Глава 1

Реактивный самолет разворачивался над гаванью, заходя на посадку.

Сверху открывалась панорама Сиднея: искрящийся голубой океан, бесчисленные бухты и заливы, высокие городские дома, здание Оперы.

Сверкающее солнце обещало прекрасный день, не в пример сырой и ветреной погоде Рима, который Франческа покинула только вчера.

«Боинг» побежал по бетонной дорожке, оглушительно ревя моторами.

Независимо от того, как далеко и надолго приходилось уезжать, возвращение домой всегда вызывало у Франчески радостное и одновременно чуть грустное чувство.

На то, чтобы забрать багаж и пройти таможню, потребовалось всего несколько минут.

Проходя через аэровокзал, Франческа ощущала на себе любопытные взгляды.

Ее высокую, стройную фигурку облегал элегантный темно-синий костюм. Каштановые волосы были собраны в небрежный узел.

Выглядела она довольно эффектно, но ее статус международной модели обязывал к большему.

Выйдя на улицу, Франческа не обнаружила ни фотографов, ни телевизионных камер, не оказалось там и обычно ожидающего ее лимузина.

Нащупав на лбу солнечные очки, она закрыла дымчатыми стеклами глаза.

Ей были просто необходимы несколько дней передышки с друзьями и семьей перед тем, как вновь окунуться в водоворот расписанных по часам съемок и публичных выступлений.

Такси образовали быстро движущуюся очередь у края тротуара. Сев в одно из них, она назвала адрес. Машина скользнула в общий поток легковых автомобилей, автобусов, грузовиков… Замелькали арки, склады, рекламные щиты. Это был ее город — место, где Франческа родилась, росла в семье итальянца и австралийки, которые так и не смогли усвоить законы брачной жизни.

Франческа хорошо помнила раннее детство, прошедшее под аккомпанемент постоянных скандалов и взаимных упреков, и, как следствие, школу-интернат. Время каникул обычно делилось поровну на каждого из родителей.

Счастливые семейки, подумала она, скорчив гримасу. Три отчима: два из них проявляли похвальную терпимость к ней, третий почти сразу после медового месяца обнаружил пристрастие к малолетним девочкам. Сводные братья и сестры, которые быстро входили в ее жизнь и так же быстро исчезали. И наконец, Мадлен, белокурая красавица жена ее отца.

Потом Париж, Рим, Нью-Йорк… Карьера модели, которая началась благодаря счастливой случайности, а впоследствии превзошла самые радужные надежды Франчески. В каждом из городов у нее была своя квартира, контрактов с ней добивались ведущие дома моды Европы и Америки.

— Двадцать пять долларов.

Франческа покопалась в сумочке, вынула две купюры и протянула водителю.

— Сдачи не надо.

Шофер расплылся в довольной ухмылке, сунул ей свою визитную карточку и просил звонить всякий раз, когда потребуется такси.

Открыв двойные стеклянные двери кодовой карточкой, Франческа вступила в фойе.

Консьержка встретила ее сияющей улыбкой.

— Как приятно видеть вас снова.

Она вынула из-под стойки ключи и пакет с почтой.

— Ваша машина припаркована на своем обычном месте.

— Благодарю.

Франческа поднялась на лифте на верхний этаж, отключила систему охраны и вошла в квартиру.

Свежий аромат цветов смешивался с теплым запахом воска. На столике у софы стояли розы нежного персикового цвета. В них была открытка от матери: «Добро пожаловать домой, дорогая».

В столовой, на середине стола, лежала фотография австралийских аборигенов в зарослях цветущего кустарника, рядом — открытка от отца, на которой он нацарапал свои сердечные приветствия.

Франческа прослушала не менее пяти сообщений, записанных на автоответчике, среди них одно от ее агента. Семь факсов, ничего срочного, решила она, перелистав страницы.

Сначала надо принять душ и распаковать вещи.

Как хорошо дома! Так приятно снова видеть знакомую обстановку и сознавать, что несколько недель можно спокойно наслаждаться ею.

В гостиной мягкие кожаные диваны.

Столовая в официальном стиле. Современная кухня, две уютные спальни. Всюду мягкие персидские ковры, зеркало от пола до потолка, драпированные шелком стены, выложенный мраморной плиткой пол. Картины в приглушенных голубых, розовых, синих и лиловых тонах. На диванах и отдельных стульях несколько ярких подушечек. Скромная элегантность гобеленов. Не квартира, а музей, но и для жилья вполне пригодна, полушутя-полусерьезно подумала Франческа, внося свои сумки в спальню.

Распаковать их можно позднее, решила она, раздеваясь и входя в ванную.

Она неторопливо приняла душ, который помог ей снять напряжение многочасового полета. Потом просмотрела свой гардероб, выбрала легкие брюки и блузку без рукавов, затем сунула босые ноги в босоножки на низком каблуке. Перекинув через плечо сумку и взяв ключи, Франческа спустилась в лифте в подземный гараж.

Движение машин в Сиднее было быстрым, но цивилизованным и сильно отличалось от езды бесконечно сигналящих римских водителей.

Вспомнилась Италия. Место рождения ее отца, место, где она три года назад во время съемок встретила знаменитого гонщика Марио Анджелетти и вышла за него замуж, чтобы через три месяца после свадьбы рыдать на его похоронах. Неожиданная авария унесла его жизнь. И вот на прошлой неделе Франческа стояла уже у новой могилы, в которой рядом со своим сыном упокоилась ее свекровь.

— Ладно, не стоит думать о печальном, — оборвала она себя, подъезжая к ближайшему комплексу магазинов.

В настоящий момент ей необходимо прежде всего обменять деньги и купить что-нибудь поесть.

К уличному банкомату стояла очередь, и она решила, что лучше войти в оборудованное кондиционером помещение банка, чем ждать под испепеляющими лучами солнца. Однако, войдя, Франческа не смогла сдержать вздох разочарования при виде длинной очереди клиентов.

Мужчина, стоявший перед ней, шагнул вперед. Внушительный рост, темные ухоженные волосы, широкие плечи, рельефные мускулы, узкая талия, стройные бедра.

Бухгалтер? Юрист? Скорее всего — ни то, ни другое.

Очередь двигалась значительно быстрее, чем предполагала Франческа. Мужчина перед ней направился к освободившемуся автомату.

Чуть больше тридцати пяти, сделала вывод Франческа, взглянув на него в профиль. Тяжеловатая челюсть, широкие скулы, резко очерченный рот указывали на европейских предков. Итальянец? Или грек?

Освободился соседний автомат, и она подошла к нему. Поменяв деньги, Франческа резко повернулась, чтобы уйти, и наткнулась на оказавшегося у нее на пути мужчину.

— Простите, — растерянно произнесла она и взглянула на него расширенными от удивления глазами, когда почувствовала, что он крепко сжал ее локоть.

Взгляд Доминика скользнул по легкой фигурке Франчески и задержался на мягком изгибе губ.

В ней было нечто, что его необъяснимо взволновало: классически правильные черты лица, нежная, кремового цвета кожа, глаза с золотыми крапинками. Но что особенно привлекло его, так это волосы. Сейчас они были скручены в узел на затылке, и он невольно попытался представить, какой они длины, когда распущены. Как свободно должны спадать по спине; мерцая, рассыпаться по простыне.

Это был слишком волнующий образ, и Доминик поспешил вернуться к действительности.

От его взгляда у Франчески перехватило дыхание, и на несколько бесконечных секунд зал со всеми присутствующими расплылся как в тумане.

Что за дьявольщина, подумала Франческа, дрожа и пытаясь заставить себя дышать спокойно.

Почти каждый день она по долгу службы общалась с привлекательными мужчинами. И в этом человеке не было ничего особенного.

Одно дело — случайная симпатия. Совершенно другое — нежданное смятение.

Ей это не понравилось.

А Доминик все понял. Она увидела это по тому, как он слегка усмехнулся, как потемнели его глубокие, почти черные глаза. Потом он широко улыбнулся и, кивнув, освободил ее руку.

Франческа сохранила холодное, отчужденное выражение лица, нарочито небрежным движением опустила кошелек в сумку и повернулась с намерением выйти на улицу.

Однако он опять оказался перед ней, трудно было не обратить внимание на врожденную грацию его движений. В мужчине чувствовалась та особая хищная сила, которая так неотразимо действует на большинство женщин.

Что за ерунда лезет в голову! Франческа встряхнулась. Издержки воображения и усталости от длительного перелета.

Когда Франческа оказалась на тротуаре, она высоко подняла голову и опустила ранее сдвинутые на лоб солнечные очки не столько для того, чтобы защитить глаза от ярко сияющего солнца, сколько для того, чтобы скрыться за их темными стеклами.

Прямой взгляд, легкая улыбка, отрепетированная походка — и сразу все становится на свои места, думала она, пересекая площадь, наполненную гуляющими.

Зайдя в магазин, она набрала в пакет свежих фруктов. Имея множество друзей и родственников, с которыми надо было ежедневно встречаться, дома она обычно только завтракала.

Выбирая молоко, йогурт и свой любимый сыр бри, она вдруг вспомнила, что надо сделать несколько телефонных звонков.

— Что-нибудь еще?

Низкий мужской голос с легким акцентом произносил слова, немного растягивая их. С ней явно заигрывали.

Все эти заигрывания Франческе были хорошо известны, и она прекрасно умела уклоняться от них. Она медленно повернулась, и ледяной ответ замер у нее на губах. Тот же темноволосый мужчина из банка.

Красивый рот, белые ровные зубы и улыбка, которая многих женщин свела бы с ума.

И все же было что-то в его глазах, что заставляло задуматься. Нечто слишком пристальное, оценивающее.

Неужели он ее преследовал? Она бросила короткий взгляд на его тележку со стандартным набором продуктов. Возможно, и не преследовал.

Иногда лучше всего отшутиться.

— Мороженое, — сказала она легкомысленно. — Ванильное, с карамелью и двойной шоколадной глазурью.

Темные глаза сверкнули, глубокий хрипловатый смех заставил ее вздрогнуть.

— О, леди любит сладкое.

Тут он заметил на ее левой руке кольцо и испытал легкий укол разочарования. Но стиль? его жизни, заставляющий вращаться в сфере бизнеса, научил не колебаться.

Он шагнул к ней и указал на широкий филигранный золотой ободок:

— Это что-то означает?

Франческа спрятала руку.

— Означает или нет — вас не касается.

Так, у нее кроме роскошных каштановых волос есть еще и темперамент, подумал Доминик, любопытно, совпадет ли он с моим. Его интерес явно возрастал.

— Может, вы уделите мне минутку?

Ей хотелось повернуться и уйти, но что-то мешало.

— A c какой это стати?

— Понимаете, мне не хочется вторгаться в чужие владения.

Мягко сказанные слова прозвучали почти убийственно, и при этом в них не содержалось даже намека на извинения. Он совершенно спокойно наблюдал за тем, как она пытается подавить свой гнев.

Главное — достоинство. Она медленно смерила его взглядом.

— Прекрасная упаковка. — Голос ее звучал ровно и ласково. Глаза встретили его глаза и выдержали взгляд. — Тем не менее я не интересуюсь содержимым.

— Очень жаль, — протянул он. — Здесь могли бы быть изумительные открытия. — В его словах слышалась какая-то еле уловимая ирония и что-то еще, что она не могла определить. — Для нас обоих.

— В ваших мечтах, — отрезала она сладким голосом и направилась к кассе, которая находилась в другом конце магазина.

Незнакомец не сделал никакой попытки остановить ее, хотя на один бесконечно краткий миг ей показалось, что он видит ее насквозь и понимает все ее секреты, что он поставил цель и пока отступил, уверенный в своей способности победить.

Это же настоящее безумие, мысленно ругала себя Франческа, загружая пакеты с продуктами в багажник и возвращая тележку. Сев за руль, она включила зажигание.

Как она измучена, взвинченна! Первое — результат долгого полета, вторым она обязана человеку, которого знать не желает.

Вернувшись в квартиру, она убрала покупки в холодильник и кладовую. Ни кофе, ни чай пить не хотелось. Налив себе сока со льдом, Франческа направилась к телефону.

Поговорила с каждым из родителей, согласовала с обоими место и время встречи. Затем позвонила своему агенту Ларейну.

Бизнес… Последние несколько лет он был ее спасением. Странствующий по миру элегантный манекен для одежды «от кутюр». Но как долго она будет оставаться одной из избранных? И что более важно: как долго ей самой будет этого хотеться?

На подходе уже юные покорительницы вершин, шумящие крыльями, мечтающие о славе и деньгах. Дизайнеры всегда ищут новые лица, которые могли бы поразить своей свежестью.

Мода изменчива. «От кутюр» — это настоящее змеиное гнездо: каждый дизайнер из кожи вон лезет, чтобы попасть в прессу, показать свою продукцию торговым представителям и получить как можно больше выгодных клиентов.

Однако, несмотря на шумиху и показной блеск, есть в этом мире своя особая прелесть.

Франческу всегда приводило в восторг, когда существующий только в воображении кутюрье образ становился реальностью. Какое удовлетворение получала она, ощущая себя частицей грандиозного творческого процесса!

Это оправдывало все: и длинные перелеты, и жизнь на чемоданах, и замызганные комнаты для переодевания, и склоки, которые неизменно сопутствуют любой презентации. Циник не преминул бы добавить к этому и астрономические суммы, получаемые за такую работу.

Финансовая безопасность — это то, что всегда присутствовало в жизни Франчески.

Она росла в прекрасном доме, окруженная заботой и комфортом, потом была престижная частная школа. Хотя ее мать и витала в облаках и грязными сторонами жизни не интересовалась, отец обеспечивал своей дочери прочные тылы: его доходы покрывали все потребности семьи.

И все же возможность стать легкомысленной бабочкой, бездумно порхающей по светским раутам, никогда не приходила ей в голову.

Вероятно, здесь сыграли свою роль гены отца, которые заставляли бурлить ее кровь и требовали предпринимать все возможные усилия для того, чтобы добиться поставленной цели.

Слова «поражение» в словаре ее отца не было.

Франческа вернулась к реальности.

— Неделя передышки, — упрямо потребовала она, вызвав взрыв вкрадчивых возражений Ларейна.

— Завтра утром мы переговорим за кофе. В офисе. Скажем, в десять?

Положив трубку, Франческа устало потянулась. Теперь что-нибудь легкое на ужин, а потом спать.

Глава 2

Опираясь на стойку элегантно оформленной конторы своего агента, Франческа просматривала предложения от модельных агентств. Ее молочно-опаловый ноготь скользил по списку.

— Так, отметьте: благотворительный ланч для больных раком, обед от Фонда лейкемии.

Подтвердите мое согласие на съемку у Тони и участие в жюри смотра молодых моделей.

Повертев в руках три приглашения, она выбрала одно.

— Могу принять только это — на показ в бутике на Дабл-Бей.

Взяв стакан с ледяной водой, она сделала глоток.

— Аник Соренсен очень настойчиво вас домогалась, — заметил Ларейн.

Все знали, что Франческа постоянно жертвует половину своего жалованья на благотворительность, что было причиной бесчисленных приглашений, требующих ее присутствия на различных показах мод, устраиваемых в помощь тому или иному фонду.

— Когда?

— Понедельник, «Мариотт-отель».

— Черт! — Франческа скорчила недовольную гримаску в ответ на все ширящуюся лукавую улыбку Ларейна.

— Но вы будете участвовать? — спросил агент с тревогой в голосе.

— Да. — Франческа поднялась, подхватила сумку и перекинула ремешок через плечо. — Все детали — по факсу.

— Какие у вас планы на остаток дня?

— Уединенный пляж, — ответила она, — хорошая книжка и мобильный телефон.

— Не забудьте пляжный зонтик.

Улыбка Франчески была такой же лукавой.

— Он со мной.

Через час, грызя яблоко, она сидела уже под зонтиком, заслоняющим ее от солнца, устремив взгляд на далекую линию горизонта.

С океана дул легкий, прохладный ветерок.

В лицо летели соленые брызги, слышались редкие крики одиноких чаек, парящих над гребешками волн.

Одиночество расслабляло и успокаивало.

Наплывающие воспоминания были подчас болезненны, и, сделав над собой усилие, Франческа вынула книгу и целый час читала, затем достала из сумки банан и персик, вымыла их, щедро поливая водой из бутылки.

Потом занялась телефонными звонками.

Первый звонок — самой любимой подруге, с которой она училась в школе-интернате, делила трудные годы, когда обе они конфликтовали со своими мачехами, бурно переживая последствия сложных семейных взаимоотношений.

Набрав номер, она попала к консьержке, потом к секретарю и наконец рассмеялась в ответ на восторженное приветствие Габби и ее сразу же последовавший вопрос о том, когда они встретятся.

— Сегодня, если вы с Бенедиктом пойдете на выставку у Леона, — весело откликнулась Франческа. Знаменитый владелец галереи был известен своими вечерами, приглашения на которые высоко ценились среди элиты города. — Что? Идете?! Превосходно! Я ужинаю с мамой, поэтому немного опоздаю.

— Ну-ну, повеселись, — бросила Габби, и Франческа хмыкнула, уловив легкий сарказм в ее словах.

Коньком Софи были диеты, которыми она увлекалась. В настоящее время она употребляла только свободные от жира низкокалорийные продукты, и то в самых минимальных количествах.

Талантливая рассказчица, она умела сделать любую тему интересной, приправляя ее язвительными остротами.

Было около девяти, когда официант принес счет. Франческа расплатилась и, посадив Софи в такси, направилась к своей машине.

Двадцатью минутами позже она уже разыскивала место для парковки где-нибудь в уголке недалеко от модной галереи Леона. Поставив машину, она подошла к ярко освещенному входу.

Здесь было полно народу, сквозь гул толпы едва доносилась джазовая музыка.

— Франческа, дорогая!

Леон, ну конечно, Леон! Она откликнулась на его бурное приветствие и разрешила обнять себя за плечи.

— Ты должна выпить перед тем, как броситься в это людское море.

В ее глазах мелькнула искорка смеха.

— Это так обязательно?

— Да нет. Но бокал в руке необходим. — Он выразительно замолчал, приняв позу развеселого повесы. — Тебе, конечно, надо делать вид, что это что-то покрепче минеральной воды.

Он вскинул руку, и как бы ниоткуда возник официант с подносом в руке.

Повинуясь, она выбрала высокий бокал.

— Есть что-нибудь особенное, что ты порекомендовал бы мне добавить к моей коллекции?

— Скульптура, — ответил Леон не раздумывая. — Она, конечно, не вполне совершенна, ты понимаешь, но талант мастера чувствуется. — Он коснулся кончиками пальцев губ и послал воздушный поцелуй. — Tres magnifique[1]. Через несколько лет она будет стоить в десять, двадцать раз больше, чем просят за нее сейчас.

Улыбнувшись, он осторожно погладил ей щеку.

— Иди, cherie[2], и проверь. Номер четырнадцать. Возможно, ты не сразу отдашь ей свое сердце, она войдет в него постепенно и захватит полностью.

Точная характеристика, подумала Франческа несколькими минутами позже, не совсем уверенная в том, что понимает эту скульптуру.

И все же в ней было нечто, что привлекало ее внимание вновь и вновь.

Леон считался экспертом в мире искусства, Франческа доверяла его суждениям и уже владела, благодаря его советам, несколькими произведениями, которые значительно выросли в цене с момента покупки. И все же она побродит еще немного, потом вернется и, возможно, увидит эту скульптуру иными глазами. Она существенно отличается от всего того, что уже есть в ее коллекции.

По залу бродили несколько посетителей, чьи лица были ей знакомы, она улыбалась, иногда останавливалась, чтобы обменяться вежливыми фразами, называла некоторых по имени, затем шла дальше.

— Франческа!

— Габби!

Они кинулись друг другу в объятия.

— Как приятно снова встретиться!

— И мне. А Бенедикт где? — Для мужа Габби было нехарактерно надолго оставлять свою жену.

— Глянь правее.

Уловив напряженность в голосе подруги, Франческа бросила косой взгляд в указанном направлении. В поле зрения оказалась высокая фигура Бенедикта, рядом с ним Аннелиз Шуберт — модель, с которой она часто делила подиум как дома, так и за границей.

— Моя дорогая коллега, похоже, направила свои помыслы и усилия в привычное русло?

Попытки соблазнить Бенедикта Николса были любимым развлечением Аннелиз. Казалось, ее нисколько не смущает то, что они не увенчались успехом ни до, ни после его женитьбы.

— Понимаю, о чем ты, — криво усмехнулась Габби. — Как Рим?

Франческа слегка заколебалась, не сознавая, что глаза ее вдруг затуманились.

— Показы были великолепны. — Ее плечи слегка приподнялись, затем опустились вновь.

Мать Марио проиграла свою долгую битву с раком.

Франческа была благодарна Габби за то, что она воздержалась от долгих соболезнований.

— Давай позавтракаем вместе, — мягко предложила Габби. — Например, завтра?

— Решено.

— Прекрасно. — Габби взяла Франческу под руку. — Пошли поищем на этой выставке какой-нибудь талант.

Они отправились бродить, медленно обходя зал, затем Габби остановилась поговорить со знакомой, а Франческа прошла вперед, чтобы поближе рассмотреть холст, на котором был запечатлен неистовый хаос ярких красок.

Она наклонила голову в попытке увидеть хоть какое-то подобие формы или симметрии.

— Напрасный труд: это абстракция, — мужской голос с легким акцентом звучал чуть насмешливо.

Франческа напряглась, нехорошее предчувствие охватило ее прежде, чем она медленно повернулась.

Банк, магазин, а теперь выставка?

Доминик сразу заметил ее приход, после чего с интересом следил за всеми ее перемещениями. С некоторым удовлетворением он отметил, что Франческа дружески поздоровалась с женой его делового партнера. Это значительно упрощало церемонию представления.

Франческа молча рассматривала Доминика.

Глаза его светились улыбкой, но в ней чувствовалась настороженность, что не вязалось с его внешним обликом светского льва.

Вот человек, который знает, чего он стоит, и не нуждается во внешних атрибутах, чтобы доказать свое богатство или мужественность.

От него так и веяло силой, управляемой и контролируемой, но в нем присутствовало и что-то первозданное, магнетическое, необузданное — то, что затрагивало инстинкты Франчески, ускоряя биение ее сердца, заставляя дышать чаще.

— Франческа…

Мягкий американский выговор привлек ее внимание. Повернувшись, она вся расцвела.

— Бенедикт! — Радостно улыбнувшись, она подалась вперед, чтобы принять его приветственный поцелуй. — Давненько не виделись.

— Да уж. — Выражение лица Бенедикта говорило об искренней симпатии. Затем он заметил мужчину рядом с ней. — Ты знакома с Домиником?

— Похоже, мне этого знакомства не избежать.

Что-то мелькнуло в глазах Бенедикта и тут же пропало.

— Доминик Андреа. Франческа Анджелетти.

Ее фамилия объясняет, кто она такая, подумал Доминик. Все становилось ясным.

Он скорее грек, размышляла Франческа, не итальянец. Эти двое свободно себя чувствуют друг с другом, что указывает на близкую дружбу.

— Франческа…

Ее имя в его устах звучало непривычно.

Сексуально, вызывающе, соблазнительно. Но она не хочет иметь ничего общего с каким-либо мужчиной. И тем более с этим.

Интересно, знает ли она о том, что замечательные золотые крапинки в ее глазах становятся ярче, когда она сердится… и пытается скрыть это? — подумал Доминик. В глубине его сознания, помимо очевидного желания прижаться губами к ее губам, исследовать и обладать, шевелилось что-то еще.

— Достаточно ли у вас храбрости, чтобы прямо высказать свое мнение по поводу моего творения?

Он это серьезно?

— Боюсь, это может задеть ваше самолюбие.

От его глуховатого смеха по ее спине пробежал холодок.

— Почему бы вам с Бенедиктом и Габби не прийти ко мне завтра на обед?

Если Доминик Андреа думает, что ее легко увлечь, то он ошибается!

— Зачем?

— Вы интригуете меня. — Он видел, как расширились ее зрачки, чувствовал растерянность под внешней холодностью. И хотел узнать, что было тому причиной.

— Нет. Благодарю. Я не могу принять ваше приглашение.

— Вам неинтересно посмотреть на мансарду художника?

— Меня не интересует, где вы живете. — И вы сами, хотела добавить она, но сдержалась, понимая, что ей бы пришлось солгать.

Она ощущала, что этот человек, который привык распоряжаться своей судьбой, нисколько не обманут ее показным равнодушием.

Глаза у него слишком проницательные. Опасные глаза.

Ее беспокоило странное ощущение, что ей надо опасаться тайн, таящихся в глубинах этих глаз.

— Я жду вас в половине седьмого. — Его зубы сверкнули в насмешливой улыбке. — А теперь, извините меня, я пойду.

— Странный тип, — сказала Франческа. И, глядя, как он прокладывает себе путь к противоположному концу зала, мысленно добавила: «И жутко упорный».

— Но очень удачливый, — заметил Бенедикт мягко. — Занимается благотворительностью, жертвуя большую часть выручки от продажи своих работ в различные благотворительные фонды.

— Прими приглашение Доминика, — настойчиво посоветовала подошедшая к ним Габби. — Если ты не согласишься, я окажусь в меньшинстве и весь разговор сведется к обсуждению деловых вопросов.

Франческа взглянула на нее удивленно.

— А что, собственно, тебя смущает? Ты отлично разбираешься в этих вопросах.

Глаза Габби лукаво блеснули.

— Разреши себе этот опрометчивый поступок и скажи «да». Тебе понравится.

Подсознательно Франческа понимала, что надо отказаться. Ее устраивала собственная жизнь, и она не видела нужды в том, чтобы осложнять ее ровное течение.

— Что вы думаете об этой скульптуре из стали? — спросил Бенедикт, прерывая их разговор.

Через десять минут Франческа решила уехать, тихонько напомнив Габби:

— Увидимся завтра за ланчем.

Но Леон задержал ее еще на несколько минут своими разглагольствованиями, когда она подошла к нему попрощаться. Направляясь к дверям, она увидела Доминика Андреа, погруженного в беседу с ошеломляюще красивой миниатюрной блондинкой.

Словно почувствовав взгляд Франчески, Доминик поднял голову, и его темные глаза пронзили ее.

В выражении его лица не было ничего особенного, только непоколебимая уверенность, которая подействовала на нее как разряд тока. Казалось, что он уже открыл счет в их тайном состязании, заранее радуясь предстоящей борьбе и последующей победе.

Игра воображения, отмела все эти мысли Франческа; она пересекла фойе, спустилась по лестнице и пошла по ярко освещенной улице к машине.

Доминику Андреа не место в ее жизни, мысленно уверяла она себя, вливаясь в шумный поток транспорта.

Франческа добавила завершающие штрихи к своему макияжу, проверила небрежный узел волос, красующийся на затылке, и отступила назад, довольная своим видом.

