За Отчизну (Часть 3)

Все отъезжающие были уже на конях. Ратибор и Карел потешались, глядя, как Млада с усилием подняла копье и вручила его Штепану, а затем, сохраняя особенно важное и торжественное выражение лица, надела ему на левую руку щит. Войтех, смеясь, подмигнул пану Вилему: - Слушай, брат, как ты думаешь, что значит, когда девка парню, что идет на войну, подает копье и щит? - Когда-то оно многое означало, - усмехаясь, ответил пан Вилем. Глухой рокот барабанов положил конец прощанию, и спустя какой-нибудь час Табор наполовину опустел. И долго еще, собравшись у городских ворот, глядели толпы мужчин и женщин вдаль, на темную полосу удалявшегося польного войска. Как ни закалены были жестокой борьбой сердца таборитов, у многих заныло сердце от тревожной мысли: вернется ли он-отец, муж, браг или сын - в свой родной дом? 1 декабря 1421 года к воротам Праги вновь подходили ряды польного войска. И, как раньше, его вел воевода на белом коне, тот воевода, которого знала и благословляла вся Чехия, - непобедимый Ян Жижка. Снова торжественно звонили пражские колокола, снова гремели приветственные крики заполнивших пражские улицы густых толп народа. Вместе с таборитами на зов о помощи отозвались и другие общины Чехии. Отовсюду спешили народные отряды, чтобы под командованием слепого полководца общими усилиями победить жестокого врага. Как только войско собралось, Ян Жижка немедленно выступил к Кутна Горе, к которой уже подходили войска Сигизмунда. С громким стуком и дребезжанием подпрыгивали на мерзлых кочках колеса боевых возов, и далеко раздавался мерный гул шагов пехотинцев, торопившихся к Кутна Горе навстречу немецким наемникам и моравским панам. На одной дневке в халупу, где отдыхал Ян Жижка, вошел Рогач. Не снимая овчинного полушубка, надетого поверх доспехов, гетман подошел к воеводе. - Плохие вести, отец, - мрачно сказал Ян Рогач, вытирая иней с усов. - Какая там еще беда, брат?-спросил Ян Жижка, готовый услышать новую неприятную весть. - Эти подлецы, Ченек Вартемберкский и Ольдржих Рожмберкский, передались снова Сигизмунду, а за ними и другие паны. - Я этого всегда ожидал. Ничего нового в твоем известии нет. Я бы искренне удивился, если бы эти бессовестные предатели пошли с нами. При приближении к Кутна Горе польного войска Яна Жижку встретили кутногорские коншели и в цветистых. выражениях приветствовали таборитов. Возглавлявший делегацию пожилой, почтенной наружности купец со слезами в голосе обратился к воеводе: - Пан Ян, разве можно далее терпеть такие мучения, что приходится выносить крестьянам окрестных деревень от имперских злодеев! Безбожные рыцари налетают на села, убивают, грабят, а уходя, сжигают жилища. Защити, пан Ян, наши деревни! - Скажите людям, что польное войско выступит завтра же, чтобы проучить разбойников. На другой день польное войско обрушилось на передовые части армии Сигизмунда. Но противник не принимал боев, уходя от преследовавших его отрядов польного войска. Ян Жижка был явно недоволен: - Енек, где наши отряды? - Гоняются за имперцами, да всё без толку. Никак не могут догнать их и уничтожить, - без обычной уверенности отвечал Ян Рогач. - Ведь я приказал прекратить эту охоту! Сейчас же собрать все отряды и готовиться идти к Кутна Горе! Тебе известно, где сейчас главные силы Сигизмунда? - Мы их ожидаем по Хрудимской дороге. Воевода внезапно вспылил: - А может, они уже прошли у нас под носом южнее или севернее? Почему ты не знаешь точно? Чует мое сердце, что в Кутна Горе что-то неладно... Штепан, возьми с собой десяток латников, поезжай к Кутна Горе, разузнай, что там делается. Вскоре Штепан в сопровождении латников приближался к Колинским воротам Кутна Горы. Навстречу медленно брели несколько крестьян. - Из города идете? - остановил одного из них Штепан. Бедно одетый крестьянин внимательно оглядел Штепана и его спутников и, увидев нашитое