— Надеюсь, что икра вам понравится. Если же с ней что-нибудь не так, то мы спросим сначала у Томми, который приобрел ее у Петросяна, затем у Мелиссы, которая летела с икрой и Томми на вертолете сюда. Так что все претензии к этой парочке! — продолжал балагурить Дик Латхам, стараясь придать нужный веселый тон их вечеринке.

Гости воодушевленно его поддержали, подливая себе вина и стараясь намазать как можно больше икры на тонкие ломтики поджаренного хлеба…

— Вы знаете, мне недавно позвонила некая дама, представившаяся Эммой Гиннес, — вновь раздался голос Мелиссы, не желавшей оставаться без внимания. — Она заявила, будто бы является главным редактором журнала «Нью селебрити». Послушайте, Латхам, а что, был еще и старый «Селебрити»?

— Мы возобновляем выпуск нашего журнала, — постарался облечь свое раздражение в вежливость Дик Латхам. — Я нанял Эмму Гиннес в Англии. Она моя новая Золушка. А связаться с вами, Мелисса, была моя идея. Так что вы ей ответили? — обернулся Латхам к кинозвезде, которая коварно ему улыбнулась.

— А, знаменитые ежовые рукавицы Латхама! Я много слышала о них, и, признаться, они мне начинают нравиться, — сказала Мелисса с таким выражением, словно уже попала в них. — Ну, я сказала, что подумаю… И потом, я терпеть не могу английских журналистов. Любой, кто добился хоть какого-либо успеха, в Англии автоматически ставится ими вне закона. Они превращают вашу жизнь в сущий ад. Я думаю, что со мной многие могут согласиться. Я сама лично испытала все эти прелести во время выполнения контракта в Англии. Я надеюсь, что ваш новый журнал «Нью селебрити» не станет разновидностью подобных английских журнальчиков, гоняющихся за мельчайшими подробностями жизни людей…

— Э-э-э, в мои планы, честно говоря, это не входит… — озадаченно пробурчал Дик и одним глотком выпил изрядную порцию шведской водки «Абсолют». Ему не нравилось, когда кто-либо — известные информационные агентства или вот эта дорогая и модная кинозвезда — говорил что-либо неодобрительное в адрес его любимого детища — журнала. Ведь это было чревато, любая тень, брошенная на него, могла еще в зародыше убить едва затеплившуюся жизнь, и тогда потребовались бы новые героические усилия. А это такая тяжкая задача…

— А лучше пусть вам ответит Пэт Паркер. Она в составе правления журнала, к тому же на особом контракте. Она может говорить и от имени Эммы, поскольку они обе уже нашли общий язык. — И он взмахнул рукой в сторону Пэт.

Начинался следующий раунд. Мелисса медленно полуобернулась к своей бывшей противнице. Пэт смотрела ей прямо в глаза, не скрывая своей неприязни. Однако Пэт держала себя в руках и не собиралась проявлять грубость первой. Но она была готова ответить ударом на удар, если потребуется, с помощью Тони или без.

— Итак, Патрисия, расскажите нам: что представляет собой журнал «Нью селебрити»? — отчетливо выговаривая каждую букву, произнесла Мелисса Вэйн.

Она выпрямилась в своем кресле словно была строгой учительницей, вызвавшей к доске не самого лучшего ученика. На лице было написано, что время, затраченное на это занятие, можно было считать заранее пропащим. Правой рукой она теребила локон, левой выстукивала дробь по столу, отогнув уголок льняной скатерти. Ее темные, выразительные глаза смотрели на Тони, сидевшего напротив нее. «Выбирай, что тебе надо. Женщина, как я, или эта серенькая мышка», — легко читалось у нее в глазах.