Черное платье с воротником-хомутом, черные колготки, рискованно высокие каблуки.

Искусно наложенная косметика выглядела естественно, переливающийся красный блеск оттенял ее губы. Из украшений она отдала предпочтение бриллиантам — браслет и серьги.

Не останавливаясь, чтобы не передумать, она схватила изящную вечернюю сумочку и ключи от машины, вышла из квартиры и спустилась на лифте в гараж.

Движение на улицах было очень оживленным, и, выбравшись наконец на Портовый мост, она пересекла железнодорожный переезд и направилась к Бьюти-Пойнт.

Черт возьми. Что же это она делает? Одевшись убийственно вызывающе, едет туда, куда не имела ни малейшего желания ехать, к человеку, которого не собиралась никогда больше видеть.

Можно повернуть и поехать домой, потом позвонить и извиниться, сославшись на какую-нибудь правдоподобную причину.

Но она почему-то делать этого не стала, остановилась около ворот с кованой решеткой, охраняющих дом в карибском стиле.

И все из-за коварного выпада Габби, сделанного прошлым вечером, а после подкрепленного уговорами во время ланча. Теперь уже поздно.

Франческа поставила машину за спортивным «ягуаром» Бенедикта и, перед тем как выключить мотор, бросила быстрый взгляд на электронные часы.

Отлично. Она опаздывает на десять минут — лишнее свидетельство того, что она находится здесь на своих собственных условиях.

Франческа нажала кнопку звонка. Мягкий мелодичный перезвон, и тяжелые, обитые панелями двери распахнулись. За ними стояла экономка средних лет.

— Миссис Анджелетти? Заходите, пожалуйста.

Высокие потолки и зеркало во всю стену создавали иллюзию простора, все было залито светом, проникающим сквозь белые деревянные жалюзи. На стенах висели дорогие картины, восточные ковры покрывали мраморный пол.

Франческа прошла в большую гостиную, где сразу увидела высокую фигуру Доминика.

В голубой рубашке и темных брюках он выглядел вполне элегантно, и все же его внешний вид казался обманчивым, противореча той мощной духовной энергии, которая исходила от него.

— Примите мои извинения.

Темные глаза Доминика остановились на ней, он ни на минуту не был обманут ее показным смирением. Но, двинувшись ей навстречу, приветствовал ее со сдержанной вежливостью.

— Принимаю. — Широким жестом он указал на диван с мягкими кожаными подушками. — Проходите, располагайтесь.

Она подошла к отдельно стоявшему стулу и уселась, сделав минимум движений.

Все еще настаивает на независимости?

— Что будете пить?

Она подарила ему милую улыбку.

— Минеральной воды со льдом.

— Газированной или нет?

— Обычной. Благодарю вас.

Еще один взгляд, острый как лазер, из-под темных ресниц, одна бровь приподнята. Затем Доминик прошел в кабинет.

Бенедикта их разговор, казалось, ужасно забавлял. Габби затрясла головой в негодовании. Франческа беззаботно улыбалась.

Доминик вернулся и поставил рядом с ней на столик высокий стакан.

— Спасибо. — Так вежливо, что даже противно.

Через несколько минут экономка доложила, что все готово, и они отправились в большую столовую по соседству с гостиной.

Покрытый узорчатой скатертью стол был великолепно сервирован: тонкий фарфор, столовое серебро, хрустальные бокалы.

Обед поражал разнообразием и изобилием изысканно приготовленных блюд. Однако все они являли полную противоположность тому, чем следовало питаться модели. Единственно приемлемыми были салаты, на которых лежали кусочки авокадо, манго и кедровые орешки. Заказывая это, Доминик, видимо, все же вспомнил о том, что модели необходимо соблюдать диету.

Но Франческа при желании могла есть все что угодно, ей не требовалось особых усилий, чтобы держаться в форме.

Доминик усадил Франческу рядом с собой, напротив сели Габби и Бенедикт. Франческа быстро и с любопытством осмотрела убранство комнаты: шифоньер красного дерева, длинная буфетная стойка, элегантные кресла, после чего оставалось только мысленно поаплодировать вкусу хозяина. Мягкая мебель, занавески и ковер были одного тона, контраст им составляли картины и зеркала.

В глаза бросилась картина великого мастера.

— У вас чудесный дом. — Комплимент был заслуженным. Кстати, ни одна из висевших на стене картин даже отдаленно не напоминала ту абстракцию, которую Франческа видела в галерее Леона.

Как будто прочитав ее мысли, Доминик сказал:

— Свои работы я держу в студии.

Хмыкнув, она спросила:

— Это можно считать предложением полюбоваться вашими творениями?

Его пальцы задели ее, когда он наклонился, чтобы взять и наполнить ее стакан. Озноб пробежал по ее коже, как подтверждение той магнетической интимной связи, которая установилась между ними.

Сознание этого тревожило Франческу. Она осторожно взглянула ему в лицо.

— Рискуя вас разочаровать, я должен сообщить, что в студии я рисую, а любовью занимаюсь в спальне. — Эти исполненные едкой иронии слова противоречили теплу его темных глаз.

Что-то перевернулось у нее в душе, она подняла стакан и сделала большой глоток.

— Как прозаично.

Довольный собой, он усмехнулся, ленивая улыбка только подчеркнула чувственный изгиб его губ.

— Вам так кажется? Вы не считаете комфорт чем-то необходимым?

Франческе захотелось сказать какую-нибудь колкость, и она так и сделала бы, будь они одни. Вместо этого она невинно вскинула брови и разразилась фальшивым смехом, который никого не обманул, а меньше всего — Доминика.

— Не всегда…

— Цыплята удивительно вкусные. — Милая заботливая Габби попыталась предотвратить взрыв, к которому явно должна была привести их пикировка.

Франческа взглянула на нее, как бы говоря взглядом: «А мне весело».

— Как прошла поездка в Италию, Франческа? — Бенедикт попробовал сменить тему на более нейтральную. — Как тебе удалось выбраться из Рима?

Франческа решила поддержать светскую беседу. И сообщила ровным голосом:

— Да я же была не в Риме, а в Милане с показом Европейских весенних коллекций.

Сразу после Парижа.

Ее жизнь была похожа на бесконечную карусель — большие города, яркие огни. Правда, довольно часто она вырывалась из этого круга и возвращалась к нормальной жизни. И летела домой провести время с семьей и друзьями. Они были ее незыблемой опорой, единственным стержнем, вносившим в ее жизнь уверенность и покой.

— Вам нравятся международные выступления?

Франческа медленно повернулась к человеку, сидящему рядом, и обнаружила в его взоре неколебимую твердость и… еще что-то необъяснимое.

— Да, конечно.

— Хотите еще салата?

Намек на то, что она едва коснулась роскошного набора изысканных блюд. Вряд ли имело смысл изображать фанатичную приверженность диетам, но крохотный чертик, засевший у нее в душе, заставлял ее продолжать свою игру.

— Спасибо. — Франческа взяла вилку и с похвальной точностью отмерила на свою тарелку порцию размером с чайную ложку.

Она все же взглянула с сожалением на буфетную стойку, где находился великолепный десерт, при одном взгляде на который рот наполнялся слюной. Но Франческа твердо решила отказать себе в удовольствии вкусить от этих яств, дабы удержаться в границах избранного образа.

— Ну как, удалось Леону продать ваше произведение? — Шутливый тон не мог скрыть ее сомнения в достоинствах картины Доминика, и она почувствовала легкие угрызения совести.

— А оно не для продажи, — совершенно безразлично, как казалось, парировал Доминик, улыбнувшись прямо в ее недоуменно раскрытые глаза.

— В самом деле? — Франческа посмотрела в его суровое лицо и заметила во взгляде лукавый огонек. — Вы не похожи на художника.

Доминик иронически улыбнулся:

— А как, по-вашему, должен выглядеть художник?

Совершенно невинные слова, но она внезапно осознала, что напряжение, давно уже висевшее в воздухе, достигло критического уровня. К этому не было никаких оснований, кроме сильного инстинктивного чувства, что она вступила в опасную игру с человеком, прекрасно разбирающимся в правилах этой игры и опытным в ее ведении.

Было похоже на то, как хищник наблюдает за ничего не ведающей жертвой, резвящейся поблизости, но знает, что в любой момент он может броситься и вцепиться в нее когтями.

Что за фантазии, отругала себя Франческа, внезапно рассердившись на то, что втянулась в глупейший обмен двусмысленностями.

— Пройдемте в гостиную выпить кофе, — предложил Доминик с галантностью, показавшейся ей сплошным притворством.

Впрочем, смена обстановки явно не повредила бы. Со вздохом облегчения она подумала о близком окончании вечера.

Но шаловливый чертенок все еще не покинул ее, и она, отказавшись от кофе, потребовала чаю.

— С травами, если у вас найдется. — Длинные ресницы взметнулись вверх, затем опять опустились.

— Хорошо. — Ее требование не озадачило его ни в малейшей степени. Он как будто готовился к нему. Через пару минут она уже держала в ладонях тонкую чашку, наполненную прозрачной коричневой жидкостью, пить которую не имела ни малейшей охоты.

Ужасно, подумала она, решившись наконец на первый глоток, и мило улыбнулась Габби, Бенедикту и Доминику, которые вкушали густой ароматный кофе.

Франческа уныло примирилась со своей судьбой. Придется потерпеть.

— Еще чашку?

— Нет, нет! Спасибо. Чай был просто чудесный.

Бенедикт поднялся, загадочно посмотрев на жену.

— Вы нас извините, Доминик?

— Это был замечательный вечер, — вежливо сказала Габби, беря свою сумочку.

Их уход предоставлял Франческе великолепный шанс ретироваться. Но это было то, чего ожидал Доминик. Будь она проклята, если доставит ему такое удовольствие!

Дуреха, бичевала она себя, пока Доминик провожал Габби и Бенедикта до входной двери. Хватай свою сумочку и следуй за ними.

Слишком поздно, подумала она, увидев, что он возвращается в гостиную.

Франческа молча смотрела, как Доминик удобно устраивается в кресле прямо напротив нее.

— Вы давно дружите с Габби?

— Собираетесь досконально исследовать мое прошлое?

— Да, в общем, нет.

— То есть глубоко копать не будете? — сухо спросила она.

Несколько томительно долгих минут Доминик молчал, желая сломать стену, воздвигнутую ею между ними, и зная, что здесь требуются терпение и осторожность.

— Мне известно о профессиональной стороне вашей жизни, — протянул он невозмутимо. — Расскажите мне о своем замужестве.

Франческа перестала дышать, в висках застучало, она попыталась успокоиться. Хотелось бы вылить на него поток грубых слов, таких, чтобы хоть как-то уменьшить свою боль.

Вместо этого в ее ответе прозвучало ехидство.

— Габби не успела вам этого доложить?

Он смотрел по-прежнему спокойно.

— В самых общих чертах.

— Все можно уместить в одной фразе: чемпион-автогонщик Марио Анджелетти разбился на гонках в Монако через несколько месяцев после своей свадьбы со всемирно известной моделью Франческой Карделли.

Три года прошло с того трагического дня.

Но ужас не прошел. И не важно, что сама она не видела, как разрывался металл, как при взрыве в разные стороны летели куски машины и живой плоти. Телевизионные камеры, фотографии в газетах, подробные описания репортеров донесли до нее все мельчайшие подробности.

Семья и ближайшие друзья заслонили ее собой, защищая и нянчась с ней во время эмоционального срыва. Но после того, как она снова вышла на подиум, в каждом ее движении, в каждой тени, пробежавшей по лицу, люди старательно разыскивали видимые следы потрясения.

Некоторые даже пытались спровоцировать ее. Но ни разу она не позволила застать себя врасплох. Только те, кто хорошо знал ее, поняли, что прежняя улыбка так и не вернулась на ее лицо, угадывая в ровном, спокойном поведении лишь хорошо отрепетированную роль.

— Должно быть, это был очень болезненный период для вас.

Франческа с облегчением отметила, что попыток соболезнования с его стороны не последовало. Просто констатация фактов.

— Хотите чаю, кофе? — Ободряющая улыбка. — Может, что-нибудь покрепче?

Франческа поднялась. Доминик тоже встал.

— Нет, мне надо идти.

— Я вас пугаю?

Этот вопрос заставил ее замедлить шаги.

«Страх» — многоликое слово, имеющее огромный диапазон значений. Она медленно повернулась и встретила его взгляд. Вздернула подбородок. Проверка силы духа?

Его глаза не отрывались от ее глаз, она чувствовала, как он срывает одну за другой защитные завесы, которыми она окутала свое ранимое сердце, и оно становится обнаженным и кровоточащим.

И вообще, что же это такое? Она почувствовала тревогу, как только его увидела. Уходи, настойчиво приказывал внутренний голос.

Немедленно.

— Нет. Не пугаете.

Легкая улыбка тронула чувственный рот Доминика, в темных глазах промелькнула искорка.

— Счастлив это слышать.

— Почему? — Ей казалось, что она имеет право это узнать.

— Я хочу тебя, — прошептал он мягко, как бы пытаясь взвесить каждое слово и оценить, какой вред они способны принести. И что он после сможет сделать, чтобы его исправить.

Рука его поднялась и нежно скользнула по ее щеке.

Прикосновение было как огонь, и сердце Франчески неистово забилось. Вздернув подбородок, она отступила назад.

— Я не интересуюсь романами на один день.

Смелость. Страсть. Вызов брошен. Вызов принят. Доминик испытывал сильнейшее желание, но знал, что она будет противиться ему на каждом шагу.

— Как и я.

Его слова заставили ее вздрогнуть. Что же он за человек такой? Ее раздражало, что, как только она находила удачный ответ на выпад, он менял позицию.

Доминик следил за игрой чувств, отражающейся в ее выразительных глазах. Как сильно искушение прижать ее к себе и заставить ощутить свое могущество. Покрыть ее губы своими, покорить.

Он сдержал себя. Это подождет. До лучших времен.

А уж он позаботится, чтобы эти времена наступили.

Франческа ясно понимала, что нужно спасаться. Привитые с детства хорошие манеры требовали, чтобы она пробормотала несколько вежливых слов.

Потом она повернулась и пошла из комнаты к входной двери, остро ощущая его присутствие рядом. Она помедлила, разрешая ему открыть одну из больших, обитых панелями дверей.

— Что ж вы делали в магазине, если у вас есть экономка?

Доминик имел возможность прибегнуть к какой-нибудь ничего не значащей отговорке или придумать наскоро комплимент.

Но он честно признался:

— Я хотел бы снова вас увидеть.

Ледяная дрожь пробежала у нее по телу от его прямого взгляда.

— Спокойной ночи. — Подойдя к машине, она открыла ее и скользнула за руль.

Франческа преодолела искушение рвануть с места, плавно выехала через ворота и только тогда нажала на газ, помчавшись по главной дороге, ведущей к Портовому мосту.

Черт бы побрал этого Доминика! Руки Франчески так крепко сжимали руль, что костяшки пальцев побелели. Ему не потребовалось много времени, чтобы раскрыться и показать всю свою хищную сущность — как раз то, с чем ей не следует иметь ничего общего.

Темно-синее небо над головой было усеяно звездами, а под ним лежал город — темный бархат, усыпанный огоньками электрического света. Мелькали яркие вспышки рекламы, живые переливы которой сменялись одна другой. Прошла электричка. Вагоны ее были ярко освещены и почти пусты.

Франческа проехала по скоростному шоссе через Домайн, пересекла Королевский перекресток, направляясь к центральной улице, ведущей к Дабл-Бей.

Она чувствовала тяжесть в голове и много отдала бы, чтобы неспешно пройтись, дыша холодным ночным воздухом. Наконец она доехала до своего дома, поставила машину в гараж, поднялась на лифте к себе.

Бодрящий холодный душ, стакан минеральной воды со льдом и голубой экран телевизора должны помочь.

Но все это так и не отвлекло ее мысли от человека, ворвавшегося в ее жизнь.

Сон не шел, и даже когда Франческе удалось забыться, ее тревожили обрывки каких-то тяжелых, бессмысленных кошмаров. Кроме одного, от которого она проснулась вся в поту. Это был яркий образ смеющегося Марио, садящегося в свою гоночную машину перед тем, как направиться на линию старта последних гонок в своей жизни.

На другом конце города Доминик стоял, глядя на мерцающие огоньки гавани, и думал о женщине, совсем недавно покинувшей этот дом.

Спать не хотелось. У него было ощущение, что он не сможет уснуть даже на минуту.

В соседней комнате пронзительно завизжал факс, Доминик не обратил на него внимания.

Теперь ему нужна хорошо разработанная тактика, чтобы провести задуманную операцию успешно.

Завтра он позвонит Бенедикту Николсу.

Возможно, Габби сообщит ему планы Франчески на ближайшие дни.

В данном случае цель оправдывает средства.

Глава 3

В течение нескольких следующих дней Франческа позволила себе расслабиться. Она общалась с друзьями, делала покупки и встретилась со своим отцом за ланчем в уютном ресторанчике недалеко от его офиса.

Кормили в нем великолепно, обслуживание было выше всяких похвал.

— Как Мадлен?

Ее мачеху нельзя было назвать злой женщиной, но Мадлен рассматривала Франческу как соперницу в борьбе за Рика.

— Превосходно. — В его голосе была искренняя теплота.

— А Катрин и Джон? — Франческа давно сроднилась со своими сводными братом и сестрой. — Надо бы встретиться. Сегодня вечером, например?

Отец насмешливо улыбнулся.

— Катрин уверяет меня, что приобрела сногсшибательный наряд, да и Джон, похоже, уверен, что новый костюм позволит ему остаться в памяти потомков, когда он будет сопровождать свою знаменитую сводную сестру. Возможно, что какой-нибудь бдительный фотограф щелкнет их и в завтрашней газете появится фотография, на которой он будет одним из самых шикарных поклонников известной красавицы на студенческом балу.

Франческа рассмеялась. Отец не меняется.

— Я так понимаю, что и мне надо надеть что-то невероятное?

Рик Карделли философски улыбнулся.

— И соблазнительное, — добавил он.

Она нахмурилась.

— Я не хочу затмить Катрин и Мадлен.

Его темные глаза сверкнули, уголки рта поползли вверх.

— Моя дорогая Франческа, Катрин наверняка захочет, чтобы ты сияла — и как можно ярче.

— Решено. — Франческа подняла свой стакан и коснулась отцовского стакана. — Salute, Papa, — торжественно провозгласила она.

— Ессо. Твое здоровье.

И они принялись за сочных креветок и салат, украшенный ломтиками авокадо и манго.

И вдруг, в самый разгар пиршества, Франческа почувствовала странное напряжение в спине — так бывает, когда на тебя смотрят.

То, что на нее везде глазеют, было, как говорится, побочным эффектом ее профессии.

Она давно уже научилась не обращать на это внимания.

Но в данном случае это было нечто иное.

Праздный, повышенный интерес, проявляемый к ней, обычно совершенно ее не беспокоил и не вызывал такой тревоги, как сейчас.

Она медленно повернулась, с безразличным видом обводя глазами зал. И внезапно замерла, заметив Доминика Андреа, сидящего за столиком вместе с двумя другими мужчинами в нескольких шагах от нее.

В этот момент он поднял глаза, и их взгляды встретились. На его лице расплылась широкая улыбка, вознагражденная лишь коротким кивком, после чего Франческа сосредоточилась на содержимом тарелки.

Аппетит у нее сразу пропал, как будто его и вовсе не было. Отказавшись от десерта, она попросила принести кофе.

— Франческа?

Вздрогнув при звуке своего имени, она поняла, что не слышала ни слова, сказанного отцом.

— Извини, что ты сказал?

— У тебя есть причина быть такой рассеянной?

— К сожалению, да.

Отец крякнул.

— Теперь, когда наконец мне удалось привлечь твое внимание… Мадлен приглашает тебя к нам на обед. Как насчет среды?

— С удовольствием приду.

Официант убрал посуду и принес кофе.

Франческа ощущала каждое свое движение — никогда раньше ее так пристально не рассматривали.

Никто бы не догадался о том, как ей хочется исчезнуть отсюда и как беспокоит ее присутствие Доминика.

— Еще чашечку кофе?

— Нет, спасибо, — улыбнулась она отцу. — Я получила большое удовольствие. — Теперь осталось дождаться, когда он расплатится по счету.

— Рик, как поживаете?

Но даже если бы не характерный запах одеколона, Франческа все равно бы знала, что это он.

Темные глаза, оценивающий взгляд, любезная улыбка.

— Франческа. — При звуке его голоса по спине у нее побежали мурашки. Все это ужасно ее раздражало.

Доминик наклонился и коснулся губами ее виска. Прикосновение было кратким и легким. Но что-то вспыхнуло, разливаясь огнем по жилам, могущественное, живое.

Ей хотелось его убить. Определенно, в следующий раз, когда его увидит, она так и сделает. Как он смел демонстрировать близость, которой на самом деле не существует и никогда не будет?

— Вы знакомы? — поинтересовался Рик, заинтригованный необычным выражением лица своей дочери.

— Мы обедали вместе на этой неделе, — пояснил Доминик.

Черт тебя побери, выругалась Франческа, прекрасно понимая, что именно заставило его подойти.

— В самом деле? — Рик запнулся и поспешно добавил:

— Может быть, присядете и выпьете с нами кофе?

— Лучше в следующий раз. Я здесь с двумя коллегами. — Его глаза обратились к Франческе, хладнокровно встретившей его твердый взгляд. — Вы меня извините?

Он напоминал ей сытого сонного тигра.

Затаенная агрессия под прикрытием показной расслабленности и лени.

Франческа наблюдала, как он повернулся и направился назад к своему столику.

— Я не знал, что ты так близко знакома с Домиником Андреа. У меня есть одна из его картин.

Она представить себе не могла, что отец может приобрести что-нибудь, хотя бы отдаленно напоминающее пеструю мазню, висящую на стене галереи Леона. Перебрала в уме картины, украшающие стены дома Рика и Мадлен.

— Натюрморт с розами в столовой, — напомнил Рик. — Мадлен уверяет меня, что картина как раз для этой комнаты.

Франческа не могла не согласиться. Сколько раз она восхищалась этой работой! Какой мазок, какой цвет, какая великолепная техника! Бархатистые изогнутые лепестки, совершенство раскинувшихся листов, капельки свежей росы. Керамическая ваза на темном фоне.

Творение настоящего мастера, обладающего бесконечным терпением и талантом. Простираются ли эти качества и на занятия любовью?

Почему-то она думала, что так оно и есть.

От этой мысли ей стало не по себе, и еще долго смутное ощущение какой-то вины не покидало ее.

— Пойдем? — предложил Рик, заплатив по счету. Они направились к выходу и, выйдя на мостовую, расстались, расцеловавшись на прощанье.

Поход по магазинам, визит к парикмахеру и косметологу заняли весь день, затем она поехала домой переодеться к вечеру.

И с выбором туалета не прогадала. Наряд и в самом деле был необыкновенным! Синие кружева поверх гладкого шелка, подчеркивающего формы. Кружевное болеро, туфельки на высоких каблуках и вечерняя сумочка. Последний штрих — ее любимые духи.

Во время обеда в шикарном ресторане, в радушной атмосфере любящих ее близких, Франческа приятно расслабилась. Надо было раздать подарки, привезенные из Рима. Потом у их столика появился фотограф.

Если бы Мадлен знала, что все заранее подстроено, то никогда не допустила бы этого. Жизнь семьи стала достоянием журналистов, фотографии ее детей регулярно появлялись на страницах светских журналов.

Дорога была забита больше обычного.

Франческа нервно барабанила пальцами по рулю. На каждом светофоре приходилось ждать, пока он не переключится два-три раза.

Проклятие сорвалось с ее губ, как только зеленый опять сменился желтым, а затем красным.

Меньше чем через пять минут она должна быть за кулисами, готовясь выйти на подиум одного из благотворительных парадов.

Черт! Опять красный. Неужели все против нее?

Еще через десять минут она ворвалась в главный вход, бросила ключи швейцару, схватила квитанцию на парковку и торопливо направилась в фойе.

Центральный зал находился на первом этаже, и она заколебалась, подняться ли ей по лестнице или на лифте.

И вот уже она пробиралась сквозь толпу приглашенных к главным дверям. Официанты во фраках проводили контрольный осмотр столов, шли последние консультации членов организационного совета по поводу того, кого куда посадить.

— Франческа! Дорогая! — Аник Соренсен, старейшина светской жизни и одна из активисток различных фондов, шести футов роста и разодетая в пух и прах — в этом году особое внимание обращалось на драгоценности.

Золотые цепочки в изобилии украшали ее шею и запястья. На всяком другом это выглядело бы кричаще, даже вульгарно. Но Аник ухитрялась сделать так, что все надетое на ней становилось последним писком моды. — Я так благодарна тебе за сегодняшний визит. Ты сказочно выглядишь. Просто сказочно. — Она перевела дыхание и, стиснув Франческу в объятиях, звонко чмокнула в щеку. — Как дела?

Франческа ответила то, что Аник и ожидала услышать:

— Прекрасно. А у тебя?

— Поговорим об этом после шоу. — Улыбка Аник сияла как и положено, но на лице ее было заметно беспокойство. — Я ожидаю еще двух моделей.

Показ мод должен проходить безукоризненно гладко и демонстрировать профессиональную подготовку всей команды, но за сценой всегда царил настоящий хаос.

— На дорогах сплошные пробки, — заметила Франческа, перекладывая свою сумку с одеждой с одного плеча на другое. — Кто опаздывает?

— Аннелиз и Кассандра.

Похожая на куколку Кассандра никогда никого не подводила, с ней было легко ладить. Аннелиз, напротив, изображала из себя этакую томную кошечку, обожая разыгрывать примадонну и на подиуме, и вне его.

— Приедут, — успокоила Франческа.

— Да я знаю, дорогая. Но когда? — Острый взгляд Аник скользнул по залу. — Гости рассядутся уже через пару минут, через десять выйдет ведущий, объявит выступление председателя, а еще через пять надо выкатываться нам.

— Все будет нормально.

— Как всегда, — согласилась Аник, — полжизни за сигарету и хорошую порцию виски. — Она тяжко вздохнула. — Клянусь, уж в следующем году я не соглашусь участвовать ни в каком комитете.

— Согласишься. Ты им нужна. — Это была правда. — Никто не умеет заставить людей выложиться так, как ты.

Выражение лица Аник смягчилось, в глазах промелькнула благодарность.

— Ты милая девочка, Франческа.

За сценой был обычный бедлам. Тюки одежды и аксессуаров. Полураздетые манекенщицы, озабоченные своим макияжем. Помощники дизайнеров и координаторы спешили завершить многочисленные предварительные проверки.

В последнюю минуту всегда вносились изменения, делались перестановки, которые надо было учесть в списке выходов. Обычно с этим справлялись.

Франческа проверила одежду и аксессуары к ней, которые должна была демонстрировать.

Затем занялась своим макияжем.

