Под проливным дождем они осторожно выглянули из-за холма и увидели, что Горен не ошибся.
      Битва была в разгаре. До них долетали неотчетливые крики и звон оружия. Одни схватились в рукопашной, другие оттаскивали в сторону скот и лошадей. Две телеги уже перевернули, повсюду валялись товары.
      — Кричит женщина, — прошептала Лунный Глаз, у которой был самый острый слух. — Они собираются ее утащить, чтобы съесть или… еще хуже.
      — Я вижу несколько темных пятен, похоже, это мертвецы, — сказал Бульдр. — Мы еще вовремя пришли, иначе бы перебили всех.
      Хаг сощурился:
      — Но кто это такие?
      На этот вопрос ответ у Горена был. О них ему рассказывала мать.
      — Луции. Выведенные из волков наполовину разумные существа с человеческой кровью. Они бродят по стране, грабя и убивая.
      Менор вздрогнул и побледнел:
      — Но кто же их выводит?
      — Норканы, — прошипела Вейлин, и в ее нежном голосе запрыгали льдинки. — Это создания Тьмы, выведенные темными силами, приспешники Нора Серебряного Паука, будь они прокляты.
      Горену стало больно, когда он услышал в голосе нежной эльфийки столько ненависти и отвращения. До сих пор он даже не представлял себе, что она способна на столь сильные враждебные чувства.
      — Не задерживаемся, — сурово сказал он. — Поможем этим несчастным!
      Все согласились, даже Молчаливый кивнул. В его руке серебром сверкнул острый кинжал.
      — Можно не прятаться, наверное, они уже почувствовали наш запах, — добавил Горен. — Как проще всего пугать собак? Нужно рыча бежать к ним, потому что тогда ты кажешься больше и страшнее.
      — Значит, вперед! — нетерпеливо заорал Бульдр.
      — Вперед! — крикнул Хаг, вскочил и рыча бросился вниз по склону. Остальные мчались за ним по пятам, каждый со своим боевым кличем, призывая на помощь богов, прежде всего Нитхальфа, покровителя битвы и мужественных солдат.
      Луциев осталось всего восемь, они крайне обозлились, так как незнакомцы осмелились сунуть нос не в свое дело в тот самый момент, когда они уже были уверены в победе. Рыча и скаля зубы, они набросились на новых врагов. Это были высокие существа, ходили они на двух волчьих ногах, но прямо. Руки длинные, заканчивающиеся мощными когтистыми лапами. Нижняя, напоминавшая волчью, часть тела покрыта, как и ноги, густой шерстью. Верхняя часть туловища как у мускулистого орка. Большая голова с красными горящими глазами, украшенная огромной гривой. Оружием они не пользовались, потому что сами по себе были смертельно опасны.
      Легкие Горена готовы были разорваться, когда он на бегу столкнулся с луцием, мышечная масса которого в два раза превосходила его собственную.
      — С-с-сли-ззняк, — прорычал человеко-волк, раскрыл слюнявую пасть и острыми зубами попытался схватить Горена за горло. Тот вцепился в луция, чтобы при резком столкновении его не сбило с ног. Он успел отклониться и у самого уха услышал лязг челюстей. Одновременно Горен со всей силы ударил головой в морду, ослабил захват и заехал кулаком в чувствительный нос отродья.
      От боли луций издал резкий крик, который тут же перешел в вой.
      — Я тиб-б-и-ия-я-я уби-и-ию-ю-ю! — Он взмахнул руками, но, как и до этого зубами, угодил в пустоту.
      «Сильный и быстрый, но тупой», — подумал Горен, взмахнул коротким мечом и ударил луция в пах. Из глубокой раны хлынула кровь, которую тут же смыл дождь. Но ранение нисколько не задержало луция, просто он рассвирепел еще больше. Тыльной стороной руки он ударил Горена в лицо, голова чуть не отлетела. Эта дрянь едва не проломила ему затылок, но, вспомнив уроки матери, он, вместо того чтобы сопротивляться, подался навстречу удару и упал в грязь. Затылок болел, но голова была на месте. Щеку ломило, левый глаз заплыл. Пару мгновений он различал только звезды, но отдышаться не было времени. Он моментально перекатился через грязь, избегая толчков и ударов луция и дожидаясь возможности вскочить на ноги или ударить мечом снизу.
