За Отчизну (Часть 3)

Пан Вилем уселся поудобнее на соломе с полной готовностью выполнить все, что ему прикажет Штепан. - Говорите, Штепан, чем я могу вам помочь? - Вы - католик, и было бы вполне естественно, если бы вы потребовали себе исповедника. Пан Вилем потупился и грустно проговорил: - Разве пан Штепан полагает, что уже пора? - Пан Вилем меня не понял: я хочу лишь, чтобы вы позвали сюда якобы для исповеди одного негодяя. - Для исповеди - негодяя? - вовсе растерялся пан Вилем, ничего не понимая. - Вы должны сказать тюремщику, что вам нужен духовник, но что вы не желаете никого иного, кроме доминиканца брата Горгония. И я уверен, что вам не откажут: Горгоний - правая рука отца Гильденбранта. - Ну хорошо, я попрошу тюремщика, а дальше что? - Дальше увидите сами! Вечером Генрих принес узникам воду и сухари. Пан Вилем лежал, отвернувшись к стене, и громко стонал. - Что такое с ним? Подыхает, что ли? - ухмыльнулся Генрих. - Похоже, что подыхает, - в тон тюремщику отрезал Штепан. Генрих нагнулся над Вилемом: - Эй, Новак! Ты чего это? - Слушай, тюремщик! Мне пора духовника привести. Только я не хочу никого иного, кроме самого отца Горгония. - Что ж, это можно... - уже на пороге снисходительно ответил Генрих. Не прошло и часу, как в камере появилась кругленькая фигурка монаха. Покосившись на Штепана, он подошел к Вилему и присел у изголовья, готовый слушать исповедь узника. В один момент Штепан оказался возле монаха: - Слушай, поп, ты хорошо знаешь: одно мое слово о том, что ты выдал всех пльзенских католиков, - и ты мигом окажешься с петлей на шее. Горгоний ничего не ответил и лишь моргал глазами. - В тот день, когда мы с паном Вилемом погибнем, во всех городах о тебе будут кричать глашатаи, и где б ты ни был, тебе несдобровать. Но если ты выполнишь наше требование, мы тебя не тронем. - Пан бакалавр, клянусь, я все исполню, что бы вы ни приказали. - Мы хотим только одного - сегодня же нас должны перевести в подземелье под этой башней, где раньше хранилось зерно. Больше ничего от тебя не требуется. - Сегодня же ваше желание будет исполнено, - со смиренными поклонами пятясь к двери, обещал монах. - Так помни о глашатаях! - крикнул ему вслед Штепан. В тот же вечер Горгоний говорил отцу Гильденбранту: - Проклятый еретик Штепан Скала окончательно обнаглел и ропщет на плохую камеру. Я прошу ваше преподобие поместить его в подвал под башней, где прежде хранилось зерно. Там, в темноте, в зловонии, среди полчищ крыс, он, наверно, смирится. С таким искренним раздражением и возмущением требовал Горгоний наказания для обнаглевшего еретика, что отец Гильденбрант охотно согласился. - Новый бургграф замка пан Сезима Коцовский охотно уважит вашу похвальную строгость и переведет сына дьявола в подходящее для него помещение... - Но как быть с паном Новаком? - поинтересовался пан Сезима. - Выполните приказ пана Крка. Вилем Новак должен всюду следовать за еретиком Штепаном Скалой. Ночной сон Штепана и Вилема был неожиданно прерван приходом пана Сезима с Генрихом. - Вставайте и следуйте за мной! - грубо скомандовал пан Сезима. Узники без слов поднялись и, гремя кандалами, двинулись за паном Сезимой, сопровождаемые злорадно усмехающимся Генрихом. Новая камера действительно была ужасна: полная темнота, затхлый, зловонный воздух, сырость и шныряющие во все стороны крысы. Генрих бросил на пол две охапки свежей соломы и, уходя, не отказал себе в удовольствии поиронизировать: - С новосельем, уважаемые паны! Здесь вы будете в интересном обществе, можете даже устраивать гуситские проповеди. Святой Франциск Ассизский читал проповеди птичкам, а вы, бакалавр