— Фран, дорогуша, — (ага, вот и Кассандра!), — мне нужен кто-нибудь, кто бы сказал, что я не сумасшедшая.

— Ты не сумасшедшая, — послушно сказала Франческа, — а что, дело к тому идет?

Схватив свою косметичку, Кассандра принялась поспешно накладывать румяна, тени, умело орудуя щеточкой для ресниц.

— У моей дочери тонзиллит, я сломала ноготь о дверцу машины, порвала колготки, попала в пробку. — Она коснулась помадой губ и добавила переливающегося красного блеска. — Аннелиз еще должна наложить грим, а Аник… — Она помедлила и выразительно округлила глаза.

— Рвет и мечет? — сухо закончила Франческа.

— Схватываешь на лету.

Послышались первые слова ведущего.

— Пять минут, — предупредила одна из координаторов, повернувшись к разодетой во все ярко-красное Аннелиз, влетевшей в комнату. — Опаздываешь!

Длинноногая темноволосая Аннелиз беззаботно пожала плечами, пытаясь изобразить сожаление, но у нее это не получилось.

— Мы выпустим тебя последней, — сообщила координатор. Она отметила изменение в своем списке, затем заторопилась известить всех остальных.

Франческа привычно юркнула в шортики, застегнула их, натянула топик, сунула ноги в босоножки на высоких каблуках. Затем подобрала пышную юбку и перебросила ее через плечо.

Закончилась речь председателя, заиграла музыка.

— О'кей, девочки, — объявила координатор. — Пошли. Кассандра, ты первая. Затем Франческа.

Жизнерадостная музыка, яркие огни, шоу начинается.

Все знакомо, хотя город и подиум другие.

Франческа дождалась своей очереди. Теперь улыбка — и вперед… Каждое движение идеально отточено, она идет к центру сцены, останавливается, поворачивается, проходит по подиуму. Делает несколько вращений, показывая одежду с самой выгодной стороны.

Костюм для отдыха, купальник, прогулочный и деловой костюмы, коллекционный костюм, официальный вечерний, подвенечное платье.

Дизайнеры суетятся, ассистенты хмурятся, координаторы успокаивают, сглаживая все шероховатости.

Франческа быстро меняла наряды, сбрасывая и надевая разные туфли, аксессуары. Демонстрация свадебных платьев задумывалась организаторами как кульминация, каждый наряд был изготовлен в единственном экземпляре и оставлял неизгладимое впечатление.

Медленная музыка и плавный проход по подиуму и обратно.

Когда все модели прошли, гости устроили шумную овацию, и дизайнеры протиснулись вперед, каждый встал рядом с моделью, демонстрирующей его творение. Все закончилось.

Появились официанты с подносами, уставленными тарелками. Они кружили по залу, принимая и доставляя заказы.

Франческа скрылась за кулисы и начала освобождаться от тяжелого атласного, вышитого бусинками одеяния. После него ее собственная одежда поразила своим удобством.

Теперь — к зеркалу, подправить грим. Потом быстро перекусить — и домой, поплавать в бассейне.

— Ты завтра у Марго будешь?

Она оглянулась на голос Кассандры.

— Да, а ты?

— Угу.

— Я бы не стала этим заниматься по доброй воле, — продекларировала Аннелиз с видом бесконечной усталости.

— Неужели? — сладко осведомилась Кассандра, не в силах пропустить мимо ушей двусмысленную реплику. — Интересно, от каких же нагрузок ты так утомилась?

Глаза Аннелиз сузились, она надменно поджала свои полные губы.

— Ревнуешь, лапочка?

— Да зачем же? Не люблю чувствовать себя связанной.

— Жаль, что ты не пожелала задуматься о необходимости этих связей, прежде чем встать на тернистый путь матери-одиночки.

О Боже, скривилась Франческа. Еще чуть-чуть, и они друг другу глаза выцарапают.

— Аннелиз, почему бы тебе не заткнуться, прежде чем я помогу тебе сделать это? — медовым голосом проговорила Кассандра.

— Надеюсь, это пустая угроза, дорогая. Не то смотри, тебе самой не поздоровится.

— Дрянь, — пробормотала Кассандра, как только Аннелиз вышла. — Любит погреметь моей цепью.

— Ее любимое развлечение, — откликнулась Франческа, забирая свою сумку с одеждой и перебрасывая ремешок через плечо. — Я ушла. — Улыбнулась:

— Увидимся завтра.

Стоило ей появиться из-за сцены, Аник вцепилась в нее, засыпав пылкими похвалами за хорошо выполненную работу.

Всегда вежливая, Франческа остановилась обменяться приветствиями кое с кем из присутствующих дам. Казалось, прошла целая вечность. Наконец она смогла вырваться в главный коридор и попросить привратника подать ее машину.

— Тут для вас записка, мэм.

Кто бы это мог быть? — удивилась Франческа.

— Спасибо. — Вскрыв конверт, она обнаружила визитную карточку.

Карточка Доминика Андреа, на обратной стороне надпись карандашом: «Позвоните мне». Франческа не знала, рассердиться или рассмеяться, сунула визитку в сумку и прошла в автоматические двери.

Через секунду машина была подана. Юноша вышел из нее и придержал дверцу, пока Франческа не села.

Чтобы добраться до дома, сегодня потребовалось больше времени, чем обычно. Войдя в квартиру, она бросила сумку, скинула туфли и босиком прошлепала в кухню выпить чего-нибудь холодного.

Уже через десять минут она спускалась вниз к бассейну.

Мягкая, чистая вода помогла ей расслабить усталые мышцы. Проплыв несколько раз туда и обратно, она перевернулась на спину и позволила телу свободно покачиваться на воде.

Восстановив дыхание, Франческа подплыла к бортику, подтянулась и села на него. Вода ручьями стекала с нее, она завернулась в полотенце.

Около пяти часов она поднялась в квартиру, прошла в спальню, заглянула в ванную и включила душ.

Еще через десять минут, завернувшись в халат и подсушивая на ходу волосы феном, двинулась в кухню приготовить что-нибудь на ужин.

Омлет, решила Франческа. А съест она его в гостиной перед телевизором.

Дважды за вечер звонил телефон. Габби пригласила в театр, а мать предложила встретиться за ланчем.

Уже ложась спать, Франческа вспомнила, как в прошлое воскресенье, которое было слишком жарким даже для лета, она договорилась покататься с матерью на яхте одного из ее друзей. Солнце, море, легкий ветерок — прогулка удалась на славу. И после нее она спала всю ночь напролет.

Глава 4

Бутик Марго был одним из нескольких фешенебельных магазинов на Дабл-Бей, снабжающих сливки общества эксклюзивной одеждой.

Проницательная женщина, обожающая мир моды, Марго открыла бутик вскоре после смерти мужа, пытаясь направить свою энергию на что-нибудь полезное. Следуя инстинкту, она ухитрялась угадывать желания своих покупателей и поставляла им дорогую одежду известных дизайнеров, всегда классически элегантную. В витрине ее магазина был один-единственный манекен, однако его переодевали каждый день.

Ежеквартальные приглашения к Марго рассылались клиентам с условием, что каждый из них приведет с собой гостя. На этих закрытых демонстрациях мод предлагались шампанское и апельсиновый сок, с кофе и чаем подавались сладости. На все свои товары Марго устанавливала десятипроцентную скидку, а еще десять процентов дневной выручки жертвовала своему любимому благотворительному обществу.

Ее пристрастие к использованию в таких показах молодых неопытных моделей позволило некоторым из них пробиться на международный подиум.

Франческа была одной из этих моделей. И обычно, если ее пребывание в Австралии совпадало с показами у Марго, она участвовала в них бесплатно, только из уважения и привязанности к женщине, которая сделала для благотворительности больше, чем это было известно широкой публике, так как всегда тщательно скрывала от прессы свои филантропические жесты.

Легко найдя место для парковки, Франческа проворно пересекла площадь, обходя лужицы, образовавшиеся после утреннего дождя. В дверях стоял элегантно одетый молодой человек, приветствуя гостей и проверяя приглашения. Тут же стояли специально нанятые охранники.

Драгоценности, украшавшие шеи, мочки ушей, пальцы и запястья гостей, в сумме были бесценны.

Франческа заметила два «роллс-ройса» и «бентли», стоявшие у обочины. Три шофера сопровождали до дверей своих хозяев.

В магазине работали кондиционеры. И воздух в нем приятно отличался от влажной уличной духоты.

— Франческа! — приветствовала ее Марго горячо и восторженно. — Как приятно тебя видеть! Кассандра появилась за минуту до тебя, а три новеньких давно уже трясутся за сценой.

— Трясутся?

В глазах Марго сверкнули веселые огоньки.

— В буквальном смысле. Им совершенно необходима дружеская поддержка, чтобы собраться с духом.

Франческа вспомнила, как девять лет назад она стояла, страшно нервничая, в одной из раздевалок Марго, готовясь к первому выступлению, и засомневалась, что какие-либо слова могут чем-то помочь.

— Я постараюсь.

— Рассчитываю на тебя.

Франческа прошла через вестибюль к раздевалкам, поздоровалась с Кассандрой. Координатор уточнила дополнения к костюмам каждой из них и детали их дефиле. Франческа улыбнулась трем девочкам, чьи лица выражали страх и смятение.

Они были такие юные. Юмор был единственным средством хоть как-то их подбодрить, и она озорно улыбнулась.

— Не забудьте, Марго говорит, что стоит вам выйти на сцену, как вы оцепенеете от испуга и шлепнетесь на пол, размазывая грим по лицу. — Смех так и рвался наружу. — Но я думаю, ничего такого не произойдет. Поверьте.

Марго была образцовым организатором.

Имея совсем немного обслуживающего персонала, она обеспечивала ход всего мероприятия без единой заминки. Шампанское искрилось, гости принимали шоу на ура. Места для зрителей располагались тремя рядами.

Франческа вышла первой, остановилась, выполнила медленный поворот, прошла по кругу и тут вдруг увидела его…

Доминик Андреа был одет в деловой костюм, синюю рубашку, полосатый галстук. Он выглядел чрезвычайно довольным — казалось, его нисколько не смущало, что здесь, в демонстрационном зале, битком набитом женщинами, он был едва ли не единственным мужчиной.

Какого черта ему тут надо?

Глаза Франчески обежали всех, ни на ком в отдельности не останавливаясь. Так, голову выше, плечи прямые — она продолжала свое дефиле, остро ощущая присутствие на редкость привлекательного мужчины; ей постоянно приходилось одергивать себя, чтобы не сбиться с ритма.

— Как зал?

Франческа бросила на Кассандру быстрый взгляд, расстегивая молнию и шагнув из юбки.

— Надо его расшевелить. Сейчас бы что-нибудь нестандартное. — Расстегнула блузку, сняла ее, потянулась за элегантным брючным костюмом.

— Там в третьем ряду, в центре, мужчина, — бросила Кассандра, натягивая брюки и застегивая молнию, — который выказывает повышенный интерес к каждому твоему движению.

По мере того как шел показ, Франческе становилось все более неловко от присутствия Доминика. И его внимания.

Почему она выставлена перед ним словно на продажу? С ней такого не бывало… Нет, она не нервничала. Слишком много километров прошла она по подиумам мира на самых знаменитых показах мод, чтобы не держать свои нервы под контролем.

Тревога. Это вернее. Настраиваешься на кого-то так, что можешь ощущать каждый его взгляд, даже не поворачиваясь в его сторону.

Но сейчас нечто экстраординарное: ее бросало то в жар, то в холод, тело не слушалось, ее знобило…

И все это — результат нескольких случайных встреч с человеком, с которым она провела вечер в компании общих друзей, и мимолетного прикосновения его губ к ее виску?

Сумасшествие!

Еще более абсурдным было чувство, что она вступила на улицу с односторонним движением, откуда не было возврата.

Нет, нет, это какое-то наваждение… В ее жизни все в порядке. Она сама ею распоряжается. Память о Марио наполняет ее сердце… Что еще ей надо?

Разделенная страсть. Тепло человека, который был бы рядом в долгие ночные часы.

Что-то с ней?

От почти физической боли в сердце у нее потемнело в глазах, от непонятного чувства вины и неудовлетворенности ей захотелось убежать и спрятаться.

Но она этого не сделает. Профессиональная гордость не позволяла ей распускаться: так, голову чуть выше, поднять уголки губ, сделав улыбку еще ослепительней… Она шагала, поворачивалась, останавливалась с легкостью, достигнутой долгой практикой.

Полный успех, отметила Франческа, предвидя близкое окончание шоу. Все раскупалось. Туфли, сумки… Все благоговейно заворачивалось в папиросную бумагу и укладывалось в фирменные пакеты Марго.

Франческа натянула элегантный брючный костюм, сунула ноги в туфли на шпильках, подняла вместительную сумку и перекинула широкий ремешок через плечо.

Войдя в салон, она оказалась в толпе гостей. И сразу перехватило дыхание при виде Доминика. А рядом с ним, конечно же, весело болтающая прехорошенькая дамочка.

Почему он все еще здесь?

Словно почувствовав, что на него смотрят, он поднял голову, кольнул ее своими глазами и как ни в чем не бывало повернулся снова к своей собеседнице.

Сплошное расстройство, подумала Франческа. Она-то была совершенно уверена в его внимании!

— Франческа.

Подкрадывается, как хищная кошка. Франческа медленно повернула в нему лицо.

— Доминик, — изумленно произнесла она.

Его улыбка была сама теплота. Он поднес ее руку к своим губам.

Прикосновение было мимолетным, но в тот же миг словно огонь охватил ее с головы до пят. Жар разлился по венам, совершая свою дьявольскую работу. Если Доминик хотел привести ее в замешательство, то он в этом преуспел.

Сексуальность в своем самом смертоносном варианте, дрожа подумала Франческа.

Она во власти бесконечно опасного человека, который, судя по всему, будет устанавливать правила игры по своему усмотрению.

Доминик ощутил легкую нервную дрожь пальцев молодой женщины и отпустил ее руку.

На протяжении последнего часа он наблюдал, как она демонстрирует разнообразную одежду, восхищался грациозными движениями ее тела, теплой нежной улыбкой.

Наружно спокойная, надев на лицо вежливую маску, она знала, что ни в малейшей степени его не обманывает.

— Вы меня извините?.. — спросила она, собираясь уйти.

— Нет, я вас не отпущу.

Ответ ошарашил ее.

— Что вы сказали?

— Не отпущу, — повторил он спокойно.

Франческа сказала достаточно тихо, так, чтобы окружающие не услышали:

— Какого черта вы себе позволяете?

Быстрая хищная улыбка осветила его лицо, открыв полоску сверкающих белых зубов.

— Приглашаю вас на ланч.

Теперь ее очередь.

— Нет.

Глаза его засветились неясной угрозой.

— Я могу применить другие методы убеждения, поцеловав вас при всех.

Ее голос упал до яростного шепота:

— Сделайте это, и я вас ударю.

— Стоит попытаться, чтобы увидеть, как вы с этим справитесь.

Его поцелуй не был вежливым прикосновением губ к губам, как не был простой проверкой чувственности. Не ограничил Доминик себя и во времени, он словно объявлял о своих правах. Это был властный, головокружительный поцелуй.

Вырываясь, она напряглась всем телом, подняла руки, пытаясь оттолкнуться от него.

Он слегка ослабил объятие, и она смогла отстраниться.

— Вы…

Он остановил поток сердитых слов, приложив палец к ее губам.

— Не здесь, если вы не хотите скандальной сцены.

Сверкая глазами от негодования, с дрожащими губами, Франческа старалась сохранить достоинство, хоть как-то взять себя в руки.

Вокруг и в самом деле толпились люди, ей хотелось послать его ко всем чертям, но она подчинилась, когда он, подхватив под руку, увлек ее на улицу.

— Вы бессовестный, эгоистичный монстр, — выпалила Франческа, как только они вышли из магазина.

— Вы не откликнулись на мое послание, номера ваших телефонов и адрес не значатся в справочнике. У меня не было другой возможности.

— И поэтому вы раздобыли приглашение к Марго?

Гнев все еще не проходил, делая золотые крапинки в глазах ярче, заставляя все ее тело трепетать. Ей хотелось обрушить на него громы и молнии, которые испепелили бы его на месте.

Он пожал плечами.

— Мне было интересно.

— И это все, что вы можете сказать?

— Мне представилась возможность увидеть вас во время работы.

— Удовольствие хоть куда! Особенно для мужчины…

Темные глаза блеснули, губы раздвинулись в насмешливой улыбке.

— Так оно и было, поверьте.

Она тряхнула волосами, глаза извергали пламя ярости.

— Да что с вами такое? Неужели вы никого другого не нашли или вас привлекает недоступное?

Теперь он явно поддразнивал ее:

— В некотором смысле.

Франческа глубоко вздохнула.

— Вы зря теряете время.

— Это зависит от точки зрения.

Франческа закатила глаза.

— Вы знаете моего отца. Габби и Бенедикт Николс — наши общие друзья.

— То, что нас соединяет, не имеет ничего общего с вашим отцом, Габби или Бенедиктом. И вообще ни с кем и ни с чем.

Ее лицо омрачилось от промелькнувшего неясного болезненного воспоминания.

— Нас ничто не соединяет.

— Пока нет, — спокойно сказал Доминик.

Но будет соединять. Он задумчиво провел ладонью по ее щеке. И не мог не заметить, как взволнованно она сглотнула.

Все его движения были наполнены уверенной неторопливостью, как у человека, сознающего, что ничто не может встать у него на пути. В этой его уверенности было что-то фатальное, заставившее сердце Франчески стучать с удвоенной силой. Надо отстраниться от него.

— Пожалуйста, пустите меня.

«Пожалуйста», казалось, помогло. Он вновь ласково дотронулся до ее щеки, обвел губы кончиком пальца, с насмешливой улыбкой опустил руки.

— Я так понимаю, что позавтракать вместе нам не суждено.

— Через полчаса мне надо быть в городе. А ланчем будет сандвич с салатом и бутылка воды.

— Еще один показ моделей?

— Съемка. — Она отступила на шаг. — Мне действительно надо ехать.

Франческа повернулась и пересекла дорогу.

Она чувствовала покалывание между лопаток все время, пока шла по тротуару, — он следил за каждым ее движением.

Только оказавшись в безопасности за рулем своей машины, она немного расслабилась, а к тому времени, когда въехала в город, Доминик был всецело изгнан из ее мыслей.

Съемки были изматывающими, дизайнер требовал, чтобы фотограф делал многочисленные кадры с каждого мыслимого и немыслимого ракурса. Аксессуары менялись бесчисленное количество раз, ее макияж подправляли и изменяли, прическа проходила все этапы от распущенных волос до гладко причесанных, они то укладывались волнами, то хитроумно заплетались.

— Теперь, конечно, хорошо бы отправиться куда-нибудь на природу, найти уединенный пляж и полюбоваться заходом солнца, — сказал Тони.

Было уже больше шести, у Франчески началась головная боль. Больше всего ей хотелось переодеться в собственную одежду, нырнуть в машину и помчаться домой. Погрузиться в ванну и попивать холодную воду.

Тони, как фотограф, всегда стремился к совершенству. И она была достаточно умна, чтобы помогать ему в этом. Каждый год Тони завоевывал награды за свое мастерство, одухотворенное истинной любовью к камере. Он умел скомпоновать в кадре снимаемый объект и фон так, чтобы достичь максимального эффекта. Исключительный стратег, он отрицал случайное наитие, уважая лишь опыт, и любыми средствами создавал то изображение, которое хотел.

Вместе они работали как команда.

— А поесть-то ты мне разрешишь? — спросила она, вздохнув. — А то ведь я не протяну до вечера.

— Да конечно, радость моя. — Тони быстро улыбнулся, в глазах его промелькнула веселая искра. — Я же не совсем чудовище.

Собрав вещи и оборудование, они отправились в ближайшее кафе перекусить на свежем воздухе. С террасы открывался роскошный вид на покрытый листвой парк.

После этого маленькая колонна автомобилей выехала к пещере, рядом с которой натянули палатку для переодевания Франчески.

Легкий ветерок с океана холодил ее кожу и играл локонами волос, пока она выполняла указания Тони, принимая одну позу за другой, в то время как он щелкал камерой.

— Еще немного, Франческа. Я думаю сделать несколько черно-белых снимков.

Начали наползать сумерки, сгущая тени, затемняя цвета и сглаживая границы.

— О'кей, закончили, — объявил Тони.

Оборудование было запаковано, одежда разложена по специальным пакетам и спрятана в фургон. Огни вдоль обочины дороги выглядели как иллюминация, выделяясь на фоне темно-синего моря.

Тони спрятал камеру в машину и повернулся к Франческе.

— Не хочешь выпить со мной? В двух кварталах отсюда уютный маленький бар.

— Ты очень огорчишься, если я откажусь?

— Свидание, моя милая?

Она улыбнулась.

— С моей кроватью. Ты должен быть заинтересован в том, чтобы завтра я не была вялой, чтобы глаза у меня сверкали.

— Как фотограф — да, — усмехнулся Тони, — а как мужчина… большее удовольствие мне доставило бы увидеть тебя томной и пресыщенной после долгой ночи любви.

Стрела боли пронзила Франческу с головы до ног, ей пришлось приложить некоторое усилие, чтобы сохранить тон разговора веселым и легкомысленным.

— Ты не отступаешь.

— Возможно, когда-нибудь ты скажешь «да».

Тони был славным парнем. Умным, неординарным. С ним было легко разговаривать.

Она много работала с ним в прошлом и хотела продолжать работать в будущем.

— «Да» насчет выпить?

Его смех заставил и ее улыбнуться.

— Вывернешься из любой ловушки, дорогая.

— Почти из любой, — заверила она.

— Значит, — заключил он медленно, — и на сей раз от ворот поворот?

— Пока, Тони. До утра. — Она склонилась, чуть коснувшись губами его щеки.

Глава 5

Трезвон электронного будильника разбудил Франческу. Издав слабый стон, она перекатилась к краю кровати, чтобы нажать на кнопку.

Черт побери Тони и его фотографическое вдохновение. Но, мысленно проклиная его, она прекрасно понимала справедливость его требований. Конечно же, она первая будет аплодировать ему, рассматривая сделанные снимки.

Душ смыл остатки сна и ночных сновидений. Стакан свежего апельсинового сока влил в нее жизненную энергию. Было еще слишком рано завтракать, поэтому она ограничилась бананом.

Надев готовый комплект, свободные хлопчатобумажные брюки и топик, она сунула ноги в босоножки на низких каблуках, взяла сумку и спустилась в подземный гараж.

Через несколько минут Франческа была уже на главной улице. Предрассветные сумерки еще царили в городе, и было что-то сверхъестественное в пустоте пересекаемых улиц, слабо освещенных редкими фонарями.

Обстановка располагала к самоанализу и позволяла мыслям отправиться в свободный полет.

Доминик Андреа. Интригующий человек, с разнообразными интересами, известный как способный антрепренер. Наверняка его способности распространяются и на поведение в спальне… или что он там еще понимает под словом «секс».

Или под словом «любовь»… Впрочем, любовь имеет мало общего с судорожными содроганиями двух разнополых особей, которые получают удовольствие от телесного контакта друг с другом и не претендуют ни на что большее.

Образ Доминика Андреа в роли любовника всколыхнул в ней чувства, которые трудно было подавить. Баста, продолжать это самокопание — чистое безумие.

Боже мой, да что это с ней такое?

Франческа включила приемник, отдавшись жесткому ритму рок-музыки. Может, хоть она направит ее мысли в другом направлении.

Самое правильное — это подумать о предстоящей утренней съемке, подготовка к которой должна быть завершена до того, как на горизонте появится первый луч солнца.

Три машины и фургон уже скучились у обочины, когда она подрулила к «БМВ» Тони.

Юпитеры были направлены на пляж, тент раскинут. Подойдя поближе, она начала различать гул голосов.

— Всем доброе утро.

Когда она вошла, Тони встретил ее утомленной улыбкой.

— Хорошая девочка, как раз вовремя. — Он бросил быстрый взгляд на часы. — Еще десять минут, о'кей? Тот же наряд, прическа.

Поменьше косметики.

Небо на горизонте только слегка порозовело, когда Франческа уже заняла позицию в метре от набегающей волны. Влажный песок отливал металлом, переходя в гладкую поверхность моря.

Серые тени таяли на глазах, изменяясь, как под кистью художника. Воздух нес в себе прохладу, еще не тронутую теплом солнца.

— Сделаем кадр на дороге. Это недолго, — предупредил Тони, поднимая камеру. — Франческа?

— Готова, как только скажешь.

Камера стрекотала, объектив нацеливался на нее, она подчинялась указаниям Тони, принимая ту или иную позу.

— Головку чуть выше. Вот так. Держи, держи. Теперь поворот ко мне и улыбка. Мона Лиза, дорогая. — Кадр следовал за кадром. — О'кей, теперь выражение счастья. Только без смеха. Снято.

Перемотка жужжала почти непрерывно.

— Экспрессия, милочка, — направлял он. — Так, чтобы юбка развевалась, можешь? Еще.

Снова. — Он быстро двигался, координация движений у него была потрясающей. — Черт, как быстро светает.

Через пять минут он зачехлил линзы.

— Достаточно. Всем спасибо.

Похоже, день будет трудным, грустно подумала Франческа, снимая костюм и натягивая брюки и топ. За ланчем она согласилась принять участие в следующем показе, а вечером должна обедать у отца дома. Проворно скрутила узел волос на макушке, сунула ноги в босоножки.

— Выпьем кофе перед началом дня? — спросил Тони.

— С удовольствием, — откликнулась Франческа, довольная легкостью их отношений.

Они направились по песку к машинам.

Убрали сумки, закрыли дверцы, перешли через дорогу к пляжному кафе.

— Я плачу. — Тони вошел в пустую палатку. — По чашечке черного?

— Да, пожалуйста.

Он поставил перед Франческой чашку темного ароматного напитка.

— Снимаешь сегодня на благотворительном завтраке в «Хилтоне»?

— Боюсь, что так, дорогая. — Он осушил свою чашку и знаком попросил официантку повторить.

— Будешь ублажать престарелых дам, разодетых в пух и прах, которые вечно вертятся рядом, надеясь увидеть потом свое фото в светской хронике? — поддразнила Франческа, уловив его недовольство.

— Они присылают мне подарки. Шампанское, дорогие безделушки. Одна матрона предлагала даже полностью оплаченную незабываемую поездку на остров Наймана.

— Скажешь, что отказался?

Тони криво усмехнулся.

— Я не беру взяток, как бы соблазнительны они ни были.

Было почти восемь, когда Франческа села в машину и отправилась в гимнастический зал. Она настолько привыкла к ежедневным тренировкам, что даже не задумывалась об их необходимости.

Когда она вернулась домой, у нее едва оставалось время на душ.

Благотворительный завтрак в помощь Австралийскому обществу раковых больных был главным на повестке дня. Место сбора было высокопрестижным, список гостей читался как выдержка из городского реестра богатых и знатных.