— Мне кажется, что Эмма лучше бы смогла рассказать вам, чем я. Но я все же попытаюсь, чтобы вы поняли. Новый журнал должен стать изданием, не боящимся поднимать острые темы, обсуждать взрывоопасные вопросы. Но все должно быть на совершенно ином уровне. Никакой травли, никаких сплетен, какими бы они лакомыми ни представлялись, но все время открывать что-то новое во всем: в репортажах, в фотографиях… Он должен красочно смотреться, в то же время все обычные популярные статьи должны приобрести необходимую глубину и давать понятные объяснения причин поступков людей. Должны добираться до самых корней слабостей или силы духа человека. Возьмем, например, вас. Почему вы захотели стать кинозвездой? Что для вас значит быть известной? Как вы справляетесь со своей славой? Чего вы боитесь больше всего на свете? Что вас окрыляет? А что давит?

Мелисса Вэйн засмеялась хорошо отработанным смехом и покачала головой.

— Я знаю, как ответить на ваши два последних вопроса, — произнесла она. Понять, что она имела в виду, было совсем нетрудно. Глядя на Тони, она облизала характерным жестом губы. Затем она перевела свой взор на Пэт, и губы ее плотно сжались.

Пэт вздохнула, что же, она примет вызов. Дик Латхам мгновенно оценил ситуацию и, как всегда, оказался в нужном месте и в нужный момент. Ему вовсе не хотелось, чтобы божественная Мелисса в пылу ссоры загнала себя в угол и отказалась бы работать в одном журнале с Пэт. Он всегда считал, что нельзя эмоции смешивать с бизнесом.

— Да, Пэт, совсем забыл тебя спросить об одной вещи. Ты уже приготовила что-нибудь для первого номера журнала? — спросил он тоном человека, только что впервые увидевшего присутствующих гостей. — Мне хотелось бы взглянуть на твою работу. — И его спокойный тон, и умелый перенос предмета разговора на конкретное дело помогли сгладить наметившиеся было острые углы.

Пэт сумела остановиться и избежать прямой ссоры. Так, о чем ее спрашивал Латхам? Ах да, о ее работе. Но стоит ли об этом говорить за столом? А почему бы и нет? Размышляя таким образом, Пэт заговорила. Причем то, что она сказала, было неожиданностью для всех, включая и ее саму.

— Я хотела бы предложить на ваш суд фотоэссе о Тони Валентино. Снимки получились великолепные, но у меня возникла проблема с самим Тони. Он не дает разрешения на их публикацию.

Пэт не могла заставить себя взглянуть на Тони. Она сейчас играла грязно. Она пыталась заставить присутствующих повлиять на Тони. Это было нечестной игрой, и Пэт это понимала. Но ее попытка могла оказаться успешной. Сердце ее молотом стучало в ушах. Их будущее, их любовь с Тони сейчас стояла на кону.

Как всегда, первой среагировала Мелисса Вэйн.

— Боже! Как все складывается замечательно. Похоже, что мне уже понравился ваш новый журнал «Нью селебрити», если вы хотите действительно сделать то, что сейчас предложили! Я сейчас полностью удовлетворена! — Мелисса в восторге вцепилась в плечо Латхама.

Тони ничего на это не ответил, как если бы не замечал интереса к себе. Его выручила Элисон Вандербильт.

— А мажет, он считает эти снимки очень личными! — неожиданно заявила девушка со слезами на глазах.

Ее голос был глухим и сдавленным от волнения. Весь ее вид обвинял Пэт в предательстве. С ее точки зрения худшего поступка в мире не существовало, и она не скрывала своего отвращения к этой плебейке-фотографу. И еще Элисон бросилась в бой потому, что эта девица покусилась на Тони и осмелилась его украсть!

— Да, именно так! — подтвердил Тони и враждебно оглядел Пэт, когда та все-таки нашла в себе силы посмотреть ему в глаза.

— Эй, детки! Не надо быть такими буржуазными! — раздался голосок Мелиссы Вэйн. Она смеялась над развитием событий. — Вы ведете себя как мещане прошлого века. Если у вас есть талант, неважно в чем — в красоте, в уме, еще в чем-либо, его нельзя зарывать в землю. Его надо нести людям, вот как я это делаю! — И Мелисса с гордостью выставила вперед великолепную грудь, обтянутую тонкой материей. Пэт подавила искушение прийти на помощь подавленной Элисон. Мелисса же весьма неожиданно приняла в этой стычке сторону Пэт. Однако Мелисса применила свое главное оружие в битве за Тони.

