти. Похоже, Раит приступил к седьмому ритуалу. — Горен поднялся: — Пойдем, Бульдр. Помоги мне с доспехами.
      — Ты на самом деле хочешь…
      — Естественно. Ведь я протаскал их на спине столько времени вовсе не для того, чтобы просто вышвырнуть в грязь.
      По его тону Горен понял, что Бульдр давно расстался со своей уверенностью в силе доспехов Серебряное Пламя. Может быть, теперь он считал своего высокочтимого героя Гламриха не совсем нормальным, так как ему уже было несколько сотен лет и целое столетие он провел в темноте, закованный в цепи, что навряд ли оказало положительное воздействие на его разум. Наверное, ценные доспехи где-то и существуют, но Гламрих давно позабыл это место и всучил им какое-то старье, в свою пору принадлежавшее простому воину.
      Но Бульдр, даже если у него и были сомнения, никак их не озвучил, просто помог Горену надеть старые покореженные железки. Нагрудник и в самом деле был ему велик, так же как и наколенники.
      — Как же ты будешь в них двигаться? — покачал головой Бульдр.
      — А вдруг именно в этом и заключается высший смысл, — не согласилась Звездный Блеск. — На Раита нападет смех, ему придется прервать ритуал, и все в порядке. Что если от этого хохота он задохнется.
      Горен посмотрел на девушку с удивлением.
      Бульдр рассудительно заявил:
      — Ты все время меня поражаешь, девочка, я уже почти боюсь. Наверное, сейчас ты пошутила, или я ошибаюсь?
      — Нет, — простодушно заявила Звездный Блеск. — Ты не ошибаешься. И как тебе моя шутка?
      Горен громко засмеялся, и этот смех словно сбросил с его плеч тяжелый груз. Испарились все страхи, напряжение спало. Теперь он смог полностью сосредоточиться на предстоящем. Спокойно и без суеты, как положено уходить на битву. Он медленно пошел вперед.
      Бульдр и Звездный Блеск неотрывно смотрели ему вслед.
      — Удачи тебе, Горен. Иди своим путем и спаси Фиару.
      Звездный Блеск повернулась к Бульдру и решительно заявила:
      — Оставайся здесь. А я подберусь к входу и посмотрю, что там происходит.
      — Только не подходи слишком близко! — предупредил он.
      Она улыбнулась:
      — Ты что, забыл, что меня никто не видит, если я не хочу? Это касается и Фиал Дарг.
      Горену казалось, что он, направляющийся к горе в старых бренчащих доспехах, нелеп и смешон. В центре бушующего хаоса он увидел темную высокую и тонкую фигуру, которая делала странные жесты и монотонно, высоким голосом выводила какие-то напевы. Поблизости находился вход в подземелье. Оттуда вырывался палящий жар. Горен все отчетливее слышал звон цепей. Теперь он стоял прямо под вращающимся смерчем. Здесь, как и в центре любого циклона, ветер молчал. Тишина после страшного грохота причиняла чуть ли не физическую боль. Но постепенно его уши привыкли к отсутствию шума, и тогда Горен услышал глубокое ровное дыхание, сопровождаемое странным треском.
      Он видел Раита Черного, но и маг Альянса его заметил. Горен чувствовал смертельные лучи, исходящие от могущественного норкана.
      Раит повернулся к Горену, фигура его была нечеткой, словно размытой, а узкое лицо с длинными острыми ушами почти полностью скрылось в тени.
      Горен считал, что маг поднимет руку, чтобы раздавить его.
      Но ничего подобного не произошло. Раит продолжал вращать конечностями и петь: он не мог прервать ритуал, не мог остановиться, не мог замолчать.
       Он не имел возможности защищаться!
      В груди Горена забушевала яростная надежда. Если ему удастся избежать смертельного излучения, отразить его или что-нибудь в этом роде, то останется только выхватить меч и с помощью довольно примитивного оружия он сможет уничтожить одного из самых сильных магов Эо.
      Горен укрепил драконов щит на левой руке и взял ритуальный нож Малакея. Правую руку положил на рукоять меча и пошел вперед в старых, слишком больших и неудобных доспехах.
      Раит снова повернулся к книге и продолжил читать заклинание. Его настигла судьба: он не мог действовать быстрее даже сейчас, в момент наивысшей опасности. Формулу заклинания он должен был произносить в одном темпе.
      Что творилось в душе Раита? О чем он думал, обнаружив, что слабый человек сумел прорвать созданный им барьер и встать у него на пути?
