— Но ведь мы сами можем смягчить кое-какие сцены, — сказала Пэт с бравадой, хотя на самом деле она пока не представляла себе, как это можно сделать.

В течение десятилетий Голливуд смаковал само слово «любовь». Потом, осмелев, он стал называть вещи уже куда ближе к их истинным именам. Появилось выражение «секс». Да, это был прорыв; это была сексуальная революция, выражением которой, ее знаменем стал фильм «Девять с половиной недель». Но и при всем этом даже в этом фильме секс был нежный, художественный, он не старался ошеломить человека, нет, он хотел ему даже кое в чем помочь. Но вот настала пора иных времен. На пороге стучится новый фильм «Малибу», где все полутона, переходные и обволакивающие, сглаживающие острые углы, были отброшены в сторону и в атаку пошел агрессивный и напористый секс без прикрас. И тут Пэт Паркер ничего поделать уже не могла. Ведь только вчера она вынужденно, но сдалась Эмме Гиннес. А сейчас рядом с ней шел Тони Валентино, ее любовь и боль. Он шел и размышлял о том, как будет сниматься в этом фильме «Малибу». И то, что благодаря этому фильму Тони станет кинозвездой, было для Пэт и хорошей, и плохой новостью одновременно. Множество вопросов роилось у нее в голове. Как, черт возьми, сможет она снимать интимные сцены, которые после вмешательства Эммы Гиннес превратились в откровенно порнографические?

— А что ты можешь сделать, если в твоем присутствии Дик Латхам отдал всю полноту власти в студии Эмме Гиннес? — услышала она голос Тони. — Мне самому интересно узнать, как она смогла его так прижать, что Латхам поднял лапки кверху. Все это очень непонятно. Я считал его сильным мужиком. Порой достаточно грубым, но очень умным дельцом. Он же оказался слабаком и кретином. Эмма Гиннес обвела его вокруг пальца и добилась своего.

Тони зашагал дальше в молчании. Он действительно был озадачен необъяснимой переменой в характере и поведении Дика Латхама. И пока невозможно было объяснить эти перемены.

— Да, все это представляется чрезвычайно запутанным и сложным. Нелегко все это вынести, — наконец произнес Тони.

— Мне кажется, что Мелисса с легкостью и удовольствием все это перенесет, — бросила резко Пэт и тут же прикусила язык.

В который раз она клялась себе не заводиться и каждый раз нарушала данное ей самой себе слово. Сейчас было не то время и не та обстановка для выяснения всех этих деталей. Пэт и Тони снова волею судьбы оказались вместе. Между ними осталось много недосказанного, но оба не торопились пока задавать острые вопросы. Пэт знала, что между Тони и Мелиссой была связь. Злые языки говорили об их глубоком чувстве, и совершенно неясно было, кончились ли их интимные отношения. И если кончились, то как? Черт, опять все так запуталось. Если бы Тони был просто парень с соседского двора, то она не задумываясь выпытала бы у него все, даже самые интимнейшие подробности, но Тони не был таким парнем. Он казался ей пришельцем из другого мира. Он не вписывался в обычные представления и жил не по общим правилам. Вот за это и любила его Пэт. Но это же одновременно и заставляло ее невыносимо страдать.

— А как ты все это перенесешь? — раздался у нее над ухом голос Тони.

Они прощупывали друг друга. Им обоим было ясно, что если они смогут отразить натиск Эммы Гиннес вкупе с Мелиссой, то тогда точно будут вместе на всю жизнь. Если же нет, то расстаться вот сейчас, на раннем этапе их взаимоотношений, было бы лучше для них обоих…

— Я уже достаточно взрослый человек, чтобы вынести все это, — ответила Пэт, одновременно чувствуя себя совсем маленькой девочкой, у которой подступили слезы к глазам. — Подумаешь, пара поцелуев, заснятых на пленке. Есть сотни актеров, которые целовались куда чаще и сильнее.

— Пэт, поцелуи — это не проблема. Проблема — это Эмма Гиннес и Мелисса Вэйн.

— Ты боишься, что за этим последует дальнейшее продолжение с одной из них?