— А вы снялись бы обнаженной для «Плэйбоя»? — неожиданно спросил Тони у Мелиссы. Он постарался вложить в свой вопрос злость на вмешательство Мелиссы, однако у него это не получилось. Он все же был покорен этой женщиной. Нет, он ей открыто восхищался! Она действительно была женщиной, созданной для мужчины. Она понимала это, все понимали это. И она любила мужчин…

— А я уже снималась. Это была моя первая роль, — просто призналась актриса.

Неожиданно она спросила совершенно серьезно:

— Ты снялся у Пэт обнаженным?

Наступившая за столом тишина прерывалась лишь хриплым тяжелым дыханием Элисон Вандербильт. Пэт уставилась в звездное небо. Хаверс закашлялся, Лахтам подвинулся поближе. На лице Мелиссы вновь стали проступать признаки неприязни к Пэт. Тони Валентино стал похож на грозовую тучу, вот-вот засверкающую молниями. И они засверкали.

— Да, она сняла меня обнаженным, — наконец выдохнул Тони.

— Молодец, я надеюсь тебя скоро увидеть! — прошептала Мелисса так, чтобы Тони ее услышал.

— Это было весьма смело, — пробормотал Хаверс. Латхам сидел и оценивал ситуацию. Пока все было крайне необычно и нетривиально. То, о чем ему толковала Эмма, сделала Пэт. Заострить проблему, добавить риска. Его поначалу беспорядочные, слегка ошеломленные мысли постепенно приобретали классический порядок, и в мозгу складывалось мнение: «блестяще».

— Мне кажется, что это удачная находка, — произнес наконец Дик Латхам без тени сарказма в голосе.

— Вы полагаете? — спросила его взволнованная Пэт. Она многое бы отдала, чтобы услышать эти же слова после того, как Латхам просмотрит фотографии Тони Валентино. Пэт с удивлением и восторгом смотрела на Латхама. Она его явно недооценивала. Он не был серой заурядностью, как, например, Хаверс. Латхам был творцом, ищущей личностью. Он всегда предпочитал во веем разобраться самостоятельно и принять свое решение. В то же время он не позволял эмоциям опережать рассудок. Пэт все это думала, вглядываясь в Латхама, словно увидела его впервые. Да, этот человек не просто обладатель миллиардов. Он заработал каждый цент, подумала Пэт с уважением.

— Если бы мне удалось увидеть эти снимки, то я считал бы это большим подарком, — серьезно произнес Латхам, обращаясь к Пэт.

Затем он взглянул прямо на Тони. Как мужчина на мужчину. Как равный на равного. Как профессионал на профессионала… Тони ответил ему таким же взглядом. Между ними прошло нечто вроде молчаливого разговора, в котором Тони мог вовсе не участвовать, поскольку он не испытывал никаких теплых чувств к Латхаму. Латхам, в свою очередь, вовсе не спешил смешать с землей своего противника. Он уже отдал дань Тони тем, что опубликует его снимки в своем журнале. Возможно, скоро им будет восхищаться весь мир… Все обернулось так неожиданно. Это требовало определенной храбрости духа, а Тони это любил… Приходит время, и вы должны бросить вызов судьбе, не упустить свой волшебный миг удачи. Должны позабыть все ваше прошлое и жить только во имя будущего… Латхам и Тони молча смотрели друг на друга и неожиданно почувствовали что где-то глубоко между ними зарождается новое, еще непонятное чувство. Они не могли определить точно, но уже оба знали, что их что-то связывает. Боже! Неужели все кончится тем, что мы будем души не чаять друг в друге? — подумал Дик и ужаснулся своей крамольной мысли. Потом он немного успокоился. А что такого необычного? Иные мысли испытывал Тони по отношению к Пэт Паркер.

— Мне кажется, что Пэт уже решила, что она будет делать с фотографиями. Она их опубликует в любом случае, — сказал Тони, вовсе не стараясь скрыть свой нев. Он обернулся к Пэт и ледяным голосом отчеканил:

— Я не знал, на что ты способна.