      Сгорбившись, луций прыгнул на него, как волк на мышь. В последнюю секунду Горену удалось уклониться. Теперь он смог подняться на ноги и вмазал луцию локтем по почкам; тот кубарем полетел на землю. Битву Горен закончил, нанеся резкий удар. Волчья голова шмякнулась в грязь, туловище, содрогаясь, покатилось по земле и, в конце концов, замерло.
      Без промедления Горен бросился на очередного противника. Он хотел помочь Вейлин: она целительница, а не воин. Но она дала отпор по-своему: подняла руку и запела по-эльфийски какую-то простую мелодию. Собиравшийся на нее напасть луций остановился на полпути, когда Вейлин направила на него серебристый луч, исчезнувший у него в груди. Через секунду Горен увидел, как луций загорелся, сердце под безволосой кожей билось все сильнее и быстрее и увеличивалось в размерах. Потом… смотреть дальше он не мог, достаточно было представить.
      Он пробежал мимо эльфийки к луцию, который схватил купца и оскалил зубы, собираясь перегрызть тому горло. Остальные, как заметил Горен, сами неплохо справлялись со своей задачей.
      Горен с разбегу наскочил на луция, оттолкнул от купца, потянул за собой и придавил к телеге, прижав его горло к доске. Луций попытался наброситься на него, но Горен проткнул мерзавца мечом. В удар он вложил столько сил, что меч пронзил тело насквозь и застрял в дереве.
      Хрипя и теряя кровь, Горен на секунду застыл, у него закружилась голова, ему пришлось несколько раз открыть и закрыть глаза, пока наконец не вернулось зрение.
      А бой уже закончился. Три раненых луция с воплями бежали прочь. Остальные трупами валялись в грязи.
      Менор, за секунду до этого осознавший, что они победили, возликовал, Бульдр вторил ему громовым голосом. И Хаг, поддерживавший Вейлин, тоже. Молчаливый со скрещенными на груди руками стоял поодаль.
      Горен слишком устал, чтобы радоваться.
      Благодарность купцов не имела границ, они называли шестерых товарищей не иначе как посланцами богов. Ведь здесь, вдали от торговых путей, они даже не надеялись получить помощь.
      И тому была причина, как выяснил Горен, пока они с перевязанными ранами и чашками горячего бульона в руках плечом к плечу сидели под одной из телег. Впервые за много дней у них была сухая подстилка и теплая пища, потому что купцы всегда возили с собой небольшие печки, в которых огонь никогда не затухал. Так что у них были горячий чай и бульон, а еще соленый хлеб и сухофрукты.
      Горену скромное угощение показалось роскошным пиршеством, ради которого стоило вступить в бой. Купцы снабдили путников сухой одеждой, даже для Молчаливого, который переодевался в стороне от остальных, они отыскали большой плащ с капюшоном. Вещи были простые, некоторые даже поношенные, но в более приличном состоянии, чем мокрые пожитки, взятые у орков.
      — Это же просто обмен, — заметил Хумрих Сведущий. — У нас остались ваши старые вещи.
      — А почему вы путешествуете вдали от торговых путей и к тому же без охраны? — спросил Хаг, когда заверения в благодарности закончились и все перешли к нормальной беседе.
      — На дорогах в этих краях небезопасно. Получить сопровождение практически невозможно, ведь караванов очень много. А что нам остается делать? Мы живем торговлей. Умрем с голоду, если не сможем продать свои товары, а чтобы их продать, приходится предпринимать длительные путешествия. Так что мы понадеялись, сократив путь, быстрее добраться до цели и проскочить, пока эти палачи нас не заметили.
      Горен насторожился:
      — Значит, где-то поблизости стоит армия?
      — И не одна, — пояснил караванщик. — Здесь столкнулись два мага из Альянса! Хокан Ашир, последний клеврет Kсy, — пусть его душа превратится в пепел, развеянный по всему миру! — покинул город Кайтх-Халур, чтобы выступить против Раита Черного, двинувшегося из Лара с целью захватить владения соперника.
      Горен видел, как задрожала Вейлин Лунный Глаз. Свет в ее глазах угас, а ее по-эльфийски светлая кожа стала мертвенно-бледной.
      — Он самый ужасный из них всех, — прошептала она. — Горе тебе, ведь ты без надобности произносишь его имя, глупец! Там, где он прошел, умирает всё, и даже если Хокан Ашир, Заклинатель Мертвых, является бесспорным мастером некромантии, все равно он один на один не победит черного дьявола! Горе, горе нам всем, ведь именно здесь они столкнулись. Этим землям конец!
