Малибу

— Для тебя это может ничего не значить. Но для меня это значит все! — почти прокричала она сквозь слезы дрожащим голосом.

Да, этот фильм мог оказаться шедевром, а эти сцены его украшением. Но Пэт было не до этого. Всякий раз, вспоминая Тони в объятиях широко раздвинувшей ноги Мелиссы, Пэт вздрагивала, словно отгоняя кошмар. От нее в то время почти ничего не зависело. Снимались дополнительные сцены в соответствии с переписанным Эммой сценарием. На Пэт выпала лишь забота о правильном освещении съемок, но и это заняло у нее очень мало времени. А большую часть времени ей пришлось провести в качестве зрителя. Пэт тщетно пыталась абстрагироваться во время тех кошмарных десяти минут. Но у нее ничего не получалось, и ей осталось только набраться мужества и вынести все это с достоинством.

— Пэт, милая, ну постарайся меня понять… Ведь сейчас мы пытаемся создать нечто значительное, оригинальное. Постарайся и поднимись над всем этим… я прощу тебя…

— Не учи меня, как мне жить. Разве я говорю тебе что ты должен делать и как? Убирайся из моей жизни навсегда, да, навсегда! Так и знай, я тебя больше не люблю! И никогда не любила! Потому что ты дешевый похотливый сексуальный маньяк, готовый ради женской юбки на все… И ты не в состоянии никого полюбить потому что любишь только самого себя…

— Пэт, ну послушай, Пэт…

Но девушка была сейчас не в состоянии слушать. Она искала выхода своей энергии, и ее не могли поглотить и нейтрализовать поцелуи, Пэт нужно было нечто большее. Она лихорадочно огляделась в поисках какого-либо оружия. Но в гримерной Тони не было ничего подобного. Тогда она схватила миниатюрный «Уокмэн» с воткнутыми наушникам. Размахивая, магнитофоном, она крутила его над головой до тех пор, пока он не превратился в гудящий и слепящий шар.

— Пэт!..

— Ты грязная свинья! — кричала Пэт.

Внезапно шнур наушников оборвался, и магнитофон со свистом полетел в сторону Тони. Тот сделал лишь слабый жест рукой, пытаясь прикрыться от снаряда, но магнитофон, к счастью, миновал его и врезался в фотографию в рамке, висевшую на стене, рядом с тем местом, где стоял Тони. Стекло со звоном посыпалось вниз, но женщина изображенная на фотографии, продолжала мягко улыбаться, словно молила: «Не обижайте моего сына Тони. У него непростой характер, с ним сложно. Но он очень хороший, и вы созданы друг для друга».

— Ой! Тони! Прости, я не хотела, — пискнула Пэт, зажав в испуге рот рукой.

Тони молча подошел к разбитой фотографии, нагнулся, подобрал осколки с пола. В его глазах стояли слезы. Фотография была слегка повреждена — надорвана там, где были руки его мамы, которые ласкали его в детстве, успокаивали, когда кто-то обижал его. Тони всматривался в дорогое лицо матери, бывшей всегда ему опорой в этом мире, и по его щекам ползли непрошеные слезы. Он сидел и всхлипывал, совсем как маленький ребенок.

Тони обернулся к Пэт, и она вздрогнула, увидев его беззащитное лицо, его детские глаза, которые вдруг неожиданно проступили, словно маска, скрывающая их, была сброшена. Тони понурился, его плечи вздрагивали. Пэт стремительно бросилась к нему, обняла, прижала его голову к себе и стала поглаживать и баюкать, словно маленького мальчугана, испугавшегося темноты… Они сидели, замерев в объятиях друг друга. Пэт гладила его, и сквозь слезы повторяла:

— Не бойся, мой маленький, все пройдет, все наладится.

— Я люблю тебя, Пэт… — услышала она и словно эхо откликнулась:

— Я люблю тебя, Тони…

— Мне надо с тобой поговорить, Тони, — услышал он голос Мелиссы, которая уселась в его гримерной спустя некоторое время после того, как оттуда ушла Пэт.