на плащах изображение чаши, воскликнул: - Ой, пан, не ездите в город! Мы сами оттуда насилу выскочили. - Да говори толком, что там случилось? - Что случилось? Да ничего не случилось. Просто этой ночью в город вошли отряды наших кутногорских немцев, что раньше ушли к Сигизмунду в войско. Все было ясно. Штепану оставалось только поскорее возвращаться в ставку. Спрыгнув с коня, Штепан вбежал в халупу, где остановился воевода: - Отец, Кутна Гора нас предала! Она закрыла Колинские ворота и через другие впустила Сигизмундово войско. - Прозевали! Сейчас же собрать все отряды. Придется отступать на Колин. Там подождем, пока не подойдут все остальные отряды. Бой принимать сейчас нельзя. Соберемся с силами и ударим на Кутна Гору. Штепан ожидал, что Ян Жижка вспыхнет, но лицо воеводы было спокойно и серьезно. Это было самым верным признаком того, что положение действительно угрожающее. Немедленно были созваны к Яну Жижке все гетманы и подгетманы, и в ту же ночь польное войско в полном порядке отступило от Кутна Горы на север, в Колин. Пока Сигизмунд проводил в Кутна Горе веселые святки, рассчитывая, что таборитские войска не решатся наступать на его в несколько раз превосходящую численно армию, усиленную присоединившимися к ней отрядами панов, изменивших чаше, в это же время к польному войску непрерывно подходили войска таборитского союза городов. Окрестные крестьяне толпами вливались в ряды армии Жижки. 6 января 1422 года Ян Жижка неожиданно двинулся на Кутна Гору. Нападение было столь внезапно, что, когда передовые разъезды таборитов появились у стен кутногорской крепости, имперцев охватила паника. Ни Сигизмунд, ни его военачальники не ожидали, что Жижка так быстро соберет силы для удара. Началось беспорядочное бегство из города панов, кутногорских патрициев и бюргеров, хорошо знавших, что их ожидает за измену. В городе уходящие имперцы на прощание учинили страшный погром. По приказу Сигизмунда наемники начали грабить город и убивать всех, кто не желал покинуть Кутна Гору вместе с императором. К вечеру из Кутна Горы бежал и сам император. Вслед за ним с награбленным добром тянулся длинный обоз из телег, к которым были прикованы цепями жители, отказавшиеся поджечь город. При багровом свете пылающих домов уходили в морозную ночь последние отряды имперской конницы, и горе было тому, кто имел несчастье попасться им на дороге! В эту же ночь польное войско разгромило отходящий на юго-восток арьергард имперцев. Сигизмунд отступал без оглядки. 9 января Жижка настиг армию Сигизмунда у Немецкого Брода и обрушился на имперцев всеми своими силами. Имперцы не успели отступить и вынуждены были принять бой. В этот холодный январский день табориты свели счеты с чужеземными захватчиками и изменившими панами. Табориты ринулись в бой с такой стремительностью и быстротой, что имперцы были не в состоянии отразить их атаку. Возовые укрепления, молниеносно выросшие перед войском Сигизмунда, давали возможность обрушиться на врага огнем артиллерии и наносить удары конницей и пехотой там, где их вовсе не ожидали. Солнце уже склонялось к закату, когда бой был окончен. Сигизмунд с остатками армии позорно бежал за пределы Чехии. Двенадцать тысяч мертвых его воинов остались на поле битвы, не считая огромного числа раненых и сдавшихся в плен. Груды трупов и тучи воронья над ними - это было все, чем окончилась попытка Сигизмунда еще раз силой оружия подавить революционное движение таборитов. Войско таборитов отправилось в обратный путь. Подбадриваемые легким морозцем, воины весело шагали, торопясь поскорее добраться до родных очагов. Ратибор ехал на отбитом у имперского рыцаря сером, в яблоках венгерском коне. Строптиво грызя удила, конь, подтанцовывая, резво выступал по твердой, как камень, замерзшей дороге. Ратибор был погружен в мысли о Таборе. Сколько еще будет длиться эта война? Неужели всю жизнь он не