      Она закрыла лицо руками. Остальные удрученно молчали.
      Горен глубоко дышал:
      — А где… где мы сейчас находимся?
      — В такой дождь точно не скажешь, — ответил Хумрих Сведущий. — Конвокационные войны уже успели изменить местный климат. Вообще-то мы между глубоким ущельем Истины и Эльфийскими полями. Конечно, оба мага перенесли свои разборки на нейтральную для себя территорию, в Хоенмарк, страну людей. А как же иначе? Ведь таким образом они оберегают собственные владения. — Седобородый старик с растрепанными волосами, в похожей на крышку шляпе на голове и в странной одежде с яркими полосами чуть не плюнул на землю, но вовремя опомнился.
      — В любом случае, — продолжил он, взглянув на Вейлин, которая уже успела взять себя в руки и теперь пила бульон, — мне кажется, что у Черного, имя которого ты не хочешь произносить, шансов немного. Ведь у Хокана Ашира войсками командует величайший воитель Фиары, который тоже разбирается в черной магии, хотя и не имеет способностей мага, входящего в Альянс. Но этот недостаток он компенсирует огромной силой и жестокостью.
      Все сразу поняли, о ком идет речь.
      — Руорим Кровопийца, — произнес Горен, и в горле у него пересохло.
      Хумрих удивленно посмотрел на него.
      — А какое отношение имеешь к нему ты? — спросил он, подтвердив справедливость собственного прозвища. Он не только мог сориентироваться в этой измученной дождями пустыне, но и умел наблюдать и делать выводы.
      — Клятва мести, — искренне ответил юный шейкан. — В каком направлении находится войско?
      — Не собираешься же ты…
      — Именно это он и собирается, — ответил вместо Горена Бульдр. — А мы пойдем с ним. Если бы ты был столь любезен, господин караванщик…
      — Да поможет вам Шанна Добрая, вы не в себе, все вы без исключения! — возмущенно заорал Хумрих. — Все считают, что я сумасшедший из-за того, что вожу эти караваны, но то, что собираетесь сделать вы, это же безумие чистой воды!
      — Чистое безумие — это маги Альянса, их надо утихомирить еще до наступления Конвокации, — решительно заявил Хаг. — И прежде всего Руорима Кровопийцу, который одержим жаждой власти. Он, как последний трус, убил мать Горена и многих других. Мы должники Горена, а ты — наш должник, дружище Хумрих.
      — О, я не собираюсь мешать вам добровольно отправиться в пасть смерти, если уж вам так хочется, — возразил старец. — Правда, обидно, я ведь только привык к мысли, что найму вас охраной. Но что могу поделать я, простой торговец? Вы сами выбрали свой путь. Так что я покажу вам направление и сделаю даже больше. Чтобы обеспечить себе благосклонность богов, я дам вам трех лошадей, которые быстро доставят вас к цели. Ведь вы спасли весь мой скарб, а наши женщины, среди них и моя дочь, на этот раз избежали насилия и смерти.
      — Мы с удовольствием примем ваш дар! — обрадовался Бульдр. — Мысль о необходимости снова тонуть в грязи не очень меня вдохновляет.
      — А сегодня вы переночуете здесь, — добавил Хумрих. — Конечно, в этой повозке тесновато, но хоть сухо, и вы сможете отдохнуть. Вам понадобятся силы для того, что вы намереваетесь сделать, и да хранят вас все боги этого мира. Желаю вам успеха, хотя и не очень в него верю. Но терять надежду никогда не стоит.
      На другое утро дождь действительно поутих. Горен воспринимал это как добрый знак: они все делают правильно. Хумрих объяснил им, куда двигаться; на лошадях дня три пути. Совсем скоро он второй раз в жизни увидит своего отца. Счастье на их стороне.
      Лошади, которых им дал Хумрих, были довольно худые, но хотя бы достаточно молодые. От старого купца они получили гораздо больше, чем ожидали. Ведь при всей благодарности обыкновенный торговец ни за что не переступит через свою бережливость.
      — Я тебе помогу, — сказал Менор, влезая в седло и подтягивая наверх Вейлин.