Штепан, - крысам, Дверь глухо захлопнулась, и узники оказались в полнейшей темноте. - Пан Вилем не ошибся? Не перепутали ли, случайно, подвалы? - В голосе Штепана прозвучал горький юмор. - Клянусь святым Вацлавом, подвал тот самый! Погодите! Звеня кандалами, пан Вилем подошел к стене и стал ее ощупывать. - Так... Тут крюк, а дальше выступ, другой... кирпичная кладка... Все как надо. Пан Вилем стал на колени и начал, позвякивая цепями, разрывать толстый слой мусора на полу. - Вот оно, слава создателю! Следующей ночью мы будем на свободе. - А цепи? - Цепи? Пустяки! В любой деревушке найдется кузнец. Меня здешние мужики уважают. Утром до слуха узников донесся глухой удар, другой, третий. - Пушки! - не то радостным, не то встревоженным тоном определил пан Вилем. - Пожалуй, пан Вилем, следует привести свой замысел в исполнение, а то как бы в наказание за беспечность нам не укоротили на скорую руку рост на голову. Пан Вилем уже позвякивал цепями около кольца в железной плите. Встревоженные крысы с резким писком сновали около пана Вилема. Штепан подошел поближе, и они вместе взялись за кольцо. Напряглись, понатужились, но плита осталась лежать без малейшего намека на движение. - Давайте еще раз... Ну, дружно! - прохрипел пан Вилем, напрягая вместе со Штепаном все свои силы. Плита чуть-чуть стала подаваться. - Возьмите кирпич и, как только я приподыму, подложите. Ну, еще р-раз!.. Так. Подложили? Хорошо. Немного передохнув после непривычной работы, оба узника вновь взялись за край железной плиты. Воздух еще раз дрогнул от пушечного удара. - Как будто начинается бой. Интересно, заделали они без меня щель в северном углу стены? - вспомнил пан Вилем.-Ну, возьмемся еще разок! Еще одно усилие - и плита медленно поднялась. Снизу дохнуло холодом и сыростью. Под ногами узников чернело отверстие. - Эх, жаль, цепи мешают! Ну, будем спускаться! Пан Вилем спустился в отверстие. - Лестница здесь. Спускайтесь осторожнее, чтобы не свалиться, - глухо донесся снизу голос Вилема. Штепан полез в люк. Железная лесенка была не особенно длинная - локтей десять. Скоро Штепан коснулся ногой твердой почвы и почувствовал, как звякнули кандалы. Тут же рука пана Вилема ухватила его за локоть. Так, взявшись за руки, они пошли в полной темноте по коридору. Они слышали, как по кирпичному полу пробегали крысы - постоянные обитатели всех заброшенных подземелий. Идти пришлось довольно долго. Штепану стало казаться, что у него шумит в ушах. - Пан Вилем, мне кажется, у меня в голове какой-то шум, похожий на шум воды. - Это не в голове, пан Штепан, а на самом деле. Над нами - вода. В этом месте ход проходит под речкой, что впадает в замковый ров... Постойте минуточку. Пан Вилем стал в темноте что-то искать на стене. То там, то сям слышался лязг его цепей. - Ага, вот оно! Теперь мы можем не беспокоиться, что за нами будет погоня. - Не беспокоиться? А я думаю, как раз наоборот: с кандалами на ногах особенно далеко не уйдешь. И если только они нас уже хватились - мы пропали. - Пропали? Как бы не так! - уверенно и насмешливо послышался из темноты голос пана Вилема. - Дайте-ка сюда руку. Что вы нащупали? - Да словно какой-то кусок веревки... - Правильно. Это и есть моток веревки. Мы будем теперь, двигаясь вперед, его разматывать. А как выйдем наружу, вы увидите, что это за моток. Пан Вилем сказал правду. Скоро они подошли к концу хода. Нащупали лестницу. Уперлись головой в железный люк. На этот раз плита поднялась легче и быстрее. В глаза ударил дневной свет. - Чтобы вам было понятно, в чем дело, я сейчас объясню. Под речкой в ее дне устроены трубы с закрытыми заслонками. Когда я потяну за эту веревку заслонки отодвинутся, вода из речки устремится в трубы и в несколько минут затопит подземный ход. Это один чешский мастер сделал для деда покойного пана Крка. Теперь таких мастеров нет. В воздухе пронесся гул пушечного залпа. Затем до ушей Штепана и Вилема донесся странный, все нарастающий гул, напоминающий рев какого-то исполинского животного. - Штурм,-лаконично сказал Штепан.