Пэт вздрогнула, словно ее ударили. Она выиграла и проиграла одновременно. Она предпочла живому Тони ее искусство. Теперь, когда Дик Латхам узнал суть проблемы, он поддержит Пэт, даже если Эмма Гиннес будет стоять насмерть, не соглашаясь взять снимки Тони. Да, игра была окончена, она преуспела в бизнесе и потеряла любовь.

Напротив Тони за столом сидела всхлипывающая Элисон Вандербильт. Он смотрел на нее и не видел, не помнил, как походя использовал эту влюбившуюся в него девушку.

Он ничего не видел. Злоба застилала ему глаза, скрывая все, кроме его ненависти к Пэт. Сейчас он был в таком состоянии, что никто не смог бы ему объяснить, что на самом деле все не так уж и плохо, и что он, окажись на месте Пэт, вероятно, сделал бы все точно так же, как она… Больше всего его бесило то, что от неожиданного конца их любви он только выигрывает в карьере. Это было чудовищно, глупо, несправедливо, отвратительно.

Пэт всмотрелась в лица гостей. Это у нее были проблемы, у них была всего лишь одна — кончилась икра. Гости принялись за другие блюда. Жизнь продолжалась, и Пэт откинулась в кресле, вознамерившись встать…

— Дамы и господа! По-моему, сейчас наступило самое время, чтобы выслушать мое объявление, — в который раз спас и разрядил атмосферу стола вездесущий Латхам.

Он обращался к гостям и понимал всю трудность стоящей перед ним задачи. Элисон не интересовали никакие заявления, она вот-вот упадет в обморок. Хаверс все равно знал, что он скажет, и ему было не особенно интересно. Тони переживал крушение своей личной жизни, а Пэт просто замкнулась в себе. Единственная, кто могла адекватно воспринимать окружающий мир, была Мелисса Вэйн.

Латхама все это нисколько не смутило. Он знал, что козыри в игре были у него на руках. А когда он начинал игру, то рано или поздно все принимали в ней участие, но по его правилам.

— Если вы помните, недавно я купил киностудию «Космос». Многие из вас посчитали дело закрытым, едва я объявил о прекращении выпуска кинопродукции на ней. Но сейчас я довожу до вашего сведения, что все обстоит несколько иначе. — Латхам позволил себе сделать паузу, чтобы все окончательно осознали, о чем он, собственно, ведет речь. Тони наконец вынырнул из своей прострации и изумленно взирал на миллиардера. Мелисса в удивлении покачивала головой, а Пэт насторожилась. Латхам продолжал:

— На самом деле я хочу перестроить старую студию «Космос» в совершенно новом ключе в техническом плане. Я буду применять все новейшие достижения в этой области, но хочу сохранить тот знаменитый аристократический дух старого Голливуда… И я рассчитываю на вас, мои дорогие гости, что вы будете сниматься в моих новых картинах. Мелисса могла бы совершенствовать свой гениальный талант… Пэт, кто знает, могла бы стать режиссером, а Элисон и Тони… они тоже могли бы сниматься в «Космосе». Латхам простер к ним свои руки, как если бы хотел их всех обнять. При этом его орлиные глаза зорко оглядели выражение лица каждого из сидящих за столом. Он был полностью удовлетворен. Он их покорил. Он их завоевал. Все они были у него на крючке. Теперь он мог делать со всеми ними все, что душе заблагорассудится. Мог карать и миловать, мог просто съесть на завтрак без соли…

Мелисса испустила вопль, означающий восторг, изумление, невероятную удачу, выигрыш миллиона в лотерее и что-то еще в этом духе. Предложение Латхама означало работу, славу, деньги. И наконец, она могла при удачном сочетании всех вышеуказанных факторов позволить себе и ту сексуальную жизнь, о которой частенько мечтала в последнее время. Да, она стремилась сниматься на многих киностудиях, но «Космос» стоял особняком в этом ряду. Несмотря на все финансовые неурядицы, эта студия была символом знаменитого голливудского аристократизма, и не всякий актер получал туда доступ. Даже блистательная Мелисса Вэйн еще ни разу там не снималась. И Элисон — эта несчастная, покинутая влюбленная девушка тоже услышала в словах Латхама зов судьбы и слегка воспрянула духом. Слово «режиссер» огненными буквами полыхало в мозгу Пэт, мешая ей сосредоточиться на окружающем мире.

