ГЛАВА IX

Свидание Мэри с отцом и узником-лейтенантом. — Состязание в скорости. — Начальник станции Гайи. — Экстренный поезд. — От пятидесяти до тридцати часов. — На пути. — Древние города Индии. — Ряд ошибок. — Пешавар. — Комендант крепости и посланник. — Караван. — Вперед!

Даже после своего чудесного спасения капитан Пеннилес не был еще в безопасности. Гнусное и неосновательное обвинение, возведенное на него наемником Денежного Короля Биканелем, все еще было в силе и было опасно более, чем когда-либо, для его чести и свободы. Это обвинение, как, вероятно, помнят читатели, состояло в том, что Пеннилеса выдали за русского агента, посланного для поддержки священной войны в Бенгалии, население которой восстало против англичан. Это неосновательное обвинение, возведенное на капитана, тем более стало вероятным в глазах английских властей, что им показался подозрительным его быстрый проезд. Поэтому Пеннилесу следовало как можно скорее бежать или спрятаться, избегая во что бы то ни стало английских властей, даже последнего полицейского, потому что, по всей вероятности, его точные приметы были сообщены повсюду. При других обстоятельствах для него, конечно, было бы детской игрушкой пробраться берегом и покинуть эту негостеприимную страну. Но, встретив Мэри и Патрика, он считал своим нравственным долгом спасти их. Несмотря на находку сокровища, которое было для них скорее стеснением, чем помощью, положение бедных детей было крайне непрочно. Пеннилес дал слово возвратить отцу его детей и хотел сдержать свое слово. В данную минуту необходимо было знать точное местопребывание майора Леннокса. Патрик и Мэри знали только, что их отец был командиром шотландского полка Гордона, что он был в походе против афридиев и что последнее его письмо было послано из лагеря Шакдара. Вот все довольно неопределенные сведения. Берар вывел их из затруднения. Этот душитель сделался для них настоящим ангелом-хранителем. Магнетический сон — вот средство, к которому он прибег.

Так как Мэри была чрезвычайно податливым и чувствительным субъектом, то факиру не стоило большого труда усыпить ее. Едва она впала в транс, как увидела лагерь афридиев и описала его в нескольких словах; там же она увидела и своего отца, да, своего отца, заключенного вместе с лейтенантом Тейлором в маленький уединенный домик. Ее очаровательное личико, прояснившееся при виде своего обожаемого отца, обнаружило признаки сильной скорби, когда она произнесла это ужасное слово:

— Узники!.. Пленники мятежников!.. Плач, бедный Патрик. О Боже мой! Защити его! Он приговорен к смерти! — стонала бедная девушка, голос которой прерывался от действия гипнотического усыпления.

— А когда это произошло? — спросил Берар.

— Несколько часов тому назад…

— Теперь мы знаем все, что нам нужно, — сказал Пеннилес. — Разбудите ее поскорее, факир, и составим план: каждая минута дорога! Скажите, как далеко до Пешавара?

— Около тысячи двухсот миль.

— Это ужасно! А какой самый ближайший к нам город?

— Гайя, господин.

— А есть ли там железная дорога?

— Да, саиб!

Патрик и Мэри во время этого разговора с мольбою смотрели на капитана.

— На каком расстоянии от Гайи мы теперь находимся?

— На расстоянии сорока миль!

— Когда Рама может нас доставить туда?

— Часа через три, саиб.

— Превосходно! Теперь, мои милые дети, — мужайтесь и надейтесь! Мы сделаем все возможное для спасения вашего отца. Нам понадобятся деньги… много денег… а так как меня недаром зовут бессребренником, то будьте моими банкирами.

— Сударь, — сказал с достоинством Патрик, вытирая слезы, — самое лучшее, что мы можем сделать, это использовать все до последнего гроша для спасения нашего отца! Мы будем вам бесконечно признательны, и я, и сестра моя, если вы будете располагать сокровищами нашей семьи как своими собственными.

Так как в данную минуту дело было гораздо важнее слов, то Пеннилес сейчас же открыл старый сундук. Блеск содержимого сундука ослепил всех. Мэри нисколько не ошиблась в оценке, назвав колоссальную сумму сокровища, заключенного в сундуке. Там находилось громадное богатство. Пеннилес быстро прочел опись, подписанную и скрепленную дедом детей, затем вынул около трех тысяч фунтов стерлингов. Сделав это, он завязал сундук тростниковыми перевязками и снова укрепил на спине Рамы. Впрочем, замки сундука пришлось сломать. Чтобы не терять времени, каждый занял свое место в корзине на спине слона. Берар взял в качестве проводника туга — и слон, наконец, тронулся в путь по направлению к Гайе.

