Я знаю: мы нужны друг другу

Франческа ощущала силу его возбуждения и едва не задохнулась, когда его рука скользнула вниз, накрыв ее грудь.

Потом Доминик начал двигаться, медленно, создавая едва ощутимое трение, но эти движения были настолько проникнуты желанием, что барьеры одежды стали просто невыносимы.

Рука ласкала ее грудь, очерчивая ее форму, затем, отодвинув блузку, оказалась под кружевным бюстгальтером, ощупывая чувствительный сосок.

Слабый стон Франчески был сейчас всем, что ему нужно, его губы стали тверже, все более властно овладевая ее ртом.

Никто до сих пор не целовал ее с такой страстью. Они уже не контролировали себя.

Время и пространство застыли, осталось лишь полное погружение друг в друга.

Внезапно прозвучавший рядом детский голос, высокий и пронзительный, заставил их вернуться к реальности.

Доминик тяжело дышал, уткнувшись лбом в ее волосы. Кожа ее была горячей и влажной. Так же как и его. Она расцепила руки и попыталась освободиться от его объятий.

— Доминик, — вырвалось у нее просительно. Он поднял голову.

— Я знаю. — С усилием он выпрямился и открыл переднюю дверцу машины, ожидая, пока она усядется на сиденье. Захлопнув дверцу, он обошел машину и сел за руль.

Через несколько секунд мотор заработал, машина описала полукруг и рванулась к дороге.

Франческа нащупала солнечные очки и опустила их на глаза, радуясь, что можно за ними спрятаться. Господи Боже, они вели себя как подростки! Позже пришла мысль о том, что могло бы случиться, если бы им не помешали.

Доминик видел ее растущую отстраненность. Резким движением руля он бросил машину к обочине дороги и остановился.

Она повернулась к нему — лицо бледное, глаза стали просто огромными.

— Зачем вы остановились?

Он повернулся к ней.

— Меня беспокоит ваше молчание.

— А что бы вы хотели, чтобы я сказала?

Что мы несколько задержались? — Она с чувством оскорбленного достоинства вскинула подбородок. — Или вы ожидаете комментариев о погоде, об открывающихся видах?

— Я хотел вас. И вы меня хотели. Если в этом есть что-то грязное, то оно касается нас обоих. В равной мере, — жестко сказал он.

— Мы вели себя как животные. В публичном месте…

— Полностью одетые и совершенно контролируя ситуацию, — напомнил он ей.

Она усмехнулась. И это он называет «контролируя ситуацию»?

— Забудем об этом, ладно?

— Попробуйте, если вам так будет легче, — ответил он нарочито спокойно и включил зажигание.

Ей хотелось ударить его, и она бы так и поступила, если бы машина не начала двигаться. Ему здорово повезло, что на обратный путь до его дома им потребовалось тридцать минут. За это время она успела остыть.

Как только они остановились, она выскочила из машины, захлопнула дверцу и уже собралась пересесть в свою.

— Сбежать не значит решить проблему.

В ее глазах сверкнули остатки злости и оскорбленного достоинства.

— Может, и нет. Но сейчас я отправляюсь домой.

— Я собираюсь встретиться с вами снова.

Он прав, подумала она. Сбежав, ничего не решишь. Но ей требовалось время, чтобы подумать.

Франческа сделала несколько шагов по направлению к своей машине, остановилась, повернулась к Доминику:

— Очередной показ мод у меня назначен на завтра, и поэтому сегодня мне нужно хорошенько выспаться.

Он проводил ее до машины. У нее перехватило дыхание, когда он взял ее за плечи и наклонился к ней.

Она уже хотела воспротивиться, но было слишком поздно. Этот поцелуй поколебал все ее принципы.

Что и входило в его планы.

— Завтра вечером я жду встречи. Не забудьте, Франческа, — нежно прошептал он.