Тони ничего не ответил. Он опустился на песок и сел, скрестив ноги. Пэт пристроилась рядом. Тони вдруг вспомнил роскошное холеное тело Мелиссы Вэйн, которое он использовал для наслаждения, для удовлетворения своей плотской любви. Но тогда это была его роль. Он был лидером и сделал всю игру до конца по своему замыслу. Теперь же он играл роль в чужой пьесе, которую ставили две женщины, имевшие полное право его ненавидеть. Тут Пэт ничем ему помочь не могла, потому что, несмотря на титры с ее именем, это был уже не ее фильм.

Вдруг Пэт резко вскочила.

— Тони! У меня появилась прекрасная идея. Думаю, что она тебе понравится. Дело в том, что у каждой актрисы может быть дублер. И самые-самые грязные сценки ты бы мог сыграть со мной…

Тони улыбнулся ее самоотверженной попытке помочь ему вырваться из заколдованного круга. Он нежно провел пальцем по ее плечу спустился на локоть и вывел начальную букву ее имени «П».

— Нам надо работать. У нас остались невыученными роли, а мы сидим на пляже и обсуждаем полет ласточек в небе. Чем, в конце концов, мы здесь занимаемся?

— Я люблю тебя, Тони.

— И я тебя люблю.

Пэт перекатилась на песке поближе к Тони. Она ткнулась носом в его грудь и с наслаждением вдохнула запах сильного мужского тела, слизнула капельку пота, выступившего на его руке.

— Эй, эй! Ты что себе позволяешь! Ведь мы на общественном пляже! — засмеялся Тони.

— А нигде не написано, что на общественном пляже нельзя утолить голод и жажду, — ответила Пэт и слизнула вторую капельку его пота.

— И ты этим пользуешься, — щелкнул ее по носу Тони. Расположившаяся неподалеку троица загорелых до черноты подростков с интересом за ними наблюдала, временами хихикая…

Пэт зажмурилась и посмотрела прямо на ослепительное солнце. Все сейчас было здесь абсолютно спокойным, ласковым, нежным. Теплое тихое море, солнце, птицы в небе и она, и Тони рядом. Но это было затишье перед бурей. И это она тоже отлично понимала. Что же. Если разразится шторм, который грозит разбросать их по всему свету, утопить их в самой темной глубине пучины, то, по крайней мере, у них будет что вспомнить. Хотя бы вот эти минуты, которые они провели вместе.

Пэт оглянулась на пляж и улыбнулась сама себе. Она была режиссером картины, а Тони грлдущей кинозвездой. Перед ними могли открыться в будущем все двери. А она сидела и завидовала тем самым загорелым сорванцам, что сейчас хихикали над ними. Они были свободны в своих мыслях и поступках. Их ничего не сдерживало, не связывало.

— Хотела бы я, чтобы нас сейчас видели Алабама и Кинг… — протянула Пэт.

— Ну, Алабама сейчас, наверное, попивает холодное мексиканское пивко «Дос Экос» в чистилище, — засмеялся Тони.

Внезапно загудел зуммер переносного телефона, спрятанного в сумке Пэт. Она взяла трубку. Незнакомый голос представился.

— Здравствуйте, я Пит Уинтерс. Я адвокат Бена Алабамы. Я хотел бы встретиться и поговорить с вами о завещании Бена Алабамы.

— Его завещании? — переспросила Пэт.

— Да, именно так. Алабама, кажется, оставил вас наследницей всего его состояния и поручил вам свою бесценную коллекцию негативов. Поэтому не затягивайте особенно и постарайтесь встретиться со мной поскорее…

— Хорошо, я вас поняла и обязательно с вами увижусь… — только и успела ответить Пэт и замерла в полном изумлении, уставившись на телефон, передавший ей привет от Бена Алабамы…

Томми Хаверс мерил беспокойными шагами роскошный ковер в кабинете Дика Латхама.

— Мне кажется, что Мэри Гроссман крайне неудачный автор для работы в журнале «Нью селебрити». Я думаю, нам следует побеспокоиться о возможных последствиях. Первые два выпуска будут впечатляющими, но потом она станет повторяться и выдохнется. Может, нам стоит обратиться к Тине Браун из «Вэнити-фэйер»? Или вызвать Эмму Соме из Лондона?