Мелисса сидела прямо на стуле и не смотрела в его сторону. Этим она добивалась двух целей. Первая — показать, что сейчас она скажет что-то очень важное, и вторая — дать понять, что то, о чем она будет говорить, дается ей нелегко.

Тони тяжело вздохнул. Он предпочитал не иметь с ней никаких дел, кроме как на съемочной площадке. Между ними были трудные отношения, и он очень боялся, что Мелисса может разрушить ту атмосферу делового сотрудничества, которую Тони с таким трудом удалось наладить.

— Ладно, валяй. Давай поговорим о наших делах. Так что у тебя?

— Я хочу, чтобы мы занялись этим по-настоящему, — кратко выразила свою мысль Мелисса. Ей никогда не нравилось говорить намеками. И сейчас она прямо сказала, что ей надо. И сейчас она продолжала смотреть мимо Тони.

Тони сглотнул. От отлично понял, что было на уме у актрисы. Но его интересовало, когда эта мысль пришла ей в голову.

— Мелисса, что ты имеешь в виду? — все же спросил Тони.

— На съемочной площадке мы должны заняться любовью по-настоящему. Это самый лучший путь. Я уже пробовала так пару раз, и всегда это срабатывало. У нас все должно блестяще получиться.

— Ты шутишь, — проговорил в изумлении Тони.

Вот только сейчас Мелисса повернулась и взглянула прямо в глаза Тони.

— Нет, Тони, я не шучу. Я абсолютно серьезна. Это придаст нашей игре подлинную достоверность и пойдет на пользу фильму. Я знаю, о чем говорю. Верь мне, это все абсолютно реально. Может, даже будет и забавно…

Тут Мелисса слегка примолкла, задумавшись. Могло быть больно, могло быть стыдно и противно, как это уже было, но никак не смешно. Ее сексуальный опыт общения с Тони был блестящей иллюстрацией этому. Никто и никогда не обращался с Мелиссой так грубо, так по-скотски. Тони пользовался ей, словно какой-то опустившейся портовой девчонкой, которую подобрал из милости… Это иногда нравилось звезде экрана, а иногда сводило ее с ума…

— Ты сумасшедшая, Мелисса… — наконец нашелся Тони.

— Я не сумасшедшая, я кинозвезда!

— Нет, просто свихнулась…

— Мы еще увидим, кто свихнется последним, — медленно, глядя ему прямо в глаза, процедила Мелисса.

* * *

— Поздравляю, я вчера просмотрела пробы с вашей сценой, Тони. Ты и Мелисса потрясающи. Это будет сенсация!

Эмма Гиннес встала при появлении Тони Валентино в ее кабинете в знак приветствия и уважения. Но Тони проигнорировал ее радостные возгласы и опустился в кресло до того, как сама Эмма предложила ему сесть. Он сидел и молча разглядывал серую юбку Эммы и шелковый жакет желтого цвета. Потом он осмотрел сиреневые кожаные туфли без каблука и снова уставился на юбку. Старший помощник из секретариата Эммы разыскала его и попросила прийти на эту встречу. Тони не смог найти предлога, чтобы отказаться, и ему пришлось сейчас остаться с ней один на один, хотя ему этого и очень не хотелось…

— Да, и эта сенсация породила кое-какую проблему… — буркнул Тони.

Эмма уселась сама, приглаживая юбку по бедрам.

— Кажется, что наша звезда не совсем счастлива. — Тут она криво ухмыльнулась Тони. — Под нашей звездой я имею в виду Мелиссу.

Тони злобно уставился на Эмму. Он лихорадочно соображал, в чем дело. Мелисса наверняка нажаловалась Эмме. Возможно, она даже сказала ей всю правду, что ее напарник отказался играть с ней любовную сцену по-настоящему, как в жизни… Но Тони решил промолчать и подождать, пока Эмма сделает первый ход.

— Так вот. Кажется, первоначальный энтузиазм нашей несравненной Мелиссы в отношении ее напарника Тони Валентино иссяк. По крайней мере, Мелисса представила мне целый список оплошностей, допущенных актером Тони Валентино во время их совместных съемок. Тут есть много чего. Например, отсутствие профессионализма. Так, а вот какой интересный пункт — «смрадное дыхание».