будет иметь ни одного месяца отдыха? И Божена... Который раз война откладывает их свадьбу! Хорошо бы хоть немного побыть в своем доме... Но тут же память воскресила картины, которые ему довелось видеть после ухода из деревень имперских наемников: сгоревшие халупы, разбросанное по улицам крестьянское добро и трупы, трупы и трупы... изуродованные, обезображенные... "Нет, пусть лучше я всю жизнь буду воевать без единого дня отдыха, чем еще раз видеть такие картины!" - Ратибор! - окликнул его Штепан,-Ты что, уснул в седле или мечтаешь о Таборе? Ратибор поднял голову. Рядом с ним ехал на гнедом иноходце Штепан. За эти два похода его бледность и худоба-последствия пребывания в замке Раби-пропали совершенно. На Ратибора из-под меховой шапки глядело румяное от мороза лицо с маленькой темной бородкой и усами. Но глаза Штепана были невеселы. Ратибору показалось, что Штепан подъехал к нему, желая о чем-то поговорить. - Я и верно думаю о Таооре... Но что с тобой? Ты с некоторых пор стал какой-то сумрачный. - Видишь ли,-с расстановкой начал Штепан,- встретил я Младу... - Это когда ты се из воды вытащил, что ли? - При чем тут вода!.. Я тебе говорю от чистого сердца, а ты - "из воды вытащил"!.. - Ладно, не буду смеяться. Говори смело. - Я хочу сказать, что если кто по правде близок и мил мне, так это Млада. Описывать ее тебе не нужно- ты Младу и так знаешь: недаром Божена сдружилась с ней, точно с родной сестрой... - Что ж, тогда все отлично!-искренне обрадовался Ратибор.- Поверь, все мы только этого и желаем. Младу весь Табор любит, даже нелюдим Карел всегда улыбается, когда ее видит... Но, заметив на лице Штепана смущение и робость, Ратибор даже возмутился; - Стыдно робеть, Штепан: ты-воин Табора. Иди к Младе и честно открой ей все, что у тебя на душе. Штепан, несмотря на мороз, снял шапку и, проведя рукой по волосам, некоторое время ехал с обнаженной головой, подставив ее холодному зимнему ветру. - Надень шапку, голову продует, - ворчливо, но ласково заметил Ратибор. Некоторое время они ехали молча, потом Штепана вызвали к воеводе, а Ратибор поскакал догонять свой отряд. По приказу Яна Жижки польное войско направилось прямо в Табор, сам же Жижка с гетманами двинулся в Прагу на съезд гетманов. Ратибор, Карел, пан Вилем попрощались с воеводой, Штепаном, Якубком и Миланом, направлявшимися в Прагу. Прощаясь, Жижка потряс Ратибору руку и сказал: - Как ворочусь из Праги-тотчас и быть твоей свадьбе. Даю тебе мое слово-слово Яна Жижки! Ратибор уже садился в седло, как к нему подошел Штепан и, смущаясь, попросил: - Увидишь Младу, скажи ей... ну, что-нибудь такое... - Ладно, понимаю! - Ратибор уже был в седле и, нагнувшись к Штепану, шутливо щелкнул его пальцем в лоб:-Эх ты, ба-ка-лавр!-И, круто повернув коня, ускакал прочь. Штепан посмотрел вслед удаляющимся в Табор товарищам и грустно, опустив голову на грудь, побрел к ставке воеводы. Прага достойно встретила победителей. В солнечный день, когда оттепель растопила снежные покровы на крышах домов и на узких улицах Старого Места, оживленные толпы горожан с восторженными криками, подбрасывая вверх шапки, высыпали навстречу входившим в город ополченцам. Впереди всех, между верховным гетманом пражской общины Яном Гвездой и вождем пражской бедноты Яном Желивским, ехал с черной повязкой на глазах победитель Сигизмунда Ян Жижка. Несколько женщин, как видно жены ремесленников, подбежали к передним трем всадникам и, взяв коней под уздцы, торжественно повели их по пражским улицам. - ------------------------------ОТСУТСТВУЕТ 1 ЛИСТ - ------------------------------ланом стали неистово стучать в двери и ворота радницы. Но там по-прежнему было тихо. Скоро вся площадь стала наполняться людьми, сбегавшимися со всех концов с оружием в руках. Милан вскочил на большую пушку "яромирку", стоявшую перед зданием радницы, и начал кричать: - Люди, сюда! Сюда! Коншели