Дик Латхам выслушал своего верного помощника с таким видом, словно его все это не касалось. Это было вдвойне странно, ведь журнал «Нью селебрити» был его любимым детищем.. И почти полтора года он вместе с Томми Хаверсом разрабатывал проект спасения журнала.

— А что думает полиция о смерти Алабамы? Она все еще подозревает поджог? — раздался неожиданный вопрос Латхама.

Томми Хаверс весь внутренне подобрался. Что-то в этой истории — смерти Алабамы — было не так. Шестым чувством он понял тщательно скрываемый интерес Латхама к тому, как развивается следствие. Он даже понял, что если следствие пойдет достаточно быстро, то его шефа могут в чем-то обвинить.

— Э-э… я не совсем в курсе… Так… Я слышал, правда, что полиция считает, что это было преднамеренное убийство. Они полагают, что убийца приехал на спортивном автомобиле. У них есть и отпечатки протектора. Судя по всему, это отпечатки шин «порше», — закончил Хаверс.

— А что, в графстве Лос-Анджелес таких машин всего одна-две?..

— Да, у них еще есть отпечатки пальцев на канистре с бензином, упавшей сверху на дом Алабамы, — рассеянно вставил Хаверс.

Томми Хаверс был озабочен совсем другими делами. Он не понимал маневра Латхама в отношении смены руководства киностудии «Космос» и странной перемены в поведении Эммы Гиннес.

— Ну, вряд ли им удастся проверить отпечатки пальцев всех владельцев «порше», ведь правда? — снова спросил Латхам, но в голосе его не чувствовалась уверенность, его голос даже показался Хаверсу взволнованным.

— Да, вы правы. Интересно, был ли Алабама целью преднамеренного убийства или же он пал жертвой обычного психопата-поджигателя, просто бросившего спичку, чтобы насладиться зрелищем огня?..

— Мне нравится твоя оригинальная теория, Томми, — натужно рассмеялся Латхам. — Я ее покупаю…

— Ладно, я согласен, а теперь вернемся все-таки к делам. Эмма Гиннес провела первые пять дней в качестве нового директора киностудии за странным делом. Она сидела и переписывала сценарий нашего штатного сценариста. Такое впечатление, что ей просто больше нечем заняться, хотя дел на студии просто невпроворот. Единственно хорошая новость во всем этом, так это то, что Мелисса Вэйн вновь воспылала любовью к фильму и готова в нем сниматься. Да, если нам все-таки удастся снять его, то это будет чудо. Пэт Паркер и Тони Валентино де Феллини и не Круз. Успех может быть только благодаря Мелиссе Вэйн.

— Кстати говоря, а как у них дела? Томми, ну ведь вы понимаете, что я имею в виду?

— А какое нам до них дело? Если им не нравится, то они вольны уйти. Кино нужно им, а не они кино.

— Как наследница Бена Алабамы, Пэт Паркер больше не нуждается в деньгах, — бросил Латхам. — Она стала богатой за одну ночь.

Хаверс пока не совсем осознал это.

— Пэт останется здесь. Она будет помогать своему любимому достичь вершины его славы. К тому же «Космос» истратил двадцать миллионов долларов на ее дебют в качестве режиссера картины. Если все богатства Алабамы пропустить через самые престижные аукционы «Сотби» или «Кристи», то и тогда Паркер не сможет покрыть эти расходы на фильм…

— Томми, ты недооцениваешь эту девушку. У нее очень сильная натура и талант. Она может многое. Да и Тони Валентино такой же…

— Ну да, все правильно, к тому же он спас вашу жизнь, — ответил Хаверс, изумляясь в душе тому, как Дик Латхам прямо на его глазах потерял свою жесткость и силу, превратился в какого-то мягкотелого хлюпика.