Но самый большой эффект слова Дика Латхама произвели на Тони Валентино. Он был настолько ошеломлен, что для него самого было еще трудно определить — рад он предложению сниматься в киностудии «Космос» или нет. Все это поочередно проявлялось на его выразительном лице и исчезало. Неизменным было лишь нескрываемое восхищение, горящее в его глазах, когда он смотрел на Латхама.

Пэт с любопытством наблюдала за ним, следя за гаммой чувств молодого актера. Латхам, человек, которого Тони презирал, сумел предложить ему осуществление его мечты. Примет ли Тони условия такой сделки? Что он предпочтет? Принципы своей морали или карьеру? Пэт в аналогичной ситуации предпочла карьеру. И Тони сделает так же. В этом Пэт была абсолютно уверена. За него она не беспокоилась, у Тони вырисовывалось блестящее будущее. Но была одна небольшая неувязка: в его будущем не было места для Пэт. Злость душила девушку. Черт! Все было так неправильно, так несправедливо! Она и Тони были очень похожи. И Тони должен переступить через свои эмоции, так же как переступила она, правда, превратившись в предателя их любви… Но ведь в математике есть закон: когда минус на минус дает плюс… Почему бы этому закону не вмешаться в их отношения? Думая таким образом, Пэт задумчиво водила десертным ножом по блюдцу с пирожным. Затем ей в голову неожиданно пришла новая мысль, которая вытеснила все остальные.

— Послушайте, Латхам, а где вы собираетесь строить новую киностудию? — взволнованным голосом спросила Пэт.

— А где-нибудь подберем местечко, можно в пустыне, например. — И он неопределенно помахал рукой в воздухе.

— Пэт разве не придет посмотреть на наши приготовления? — спросил в недоумении Латхам.

— А я откуда знаю? — буркнул, не глядя на него, Тони, пробираясь по палубе через водолазное снаряжение, грудами раскиданное там…

Он оглядел все это богатство, лежащее на верхней палубе яхты Латхама «Гедонист» и неуверенно поинтересовался:

— А без водолазных костюмов обойтись никак нельзя?

Дик Латхам откровенно рассмеялся в ответ. Это было еще только начало. Тони пытался прощупать обстановку. Пусть. Надо только не поддаться и настоять на водолазных костюмах. Вода в глубине холодная, а молодой организм Тони лучше сможет приспособиться к изменившимся температурным условиям. Латхам не хотел, чтобы у Тони появилось хоть малейшее преимущество. Из кубрика появился инструктор по подводному плаванию и провел небольшой инструктаж.

— В глубине вам может встретиться сильное турбулентное завихрение воды. Если вы не сможете его предугадать и вовремя укрыться, что единственно необходимо в таких случаях, то вас может просто расплющить в лепешку ударная волна, бросив на стены пещеры. Поэтому вы обязаны одеть водолазные костюмы, тяжелые ботинки и перчатки. Это на случай, если вдруг захотите поймать парочку лангустов…

— Не волнуйтесь, мы поделимся с вами, — рассмеялся Тони.

Инструктор вопросительно посмотрел на Латхама, потом спросил Тони:

— Раньше вы когда-нибудь занимались подводным плаванием?

— Только во сне, — честно признал Тони.

Туман лежал на поверхности спокойного океана, укутывая, словно одеялом, окрестности Санта-Круз. Потихоньку теплело, и сквозь клубы тумана был виден оранжевый мяч восходящего солнца. Все вокруг было тихим и умиротворенным, чего не скажешь о нервах наших ныряльщиков. Да и инструктор немного нервничал.

— Как думаешь, Джо, все пройдет удачно? — нарушил тишину Латхам.