«Распродажа», — пролетал шепот по мере того, как произносились речи и накрывался завтрак. Потом ведущий объявил о начале парада мод, заиграла музыка.

Юпитеры подсвечивали подиум. Время шоу.

По окончании Франческа привела в порядок волосы, поправила макияж, взяла сумку.

Если повезет, ей удастся ускользнуть незаметно.

Она прошла уже ползала, когда услышала позади знакомый голос:

— Франческа.

Ее мачеха, вместе с Катрин, сидела за ближайшим столиком.

— Ты ведь выпьешь кофе с нами, да?

Мадлен умела заставить предложение звучать как приказ. Франческе ничего не оставалось, как опуститься на указанный стул.

Катрин заговорщически подмигнула ей, хорошо зная, что основной целью матери было поднять собственный престиж. Умница, Катрин.

Потеряв полчаса, Франческа смогла, наконец, вырваться, еще тридцать минут понадобилось на поездку в потоке машин, рвущихся из города. В собственную квартиру она вошла только около пяти.

Сейчас бы завернуться в халат, поесть легкого куриного салата, посмотреть телевизор и рано лечь спать.

Вместо этого пришлось влезать в черный шелковый костюм, подбирать золотые украшения, делать вечерний макияж. Она распустила волосы, позволив им рассыпаться по плечам.

Мерцание фонарей приветствовало Франческу, направляющуюся к парадному входу элегантного двухэтажного особняка в стиле Тюдоров, расположенного в предместье Вауклюза, где жили Рик и Мадлен.

Интерьер всецело отражал изысканный вкус Мадлен. Франческа радостно приветствовала Катрин и Джона, поцеловалась с мачехой, а Рик, обнимая, основательно намял ей бока.

— Присаживайся, Франческа, — пригласила Мадлен. — Рик приготовит тебе что-нибудь выпить.

— Апельсиновый сок? Вино?

— Неплохо бы вина, — мягко откликнулась Франческа.

Позвонили в дверь. Мадлен повернулась к Рику:

— Это, должно быть, Доминик. Встреть его, дорогой. — Потом она обратилась к Франческе:

— Ты не возражаешь против еще одного гостя?

Франческе ничего не оставалось, как улыбнуться.

— Нет, конечно.

Рик никогда не стал бы их сводить. Из одной только деликатности. Мадлен подобная щепетильность была неведома: ради интересного вечера она могла сделать что угодно.

Мотивы, по которым тут объявился Доминик Андреа, оставались открытыми для обсуждения.

— Он настоящий супермен, правда?

— Катрин восторгается с горячностью, свойственной девочке-подростку, — заметила Мадлен.

Франческа воздержалась от комментариев, поскольку в этот момент отец ввел в гостиную Доминика.

По работе она сталкивалась со множеством внешне привлекательных мужчин, но немногие из них обладали такой мощной мужской аурой.

— Мадлен. — Упругой походкой он двинулся к хозяйке, затем повернулся к ее падчерице. — Франческа.

— Доминик, — холодно приветствовала она. Франческа чувствовала себя на грани срыва, а ведь он только вошел в комнату. На что же она будет похожа к концу вечера?

Особенно если он опять попытается спровоцировать ее на какую-нибудь идиотскую пикировку.

— Выпьете, Доминик? — Рик был внимательным хозяином, имел хорошую коллекцию напитков, способных удовлетворить самого привередливого гостя.

— Спасибо. Если можно, воды.

Мадлен улыбнулась.

— Хотите иметь ясную голову?

— Возможно, у Доминика язва, — сладко предположила Франческа. — Насколько я понимаю, артистический темперамент и напряженная работа в сфере бизнеса приводят к серьезным стрессам.

— А вы не ограничиваете себя одним бокалом вина вечером?

Она резко повернула голову и несколько долгих секунд не отрываясь смотрела на него.

— Как… — хорошо выдержанная пауза, — банально.

Рот его слегка покривился.

— Очевидно, вы предпочитаете мужчин, мысли и действия которых затуманены алкоголем?

Вот вам пожалуйста. Неужели из всех присутствующих только она одна реагирует на тайную подоплеку его слов?

Франческа мысленно взмолилась, чтобы вечер поскорей окончился, чтобы она смогла исчезнуть отсюда, не вызвав неудовольствия Мадлен или отца.

Краем глаза она заметила слегка приподнятую бровь Доминика, поняв, что он читает ее мысли.

— Не знала, что вы присоединитесь к нам сегодня вечером.

Такой поворот разговора не требовал особого напряжения.

В его глазах — теплота, приправленная немалой долей иронии.

— Мадлен прислала приглашение посмотреть, как выглядит моя картина на стене ее дома.

Франческа чуть кивнула.

— И вы ходите домой ко всем покупателям ваших картин?

— Довольно редко, — вынужден был признать он.

— Рик и Мадлен, наверное, вне себя от счастья и будут рассказывать потомкам о вашем историческом визите.

Доминик неожиданно мягко засмеялся, смех заставлял изгибаться линию его рта, образовывал веер легких морщинок, расходящихся от уголков глаз. Тех самых, которые с удивительным упорством следили за каждым ее движением.

— Почему бы и нет. — Доминик поднял руку и заправил выпавший локон волос ей за ухо каким-то мерзким собственническим жестом, явно предназначенным вызвать ее негодование. — Хотя, без сомнения, основной причиной моего сегодняшнего появления здесь являетесь вы.

Он уловил, как расширились ее зрачки — мгновенный шок, до того, как она успешно скрыла свое замешательство.

— Стол накрыт. — Повар появился на редкость своевременно.

Облегченно вздохнув, Франческа направилась в столовую.

Мадлен и Рик сели напротив друг друга во главе стола, Катрин и Джон с одной стороны, Доминик и Франческа — с другой.

Подавались жареные креветки с рисом, рыба, приготовленная на пару, голландский соус и салат. Десерт составляли взбитые сливки и свежие фрукты.

Как вкусно это все было бы в дружеской компании — если бы не присутствие Доминика. Франческа остро ощущала каждое его движение, почти неуловимый запах чистого. белья смешивался с запахом его одеколона.

Он орудовал ножом и вилкой быстро и аккуратно. Он выказывал явное удовольствие от еды и мастерски вовлекал в разговор детей, превратив Джона в милого рассказчика, в то время как Катрин просто расцветала от его внимания.

Мадлен лучилась от удовольствия. Заполучить богатого или известного гостя у нее считалось большой удачей, а уж иметь за обедом парочку таких, которые могли быть причислены и к тем, и к другим, — это полный триумф.

— Пройдемте в гостиную выпить кофе? — предложила Мадлен, когда обед был завершен.

Все прошли в гостиную; Доминик, следуя за Франческой, галантно пододвинул ей стул.

Такой куртуазности с его стороны она не ожидала, не хотела ее и еле удержалась от того, чтобы не отбросить его руку, когда его пальцы легко коснулись ее локтя.

— Катрин, Джон, — светским тоном скомандовала Мадлен, — если хотите, можете подняться наверх посмотреть телевизор.

Образцовая мать, и очень проницательная к тому же. Правильность проводимой политики и хорошие манеры были принципами жизни Мадлен. О многом можно было догадаться уже по тому, что дети и не подумали найти какой-нибудь повод остаться.

Еще максимум пятнадцать минут, решила Франческа, потом она выразит свою благодарность и уйдет. Она грациозно опустилась в кресло и взяла чашку кофе.

Это был длинный день, а завтра, повидавшись с матерью, она должна войти в жюри, собирающееся выбрать трех моделей из двадцати молодых претенденток, которые выступят на подиуме.

Пятница, суббота и воскресенье были свободными, и она планировала использовать их по своему собственному усмотрению. Парикмахерская, массаж. Хоть немного отдохнуть.

Ненароком ее глаза встретились с глазами Доминика, подернутыми чувственной поволокой. От него одно сплошное беспокойство, к тому же она нисколько не сомневалась, что под внешним ленивым равнодушием таится неколебимое желание сделать все по-своему.

Франческа выпила свой кофе, отказалась от второй чашки и поднялась.

— Надеюсь, вы извините меня, но мне пора. — Она одарила теплой улыбкой своих близких. — Это был замечательный вечер.

— Присоединяюсь, — проговорил Доминик, быстро вставая со стула. — Было очень весело.

Он и тут подстроил так, что они уходят вместе. Почему бы и нет? — вопрошал внутренний голос, пока она шла рядом с Риком, целовала его у двери, быстро спускалась по ступеням.

— Сбегаете? — Доминик явно насмехался.

Она прошла мимо черного «лексуса» и, подойдя к своей припаркованной рядом машине, выхватила из сумочки связку ключей.

Коснувшись ее руки, он шагнул вперед, придержал дверцу.

— Как провели день?

Она проскользнула мимо него и села за руль.

— Вас это не должно интересовать.

Он склонился к ней.

— Но интересует. Удовлетворите мое любопытство.

Франческа вытащила ремень безопасности и щелкнула застежкой. Она должна быть хозяйкой положения, но что-то говорило ей о том, что преимущество — на его стороне.

— Три тридцать — начало съемок на восходе солнца у моря, парад мод в «Хилтоне», обед с семьей.

— И гость.

— Нежданный гость, — поправила она.

— Вы предпочли бы, чтобы он не появлялся.

Франческа подняла голову и встретила его взгляд.

— Возможно, вы просветите меня, каким образом вам удалось раздобыть приглашение?

— Случайно. У нас есть дела с вашим отцом. — Доминик слегка пожал плечами. — Кажется, Мадлен нравятся мои картины. Договориться по телефону было нетрудно.

Конечно, нетрудно, подумала Франческа.

Всего-то и делов: вставить в разговор несколько наводящих вопросов — и цель достигнута.

Она искоса глянула на него, его манящая улыбка оказывала странное воздействие на нее, пробуждая непонятные желания, распространяя по всему телу жар.

— Чего мне ждать в следующий раз? — Франческа говорила намеренно холодным тоном. — Предложения «поедем ко мне или к вам»?

Доминик устоял перед ее натиском.

— Я не играю в такие игры.

— Ни с одной женщиной?

— С вами, — проговорил он с ударением.

Наклонившись еще ниже, он провел указательным пальцем по ее подбородку. — Может, попробуем снова? Завтра.

— Завтра не будет. — Голос ее внезапно осип.

— Нет, — сказал он спокойно, — будет.

Завтра, и послезавтра, и послепослезавтра. И на следующей неделе. И потом.

Франческа посмотрела на него долгим взглядом, его жесткие глаза видели ее насквозь.

Страх, предчувствие смешались в ее душе. И еще узнавание. Как будто глубоко внутри она осознала, что нашла свою половину.

Ей не хотелось разбираться в том, что он собой представлял. Ей нужно было время, чтобы подумать, оценить. «Да», сказанное этому человеку в ответ на любое предложение, может завести слишком далеко.

— Увы, вашим радужным надеждам не суждено исполниться, — заверила она его.

— Неужели вы так думаете?

— Я это знаю.

— Докажите же, что я не прав, разделив со мною ланч. Назначьте день.

Вызов. Принять или отказаться?

Ну ладно, подумала Франческа с мрачной решимостью. Если это поможет доказать, что она не заинтересована в нем. Кроме того, ланч — это не ужин. Во-первых, встреча будет происходить при свете дня, а во-вторых, в любой момент можно сослаться на неотложные дела и исчезнуть.

— Пятница, — хмуро бросила Франческа. — Назовите ресторан, и я вас там встречу.

— «Клод». Оксфорд-стрит, Вулехра. Час дня, — четно отрапортовал он.

Шикарный французский ресторан, места только по предварительной записи.

— Прекрасно. — Она завела мотор, Доминик закрыл дверцу.

Выехав на широкую, обрамленную деревьями пригородную улицу, она через несколько минут добралась до нового южного шоссе.

В центре города было светло, электрические фонари, чередуясь с неоновыми вспышками переливающейся разноцветной рекламы, придавали улицам праздничный вид. Темные воды порта Джаксона пересекал паром, большой пассажирский лайнер сверкал огнями, следуя за буксиром во внутреннюю гавань.

Волшебное зрелище, подумала Франческа, странным образом переносясь в другой город на противоположной стороне Земли. Другая машина, «феррари тестаросса», ведомая Марио через спящие холмы Рима. Как она радовалась расстилающейся перед ней панораме, смеялась от распиравшей ее радости жизни, задыхалась от скорости, с которой Марио стремился домой, чтобы скорей оказаться с ней в постели.

Сумасшедшие, безмятежные дни, которые длились, к несчастью, так недолго. Но даже тогда Франческа страшилась, что Марио суждена недолгая жизнь.

Было почти одиннадцать, когда она поставила машину в гараж и поднялась в квартиру.

Медленно стянула с себя одежду, смыла косметику, надела шелковую ночную рубашку и бросилась на прохладные простыни.

Глава 6

Софи, как женщина элегантная и светская, очень любила появляться на людях. А поэтому выбранное ею место встречи было одним из самых посещаемых мест города.

Франческа уселась за заказанный ею столик и попросила принести кофе.

Мать, как обычно, опоздает. Долгие годы общения с ней доказали, что у Софи нет чувства времени. Извинения, многочисленные и разнообразные, потоками обрушивались на ожидающих, и ее домашние и друзья вынуждены были прощать ее врожденную непунктуальность.

Тридцать минут — это еще куда ни шло, подумала Франческа, заметив входящую мать.

Были случаи, когда приходилось ждать и по часу.

Тициановские волосы, спадающие волнами на плечи, тонкие черты лица, изящная фигурка, которой позавидовала бы и женщина вдвое моложе, наряд от известного дизайнеpa — и получится образ Софи, всегда вызывающий всеобщее восхищение.

— Извини, золотко. — Софи беззаботно развела руками, усаживаясь в кресло напротив. — Арман… — Ее ротик слегка скривился. — Знаешь, как это бывает у французов — все о любви да о любви.

— Мне казалось, что у тебя все кончено с французами.

— Ах, они такие любезные кавалеры. — Софи шаловливо улыбнулась. — Кроме того, дорогая, он бесподобен в постели.

— Ну хорошо.

Глаза Софи весело сверкнули.

— Это полностью компенсирует его грехи.

Франческа с философским спокойствием размышляла, является ли Арман достойным преемником предшественника, бывшего пажом ее матери на протяжении десяти месяцев.

— Ну ладно, золотко. Скажи мне, что ты думаешь об отце. В последнее время мне кажется, он выглядит чересчур… — Софи помедлила, — зрелым. Морщин у него поприбавилось. Я могла бы порекомендовать своего косметолога, но можешь себе представить, какая будет реакция.

— Несомненно. Взрыв негодования, по меньшей мере.

— Я понимаю. Тут и Мадлен требует внимания, и дети…

В эти эмоциональные тонкости Франческе вникать не хотелось.

— Хочешь кофе?

— Пожалуйста. — Глаза Софи сузились. — Сегодня ты выглядишь иначе, не совсем как обычно. — Она явно заинтересовалась. — Да.

Определенно. — Выпятила губы. — Мужчина, конечно?

Мужчина. Слишком мягкое определение для такого типа, как Доминик Андреа.

— Почему ты так думаешь? — Голос Франчески прозвучал ровно, но мать усмехнулась.

— Все в порядке?

— Не совсем.

— Ага, — протянула Софи со странным удовлетворением. — Да, кстати, ты же мне еще не рассказала о матери Марио. Так печально. Надеюсь, у нее была сиделка?

— Да, почасовая. — Франческа не стала добавлять, что сама просиживала у кровати дни и ночи напролет, позволяя себе спать лишь урывками.

Пребывание в элитном кафе предполагало, что в их разговор будут вмешиваться. Сначала рядом объявился один из друзей Софи, затем другой. Представляя Франческу, Софи не упоминала, что она — ее дочь. А уж тема возраста вообще старательно избегалась. Оно и понятно: как женщина, выглядящая на тридцать, может объяснить существование двадцатипятилетней дочери?

Тут явился Арман, чтобы забрать свою любовницу, заставив Франческу в который раз удивиться, почему ее мать все время выбирает таких самовлюбленных эгоистов.

Но вообще-то Франческа давно уже не интересовалась любовными делами матери.

…и послезавтра… и на следующей неделе… и потом… Эти слова Доминика повторялись и повторялись в голове Франчески, когда она решила позвонить ему и отменить свое согласие на встречу.

Хотя что-то ей подсказывало: все, что бы она ни предприняла, лишь отсрочит неизбежное.

И все-таки, может быть, лучше пойти и покончить с этим? Они поговорят, выпьют по чашке кофе и обнаружат, что ничего общего между ними нет. И пусть катится, вынесла она свой окончательный приговор.

Их ничто не связывает. Вопрос только в том, что она позволит предпринять Доминику?

И чего тебе бояться? — мысленно ругала себя Франческа, входя в «Клод» и здороваясь с подошедшим к ней метрдотелем.

— Здравствуйте. Мистер Андреа уже здесь.

Прошу вас. Следуйте за мной.

Надо быть ненормальной, чтобы так беспокоиться. Притворись, подсказал тихий внутренний голос. Ты это хорошо умеешь.

Доминик смотрел, как она приближалась к нему через зал. Он увидел, что многие повернули головы в ее сторону, восхищенные ею, и ощущал, как и его подхватывает общая волна преклонения перед ее красотой.

Опыт говорил, что внешность не всегда соответствует внутреннему содержанию, тому, что таится в душе, и что физического вожделения без любви недостаточно для получения полного удовлетворения.

Когда она подошла, он встал.

— Франческа.

Она вежливо поздоровалась, он улыбнулся, зная, что оборонительные укрепления уже выстроены. Интересно, сколько времени потребуется на их разрушение?

Метрдотель пододвинул стул, и она села.

— Мадам желает несколько минут подумать, прежде чем сделать заказ?

— Принесите мне апельсиновый сок.

Метрдотель щелкнул пальцами, из ниоткуда появился одетый в форму официант, принял ее заказ и исчез.

Освещение было слабым, столик — маленьким. Казалось, что Доминик сидит слишком близко.

Франческа осторожно рассматривала его. В тусклом свете черты его лица были более резкими, скулы выдавались сильнее. Темные волосы, темные глаза, темный костюм. Широкие плечи довершали тот образ, к которому стремится большинство мужчин.

Сложный человек, пришло ей в голову помимо воли, способный к порывам дикаря и величайшей нежности. Такой вывод можно было сделать, глядя на его картины. Сильные, энергичные мазки, яркие цвета на одном холсте — и тонкие, тщательно прорисованные штрихи на другом. Контраст был слишком резким, чтобы предположить работу одного мастера.

А как любовник? Был ли он диким и необузданным или чувствительным и нежным?

Мог ли управлять своими эмоциями? Хотела бы она узнать это?

О Боже, откуда такие мысли?

Чтобы скрыть замешательство, Франческа взяла меню и принялась внимательно его изучать.

— Если я скажу, что вы выглядите совершенной красавицей, вы рассердитесь?

Похоже, он снова пытается ее поддразнить.

Она опустила меню и одарила Доминика любезной улыбкой.

— Возможно.

У него вырвался смешок.

— Вы настроены на беседу или же будем хранить вежливое молчание?

— Вы могли бы рассказать мне, что делали вчера, — подчеркнуто серьезно отвечала Франческа. — Это заняло бы минут десять, а то и больше.

— Вчера? Рано утром я слетал в Мельбурн, повидался с деловым партнером, днем прилетел обратно, играл в сквош.

— Вам следовало бы растянуть свой рассказ, а то вы и тридцати секунд не проговорили.

Он потянулся за бокалом вина, поднял его, немного отпил, поставил на место.

— Теперь ваша очередь.

— Была в жюри на конкурсе молодых моделей, встречалась с матерью.

— И придумывала тысячу причин, чтобы отменить сегодняшний ланч?

Это был на редкость точный удар. Неужели у нее на лице написано, что она думает?

Она так не считала, и все же этот человек обладал несомненной способностью читать ее мысли. И Франческа честно призналась:

— Да.

— Неужели я представляю такую угрозу? — Доминик удивленно поднял брови.

— Вы меня нервируете, — не подумав, ответила она.

— Это достижение, — протянул Доминик.

Она решила обозначить допустимую границу.

— Мы вместе завтракаем. И ничего больше.

— В настоящий момент, — согласился он. — Сделаем заказ? Рекомендую эскалопы.

Франческа согласилась. Появился официант, принял заказ и исчез.

Франческа подняла бокал, сделала большой глоток сока. Глаза их на секунду встретились, каждый пытался скрыть свои мысли.

— Планируете что-нибудь на уикенд? — спросил Доминик.

Она положила вилку, затем, стараясь выиграть время, аккуратно промокнула рот салфеткой.

— Несколько спокойных дней — без семьи, без выходов в свет.

— Хотите исчезнуть?

Блуждая по столу, ее пальцы наткнулись на бокал, покрутили его.

— Да.

— В одном из центральных городских отелей завтра некий благотворительный фонд устраивает торжество, на которое у меня есть билеты. Габби и Бенедикт приглашают нас присоединиться к ним.

Габби — лучшая подруга, чье общество будет ей очень приятно. Доминик — нечто совершенно противоположное. Нелепо думать, что не найдется желающих с ним пойти.

— Я поддерживаю благотворительные фонды, но редко хожу на их светские мероприятия, — пояснил Доминик.

— Почему же вы собираетесь пойти на этот?

Он откинулся в кресле, изучая ее.

— Это дает мне возможность пригласить вас.

— Подсластив приглашение обещанием встречи с двумя моими лучшими друзьями?

Официант убрал со стола и понимающе кивнул, когда они отказались от десерта и попросили кофе.

— Вам позволяется просто сказать «да» или «нет», — насмехался Доминик. Она сверкнула улыбкой.

Казалось, что он всегда на шаг ее опережает, ей захотелось поступить не так, как он ожидает.

— Да.

Доминик не обнаружил никаких признаков удивления или удовлетворения ее ответом.

— Дайте мне ваш адрес, и я заеду за вами.

Собравшись было протестовать, она тут же поняла всю глупость такого поведения. Диктуя адрес, она наблюдала, как он записывает номер квартиры и название улицы на обратной стороне визитной карточки.

Было около двух, когда они вышли из ресторана.

— Где вы поставили машину?

Франческа ощутила прикосновение его руки. Ей захотелось отдернуть руку, но она сдержалась. Это какое-то сплошное колдовство, мрачно подумала она, ощущая жаркую волну, разливающуюся по всему телу.

— Вон там, слева, метрах в пятидесяти.

В воздухе, казалось, была разлита какая-то угроза. Игра воображения, подумала она, испытывая острое желание оттолкнуть его и спрятаться в машине.

Однако она подчеркнуто неторопливо достала ключи и открыла машину. Стоя рядом, Доминик казался больше, его рост и объем угрожающе увеличились. У нее перехватило дыхание, когда он склонился к ней и, прощаясь, быстро поцеловал ее.

Франческа не была готова к теплой мягкости губ, которые так подходили ее желаниям и потребностям. Непроизвольно ее руки поднялись вверх, встретились на его затылке, а когда Доминик притянул ее ближе, слабый протест поднялся и умер в ее горле. Его поцелуй стал глубже, заставляя все ее тело загореться ответным пламенем.

Вторжение во все чувства, изучающее, оценивающее. Он победил, заставив ее забыть, кто она и где.

Когда он поднял голову, она стояла как потерянная, все плыло перед глазами. Наконец Франческа взяла себя в руки.

Глаза ее расширились.

— Завтра, — вежливо напомнил Доминик. — Шесть тридцать. — Тепло улыбнулся. — Ведите осторожно.

У него даже дыхание не участилось, в то время как ее словно подхватила громадная волна, чтобы потом чуть живой выбросить на берег.

Она ничего не ответила. Не смогла.

Пытаясь сохранить присутствие духа, Франческа села в машину и нажала на педаль газа.

Ей потребовалось преодолеть несколько километров, чтобы восстановить дыхание, а позднее ночью, лежа без сна, она все еще продолжала ощущать его губы, его тело, прижавшееся к ней, всю сладкую отраву, которой он одурманил ее.

Франческа проснулась рано, приняла душ, спокойно позавтракала, оделась и отправилась на массаж и косметические процедуры.

После ланча она не торопясь прошлась по нескольким магазинчикам. Один наряд, вместе с туфлями и сумочкой, ей очень понравился. Прикинула, как он будет смотреться на хрупкой фигурке ее сестры. Она улыбнулась, с удовольствием представляя восторг Катрин, когда та получит этот подарок.

После четырех Франческа направилась домой. Солнце жарило вовсю. Она хотела опустить на глаза солнечные очки, но не обнаружила их. Не было очков и в сумке, и она тихо выругалась, поняв, что забыла их.

Солнечные лучи всегда вызывали у нее сильную головную боль, а уж при теперешнем ее стрессовом состоянии следовало бы предпринять особые предосторожности.

К тому времени, когда она добралась до квартиры, в правом виске у нее уже пульсировало. Хорошо, если лекарства помогут, в противном случае остается надеяться лишь на спасительные несколько часов отдыха.

Франческа терпела полчаса, потом порылась в сумочке в поисках карточки Доминика и набрала номер.

Он ответил с третьего гудка.

— Андреа.

Звук его голоса только усилил головную боль. Ей было трудно говорить, и она постаралась сократить разговор до минимума.

— Я рядом с Дабл-Бей. Подъеду через несколько минут.

— Нет, не надо. — Но было уже слишком поздно, он уже повесил трубку.

Ей никого не хотелось видеть. Даже думать было больно, поэтому, уже не пытаясь что-нибудь решить, она просто вытащила упаковку обезболивающего и проглотила парочку таблеток.

Запищал звонок домофона. Она ответила, нажала кнопку, впуская Доминика.

Франческа ожидала у двери, когда он вышел из лифта, и ему оказалось достаточно одного взгляда на ее бледное лицо, обведенные тенями глаза, чтобы понять ее состояние. Он мягко втолкнул ее в гостиную и закрыл дверь.

— Худо, да? — Он коснулся губами ее виска. — Принимала лекарство? Надо уложить тебя в постель.

В душе ее боролись два желания: соблюсти приличия и прилечь.

— На кушетку, — проговорила она почти шепотом. Это и в самом деле чудесно положить голову ему на грудь и закрыть глаза.

Не слушая, он подхватил ее на руки, шагнул в спальню и окинул комнату оценивающим взглядом.

Так он себе ее и представлял, никаких оборочек, рюшечек, персиковые и зеленые тона.

Он задернул шторы, не обращая внимания на ее слабое негодование, осторожно снял с нее верхнюю одежду и уложил в постель.

— Удобно?

Из-за принятого лекарства на нее нашло какое-то оцепенение, почти полностью заглушающее боль.

— Да.

Доминик натянул ей на плечи простыню и уселся в стоящий рядом шезлонг, следя за тем, как постепенно выравнивается ее дыхание.