убили нашего Яна! Его крик был подхвачен собравшимися здесь вчерашними воинами, плотниками, кузнецами, пекарями, поденщиками. Якубек схватил у кого-то топор и принялся с остервенением рубить ворога. Тотчас нашлись помощники. Скоро ворота были выломаны, и Якубек бросился внутрь двора. Большая площадь уже была полна народа. Тысячи взволнованных, гневных, возмущенных голосов слились в один сплошной гул, напоминая грозный, рокочущий шум моря. Якубек вышел из ворот радницы. И вся огромная толпа, только что шумевшая и безумствовавшая, мгновенно замолкла, пораженная ужасом: в руках Якубка была окровавленная голова Яна Желивского. Секунду-другую на площади стояла мертвая тишина, но затем толпа разразилась страшными криками. Плач и рыдания наполнили площадь и разнеслись по всему Старому и Новому Мосту. Беднота потеряла своего вождя, пламенного борца за их лучшую, справедливую и свободную жизнь. Это действительно был удар в спину революционному движению пражской бедноты. Но, опомнившись от горя, вся эта тысячная толпа народа, возмущенная предательством коншелей и патрициата, ринулась к их домам мстить за смерть своего вождя и защитника Яна Желивского. В ту же ночь Шимон, бросив все на произвол судьбы, ускакал в Будин, к императору Сигизмунду.
      2. СЛЕПОЙ, НО НЕПОБЕДИМЫЙ
      Семья Дубов готовилась к свадьбе Ратибора и Божены. Ожидали только прибытия Яна Жижки. И вот наступил день, когда Ян Жижка в сопровождении гетманов возвратился в Табор. Воевода сдержал данное Ратибору слово. Не прошло и недели, как была сыграна свадьба. Тихо, скромно, по таборитскому обряду и обычаю. После свадебного пира старшие гости расположились в соседней комнате, чтобы не стеснять молодежь. Посередине в кресле сидел слепой воевода, который был на свадьбе посаженым отцом. Вокруг него расположились Войтех, Текла, Микулаш из Пельгржимова и другие наиболее солидные по возрасту и положению гости. Время незаметно проходило за дружеской беседой. - Вот вы, дорогие братья,-говорил Жижка.-спрашиваете, кто меня поставил на путь борьбы за нашу правду. Жизнь меня научила ненавидеть несправедливость и угнетение. Блаженной же памяти мистр Ян Гус показал мне путь и цель, к которой надо стремиться. Только три года, как мы воюем за нашу лучшую, справедливую жизнь, а поглядите вокруг: разве так было раньше? Разве дворянин сидел бы за одним столом с мужиком? Разве сын крестьянина смог бы жениться на дочери шляхтича? Нет, нет и нет! А теперь у нас в Таборе и рыцарь, и кнез, и мужик, и мастеровой-все мы братья и между собой равны. Все сидели в почтительном молчании. Слепец продолжал: - А женщины? Раньше, при владычестве попов, чешская женщина была просто домашней прислугой, не больше, а теперь в Таборе наши жены и сестры проповедуют слово правды, даже сражаются вместе со своими отцами, мужьями и братьями, а нередко и на совете общины говорят смело и дельно о делах братства, не хуже мужчин. Скажите мне, где вы еще увидите такую жизнь? Войтех одобрительно крякнул и, встретившись со взглядом Теклы, движением головы высказал свое полное согласие с тем, что говорил Жижка. - И за эту правду мы воюем и будем воевать, чтобы нашим детям было лучше жить на чешской земле... Только глубокой ночью гости разошлись по домам. Вилем Новак с Младой пошли ночевать к пану Богуславу из Швамберка - прежнему врагу таборитов, теперь же одному из самых преданных таборитских военачальников. Пока Вилем задержался, прощаясь с Яном Жижкой, Штепан отыскал Младу, с которой ЗА весь вечер ему так и не удалось поговорить наедине. - Млада, мне вам нужно кое-что объяснить,-начал Штепан. Договорить Штепану не удалось, потому что Вилем Новак подошел к дочери, чтобы идти домой. - Брат Штепан, я всегда рад тебя видеть. Млада тоже. Милости просим!.. Табор на некоторое время зажил мирной жизнью. Недавние лучники, копейщики, цепники, пушкари вернулись к