— Но вы же сами знаете, что ничего предсказать нельзя. Все будет зависеть от того, накроет ли вас ударная волна в узком тоннеле, или вам удастся ее избежать. Послушайте, а вы в самом деле хотите нырять? Может, отложим все до лучших времен, а? — предложил инструктор подводного плавания, пристально глядя на Тони.

— Нет, это уже невозможно. Да и пришли мы в Санта-Круз для этой цели, — вызывающе — бросил Тони.

— Ну что же, ваше дело, — напутствовал их Джо, тяжело вздохнув. — В любом случае я постараюсь быть рядом с вами.

— Чтобы поддержать под локоть, — рассмеялся Тони. Джо весь напрягся, обернулся к Тони и уже готов был взорваться.

— Спасибо тебе за заботу, Джо, — услышал он мягкий голос Латхама. — Но тебе действительно не надо нырять вместе с нами. Наш молодой друг предпочитает самостоятельно побеждать трудности и опасности. И мне кажется, что сегодня у него будет такая возможность, — рассмеялся Дик. Пещеры толком никто не изучил, и было просто верхом безумия лезть в них без опытного инструктора-подводника и спелеолога. Но в этом-то и заключалась вся изюминка! Снова почувствовать смертельный риск, так, чтобы все чувства встряхнулись, завибрировали. Этому, признался себе Дик, стоит поучиться у молодых.

Затем Тони и Дик надели на себя водолазные костюмы, а Джо проверил кислородные баллоны и помог им спуститься в воду. Там они устроились поудобнее в подводном скутере и начали спуск вниз. По их возвращению яхта будет ожидать в бухте Омаров. Сейчас, спускаясь в темную глубину, Латхам вспомнил выражение глаз его знакомого инструктора-подводника. Он дал ему понять, что в случае, если этот молодой упрямец попадет в переделку по своей глупости, поднимайся наверх один. Профессионалы не терпят в своей среде дилетантов, без слов дал понять Джо…

Тогда, на прощание, Дик утвердительно кивнул Джо в ответ на его послание. Именно этого в принципе он и хотел. Вытащить на поверхность моря полузадохнувшегося, полуживого Тони… Как бы то ни было, сейчас Тони и Дик погружались вниз, устремляясь к пещере Летучих мышей. Сначала их сдавил холод, но плавные ритмичные движения рук и ног разогнали кровь, и пловцы немного согрелись. Дик передернул плечами, поправляя поудобнее баллоны с воздухом, дотянулся до фонарика, висевшего на поясе, и включил его. Вокруг них в свете фонаря вздымались неровные скалы. Пещера Летучих мышей была вторая по величине из известных пещер и самая безопасная из всех. Дик знал это, но предпочитал не посвящать в эту тайну Тони Валентино Здесь, в глубине океана, шансы Дика Латхама и Тони Валентино практически сравнялись. Здесь не имело никакого значения, сколько миллиардов было на счету у Латхама, сколько, хороших отметок получил в школе Тони. Они были абсолютно равны в этой плотной холодной тьме.

Наконец Латхам заметил вход в пещеру, он скрывался за острым выступом в скале. Чтобы попасть в пещеру, было необходимо аккуратно, стараясь не повредить костюм, перебраться через острый, как бритва, скальный край, извернуться под прямым углом и проплыть немного вверх. Проделав все это, ведущий, а им был Латхам, оказался в воздушном пузыре. Через мгновение рядом с ним вынырнула голова Тони. Они с любопытством осматривали пещеру, освещая ее лучом фонаря. Это был большой сводчатый зал, окруженный подземным озером. С одного края, там, где виднелся проход в глубь пещеры, пол поднимался вверх, образуя что-то вроде платформы. Стены пещеры блестели разноцветными искорками кристаллов; но ни Латхам, ни Тони не были в достаточной степени знакомы с геологией, чтобы определить состав минералов. Они пошли к проему в скале в глубь пещеры. Им пришлось то идти, то плыть, в зависимости от того как высоко поднимался или опускался пол пещеры. В следу — ющем заде Латхам объяснил Тони, почему пещера носит такое название. Везде, куда ни бросишь взгляд, висели гроздьями летучие мыши. Звук голосов и свет фонаря встревожили спящих рукокрылых тварей. Они стали носиться в воздухе, мелькая чудовищными тенями в лучах фонарей. Наконец исследователи, устав любоваться пируэтами летучих мышей, заметили узкий лаз, ведущий дальше в глубину пещеры или океана. Точно они могли ответить, лишь исследовав этот путь.