Если он не ошибается, теперь она будет спать до утра. Он чуть-чуть задержится, а потом уйдет.

Выглядела Франческа умиротворенно. Спокойное лицо являло классическую красоту черт, алебастровая кожа — мягкая и гладкая, как шелк. Нежный рот, зовущий к поцелуям.

Она казалась такой уязвимой. Доминик понимал, она не хотела бы, чтобы кто-то, а особенно он, видел ее в таком беспомощном состоянии, которое будило в нем огромное желание защитить.

Черт возьми, он хотел иметь право быть частью ее жизни. Заслужить ее уважение, доверие. И даже любовь. Такую любовь, которая приведет к их союзу. Браку.

После того как один ее брак закончился драматически, будет нелегко убедить ее выйти замуж снова. Но прежде всего надо заставить ее поверить в то, что она во власти любви, а не животного вожделения.

Как сильно было искушение отменить все сегодняшние дела и остаться здесь до ее пробуждения! Только вряд ли она будет благодарна ему за такое внимание.

Он тихо вышел и осторожно притворил за собой дверь.

Было уже темно, когда Франческа зашевелилась и, открыв глаза, поняла, что лежит в постели, потом снова провалилась в сон.

А когда проснулась окончательно и посмотрела на часы, солнце уже пробивалось сквозь занавески, освещая комнату.

Поесть. И попить. Откинув простыню, она прошла на кухню.

Стакан свежего апельсинового сока помог ей немного прийти в себя, она включила кофеварку, сунула хлеб в тостер, очистила банан. Овсянка, сваренное вкрутую яйцо, поджаренный хлеб и яблоко — это как раз то, что требуется, думала она, слушая шум кофеварки. Тостер выключился, а как только чашка наполнилась кофе, она взяла ее, уселась на высокий стул и стала пить. Прекрасно. Просто прекрасно.

Позавтракав, она неторопливо приняла душ, оделась, решая, что делать дальше.

В ее памяти всплыл вчерашний приезд Доминика и то, что он был в спальне. Сколько времени он пробыл у нее? Зачем? Она не была уверена, что хочет знать ответы на эти вопросы.

Пока Франческа была в душе, дважды звонил телефон. По автоответчику она узнала, что первым был Доминик, а после него — Габби.

Сначала она позвонила подруге и извинилась за свое отсутствие прошлым вечером.

Голос Габби был полон беспокойства:

— Ты уверена, что сейчас все о'кей?

— Полностью ожила и во всеоружии готова встретить день, — заверила Франческа. — Как прошел вечер?

Габби замялась.

— Была распродажа. Обед очень вкусный, и все отмечали, что парад мод имел небывалый успех.

— Ты что-то темнишь, Габби. Неужели Аннелиз показала себя во всей красе?

— Можно и так сказать.

— И ты, конечно выступила вперед и сказала ей пару ласковых.

— Направление мысли верное. Ну и что, по-твоему, дальше было?

— Дальше? Запустила в тебя чем-нибудь?

— Ну ты и скажешь, Франческа! — В голосе явное удовольствие. — Бенедикт бы не позволил, — добавила она и заключила:

— А вообще-то, Аннелиз с матерью — жуткая парочка.

Конечно. Франческа считала, ей повезло, что ее сводные брат и сестра приятные люди.

Даже Мадлен, хоть и чрезвычайно ревнивая, все равно не доходила до того, чтобы умышленно ссорить Рика с дочерью.

— Советую тебе держать ухо востро.

В словах Франчески была доля правды, и Габби эхом откликнулась на другом конце провода:

— Уже сделано.

Они закончили разговор на этой веселой ноте, и Франческа уже собиралась набрать номер Доминика, когда телефон зазвонил.

— Франческа… — При звуке его голоса ее пульс участился. — Хорошо спала?

— Да. Спасибо, — вежливо ответила она.

— А за что спасибо?

В самом деле, за что она его поблагодарила? За то, что он беспокоился за нее? За то, что уложил в постель?

— Просто спасибо.

Она почти увидела, как его глаза заискрились, чувственных губ коснулась улыбка.

— Не хотите поехать со мной сегодня на пикник?

Вопрос застал ее врасплох, она колебалась.

Ей сразу представилось море, свежий воздух и легкая закуска на пляже.

— Если откажусь, вы запретесь в студии и будете рисовать?

Он издал глухой смешок.

— Что-то вроде того.

В ответе его внезапно послышалось такое напряжение, что ей показалось невозможным отказать ему, и она вдруг решилась:

— Как насчет компромисса?

— Предлагайте.

— Я приду посмотреть, как вы рисуете, а после поедем на пикник.

— Вас интересуют только мои картины.

Она не могла удержаться от улыбки, так и рвущейся наружу:

— Вы же видели мою работу.

— Ну, у вас есть на что посмотреть, не то что у меня: незаконченные холсты, запах масляных красок и растворителей, ничего интересного, уверяю вас.

— Вы согласны на сделку?

— Согласен, — тут же откликнулся он.

— Дайте мне пять минут, и я выезжаю.

Она нашла в спальне солнечные очки и сунула их в сумку. Надо ли захватить еды? Ее холодильник никогда не отличался обилием деликатесов. Фрукты и замороженный хлеб для пикника не годятся. Ничего, она заскочит куда-нибудь по дороге.

Так она и поступила. И появилась у двери Доминика, держа в каждой руке по паре пакетов.

— Ваше дело было согласиться на пикник, а не заниматься его организацией, — запротестовал он, освобождая ее от покупок.

— Мне было это нетрудно. Кроме того, я должна вам один ланч.

— Вы ничего мне не должны.

Она проследовала за ним на кухню.

— Не спорьте со мной. Я за независимость в таких вопросах.

Пока Доминик разгружал пакеты и укладывал их содержимое в холодильник, Франческа окинула его быстрым взглядом: рубашка без рукавов, обтягивающие джинсы и кроссовки.

Он оглянулся. Одна бровь его приподнялась.

— Что вы ожидали? Классическую блузу художника? — Сверкнув глазами, он провел рукой по подбородку, стараясь скрыть легкое замешательство. — Пойдем?

Он провел ее через стеклянный переход, соединяющий дом с большой студией над гаражом.

Эта студия была и в самом деле мечтой художника. С огромными зеркалами во всю стену, раздвижными дверями шкафов, скрывающих на своих полках уйму всякого инвентаря. Даже на крыше помещались зеркальные панели, позволяющие ловить каждый луч света.

Франческа заметила огромное количество каких-то баночек, тюбиков масляных красок, три мольберта, холсты, рамы, аккуратно размещенные вдоль стен.

На простом деревянном полу виднелись следы краски, говорящие о том, что в этой комнате работают.

— Вам нужна тишина для работы? Или шум вам не мешает?

— Зависит от настроения и от музы-вдохновительницы, — ответил Доминик, глядя на нее в упор. Это было его святилище, комната, которая говорила о нем больше, чем ему бы хотелось. Поэтому он не часто допускал сюда своих знакомых.

— Скажите мне, где я должна сидеть или стоять, пока вы будете рисовать.

— Вы не хотите осмотреться?

— Думаю, вы сами знаете, что надо мне показать.

— Садитесь вот сюда, а я пока сотворю цветную абстракцию, которую предполагаю выставить на аукционе благотворительного общества на следующей неделе.

Она наблюдала, как чистый холст превращался в произведение искусства. Сначала общий фон, создаваемый смелыми ударами кисти и резко прочерченными полосами. Это казалось так просто. Его движения были такими же уверенными и через час, и через два часа. Она сидела, завороженная чудесной метаморфозой девственного холста. И совершенно не имело значения, что она плохо разбиралась в ремесле художника. Ее захватил сам процесс творчества.

Доминик целиком погрузился в работу, и ей очень хотелось увидеть его картину законченной. Как хорошо было бы посмотреть что-нибудь из того, что хранится у него на полках!

Художник наконец отступил, довольный собой.

— На сегодня хватит. — Он проворно уложил кисти, стер краску с рук, затем подошел к раковине и вымыл их. — Пойдем.

Доминик снова провел ее в кухню.

— Я приму душ и переоденусь, а вы тем временем уложите еду в переносной холодильник.

Через десять минут он появился, переодетый в брюки и рубашку поло.

Направившись на север, они добрались до уединенной бухточки.

— Проголодались? — спросил Доминик, расстилая скатерть на берегу, с которого открывался вид на песчаный полумесяц.

Был уже полдень.

— Умираю с голоду.

Франческа начала вынимать еду из холодильника, в то время как он раскрыл большой пляжный зонтик и воткнул в землю, защищая их от солнца.

Она расставила тарелки, разложила свежий хлеб, нарезанную ветчину, цыпленка, салаты, сыр и фрукты.

— Газировку будете?

— Пожалуй, — откликнулась она, открывая бутылку и жадно глотая ледяную жидкость.

Доминик сделал несколько бутербродов и протянул ей один из них.

— Нормально?

Франческа попробовала и усмехнулась.

— Замечательно. — Она чувствовала себя совершенно свободно, несмотря на интимность обстановки. Такого чувства она не испытывала уже давно.

В глубине души Франческа понимала, что должна опасаться перемены в их отношениях.

А эта перемена неизбежно происходит. Но сегодня она позволит себе повеселиться с легким сердцем, а попутно узнать, что за человек скрывается под маской, которую надевает на себя Доминик Андреа.

— Расскажите мне о себе.

Продолжая делать бутерброды, он проницательно посмотрел на нее:

— Что вы хотите знать?

— Что-нибудь о вашей семье, где вы родились.

— В Афинах. Мои родители эмигрировали в Австралию, когда мне было семь. У меня две младших сестры, одна живет в Америке, другая — в Санторини. Моя мать уехала туда к ней пять лет назад, после смерти отца от сердечного приступа.

— Вы не часто видитесь?

В его улыбке была укоризна.

— Каждый год.

Почему-то она представляла его одиночкой, самодостаточным человеком.

— Я так понимаю, у вас есть племянники, племянницы?

— По двое у каждой из сестер, от трех месяцев до шести лет.

Было трудно представить Доминика, поднимающего визжащего ребенка себе на плечи или играющего с ним в мяч. Почему он не женился, не создал собственную семью?

— А как насчет вас?

Это был справедливый вопрос, на который полагалось бы ответить также обстоятельно.

— Родилась в Сиднее, тут же и училась.

Сводные брат и сестра со стороны отца. Несколько — от бесчисленных замужеств матери.

Ей не хотелось сообщать ему больше того, что он уже знал.

— Пойдем прогуляемся по пляжу.

Она поднялась одним грациозным движением и, взглянув на часы, увидела, что уже четыре.

— Во сколько мы поедем назад?

— Нет никакой необходимости особенно спешить. — Он собрал остатки еды в холодильник и положил его вместе с зонтиком и скатертью в багажник.

Они пересекли поросший травой косогор, спустились к песку и пошли вдоль кромки воды. Слабый ветерок играл прядями волос Франчески.

Бухточка была небольшой, кое-где из воды выступали камни. Доминик взял ее руку, и она не отняла ее и не сопротивлялась, когда продолжили свой путь вдоль воды.

Они рассказывали друг другу анекдоты, смеялись, Франческа ощущала растущее расположение к этому человеку, которое было совершенно отлично от темной, внушающей ей ужас сексуальной тяги, так внезапно возникшей между ними.

Сейчас она затаилась в глубине души. В другой ситуации Франческа прислушивалась бы к каждому своему вздоху, каждому удару сердца. Но теперь ей хотелось расслабиться, отпустить на волю эмоции — и черт с ними, с последствиями. И все же логика вмешалась и заставила ее действовать осторожно.

Было почти пять, когда они вернулись к машине. Доминик выключил сигнализацию, повернул ключ в двери со стороны пассажира.

Франческа потянулась, чтобы открыть дверцу, и дыхание ее перехватило, когда он словно поймал ее в ловушку, поставив руки по обе стороны от нее.

Она взглянула в темные глубины его глаз в ту секунду, когда он наклонялся к ней, затем его губы властно и требовательно коснулись ее губ.

Язык скользнул между зубов до того, как у нее была возможность о чем-то подумать.

Доминик был терпелив, хотя все, чего ему хотелось, — это обладать. Мягко, стараясь не испугать… Упрашивая, убеждая, ожидая ее ответа.

Тело Франчески предательски откликнулось, сердце забилось чаще, легкая дрожь охватила ее. Желание все нарастало, обжигая ее, а когда она почувствовала, что сгорает, поцеловала сама, купаясь в наслаждении, даваемом прикосновениями его языка к своему.

Ей хотелось прижаться к нему сильнее, ее руки поднялись, чтобы обхватить его шею, и она сама приникла к нему.

Франческа ощущала силу его возбуждения и едва не задохнулась, когда его рука скользнула вниз, накрыв ее грудь.

Потом Доминик начал двигаться, медленно, создавая едва ощутимое трение, но эти движения были настолько проникнуты желанием, что барьеры одежды стали просто невыносимы.

Рука ласкала ее грудь, очерчивая ее форму, затем, отодвинув блузку, оказалась под кружевным бюстгальтером, ощупывая чувствительный сосок.

Слабый стон Франчески был сейчас всем, что ему нужно, его губы стали тверже, все более властно овладевая ее ртом.

Никто до сих пор не целовал ее с такой страстью. Они уже не контролировали себя.

Время и пространство застыли, осталось лишь полное погружение друг в друга.

Внезапно прозвучавший рядом детский голос, высокий и пронзительный, заставил их вернуться к реальности.

Доминик тяжело дышал, уткнувшись лбом в ее волосы. Кожа ее была горячей и влажной. Так же как и его. Она расцепила руки и попыталась освободиться от его объятий.

— Доминик, — вырвалось у нее просительно. Он поднял голову.

— Я знаю. — С усилием он выпрямился и открыл переднюю дверцу машины, ожидая, пока она усядется на сиденье. Захлопнув дверцу, он обошел машину и сел за руль.

Через несколько секунд мотор заработал, машина описала полукруг и рванулась к дороге.

Франческа нащупала солнечные очки и опустила их на глаза, радуясь, что можно за ними спрятаться. Господи Боже, они вели себя как подростки! Позже пришла мысль о том, что могло бы случиться, если бы им не помешали.

Доминик видел ее растущую отстраненность. Резким движением руля он бросил машину к обочине дороги и остановился.

Она повернулась к нему — лицо бледное, глаза стали просто огромными.

— Зачем вы остановились?

Он повернулся к ней.

— Меня беспокоит ваше молчание.

— А что бы вы хотели, чтобы я сказала?

Что мы несколько задержались? — Она с чувством оскорбленного достоинства вскинула подбородок. — Или вы ожидаете комментариев о погоде, об открывающихся видах?

— Я хотел вас. И вы меня хотели. Если в этом есть что-то грязное, то оно касается нас обоих. В равной мере, — жестко сказал он.

— Мы вели себя как животные. В публичном месте…

— Полностью одетые и совершенно контролируя ситуацию, — напомнил он ей.

Она усмехнулась. И это он называет «контролируя ситуацию»?

— Забудем об этом, ладно?

— Попробуйте, если вам так будет легче, — ответил он нарочито спокойно и включил зажигание.

Ей хотелось ударить его, и она бы так и поступила, если бы машина не начала двигаться. Ему здорово повезло, что на обратный путь до его дома им потребовалось тридцать минут. За это время она успела остыть.

Как только они остановились, она выскочила из машины, захлопнула дверцу и уже собралась пересесть в свою.

— Сбежать не значит решить проблему.

В ее глазах сверкнули остатки злости и оскорбленного достоинства.

— Может, и нет. Но сейчас я отправляюсь домой.

— Я собираюсь встретиться с вами снова.

Он прав, подумала она. Сбежав, ничего не решишь. Но ей требовалось время, чтобы подумать.

Франческа сделала несколько шагов по направлению к своей машине, остановилась, повернулась к Доминику:

— Очередной показ мод у меня назначен на завтра, и поэтому сегодня мне нужно хорошенько выспаться.

Он проводил ее до машины. У нее перехватило дыхание, когда он взял ее за плечи и наклонился к ней.

Она уже хотела воспротивиться, но было слишком поздно. Этот поцелуй поколебал все ее принципы.

Что и входило в его планы.

— Завтра вечером я жду встречи. Не забудьте, Франческа, — нежно прошептал он.

Она была не в силах произнести ни слова, пальцы дрожали. Когда заработал мотор и она выехала из ворот, ей вдруг показалось, что сердце вот-вот выскочит у нее из груди.

Глава 7

Ужин от Фонда лейкемии был хорошо организован, помещение снято превосходное, парад мод прошел без видимых заминок.

Совсем иное зрелище представало за сценой. Аннелиз приехала поздно и в дурном расположении духа. Она набросилась на дизайнера и изругала его так, что через несколько минут он превратился в трясущееся желе.

Ничего из предложенного гардероба ее не удовлетворяло, и она настаивала на немедленных изменениях. И все же это выступление было не самым худшим из тех, в которых участвовала Франческа.

Чтобы выбрать наряд для вечера, потребовались значительные усилия, Франческа чертыхалась, роясь в своих вещах. Свободное или обтягивающее? Или что-то необычное?

И вдруг она замерла, вспомнив о Доминике. С ее губ сорвалось проклятие, глаза затуманились. И что она делает?

После долгих колебаний Франческа выбрала элегантный брючный костюм-тройку в темных изумрудно-зеленых тонах. Минимум украшений, туфли на высоких каблуках.

Вечер был просто роскошным. Чистое небо, синий океан создавали великолепный фон для многочисленных прогулочных яхт, которые выходили из гавани, пользуясь свежим ветерком.

Большинство автомашин, совершающих ежедневный исход из города, уже уехали на пляж, и Франческа почти не задерживалась на перекрестках.

Поэтому было всего шесть тридцать, когда она подъехала к дому Доминика и остановилась у подъезда.

Она не нервничала так со времен начала своей карьеры манекенщицы.

Возьми себя в руки, мысленно приказала она, нажимая на кнопку звонка. Дверь мгновенно распахнулась, и она выдавила улыбку:

— Привет.

Глаза Доминика сузились, показывая, что он заметил тень, омрачающую ее лицо.

Одетый в темные, сшитые на заказ брюки и кремовую хлопчатобумажную рубашку, он выглядел спокойным и беспечным.

Как было бы чудесно броситься в его объятия и подставить лицо для поцелуя! На какую-то секунду она почти решилась поступить именно так.

— Плохой день?

Франческа криво усмехнулась:

— Пожалуй, так.

— Хотите рассказать мне об этом?

— Что именно вас интересует?

— Позволь мне догадаться. Одна из моделей была в скверном настроении, своими придирками довела дизайнера до белого каления, а тот, кто там занимается гардеробом, угрожал уволиться. — Бровь насмешливо приподнялась. — Близко к истине?

— Достаточно.

Доминик взял Франческу за руку и ввел в гостиную.

— Минеральной воды или вина?

— Пусть это святотатство, но нельзя ли смешать одно с другим?

Она не могла сидеть спокойно и пересекла комнату, чтобы рассмотреть маленькую картину, которая привлекла ее внимание еще в прошлый раз.

Сцена в саду. Каждая деталь рисунка была прекрасной, нежные голубые, розовые и лиловые тона. Она вдруг обратила внимание на подпись на картине и почти перестала дышать. Не было никакого сомнения в том, что это оригинал.

— Вам нравится Моне?

Доминик тихо подошел и встал рядом, она чувствовала его близость, тепло его тела.

Франческа медленно повернулась к нему.

— Кому не нравится?

Он протянул ей высокий запотевший стакан, и Франческа подняла его как бы в тосте:

— Салют.

Обед был самый обыкновенный и состоял из жареных креветок и нескольких салатов, поданных на террасу.

— Чудесно, — сказала Франческа, пробуя кусочки мускусной дыни и сочную красную клубнику. Потом настала очередь мороженого.

Ванильное, с карамелью и двойной шоколадной глазурью.

Франческа поймала озорной взгляд Доминика и рассмеялась.

— Вы запомнили.

В глазах его сверкнул смех.

— И вы будете его есть? Не ожидал.

Она сморщила нос и взяла ложку.

— Можете полюбоваться!

Из окна открывался величественный вид на гавань, солнце уже склонилось к горизонту, незаметно наползали сумерки. Вдали сверкал и переливался город — мелькающая неоновая реклама, яркие огни, биение жизни.

Франческа вытерла пальцы о салфетку, затем откинулась на спинку стула.

— Не думаю, что я в состоянии двинуться с места.

Она вздохнула, вспомнив о том, что завтра ей в шесть часов надо уже быть в зале аэропорта.

Парад мод в «Шератон-Мираж» Золотого берега и следующая за ним съемка, затем фуршет с главным организатором и его коллегами.

Скоро ей надо лететь в Европу демонстрировать новые коллекции. После этого она собиралась на недельку уединиться, отдохнуть и расслабиться. Никаких звонков, никаких контактов с внешним миром. Там, куда она намеревалась отправиться, персонал привык к требованиям повышенной секретности, а клиенты платили очень хорошо за полную анонимность.

Еще несколько недель назад Франческа ясно представляла свое будущее, теперь же в ее душе царила полная неразбериха.

— Кофе?

Франческа неторопливо повернула к нему голову:

— Да, пожалуйста.

Пройдя за ним на кухню, она наблюдала, как он наполнил кофеварку, открыл шкаф, достал сахар, поставил чашки и блюдца на сервировочный столик.

Ее глаза следили, отмечая мускулистые предплечья, размах плеч, ширину груди, прикрытой кремовой рубашкой. А эти глаза, такие темные, твердо встречающие ее взгляд…

От того, что она увидела в них, у нее перехватило дыхание.

Желание. Очевидное и примитивное.

Глухое биение ее сердца усилилось так, что казалось, она слышит его. Франческа была уверена, что ее вид достаточно ясно говорит об ответной страсти.

— Иди сюда, — прозвучал тихий приказ, и Франческа вложила пальцы в протянутую ладонь, позволив заключить себя в объятия.

Твердые губы накрыли ее рот, повторяя его форму, исследуя нежные контуры, слегка покусывая.

Дыхание Доминика было теплым и имело неопределенный мускусный привкус. Она слегка вздохнула, когда он раскрыл ее рот, вторгаясь в его влажное пространство, ощупывая каждую впадинку, прижимаясь к каждому выступу, заставляя ее покориться его власти.

Одной рукой он провел по ее спине, накрыл ягодицы, приподняв ее выше, так, что у нее не осталось сомнений в его возбуждении.

Итак, принадлежать ему…

Доминик осознавал ее покорность, но помнил и о колебаниях, и о том, что после она может посчитать свое поведение предательством памяти погибшего мужа.

Руки Франчески сжимали его предплечья, а затем скользнули на плечи, в то время как его губы оторвались от ее рта и спустились ниже, целуя быстро пульсирующую жилку на шее.

Она застонала, когда губы его достигли ложбинки между грудями и замерли там.

Сдвинув в сторону бюстгальтер, он обнажил ее грудь и принялся ласкать языком упругую выпуклость.

Доминик глубоко вдыхал запах дикого меда, которым пахла ее кожа, желая большего.

Приходилось довольствоваться мыслью, что дорога складывается из многих шагов. Если он хочет преуспеть, то должен быть терпелив.

Ей так хотелось прикоснуться к его коже…

Пальцы Франчески двигались вдоль пуговиц на его рубашке, расстегивая их по очереди, затем она расстегнула ремень брюк.

О Боже мой, как приятна его кожа! Тугие мускулы живота, крепкая грудь, дорожка темных вьющихся волос, ведущая вниз…

Доминик захватил губами нежный розовый сосок и начал бесстыдно тормошить его и сосать, затем прикусил его зубами, доведя Франческу до границы между болью и наслаждением.

Ее рука спустилась вниз к молнии на его брюках. Пальцы обнаружили шелковые трусы и стали исследовать то, что скрывалось под ними. На мгновение ее охватила паника.

Франческе требовалось мягкое убеждение, дополнительная уверенность, нужно было показать, что это не просто секс.

— Доминик…

Он продолжал целовать ее, нежно подавляя все протесты.

Она лишь смутно осознавала, как он поднял ее и понес наверх в спальню.

На этот раз в его спальню, мелькнуло у нее в голове, когда он включил лампу на возвышении у огромной, королевских размеров, кровати. Он позволил ей соскользнуть на пол.

Боже, что она делает? Франческа замерла.

Он взял ее лицо ладонями и приблизил свои губы к ее.

— Не думай, — прошептал Доминик. — Только чувствуй.

Я не уверена, что могу дать тебе то, что ты хочешь. Как он отреагирует, если она скажет это вслух?

Его зубы прижали кончик ее языка.

— Да.

Он хотел ее так сильно, нуждался в соединении ее тела со своим. Насколько правильно это было сейчас — для них обоих?

Его глубокие поцелуи могли убедить ее в правильности всего чего угодно.

— Доверься мне, — прошептал Доминик.

Смеет ли она? У нее не было никакого выбора, сейчас, когда ее собственное тело заявляло свои права, склоняясь под его поцелуями.

Они быстро избавились от одежды, и она почти перестала дышать при виде его мужской красоты.

Его великолепная мускулатура заслуживала резца скульптора. Стройные бедра, тронутая загаром кожа. Через живот протянулась стрелка темных волос, ведущая вниз.

Он стоял, наблюдая за ее реакцией, не смущаясь своей наготы.

— Посмотри на меня.

— Я уже смотрела. — Франческа подняла голову и встретила его пылкий взгляд.

Он потянулся к ней и сомкнул руки, обхватив ее плечи.

— Открой же глаза, Франческа, — шептал Доминик, его дыхание щекотало ей щеку. — Я хочу, чтобы ты видела меня. Только меня.

Он опустил голову к мягкой ложбинке на ее шее.

Его рот творил чудеса. Доминик ласкал каждую жилку на ее шее до тех пор, пока Франческа не затрепетала в его руках.

Теплая волна прокатилась по ее жилам, заставляя сгорать от внутреннего жара.

Она так прекрасна, думал он благоговейно.

В ее взгляде мелькнула легкая тень стыдливости. Это немного испугало его. Франческа не обладала диким темпераментом женщины, искушенной в любовных играх. Той, что хорошо знала о наслаждении, которое может дать ее тело не только партнеру, но и ей самой.

Медленно, успокаивал себя он. Медленно и спокойно. У них впереди вся ночь.

Франческа тихонько застонала, когда его пальцы проползли по ее животу, запутались в волосках, обнаружив чувствительную точку.

Его рот ласкал ее грудь, терзая чувствительный сосок сладкими муками, и в тот момент, когда Франческа уже подумала, что не вынесет этого более, он переключил свое внимание на ее плоский живот.

Огненные стрелы пронзали ее, пламя лизало все тело, заставляя откликаться каждый нерв, каждую клеточку под его умелыми пальцами, ощупывающими теперь влажную полость между ног. Она закричала, когда он прикоснулся к самому чувствительному месту, лаская его до тех пор, пока все ее тело не сотряслось.