Она была не в силах произнести ни слова, пальцы дрожали. Когда заработал мотор и она выехала из ворот, ей вдруг показалось, что сердце вот-вот выскочит у нее из груди.

Глава 7

Ужин от Фонда лейкемии был хорошо организован, помещение снято превосходное, парад мод прошел без видимых заминок.

Совсем иное зрелище представало за сценой. Аннелиз приехала поздно и в дурном расположении духа. Она набросилась на дизайнера и изругала его так, что через несколько минут он превратился в трясущееся желе.

Ничего из предложенного гардероба ее не удовлетворяло, и она настаивала на немедленных изменениях. И все же это выступление было не самым худшим из тех, в которых участвовала Франческа.

Чтобы выбрать наряд для вечера, потребовались значительные усилия, Франческа чертыхалась, роясь в своих вещах. Свободное или обтягивающее? Или что-то необычное?

И вдруг она замерла, вспомнив о Доминике. С ее губ сорвалось проклятие, глаза затуманились. И что она делает?

После долгих колебаний Франческа выбрала элегантный брючный костюм-тройку в темных изумрудно-зеленых тонах. Минимум украшений, туфли на высоких каблуках.

Вечер был просто роскошным. Чистое небо, синий океан создавали великолепный фон для многочисленных прогулочных яхт, которые выходили из гавани, пользуясь свежим ветерком.

Большинство автомашин, совершающих ежедневный исход из города, уже уехали на пляж, и Франческа почти не задерживалась на перекрестках.

Поэтому было всего шесть тридцать, когда она подъехала к дому Доминика и остановилась у подъезда.

Она не нервничала так со времен начала своей карьеры манекенщицы.

Возьми себя в руки, мысленно приказала она, нажимая на кнопку звонка. Дверь мгновенно распахнулась, и она выдавила улыбку:

— Привет.

Глаза Доминика сузились, показывая, что он заметил тень, омрачающую ее лицо.

Одетый в темные, сшитые на заказ брюки и кремовую хлопчатобумажную рубашку, он выглядел спокойным и беспечным.

Как было бы чудесно броситься в его объятия и подставить лицо для поцелуя! На какую-то секунду она почти решилась поступить именно так.

— Плохой день?

Франческа криво усмехнулась:

— Пожалуй, так.

— Хотите рассказать мне об этом?

— Что именно вас интересует?

— Позволь мне догадаться. Одна из моделей была в скверном настроении, своими придирками довела дизайнера до белого каления, а тот, кто там занимается гардеробом, угрожал уволиться. — Бровь насмешливо приподнялась. — Близко к истине?

— Достаточно.

Доминик взял Франческу за руку и ввел в гостиную.

— Минеральной воды или вина?

— Пусть это святотатство, но нельзя ли смешать одно с другим?

Она не могла сидеть спокойно и пересекла комнату, чтобы рассмотреть маленькую картину, которая привлекла ее внимание еще в прошлый раз.

Сцена в саду. Каждая деталь рисунка была прекрасной, нежные голубые, розовые и лиловые тона. Она вдруг обратила внимание на подпись на картине и почти перестала дышать. Не было никакого сомнения в том, что это оригинал.

— Вам нравится Моне?

Доминик тихо подошел и встал рядом, она чувствовала его близость, тепло его тела.

Франческа медленно повернулась к нему.

— Кому не нравится?

Он протянул ей высокий запотевший стакан, и Франческа подняла его как бы в тосте:

— Салют.

Обед был самый обыкновенный и состоял из жареных креветок и нескольких салатов, поданных на террасу.

— Чудесно, — сказала Франческа, пробуя кусочки мускусной дыни и сочную красную клубнику. Потом настала очередь мороженого.

Ванильное, с карамелью и двойной шоколадной глазурью.

Франческа поймала озорной взгляд Доминика и рассмеялась.

— Вы запомнили.

В глазах его сверкнул смех.

— И вы будете его есть? Не ожидал.