— Двинулись? — предложил Латхам, указав на черное неровное входное отверстие тоннеля. — Я пойду первым, — бросил он и вставил загубник в рот, нырнул, и неровный свет фонаря указал его путь прямо к провалу.

Тоннель петлял и извивался, поворачивал вправо и влево. Уже не раз Дик больно бился плечами, бедрами о выступавшие острые края скал. Плыть приходилось лишь в одном направлении — вперед. Тоннель не расширялся и не сужался. В нем было место как раз для одного пловца, двигавшегося в одном направлении. Неожиданно Латхам почувствовал, как забурлила вода. Черт! Его же предупреждали о возможном турбулентном завихрении воды в узком тоннеле. Хорошо еще, что он в крепких рукавицах, иначе он быстро бы ободрал руки до костей… Все же Латхаму удалось оглянуться. В свете фонаря он заметил лицо Тони. Его тоже озадачило неожиданное завихрение воды, но и только. Латхам заметил небольшое углубление, в котором можно было бы переждать волнение моря. Но Тони висел у него за спиной, и он ощущал его насмешливо-нетерпеливое настроение. Что, мол, спекся старик? И Латхам вопреки всему своему жизненному опыту, выработавшему навыки предчувствия опасности, вопреки предупреждениям инструктора-подводника, устремился вперед. Он должен доказать этому юнцу, что ему, Латхаму, сам черт не брат!

В этот момент его и накрыло сильное подводное течение, возникшее буквально ниоткуда. Оно понесло, завертело его, как щепку, дальше по узкому и темному тоннелю. Вынесло в какой-то бассейн. Но потолок был настолько низок, что почти касался уровня воды, и Латхам ничего не смог разобрать — где он находится и куда двигаться дальше. Дышать в этом маленьком зальчике было нечем, пришлось снова надеть маску и взять в рот загубник. Но Латхам еще не запаниковал. Да, обстоятельства складывались не лучшим образом. Он потерял ориентировку, но ему даже нравилась та ситуация, в которой он оказался. Это вернуло ему давно ушедшее чувство остроты жизни. Он был даже рад, что это приключение, задумывавшееся как довольно приятная прогулка, начинает оборачиваться подобным образом.

Размышляя таким образом, Дик в очередной раз болезненно ударился плечом о выступ скалы. Тоннель продолжал свой извилистый путь. Тут впервые холодок пробежал по спине Латхама. Он осознал, что не знает, куда ведет его этот узкий тоннель. Он мог окончиться выходом в океан. А мог оказаться тупиком. А сзади него плыл Тони. Латхам взглянул на воздушный датчик. Он показывал, что израсходовано около половины воздуха. Его оставалось еще на пятнадцать минут.

Неожиданно вода снова забурлила вокруг него и снова потащила с большой скоростью по тоннелю. Он зацепился маской за что-то, и та слетела в воду. Загубник также выскочил изо рта, и Латхам с изумлением понял, что в этой водной сумятице он не найдет маску и не сможет поймать загубник. Воздух был только тот, что в баллоне, и тот, что остался в легких. Дик судорожно забился, завертелся, пытаясь поймать скользкий загубник, найти маску. В это мгновение он угодил правой ногой в какое-то отверстие, попытался выдернуть ногу, но окончательно застрял. Пытаясь освободиться из капкана, Дик случайно оторвал загубник и потерял перчатки. Воздух в баллонах был, но до него уже не добраться. В довершение всего фонарь выпал и лежал бесполезным светлячком на дне тоннеля.