Тут Эмма улыбнулась во весь рот.

— После целого дня съемок, где вы целовались перед камерой, Мелисса, очевидно, знает, что говорит…

Тони вздрогнул, и его щеки запылали от гнева. Он мог вынести все. Любые обвинения. Но такое ложное и невероятное его ошеломило. Тони терпеть не мог грязные ногти, неумытое лицо или нечищенные зубы… В то же время он понимал, что Эмма хочет вывести его из себя, ждет, чтобы он взорвался. Поэтому он сидел абсолютно спокойно, внешне, конечно же, ожидая продолжения. И оно последовало.

— Я полагаю, что тебе будет интересно узнать все, о чем она написала… — произнесла Эмма, поглядывая на Тони, и затем продолжила:

— Ну, я не знаю даже с чего начать. Здесь так много всего, что просто глаза разбегаются. Ладно, вот отсюда, здесь самое необидное. Пренебрежение элементарной техникой киносъемки. Плохая профессиональная игра, непонимание партнера, отвратительные привычки, вопросы гигиены. Ну, я уже говорила о запахе изо рта… И… Мелисса крайне взволнована тем, что произошло между вами, когда снималась интимная сцена. Вот здесь… Что ты вел себя на съемочной плошадке как дилетант и возбудился, вместо того чтобы играть. А ее от этого чуть не стошнило, — закончила Эмма и взглянула на Тони.

— Она хотела, чтобы мы занялись любовью на съемочной площадке по-настоящему. Вы уж точно слышали об этом, — не выдержал и все-таки взорвался Тони. — Я говорил ей, чтобы она выбросила эту дурь из головы, но она не послушалась. Она вместо этого пришла к вам и оставила эту грязную бумажу, где все сплошная ложь…

— Ах вот как! Так это все-таки было? — сказала Эмма с выражением сострадания на лице. Она даже выглядела более сочувствующей ему, Тони. Но это было очень спорное утверждение.

— Но все же аргументируй свою позицию, — попросила Эмма.

— Ни за что.

На его лице было написано, что по этому поводу он не намерен говорить ни с ней, ни с кем бы то ни было.

— Тони, похоже, ты не совсем понимаешь ситуацию, в которой оказался, — сказала Эмма тоном строгой учительницы, уставшей вдалбливать урок в пустую голову тугодумного ученика. — Я стараюсь управиться с руководством новой киностудии «Космос». И я здесь новичок, и студия новая. Все будет зависеть от того, как хорошо мы сделаем наш первый фильм. Ведь он станет критерием нашей работы. Если мы провалимся, то никто в этом городе не принесет нам своих новых сценариев. Мы можем мгновенно превратиться во всеобщее посмешище, и потребуются годы, чтобы восстановить репутацию.

Тут Эмма сделала многозначительную паузу.

— Так что же мне делать? — спокойно поинтересовался Тони.

Эмма не удержалась от улыбки. Он попался. Теперь она почувствовала себя такой же сильной, как сам Господь Бог. А он ей тем не менее продолжал покровительствовать. Этот парень ничего так и не понял, хотя ему все прямо разжевали. Она смотрела на его крепкие мускулистые руки, и желание, нет, похоть, овладевала ей с немыслимой силой. Она готова была прямо сейчас содрать с него джинсы и впиться в него, выпить его жизненную силу всю до остатка… Она готова была целовать его до потери сознания, вдыхать его прекрасное дыхание… Эмма готова была сделать ему сейчас самый дотошный досмотр всего его тела в поисках грязного пятнышка величиной со спичечную головку…

— Так вот, — продолжила Эмма, собравшись с силами. — Как я уже сказала, у нас появились серьезные проблемы. Ты знаешь, как странно пошли дела. Если что и сможет спасти положение и обеспечить успех фильму, так это игра звезды. Ну конечно, Мелиссы, а не тебя, Тони. Надеюсь, ты правильно оцениваешь себя. А Мелисса пребывает в совершенно расстроенном состоянии духа. Все это может кончиться тем, что она откажется от роли и уйдет. А тогда наступит самый настоящий крах. В этом городе ничто не может сохраниться в тайне. Так что сам понимаешь, скандала избежать будет трудно. А такого поворота дел я невправе допустить.