Она сморщила нос и взяла ложку.

— Можете полюбоваться!

Из окна открывался величественный вид на гавань, солнце уже склонилось к горизонту, незаметно наползали сумерки. Вдали сверкал и переливался город — мелькающая неоновая реклама, яркие огни, биение жизни.

Франческа вытерла пальцы о салфетку, затем откинулась на спинку стула.

— Не думаю, что я в состоянии двинуться с места.

Она вздохнула, вспомнив о том, что завтра ей в шесть часов надо уже быть в зале аэропорта.

Парад мод в «Шератон-Мираж» Золотого берега и следующая за ним съемка, затем фуршет с главным организатором и его коллегами.

Скоро ей надо лететь в Европу демонстрировать новые коллекции. После этого она собиралась на недельку уединиться, отдохнуть и расслабиться. Никаких звонков, никаких контактов с внешним миром. Там, куда она намеревалась отправиться, персонал привык к требованиям повышенной секретности, а клиенты платили очень хорошо за полную анонимность.

Еще несколько недель назад Франческа ясно представляла свое будущее, теперь же в ее душе царила полная неразбериха.

— Кофе?

Франческа неторопливо повернула к нему голову:

— Да, пожалуйста.

Пройдя за ним на кухню, она наблюдала, как он наполнил кофеварку, открыл шкаф, достал сахар, поставил чашки и блюдца на сервировочный столик.

Ее глаза следили, отмечая мускулистые предплечья, размах плеч, ширину груди, прикрытой кремовой рубашкой. А эти глаза, такие темные, твердо встречающие ее взгляд…

От того, что она увидела в них, у нее перехватило дыхание.

Желание. Очевидное и примитивное.

Глухое биение ее сердца усилилось так, что казалось, она слышит его. Франческа была уверена, что ее вид достаточно ясно говорит об ответной страсти.

— Иди сюда, — прозвучал тихий приказ, и Франческа вложила пальцы в протянутую ладонь, позволив заключить себя в объятия.

Твердые губы накрыли ее рот, повторяя его форму, исследуя нежные контуры, слегка покусывая.

Дыхание Доминика было теплым и имело неопределенный мускусный привкус. Она слегка вздохнула, когда он раскрыл ее рот, вторгаясь в его влажное пространство, ощупывая каждую впадинку, прижимаясь к каждому выступу, заставляя ее покориться его власти.

Одной рукой он провел по ее спине, накрыл ягодицы, приподняв ее выше, так, что у нее не осталось сомнений в его возбуждении.

Итак, принадлежать ему…

Доминик осознавал ее покорность, но помнил и о колебаниях, и о том, что после она может посчитать свое поведение предательством памяти погибшего мужа.

Руки Франчески сжимали его предплечья, а затем скользнули на плечи, в то время как его губы оторвались от ее рта и спустились ниже, целуя быстро пульсирующую жилку на шее.

Она застонала, когда губы его достигли ложбинки между грудями и замерли там.

Сдвинув в сторону бюстгальтер, он обнажил ее грудь и принялся ласкать языком упругую выпуклость.

Доминик глубоко вдыхал запах дикого меда, которым пахла ее кожа, желая большего.

Приходилось довольствоваться мыслью, что дорога складывается из многих шагов. Если он хочет преуспеть, то должен быть терпелив.

Ей так хотелось прикоснуться к его коже…

Пальцы Франчески двигались вдоль пуговиц на его рубашке, расстегивая их по очереди, затем она расстегнула ремень брюк.

О Боже мой, как приятна его кожа! Тугие мускулы живота, крепкая грудь, дорожка темных вьющихся волос, ведущая вниз…

Доминик захватил губами нежный розовый сосок и начал бесстыдно тормошить его и сосать, затем прикусил его зубами, доведя Франческу до границы между болью и наслаждением.

Ее рука спустилась вниз к молнии на его брюках. Пальцы обнаружили шелковые трусы и стали исследовать то, что скрывалось под ними. На мгновение ее охватила паника.