-Наши идут на стены. - Тогда пора топить ход... Беремся вместе за веревку. Потянули!.. Так. Еще раз... Готово. Слышите? Снизу послышался глухой шум льющейся воды. - Идем до первой деревушки - собьем кандалы. - Лучше, пан Вилем, прямо к нашим. Оба, взявшись под руки и придерживая ножные кандалы, вышли из развалин охотничьего домика, в которых оканчивался подземный ход, и двинулись лесом по направлению доносившихся пушечных выстрелов. В большом рыцарском зале замка собрались рыцари и священники. Все были в полном вооружении и доспехах, даже у священников из-под сутан выглядывали кольчуги и латы. Издалека донесся протяжный звук фанфар. Пан Сезима поспешил на сторожевую башенку. За крепостной стеной вся местность чернела от множества людей, лошадей и повозок, приближающихся к замковой стене. От невысокого холма по ту сторону поросшего деревьями рва ехали трое всадников, из которых один трубил в фанфары. "Парламентеры",-решил пан Сезима и направился к воротам. В замке отец Гильденбрант с нетерпением ожидал возвращения пана Сезимы с результатами переговоров. Пан Сезима вернулся хмурый. Отец Гильденбрант, не вставая с кресла, поманил его к себе: - Что еретики предлагают и чего требуют? Пан Сезима криво усмехнулся: - Обещают жизнь всему гарнизону и обитателям замка при условии - выдать им живыми и здоровыми бакалавра Штепана Скалу и пана Вилема Новака, а также,-здесь пан Сезима нагнулся к самому уху инквизитора, - вас, ваше преподобие, и всех остальных попов, причем нам предлагается на выбор: или живыми, или только одни головы - они сказали, что ваши головы их вполне удовлетворят. Что прикажет ваше преподобие ответить? - Тот не католик, а пес, проклятый во веки веков, кто посмеет даже думать о сдаче! Пан Сезима оскорбленно выпрямился и гордо закрутил длинный ус: - Никто и не думает о сдаче. Я вам лишь дословно передал их условие. Шимон краем уха уловил суть этого разговора. В раздумье он вышел из зала и разыскал Генриха. Тот сидел в столовой пана Крка и, откинувшись в кресле, ковырял в зубах соломинкой, мурлыча про себя какую-то меланхолическую швабскую песенку. - Генрих, дружок, мы с тобой, кажется, попали в крысоловку! Генрих лениво обернулся к Шимону и, положив ногу на подлокотник кресла, небрежно процедил: - Я примерно о том же думаю. - Слушай, друг сердечный, не будем дурнями. Пока есть время, надо удирать. - Вопрос только: как и когда? - Вот то-то и дело: как и когда?.. Постой, я, кажется, знаю одно место. Этот дуралей пан Сезима Коцовский не знает, что на северной стороне недалеко от башни есть в стене старый пролом, поросший кустами. Он так и не удосужился его починить. - Тогда не надо терять время. Седлай двух коней, собирай все, что можно, да неплохо было бы захватить с собой сундучок - знаешь, что стоит в головах кровати отца Гильденбранта. - Отчего ж не взять, его преподобию на том свете золото не нужно... Иди и готовь все, а я пойду и узнаю, что делают наши господа. Впрочем, иди сюда. Перед тем как мы уйдем, надо моего кузена и пана управляющего того... понимаешь? Тюк - и готово. Генрих, обернувшись в дверях, понимающе подмигнул Шимону: - Давно пора, зря их держали столько времени. В эту минуту ударила замковая пушка, неистово