— Так, значит, я должен ее трахнуть на съемочной площадке?

— Ну, я бы не заостряла вопрос таким образом. Да я и не прошу этого. Все что мне сейчас нужно — это чтобы ты отнесся к Мелиссе хотя бы с небольшой симпатией, если не способен на более теплое участие. А пока она очень тобой недовольна. Мелисса — звезда с мировым именем, а ты пока никому не известный актер-новичок. Ты меня понимаешь? — снова вопросила Эмма.

Тони какое-то время сидел молча, глядя ей в глаза. Он видел перед собой женщину, не директора студии, а дельца, готового на любую пакость ради презренных денег. Но его манеру игры мало кто мог повторить. Это он знал точно. Поэтому к угрозам Эммы надо относиться более спокойно. Она не отпустит его, не говоря уже о том, что выгонит…

— Эмма, вы нарочно заводите меня и давите, чтобы я ушел, потому что кто-то подсунул вам эту лживую бумажку…

— Ну, Тони! Жизнь не так проста, все на свете не только черное или белое. Я вовсе не давлю на тебя и совсем не собираюсь уволить… Пока, — сказала Эмма и резко засмеялась.

Это окатило Тони, словно ведро холодной воды. Он все еще наивно верил в то, что добро всегда восторжествует над злом. Правда, он знал несколько примеров, когда этого не случалось, по крайней мере, при жизни человека. Но обязательно происходило в конечном счете. А сейчас карьера Тони стояла под вопросом. Эти съемки были для него всем. И у Тони не было иллюзий. Если контракт с ним будет расторгнут, то с ним будет покончено как с актером раз и навсегда. Он это знал прекрасно. И так же отлично это знала и Эмма.

— Если честно, Тони, то я очень обеспокоена. Серьезные деловые люди озабочены состоянием дел на студии. Их волнуешь ты, Тони и Пэт Паркер. Я, конечно, пока могу с ними справиться. Но я не могу заткнуть им рты, хотя они и работают на меня, да и в компании Дика Латхама тоже. Томми Хаверс по три раза на день звонит мне и требует твоего увольнения. Ему кажется, что это устранит угрозу риска, связанную с тобой — актером, неизвестным публике. Я потеряла уйму времени на то, чтобы отстоять твое участие в фильме, а сейчас Мелисса приходит ко мне с жалобой на плохую актерскую игру Тони Валентино… Она просто жаждет твоей крови. А чем ты отплатил мне за всю мою доброту и заботу? Постоянными капризами и хамством. Так что же мне делать, Тони? Нет, что бы ты стал делать на моем месте? — спросила Эмма.

Она откинулась на кресле и с удовлетворением наблюдала за ходом боя. Ее снаряды легли точно в цель. Противник был деморализован и частично попятился.

— У вас, конечно, есть небольшие проблемы. Но они не могут идти ни в какое сравнение с моими, — произнес он.

Эмма громко засмеялась, давая понять, что оценила его юмор.

— У других людей могут быть, конечно, проблемы, но твои, Тони, не чета моим, — отрубила она. Взяла в руку карандаш и начала постукивать по столу. Она так делала всегда перед решительным натиском…

— Так вот. Я лично вижу такой выход из создавшегося затруднительного положения. Ты, Тони, стараешься найти в своем сердце немного тепла для Мелиссы и идешь ей навстречу. Но не слишком, а то она рискует забеременеть… По крайней мере, те сцены, которые вы сделали в самом начале съемок, дают шанс на успех фильма. Я обращаюсь к тебе, Тони, чтобы ты смог взять себя в руки и исправить положение, в котором очутился по своей вине. Не доводи дело до второго негативного отзыва о тебе.

— Эмма, вы серьезно думаете, что я могу предать Пэт?

— А будет ли рада Пэт, если твоя карьера развеется как дым от сигареты?

Тони ничего не ответил. Это была цена, которую платила Пэт. Но сейчас стоял вопрос о том, сможет ли он сам заплатить по счету? Тони презирал Мелиссу Вэйн.