      Видимо, он, вынужденный сосредоточиться на приближающемся к концу заклинании, не мог думать вообще ни о чем. Теперь Горен заметил, насколько маг изможден. Руки его вцепились в книгу, голос стал тонким-тонким, а ослабленное отсутствием сна и еды тело раскачивалось из стороны в сторону. Его усталость давно перешла всякие допустимые границы.
      Но и Горен по мере приближения к магу терял последние силы. Ему в лицо летели черные лепестки роз и осенняя листва, неопровержимые свидетельства того, что он вошел в зону смертельной опасности.
      Внезапно Горен осознал, что живым отсюда не уйдет. Значит, его смерть и станет его жертвой. Оставалось только надеяться, что он успеет выполнить свою задачу.
      «Все в порядке, — подумал Горен. — Сейчас с тобой будет покончено, безумец, охваченный манией величия. И я погибну не зря».
      Горен выставил перед собой щит. Ему казалось, что чешуя дракона если уж не полностью нейтрализует смертоносные лучи, то хотя бы ослабит их. Наверное, вместо меча нужно было приготовить кинжал…
      Шаг за шагом он продвигался вперед. Земля под ним дрожала, вокруг бушевал ураган, но он ничего не боялся. Не испытывал ни малейшего страха ни перед магией, ни перед смертью. Все случилось так, как должно было случиться.
      Раит продолжал петь, не имея возможности покончить с угрожающей ему опасностью. Вскоре Горен убедился, что, несмотря на щит, подойти к Раиту Черному достаточно близко, чтобы воспользоваться кинжалом, ему не удастся. Он поднял меч.
      И в ту же секунду в меч ударила молния.
      Желтые молнии, теперь уже непрерывно вылетающие из ядра черного смерча, летели во все стороны, и одну притянул к себе меч. Она ударила в острие, и меч, накалившись, треснул.
      Горен, ожидавший, что молния пройдет сквозь клинок, вопьется в его тело и сразит его наповал, от удивления застыл на месте и принялся разглядывать меч, который пылал все более светлым пламенем, как будто заряжался энергией. Потом от клинка оторвался пучок света, рванулся к тучам и вонзился в них.
      Загрохотало. Горен увидел, как сияющий пучок втянул в себя тучу, расплавил ее — и туча исчезла. Свет прожигал в смерче дыру, которая быстро росла. И тут вдруг Горен увидел кусочек чистого неба. Сердце его забилось как бешеное, он почувствовал, что к нему возвращаются силы, и понял, что это не конец, что наверху до сих пор существуют ясное небо и благодатное солнце.
      Огонь Тиары прорвался сквозь тающие тучи и направил в стремительно расширяющуюся дыру мощный луч, коснувшийся Горена и накрывший его.
      И в этот самый момент произошло чудо.
      Испуганный Горен с трудом перевел дыхание, когда доспехи вдруг начали уменьшаться, принимая его размеры, и стали словно вторая кожа, теперь уже не мешая ему двигаться. И в тот же миг они засияли почти так же ярко, как само солнце, и отбросили огонь Тиары назад.
      Словно звезда упала с неба. Горен стоял у Клинка Аонира, окруженный ярким сиянием. Сейчас он совершенно точно знал,как будто свою тайну ему сообщили сами доспехи, известные под именем Серебряное Пламя: в них была вложена частичка далекого света Аонира. Доспехи являлись лишь слабым отблеском звездной мощи Путника, но, тем не менее, были сильнее, чем все сущее на Эо.
      Высвобожденный звездный свет Аонира моментально заставил упасть на землю всех немертвых, отобрал у них силу и уничтожил затраченное на них Раитом волшебство.
      Потом свет ударил в Раита Черного и накрыл его с головы до ног. Пение резко прекратилось, и маг без чувств упал на землю.
      На краткий миг, пока отзвуки прерванной формулы еще плыли в воздухе, все замерло.
      Потом постепенно свет Серебряного Пламени потух, и тут же окружающий мир изменился. Смерч начал стихать, а потом прекратился, как будто втянувшись в самого себя, а вместе с ним исчезли и черные тучи.
      Магический ветер смел миллионы трупов, скинул их в укрощенный водоворот и поднял в воздух песок, который медленно опустился обратно на землю и лег на пустыню, словно блестящее покрывало.
      Войско Раита превратилось в темную недвижную массу, готовую вот-вот рассыпаться в прах.