Сдавленный всхлип слетел с ее губ, когда он опустился на колени и проделал тот же путь языком, попробовал впадинку пупка перед тем, как описать круг вдоль линии бедер.

Дразня, мучая, добрался он до места, где мягкие волосы оберегали доступ к ее женственной сути.

— Доминик, нет. — Казалось, она и сама не верит в то, что это возможно, но он проигнорировал отталкивающие его руки.

Было слишком поздно, слишком поздно, потому что она уже погрузилась в самый интимный поцелуй из всех, что знала.

Вне себя от наслаждения, она издавала слабые, гортанные крики, непроизвольно вырывавшиеся изо рта, нежное мурлыканье или приглушенные стоны.

Боже мой, как сладко быть с нею! Смесь меда и мускуса. Он пил ее влагу, вкушая ее как самое лучшее вино.

Это уже чересчур, промелькнуло в сознании, когда Франческа попыталась овладеть своими эмоциями. Надо умолять его остановиться, но слова не складывались в фразы.

Его губы начали медленный путь по ее животу, затем оказались на груди, обласкав каждый сосок, задержались на пульсирующей жилке на шее, затем завладели ртом.

Она сначала чувствовала свой вкус, затем только его, когда он побуждал ее язык вступить в схватку с его собственным.

Ничего подобного Франческе раньше испытывать не приходилось. Полная капитуляция, совершенное обладание, она с трудом узнавала себя. Доминик оторвался от нее на минуту, чтобы достать из стоящей поблизости тумбочки маленький пакетик.

Потом он накрыл ее своим телом.

Франческа буквально сгорала от желания, томимая такой жаждой, какой никогда не испытывала. Она издала тихое восклицание, когда он вошел в нее. Постепенно он все глубже погружался в ее плоть.

Затем он начал двигаться, медленно, почти выходя каждый раз наружу, до тех пор, пока не ощутил, что ее мускулы захватили и сжали его. После этого, когда она уже была готова, он ускорил свои движения так, что спустя некоторое время она приподняла бедра, чтобы самой приблизиться к нему.

Франческа не знала, что может быть что-то лучше этого, но она ошибалась. Нападение, совершенное его губами, заставило ее дрожать как в лихорадке от возбуждения. Сейчас они поднялись на новый уровень, где мысли, тело и душа находились в полном соответствии, связавший их поток страсти превосходил по своей мощи все, что когда-то ей приходилось испытывать.

Никакого самоконтроля. Она его потеряла.

И не хотела восстанавливать. Но вот спираль ощущений достигла апогея.

Возможно, Франческа кричала, когда он достиг своей кульминации, потому что его губы успокаивали и утешали ее, в то время как руки нежно ласкали ее тело.

Некоторое время она не шевелилась. Не могла. Ей было тепло, хотелось спать. Позднее напряжение, конечно же, скажется. Но сейчас Франческа хотела лежать здесь, приходя в себя от смятения страсти.

Подняв руку, она провела по его спине, задерживаясь на каждом позвонке, пока не добралась до талии.

Его ягодицы шевельнулись, и она почувствовала, что он слегка увеличился внутри ее.

— Неудобно? — Его голос звучал глубоко и слегка хрипло.

— Нет. — Ей нравилась близость с ним, ощущение его большого тела, его тепло и запах. — Ты хочешь?.. — Она запнулась, внезапно заколебавшись, и заметила, что его губы начали складываться в улыбку.

— Высвободиться? В данный момент нет. — Он переместился так, что основная масса тела оказалась на локтях.

Великий Боже, Франческа возбуждает его, как не многие женщины в прошлом. Доминику захотелось взять ее снова, ощутить плотность, с которой она охватывала его, и снова испытать то, как она двигалась под ним.

Но возможно, сейчас еще слишком рано.

Есть время немного поиграть, подразнить.

Потом Франческа почувствовала, как он подсунул руки ей под плечи и перевернулся на спину, не отпуская ее от себя.

Подняв руки, он запустил пальцы в ее волосы, вынимая шпильки.

— О, так лучше. — Плутовским взглядом он следил, как пряди волос в беспорядке рассыпались по плечам.

Указательным пальцем он обвел линию ее рта, дотронулся до нижнего ряда зубов.

Она укусила его, не больно, но достаточно сильно, чтобы увидеть, как зрачки его расширились. Затем она начала сосать кончик пальца, облизала его и внезапно отпустила.

Ага, значит, счет еще не полностью в его пользу, понял он.

Поза верхом на противнике наделяет человека сознанием определенной власти. Франческа сейчас чувствовала, что ситуация у нее под контролем; воплощая торжество, она приподнялась на коленях, чтобы оказаться немного повыше, а затем начала плавно двигаться, наблюдая за тем, как темнели его глаза.

На его верхней губе выступили капельки пота, и она наклонилась вперед и осторожно слизала их языком.

Доминик поднял руку к груди Франчески, тормоша ее кончик, забрал в ладонь другую.

Прекрасные и упругие, их поверхность на ощупь гладкая как шелк.

Он осторожно вобрал набухший сосок в рот, заставив его затвердеть, и расслышал ее почти неуловимый стон, который проявлялся и в легком сжатии внутренних мышц.

Казалось, что на протяжении многих часов он управлял ее телом, чувствами. Теперь ей хотелось уравнять их завоевания.

Так она и сделала, сначала робко, а потом, по мере того как ее уверенность возрастала, начала подниматься и опускаться на нем все более сильными рывками, пока он не обхватил ее бедра и не ворвался в нее, снова и снова, выше и выше, прогибаясь больше и больше, так, что плечи и ступни остались единственными частями его тела, соприкасающимися с кроватью.

Когда все закончилось, он привлек ее к себе, губами касаясь взмокшего лба, успокаивая дрожащее тело, пока возбуждение не оставило ее.

Должно быть, она спала, потому что припоминала, что несколько раз пыталась устроиться поудобнее и всегда сильные руки качали ее до того, как ей опять провалиться в блаженное состояние, которое не было ни сном, ни бодрствованием.

— Мне надо идти, — пробормотала она раз и второй, только для того, чтобы уступить прикосновениям его пальцев, касаниям губ. — Доминик, — простонала она, — у меня билет на утренний самолет.

Он выбрался из кровати и подхватил ее на руки, затем, не обращая внимания на ее протесты, понес в душ.

Он вымыл ее, закутал в громадное полотенце.

— Почему бы не вернуться в постель? — Он чмокнул ее в нос, затем коснулся рта. — Спать. Я обещаю. — Снова провел губами по ее губам. — Я заведу будильник и приготовлю тебе завтрак.

Соблазн был велик, очень велик.

— Мне действительно надо ехать домой.

Доминик осторожно вытер ее, затем смотрел, как Франческа быстро натягивает на себя одежду.

Что ему сказать? «Спасибо, это было великолепно»?

Доминик разрешил ее сомнения, приложив палец к ее губам.

— Веди машину осторожно.

Было что-то нереальное в езде по почти пустым улицам. Не было звезд, луны. Только сверхъестественное предрассветное свечение серого неба.

Сколько же сейчас может быть времени?

Светящиеся часы показывали почти четыре.

Через два часа ей надо стоять перед контрольной стойкой аэропорта.

Едва ли достаточно времени, чтобы ухватить часок сна, решила она без тени усталости, ставя машину в гараж и поднимаясь на лифте. После такой бурной ночи она должна быть совершенно без сил. Но странным образом ею владело возбуждение, которого она не испытывала ни разу за последние три года.

Войдя в квартиру, она выпила чашку крепкого кофе, проверила сумки, добавила кое-какие мелочи, приготовила завтрак. Свежий сок, фрукты, мюсли, тост. И снова крепкий кофе.

Этой ночью она спала с мужчиной. Глухой смех поднялся и замер у нее в горле. Черт, о том, чтобы спать, не было и речи!

Эмоции перехлестывали через край.

Эти отношения… Ой, кого она хочет обмануть? Франческа громко застонала. Какие отношения?

Что произойдет дальше? Она у него, потом он у нее? И так из ночи в ночь?

Хороший секс без лишних обязательств.

Нервный смешок снова прервался при мысли о тестах крови, необходимости защиты от беременности.

Возникло запоздавшее чувство вины за предательство памяти Марио. Счастливая любовь, смех, ее надежды и мечты, ее страх за него. Застывшая картина его трагической гибели.

Но слезы — удел слабых, и она выплакала их давным-давно.

Она прибрала квартиру, а в пять тридцать, подхватив сумки, заперла дверь и спустилась вниз, где такси уже поджидало ее, чтобы отвезти в аэропорт.

Глава 8

Час полета к Золотому берегу прошел без происшествий, дружелюбная встречающая проводила Франческу к ожидающему шоферу, который усадил ее на заднее сиденье роскошного лимузина.

Слава и известность дают нам некоторые преимущества перед другими, мысленно отметила Франческа, надевая солнечные очки.

Однако нельзя не считаться с тем, что, кроме преимуществ, было еще и множество недостатков, но этим утром, направляясь к Серфайс-Парадизу, она была благодарна организаторским способностям Ларейна.

Длинные песчаные пляжи, мягко перекатывающийся прибой, темно-синий океан, а в этот ранний час еще и светло-лазурное небо.

Многочисленные небоскребы, как часовые, стояли в отдалении.

«Шератон-Мираж» был роскошным пятизвездочным отелем, с великолепными видами из окон и выходом к уникальному торговому комплексу и бухте.

Разобрать вещи было делом нескольких минут, после чего Франческа взглянула задумчиво на большую постель, затем на часы. У нее оставалось несколько свободных часов.

Это время она может посвятить хождению по магазинам или, что более разумно, потратить его на сон.

Сомнение неуместно. Постель победила.

Она быстро сбросила туфли, сняла одежду, завела будильник и улеглась, накрывшись пледом.

Не такая уж это была хорошая мысль, поняла она немного погодя, не в силах отбросить воспоминания о ночи, проведенной в другой постели.

Предосторожности были приняты, Доминик использовал профилактическую защиту.

Святые небеса, это было лучше, чем хорошо. Она попыталась найти превосходную форму слова и не смогла. Ее тело до сих пор болело от его вторжения, а кожа вновь загорелась при воспоминании об этом.

Доминик удачно выбрал время, чтобы соблазнить ее, и сумел достичь отличного результата.

Связываться с таким человеком, как Доминик Андреа, опасно: слишком легко привыкнуть к его способам занятий любовью.

Франческа уже отдала свое сердце однажды, и оно было разбито. Нет, она ни за что не хочет пережить вновь что-либо подобное.

Она задремала, и ее разбудил трезвон будильника. Странно, что она вообще смогла заснуть. Сначала душ, потом надо заняться макияжем, волосами и платьем.

В ее комнате оказалась ваза с фруктами; взяв банан, она очистила его и откусила кусочек по дороге в ванную.

«Шератон-Мираж» был построен прямо на пляже, поражали его мраморные полы, изумительный искусственный водопад и громадный бассейн с баром на островке посередине.

Банкетный зал находился на нижнем этаже, и одного взгляда было достаточно, чтобы понять — свет представлен во всем блеске.

Шоу имело грандиозный успех. Хаос за сценой был минимальным. Произошло, правда, несколько накладок, но ни одна из них не привлекла внимания публики.

Наконец Франческе удалось ускользнуть, хотя и ненадолго, чтобы слегка перекусить до назначенной позднее съемки.

Фотограф оказался чересчур дружелюбным — хуже того, так и норовил прикоснуться к ней.

Какой бы образ ассистент ни предлагал принять, он хотел что-то изменить — лично.

После двух часов позирования в различных частях отеля и около бассейна Франческа находилась на грани истерики.

Наконец был сделан последний снимок, и она могла удалиться в номер, однако даже перевести толком дух не удалось: надо было уже переодеваться к фуршету.

Классическая черная, прямая юбка с разрезами, черный же топ с блестками, туфли на шпильках, волосы собраны на макушке, широкое золотое ожерелье и браслет. И яркий, вечерний макияж.

Франческа прихватила изящную сумочку, взяла ключи и устремилась к выходу.

Час максимум, после этого она вежливо откланяется и поднимется к себе, закажет обед в номер, примет душ и рухнет в постель.

Несколько человек бродили по гостиной, представляли друг друга, слышалась церемонная беседа.

Фотограф сразу же прилип к ней и настолько надоел, что при очередной его попытке прижаться она наступила ему на ногу острым каблуком.

Лицо его побелело, потом налилось кровью.

— Стерва!

Не промолвив ни слова, она развернулась, отыскала хозяйку, затем раскланялась с организатором и покинула общество.

Добравшись наконец до номера, она закрылась на цепочку и в изнеможении прислонилась к двери.

Черт! Совсем ей ни к чему это обострение отношений с фотографом в конце долгого и сложного дня, после бессонной, изнурительной ночи.

Тяжелый стон сорвался с ее губ, она оторвалась от двери, пересекла комнату и подошла к бару. Взяв бутылку газировки, открутила пробку и налила немного в стакан.

Сбросила туфли, сняла клипсы и, прихватив стакан в ванную, начала смывать косметику.

Внезапно в дверь постучали. Она ничего не заказывала, а для горничной, расстилающей постель, еще рано.

Франческа вытерла руки и подбежала к двери.

— Кто там?

— Доминик.

Доминик?

Франческа чуть-чуть приоткрыла дверь.

— Что ты здесь делаешь? — Слова вырвались непроизвольно, в ответ он лишь приподнял одну бровь.

— Не самый лучший способ приветствия, — протянул Доминик, и она мгновенно откинула цепочку.

В темных брюках и синей хлопчатобумажной рубашке он являл собой воплощение мужественности.

— Случайно проходил мимо и решил заглянуть. — Однако легкомысленного тона у него не получилось.

Франческа была бледной, с тенями под глазами и выглядела вконец измученной.

Склонившись к ней, он притянул ее в свои объятия и нежно поцеловал.

Воспользовавшись паузой между поцелуями, она повторила вопрос:

— Я хочу знать, что ты здесь делаешь.

Он продолжал покрывать поцелуями ее губы, затем слегка прикусил их. Его губы переместились к уху и проложили дорожку вниз по шее к чувствительной впадинке.

— Я не хочу проводить ночь без тебя.

Прекрасно.

Его мягкий смех лишил ее ощущения реальности.

— Разве тебе удастся заснуть?

Франческа выразительно закатила глаза.

— Я так плохо выгляжу?

Он поднял руку и обвел пальцем контур ее лица.

— Выглядишь слегка усталой. — Рука опустилась, губы снова коснулись ее губ.

— Мягко сказано.

Франческа скорее почувствовала, чем увидела ответную ухмылку.

— Надо тебя покормить, — сказал Доминик.

Жар его тела вполне соответствовал ее собственному нарастающему желанию. Если они задержатся в номере, то до еды дело может не дойти.

— Давай прогуляемся, зайдем в какой-нибудь ресторанчик на набережной, — предложила она и увидела, что его губы насмешливо дрогнули.

— Растворимся в толпе?

Ответом была чарующая улыбка.

— Да. — Она прошла по комнате, надела туфли, подхватила сумочку и взяла его под руку…

Они выбрали «Сакс» и уже через несколько минут сидели за столиком у окна. Скоро небо потемнеет и настанет ночь, но до этого они могут смотреть на обширную панораму с лодками, снующими по заливу, и людьми, прогуливающимися по дощатой набережной.

Франческа заказала закуску, фирменное блюдо и изысканный десерт. После кофе Доминик потребовал счет, и они отправились в гостиницу.

Как только они вошли в фойе, раздался нахальный мужской голос:

— Так, так, посмотрите-ка на эту сладкую парочку!

Фотограф. Слегка навеселе и, если только она не ошибается, вознамерившийся отомстить.

Он уже поднял камеру и начал снимать.

— Знаменитая ледяная леди и верный рыцарь. — С кривой ухмылкой он оглядел Доминика и снова уставился на нее. — Неудивительно, что ты нас покинула, дорогуша.

Камера в его руке представляла серьезное оружие. Франческа, удерживая на лице улыбку, продолжала идти вперед.

— И конечно, оба поселились в здешнем отеле?

Следуя за ними, он оставил без внимания стеклянную табличку «Вход только для проживающих».

Доминик развернулся, заслонив Франческу собой.

— Вы не имеете права сюда вторгаться. Еще шаг, и вас отсюда вышвырнут.

— Я лишь делаю свою работу.

— Предлагаю вам выбрать другое место для этого.

Когда они подошли к ее номеру, Доминик протянул руку за ключом.

— Будем вызывать охрану?

Франческа вошла в распахнутую перед ней дверь.

— Достаточно позвонить моему агенту. — Бросив сумочку на ночной столик, она подняла трубку. — Налей себе что-нибудь выпить.

Через пять минут она закончила разговор и повернулась к наблюдающему за ней Доминику.

— Часто у тебя бывают такие проблемы?

Извращенцы, фанаты, похотливые старики… Сколько их было! Кошмар, с которым она бы никому не пожелала столкнуться.

Только отец знал о письмах, которые она получала после смерти Марио. Слова, вырезанные из газет, журналов, наклеенные на чистую бумагу и отосланные по почте. Скомпонованные больным и, однако же, проницательным мозгом. Для того чтобы найти его, полиции потребовалось шесть месяцев, за это время она научилась защищать себя.

Доминик понял по ее помрачневшему лицу, что лучше не тревожить дурные воспоминания. Еще придет время, когда Франческа будет доверять ему достаточно, чтобы поделиться ими. Он подождет.

Франческа хладнокровно ответила на его вопрошающий взгляд.

— Фотограф — это так, ерунда! Издержки профессии! — Подойдя к единственному креслу, она присела.

Прошлой ночью она делила все, вплоть до самых интимных подробностей, с этим человеком. Теперь же не знала, как себя вести. И должна ли вообще была его сюда пускать.

Сдавленный смех поднялся и замер у нее в горле.

Она и не заметила, как его руки оказались на ее плечах. Они поглаживали, разминали ноющие мышцы, снимая напряженность.

— Как приятно. Не останавливайся, — взмолилась она и, закрыв глаза, отдалась его чутким пальцам.

И застонала, протестуя, когда он подхватил ее на руки и отнес на постель. Проворными движениями он снял с нее туфли, затем стянул юбку и топ.

— Доминик.

Он откинул покрывало и заставил ее перевернуться на живот.

— Расслабься и отдыхай.

Франческа думала, что каждый мускул ее тела превратился в масло, и еще через секунду опустила голову на подушку.

Было абсолютно невозможно бороться с усталостью. Уже не замечая ничего вокруг, она провалилась в сон.

Она не заметила, как Доминик поднялся.

Не почувствовала и того, как он накрыл ее одеялом, разделся сам и улегся рядом.

Франческа зашевелилась, ощущая тепло лежащего рядом человека. В глубине ее подсознания не возникло ни единой мысли о том, откуда он взялся. Лишь прижалась. И вздохнула, нежась под поглаживающими ее спину пальцами.

Это сон. Туманное, неясное видение. Ей так не хотелось просыпаться. Слабый мускусный мужской запах смешивался с запахом одеколона, который о чем-то смутно напоминал.

Губы коснулись ее щеки, потом шеи. Как хорошо! Так хорошо, что она почти замурлыкала, когда эти же губы добрались до ее груди, лаская, дразня, затем опустились ниже к талии, обследовали пупок, продолжая свое движение по животу.

Франческа беспокойно задвигалась, предвкушая еще более сильное наслаждение, и недовольно застонала, когда он отодвинулся, целуя изгиб бедра.

Пальцы его забрались в короткие завитушки, охраняющие доступ к ее женственной сути, затем оказались внутри, ощупывая и лаская.

Чертовски эротический сон, подумала она, по мере того, как возбуждение нарастало, сладкой болью разливаясь по всему телу.

Потом она ощутила чью-то ногу, прильнувшую к ее собственной, и вот уже сна как не бывало.

Послышался щелчок, и комната осветилась.

Глаза Франчески широко распахнулись, и она увидела рядом с собой мужчину.

Совсем близко блестели его темные глаза.

— Доброе утро. — Доминик дотронулся указательным пальцем до кончика ее носа и обвел припухшие губы.

А за этим неизбежно последовала медленная и томная любовная игра, когда страсть, захлестнув их, сначала вознесла к вершинам блаженства, а потом, отхлынув, оставила лежать в полном изнеможении.

— Сколько времени?

Доминик изогнул кисть, пытаясь рассмотреть цифры на светящемся циферблате.

— Десять минут восьмого. Заказать завтрак?

Его улыбка заставляла ее таять, он склонился к ней, коснувшись губ своими губами, затем поднялся с постели. Доминик совершенно не смущался своей наготы. Его мускулистая фигура могла бы служить образцом красоты.

Он двигался с естественной грацией молодого, здорового человека, уверенного в своем теле. Сильный, раскованный, самоуверенный — идеальное воплощение мужественности.

Как только дверь за ним закрылась, Франческа откинула одеяло и набросила халат.

Потом они отправились на пляж. Белый песчаный берег и поразительно синее море простирались далеко на юг.

В этот утренний час воздух, уже согретый солнцем, сохранял ночную свежесть.

— Предполагается небольшая разминочная прогулка или долгий поход? — спросил Доминик после того, как, пройдя полосу сухого песка, они очутились на границе земли и моря, замысловато расчерченной набегавшими волнами.

Франческа бросила взгляд на Доминика.

Легкие шорты, рубашка, накинутая на плечи и завязанная на груди узлом, бейсболка и кроссовки.

Легкая разминка, решила она и задала темп.

Он приноравливался к ее шагам, укорачивая свои, и она с улыбкой стрельнула в него глазами.

— Попытка истратить лишнюю энергию?

— Чью именно?

Его смех был низким и хрипловатым.

— Обоих, я полагаю.

Сверкающий темный взгляд обещал многое, она с трудом справилась с жаром, опалившим ее щеки.

Доминик становился слишком близок. Гораздо ближе, чем надо бы для ее спокойствия.

Вторгаясь в ее существование, требуя ее времени, посягая на эмоции. С упрямой решимостью разрушить все из старательно воздвигнутых препятствий.

Предчувствие подсказывало, что с Домиником Андреа может быть только все или ничего. И она не была готова разбираться в том, что же следует понимать под этим «все».

Пляж никак нельзя было назвать уединенным. Люди проходили, толкались, некоторые случайно, некоторые намеренно пытаясь подчинить общее движение своей скорости.

Они добрались до Стрелки — узкой полоски земли, разделяющей реку и океан, и направились к центру Серфайс-Парадиза.

Высокие, многоэтажные жилые здания стояли вплотную друг к другу, сплошь и рядом встречались кафе на свежем воздухе и кондитерские, торгующие мороженым.

— Не хочешь кофе?

Франческа заколебалась.

— С булочками! — подхватила она, неожиданно ощутив страшный голод.

Улыбаясь, он взял ее под руку и повел по тротуару.

День неожиданно стал ярче, и солнечные лучи здесь были ни при чем.

Они выбрали ближайшее кафе, заняли столик, и Доминик сделал заказ.

Большой зонтик защищал их от палящего солнца. Рассеянно глядя на океан, в котором резвились первые купальщики, Франческа потягивала крепкий кофе.

Доминик смотрел, как Франческа разломила булочку и намазала каждую половинку джемом. Вид у Франчески свежий, бодрый.

Но под улыбкой таилась настороженность. Если он не проявит достаточной гибкости, она опять замкнется.

— Вернемся по песку или по тротуару? — спросил Доминик после того, как они поели.

— По песку, — без колебаний решила она.

Он лениво потянулся.

— Не боишься, что я столкну тебя в океан?

— Сейчас бы не помешало.

Быстрым шагом они вернулись в гостиницу. Франческа остановилась на краю большого открытого бассейна и, присев на корточки, сняла кроссовки. Затем быстро разделась и окунулась в холодную воду.

Великолепно. Несколько минут она позволила своему телу остывать, потом неторопливо переплыла бассейн и села на бортик.

Услужливый работник гостиницы тут же вложил в ее руки полотенце. Вытираясь, она одновременно следила за тем, как Доминик повторяет ее действия. Подобрав верхнюю одежду и завернувшись в полотенца, они направились в номер.

— Иди в душ первый. Я пока сложу вещи, — бросила Франческа.

— Пойдем вместе.

Она хотела отшутиться, но внезапно смолкла. Одно дело — поддразнивать друг друга на людях, совсем иначе все выглядело здесь, в номере.

— Сейчас принесут завтрак, и самолет скоро, — неуверенно пробормотала она. — Времени мало.

— Пятиминутный секс в ванной не принадлежит к моим любимым способам удовлетворения. — Доминик привлек Франческу ближе. — Но и поменять билеты на более поздний рейс — не выход из положения. — Его рот прижался к ее губам. — Так что придется довольствоваться малым.

Когда он наконец прервал поцелуй, она была неспособна шевельнуться. Он смотрел на ее слегка припухшие губы, изумленное, совершенно ошеломленное выражение в карих глазах и улыбался.

— Теперь душ, — мягко напомнил он, подталкивая ее к ванной.

Я спала с ним, занималась с ним сексом.

Что после этого можно сказать против душа?

Это не первый раз, когда она будет мыться вместе с мужчиной.

С Марио это превращалось в веселую игру.

Но сейчас все по-другому. Совсем-совсем по-другому.

Стоять под душем вместе с этим человеком — это уже не игра. Жар начал разливаться по ее телу при одной мысли о его обнаженном теле.

Она в оцепенении смотрела, как он снимает трикотажные шорты вместе с тонкими черными шелковыми трусами.

Не промолвив ни слова, она расстегнула застежку бюстгальтера и спустила его лайкровую полоску, потом стянула трусики.

Вода каскадом обрушивалась на кафельный пол. Франческа потянулась за мылом, старательно избегая встречаться глазами — черт, телами — с Домиником.

Невозможно, конечно. Он энергично двигался, щедро расходуя мыло, совершенно не заботясь о скромности. Его ни капли не беспокоило и очевидное возбуждение.

Франческа привыкла думать, что может справиться с любой ситуацией, но сейчас она чувствовала себя крайне неудобно.

Как только Доминик вышел из душевой кабины, Франческа быстро схватила шампунь, намылилась и ополоснулась.

Обернувшись полотенцем, подсушила волосы феном, быстро наложила косметику и двинулась в спальню за свежим бельем и одеждой.

Через минуту она была готова, одетая в кремовые брюки и топ. Длинный голубой шарф, переливающийся зелеными и синими блестками, оживлял костюм.

— Оставим сумки у консьержки и позавтракаем. — Доминик подождал, пока она упакует последние мелочи, и подхватил в каждую руку по сумке.

Ресторан в лагуне был почти пуст, их быстро обслужили. Свежий апельсиновый сок, кофе, а после этого каша, фрукты, тосты, яичница и грибы.

Когда они вернулись, лимузин уже ожидал их, сумки были сложены в багажник.

Неожиданная вспышка, еще и еще одна застали их врасплох.