зазвонил колокол, тревожной дрожью залились барабаны. Из главного замкового хода опрометью выбежали братья Сезима и Гынек Коцовские, а за ними другие паны и поспешно стали взбираться на стену. Оттуда было видно, как из выстроившегося напротив замка возового укрепления беглым огнем загремели пушечные выстрелы и возы исчезли за густыми облаками дыма. Ядра гауфниц с оглушающим треском ударили в крепостные ворота, в зубцы стен, а некоторые даже залетели в главное здание замка. От ударов ядер разлетались куски дерева, камни, с грохотом падала штукатурка и замок трясся, как при землетрясении. Бой развернулся по всему фронту крепостной стены. Шимон сломя голову бросился с крепостной стены во двор замка. Навстречу бежал Генрих: - Шимон, скорее, все готово! Сейчас табориты пойдут на штурм! - Не волнуйся, Генрих. Надо кончить тех, в тюрьме. - Это дело одной минуты! - Так беги! На ключ. Я зайду сейчас снова на стену, чтобы меня там видели. Генрих бросился к башне, а Шимон снова направился к крепостной стене. Там стоял невероятный шум и гам, поднятый мечущимися по стене защитниками замка. Табориты уже перебрасывали в нескольких местах мосты через ров и перебегали по ним, таща за собой штурмовые лестницы с крючьями на концах. Защитники замка осыпали атакующих стрелами и сбрасывали на их головы огромные камни и бревна, лили кипящую смолу и кипяток. Генрих сбежал с фонарем в руках в подземелье, торопливо открыл замок, выдвинул засов и, вынув из ножен меч, вбежал в темницу. Но там было пусто. Генрих осветил фонарем все углы - пусто. Вдруг его взгляд упал на чернеющее в полу отверстие люка. Он осторожно подошел к нему и заглянул колодец. Пожав в недоумении плечами, побежал наверх разыскивать Шимона. Шимон же стоял на верху стены вместе с братьями Коцовскими и следил за всем происходящим. Напротив них на пригорке, облокотясь на толстую дикую грушу, стоял коренастый человек с черной повязкой на лице. Вокруг него гетманы и подгетманы, а позади всех - Млада. Воевода протянул вперед руку с булавой: - Гнездо изменников и клятвопреступников! Брат Рогач, раз они отвергли наши условия - приказываю: в плен не брать, никого не щадить! К воеводе подбежал Ратибор: - Отец! К вам пришли немцы. Сбежали от имперцев. Просятся к нам в войско. Ян Жижка обернулся: - Немцы? Какие немцы? Откуда? К нему приближалось человек восемь рослых парней в одежде имперских наемников. Стоявший впереди других Роберт, подойдя к воеводе, почтительно поклонился и сказал: - Штепан Скала сказал мне, что немцев, которые исповедуют чашу, вы не убиваете, но принимаете как своих братьев. Я привел к тебе моих земляков. Прими - и мы не пощадим жизни своей за чашу. Ян Жижка окинул беглым взглядом новых таборитов: - Штепан вам сказал правду. Но сейчас некогда с вами беседовать. Ратибор, возьми их с собой. А в Таборе я с тобой, - кивнул он Роберту, - поближе познакомлюсь. Немцы поклонились и пошли за Ратибором. - Что ж, Енек, - положив руку на плечо Яну Рогачу и не спуская взора с крепостных стен, заметил Ян Жижка, - пора бы и на приступ... Как думаешь? Ян Рогач был явно не в духе и долго не отвечал воеводе. - Что ж помалкиваешь? Или сказать напрямик не решаешься? - В лоб, отец, их взять не так легко - много народу потеряем. Надо что-то придумать. Воевода и гетман задумались. - Пан Ян, - вмешался вдруг в их беседу тоненький голосок, - я знаю одно место, где можно незаметно пройти в замок. Пустите меня с отрядом, и я его проведу. Это вон там, в северной части стены, где кончается ров. - Ты, дочка, твердо в этом уверена? Беги за Ратибором, скажи, чтоб с тобой проехал туда и как следует поглядел.