Чистить по утрам зубы казалось ему важнее, чем переспать с актрисой. Его больше волновали свои личные проблемы. Тони терпеть не мог, когда им начинали манипулировать. Его это просто бесило. Но, с другой стороны, в состоянии ли он пережить крушение всех своих надежд? Как он сможет жить без них? Что это будет за жизнь?

— Вряд ли Пэт будет рада тому, что твоя карьера закатится, так и не начавшись, — безжалостно вбивала гвозди Эмма Гиннес. — И ты это отлично знаешь. Наш городок очень мал, и все знают все друг о друге. Совершенно невозможно будет скрыть отрицательный отзыв известной актрисы с мировым именем о бездарном актере, не соблюдающем правила личной гигиены. И тогда, Тони, ты можешь всю жизнь доказывать людям, что ты не такой. Но ты будешь оправдываться. А люди с трудом верят неудачникам.

— Да-а, — протянул Тони.

Сейчас это было самое нужное слово. Ему не хватало времени, чтобы определиться, как вести себя дальше. Все произошло слишком быстро. Ему было необходимо сначала переговорить с Пэт. Да и с Мелиссой надо кое-что обсудить. Он должен что-то сейчас немедленно придумать, чтобы остановить дьявольский план Эммы. К своему ужасу, он понимал, что все, что сейчас он услышал из ее уст, было абсолютной правдой. Это мог быть самый кошмарный сценарий в его жизни. Ему оставили всего лишь один выход. Он должен был заключить союз с дьяволом и перешагнуть через самое себя. Сделаться послушной игрушкой в чужих руках. Готов ли он к такому будущему? У него, правда, был и другой выход: отказаться от съемок. Но тогда единственный звук, который он будет всегда слышать — это звук захлопывающихся у него перед носом дверей.

Тони сидел и мучительно размышлял. Постепенно в его мыслях приобрел очертания образ обнаженной Мелиссы. Он представил ее в мельчайших подробностях, ощутил даже запах ее лона, когда она была возбуждена… Да, Мелисса, всего-то ничего от него требуется! Но тут же образ Мелиссы побледнел и исчез. Вместо него возникло лицо Пэт. Она пристально смотрела на него в ожидании, как он публично от нее отречется.

— Что «да-а»? — нетерпеливо передразнила его Эмма. Тони заерзал на кресле.

— Вы можете приказать Мелиссе вернуться к съемкам, — решительным тоном наконец сказал Тони.

Эмма была вне себя от радости. Вот наконец-то почти все у нее получилось. Она даже наклонилась вперед вглядываясь в свою жертву. Когда нанести последний удар? Сейчас или чуть после? Прямо здесь или растянуть удовольствие до завтра?

— Мелисса не из тех людей, которым можно приказывать, — сказала Эмма, внутренне продолжая ликовать.

Они заранее распределили с Мелиссой свои роли в этом спектакле. И пока он удавался на славу. Правда в одном у них было различие. Конечная цель Мелиссы — была представить Тони чудовищем на большом экране. Эмма же лелеяла другую мечту.

Тони почувствовал, как сгущается атмосфера в кабинете. Мелисса выигрывала у него. Судя по всему, у нее была неограниченная власть. А Тони был поставлен перед выбором: либо карьера, либо его честь.

— Да, ты совершенно справедливо заметил, что это создаст определенные трудности для Пэт… Эмма говорила в такой манере, словно рассуждала вслух. — А что, если мы попробуем что-нибудь придумать? Скажем…

Тони ничего ей не ответил. Он смотрел на Эмму широко раскрытыми глазами. По спине у него побежали мурашки.