Франческа заметила вчерашнего фотографа и тихо выругалась, прикрываясь искусственной улыбкой.

«Франческа Анжелетти и выдающийся антрепренер Доминик Андреа замечены вместе на курорте „Шератон-Мираж“. Новая сладкая парочка?» Ну что ж, заголовок хоть куда!

Значит, он выполнил свою задачу. Она подозревала в этом личную заинтересованность, стремление хоть как-то насолить ей. С непроницаемым лицом она нырнула в лимузин, радуясь, что стекла в нем затемненные.

Не имея никакого багажа, нуждающегося в проверке на таможне, они прошли прямо в зал ожидания и сели в самолет.

— Я заеду за тобой в семь, — сказал Доминик» высаживая Франческу у дверей ее дома. Увидев ее непонимающий взгляд, напомнил:

— Мы идем в театр с Габби и Бенедиктом.

Машина отъехала раньше, чем Франческа смогла вымолвить хоть слово. Поднявшись наверх, она проверила автоответчик, приняла три факса и рассортировала почту.

Ходя по квартире, распаковывая багаж, она все никак не могла решить, что же ей делать теперь с Домиником.

Странное чувство говорило о том, что счет в их игре совсем не в ее пользу.

Эта мысль не покидала ее до самого вечера.

Глава 9

Свернув волосы в аккуратный узел и заколов его шпильками, Франческа закончила макияж и подошла к шкафу, в котором висело темно-красное бархатное платье. Его стиль и покрой делали честь малоизвестному дизайнеру, который, по мнению Франчески, в скором времени станет одной из самых значительных фигур в мире моды. Потом она выбрала сумочку и туфли на высоких каблуках, надела бриллиантовый кулон и серьги.

Зазвонил домофон, она сняла трубку:

— Доминик? Я уже спускаюсь.

Он ждал ее в фойе, и его вид заставил ее задохнуться. Вечерний черный костюм, белая рубашка с запонками придавали ему вид светского щеголя.

Ценный союзник, должна была признать она, размещаясь на переднем пассажирском месте. И опасный враг.

Муж Габби Бенедикт обладает похожими качествами, раздумывала она в то время, как Доминик отъезжал от обочины, выводя машину на дорогу. Оба закалены борьбой, которую вели в мире бизнеса, безжалостного к слабым.

Поток машин двигался достаточно быстро, и вскоре они присоединились к Габби и Бенедикту в условленном месте.

— Выглядишь фантастически, — мягко отметила Франческа, коснувшись щеки Габби.

— Взаимно, — усмехнулась та.

— Ну что, может быть, погуляем в фойе?

Выпьем чего-нибудь? Или вы предпочитаете сразу направиться в зал? — спросил Бенедикт.

— Доминик, дорогой! Как поживаешь? — услышала Франческа женский голос. Она повернулась, заинтересовавшись, кто бы это мог себе позволить столь интимное приветствие.

Это была та самая изящная и белокурая женщина, в беседу с которой Доминик был так глубоко погружен в галерее Леона несколько недель назад.

Блондинка повисла на Доминике, оставаясь в таком положении значительно дольше, чем допускали приличия. Доминик же совершенно спокойно коснулся губами ее щеки.

Улыбка, хотя и сверкающая, не могла скрыть налет грусти в глазах его подруги.

— Симона, — мягко сказал Доминик, — Габби и Бенедикта ты знаешь. А с Франческой вы знакомы?

— Лично нет. Но я всегда восхищалась вами во время ваших выступлений.

Лампы мигнули, напоминая о начале представления.

— Может быть, выпьем как-нибудь вместе? — робко предложила Симона при расставании.

Франческа отметила, что, хотя улыбка Доминика не потеряла своей теплоты, он не потрудился ответить, и удивилась внезапному приступу ярости, овладевшему ею и требовавшему немедленно выяснить, что означает для него эта Симона.

Их места были превосходными, и, хотя Франческа уже видела эту пьесу, исполняемую первым актерским составом Лондонского театра, она искренне наслаждалась австралийской версией. Музыка, само содержание глубоко трогали ее.

Когда занавес упал после первого действия, Габби предложила пойти выпить.

В фойе стоял ужасающий шум. Тут было несколько пожилых дам, непременно желающих сфотографироваться.

Франческа, давно уже привыкшая к небрежной фамильярности приветствий вроде «дорогая», сегодня готова была закричать при следующем подобном обращении.

— Черт!

Тихий голос Габби выбился из общего слащавого хора, Франческа удивленно подняла брови и тут же поняла причину, заметив Аннелиз, пролагающую путь через толпу.

— Не хочешь пойти попудриться?

— И испортить ей удовольствие?

— Хочешь сказать, что мы будем стоять здесь и смотреть?

— Да, — твердо ответила Габби, взяв Бенедикта под руку.

Франческа заметила, что муж Габби послал ей веселый взгляд и поднял ее руку к своим губам.

— Бенедикт. Как мило встретить тебя здесь, — промурлыкала Аннелиз, подойдя. Повернувшись к Доминику, она одарила его улыбкой, которая растопила бы полярные льды.

— Доминик, как благородно с вашей стороны уделять такое внимание бедной Франческе.

Ррр. Котята играют. Кошки дерутся.

— В гордом одиночестве, Аннелиз? — равнодушно произнесла Франческа.

— Конечно, нет, дорогая. — Улыбка Аннелиз стала приторно-сладкой. — Как поживает Золотой берег? Говорят, в «Мираже» у тебя появился какой-то фотограф? По слухам, общение было довольно близким… — Она помедлила для максимального эффекта. — Прямо-таки слияние двух душ! Или двух тел?..

Франческа выпустила невидимые когти и приготовилась к атаке.

— Ну где уж мне! То ли дело твои слияния в Риме и Париже! А в Милане? Там ты с таким шумом слилась — ну прямо вода в унитазе. — Она выгнула бровь и мстительно усмехнулась.

— Я думаю, каждый из нас временами попадает в неприятные истории, — попытался сгладить обстановку Бенедикт.

К счастью, вот-вот должно было начаться следующее действие. Зрители потянулись в зал, и все неприятные чувства вскоре потонули в зазвучавшей музыке.

Финал был встречен шумными и заслуженными аплодисментами.

— Поедем куда-нибудь поужинать? — предложил Бенедикт, когда они уже стояли на месте парковки. — Доминик, Франческа? Вы ведь присоединитесь к нам?

— Куда? — спросила Габби, и Франческа уловила легкую улыбку, с которой Бенедикт откликнулся.

— На Дабл-Бей. — Улыбка стала шире. — Я сомневаюсь, что Аннелиз последует за нами туда.

Или Симона, добавила мысленно Франческа, тут же обвинив себя в предубеждении.

Была почти полночь, когда Доминик остановил машину рядом с ее домом.

Франческа протянула руку, чтобы открыть дверцу.

— Спасибо за приятный вечер.

— Мы спали вместе две ночи подряд… — Он повернул ее лицо к себе. — А сегодня ты хочешь меня бросить?

Слабая дрожь пробежала по ее телу.

— Я не уверена, что мне нравится то, к чему это может привести.

— Объясни, что значит «это».

Франческа испугалась — его, себя.

— Ты. Я. — Их глаза встретились. — Скоро мне лететь в Европу. — Большой палец прикоснулся к ее нижней губе, и она затрепетала от этого прикосновения. — Меня не будет в Австралии несколько месяцев.

— Значит… никаких обязательств? — Голос Доминика приобрел опасную мягкость. — Просто получить удовольствие, взаимное удовольствие. Редкие ночи у тебя или у меня, если будет настроение? С вежливым поцелуем напоследок и словами: «О, это было прекрасно, займемся этим опять при случае»? — В словах его сквозил ледяной холод, но ему хотелось схватить ее за плечи и встряхнуть. — И ничего больше?

Сейчас можно положить этому конец, подумала Франческа. Произнести несколько легкомысленных фраз, которые гарантируют, что она сможет уйти и больше никогда его не видеть.

Это именно то, что ей следует сделать, если она хочет сохранить независимость.

Острая боль пронзила тело при мысли о возможности никогда больше не почувствовать прикосновение его рук, его губ, скользящих по коже, ощущение его мощного тела, прижимающегося к ней.

— Нет.

Несколько мгновений он молчал. Затем поднял руку к ее лицу, погладил по волосам.

— Симона вывела тебя из равновесия?

Неужели ее видно насквозь?

— Совершенно ясно, что она очень тобой интересуется.

— Мы были помолвлены некоторое время.

Двадцать лет! Я тогда был начинающим художником и изо всех сил сопротивлялся требованию отца, желавшего, чтобы я продолжал его дело. Симона не одобрила идею отправиться со мной в Европу и жить там на скудные гонорары. — Доминик пожал плечами. — Мы поссорились, потом я уехал, а Симона вышла замуж.

Франческа посмотрела на его лицо, освещенное бледным светом фонаря.

— Значит, теперь вы просто хорошие друзья?

Что-то в ее голосе заставило его улыбнуться.

— Симона должна понимать, что ничего другого ей ждать не приходится.

Предполагалось, что это заверение? Мысль о том, что он мог бы доводить другую женщину до полного самозабвения, о его сильном теле, дарящем экстаз другой, привела ее в дрожь.

— Уже поздно. — Она открыла дверцу машины. Он мгновенно перехватил ее руку. — Доминик!

Палец притронулся к ее губам.

— Скажи, что хочешь остаться одна, и я уйду.

Она почти ответила «да». Но вдруг подумала о том, как чертовски хорошо было почувствовать себя в его объятиях, заснуть, зная, что он будет рядом.

Это было соблазнительное видение. Внутренний голос ее требовал, чтобы они оставались вместе, не задаваясь вопросом, к чему это приведет и как закончится. Просто жить сейчас, не размышляя о будущем.

Ей хотелось отдаться сладкому колдовству его прикосновений, чувственной магии, которой до этого она не встречала ни в ком.

— Пожалуй, я разрешу тебе приготовить завтрак, — наконец сдалась Франческа.

Он протянул руку за ключами от ее квартиры, они прошли мимо консьержки и молча поднялись на лифте.

Почему она так нервничает, в конце концов? А еще ощущает себя живой, живой как никогда.

Все эмоции так перемешались…

Франческа сбросила туфли и направилась на кухню.

— Кофе?

Доминик снял пиджак, повесил его на спинку стула и последовал за ней.

— Да, пожалуйста. Черный, и один кусочек сахара.

Странно, но Франческа ощущала неловкость. Может, потому, что это ее квартира, ее территория, а не нейтральная, как в номере гостиницы.

Тема театра казалась достаточно безобидной, они обсудили другие спектакли, которые им нравились.

Доминик отставил пустую чашку, забрал чашку у Франчески и задержал ее руку.

— Выключи свет и подойдем к окну полюбоваться ночью.

Подведя Франческу к широкому окну, он обнял ее за плечи. Перед ними раскинулась панорама сияющего города. Искры электрических огней создавали волшебную картину, простиравшуюся до самого горизонта.

Франческа даже не попыталась воспротивиться, когда Доминик повернул ее к себе.

Руки ее поднялись, обвивая его шею, в то время как он склонил к ней голову.

Его нежные поцелуи медленно вливали жар в ее тело, пока наконец она вся не запылала от желания. Тогда он подхватил ее на руки и понес в спальню.

Она расстегивала пуговицы на его рубашке, расстегивала ремень… Сейчас ей были нестерпимы любые преграды, ограничивающие доступ к его живой плоти. Или к ее собственной. В одно мгновение бархатное платье полетело на пол, за ним последовали тонкие, как паутина, кружевные трусики.

Они опрокинулись на кровать, и Франческа слабо запротестовала, когда Доминик щелкнул выключателем лампы.

— Я хочу видеть тебя, — прошептал он, — и чтобы ты видела меня.

Франческу уже не беспокоило, скрывает ее темнота или освещает свет. Его пальцы пробрались к ней между ног и погрузились во влажный тоннель.

Ее тело выгнулось навстречу ему, томясь в ожидании утешения, которое он мог предложить, она закричала, ослепленная желанием.

Доминик вошел в нее одним мощным движением, каждый его толчок подчинялся неумолимому ритму. Она побуждала его увеличивать темп, пока наконец они не достигли кульминации, и, застыв на несколько бесконечно долгих секунд, не откинулись, тяжело дыша.

Франческа лежала совершенно обессиленная, кожа ее лоснилась от пота. Смутно припоминала она теперь, что кричала, пока не перестала осознавать, где она и что с ней.

И все же… знать, что твое спокойствие, само твое существование зависят от другого человека, — это вызывает настоящий ужас.

Справится ли она с ним?

— Открой же глаза, — тихо приказал Доминик.

Пальцы его подрагивали, пробегая по ее щеке, но ей не хотелось слушаться его.

— Скажи мне, что ты чувствуешь.

Так трудно найти верные слова для описания той волшебной прострации, в которой она находилась. С чего начать? Да и что можно сказать? Что ее кожа представляет собой сплошные нервные окончания, которые мгновенно реагируют на самое легкое прикосновение, словно на удар тока? Что тепло, выделяющееся при этом, разливается по жилам, заставляя все ее тело откликаться, как камертон?

Сейчас на самом глубинном уровне подсознания ей открылась связь, изначально существовавшая между ними, как будто они знали друг друга с незапамятных времен, может быть, в другой жизни.

Мысль о том, что это возможно, давно уже не давала ей покоя и принуждала задаваться вопросом, что есть любовь, что означает это слово. Приходилось признать, что любовь многолика и то, что она испытывала к Марио, было одним из возможных вариантов.

Если Доминик желает заглянуть в ее мысли сейчас, то пусть увидит злость. Смятение, сожаление. Сокровенные мысли принадлежат только ей.

Ресницы Франчески взметнулись вверх.

— Хочешь убедиться в том, что счет в этой игре в твою пользу?

Его глаза потемнели, и это испугало ее.

Следя за сменой выражений на прекрасном лице, он читал в ее душе, впадая в отчаяние от полнейшей беспомощности, невозможности что-либо изменить. Был только один путь, достаточно приемлемый для них обоих, — абсолютная честность в отношениях, даже если она приведет к разрыву.

— Ты прошла со мной весь путь, и оба мы сгорали в одном пламени.

Чувственный жар начал спадать, охлаждаемый разумом.

— Ты искусный любовник. — Похвала очень сомнительная, если вообще похвала.

Помолчав несколько томительных секунд, он заговорил таким холодным тоном, что у нее мурашки пробежали по спине:

— Ты воспринимаешь это так? — Дыхание его согревало ей щеку. — Техника?

Не понимая выражения его лица, она не промолвила ни слова. Обеими руками он взял ее лицо и повернул так, чтобы видеть глаза.

— Франческа? — Он всматривался в ее черты, пытаясь обрести хоть какую-то надежду.

— Что еще? Решил проверить меня? — Ей хотелось выплеснуть свое раздражение в каких-нибудь словах или действиях. — Что ты хочешь услышать, Доминик? Что ты первый мужчина, с которым я оказалась в постели за последние три года? — Остановиться она уже не могла. — Что, занимаясь любовью с тобой, я вручаю тебе право распоряжаться моей жизнью?

Он прервал поток слов, поцеловав ее.

Поцелуй этот длился, казалось, вечность, а когда он наконец поднял голову, она долго не могла отдышаться.

— Я не оставляю тебе права выбора. — Голос его был глубоким, пронизанным неукротимым стремлением к одной цели.

Со злым криком Франческа кинулась на Доминика, и ее маленькие кулачки забарабанили по его груди.

— Как бы не так!

Услышав, как он недовольно закряхтел после одного из ударов по ребрам, она ощутила кратковременное удовлетворение, длившееся ровно столько, сколько потребовалось ему для того, чтобы схватить ее запястье, потом другое и завести руки ей за спину.

Скоро Доминику удалось обезвредить и ее ноги, сжав их своими. Франческе оставалось биться в его руках, сознавая невозможность действовать ничем, кроме зубов, и она, не задумываясь, вонзила их в твердые мускулы плеча.

Возмездие настигло ее очень скоро. Он слегка изогнулся, прихватил зубами чувствительную грудь, а когда отпустил, то на ней осталась отметина.

Франческа возобновила борьбу, но тщетно, ей пришлось оценить, насколько он силен.

— Хватит. Ты делаешь себе больно.

Она тяжело дышала, глаза заволокло туманом ярости. Придется уступить. Он ведет себя с ней как с непослушным ребенком.

— Ненавижу тебя. — Голос ее звучал ровно, с каким-то неестественным спокойствием.

У него на лице заходили желваки.

— Это не правда.

— Черт тебя возьми. — На глаза ей навернулись слезы, которые Франческа отказывалась проливать. — Три года я убеждала себя, что все прекрасно. — Все плыло перед ней. — И так и было. До того, как ты влез в мою жизнь.

И разорвал ее на части.

Доминик провел пальцем по ее полной нижней губе.

— Я не гонщик и не рискую зря.

Франческа замерла от внезапной боли, затем отпрянула от него к краю постели.

— Кто ты, тебя не спрашивают.

— Ну так спроси.

— Будет лучше, если ты уйдешь. — Холодные, спокойные слова, такие же холодные, как лед, которым начало покрываться ее сердце. Она поднялась, схватила халат и завернулась в него.

Доминик не двигался. Она обернулась к нему и поразилась мрачности его взора.

— Одевайся и уходи.

Говорил ли кто-нибудь ей о том, как она хороша в гневе? Волосы, рассыпавшиеся по плечам, пылающее лицо и глаза — она была похожа на тигрицу.

Он поднялся, подобрал трусы и брюки, надел их, затем остановился, глядя через кровать на нее в упор.

— Я живой, — спокойно сказал Доминик. — Запомни это, прежде чем я уйду. И мы оба потеряем что-то, что могло бы быть с нами всю оставшуюся жизнь.

Она наблюдала, как он берет рубашку и надевает ее, а после этого ищет носки и туфли.

— Это шантаж.

Он помедлил, завязывая шнурки, потом бросил на нее долгий жесткий взгляд.

— Это констатация факта. Ты считаешь, я не понимаю, как трудно тебе было справиться с прошлым? — Он говорил без обиняков, жестко и решительно, словно торопясь высказать ей все. — Или как страшно тебе впустить в свою жизнь кого-то, кто может снова заставить тебя страдать?

— Это называется самосохранение. Инстинкт выживания.

— Ты так думаешь? Саморазрушение — более верное слово. — Он помолчал, взял пиджак и перебросил его через плечо, зная, что собирается сейчас рискнуть по-крупному. — Будь счастлива в своем хрустальном дворце, Снежная королева.

Образ был ярким, пугающим. Недоступная, всегда одинокая, ведущая пустое существование в мире теней, недоступном для эмоций.

Зритель, а не игрок. Разве это то, чего она хочет?

— Каждый раз, как я делаю шаг вперед, ты принуждаешь меня сделать следующий, — в отчаянии воскликнула она. Ее рука поднялась и бессильно упала. — Я даже не знаю направления, не говоря уж о пункте назначения.

Доминик обошел кровать, подойдя совсем близко к Франческе.

— Я хочу всего. Хочу, чтобы у тебя на пальце было мое кольцо. Хочу иметь право разделить с тобой оставшуюся жизнь.

Франческа почувствовала, как кровь отлила от ее лица.

— Ты не можешь этого хотеть.

— Почему нет? — Скрытая сила этой обманчиво мягкой фразы заставила ее задрожать. — Ни одна женщина не имела надо мной такой власти, как ты. И я сомневаюсь, что такая найдется в будущем.

Она никак не могла подобрать нужных слов.

— Этого недостаточно.

Огонь сверкнул в его глазах, моментально запрятанный снова.

— А как насчет любви?

Франческа перестала дышать. Любовь? Длящаяся вечно?

— Любовь… Когда я ее потеряла, это почти убило меня.

Доминик швырнул пиджак в кресло. Пальцы его приподняли ее подбородок, заставляя посмотреть на него.

— Жизнь не дает гарантий, Франческа. — Его ладони охватили ее лицо, глаза блистали. — Надо брать от нее все, что доступно сейчас.

Губы его оказались на ее губах, неся сладость, дикие желания, лаская, соблазняя, заставляя кровь струиться быстрее, доводя до лихорадочной горячки.

Франческа потеряла чувство времени и пространства, захваченная чудом его прикосновения, наслаждаясь ощущением тела, к которому ее прижимали руки, устанавливающие все более прочную связь между ними.

Она поцеловала его, жадно желая получить все, что только можно.

Он медленно высвободился, размыкая объятия. Губы его еще раз коснулись ее губ, покрыли легкими поцелуями нежные контуры подбородка, перешли к шее, найдя ямочку у горла.

— Ты расскажешь мне о Марио? — осторожно спросил он. — Думаю, что я заслужил это.

Она отступила назад.

О Боже. С чего начать? Большую часть их жизни журналисты, друзья и знакомые просто сочинили; и только совсем незначительная часть этого романтического мифа была основана на реальных фактах. Доминик может узнать об этом откуда угодно. Да нет, его интересуют интимные подробности.

— Мы встретились на фуршете в Риме, — медленно начала она. — Оба праздновали личную победу: он выиграл гонки, а я подписала контракт с ведущим итальянским дизайнером. — Она попыталась говорить спокойно. — Марио был… открыть™, общительным. — Как можно объяснить одного человека другому? К примеру, такую простую вещь, что он притягивал людей, в особенности женщин, подобно магниту? — У нас был скоропалительный роман, через три недели мы поженились. — Она плотно обхватила себя руками, словно защищаясь, глядя перед собой невидящими глазами. — Он жил и дышал гонкой. И уже не мог без этих постоянных выбросов адреналина. Всегда надо было улучшать время, ехать быстрее, быть первым. Каждый раз, когда он выезжал на старт, я мысленно готовилась к тому, что больше его не увижу.

Доминик притянул ее ближе, и она обняла его за талию.

Казалось, что они стояли так вечность, потом она ощутила, как его пальцы провели вверх и вниз по ее спине, утешая, губы прикоснулись к волосам, виску.

— Я люблю тебя.

Его руки приподняли ее лицо, и она чуть не лишилась чувств от выражения его глаз. Доминик опустил голову и прижался губами к ее губам.

Тело ее затрепетало, и она позволила себе отдаться магии его прикосновений, отвечая его желанию и больше уже ни о чем не думая.

Они наслаждались друг другом с какой-то неистовой страстью, дикой и необузданной, превосходящей все, что было у них до сих пор. Наконец дыхание их успокоилось, и они лежали пресыщенные, полностью обессиленные пережитыми эмоциями.

Должно быть, они засыпали. Франческа пришла в себя от прикосновений его пальцев к своему бедру. Слабо бормотала бесполезные протесты, когда его рука погрузилась вглубь и начала интимное исследование, которое согрело ее кровь и словно превратило тело в расплавленную массу.

На этот раз было медленное, неспешное занятие любовью.

Глаза их встретились, и Франческа поняла, что не хочет его терять.

Он видел происходившие в ней изменения, чувствовал, как напряженность ее тела ослабевает, и был готов сделать все возможное, чтобы ускорить этот процесс.

Мягкими, неспешными движениями он поглаживал ее спину, не пропуская ни единой впадинки или выступа.

Как божественно было давать и брать наслаждение, деля открытия, проверяя поставленные ограничения, до тех пор пока ничего, кроме настоящего момента, уже не было важно. Каждый раз, когда они соединялись, казалось, что она дарила ему часть себя.

— У меня выставка в Кэйрнсе в субботу, — произнес Доминик. — Отмени свои планы и поедем со мной на уикенд. Вылетим завтра и проведем день в Порт-Дугласе.

Судя по розовым утренним лучам, пробивающимся сквозь занавески, «завтра» уже наступило.

Ей захотелось его поддразнить.

— Дай мне подумать.

— Кокетка, — откликнулся он хрипло. — Ты все еще в состоянии думать?

— Выставка — это заманчиво. Значит, мне удастся увидеть твои работы. Не говоря о том, что можно будет наблюдать тебя в роли художника. — Она перевернулась на спину. — Дальний север связан у меня с воспоминаниями детства.

— Так «да» или «нет»?

Франческа улыбнулась в полутьме.

— Когда выезжаем?

— В восемь. Мне надо забрать из дома сумку.

Она позвонила родителям, предупредив их, что уезжает.

Его губы проложили дорожку к краешку ее рта.

— Проголодалась?

— В смысле еды? — поддразнила она и почувствовала, что он улыбнулся.

— В обоих.

У нее заныли те места, в которых она даже не предполагала такой возможности.

— Надо понимать, мне не удастся урвать часок сна до начала сборов?

— А ты хочешь спать?

— А ты можешь предложить что-то лучше?

И он предложил… Они едва успели на самолет.

Глава 10

В Кэйрнсе было жарко и душно, высокая влажность и низкое небо напоминали о неизбежности наступления сезона тропических дождей.

Тяжелая жара навалилась на них, стоило им выйти из здания аэропорта с кондиционированным воздухом и пройти небольшое расстояние до взятой напрокат машины.

Франческа сдернула с себя хлопчатобумажный пиджак и бросила его на заднее сиденье, Доминик расстегнул несколько пуговиц на рубашке.

Все здесь было иным: и воздух, и ритм жизни, и ярко-зеленая листва деревьев, вплотную подходивших к побережью.

Страна сахарного тростника, подумала Франческа, глядя на расстилавшийся за окном пейзаж. Сейчас здесь все механизировано. Только тепловая обработка осталась такой, как и многие годы назад. Вдоль дороги тут и там виднелись маленькие железнодорожные пути, соединяющие одного фермера с другим.

Срезанный тростник загружался в вагоны и перевозился на переработку.

Она припомнила, как в детстве приезжала сюда на каникулы, навещая итальянских бабушку с дедушкой. Они владели обширными посадками тростника и большим домом, вечно наполненным экзотическими кухонными запахами, любовью и смехом. Сейчас они лежат в могиле, а земля продана по частям арендаторам.

То и дело встречались указательные знаки расположенных вдоль побережья курортов. Заметив на одном из них название нужного им отеля, Доминик свернул на боковую дорогу.

Их номер оказался прекрасным, из окон открывался великолепный вид на океан.

— Мне нужно сделать несколько звонков, — сообщил Доминик, сложив на пол сумки. — А после мы можем искупаться, побродить, поехать куда-нибудь. Или, — предложил он, сокращая пространство между ними, — остаться здесь и, когда проголодаемся, заказать все в номер.

Франческа отдалась его объятиям, наслаждаясь ощущением его губ, нежными ласками.

Внимательный любовник, Доминик приноравливался к ней. Доведя до точки кипения, он подвел ее к краю кровати и…

Когда они поднялись, было уже темно.

Доминик насмешливо разглядывал ее, пока она накладывала косметику и надевала босоножки.

— Значит, ты собираешься идти в ресторан?

Глаза Франчески сверкнули дьявольским огнем, улыбка была почти зловещей.