Франческе требовалось мягкое убеждение, дополнительная уверенность, нужно было показать, что это не просто секс.

— Доминик…

Он продолжал целовать ее, нежно подавляя все протесты.

Она лишь смутно осознавала, как он поднял ее и понес наверх в спальню.

На этот раз в его спальню, мелькнуло у нее в голове, когда он включил лампу на возвышении у огромной, королевских размеров, кровати. Он позволил ей соскользнуть на пол.

Боже, что она делает? Франческа замерла.

Он взял ее лицо ладонями и приблизил свои губы к ее.

— Не думай, — прошептал Доминик. — Только чувствуй.

Я не уверена, что могу дать тебе то, что ты хочешь. Как он отреагирует, если она скажет это вслух?

Его зубы прижали кончик ее языка.

— Да.

Он хотел ее так сильно, нуждался в соединении ее тела со своим. Насколько правильно это было сейчас — для них обоих?

Его глубокие поцелуи могли убедить ее в правильности всего чего угодно.

— Доверься мне, — прошептал Доминик.

Смеет ли она? У нее не было никакого выбора, сейчас, когда ее собственное тело заявляло свои права, склоняясь под его поцелуями.

Они быстро избавились от одежды, и она почти перестала дышать при виде его мужской красоты.

Его великолепная мускулатура заслуживала резца скульптора. Стройные бедра, тронутая загаром кожа. Через живот протянулась стрелка темных волос, ведущая вниз.

Он стоял, наблюдая за ее реакцией, не смущаясь своей наготы.

— Посмотри на меня.

— Я уже смотрела. — Франческа подняла голову и встретила его пылкий взгляд.

Он потянулся к ней и сомкнул руки, обхватив ее плечи.

— Открой же глаза, Франческа, — шептал Доминик, его дыхание щекотало ей щеку. — Я хочу, чтобы ты видела меня. Только меня.

Он опустил голову к мягкой ложбинке на ее шее.

Его рот творил чудеса. Доминик ласкал каждую жилку на ее шее до тех пор, пока Франческа не затрепетала в его руках.

Теплая волна прокатилась по ее жилам, заставляя сгорать от внутреннего жара.

Она так прекрасна, думал он благоговейно.

В ее взгляде мелькнула легкая тень стыдливости. Это немного испугало его. Франческа не обладала диким темпераментом женщины, искушенной в любовных играх. Той, что хорошо знала о наслаждении, которое может дать ее тело не только партнеру, но и ей самой.

Медленно, успокаивал себя он. Медленно и спокойно. У них впереди вся ночь.

Франческа тихонько застонала, когда его пальцы проползли по ее животу, запутались в волосках, обнаружив чувствительную точку.

Его рот ласкал ее грудь, терзая чувствительный сосок сладкими муками, и в тот момент, когда Франческа уже подумала, что не вынесет этого более, он переключил свое внимание на ее плоский живот.

Огненные стрелы пронзали ее, пламя лизало все тело, заставляя откликаться каждый нерв, каждую клеточку под его умелыми пальцами, ощупывающими теперь влажную полость между ног. Она закричала, когда он прикоснулся к самому чувствительному месту, лаская его до тех пор, пока все ее тело не сотряслось.

Сдавленный всхлип слетел с ее губ, когда он опустился на колени и проделал тот же путь языком, попробовал впадинку пупка перед тем, как описать круг вдоль линии бедер.

Дразня, мучая, добрался он до места, где мягкие волосы оберегали доступ к ее женственной сути.

— Доминик, нет. — Казалось, она и сама не верит в то, что это возможно, но он проигнорировал отталкивающие его руки.

Было слишком поздно, слишком поздно, потому что она уже погрузилась в самый интимный поцелуй из всех, что знала.