      Скоро Ратибор и Млада возвратились. Выслушав рапорт Ратибора, воевода приказал: - Бери с собой своих ребят и отряд Карла. Тихонько проникни через старый пролом в замок и подожги там что-нибудь. Как мы увидим дым, так и ударим сразу со всех сторон. Ступай! - Вот и дядя Роберт тоже знает этот пролом,-снова вставила свое слово Млада. Воевода только сейчас заметил ее возвращение: - Ты опять тут? Ну какой там еще дядя Роберт? - Да тот, что привел к вам немцев. Он у нас в Раби был тюремщиком и помогал пану Штепану. - Ах, вон оно что... Однако надо начинать. Енек! - подозвал он Рогача.-Готовь людей к приступу. Как заметишь вон там дым -дай залп из всех гауфниц и тарасниц и бросайся на стены всей силой... Прошло еще томительных полчаса. Терпение Яна Жижки истощилось. Он подошел к высокой старой груше и не по летам ловко стал на нее взбираться, чтобы лучше видеть замок и сигнал Ратибора. В это самое время Шимон и братья Коцовские с арбалетами в руках стояли на стене и неторопливо пускали стрелы в осаждающих. Внезапно Шимон дернул пана Сезиму за локоть: - Пан Сезима, глядите на ту старую грушу! Видите на ней человека с черной повязкой на лице? Вон того, в кирасе, без шлема, видите? Это Ян Жижка! - Сам Ян Жижка? - переспросил пан Сезима. - Он самый. Я знаю его еще по Праге. - Гынек, бери арбалет!-обернулся Сезима к брату,-Смотри, на груше человек-это Ян Жижка! Все трое подняли арбалеты и тщательно прицелились. Ян Жижка продолжал пристально смотреть на замок. Наконец с северной стороны показалась высокая струя дыма. - Енек!-во весь голос крикнул воевода.-Залп! Теперь на приступ! Вперед! Бей, бей, не щади никого! За Табор! Шимон и Гынек Коцовский выстрелили почти одновременно, а вслед за ними пустил стрелу и пан Сезима. Две первые стрелы просвистели мимо уха воеводы, но третья глубоко пробила ему щеку, пройдя под правый глаз. Ян Жижка со стоном схватился за лицо и пошатнулся, но все же левой рукой удержался на дереве. Заливаясь кровью, он стал медленно спускаться вниз. Услышав приказ воеводы, Ян Рогач сразу же после пушечного залпа бросился во главе войска на замок, в то время как Ратибор с Карлом ворвались внезапно на задний двор замка и ударили с тыла на защитников стены. Внутри двора и в самом замке завязалась яростная рукопашная схватка. Ян Жижка оперся о дерево и закрыл залитое кровью лицо платком. - Отец, что с вами? - в тревоге бросилась к воеводе Млада. - Дочка, я ослеп на второй глаз. Стрела... Не поднимай шума. Подбежал Матей Лауда: - Брат Збынек, становись за воеводу: отец ранен! Жижка потерял сознание и опустился на землю Лицо его было землистого цвета, кровь стекала со щеки на панцирь. Млада, едва сдерживая слезы, стала осторожно вытирать ему кровь с лица. Появился лекарь. Покачав головой, он запретил вынимать стрелу. Матей Лауда приказал уложить раненого вождя на лучшую телегу и сам повез своего старого друга в Прагу.
      Бой был еще в самом разгаре, когда через пролом в стене украдкой вышли два человека с лошадьми и, убедившись, что поблизости никого не видно, вскочили в седла и галопом поскакали в глубь леса. Рукопашная схватка в замке продолжалась еще несколько часов. Из защитников замка ни один не остался в живых Кто не погиб от меча в бою, тот нашел свою смерть на виселице. Ратибор, Карел и Роберт тщательно осмотрели весь замок, но ни Штепана, ни пана Вилема не нашли. Ратибор и Карел были мрачны. Млада подавлена и грустна: три несчастия сразу-отец, Ян Жижка и Штепан. Роберт пытался ее утешить, но напрасно. Шутник в поисках Штепана и пана Вилема, проходя по залам и комнатам замка, набрел на закрытую дверь, Толкнул - не подается. Один, другой удар топором - и дверь упала. В маленькой комнате, устланной коврами, стоял круглый столик; на нем - серебряный кувшин и кубок. На крюке, вбитом в стену для подсвечника, на зеленом шнуре висел труп - длинный, худой старик священник. Шутник подошел поближе и всмотрелся в синеватое лицо с высунутым черным языком и невольно попятился. - Великий боже! Да ведь это отец Гильденбрант! Вот где довелось встретиться... А жаль, что ты не попал ко мне в руки живым! Ты бы мне сказал, что вы сделали со Штепаном... все сказал бы, старый пес! По приказу гетмана замок был сожжен. При багровом свете пожара табориты сносили всех убитых-и врагов и своих-для погребения. Паны были в богатых доспехах с серебряными и золотыми поясами и украшениями. Закон таборитов требовал оставлять на убитых врагах все их ценности. Млада сидела Печальная, молча глядя на пылающий замок. Рядом с ней стоял Шутник, положив ей руку на плечо. В это время часовой у возового укрепления окликнул двух странных людей, медленно подходивших к лагерю. При ходьбе они издавали тихий металлический звон.