— Это мы обсуждать не будем, — резко оборвал Латхам. — Тони показал, что он может играть. Это наше тайное оружие, с помощью которого мы завоюем успех. Тони настоящий мастер. Он не повторяется, а идет своим собственным путем. И он не отступит перед трудностями, какими бы они ни были. Более того, горе тем, кто решится пересечь ему дорогу. Ты знаешь, Томми, он мне во многом напоминает меня самого…

Эмма Гиннес влетела в студию словно ураган. Она разметала группки машинисток, ассистентов, осветителей, секретарей… Она пронеслась из конца в конец студии, всюду раздавая слева направо щедрой рукой выговоры и замечания.

— Сколько раз я вам говорила, чтобы были упрочены наши связи со студией «Юниверсал»! И что же в итоге мы имеем? Да, ничего! И никому нет никакого дела до этого. Вы все здесь бездельники, а те наши юрисконсульты, которые занимались этой проблемой, пусть ищут себе новую работу. Я их осрамлю на всю Калифорнию. Я спрашиваю: есть здесь кто-нибудь, кто в состоянии грамотно изложить хотя бы два слова?! Я не говорю уже, что даже по телефону вы не можете добиться нужного результата. Что же, попробуйте тогда факсы. Может, так у вас получится работать по-настоящему!.. — гремела Эмма Гиннес.

— Эмма, скажите, как дела с «Малибу»? — осмелился подать голос один из младших помощников ассистента, чтобы хоть как-то разрядить обстановку. Но добился лишь обратного.

— Черт! Понятия не имею, как там дела. И вообще это не мое дело. Я директор студии, у меня есть куча народу, которые получают приличные деньги, чтобы знать, как идут дела с «Малибу». Да и потом, это детище Латхама…

Эмма снова пронеслась по студии. Люди опускали глаза, чтобы не встретиться с ней взглядом, и молились, чтобы ее быстрый взлет окончился таким же быстрым падением…

— Почему на съемочной площадке столько посторонних? Я не желаю, чтобы что-либо или кто-либо мешал съемочному процессу. Вы меня поняли? — слышался ее голос даже в самых отдаленных закоулках студии.

Эмма ворвалась в один из павильонов, наорала на декораторов. Затем сделала пару критических замечаний гримерам, от которых у тех опустились руки. Эмма со злостью выдернула один из шнуров от микрофона, мешавшего ей пройти, и тем самым вызвала настоящую панику у звукооператоров. Наконец, усевшись посреди съемочной площадки в кресло, Эмма разрешила приступать к съемке. Но как только застрекотала камера и занавес открыл широкую кровать, снова раздался ее визг.

— Это что такое? Я говорила, чтобы был настоящий шелк. А что вы сюда подложили? Это же грубый нейлон…

— Ну, это наполовину шелк, наполовину нейлон…

— Молчать! Я вам приказываю делать одно, а вы делаете другое. Запомните: если я прикажу «расстрелять», то это будет означать именно это.

Съемочная группа столпилась вокруг, в недоумении пожимая плечами. Им не приходилось сталкиваться с такой фурией за много лет работы. И больше всего их потрясало и подавляло, что у этой мегеры не было ни малейшего сомнения в своей правоте. Она просто была уверена в своей силе. Эмма была мечтой мазохиста и самым страшным ночным кошмаром для садиста… По сравнению с ней Фредди Крюгер из «Кошмаров на улице Вязов» казался добродушным дядечкой из соседней деревни.

Несколько подсобных рабочих бросились перестилать постель, заменяя все шелковым бельем.

— Эй вы, помойте сначала руки, прежде чем стелить чистое белье. Я не хочу, чтобы наши звезды подхватили от вас здесь какую-нибудь заразу.

Люди вокруг нее суетились, словно муравьи, но все равно она сидела нахмурившись.

— Где Мелисса? — неожиданно потребовала Эмма.

— Я давно уже здесь, — ответила актриса и вышла из-за спины Эммы.

Ее круглые, правильной формы большие груди кокетливо выставили свои соски сквозь прозрачный нейлон. Ее стройное тело чуть прикрывал пеньюар. Узкие трусики лишь намекали на то, что можно скрыть. Мелисса выставила себя перед Эммой и перед съемочной группой на обозрение.