— Ну, если ты не можешь иначе, я, конечно, могла бы что-нибудь сделать… Правда, я не уверена в успехе, но могу попытаться. — Эмма перестала постукивать карандашом по столу и взглянула на Тони. — Я могу вот что сделать для тебя. Я могу грязно сыграть. Сказать Мелиссе что предпочитаю работать с тобой. Тогда она вспылит и возможно, заявит о своем уходе. Если она уйдет, то значительно подмочит свою репутацию, не смертельно конечно, но урон все же будет значительный. — Зате я переговорю с функционерами компании Латхама всякими Хаверсами и прочими, даже с самим Латхамом и поставлю вопрос: или он, то есть ты, Тони, остается, или я сама ухожу. И тогда посмотрим, чья возьмет. Конечно может быть и такой вариант, когда они согласятся и предпочтут мой уход. Но я все же попытэюсь это сделать…

Эмма мечтательно взглянула сквозь окно на Беверли-Хиллз, и на ее лице появилась полуулыбка сладкого блюда…

— Конечно, я попытаюсь сделать все от меня зависящее. Но и я хотела бы получить что-нибудь взамен. Если уж нельзя добиться от тебя любви, то будь, хотя бы благосклонен ко мне. Если мы будем работать сообща, то я справлюсь со всеми трудностями. Но мне нужна твоя абсолютная лояльность во всех вопросах. Мы будем как единая команда, но никто не должен об этом знать. Да, было бы действительно лучше, если бы никто об этом ничего не узнал. Постараемся сохранить нашу маленькую тайну от всех, от Пэт… и от Мелиссы…

Эмма пристально взглянула на Тони, пытаясь понять, согласен ли он с ней? Сработал ли ее план и попался ли этот Тони на ее крючок?

— Эмма, что вы конкретно хотите от меня? — спросил Тони.

Но ему уже все стало ясно. Он снова почувствовал тот самый дух, что был на его выпускном вечере в театре-школе Джуллиарда. Он словно внезапно прозрел. Все это время Эмма Гиннес затаилась как мышка, и вынашивала в своей голове план мести за то, что он тогда публично унизил ее… И вся эта возня с журналом «Нью селебрити», и его роль в фильме, и предоставление работы Пэт Паркер. И, наконец, выбор наисексуальнейшей из актрис — Мелиссы Вэйн преследовало всего лишь одну цель. Эта женщина раскинула свои сети, словно чудовищный паук, и ждала, пока в них попадется одна-единственная добыча. И этой жертвой был он, Тони Валентино Чтобы спасти свою карьеру, у него был только один выход — отдаться на милость Эммы Гиннес…

А сама Эмма в это время улыбалась, глядя на Тони.

— Тони, давай поставим проблему таким образом: если я выйду на линию огня и прикрою тебя, то за это мы должны лучше узнать друг друга, не так ли?

* * *

— Повтори еще раз, что ты ей сказал! — в который раз потребовала Пэт. Глаза ее горели неистовством.

— Я сказал, что если ей и удастся кого-либо трахнуть, так это будет она сама.

Пэт при этих словах жестко ухмыльнулась. Она готова была заложить душу черту, лишь бы присутствовать при разговоре Эммы и Тони. Никогда раньше она не одобряла убийство, а тем более не помышляла о нем. Теперь она готова была пойти и на это. И не только даже в отношении Эммы Гиннес, но и Мелиссы Вэйн.

— А как в отношении жалобы Мелиссы?

— Понятия не имею. Думаю, что она уже знает мой ответ.

— Итак, значит, все кончено, — рассмеялась нервно Пэт.

— Да, я полагаю. Теперь нам осталось лишь ждать какого-либо результата. Либо мы победим, либо нас просто вышвырнут отсюда на улицу.

Тони и Пэт взглянули друг на друга, и любовь, которая снова начала пробивать свои первые ростки, толкала их взять друг друга в руки и нежно прижаться. Сейчас было самое время для поцелуев. Но они не сделали пока первого шага навстречу, поскольку нельзя было игнорировать случившееся несчастье. Да, именно несчастье, иначе и не назовешь тот поворот событий, в котором они очутились. Тони сделал жест настоящего мужчины. Он не поступился своими принципами, не склонил головы перед домогательствами Эммы. Но за это ему грозило отлучение от мира кино и крах его карьеры. А о Пэт уж и говорить не приходилось. Вряд ли судьба еще раз подарит ей шанс стать кинорежиссером. И все это благодаря изощренному коварству и злобе двух таких милых дам… Пэт просунула свою ладошку в руку Тони.

— Послушай, я все-таки рада, что так все случилось. Ведь если бы ты поступил, как требовали Эмма и Мелисса, то мы потеряли бы друг друга…

Тони слушал ее и как-то странно улыбался. Улыбка его была почти нежной. Пэт еще ни разу этого у него не видела й ей захотелось увидеть это снова.