Вне себя от наслаждения, она издавала слабые, гортанные крики, непроизвольно вырывавшиеся изо рта, нежное мурлыканье или приглушенные стоны.

Боже мой, как сладко быть с нею! Смесь меда и мускуса. Он пил ее влагу, вкушая ее как самое лучшее вино.

Это уже чересчур, промелькнуло в сознании, когда Франческа попыталась овладеть своими эмоциями. Надо умолять его остановиться, но слова не складывались в фразы.

Его губы начали медленный путь по ее животу, затем оказались на груди, обласкав каждый сосок, задержались на пульсирующей жилке на шее, затем завладели ртом.

Она сначала чувствовала свой вкус, затем только его, когда он побуждал ее язык вступить в схватку с его собственным.

Ничего подобного Франческе раньше испытывать не приходилось. Полная капитуляция, совершенное обладание, она с трудом узнавала себя. Доминик оторвался от нее на минуту, чтобы достать из стоящей поблизости тумбочки маленький пакетик.

Потом он накрыл ее своим телом.

Франческа буквально сгорала от желания, томимая такой жаждой, какой никогда не испытывала. Она издала тихое восклицание, когда он вошел в нее. Постепенно он все глубже погружался в ее плоть.

Затем он начал двигаться, медленно, почти выходя каждый раз наружу, до тех пор, пока не ощутил, что ее мускулы захватили и сжали его. После этого, когда она уже была готова, он ускорил свои движения так, что спустя некоторое время она приподняла бедра, чтобы самой приблизиться к нему.

Франческа не знала, что может быть что-то лучше этого, но она ошибалась. Нападение, совершенное его губами, заставило ее дрожать как в лихорадке от возбуждения. Сейчас они поднялись на новый уровень, где мысли, тело и душа находились в полном соответствии, связавший их поток страсти превосходил по своей мощи все, что когда-то ей приходилось испытывать.

Никакого самоконтроля. Она его потеряла.

И не хотела восстанавливать. Но вот спираль ощущений достигла апогея.

Возможно, Франческа кричала, когда он достиг своей кульминации, потому что его губы успокаивали и утешали ее, в то время как руки нежно ласкали ее тело.

Некоторое время она не шевелилась. Не могла. Ей было тепло, хотелось спать. Позднее напряжение, конечно же, скажется. Но сейчас Франческа хотела лежать здесь, приходя в себя от смятения страсти.

Подняв руку, она провела по его спине, задерживаясь на каждом позвонке, пока не добралась до талии.

Его ягодицы шевельнулись, и она почувствовала, что он слегка увеличился внутри ее.

— Неудобно? — Его голос звучал глубоко и слегка хрипло.

— Нет. — Ей нравилась близость с ним, ощущение его большого тела, его тепло и запах. — Ты хочешь?.. — Она запнулась, внезапно заколебавшись, и заметила, что его губы начали складываться в улыбку.

— Высвободиться? В данный момент нет. — Он переместился так, что основная масса тела оказалась на локтях.

Великий Боже, Франческа возбуждает его, как не многие женщины в прошлом. Доминику захотелось взять ее снова, ощутить плотность, с которой она охватывала его, и снова испытать то, как она двигалась под ним.

Но возможно, сейчас еще слишком рано.

Есть время немного поиграть, подразнить.

Потом Франческа почувствовала, как он подсунул руки ей под плечи и перевернулся на спину, не отпуская ее от себя.

Подняв руки, он запустил пальцы в ее волосы, вынимая шпильки.

— О, так лучше. — Плутовским взглядом он следил, как пряди волос в беспорядке рассыпались по плечам.

Указательным пальцем он обвел линию ее рта, дотронулся до нижнего ряда зубов.

Она укусила его, не больно, но достаточно сильно, чтобы увидеть, как зрачки его расширились. Затем она начала сосать кончик пальца, облизала его и внезапно отпустила.

Ага, значит, счет еще не полностью в его пользу, понял он.