— Мелисса, ты выглядишь как самое смертоносное оружие, какое я когда-либо видела. Ты просто поубиваешь всех мужчин. И если бы я была мужиком, то непременно бы в тебя влюбилась. Впрочем, я и так тебя люблю… — И Эмма засмеялась, желая показать актрисе, что они остаются союзниками в их борьбе с проклятым актеришкой и чертовкой Паркер.

— Благодарю вас, мадам. А где же мой ненаглядный любимый, мой утренний партнер?

— Он сейчас благодарит Всевышнего за такую удачу, — хохотнула в ответ Эмма.

— Ну, я в этом не совсем уверена… — протянула Мелисса заговорщицким тоном, и снова две дамы дружно засмеялись. Сейчас наступит момент, когда наконец заработают камеры и сладкое блюдо под названием «месть» будет подано к столу.

— Может, мы все начнем работать, — услышали они за спиной голос Пэт Паркер.

Она подошла незамеченной. Она плохо выглядела, была бледна, не выспалась, под глазами проявились темные круги.

— Нет-нет. Нам надо подождать, пока придет вторая половина любовного дуэта. В противном случае все придется переснимать заново, — поспешила вставить Мелисса.

Ее слова были просты и безобидны, чего нельзя сказать о тоне, с каким они были произнесены.

— Эй, там, кто-нибудь! Пойдите и поторопите Валентино, он опаздывает! — пролаяла Эмма.

— Он опаздывает, любовь не ждет… — в тон ей пропела Мелисса.

Кто-то бросился выполнять распоряжение Эммы, и скоро Тони вошел в съемочный павильон, одетый в темно-красный атласный халат.

— Привет, — бросил он в воздух, не обращаясь ни к кому, и чуть наклонил голову. Однако Пэт знала, что его непринужденность была наигранной.

— О! Доброе утро, Тони!.. — промурлыкала Мелисса, однако в ее тоне было что-то от леопарда, а не от ласковой сиамской кошки.

Пэт решила перехватить инициативу и быстро затараторила:

— Так, согласно сценарию, мы сделали почти всю работу. Осталось доделать лишь то, что было внепланово внесено. Тони, ты наверное, уже ознакомился с правками в сценарии. Их смысл заключается в том, чтобы слегка подогреть некоторые сценки, так, чтобы зритель пришел от них в полный восторг. Я имею в виду некоторые чувственные сцены. Я все правильно излагаю, Эмма?

— Да, дорогая, продолжай в том же духе…

Пэт поморщилась от откровенного довольства Эммы, но решила продолжать.

— Так вот, согласно общепринятой практике и теории, считается, что следует предварительно познакомить зрителя с героями, а уж потом показать ему постельные сцены. В противном случае считается, что секс между незнакомцами будет скучным, либо, откровенно порнографическим. А возможно, что и то и другое сразу. Однако в нашем случае Эмма переписала сценарий именно во втором варианте. И это остается пока совершенно непонятным и необъяснимым… Так вот, мы продолжаем. Тони и Мелисса начинают свои любовные игры прямо на полу. Камера наезжает и дает крупный план этой сцены. Потом Тони встает, берет Мелиссу на руки, подходит к кровати и роняет девушку на нее.

Пэт надеялась, что ее деловое и лаконичное описание сцены задаст нужную атмосферу съемок. Она просто не могла заставить себя вдаваться в детали сцены. Воцарилась напряженная тишина. Все ожидали более подробных инструкций.

— Сценарий написан мастерски, тут и добавить нечего, — продолжала Пэт. — Я надеюсь, что все знакомы с ним. Так что здесь остается чисто механическая работа операторов. Я не собираюсь вмешиваться в их работу и учить уму-разуму. Я сама лично займусь художественной стороной съемок и вопросами освещения. Если возникнут какие-либо дополнительные вопросы, то мы их решим в рабочем порядке, — закончила она, почти оправдываясь. —

— А я хотела бы получать непосредственный инструктаж во время съемок. Когда меня трахают на глазах у публики, мне просто необходима поддержка, — произнесла томным голосом Мелисса.

— Мы собираемся здесь не трахаться, а сниматься, — загремел от возмущения голос Тони.