— Тони, скажи что-нибудь мне…

— Что сказать?

— Подумай!

— Э-э… Я люблю тебя! — засмеялся он.

— Нет!

— Я люблю тебя!

— Попытайся еще разок. Тебе нужно потренироваться!

Теперь уже Пэт смеялась вовсю. Она вдруг неожиданно стала счастливой от того, что почувствовала прочную связь между ними. Гораздо прочнее, чем это было раньше, даже тогда, когда у них все еще было хорошо… Возможно, их сплотила общая беда и общий враг…

— Тони, так что же мы будем делать дальше? — спросила Пэт, прижимаясь к нему. Ей казалось, что сейчас вдвоем им удастся обо всем договориться в отношении будущего. — Я могу предложить тебе порыться в наследстве Алабамы…

— Да там сам черт ногу сломит. У тебя глаза на лоб вылезут, пока все разберешь. Надо по крайней мере десять человек для этого…

— Зато у нас будут такие деньги, о которых мы даже и не могли мечтать.

— Пэт, я актер, и я должен играть. Иначе я не могу.

В его словах слышался очень мягкий упрек, но Пэт было ясно, что именно сейчас их любовь проходит проверку на прочность.

— А что ты сам думаешь делать, если тебя выгонят?..

— Пока не знаю. Буду ходить по конторам, стучаться в запертые двери, упрашивать, умолять…

— В графстве Лос-Анджелес? — Это было там, где была Пэт, где находилось наследство Бена Алабамы, но не было вакансий для актера. Пэт это отлично знала. Но это знал и Тони.

— Нет, не в Лос-Анджелесе, а в Нью-Йорке.

Пэт затаила дыхание. Вот оно! Амбиции вновь могут их разлучить надолго. И кто знает, когда они почувствуют, что та духовная связь, что сейчас прочно связывала их, начнет ослабевать и исчезнет окончательно… Если бы не было ее, Пэт. Если бы не было их встречи, то Тони сейчас мог бы смело шагать навстречу своей славе. Он мог бы даже перешагнуть через свою гордость, зажмуриться и проскочить сквозь зловонный тоннель на пути к ослепительному будущему. Но была Пэт. И она была грузом за его плечами, который грозил утопить их обоих или его одного.

Черт! Она не могла допустить развития событий по-такому сценарию. Она не хотела снова его терять и таким образом. Должен же быть какой-то выход. Неужели зло побеждает добро? В ее голове возник образ жирной, самодовольно улыбающейся Эммы Гиннес. Пэт с трудом удержалась от того, чтобы не всадить ей нож в сердце, мысленно конечно.

— Тони, мы должны что-то предпринять. Мы должны шевелить мозгами, обратиться к прессе, в ООН, не знаю куда еще. Но мы не должны сидеть сложа руки и пассивно ждать развития событий.

— Забудь об этом. Что мы сейчас можем сделать? Возбудить иск против руководства киностудии «Космос»? На каком основании? Приставания женщины к мужчине? Глупость, нам никто не поверит. И ты истратишь миллиард долларов только на то, чтобы оправдаться, в то время как станешь объектом насмешек газетчиков…

Пэт подошла к Тони. Она опустилась перед ним на колени.

— Тони! Я не позволю им разлучить нас. Я не позволю им разрушить наше будущее! Я не дам им это сделать, не дам! Тони! помоги мне…

Пэт рыдала, и слезы лились потоком по ее щекам. Она тщетно пыталась вытереть их ладонями. Тони стоял и смотрел на плачущую девушку, пытаясь ее успокоить.

— Послушай, Пэт. Я могу продать страховку, и у нас будут деньги, чтобы прокормить парочку-другую детишек… — сказал Тони, и это было самое лучшее лекарство, которое он смог достать.

Пэт перестала плакать и робко улыбнулась. Ее мысли потекли в совершенно ином направлении. Она уже не чувствовала себя самой несчастной Пэт на свете.