Поза верхом на противнике наделяет человека сознанием определенной власти. Франческа сейчас чувствовала, что ситуация у нее под контролем; воплощая торжество, она приподнялась на коленях, чтобы оказаться немного повыше, а затем начала плавно двигаться, наблюдая за тем, как темнели его глаза.

На его верхней губе выступили капельки пота, и она наклонилась вперед и осторожно слизала их языком.

Доминик поднял руку к груди Франчески, тормоша ее кончик, забрал в ладонь другую.

Прекрасные и упругие, их поверхность на ощупь гладкая как шелк.

Он осторожно вобрал набухший сосок в рот, заставив его затвердеть, и расслышал ее почти неуловимый стон, который проявлялся и в легком сжатии внутренних мышц.

Казалось, что на протяжении многих часов он управлял ее телом, чувствами. Теперь ей хотелось уравнять их завоевания.

Так она и сделала, сначала робко, а потом, по мере того как ее уверенность возрастала, начала подниматься и опускаться на нем все более сильными рывками, пока он не обхватил ее бедра и не ворвался в нее, снова и снова, выше и выше, прогибаясь больше и больше, так, что плечи и ступни остались единственными частями его тела, соприкасающимися с кроватью.

Когда все закончилось, он привлек ее к себе, губами касаясь взмокшего лба, успокаивая дрожащее тело, пока возбуждение не оставило ее.

Должно быть, она спала, потому что припоминала, что несколько раз пыталась устроиться поудобнее и всегда сильные руки качали ее до того, как ей опять провалиться в блаженное состояние, которое не было ни сном, ни бодрствованием.

— Мне надо идти, — пробормотала она раз и второй, только для того, чтобы уступить прикосновениям его пальцев, касаниям губ. — Доминик, — простонала она, — у меня билет на утренний самолет.

Он выбрался из кровати и подхватил ее на руки, затем, не обращая внимания на ее протесты, понес в душ.

Он вымыл ее, закутал в громадное полотенце.

— Почему бы не вернуться в постель? — Он чмокнул ее в нос, затем коснулся рта. — Спать. Я обещаю. — Снова провел губами по ее губам. — Я заведу будильник и приготовлю тебе завтрак.

Соблазн был велик, очень велик.

— Мне действительно надо ехать домой.

Доминик осторожно вытер ее, затем смотрел, как Франческа быстро натягивает на себя одежду.

Что ему сказать? «Спасибо, это было великолепно»?

Доминик разрешил ее сомнения, приложив палец к ее губам.

— Веди машину осторожно.

Было что-то нереальное в езде по почти пустым улицам. Не было звезд, луны. Только сверхъестественное предрассветное свечение серого неба.

Сколько же сейчас может быть времени?

Светящиеся часы показывали почти четыре.

Через два часа ей надо стоять перед контрольной стойкой аэропорта.

Едва ли достаточно времени, чтобы ухватить часок сна, решила она без тени усталости, ставя машину в гараж и поднимаясь на лифте. После такой бурной ночи она должна быть совершенно без сил. Но странным образом ею владело возбуждение, которого она не испытывала ни разу за последние три года.

Войдя в квартиру, она выпила чашку крепкого кофе, проверила сумки, добавила кое-какие мелочи, приготовила завтрак. Свежий сок, фрукты, мюсли, тост. И снова крепкий кофе.

Этой ночью она спала с мужчиной. Глухой смех поднялся и замер у нее в горле. Черт, о том, чтобы спать, не было и речи!

Эмоции перехлестывали через край.

Эти отношения… Ой, кого она хочет обмануть? Франческа громко застонала. Какие отношения?

Что произойдет дальше? Она у него, потом он у нее? И так из ночи в ночь?

Хороший секс без лишних обязательств.

Нервный смешок снова прервался при мысли о тестах крови, необходимости защиты от беременности.