      Глава V
      1.УДАР В СПИНУ
      Мечты Шимона сбылись. Император Сигизмунд в день объявления крестового похода против чешской ереси щедро одарил своих верных слуг. В числе награжденных оказался и Шимон, получивший за свои многочисленные заслуги перед святой церковью и императором неплохое имение с замком Зольден. Стоя на коленях, он выслушал из уст его величества королевскую милость и после прикосновения августейшего меча к его правому плечу поднялся уже не скромным сыном чешского оружейника, а имперским рыцарем Симоном Эйхе фон Зольден. Но ничто не дается даром: не успел еще Шимон вдосталь насладиться своим счастьем, как его вызвал к себе декан Иоганн Наз. - По повелению его величества вам, сын мой, надлежит немедленно отправиться в Прагу и подготовить освобождение нас от Яна Желивского. Пока он жив, Прага и Табор заодно против нас. Шимон только вздохнул, но на третий день был уже в дороге. Ян Жижка все еще находился в Праге, в доме Матея Лауды; рана уже почти зажила, но глаз был потерян. В этот день он оживленно беседовал с двумя новыми таборитами - Вилемом Новаком и Робертом, но сердце его было неспокойно. Войско мейсенцев ворвалось в Чехию и дошло до Хомутова. Навстречу врагу двинулось пражское ополчение под начальством Яна Желивского и Яна Гвезды. Но силы были неравны. "Поторопились пражане!-сокрушенно думал слепой воевода.- Не будет от этого добра!" Вилем и Роберт, видя, что Ян Жижка чем-то расстроен и перестал говорить, встали, чтобы попрощаться с воеводой. Ян Жижка, услыхав голос подошедшего к нему Роберта, ласково протянул ему руку и крепко, дружески ее пожал. Роберт был взволнован, и его глаза с преданностью глядели на слепого вождя: - Я хотя и немец, но весь остаток своей жизни буду бороться за Табор, за справедливость и за божью правду! Вилем с недоумением смотрел, как простой швабский мужик осмеливается запросто пожимать руку первому гетману. Он чувствовал себя учеником. - Ну, а пан Вилем желает оставаться в Таборе? - доброжелательно спросил воевода. Тут же Ян Жижка услышал, как Вилем вскочил на ноги, с грохотом отбросив скамейку, на которой сидел: - Я твердо решил принять чашу и обнажить меч за наше братское дело! - В добрый час, брат Вилем! В этот момент раздался сильный, нетерпеливый стук в дверь. - Кто там? Входи!-недовольно крикнул воевода. В комнату разом вошли Ян Рогач, Штепан и несколько пражских коншелей. Лица у всех вошедших были крайне встревожены. - Брат воевода! Приключилась великая беда!- с отчаянием в голосе вскричал один из коншелей. - Кржижаки побили наших, забрали множество гауфниц и гарасниц, возов с лошадьми и гонят их на Прагу. Сами же мейсенцы уже обложили Жатец. Дай совет, воевода, что нам делать? Ян Жижка находился в раздумье не больше минуты: - Енек, сейчас же ударить в набат, собрать всех, кто только может поднять копье или топор! Сегодня же в ночь выступаем! Коншели, ожидавшие услыхать лишь мудрый совет, были несколько удивлены решительным приказом воеводы и недоуменно переглянулись. - Брат Ян Жижка велит собирать войско, но кто ж его поведет? - Я сам поведу!-сурово заявил воевода, поднимаясь с кресла.-Ступайте и поживее собирайте народ! Коншели стояли и растерянно глядели на Яна Жижку. - Что он, с ума сошел? Слепой берется вести в бой войско!-шепотом переговаривались между собой коншели. Ян Рогач строго посмотрел на шепчущихся: - Паны коншели, вы слышали приказ воеводы? Советники послушно отправились в город, и не прошло часа, как город наполнился частыми тревожными звуками набата, призывавшими народ к оружию. И еще не успела спуститься на Прагу осенняя ночь, как наскоро собранное ополчение пеших и конных воинов во главе со слепым полководцем выступило навстречу самонадеянному врагу. Ни Сигизмунду, ни папе, ни кардиналу Бранде, ни панам не могло прийти в голову, что слепой Ян Жижка может стать во главе народного войска. Крестоносцы не подозревали, что на помощь Яну Желивскому и Гвезде приближается войско с Яном Жижкой во главе. Они разбили укрепленный лагерь под осажденным Жатцем и проводили время в безудержных пиршествах. 