своим обычным занятиям и вновь стали плотниками, кузнецами, земледельцами. Штепан повесил на стену меч и взялся снова за перо, пребывая неотлучно при Яне Жижке, а свободное время проводя у Дубов. Часто его можно было видеть и у Вилема Новака. Отец Млады стал забывать свою прежнюю дворянскую гордость и вполне уже свыкся с простым и суровым образом жизни Табора. Однажды, когда Штепан под диктовку воеводы писал наброски будущего воинского устава, дверь распахнулась, и на пороге остановился Ян Гвезда. Ян Жижка спросил Штепана: - Кто вошел? - Это я, брат, Ян Гвезда,-каким-то изменившимся, сдавленным голосом отозвался пришедший.-И хотя для меня счастье видеть тебя, отец, но привело меня сюда несчастье. - Садись поближе ко мне. Понимаю, что в Праге не все благополучно. - Скажи лучше, что все неблагополучно,-опускаясь на скамью рядом с Жижкой, сказал молодой гетман. - Уезжая из Праги, я чувствовал, что над городом грозовые тучи. Я тебя слушаю. Весь облик Яна Гвезды выражал отчаяние. - На днях в староместской раднице предательски обезглавлены наш верный друг Ян Желивский и его девять близких соратников. Разъяренная беднота сурово отомстила за смерть вождя. Но войско богачей и шляхты зверски расправилось с беднотой... Ни Ян Жижка, ни Штепан не могли произнести ни слова. Несколько минут прошло в гнетущем молчании. Нарушил его первым Ян Жижка: - Да, брат Енек, смерть Яна Желивского-самая тяжкая утрата для нас. Пока брат Желивский был жив, беднота управляла жизнью общины Нового Места. Теперь богачи крепко захватят власть в свои руки Ян Гвезда поднял лицо и угрожающе потряс кулаками, задыхаясь от гнева: - Богачи еще заплатят за эту смерть! Сторицей заплатят! Жижка уже пришел в себя и говорил сдержанно и с кажущимся спокойствием: - Теперь Табору, вероятно, придется воевать с Прагой. Беднота с Яном Желивским не позволяла патрициям напасть на Табор и союзные с ним братства... В эту ночь еще долго горел свет в комнате Яна Жижки. Уже два раза сменилась стража на городской стене, а слепой вождь все еще беседовал со своим другом Яном Гвездой. - Война будет серьезная, отец. Ведь пражский союз охватывает почти всю восточную и северо-восточную Чехию. - Это ничего не значит. Победит тот, за кем пойдет народ. А мы боремся за благо всего народа - значит, мы и победим. Но меня, Енек, беспокоит другое.-Ян Жижка говорил с глубокой болью в голосе. - Нет у нас в Таборе истинного и полного единодушия. Тут собрался люд самый разнообразный, и чуть ли не каждый выдумывает свое учение и свои правила жизни. Я от этого разнобоя устал, а сейчас, когда я слеп, мне стало вовсе трудно управлять людьми, у которых нет единого учения. Трудно мне стало. Ян Жижка замолчал, словно остановившись перед самым главным, обдумывал, надо ли сейчас говорить своему другу об этом главном. - Я долго размышлял, кто может меня заменить в начальстве над польным войском. И пришел к тому, что наилучшим гетманом Табора будешь ты, брат Ян Гвезда. Молодой гетман всполошился, его подвижное лицо с большими серыми глазами и орлиным носом болезненно исказилось. - Откинь свои мрачные мысли, отец, тебе еще жить и жить! Откуда у тебя думы о смерти? - Я и не думаю пока о смерти, хотя она у каждого из нас за плечами. Мне умирать еще нельзя. Говорю же я о том, кто должен меня заменить, когда я покину Табор. Гвезда только замахал руками: - Ян Жижка хочет покинуть Табор? Что за шутки, отец! Но голос воеводы был решителен и тверд: - Нет, Енек, я не шучу и не хочу тебя смешить. Я покидаю Табор, и, если кто из моих друзей пожелает со мной уйти, мы на севере Чехии создадим Малый Табор-как раз там не хватает сильного оплота чаши. Верный друг мой кнез Амброж, старшина оребитов, давно меня зовет туда. Там мы образуем крепкое, единодушное братство Малого Табора. И заметь себе, Енек: я уйду из Табора без тени неудовольствия или неприязни. Братья Большого