      Вторую лошадь разделили Бульдр и Хаг. Горен, с тоской вспомнив Златострелого, сел на третью лошадь и протянул руку Молчаливому, который ждал, не говоря ни слова. Никто больше не предложил ему сесть на лошадь; они распределились очень быстро. Так что Горен сразу понял, кто кому больше всего доверяет.
      Поколебавшись, Молчаливый дал Горену руку и неожиданно ловко вскочил на лошадь за его спиной. Но он не охватил руками талию Горена, а вцепился в самую высокую часть седла. Он, как всегда, старался держаться на расстоянии. Горен решил, что от резвой скачки по заброшенной дороге ситуация изменится.
      Они распрощались с Хумрихом и остальным караваном и отправились в путь, провожаемые добрыми напутствиями.
      Местность была холмистой, дороги расползались от грязи, но лошади не плутали. Все вокруг казалось однообразным: трава, перелески, кусты. Только однажды Горен заметил смутно выступающее из-за туманно-серой пелены дождя стоящее на холме увитое плющом полуразрушенное здание с колоннами, куполом и статуей на крыше. Подробностей было не разглядеть: похоже, человек в доспехах, замерший в величественной позе.
      — Что это? — Горен показал на здание.
      — Монумент, — ответил Хаг Сокол с мрачным лицом. — Таких в Фиаре много. Их воздвигал каждый народ в определенных местах, имевших для него важное значение. Павший здесь герой, великая магическая битва, место встречи… и прочее в том же роде. Но все это кануло в историю, Горен, и теперь не играет для нас никакой роли.
      К полудню третьего дня дождь, наконец, прекратился. Путники с облегчением вздохнули, послышались шутки. Таким образом, они хотели отвлечься от мысли о том, что приближаются к цели и соответственно все больше нервничают. Конечно, они боялись, ведь им предстояло схватиться не просто с Руоримом, а с двумя армиями, подчиняющимися магам Альянса.
      — Вы жалеете, что пошли со мной? — спросил Горен.
      — Каждую секунду, — ответил Менор. — Разум мой требует, чтобы мы немедленно повернули назад и драпали в противоположном направлении как можно быстрее и как можно дальше от этого места. Но я полюбил тебя, Горен, как бы глупо это ни звучало. Я обещал тебе помогать и не струшу из-за дурацкого пристрастия к собственной жизни. Я бы себя никогда не простил.
      — Но я бы понял. Я все равно собирался идти один.
      — Побереги слова для более полезных дел, — вмешался Бульдр, проезжавший с Хагом за спиной мимо Горена.
      Молчаливый ударил в бок лошадь, которая от испуга подпрыгнула и побежала быстрее. Несколько секунд Горен был счастлив.
      Ближе к вечеру по заросшему лесом холму они пробрались между армиями, которые разместились на двух противоположных холмах. Судя по всему, низина между ними служила полем боя. Черная земля была вздыблена, валялись сломанные мечи и копья, кое-где оставались трупы, которые не забрала ни та, ни другая сторона.
      — Ну и дела! — воскликнул Менор, высказав тем самым чувства, которые испытывали все.
      Земля, насколько хватало глаз, была покрыта живым темным ковром, находящимся в постоянном движении. Люди, гномы, эльфы и норканы, орки, тролли, ходячие мертвецы. Обе армии насчитывали тысяч десять солдат, а может, и больше. Горели сотни костров, у которых собрались сторонники магов Альянса. Отряды не стояли на месте, группы подходили со всех сторон и размещались вокруг огня. Всадники приезжали или уезжали, у некоторых были знамена. Держать такое огромное войско под контролем крайне сложно, и это сулило выгоду шестерым товарищам, у которых появился шанс незаметно смешаться с солдатами.
      У костров размещались черные палатки командующих, их размер частично отражал величину кланов. Армии казались до ужаса одинаковыми.
      — Кто здесь кто? — беспомощно пробормотал Менор.
      — Очень просто, — отозвалась Вейлин, показывая на левый холм. — Вон там много ходячих мертвецов.
      — Точно. — Вор поежился.
      На флангах армии толпились восставшие из мертвых. Некоторые походили на людей, гномов или эльфов. Но большинство напоминало отвратительные карикатуры на живые существа, изувеченные или перекошенные. Отрубленные когда-то головы были приставлены криво, иногда прямо на плечи. У некоторых к телу приросла третья или даже четвертая рука, да и ног нередко было больше двух. Кожа немертвых имела бледно-серый оттенок, с наростами и ранами; вонь от них разносилась на много миль.