2 октября 1421 года Ян Жижка стремительным ударом обрушился на войско крестоносцев. Полководец польного войска сидел в шатре, окруженный подгетманами. На дворе стоял серый октябрьский день. Ян Рогач, стоя рядом со слепым вождем, докладывал: - Кржижаки ввязались в бой с нашими лучниками и развертывают полукругом кавалерию. Наши стоят несколько выше на склоне холма. - Поставь возы перевернутой буквой "Е" и замани кржижаков внутрь. Приготовься к нескольким хорошим пушечным залпам. Подошел Ратибор: - Мы, отец, как вы приказали, обошли лагерь кржижаков с запада на расстоянии двух полетов стрелы. Между нами и лагерем противника лежит неглубокий, поросший кустарником овраг, идущий с юга на север. - Оставь на западном берегу оврага копейщиков и лучников да прибавь к ним сот пять хлапов с цепами, а конницу пусти в обход оврага с севера и юга и ударь на врага, как только он ввяжется в бой с братом Енком Рогачем. - Брат Ян,-прогудел над ухом Яна Жижки низкий голос Матея Лауды, осажденный гарнизон Жатца ждет нашего сигнала о вылазке. Что им передать? - Скажи им, пусть будут готовы броситься на кржижаков, как только увидят, что главные силы врага выйдут на восток от города и окажутся между нашими возами. Как услышат залп наших пушек с возовой крепости, пусть тотчас кидаются на кржижаков и лупят их с тыла. Ян Жижка отдавал приказания и указывал диспозицию своим подгетманам так, словно он хорошо видел расположение своих и вражеских войск, а не представлял их лишь в своем воображении на основании докладов подгетманов. Подбежал Ян Рогач: - Готово, отец! Возы построены, как ты велел. - Каково расстояние между крайними линиями возов? - Примерно три полета стрелы. - Чтобы было не меньше, иначе из пушек побьете своих. Какова почва? - После дождей рыхлая, по лошади не вязнут. Рядом оказался запыхавшийся пан Вилем. - Брат Ян, кржижаки вошли внутрь расположения наших возов. - Начинайте. Пушками дайте знать Ратибору и в Жатец гарнизону. И начинайте все сразу. Подгетманы выбежали из шатра. - Штепан, ты тут? - Здесь, отец, и очень жалею об этом. - Почему? - Наши бьются, а я сижу без дела. - Не глупи! Твое дело-быть здесь, при мне. Выйди из шатра и доложи мне, что увидишь. Штепан вышел из палатки и глянул с пригорка вниз. Кавалерия кржижаков атаковала возовое укрепление и уже зашла между колоннами возов. Грянул залп пушек, потом еще и еще... За густым облаком дыма ничего нельзя было разобрать. Как ураган пронесся боевой клич "Табор, Табор!", из-за возов высыпали тысячи воинов и смешались с конницей кржижаков. Потом вся эта масса потекла на запад, в сторону города. "Жатунцы пошли на вылазку", - понял Штепан. Еще с полчаса Штепан наблюдал побоище. Табориты упорно стали продвигаться в сторону города, туда, где был разбит лагерь кржижаков. Штепан поспешил вернуться в шатер и доложить обо всем Яну Жижке. - Ну, значит, все обстоит как нельзя лучше. Лишь бы Ратибор их не прозевал. Часа через два бой был окончен. Огромная армия крестоносцев, бросив лагерь, беспорядочно бежала на запад, не понимая, что же, собственно, случилось. Курфюрсты, архиепископы, знатные паны мчались к Хомутову, надеясь благополучно проскочить через границу. Польное войско, нанеся еще несколько повторных ударов по откатывавшимся полчищам, вернулось назад. Второй крестовый поход провалился с великим позором для императора и папы. - Сорок коп грошей тому, кто избавит меня от этого слепого дьявола! исступленно кричал высоким, дребезжащим голосом Сигизмунд. - Не позже чем через месяц мои венгерские и моравские войска вторгнутся с востока в Чехию. Надо, чтобы к этому времени Прага была очищена от еретиков. Мы имеем точные известия, что паны* чашники, руководимые паном Ченком Вартемберкским и Ольдржихом Рожмберкским, присоединятся к нашим войскам. Наконец-то вельможные паны убедились, что им с мужичьими общинами не по дороге! Итак, надеюсь на вас, дорогой доктор Наз: мы раздавим таборитов в поле, а с Яном Желивским и его присными покончим в Праге... Нашей неудачей мы всецело обязаны вам, ваше преосвященство!