Возникло запоздавшее чувство вины за предательство памяти Марио. Счастливая любовь, смех, ее надежды и мечты, ее страх за него. Застывшая картина его трагической гибели.

Но слезы — удел слабых, и она выплакала их давным-давно.

Она прибрала квартиру, а в пять тридцать, подхватив сумки, заперла дверь и спустилась вниз, где такси уже поджидало ее, чтобы отвезти в аэропорт.

Глава 8

Час полета к Золотому берегу прошел без происшествий, дружелюбная встречающая проводила Франческу к ожидающему шоферу, который усадил ее на заднее сиденье роскошного лимузина.

Слава и известность дают нам некоторые преимущества перед другими, мысленно отметила Франческа, надевая солнечные очки.

Однако нельзя не считаться с тем, что, кроме преимуществ, было еще и множество недостатков, но этим утром, направляясь к Серфайс-Парадизу, она была благодарна организаторским способностям Ларейна.

Длинные песчаные пляжи, мягко перекатывающийся прибой, темно-синий океан, а в этот ранний час еще и светло-лазурное небо.

Многочисленные небоскребы, как часовые, стояли в отдалении.

«Шератон-Мираж» был роскошным пятизвездочным отелем, с великолепными видами из окон и выходом к уникальному торговому комплексу и бухте.

Разобрать вещи было делом нескольких минут, после чего Франческа взглянула задумчиво на большую постель, затем на часы. У нее оставалось несколько свободных часов.

Это время она может посвятить хождению по магазинам или, что более разумно, потратить его на сон.

Сомнение неуместно. Постель победила.

Она быстро сбросила туфли, сняла одежду, завела будильник и улеглась, накрывшись пледом.

Не такая уж это была хорошая мысль, поняла она немного погодя, не в силах отбросить воспоминания о ночи, проведенной в другой постели.

Предосторожности были приняты, Доминик использовал профилактическую защиту.

Святые небеса, это было лучше, чем хорошо. Она попыталась найти превосходную форму слова и не смогла. Ее тело до сих пор болело от его вторжения, а кожа вновь загорелась при воспоминании об этом.

Доминик удачно выбрал время, чтобы соблазнить ее, и сумел достичь отличного результата.

Связываться с таким человеком, как Доминик Андреа, опасно: слишком легко привыкнуть к его способам занятий любовью.

Франческа уже отдала свое сердце однажды, и оно было разбито. Нет, она ни за что не хочет пережить вновь что-либо подобное.

Она задремала, и ее разбудил трезвон будильника. Странно, что она вообще смогла заснуть. Сначала душ, потом надо заняться макияжем, волосами и платьем.

В ее комнате оказалась ваза с фруктами; взяв банан, она очистила его и откусила кусочек по дороге в ванную.

«Шератон-Мираж» был построен прямо на пляже, поражали его мраморные полы, изумительный искусственный водопад и громадный бассейн с баром на островке посередине.

Банкетный зал находился на нижнем этаже, и одного взгляда было достаточно, чтобы понять — свет представлен во всем блеске.

Шоу имело грандиозный успех. Хаос за сценой был минимальным. Произошло, правда, несколько накладок, но ни одна из них не привлекла внимания публики.

Наконец Франческе удалось ускользнуть, хотя и ненадолго, чтобы слегка перекусить до назначенной позднее съемки.

Фотограф оказался чересчур дружелюбным — хуже того, так и норовил прикоснуться к ней.

Какой бы образ ассистент ни предлагал принять, он хотел что-то изменить — лично.

После двух часов позирования в различных частях отеля и около бассейна Франческа находилась на грани истерики.

Наконец был сделан последний снимок, и она могла удалиться в номер, однако даже перевести толком дух не удалось: надо было уже переодеваться к фуршету.

Классическая черная, прямая юбка с разрезами, черный же топ с блестками, туфли на шпильках, волосы собраны на макушке, широкое золотое ожерелье и браслет. И яркий, вечерний макияж.