      — А вон железные, — показала эльфийка. Распределенные на авангард и арьергард, прибывали те жуткие существа, которых слепили из черного железа и с помощью раскаленных камней-душ превратили в некое подобие живых созданий. Как и ходячие мертвецы, они не знали пощады и предназначались только для войны. Они считались одними из самых ужасных и непобедимых слуг своего хозяина. Это были творения Хокана Ашира, некроманта.
      — Этот… человек и есть Хокан Ашир родом из Kсy, — пояснила Вейлин. — Он обнаружил храм Костей Цараха, где когда-то создавались народы тьмы, и нашел там маску Белиала, слуги Цараха. Так он стал самым могущественным из всех некромантов, и именно его войско ты видишь там внизу.
      — Мне понятно, какое из войск служит Раиту, — объявил Бульдр, и голос его странно задрожал. — Вижу, как сверкают оружие и доспехи, и буквально слышу звон черной энергии, которой пропитана его армия. Смотрите, вон там идет и он сам… — Трясущимся пальцем он показал на большую черную палатку.
      Горен увидел (правда, неотчетливо) высокую фигуру в человеческих доспехах. Движения его были нечеткими; Горен смутно разглядел, как он ставит вперед ногу, а потом, через какое-то время, уловил и движение. И заметил, что вокруг этой фигуры, словно посланцы смерти, развеваются черные лепестки роз и пожухлые листья. И неудивительно: там, где прошел норкан, земля, несмотря на оставшуюся после дождя влагу, дымилась, а все живое погибало. И вдруг Горену стало нестерпимо холодно, но только на какой-то момент. Потом края палатки закрылись за магом Теней, и дыхание смерти исчезло.
      — Клянусь молотом Бьярна, — прошептал Бульдр, — задача у нас не из легких.
      — Для меня каждая задача не из легких, — отозвался неожиданно тонким голосом Менор. — Понимаете, я бездарь даже в вопросах воровства. В битве с луциями у меня было больше удачи, чем разума. И как раз поэтому сейчас я не отступлю.
      — Нитхальф да пребудет с нами, Бульдр и Менор, — подчеркнуто бодрым голосом сказал Хаг Сокол.
      Вейлин схватила Горена за плечо:
      — Был бы Руорим на стороне Раита, мы могли бы подготовить конец проклятому, а так мы, возможно, ему поможем…
      — Военное счастье будет зависеть не только от Руорима, — возразил Горен.
      — Что будем теперь делать? — прохрипел Молчаливый, и все удивленно уставились на него.
      — Думаю, — медленно сказал Горен, — что можем незаметно пробраться в лагерь, в котором находится Руорим. Никому и в голову не придет, что посторонние окажутся настолько сумасшедшими, чтобы добровольно отправиться на эту бойню. Наверное, они вообще не обратят на нас внимания, потому что у нас нет ничего, что свидетельствовало бы о нашей принадлежности к Раиту. Тогда мы найдем палатку Руорима и подождем, пока все угомонятся. Если будем держать свои мысли при себе, он тоже нас не заметит. И тогда я быстро, без предупреждения, нападу. Войду, снесу ему голову, и все.
      — Может получиться, — задумчиво протянул Бульдр. — Руорим готов ждать любых хитростей, но уж наверняка не прямого удара. Но решать придется на месте, а не здесь, наверху, где нам ничего не видно.
      Вейлин со всей силы вцепилась в руку Горена:
      — Смотри, вон он там!
      Все они сразу же его узнали. Он ехал верхом на огромном золотистом жеребце, на нем были черно-красные доспехи с гербом шейканов, лицо скрыто под шлемом с головой дракона.
      — Златострелый! — закричал Горен, горло его судорожно сжалось. — Это… это мой конь, он не подпускал к себе никого, кроме моей мамы, а потом, когда она подарила его мне, еще и меня… Я и не думал, что увижу его снова…
      Глаза его наполнились слезами.
      — Что бы ни случилось, без него я оттуда не уйду, больше я его не брошу!
      — Все в порядке, мальчик, — попытался успокоить его Бульдр. — Возьми себя в руки, сейчас тебе нужна холодная голова!