Табора навсегда останутся моими любимыми братьями, и нас всегда будет связывать братская взаимопомощь и самый тесный союз. Но в Таборе я не могу оставаться. Ян Гвезда постепенно уяснил себе идею вождя и не нашел, что ему возразить, но все же уход Яна Жижки был бесконечно тяжел и неприятен. - Но пока, Енек, никому ни слова. Придет время- объявлю сам. В мае пришло известие, что в Прагу прибыл племянник великого князя литовского Витовта - молодой Сигизмунд Корибут. Ни король польский Владислав, ни его кузен великий князь литовский Витовт не решились сами надеть корону св. Вацлава из боязни вызвать гнев Рима со всеми его опасными последствиями. Они надеялись при помощи Сигизмунда Корибута прибрать к рукам богатую Чехию и притом не вызвать против себя крестовых походов всей католической Европы. Молодого Сигизмунда Корибута с распростертыми объятиями приняли шляхта и бюргерство Праги как защитника своих привилегий. Сигизмунд Корибут же торжественно объявил о том, что он принимает четыре пражские статьи и будет их свято защищать. В Чехии наступило затишье перед новой бурей. С весны 1423 года вспыхнула война между пражскими богачами, заключившими союз с панством, и Табором. Как раз в это время Жижка отделился от Табора и, соединившись с оребитами, захватил у пражан Градец Кралове, в котором было положено основание нового братства-Малого Табора. Вместе с Яном Жижкой ушло в новое братство немалое число таборитов из его старых друзей: Ян Рогач, Матей Лауда, Ян Подебрадский, Гынек Бочек и другие. Узнав об уходе Яна Жижки, Войтех долго не раздумывал. Он попросту сказал Текле, чтобы она собиралась перебираться в Градец Кралове. - Очень хороший городок! - единственное, что услышала Текла на свои многочисленные вопросы. И не прошло недели, как ранним утром из таборских ворот выехали две груженные домашним скарбом телеги, за которыми шли привязанные корова и пара баранов. На первой телеге важно восседали Текла, Божена и Войтех, а на задней - Клемент Шутник с Гавликом и Томашком. Рядом с телегами ехали, покачиваясь в седлах, Ратибор с Карлом и Далибор со своими сыновьями. В Градце Кралове их встречали Вилем Новак, Млада и Штепан, выехавшие туда еще с Яном Жижкой. Братство Малого Табора радушно встречало каждого таборита и помогало ему устроиться на новом месте. Не прошло и двух недель со дня переселения Дубов в Градец Кралове, а зычный бас Войтеха уже гремел в обширной новой оружейной мастерской точно так же, как в Праге и в Большом Таборе. Ян Жижка, сопровождаемый Штепаном, с которым слепой воевода никогда не расставался, посетил Войтеха в его мастерской: - Эге, слышу даже голос Гавлика! Значит, Войтех взялся не шутя за дело. Я на тебя, старый друг, надеюсь. Все, что тебе нужно, мы дадим, только делай нам побольше оружия. Поход на носу, и дальний поход! Постарайся, старик! И верно, началась новая война. Жижка на этот раз решил разбить Сигизмунда в "его доме" - в Венгрии. Осенью 1423 года польное войско Большого и Малого Табора с верховным гетманом Яном Жижкой во главе двинулось через Моравию в Венгрию. В дождливый день от городских ворот вернулись к себе домой понурый Войтех, заплаканные Текла, Божена и Млада, а с ними, тоже невеселые, Гавлик с Томашком. Снова потянулись бесконечные дни и ночи тревоги и неизвестности. Пасмурная осенняя погода еще более усугубляла печальное настроение оставшихся. Несмотря на свой престарелый возраст, Войтех был бодр, но Текла в последнее время стала заметно слабеть. Божена и Млада старались ей помогать в работе, но это всегда вызывало у самолюбивой старушки бурю протеста: - Поглядели бы вы на мою прабабушку Сабину! Ей было девяносто семь годков, а она так молотила цепом рожь, что молодые парни не могли за ней угнаться! К зиме стали доходить до Малого Табора тревожные вести: пражане вновь соединились с панами и, вероломно нарушив подписанный с таборитами