Франческа прихватила изящную сумочку, взяла ключи и устремилась к выходу.

Час максимум, после этого она вежливо откланяется и поднимется к себе, закажет обед в номер, примет душ и рухнет в постель.

Несколько человек бродили по гостиной, представляли друг друга, слышалась церемонная беседа.

Фотограф сразу же прилип к ней и настолько надоел, что при очередной его попытке прижаться она наступила ему на ногу острым каблуком.

Лицо его побелело, потом налилось кровью.

— Стерва!

Не промолвив ни слова, она развернулась, отыскала хозяйку, затем раскланялась с организатором и покинула общество.

Добравшись наконец до номера, она закрылась на цепочку и в изнеможении прислонилась к двери.

Черт! Совсем ей ни к чему это обострение отношений с фотографом в конце долгого и сложного дня, после бессонной, изнурительной ночи.

Тяжелый стон сорвался с ее губ, она оторвалась от двери, пересекла комнату и подошла к бару. Взяв бутылку газировки, открутила пробку и налила немного в стакан.

Сбросила туфли, сняла клипсы и, прихватив стакан в ванную, начала смывать косметику.

Внезапно в дверь постучали. Она ничего не заказывала, а для горничной, расстилающей постель, еще рано.

Франческа вытерла руки и подбежала к двери.

— Кто там?

— Доминик.

Доминик?

Франческа чуть-чуть приоткрыла дверь.

— Что ты здесь делаешь? — Слова вырвались непроизвольно, в ответ он лишь приподнял одну бровь.

— Не самый лучший способ приветствия, — протянул Доминик, и она мгновенно откинула цепочку.

В темных брюках и синей хлопчатобумажной рубашке он являл собой воплощение мужественности.

— Случайно проходил мимо и решил заглянуть. — Однако легкомысленного тона у него не получилось.

Франческа была бледной, с тенями под глазами и выглядела вконец измученной.

Склонившись к ней, он притянул ее в свои объятия и нежно поцеловал.

Воспользовавшись паузой между поцелуями, она повторила вопрос:

— Я хочу знать, что ты здесь делаешь.

Он продолжал покрывать поцелуями ее губы, затем слегка прикусил их. Его губы переместились к уху и проложили дорожку вниз по шее к чувствительной впадинке.

— Я не хочу проводить ночь без тебя.

Прекрасно.

Его мягкий смех лишил ее ощущения реальности.

— Разве тебе удастся заснуть?

Франческа выразительно закатила глаза.

— Я так плохо выгляжу?

Он поднял руку и обвел пальцем контур ее лица.

— Выглядишь слегка усталой. — Рука опустилась, губы снова коснулись ее губ.

— Мягко сказано.

Франческа скорее почувствовала, чем увидела ответную ухмылку.

— Надо тебя покормить, — сказал Доминик.

Жар его тела вполне соответствовал ее собственному нарастающему желанию. Если они задержатся в номере, то до еды дело может не дойти.

— Давай прогуляемся, зайдем в какой-нибудь ресторанчик на набережной, — предложила она и увидела, что его губы насмешливо дрогнули.

— Растворимся в толпе?

Ответом была чарующая улыбка.

— Да. — Она прошла по комнате, надела туфли, подхватила сумочку и взяла его под руку…

Они выбрали «Сакс» и уже через несколько минут сидели за столиком у окна. Скоро небо потемнеет и настанет ночь, но до этого они могут смотреть на обширную панораму с лодками, снующими по заливу, и людьми, прогуливающимися по дощатой набережной.

Франческа заказала закуску, фирменное блюдо и изысканный десерт. После кофе Доминик потребовал счет, и они отправились в гостиницу.

Как только они вошли в фойе, раздался нахальный мужской голос:

— Так, так, посмотрите-ка на эту сладкую парочку!

Фотограф. Слегка навеселе и, если только она не ошибается, вознамерившийся отомстить.