-обернулся император к кардиналу Бранде. - Мне?!-обиженно возвысил голос кардинал, окидывая взбешенного императора высокомерным взглядом. - Да, вам, никому другому! - не унимался Сигизмунд. - Ваше легкомыслие вконец изгадило все дело! Вы, как ребенок, дали себя надуть какому-то ловкому еретику, выдали ему все наши планы войны; вашей же милости мы обязаны, что Ян Жижка заблаговременно узнал о восстании и одним ударом придушил его, захватив замок Раби! Кардинал густо покраснел и отвел глаза, не смея ничего сказать в свое оправдание. - Но мы им еще покажем! Я сам поведу в бой моих славных рыцарей! И этого слепого дьявола, этого трижды проклятого Яна Жижку я раздавлю, как... как блоху! - закончил император и победоносно оглядел горделивым взором всех присутствующих. Кардинал сидел насупившись, тихонько бормоча себе под нос: - Поглядим, поглядим, хвастливый шут, как это ты раздавишь Яна Жижку, как блоху... Прощаясь перед отъездом в Табор с Яном Желивским и Гвездой, слепой воевода их обнял и сказал: - Помните мое слово, братья: не позже как в ноябре ваши посланцы будут в Таборе за помощью. Сигизмунд сейчас собирает все свои силы. Войтех и Текла решили не откладывая сыграть свадьбу Ратибора и Божены. К этому времени Ян Жижка сам позаботился, чтобы для его подгетмана был силами общины выстроен новый, просторный дом. Теперь Младе и Божене уже не приходилось, как. раньше, подолгу проводить время за задушевными беседами. Начались спешные приготовления к свадьбе. Был назначен день свадьбы, выбран посаженый отец-Ян Жижка, сваты, дружки, заготовлено угощение для многочисленных гостей, но неожиданно свадьба была опять отложена. В конце ноября прибывшие из Праги от Яна Желивского и Яна Гвезды посланцы привезли тревожные вести: имперские войска уже прошли из Венгрии через Моравию и вошли в восточную Чехию. На этот раз их вел сам Сигизмунд. Предавая все на своем пути огню и мечу, враги приближались к Кутна Горе и готовились ударить на Прагу. Каждый день был дорог. Медлить нельзя было ни минуты. Едва успевшие отдохнуть таборитские воины снова были собраны для немедленного выступления в поход. Никогда не было так тяжело Ратибору расставаться с домом, как на этот раз, накануне своей свадьбы. Божена ничем не выдавала своего подавленного настроения. Текла плакала. Который уже раз Ратибор оставляет их, и снова ей предстоят бесконечные, тоскливые дни и ночи, полные острого беспокойства за сына. Божена и Войтех как могли утешали Теклу. Ратибор желал только одного - поскорее уехать, чтобы сразу окончились эти томительные часы прощания с близкими. Карел видел все это и, прощаясь с сестрой, как всегда коротко сказал: - Не волнуйся, я Ратибора сам буду охранять и постараюсь вернуть его вам живым и невредимым. Божена в ответ крепко обняла брата. Она знала, что Карел всегда выполняет свои обещания. Настал день выступления. Пан Вилем, бодрый и энергичный, обнял Младу и, садясь в седло, дрогнувшим голосом попросил Войтеха и плачущую Теклу: - Вам, любезные брат Войтех и сестра Текла, оставляю мое сердце-Младу. Пусть она будет вам помощницей и утешением! Млада, копье и щит! Млада, по обычаю, вручила отцу копье и небольшой щит. Девушка стояла бледная, с опухшими от слез глазами и кусала губы, чтобы не разрыдаться. Она не заметила, как к ней подошел Штепан: - Позволь, сестра Млада, с тобой проститься. Млада от всей души хотела сказать на прощание Штепану что-нибудь приветливое, бодрое, но она только молча протянула ему руку. Из тягостного молчания их вывел голос пана Вилема: - А ну, дочка, подай и брату Штепану его копье и щит! Почему в голову Вилема пришла такая странная мысль, не смог бы, пожалуй, объяснить и он сам, но Млада стремительно помчалась в дом и через несколько минут вернулась с доспехами.