мир, захватывают один за другим города таборитского союза. Они воспользовались тем, что все польное войско городов Большого и Малого Табора ушло в далекий поход. Оставшийся вместо Жижки гетман Малого Табора Гынек Бочек послал вслед польному войску гонцов. Малочисленный гарнизон Градца Кралове стал готовиться к обороне. Все старики и женщины были привлечены в ополчение. Наконец вернулись вестники с радостной вестью - польное войско уже на пути в Чехию. Пришел день, когда пушечные выстрелы и колокольный перезвон возвестили о благополучном возвращении в Градец Кралове Яна Жижки с его войском. Но радость встречи с близкими была очень кратковременной. Дав войску отдохнуть несколько дней и вновь снарядиться, слепой полководец поспешил повести свои войска к новым сражениям с изменниками-пражанами. Внезапными ударами Ян Жижка выбил пражан и их союзников из всех захваченных ими таборитских городов. Но противник собрал большое войско, окружил у Костельца на Лабе Яна Жижку, отделившегося от главных сил со сравнительно небольшим отрядом. Положение казалось безвыходным. Пражские богачи и католические паны со злорадством ждали гибели Жижки, казавшейся неизбежной. Но Прага просчиталась. С помощью подоспевшего к нему на выручку Гынка Бочека Ян Жижка благополучно пробился сквозь кольцо пражских и панских войск и в полном порядке стал отступать по направлению к Малешову, отыскивая наиболее выгодную позицию для решающего боя. В конце мая в Малый Табор прискакал один из под-гетманов от Яна Жижки и прочитал воззвание ко всем способным носить оружие таборитам собираться в отряды и, не теряя ни дня, ни часа, идти на подкрепление польного войска к Малешову. Войтех, услышав призыв вождя, в раздумье погладил свою великолепную бороду и со спокойной решимостью сказал: - Жена, коль Яну Жижке нужны люди, значит дело нешуточное. Сегодня же снарядишь меня в дорогу. Видно, и мой черед пришел поразмять старые кости. На заре из Градца Кралове выступал довольно внушительный отряд пехоты и конницы с десятками телег, собранный из горожан и крестьян Малого Табора. Со стороны этот отряд представлял довольно странную картину: длинная вереница седобородых стариков наряду с совсем юными подростками, с цепами, вилами и косами на плечах, скорее напоминала толпу крестьян, идущих на полевые работы, чем войско, спешащее на сражение. Текла с Боженой, провожавшие Войтеха, сначала не заметили, что на проводах отсутствовала Млада. Возвращаясь домой, Текла, опираясь на руку Божены, с беспокойством заметила: - Слушай, дочка, я что-то Млады не видела. - Я тоже не помню, чтобы Млада была за воротами. Выступивший отряд уже давно двигался по проселочной дороге. Войтех со своим старым приятелем медником Марком сидели на телеге и вели обстоятельную стариковскую беседу, рассуждая о богатстве церквей и монастырей. - Одному только пражскому архиепископу принадлежало девятьсот сел, четырнадцать городов и пять замков, не считая пахотной земли, лугов, садов и виноградников. - И каждый монастырь владел немалым богатством, - вторил ему под мерную тряску телеги Марк. - Я слышал, что в одной только Праге было восемнадцать мужских и семь женских монастырей... Однако погляди, откуда взялся тот парнишка, что на белой лошади? Я его раньше как будто и не видал. - Пусть я трижды попаду в пекло, если это не наша Млада на своей Милке! Ну и хитрая девчонка! Знала, что не возьмут ее в поход, так решила перехитрить. Давай-ка позовем ее сюда да вернем домой. Тоже нашелся вояка!.. Кто тебе, сестра Млада, позволил ехать с отрядом, да еще в мужском обличье! -строго возвысил голос Войтех. Млада сначала смутилась, но потом гордо отпарировала: - У меня есть отец, перед которым я отвечаю за свои поступки. Но сейчас же, устыдившись своей дерзости, заговорила извиняющимся тоном напроказившей девочки: - Дедушка Войтех, не сердитесь! Право, не сердитесь! Ведь