— Когда я снимаюсь в таких сценах вдвоем, я часто путаюсь и не могу отличить одно от другого, — томно ответила Мелисса.

Оператор, стоявший рядом с ней, фыркнул от смеха.

Мелисса посмотрела на Эмму, а та на нее. Они обменялись понимающими улыбками. Пока все шло даже лучше, чем они предполагали. А Тони и Пэт выглядели смущенными и подавленными. И абсолютно беспрмощными.

— Ты снимаешь фильм? Или, может, ты его сценарист? — зашипела Пэт на Мелиссу.

— Если ты не в состоянии справиться со съемками, то уходи. Мы найдем другого, — негромко заметила Мелисса.

— Все, с меня хватит. Давайте же начинать, — сказал Тони.

— Посмотрите, ну разве он не романтичен? Слава Богу, что я профессионалка… — сказала Мелисса.

— Ты сказала это, — совсем по-библейски прокомментировала Пэт эти слова.

— Разве нам надо столько людей вокруг, Мелисса? Они только создают шум, — сказала Эмма. Она не хотела, чтобы Мелиссу заклевали.

— Нет-нет, дорогая. Они мне совсем не мешают. Я вовсе не стыжусь своего тела. Если им оно нравится больше, чем у тех телок, что показывают свои гораздо менее привлекательные телеса за деньги в притонах на Мэйн-стрит, то пусть остаются и наслаждаются.

В подтверждение своих слов Мелисса повела плечами, и ее невесомый пеньюар плавно сполз к ногам. Груди Мелиссы, ничем более не скрываемые, вызывающе выставили соски под юпитерами, словно были лакомым блюдом на столе. Они так и просили — съешьте нас, мы такие вкусные, такие свежие и упругие… Операторы замерли, словно их поразил столбняк. Все не отрываясь смотрели на этот стриптиз. Он был совершенно незапланирован и, однако же, произвел должный эффект.

Пэт не могла на них смотреть, Эмма, напротив, не отрываясь, в врсхищевии любовалась этим смертельным для мужчин оружием.

Даже Тони затаил дыхание. Эту женщину он видел во всех видах. Он имел ее, как хотел и когда хотел. И никогда не испытывал по отношению к ней жалости или угрызений совести. Не испытывал он их и сейчас. Однако, глядя на это роскошное полуобнаженное женское тело, он отчетливо представил себе, как многие мужчины теряли голову из-за этой красавицы и были готовы совершить самое гнусное преступление ради ее любви… Да, все так, но и Тони все же был человеком, и он все еще чувствовал многое, и он был мужчиной. Мелисса тонко рассчитала момент, и ее действия были неотразимыми. Она замешивала его мужской интерес к ее женским прелестям, умело распаляя его пыл. Никто не смог бы остаться равнодушным к женским прелестям актрисы. К тому же и в сценарии было написано, что сейчас была сцена близости. Тони стоял чуть поодаль от Мелиссы, но даже на расстоянии она ощущал флюиды секса, буквально затопившие его. Мелисса стояла, чуть насмешливо улыбаясь. Тони сейчас должен был решить свои актерские проблемы. Когда он настраивался на игру, то всегда входил в образ. Это был его метод. И тут уже не оставалось места ни для кого, кто бы это ни был. Пэт Паркер должна была уйти из его мира на время, а Эмма Гиннес — просто испариться навсегда…

Но сейчас и он, Тони стоял и созерцал груди Мелиссы, пожирая их глазами…

— Неприлично так глазеть, — хихикнула Мелисса, обращаясь ко всем.

Пэт сорвалась со своего места. Она бросилась к актрисе.

— Так. Мы начнем прямо отсюда. Мелисса, чуть правее, так, у камеры будет три угла обзора. Чуть левее, Тони. Хорошо. Начинаем снизу. Камера идет на обнаженную спину Тони. Он будет сверху. Внизу лежит Мелисса. Крупный план на ее грудь, затем на ноги, которые обнимают Тони. Кто-нибудь побрызгайте Тони на спину, мы должны создать имитацию пота…

— Не надо так беспокоиться. Он вспотеет сам. Я это обещаю. Я уже заставляла его потеть и раньше… — засмеялась Мелисса.