— Я пойду к Латхаму и попрошу его. Я ведь все-таки спас жизнь этой скотины. Но если честно, то у меня мало шансов на удачу. Ты слышала, как этот прохвост отдал всю полноту власти над студией Эмме Гиннес? А унижаться и валяться в пыли, умолять его я не стану.

При этих словах Пэт замерла с открытым ртом. Она уже мгновенно поняла, что будет делать. Тони не унизится до того, чтобы просить награду за то, что спас жизнь Латхаму, вытащив его из морской пучины. Это сделает она сама. И потом, она попросит Латхама и еще кое о чем.

ГЛАВА ВОСЕМНАДЦАТАЯ

Дик Датхам быстро и целеустремленно шагал по берегу океана с таким видом, словно в конце его ждали ключи от рая. Пэт Паркер вынуждена была порой бежать даже вприпрыжку, чтобы не отстать от него. Задыхаясь и проглатывая окончания слов, Она оживленно что-то доказывала ему, перекрывая шум ветра.

— Нет, Пэт, даже не проси меня об этом. У меня и без тебя кругом идет голова. Эти факсы, телексы, междугородние переговоры… И потом, Эмма совсем обезумела. Я не знаю, что ей наговорил Тони, но она просто алчет его крови. Она хочет его смерти, она готова растерзать его на кусочки, смести с лица земли, и самое безобидное из этого лишь ее твердое намерение уволить Тони… И пожалуй, следующей будешь ты, Пэт Паркер. Эмма совсем потеряла голову, я пытался ее образумить, но все было бесполезно. Я это честно пытался сделать, но мне не удалось, — говорил Дик Латхам, стараясь не смотреть в ее укоряющие глаза…

— Все это чистейшая чепуха. И ты это отлично знаешь, Дик. Ты породил Эмму Гиннес, словно Франкенштейна. Ты ее создал и несешь за нее ответственность. Но ты запросто можешь ее выгнать, и ты просто обязан это сделать. «Космос» твоя затея, и не отказывайся от нее. Выгони эту стерву, а не меня с Тони. Никто не понимает и не одобряет твоего выбора в отношении Гиннес. Если ты избавишься от нее, тебя все поддержат.

— Не учи меня, как делать дела! — взорвался Латхам и раздраженно посмотрел на девушку.

И как это ей удалось наступить прямо на мозоль?! Никто еще никогда не говорил Латхаму, что он сделал неудачный ход, неверный выбор. Никто и никогда!

— Прости меня, Дик. Но я немного не в себе от злости и досады. И вовсе не из-за себя, а из-за Тони. Ты знаешь, из-за чего заварилась вся эта каша? Мелисса Вэйн потребовала, чтобы Тони занимался с ней любовью по-настоящему на съемочной площадке. Актерская игра ее не устраивает. Ей требуется жизненная правда. А потом Эмма прочитала жалобу Мелиссы на Тони. Ну, что у него пахнет изо рта, что он плохой актер и так далее. Но это же неправда! Нельзя позволить им творить такие дела! Дик, ты не можешь этого допустить, не можешь. Это… это… — Тут Пэт замялась, она не хотела, чтобы прозвучало слово «неправильно». — Это непрофессионально! — наконец нашлась она.

Латхам выслушал ее, продолжая громадными шагами идти вдоль океана. Он ничего не ответил девушке, да и что мог он ответить? Пока он не представлял себе, как выйти, из крайне затруднительного положения, в котором он оказался. Эмма беззастенчиво шантажировала его, угрожая в случае неповиновения направить полицию по его следу. И тогда у него не оставалось бы практически ни единого шанса, чтобы спастись от обвинения в убийстве Алабамы.

В то же время он прекрасно понимал, что Пэт абсолютно права. Эмма Гиннес оказалась страшным человеком с больной психикой. И эта ущербность делала ее вдвойне опасной, потому что шизофрения заставляет своих жертв проявлять чудеса изворотливости и изощренности в достижении своих целей… А сейчас его судьба полностью зависела от этой психопатки. Дик Латхам все прекрасно знал, что случилось на съемочной площадке. Он переживал за Тони, попавшего в крутой переплет. Но и он сам находился в таком же, если не худшем, положении. Выбор у него был невелик — либо он, либо Тони…