      Маг Альянса, окруженный темной защитной аурой, лежал в недоступном месте и пребывал в напоминающем смерть сне. Проснется он, видимо, через несколько недель, но ему понадобится немало времени, чтобы снова приняться за магию, если это когда-нибудь вообще получится.
      Свет доспехов погас, но форму они сохранили. Горен подошел к liber sinistrorum,закрыл книгу. Ему показалось, что она съежилась, но была очень тяжелой.
      — Никогда больше… — прошептал он.
      Ему казалось, что так он ни разу не уставал. Но сейчас просто не хотелось обращать на это внимание. Удивленный и радостный, он смотрел, как природа успокаивается, небо снова становится голубым, огонь Тиары возвращается и согревает песок пустыни. Не считая немертвых и скрытого темной магической аурой Раита, от предыдущих событий не осталось никаких следов.
      Все закончилось.

* * *

      — Горен! — Тяжело ступая, к нему приближался размахивающий руками Бульдр. — Молот Нитхальфа! Ты справился! Ты настоящий герой! — Он со смехом обнял молодого шейкана и похлопал его по плечу. — Смотри-ка, теперь доспехи сидят как влитые! Вообще-то вид у них потрепанный, но, может быть, теперь их можно отполировать.
      — Да уж, Гламрих не разбрасывается обещаниями, — смеялся Горен. — По-моему, мне следует извиниться перед этим досточтимым гномом! Его разум все еще ясен и остр.
      Бульдр кивнул:
      — И ты ему доверился, Горен. В конце концов, ты никогда не оставлял надежды, что доспехи действительно пригодятся. Хотя твердо знать ты не мог, но все равно не побоялся приблизиться к Раиту. До последней секунды ты рассчитывал, что ситуация изменится в твою пользу. Но скажи мне одну вещь, Горен, мне очень интересно: если бы ничего не получалось, воспользовался бы ты своей магией?
      — Не знаю, — честно ответил Горен. — Не знаю, что бы я сделал, все произошло так быстро. И я думал… я думал, что умру.
      — Ничего ты не умер, это я тебе твердо говорю. — Бульдр снова похлопал его по плечу. — Тебя еще ждут приключения, давай поспорим? — С довольным видом он потер руки. — Правда, момент сейчас неподходящий: нам нужно отправляться в обратный путь. Наверняка он лишит нас последних сил, а может, нас хватит тепловой удар или мы погибнем от жажды, не успев одолеть и половину пути.
      — Бульдр! — перебил его Горен. — Давай ближе к делу!
      — Я рад, что мы сможем выпить пива! — сиял гном. — Огромную кружку темного пенистого, прохладного, терпкого пива, оно промочит мне горло, и мое ссохшееся тело расцветет!
      Горен покачал головой, но все-таки не выдержал и расхохотался.
      В этот момент они услышали зов эльфийки, и ее расстроенный голос сразу же испортил радостное настроение.
      — Приятели, лучше идите сюда.
      Она махнула им рукой и пошла вперед к входу в подземелье.
      Войдя в Клинок Аонира, Горен почувствовал, как сильно бьется его сердце. Всем своим телом он ощутил мощную магическую ауру, которая метнулась ему навстречу. Невольно он крепче прижал к себе книгу. И отчетливо понял, что здесь он нежеланный гость. Но Звездный Блеск шла вперед, так что ему не оставалось ничего иного, кроме как последовать за ней.
      Хотя над ними вздымалась скала, темно не было. Удивительный камень пропускал свет, окрашивая подземелье необыкновенным золотистым цветом. Земля была песчаной, стены сухими и пористыми, потолки высокими, коридоры с многочисленными ответвлениями широкими, обрамленными арками.
      Здесь, как и в пещерах гномов, царила тишина. Внешний мир отдалился. Камни поблескивали на свету. Магическая аура прижимала Горена к земле и давила прежде всего на liber sinistrorum,которая теперь весила как целая гора. Но он боялся выпустить книгу из рук.
      Бульдр был необычайно молчалив, казалось, здешняя аура угнетает и его тоже. Звездный Блеск вела их вглубь скалы, вокруг постепенно темнело.
      Наконец Горен увидел перед собой черную дыру в земле.
      Это наверняка вход в тюрьму Фиал Дарг.
      Звездный Блеск свернула направо и привела друзей в мрачную пещеру.
      Молча показала на противоположную стену.
      Горен почувствовал, что сердце его на минуту остановилось. В пересохшем горле застрял комок.
      В стену были вбиты огромные кольца, на которых висели не менее огромные цепи. С вырванными из скалы концами.