Пэт вспыхнула:

— Мелисса, не забывайте, что мы снимаем здесь фильм и занинаемся серьезным делом.

— А я уже снялась в паре таких фильмов, и никто не говорил мне, что я занимаюсь пустяками… — ответила Мелисса.

Тони сбросил халат с плеч, и он повис на поясе. Помощник ассистента побрызгал ему на спину водичкой. Пэт начала отдавать распоряжения, регулируя освещение. Затем включились камеры. Эмма и Пэт отступили в глубь съемочной площадки в относительную темноту. Тони и Мелисса оказались вдвоем под жаркими юпитерами.

— Я так долго ждала этого момента, и он пришел, — произнесла Мелисса, расположившись на полу.

Она наблюдала за Тони. Ему предстояло любить ее на публике, и это было в новинку для Тони. Мелисса имела возможность убедиться в мужской силе Тони, она знала, что и сейчас он не подведет. Но она знала и как трудно ему это дастся. Тони потянулся к ремню, не спеша расстегнул его, и халат упал, более ничем не поддерживаемый. Тони отбросил его в сторону и остался абсолютно обнаженным. Мелисса мгновенно глазами нашла свою цель. Ее предназначение в этой жизни было одно — находить этот чудесный дар, заставлять его наливаться жизненными соками, затем твердеть, как самая крепкая сталь, и в награду за труды наслаждаться этим подарком. Она впилась взглядом в него, желая ему увеличиться в три раза и удлиниться в полтора раза. Ее руки потянулись к эластику ее мини-трусиков. По сценарию, она должна была намекнуть, что снимает их, и постараться убедить в этом зрителя. Но этот путь был не для Мелиссы. Играть так играть, трахаться так трахаться. Иного она не признавала. Мелисса рывком сняла с себя трусики и, поболтав ногами перед камерой, сбросила их. Повернулась немного набок, так чтобы черный треугольник ее волос четко был виден в объектив.

Тони медленно опустился на Мелиссу. Она подалась вперед и заключила его в свои объятия. Нет, это были не объятия, это был капкан страсти. Из него Тони не было выхода. Мелисса выгнулась дугой, обнимая Тони. Ее запах окружил его, заковал в прочный кокон. Сейчас он ничего не видел и не слышал. Он целовал роскошную женщину. Камеры еще не включились, а они уже начали заниматься любовью…

— Мотор! — раздался звенящий, напряженный голос Пэт. Она тщетно старалась оставаться беспристрастной.

Мелисса чуть шевельнулась, и камера запечатлела чувственный великолепный поцелуй. Пэт начала покрываться испариной. Но это не была заслуга юпитеров, буквально заливавших жаром съемочную площадку. Она неотрывно смотрела на Тони и Мелиссу. Они заключили друг друга в объятия и по-настоящему занимались любовью. Пэт отвела глаза в сторону, потом посмотрела назад, влево-вправо, вверх. Она почувствовала, как в ней поднимается тошнота. Это началось с того самого момента, как она крикнула «Мотор!». Сейчас ей было так плохо, что она готова была плюнуть на все и дать команду «стоп». Пэт глубоко вздохнула и попробовала взять себя в руки. Она была режиссером. Она делала работу. Она должна на все смотреть сквозь призму объектива. Она приобрела опыт, когда делала свои фоторепортажи. Сейчас она должна постараться быть объективной. К примеру, сосредоточиться на поцелуях. Не слишком ли они сладки, не слишком ли быстры или коротки… Нет, они чертовски хороши во всех отношениях. Пэт снова стало плохо. Тони просто пожирал Мелиссу, а той это страшно нравилось. Сейчас Тони и Мелисса прижались друг к другу, словно два листка в конверте.

— Ну как идут наши дела? — раздался голос Эммы. Она сидела, облизывая пересохшие губы.