вы сами на моем месте не утерпели бы... Как же я могу оставаться дома, когда там мой татичек, Штепан и все другие! Млада говорила так искренне и простодушно, что Войтех и сам не заметил, куда исчезла вся его строгость. - Ладно, так и быть, поезжай, только всю дорогу от нас ни па шаг! Оружие-то и доспехи где достала? - У Гавлика. - Как вернусь, так я этому брату Гавлику такую взбучку задам, что он, пока у него борода не поседеет, не забудет, как это самовольно общинное оружие раздавать!.. На второй день отряд добрался до расположения таборитских войск. Неподалеку от лагеря таборитов Млада нагнала по дороге какого-то пешехода. Взглянув на усталое, запыленное лицо путника, девушка задержала лошадь и громко закричала: - Павел! Ну конечно, Павел! Пешеход тоже остановился и пристально посмотрел на всадницу: - Если я не тронулся умом, так это как будто барышня Млада? - Ну да, конечно, я и никто другой! - Но почему вы в воинском наряде? - Еду помогать Яну Жижке, татичку, Штепану и всем таборитам. - Это, конечно, хорошо, но давайте я сяду позади вас на Милку и поедем вместе в лагерь. Мне надо как можно скорее видеть Яна Жижку, а ноги у меня уже совсем не работают-от самого Ореба без остановки шагаю. - Конечно, садись. И рассказывай, на что тебе понадобился воевода. Павел вскочил на лошадь позади девушки: - Едем. Сначала вы мне по порядку обо всем расскажите, а то, ей-богу, я ничего не понимаю. По дороге Млада рассказала Павлу все, что произошло с паном Вилемом, со Штепаном и с ней самой. Услыхав, что пан Вилем и Млада стали таборитами, Павел нисколько не удивился, вскользь заметив, что он никогда и не ожидал ничего иного. - Я тебе рассказала все - теперь твоя очередь: зачем тебе так срочно понадобился Ян Жижка? - Это дело серьезное, барышня, - скупо сказал Павел и замолк. Утомленная двойным грузом Милка наконец добрела до лагеря. Воины с недоумением рассматривали необычных всадников. Около большого шатра, рядом с которым гордо развевалось знамя с алой чашей, они спешились. У знамени на часах стоял Шутник. Млада на ходу махнула рукой "зеленому деду" и, схватив за рукав Павла, ворвалась в шатер. Ян Жижка диктовал Штепану приказ. При виде Млады и Павла Штепан, пораженный, вскочил с места. Ян Жижка настороженно повернул к ним голову. - Отец! - своим звонким, веселым голосом прокричала Млада.-Павел привез вам какие-то важные новости. - Да ну? - совершенно невозмутимо и со своим обычным юмором отозвался Ян Жижка.-Ты вот лучше мне скажи, почему ты здесь? Но, прежде чем Млада успела ответить, Павел принялся докладывать то, что смог узнать. Ему удалось узнать о замысле пана Ченка Вартемберкского убить Яна Жижку. Павел подслушал разговор пана Ченка с нанятым за сорок коп грошей убийцей. Негодяй, имя которого Павлу не удалось узнать, должен был проникнуть в войско Малого Табора. Главное-Павел хорошо запомнил предателя в лицо и легко может его обличить. Приняв из рук Жижки письмо, Штепан прочел его и сказал: - Брат Амброж пишет то же самое, а кроме того, я хорошо знаю этого парня и сам послал его еще из замка Раби к пану Ченку для разведки. Брат Павел три года был нашими глазами и ушами у пана Ченка. Все замыслы пана Ченка были нам известны благодаря Черноголовому Павлу. - Подойди, брат Павел,-позвал воевода парня и, когда тот приблизился, крепко его обнял. - Когда ты об этом узнал?-усевшись снова в кресло, спросил Жижка. - Три дня назад. - Штепан, за эти дни поступали к нам новые люди? - Да, отец, пятеро перебежчиков от пана Ченка. - Найди их, покажи Павлу, и если этот человек окажется среди них, пусть Ян Рогач назначит его назавтра в караул к моему шатру. Вы ступайте, а ты, Млада, оставайся тут и расскажи, что нового в Малом Таборе.. На следующую ночь Ратибор, сменявший караул у шатра вождя, заметил, что на этот раз Ян Жижка спит в шатре один, а не в присутствии Штепана, как обычно.