— Мне требуется еда как источник энергии, чтобы продержаться в течение ночи. — Она прикоснулась к губам кончиками пальцев и послала воздушный поцелуй. — Кроме того, было бы неплохо взглянуть на окрестности, как по-твоему? — Уголки ее губ приподнялись. — Легкое белое вино, дары моря. Местная кухня великолепна, а после кофе можно отправиться на прогулку.

Доминик натянул брюки, рубашку с короткими рукавами и кроссовки.

— Запомни, что это все ты придумала.

Она задрожала от сдерживаемого смеха.

— Подумай об обещанном на после прогулки.

Он наградил ее коротким, жадным поцелуем, затем взял за руку.

— Я живу ожиданием.

В ресторане подали прекрасную еду и изысканное вино. Они долго пили кофе, потом решили обойти вокруг бассейна и пройтись по крытым дорожкам, которые соединяли курортные виллы между собой.

Рука Доминика обвилась вокруг ее плеч, прижимая крепче, в полутьме Франческа улыбнулась. Как хорошо все, что происходит.

Лучше, чем хорошо.

Их номер с кондиционером показался райским местом после ночной духоты. Долгий, жадный поцелуй, и одежда вскоре превратилась в нестерпимую преграду. Им доставляло удовольствие раздевать друг друга перед тем, как упасть на кровать.

На этот раз не мешало ни чувство вины, ни стыд. Перед собой она видела лишь лицо Доминика, и испытываемая страсть была обращена именно на него.

Утром они проснулись поздно, не торопясь позавтракали, а потом отправились исследовать курорт.

Поздний ланч, потом заглянули в галерею и вернулись в отель обедать. Приглашенные должны были появиться в галерее к восьми, был заказан лимузин, чтобы отвезти их.

Франческа выбрала черные вечерние брюки и жакет от Армани, туфли на высоких каблуках, надела скромные золотые украшения.

Макияж ее был намеренно неброским, подчеркивающим глаза.

— Бесподобно, — прокомментировал Доминик, оглядев ее с ног до головы так, что сердце ее забилось сильнее.

Доминик полез в карман и извлек оттуда изящную коробочку. Внутри оказалась прелестная золотая цепочка, он вынул ее и надел Франческе на шею.

Его глаза встретились с ее глазами. Он поднял ее левую руку и прижал золотую полоску на ее пальце к своим губам.

Жест поразил ее, ощущение сродни боли проникло глубоко в сердце. Она могла только смотреть на него в молчании, не в силах вымолвить ни слова, послушно позволив ему вывести себя из номера.

Галерея находилась в старинном отреставрированном доме с широкими верандами.

Доминика встретили с большим энтузиазмом, он приветливо улыбался в ответ.

Галерея все наполнялась, знатоки разглядывали холсты, отдавая должное искусству художника. Листочки «продано» появлялись на картинах один за другим.

— Ты пользуешься успехом, — заметила Франческа.

— Я или мое искусство? — усмехнулся Доминик, и она в ответ сверкнула глазами.

— И то и другое, — ответила она. — Как думаешь, обойдешься пока без меня? Я собираюсь пройтись по выставке.

— Почему твое мнение так сильно беспокоит меня?

Она одарила его нежной улыбкой, заметив, что он и в самом деле нервничает.

— Боишься, что я загляну тебе в душу, Доминик?

— Возможно.

— Он очень талантлив, как вы думаете?

Франческа повернулась на звук голоса и приветливо улыбнулась пожилому седовласому джентльмену.

— Думаю, да.

Он указал на набросок:

— Что вы видите в этом?

— Он интригует меня, — честно призналась Франческа — Я ищу скрытый смысл и не нахожу.

— Точно. Но не стоит терять надежду отыскать ключ, который поможет решить эту загадку, а?

— Вы правы, — задумчиво произнесла она, и он решительно поднял руку.

— Я этот набросок куплю. Прекрасное вложение денег. Через несколько лет он втрое вырастет в цене. А моим гостям будет лишняя тема для разговора. — Он опустил руку, увидев спешащего к ним ассистента. — А теперь, моя милая, что еще привлечет ваше внимание?

Он сопровождал ее из одной комнаты в другую, его интерес был очевиден, обаяние и ум завораживали. Прошло больше часа, прежде чем Франческа смогла подойти к Доминику, он встретил ее слегка приподнятыми бровями.

— Я разговаривала с очень интересным джентльменом.

— Сэмюэль Максвелл, критик и коллекционер произведений искусства, — сообщил Доминик.

— Он думает, что ты очень талантлив.

В его глазах промелькнула улыбка.

— Это честь для меня.

— Он купил набросок.

— Я польщен, — не колеблясь сказал Доминик, — Максвелл покупает довольно редко.

— Ты на гребне успеха, — весело отметила она, — еще один поклонник.

— И ты, Франческа. Ведь ты тоже поклонница?

— Искусства или человека?

Ему не удалось ответить, потому что его внимание отвлекла дама необъятных размеров, принявшаяся заигрывать с ним. Франческа, сердито хмыкнув, отошла в дальний конец комнаты.

Прошел еще час, прежде чем им удалось ускользнуть. Судя по восторженным излияниям хозяина галереи, вечер имел грандиозный успех.

Лимузин доставил их обратно в отель, они поднялись на свой этаж.

— Устала? — спросил Доминик, войдя в номер.

— Немного. — Она сбросила туфли и расстегнула жакет.

Он поднял руку, обводя цепочку, уютно уместившуюся между ее грудей.

— У тебя великолепная кожа.

Ее глаза смешливо сверкнули.

— Пытаешься меня соблазнить?

— А у меня есть шансы на успех?

Всегда. Ей стоило лишь посмотреть на него, и все ее тело превращалось в натянутую струну. Весь вечер она ощущала его присутствие. Зная, что и он тоже все время помнит о том, что она рядом. Каждый взгляд, каждое прикосновение руки, когда бы она ни оказалась возле него, тепло улыбки — все говорило об этом.

Он оживлял ее. Делал теплой, чувственной женщиной, сознающей силу своей привлекательности.

Тело и душа в идеальном сочетании. Радость, даримая друг другу.

Франческа вскинула руки и притянула его голову к себе, наслаждаясь прикосновениями его губ, осыпающих поцелуями ее лицо.

Впереди у них ночь. Завтра они сядут в самолет и вернутся каждый в свою жизнь. Но и ночи достаточно, чтобы вкусить сладость любви.

Франческа медленно пробуждалась, потревоженная ладонью, нежно гладящей ее живот, слабое возбуждение постепенно начало разгораться, когда губы Доминика на мгновение коснулись ее плеча, чтобы тут же направиться к груди.

Его щетина слегка царапала ей кожу, Франческа не выдержала щекотки и засмеялась, тогда он схватил ее и перекатился на спину.

Вначале он позволил ей управлять, и она наслаждалась своей властью, дразня и тут же отступая, пока наконец он не начал сам задавать ритм, и теперь уже ей пришлось вцепиться в него, взлетая все выше и выше, так высоко, что она забыла обо всем на свете, полностью растворяясь в остром наслаждении и сознавая, что оно взаимно.

Спустя долгое-долгое время она лежала, свернувшись в кольце его рук. Он поглаживал ее по спутанным волосам, проводя рукой по бархатной коже.

Проснулись они поздно, приняли вместе душ, заказали завтрак, потом оделись, торопясь на сиднейский рейс.

Через несколько часов они спустились с трапа, прошли через здание аэровокзала и влились в поток машин, следующий в город.

— Мне надо быть завтра в Мельбурне, — сообщил ей Доминик, проехав через оживленный перекресток, и Франческа сразу ощутила чувство потери.

— Когда вернешься?

— Самое раннее в среду. Возможно, в четверг.

Ей будет не хватать его.

— У меня съемка в среду и в четверг.

Они уже переехали Портовый мост, когда она поняла, что он пропустил поворот на Дабл-Бей.

— Доминик…

— Останься со мной сегодня ночью.

Думать не требуется, она не хочет думать.

Для этого будет время, когда он уедет.

Было около восьми утра, когда Доминик высадил Франческу у ее дома по пути в аэропорт.

Она позвонила Рику, потом Софи, поймала Габби, долго разговаривала со своим агентом. Международный факс от итальянского адвоката ее свекрови требовал немедленного ответа, для этого пришлось перерывать целую кучу бумаг.

Ланч состоял из сандвича с салатом, фруктов, на обед она приготовила спагетти.

Доминик позвонил в девять вечера, и даже звук его голоса возбудил в ней нестерпимое томление.

— Скучаешь?

Ты даже не знаешь как, подумала Франческа, а сказала:

— Чуть-чуть.

— Так и будет, Франческа.

Обмануть его не удалось.

— Отоспалась, — поддразнила она, услышав ответный смешок.

— В предвкушении бессонных ночей?

— Может быть.

Легла она очень поздно и целую вечность лежала, проклиная свою бессонницу. Через час включила телевизор и принялась бездумно переключать каналы. Ее голова от усталости отяжелела.

Пальцы бессознательно теребили золотую цепочку, а она думала о человеке, который надел ее.

Их отношения с Марио были особенными.

Никто не может этого отнять. Но хотел бы он, чтобы она прожила остаток жизни одна?

Лишила себя счастья и любви? Ей казалось, что нет.

Не отдавая себе отчета в своих действиях, она сняла с пальца кольцо Марио и надела его на цепочку.

На следующий день, когда она возвращалась домой, у консьержки ее ожидали розы.

Она позвонила Доминику на его сотовый телефон, но у него было совещание и он не мог свободно говорить.

— Зато я могу сказать все что угодно, а ты будешь мучиться, не зная, что ответить? — издевалась Франческа.

— Придется отменить совещание.

Она рассмеялась.

— Будем утолять голод чем-нибудь ужасно старомодным, со свежей земляникой и дорогим шампанским?

— Ты какой голод имеешь в виду?

— Или ты предпочитаешь йогурт и взбитые сливки?

— Можешь на меня рассчитывать.

— Я считаю секунды.

— Взаимно.

— Что подумали бы твои коллеги, если бы узнали, что ты занимаешься сексом по телефону?

Его голос стал официальным.

— Я намечаю встретиться с вами через день или два.

Она никак не могла угомониться.

— Я обдумаю ваше предложение.

В эту ночь уснуть было не легче, чем в прошлую, и Франческа лежала в темноте, не в силах прервать бесконечную череду мыслей.

Любовь… Неужели это любовь? Невозможность думать, делать что-то без него? Желать с такой силой, что становится трудно сосредоточиться на чем-то другом?

Съемка в среду пошла не по плану, неожиданный летний дождь заставил Тони перенести ее в закрытое помещение. Потом они работали в универмаге.

Последний кадр отсняли уже перед самым закрытием. Персонал собирался домой, оставались редкие запоздавшие покупатели.

В комнате для переодевания Франческа надела хлопчатобумажные брюки, застегнула молнию, влезла в обтягивающий топ.

Музыка в магазине выключилась, когда она уже сунула ноги в босоножки и подняла сумку.

— Какого черта вы здесь делаете?

— Жду Франческу, — проговорил глубокий мужской голос.

Доминик!

Она нервно провела рукой по волосам.

Выглянув из раздевалки, увидела Тони, подозрительно разглядывающего Доминика.

Заметив Франческу, он повернулся к ней:

— Ты знаешь его?

Ее глаза встретились с глазами Доминика, и то, что она там увидела, заставило ее затаить дыхание. Потом она улыбнулась:

— Да. — Не колеблясь Франческа шагнула в его объятия и подставила лицо для поцелуя.

Доминик не торопился, прошло несколько минут, прежде чем он поднял голову.

— Дама со мной, — сказал он с убийственной ясностью, многозначительно взглянув на Тони. Потом посмотрел на нее:

— Так?

Он спрашивал о гораздо большем, и она ответила:

— Да.

Позже, гораздо позже они лежали пресыщенные и утомленные долгими ласками.

— Ты выйдешь за меня замуж?

Франческа провела губами по его щеке.

— Надо подумать.

Доминик прикусил нежное плечо, а когда она вздрогнула, разжал зубы и поцеловал маленький синяк.

— Это не вопросительное предложение, а повествовательное.

— Ах вот оно что… — она усмехнулась.

— И как можно скорее.

Проявляемая им настойчивость подзуживала ее подразнить его еще немного.

— В следующем году?

Ответом ей был поцелуй, заставивший позабыть обо всем.

— На следующей неделе.

— Это довольно сложно.

Она скорее почувствовала, чем услышала его смех.

— Никаких сложностей.

Действительно никаких, если у тебя есть деньги.

— Хочешь услышать, что я думаю?

Франческа ощупала впадинки на его спине, провела по изгибу бедра.

— Почему-то у меня такое ощущение, что ты уже все распланировал.

— Ну конечно. Церемония в саду моего дома, священник, семья и близкие друзья.

Звучит заманчиво. И романтично. Франческа почти увидела это. Красный ковер, расстеленный на обширной лужайке, шпалеры вьющихся роз, обрамляющие картинку. У нее даже есть платье, которое она ни разу не надевала. Оно должно прекрасно подойти.

Она почувствовала, как напряглись мускулы под ее пальцами, участилось биение сердца, и не смогла дальше мучить его.

— О'кей.

— О'кей. Что это значит?

— Да, — мягко сказала она. — С одним условием.

— Говори.

— Мне надо съездить в Милан, помнишь?

А после в Париж.

— Моя дорогая Франческа, — сказал Доминик с деланной неторопливостью. — Я не только лечу с тобой вместе, — он прикоснулся губами к пострадавшему местечку на ее теле, заставив ее вздрогнуть, — я буду стоять за кулисами везде, где бы ты ни появилась на подиуме. — Нежно целуя ей грудь, он ощущал, что ее пальцы пропускают через себя его волосы. — И занимать место в твоей постели каждую ночь.

— Ммм, — промычала она удовлетворенно. — Я на это надеялась.

Его смех был низким и раскатистым.

— Можно набраться храбрости и спросить, что из предложенного пользуется наибольшим приоритетом?

Что за дурацкий вопрос! Ее губы сложились в обаятельную улыбку.

— Так приятно, когда есть с кем разделить путешествие.

— Неужели?

— Угу. И конечно, твое присутствие в демонстрационном зале будет действовать на меня ободряюще. — Улыбка стала шире. — Но хочу предупредить: дизайнеры — жутко вспыльчивые, вряд ли им понравится, если ты будешь мешаться за кулисами.

— Надо понимать, ты не хочешь, чтобы я там появлялся?

— Если жизнь тебе дорога.

— А что, могут применить физические меры воздействия? — Он нарочно изводил ее, и она подыгрывала ему.

— Нет, но я могу. — Слишком много полуодетых женщин.

— Ты кое-что забыла.

— Разве? — Медленная, сладкая улыбка осветила ее черты. Она по-кошачьи потянулась. — Ах, да. Ты собираешься поселиться со мной в одном номере.

— Ведьма, — откликнулся Доминик.

Прошло довольно много времени, прежде чем Франческа смогла собраться с силами, чтобы заговорить снова:

— Медовый месяц в парижской мансарде будет прекрасным завершением моей карьеры.

Что-то дрогнуло у него внутри.

— Ты думаешь закончить карьеру модели?

Ей не требовалось много времени на обдумывание.

— Профессиональной модели, — уточнила Франческа. — Ты не хочешь спросить почему?

На несколько томительно долгих секунд наступило молчание. На этот раз ему было сложно найти правильный ответ.

— Почему?

— Я хочу ребенка. Детей, — поправилась она. — Конечно, если ты…

Доминик не позволил ей закончить, прижав ее к себе в страстном порыве.

— Ты будешь прекрасной матерью, — тихо сказал он.

Ей хотелось заплакать. Она удержала слезы, он успел лишь заметить маленькие сверкнувшие бриллиантами капельки на кончиках ресниц.

Глава 11

Лимузин, в котором ехали Франческа, Габби и Катрин, медленно миновал Портовый мост и плавно развернулся, направляясь к Бьюти-Пойнту.

Стоял прекрасный летний день, в лазурном небе плыло только одно легкое облачко.

Франческа подняла руку и рассеянно ощупала нитку жемчуга на шее, на которой висел кулон — крупная жемчужина в окружении бриллиантов. В ушах у нее были жемчужные серьги. Подарок Доминика.

Ее дар будет проще, но исполнен особого смысла. Тайная улыбка тронула ее губы, глаза потеплели в предвкушении его реакции.

Ее пальцы поискали тоненькую золотую цепочку и не нашли. Легкая морщинка прорезала лоб. Она определенно должна была быть под жемчугом. Она снимала ее перед душем…

Цепочка осталась на тумбочке у кровати.

— Нам надо вернуться. — Слова вырвались раньше, чем она осознала, что произносит их.

— Но мы почти приехали, — запротестовала Габби.

Катрин вторила ей с ужасом.

— Франческа, мы опоздаем.

Что-то говорило ей, что Доминик не будет возражать.

Она дала указания водителю, затем позвонила по мобильному телефону. Когда и то и другое было сделано, она откинулась на спинку сиденья.

— Ты не хочешь сказать нам, в чем дело? — с любопытством спросила Габби.

— Я забыла дома подарок для Доминика.

— Ты могла бы отдать его позже, — высказала Габби здравую мысль.

— Да, — согласилась Франческа. — Могла бы. Но только это было бы совсем не то же самое.

Через полчаса лимузин подъехал наконец к дому Доминика. Франческа выскочила из него и остановилась, давая Габби и Катрин возможность в последний раз проверить, как выглядит ее подвенечное платье из старинных кружев, покрывающих чехол цвета бледно-золотого шампанского.

Габби одобрительно хмыкнула:

— Ну что ж, устроим шоу на дороге.

Рик ожидал в доме и, стоило им появиться в коридоре, бросился к ним.

— Франческа. — Он поймал ее за плечи и рассматривал, держа на некотором расстоянии от себя. — Все в порядке?

— В полном, — заверила она, подавшись вперед, чтобы чмокнуть его в щеку. — Если, конечно, Доминик все еще меня дожидается.

— Со значительно большим терпением, чем большинство мужчин в сходных обстоятельствах, — сухо откликнулся Рик.

— Тогда не будем испытывать его терпение, — весело предложила Франческа.

Сад был великолепен, цветы и кусты ухожены, лужайка — как зеленый ковер.

На стульях сидели гости, но она едва заметила их. Ее внимание привлекла высокая фигура Доминика в темном костюме.

Он не спускал с нее глаз, пока она шла по красной ковровой дорожке.

Франческа заглянула в глаза Доминику и увидела там все, на что надеялась. Взгляд ее затуманился, по телу пробежала легкая дрожь, губы сложились в улыбку.

Еще несколько шагов, и она сможет вложить свою руку в его, соединяя их судьбы. Не оставалось ни сомнений, ни опасений, одна лишь любовь.

Доминик сгреб ее в охапку и поцеловал с такой страстью, что у нее закружилась голова.

Сколько длился поцелуй — несколько секунд или несколько минут, — она не знала: время замерло.

Минут, решила она, услышав смешки, раздавшиеся среди собравшихся.

— Мистер Андреа, невесту принято целовать после церемонии.

— Поверьте, я и тогда собираюсь это сделать, — протянул Доминик невозмутимо.

Священник хмыкнул, прочищая горло.

— Начнем?

— Можно подождать минутку? — спросила Франческа. — Есть кое-что, что мне надо сделать сейчас.

Она обернулась к Доминику, заметила его слегка приподнятые брови и, улыбнувшись, подняла обе руки к своей шее. А потом опустила ему в ладонь тонкую золотую цепочку, на которой висело обручальное кольцо Марио.

Поймет ли он значение этого поступка?

Узнает ли, что, даря ему это кольцо, она добровольно отдает и свое сердце? Все целиком.

Франческа затаила дыхание и не дышала до тех пор, пока он не улыбнулся и глаза его не осветились пониманием. И застыла снова, когда он поднес ее левую руку к губам и поцеловал палец, ожидающий его кольца.

— Спасибо, — тихо произнес он.

— Я подумала, что это будет значить для тебя больше, чем что-либо другое, — сказала она, тут же добавив с лукавым видом:

— По крайней мере сейчас.

Его глаза вспыхнули.

Франческа повернула сияющее лицо к священнику:

— Мы готовы.

Это была традиционная церемония, после которой Доминик поцеловал свою жену с такой бесконечной нежностью, что большинство мужчин почувствовали неловкость, а женщины быстро заморгали.

Обед был превосходным, обслуживающий персонал сновал между столиками на террасе, с которой открывался вид на гавань. Торт был разрезан, фотографии сделаны.

Франческа едва прикоснулась к угощению, только отпила немного шампанского.

Она остро ощущала присутствие Доминика, касания его руки. Его глаза, темные, глубокие бездны, были полны любви и нежности.

Лукавая улыбка появилась у нее на губах, когда он наклонился к ней.

— Думаю, ничего страшного не случится, если мы улизнем пораньше.

Она незаметно повернула голову и слегка коснулась его губ своими.

— Сомневаюсь.

— Черт, — выругался он.

— Потерпи еще часок.

Его рот искривился в ответной усмешке.

— Я испытываю настоятельную необходимость… — Его губы приблизились к ее уху, и голосом нежным, как шелк, он начал объяснять, что именно собирается сделать, как только они останутся одни.

— Я думаю, мы должны присутствовать, — сказала она нетвердо. — Иначе можно шокировать гостей.

Его рот накрыл ее губы, задержался ненадолго, потом он завладел ее рукой.

Вместе они обходили столы, останавливались у каждого, смеялись, пока наконец не подошло время переодеваться, собирать сумки и садиться в лимузин, который должен был доставить их в центральный отель.

— Вот это да! — Франческа остановилась посередине огромного номера. — Вот это роскошь! Прекрасно!

Доминик закрыл дверь, подошел к ней.

— Но прекраснее всего здесь ты. — Он поднял руку и коснулся ее щеки. Он видел сияние в ее чудесных глазах. Для него. Только для него. — Я люблю тебя, — сказал он тихо. — Сегодня. И завтра, и всегда. — Он обвел пальцем ее губы. — Обещаю никогда не обижать тебя нарочно. Ты повелительница моего сердца и души.

— Я не думала, что любовь случается дважды. — Она часто заморгала, чтобы сдержать накипающие слезы.

Доминик улыбнулся и привлек ее к себе, ее дыхание прервалось, руки обвились вокруг его шеи.

Ее губы коснулись его губ, открывшись как лепестки розы, когда он овладел ими, впиваясь до тех пор, пока она не потеряла чувство реальности.

Этой ночью не было неистовства, только долгое, медленное вкушение друг друга, которое несколько раз возносило их на небеса, а потом плавно опускало на землю. Они немного поспали и снова наслаждались друг другом, пока первые солнечные лучи не проникли в их спальню.

Франческа откинула волосы со лба, встретила его глаза и улыбнулась:

— Я люблю тебя.

— Знаешь ли ты, как много значат для меня эти твои слова? — спросил хрипло Доминик.

Его рука начала свое путешествие, пальцы медленно исследовали ее тело, трогали пупок, затем раздвигали завитки волос на возвышении между бедрами.

Ее запах сводил его с ума. Ее кожа была такой нежной, такой тонкой, что он просто боялся к ней прикасаться. И в то же время она разделяла его любовный голод, радовалась его власти, пока он не забывал себя в единственном желании отдать ей не только тело, но и душу.

Его голова склонилась ей на грудь, он начал дразнить розовый сосок зубами.

Прилив возобновленного желания пронзил ее насквозь, она снова и снова проводила руками по его спине, изучая расположение мускулов, понимая их силу и мощь, и в сотый раз удивлялась тому, как она существовала, веря, что живет, до встречи с этим человеком.

Резкий звонок телефона раздался в тишине комнаты, Доминик дотянулся до трубки.

— Нас будят? — предположила Франческа, когда он положил трубку на место.

— Пятнадцать минут на душ и одевание.

Потом горничная принесет завтрак.

Она посмотрела на него и засмеялась.

— Это ты придумал взять билеты на первый рейс в Афины?

Его глаза хитро блеснули.

— Ага.

Улыбка трепетала в уголках ее рта.

— С тобой не соскучишься! Примем душ отдельно или вместе?

— Что за вопрос!

Она выскочила из постели и побежала в ванную. Достигнув двери, повернулась и стрельнула в него искрящимися глазами.

— Ты ведь не любишь, когда слишком жарко?

Она едва успела войти в душевую кабину, когда крепкие руки обхватили ее за талию, приподняли, повернув так, что она оказалась сидящей у него на бедрах.

Смех поднялся в ее груди, затем замер, заглушенный коротким, крепким поцелуем в губы, после которого он начал спускаться ниже.

Она задрожала от распространяющегося по всему телу возбуждения, изогнулась, застонав, когда его зубы сомкнулись вокруг чувствительного соска.

Его глаза стали невозможно темными, когда они наконец встретились с ее глазами, она погружалась в их сумрачные глубины, откликаясь на его нетерпеливые поцелуи, следующие в согласии с глубокими, пульсирующими толчками его мощного тела.

Она поднималась с ним вместе, обхватив его за шею, наслаждаясь блаженством разделенной страсти.

А потом она спрятала губы в ямочке его шеи, слишком обессиленная, чтобы двигаться, а он поглаживал ее по спине, прижимаясь губами к ее волосам.

Настойчивый стук в наружную дверь вернул их к реальности, Доминик осторожно поставил ее на ноги.

— Завтрак. — Он накинул банный халат и быстро прижался губами к ее слегка припухшему рту. — Оставайся здесь. Я вернусь через минуту.

Она представляла, как он проходит через комнату, указывая официанту, куда поставить поднос.

Она включила воду, сделала ее погорячее.

Через секунду стеклянная дверь открылась и вошел Доминик. Взяв мыло у нее из рук, он намылил каждый дюйм ее тела. Потом протянул мыло ей:

— Твоя очередь.

— О нет, — отказалась Франческа, весело рассмеявшись. — Обслуживай себя сам. — Она потянула его к себе и быстро поцеловала. — Еще немного, и мы не только лишимся завтрака, но и опоздаем на самолет. — Она одарила его ослепительной улыбкой. — Кроме того, я страшно хочу есть.

Он разрешил ей уйти, но его пламенеющий взгляд обещал, что ускользнула она лишь временно.

Когда гигантский реактивный самолет пробежал по взлетной полосе, Доминик взял ее руку и поднес к своим губам.

— Никаких сожалений?

Франческа поглядела на мужа, в глазах которого светилась любовь. Она повела пальцами вдоль его рта и вздрогнула, когда он зажал их зубами.

— Никаких.

Он потянулся к ней, не обращая внимания ни на пассажиров, летящих с ними в первом классе, ни на стюардессу.

Его поцелуй был невероятно нежным, а когда он поднял голову, то заметил крошечные росинки слез у нее на глазах.

— У нас впереди вся жизнь.

— Да, — подтвердила Франческа, — вся жизнь…

И она будет наслаждаться каждым мгновением этой чудесной и радостной жизни.

1

Грандиозно — (франц.).

2

Милая (франц.).