      Солдаты расступились, когда Руорим проехал между ними к одной из черных палаток, где спешился и тут же исчез за пологом. Жеребца, не снимая ни седла, ни уздечки, привязали рядом с другими лошадьми. Он ржал и пританцовывал, шум долетал даже до шестерых друзей, несмотря на крики, грохот и прочий шум, неизбежный при наличии двух армий.
      Горен видел, что воля Златострелого все еще не сломлена, хотя он и терпел на своей спине другого хозяина. Но характер его так и не изменился.
      В этот момент для Горена не было большего счастья, чем снова увидеть Златострелого, живого и здорового. Сердце его преисполнилось мужества, потому что теперь он не только отомстит, но и освободит своего верного друга, подарок матери, последнее живое напоминание о ней.
       «Великолепно, —почувствовал вдруг Горен голос Малакея. — Да, мальчик мой, выглядит он хорошо, за ним прекрасно ухаживали! Иди к нему, сынок, откройся своему отцу, который давно тебя ищет и с нетерпением ждет! Теперь ничто больше не сможет нас остановить. Втроем у нас столько власти, что мы в состоянии стравить между собой даже магов Альянса. Мы способны устроить такую заваруху, что они сами уничтожат друг друга и свои войска! И тогда на нашу долю останется на двух колдунов меньше и всеобщий мир немного приблизится. Это должно сделать тебя, Горен, счастливым!»
      Горен закрыл глаза и подавил готовые взорваться чувства. Он не хотел больше слышать этот шепот у себя внутри, которой звучал уже гораздо отчетливее, как будто Малакей стоял рядом. Удивительно, что товарищи до сих пор ничего не слышат. Видимо, близость к Руориму умножает его силы.
      Но это значит, что отец чувствует приближение самого Горена.
      Горен собрал все свои силы, сосредоточился на внутренней мане, как его научил магистр Альтар, и произнес защитное заклинание, чтобы не привлекать к себе внимания. Ему казалось, что он закрывает плотной крышкой старый, сильно пахнущий сыр. Услышал внутри протестующее бормотание, которое быстро замолкло. Подействовало!
      — Старый ублюдок, — с ненавистью прошептал он. Ярость свернулась у него в животе, словно горячий уголь.
      — Теперь уже недолго, — уверенно заявил Хаг. — Когда выходим? Нужно, чтобы Руорим не успел уехать.
      — Подождите, — сказал Горен. — Конечно, я постоянно забываю. Я залезу на дерево и поговорю с ветром.
      Не дожидаясь ответа, он схватился за сук ближайшего дерева и быстро полез к вершине. Дождь закончился, но ветер все еще яростно гудел в кронах. Сил придется затратить совсем немного.
      Но Горен мог напрягаться сколько угодно: ветер молчал. Почти час просидел он на качающейся ветке, и ветер теребил его одежду, заставлял трястись от холода, несмотря на летнее тепло. Но больше ничего не происходило.
      С мрачным лицом Горен спустился вниз и был вынужден признаться товарищам, что потерпел неудачу. И не может сказать, очень ли плохи их перспективы или просто плохи. Он оглох, внутри у него царила пустота.
      — Это, мальчик мой, и есть лучшее предупреждение того, что ты собираешься сделать, — заметил краснобородый гном.
      Они ждали до наступления темноты, неотрывно следя за всеми передвижениями. Руорим больше не показывался. Суета усилилась, когда на укрепленной дороге появилось несколько повозок с рабами, за ними следовали маркитанты и другие торговцы.
      — Все еще существуют те, кто извлечет выгоду из любой ситуации, — пробормотал себе под нос Горен.
      — Точно, например, мы! — закричал Хаг. — Давайте, вперед!
      Они оставили лошадей и заскользили под прикрытием темной, отбрасываемой кустами тени в направлении дороги, чтобы присоединиться к небольшому каравану, который пропустили без всякой заминки. Если и есть часовые, то они размещены далеко от дороги и вряд ли обращают внимание на тех, кто входит в лагерь. Под мощной магической защитой одного из магов Альянса особых мер безопасности не требовалось, что совсем не удивило Горена. Они договорились, чтобы не бросаться в глаза, разбрестись по одному, как только подойдут достаточно близко. Товарищам следовало разместиться вокруг палатки Руорима, чтобы в крайнем случае отвлечь внимание, пока Горен не нанесет свой удар.