«Ну что, Дик Латхам. Ты прожил насыщенную жизнь. И всегда и во всем поступал как хотел. Вот и сейчас ты по своей воле оказался в той ситуации, куда загнал себя — пронеслись страшные мысли в его мозгу. Дик попытался повернуться, чтобы дать знак Тони не приближаться к нему, чтобы и он не попал в водную ловушку. При этом он стиснул зубы и продолжал вырываться из смертельных объятий каменного капкана, удерживавшего его ногу. Вода вокруг бурлила и кипела, пробивалась сквозь плотно сжатые губы, лезла в нос. Сознание начинало затемняться, тщетно борясь с недостатком кислорода. Неожиданно четко и остро Дик осознал, что сейчас он умрет. Без кислорода, без маски, без фонаря он умрет. При этом совершенно безразлично как — в каменном капкане или, вырвавшись из него, просто захлебнется в этом узком тоннеле. А там, наверху, на спокойной глади спокойного океана его сейчас ждет инструктор-подводник Джо, даже не догадываясь, в какую переделку по своей собственной глупости попал один из его лучших учеников Дик Латхам… Даже если бы Тони удалось развернуться в этой каменной кишке, у него просто бы не хватило воздуха на обратную дорогу, да еще с обессилевшим Латхамом на буксире…

Дик Латхам продолжал бороться за жизнь, но с каждой секундой все больше слабел. Но даже в этот момент он удивился. Он слышал от многих людей, переживших катастрофы, что в последние мгновения перед ними проносилась вся их жизнь. Дик же ничего такого не испытал, и ему стало немного обидно, что у него все не как у людей. Внезапно он понял, что совсем не хочет умирать. Нет, черт возьми! У него осталось еще столько дел, которые надо сделать, и которые может сделать только он, Латхам. Осталось столько женщин, которых он должен познать. Наконец, кто же будет заниматься его журналом «Нью селебрити» без него? Кто перережет ленточку на открытии новой киностудии «Космос»?

Дик Латхам напрягся в последнем, поистине героическом усилии, напружинил свои мускулы. Мысль о том, что его соперник Тони сейчас наблюдает картину его гибели, придала ему решительности. Наконец ему удалось выдернуть ногу. Он весь ободрался до костей, и кровь клубами окружила Латхама. Теперь задача немного облегчилась. У него появилась надежда, правда, один шанс из тысячи. Но шанс был! Следующая ударная волна могла расшибить его в лепешку об острые скалы или как катапульта выбросить его из тоннеля в открытый океан. Иного в данной ситуации не было дано.

И вот пришла новая волна. Она бросила его вперед, в полную темноту, навстречу неведомому. Дик даже не успел сотворить молитву, как полетел куда-то. Его полет завершился ударом, отозвавшимся фейерверком искр, брызнувших из глаз. Он почти потерял сознание и начал медленно сползать вниз, опускаясь у той самой стены, на которую его бросила волна. Дик уже не сопротивлялся. Он постарался расслабиться, едва пришел в себя, представил, как вода проникает в него, заполняет легкие, желудок, как он становится одним большим бидоном с морской водой и обретает вечное успокоение в водной могиле.

Неожиданно мрачные мысли были прерваны грубым вмешательством. Чья-то крепкая рука подняла его, словно мешок с опилками, и потащила вперед. Губы Дика ощутили резиновый вкус загубника и судорожно вцепились в него. Живительная струя воздуха проникла в легкие Латхама, изгоняя мрачные мысли о близком конце. Он снова воспрял духом и с благодарностью взглянул на своего спасителя. Им был Тони Валентино. Он не испугался каменного мешка, куда угодил Дик Латхам, не потерял маску, не порвал шланг с кислородом, не выронил фонарик. Вдобавок он еще и подхватил обессиленного соперника и дал ему шанс выжить. Все эти мысли промелькнули в мозгу у Дика, и он в знак благодарности сжал плечо Тони. Тот понял его жест признательности, покачал головой и пальцем указал вперед. Дик кивнул, и они поплыли, попеременно обмениваясь одним загубником, дыша по очереди из одного баллона со сжатым воздухом. Соответственно запасы его сократились тоже вдвое. Если сейчас им не улыбнется удача, их положение снова можно было бы считать безнадежным, но уже для обоих.