      В цепях никого не было.
      Горен развернулся и, спотыкаясь, побрел обратно, прочь из подземелья. С него хватит. Снаружи он упал на колени, хватая ртом воздух, книга вывалилась у него из рук и зарылась в песок. Хрипящий Горен лежал с закрытыми глазами и ждал, когда ему станет лучше. Ему казалось, что некто высасывает из него жизненные соки, ему было даже хуже, чем под горой. Лицо посерело, руки дрожали.
      Через какое-то время он почувствовал, что Бульдр и Звездный Блеск рядом, но говорить пока не мог. Его тошнило, он наклонился, но в пустом желудке ничего не оказалось.
      — Они же были прокляты, — тихо проворчал Бульдр. — Как это случилось? Ведь ритуал не закончился!
      — Исчезли всего двое, — пояснила Звездный Блеск. — Поскольку они лежали в первом подземелье, то и проснулись, по всей видимости, раньше, потому что заклятие было не таким сильным. Но это только мое предположение. Точно я не знаю, Бульдр. Во всяком случае, теперь они свободны.
      Она опустилась перед Гореном на колени и накрыла его горячий лоб рукой. Он почувствовал, что ее прохладные прикосновения помогают ему исцелиться, и преисполнился благодарности к ней.
      — Снова то же самое?
      — Все нормально, — выдавил он и открыл глаза. — Я… я не знаю, что…
      — Ты знаешь, — спокойно перебила она. — Ты чувствуешь. — А потом тихо прибавила: — Мне очень жаль, Горен. Без этого можно было обойтись. Но это твоя ноша, и ее у тебя никому не забрать.
      — Да это и ни к чему. — Горен поднял Гримуар и спрятал в мешок. Осторожно встал. Его немного качало, но сил заметно прибавилось.
      — Что будем делать? — серьезным голосом спросил Бульдр, лицо его было озабоченным. Свою мысль о пивных радостях пока пришлось спрятать подальше.
      — Фиал Дарг способны менять облик, — сказала Звездный Блеск, осматривая окрестности. — Никто не знает, как они выглядят на самом деле. Они могут быть всем, чем захотят. Теперь никто не будет ни в чем уверен.
      Горен понял, что она имеет в виду: отныне миром станут править недоверие и подозрительность, потому что больше уже никто точно не скажет, кто друг, а кто враг.
      — Хуже просто некуда, — пробормотал он. — Что двое, что все; никто из Фиал Дарг не связан никакими обязательствами. Их не удержать. Никто не знает, что они будут делать, какие у них планы. И нам их не найти.
      — Значит, все было напрасно? — проворчал Бульдр.
      Звездный Блеск покачала головой:
      — Мы исключили из игры Раита вместе с его войском. А Фиал Дарг один раз уже проиграли. Почему бы не победить их снова! Мы знаем, на что следует обратить внимание. И наверняка найдем способ их узнать. Они свободны, но еще не успели окончательно прийти в себя. Не забывайте, сколько лет они провели в плену. Им понадобится время, чтобы достичь вершины своей мощи. Так что нам нужно успеть их обнаружить и обезвредить.
      Горен кивнул:
      — Да, это единственный путь. Первым делом мы сейчас… — Он не договорил, потому что поднялся легкий ветер.
      Горен тут же услышал шепот. Здесь, у Клинка Аонира, где магические течения были особенно сильны, ему даже не потребовалось сосредоточиваться. Ветер сам его искал, чтобы о чем-то поведать.
      Горен подумал и посмотрел на скалу.
      — Подождите немного, — попросил он друзей.
      Оставил щит и мешок и полез по скале на ближайший выступ. Трудности это не составило, потому что в камне имелось множество неровностей, да и особой крутизной гора не отличалась.
      Горен встал на край и посмотрел за замершую пустыню, погруженную в привычную жару.
      Говорящий с ветром вздохнул, выровнял дыхание. И превратился в слух.
      Обеспокоенные Звездный Блеск и Бульдр с нетерпением наблюдали, как Горен спускается вниз. Лицо его показалось им мрачным и бледным больше обычного.
      — Что, кроме плохих новостей, может принести ветер, который сам тебя разыскивает? — нервничал Бульдр. — Казалось бы, что может быть еще хуже?
      С трудом дышащий Горен кивнул. И медленно произнес:
      — Руорим и железный по имени Непобедимый с огромным войском Хокана Ашира отправились в Железные поля. Была большая кровавая битва, в конце которой они добились победы.
      Шейкур пал.