Мелисса, улыбнулась ей, указывая глазами на лицо Тони. Все их планы блестяще удались. Тони, как всегда, вошел в роль и великолепно творил любовную сцену. А на лице режиссера было написано отчаяние. Мелисса вновь ухмыльнулась. Все это были еще цветочки. Камера еще не добралась до нижней части ее великолепного тела. А там сейчас все было в огне, и Тони определенно это чувствовал. Пока все было по-прежнему, но скоро мог наступить критический момент. Через пару минут все присутствующие поймут, что Тони просто страстно хочет женщину — ее, Мелиссу Вэйн. И Пэт Паркер обязательно должна увидеть всю сцену, до самого ее конца.

— Эй, как мы выглядим со стороны? — спросила Мелисса.

— Отлично, — быстро ответила Пэт. — Тони, у тебя все в порядке?

Этот вопрос прозвучал немного глупо. Пэт и сама это понимала, но ей так сейчас было необходимо его участие, хоть одно теплое слово. Она так ждала, что он скажет что-нибудь типа «Чего не сделаешь во имя искусства», или «Я люблю тебя», или… Но вместо этого она услышала холодный голос Тони:

— Может, мы все-таки продолжим съемку?

Он крайне не любил, когда что-либо или кто-либо выбивал его из артистического образа. Вот почему его игра всегда была настоящим событием. Во время представления он уходил в свой собственный мир, какой-то оазис собственного вдохновения. Да, он отлично сейчас все понял. Он явственно ощущал почти физическую боль Пэт при виде его актерской игры с Мелиссой, но он ничего не сказал ей в облегчение. Да и Пэт все прекрасно сама понимала. Единственным утешением, правда слабым, могло служить то, что эта сценка была действительно сыграна великолепно. Асейчас… а сейчас Тони жаждал продолжения и завершения съемок. Он хотел вновь окунуться в атмосферу обаяния этой роскошной женщины, которая сейчас лежала под ним, широко разведя в стороны ноги. Он снова почувствовал сексуальный бриз, подувший над съемочной площадкой.

Пэт смотрела на все это сквозь какой-то туман. Ей пока еще до конца не верилось, что это все происходит наяву, прямо перед ней и при ее непосредственном участии. Но и она потихоньку собиралась, убеждая себя, что это всего лишь работа, работа, работа… Ей оставалось доступно сделать только одну вещь, и она ее сделала.

— Так, хорошо, а теперь давайте сделаем дубль.

— Потрясающая идея! — провозгласила Эмма Гиннес.

Пэт Паркер вихрем влетела в гримерную «Виннебаго», ногой почти выбив входную дверь. Тони сидел на трюмо и снимал грим, когда девушка неожиданно ворвалась к нему. Он в изумлении обернулся к ней.

— Ты похотливая крыса! — с порога закричала Пэт. — Ты на самом деле занимался любовью с Мелиссой во время съемок.

— Не городи чепуху. Я просто играл…

— Играл?.. Нет, это не игра! Я сама видела, что ты не играл! Боже! Ведь ты… да все это видели. Ты ее самым настоящим образом… Тони, ты понимаешь, о чем я тебе говорю? Ведь ты ее просто…

Тони вскочил с кресла.

— Пэт! Я действительно играл. Не преувеличивай то, чего вовсе нет, Не заводи себя и меня. Это же глупо. Это как раз то, чего добиваются и Мелисса, и Эмма. Не доставляй им удовольствия, не пляши под их дудку.

— Неправда, неправда! Ты хотел ее! Не лги мне, Тони! А она тебя окрутила, признайся, имей смелость признать это, Тони!

— Пэт, успокойся, ничего такого не было. Верь мне… — начал было Тони, но понял, что слова его звучат неубедительно, и Пэт ему не верит.

У нее для этого действительно были веские основания. Он все-таки был мужчиной. А лишь очень старый евнух мог остаться равнодушным к женским прелестям Мелиссы, к ее сексуальности, буквально обволакивающей любого мужчину, приглянувшегося ей. В этом был ее секрет и как актрисы. Она относилась к своей роли точно так же, как если бы делала это в жизни. Вот почему ее роли пользовались бешеным успехом у зрителей. И Тони придерживался аналогичного подхода к съемкам. Поэтому оба актера оказались на нужном месте и в нужное время. А это залог любого успеха, в том числе и в кино. И если Пэт не понимает таких простых истин, то она не понимает ничего вообще.