      Как и предполагал Горен, до сих пор никто не удостоил их даже взгляда. Таких странных личностей, как они, здесь было довольно много, кто-то куда-то шел, кто-то стоял на месте. В такой огромной армии вряд ли все знали друг друга в лицо, а поскольку все они жили и умирали за своего хозяина, а не за личные идеалы, то даже не задумывались, не пришло ли кому-нибудь в голову разрушить планы Хокана Ашира.
      Друзья испарились настолько быстро и незаметно, что даже Горен их не увидел. Он вдруг остался один. Потом понял, что до черной палатки всего несколько шагов. Его затрясло как в лихорадке, в глазах все запрыгало, кровь застучала в ушах. Ноги выполняли свою работу, хотя сам он этого не осознавал. Он видел только свою цель и изо всех сил старался сдержать чувства и скрыть мысли. Ему нельзя выдать себя раньше времени, иначе всё пропало, все и навсегда.
      Словно молитву, он мысленно произнес мантру, что уже давно вошло у него в привычку. Я ничто и вокруг меня ничто меня не видно меня не слышно у меня нет запаха я незрим я переменчив я словно тень я не настоящий все течет все движется как и я я капля в реке зерно в поле травинка на лугу я ничто я ничего не знаю…
      И тут он увидел Златострелого.
      И Златострелый увидел его.
      Жеребец взметнулся вверх и заржал, разорвал веревку, напугав остальных лошадей. Началась суматоха, двое солдат попытались удержать взбесившихся животных.
      — Златострелый, — прошептал Горен, и все вокруг вдруг застучало и загрохотало.
      Заклятие перестало действовать.
      — Измена! Тревога! Измена! — заорал Горен не своим голосом. Да и слов этих он тоже не собирался произносить.
      Он даже не понял, что с ним произошло. Горен вдруг перестал управлять своими органами чувств, не мог вспомнить, где он, почему он здесь, кто его разбудил. Или он спит и видит сон?
       Они окружили палатку благородного предводителя, посмотрите на них, трусливые убийцы, преступники, жалкие предатели, бесчестные бандиты! Ловите их, хватайте, вот они!
      Словно издалека, сквозь туман и журчание, Горен увидел и услышал, как суета превращается в хаос. Внезапно половина армии оказалась на ногах, все схватились за оружие и заорали. Он увидел, как быстро сжимается круг, в центре которого стоит он сам. Увидел, как все показывают пальцами на него и на остальных, как на них наставляют копья, пики, мечи и арбалеты. Разглядел в их глазах темную, дикую жажду крови. И услышал властный голос:
      — Тихо!
      Тут же наступила тишина, все замерли. Можно было бы услышать, как на землю упадет лист.
      Горен заметил, что находится всего в четырех шагах от огромной черной палатки. Края ее были отогнуты, перед ней стоял мощный мужчина, более высокий и широкий в плечах, чем он сам. На мужчине красовались черно-красные доспехи, слева в простых ножнах висел меч. Длинные черные волосы с седыми прядями слегка развевались на ветру. Левая половина лица поражала безупречной красотой, правую же пересекал глубокий шрам.
      Горен не увидел, а почувствовал, что на него направлены глаза, один по-волчьи желтый, второй красноватый. Они сверлили его, прожигали в нем дыры.
      Он выдохнул, только когда взгляд перестал его буравить.
      Руорим отвернулся.
      — Что произошло? — спросил он глубоким грубым голосом.
      Четверо солдат подтащили четверых пленных. Гнома, двух людей и эльфийку. Все они смотрели непонимающим, яростным и растерянным взглядом на Горена, который держался крайне равнодушно.
      — Они собирались проникнуть в вашу палатку и злодейски вас убить, господин, — ответил один солдат, стараясь не смотреть на хозяина. — А вот этот, — он показал на Горена, — выдал и себя, и всех остальных.
      Глаза Руорима вновь обратились к Горену.
      — Он их выдал?
      — Да, господин.
      — Они собираются меня убить, строят планы, пробираются сюда, а потом один из них выдает всех остальных?
      — Может быть, ему достанется более высокая награда, господин.
      — Но не от меня.
      От тошноты Горен едва держался на ногах. Он хотел что-то крикнуть своим товарищам, оправдаться, но не сводил глаз с Руорима, а с его уст сорвались совсем другие слова.
      —  Приветствую тебя, сын мой, —радостно сказал он каркающим голосом старца. — Ты хорошо выглядишь!

ГЛАВА 10
Без выхода