Через три часа запыхавшийся от быстрого бега Рама достиг первых домиков города, в котором насчитывалось до семидесяти тысяч жителей. Путешественники узнали от факира, что Гайя — город священный. В Гайе находился университет, много школ разного рода еще в то время, когда Сакиа-Муни стал проповедовать там свое учение за шестьсот лет до Рождества Христова. Факир сообщил, что здесь находятся самые достопримечательные памятники первобытной Индии, но белых интересовала лишь одна достопримечательность этого города, да и то продукт европейской культуры — железная дорога. Им указали центральную станцию, и они моментально отправились туда. Пеннилес попросил позволения переговорить с начальником станции. Капитана впустили к нему вместе с женой, Патриком и Мэри, а Берар, Марий, Джонни и туг остались караулить слона, на спине которого находились сокровища.

После холодного обмена поклонами, которыми англичане всегда приветствуют незнакомого человека, капитан Пеннилес, взяв детей за руки, сказал:

— Имею честь представить вам, милостивый государь, детей несчастной герцогини Ричмондской, погибшей, как вам известно, трагической смертью. — И прибавил: — Что касается меня, то я — их опекун, а эта особа — моя супруга.

При имени герцогов Ричмондских начальник растаял и выразил полную готовность услужить им.

— Чем я могу быть вам полезен? — спросил он.

— Мы только что узнали, что отец Патрика и Мэри, майор Леннокс, герцог Ричмондский, находится в плену у афридиев и что жизнь его в большой опасности. Мы едем к афридиям, чтобы предложить им выкуп за пленника. В какой самый меньший срок мы можем добраться до Пешавара?

— Приблизительно за двое суток.

Печальный вздох вырвался у детей. Они могут прийти слишком поздно.

— Это долго, — сказал капитан, — не можете ли вы дать нам отдельный поезд: локомотив, багажный вагон и вагон-салон?

— Конечно, можно!

— А сколько это будет стоить?

— Это обойдется в пятьсот фунтов стерлингов, и вы выиграете не менее десяти часов.

— Я заплачу тысячу фунтов, дам в награду кочегару и машинисту сто фунтов и пятьсот фунтов вам, если этот переезд будет продолжаться тридцать часов и менее, если возможно. Примите во внимание, что дело идет о спасении человека, носящего одно из самых славных имен Англии, одного из лучших офицеров армии и одного из самых преданных слуг королевы! Для его спасения я и добиваюсь скорейшего прибытия в лагерь афридиев!

— Хорошо, сударь, вы получите экстренный поезд, — сказал начальник станции, подумавший, конечно, о награде, — мне потребуется всего только час времени, чтобы связаться с главной администрацией дороги и телеграфировать промежуточным станциям для избежания каких-либо задержек на них.

— Итак, вы думаете, что через тридцать часов?..

— Поезд прибудет в Пешавар без всяких приключений!

— Я вам тысячу раз признателен. Во время приготовления поезда я отсчитаю нужную сумму.

Час спустя с удивительной точностью поезд вышел из депо и остановился у платформы. Уложив кое-какую провизию, купленную в буфете вокзала, шестеро пассажиров, не исключая и Берара, заняли места в салон-вагоне. Боб также прыгнул туда, а добрый Рама, оставшись один, печально тронулся в путь к священной пагоде с вожаком-тугом. Начальник станции превосходно устроил все. Вместо одного вагона он приказал прицепить два, что позволило путешественникам устроиться с большим комфортом. Наконец, раздался свисток, — и поезд тронулся.

Путники мчались с большой скоростью, счастливые тем, что никто не догадался: опекун герцогов Ричмондских и был тот иноземец, гнусно оклеветанный негодяями и поставленный вне английских законов. К несчастью, путники не могли знать, что они не одни в поезде. Какой-то человек, прискакавший на сильно взмыленной лошади почти перед самым отходом поезда, весь в крови и пыли, быстро подошел к начальнику станции, шепнул ему несколько слов, и тот позволил неизвестному проскользнуть незаметно в багажный вагон.

Один и тот же поезд, который мчал последнюю надежду майора Леннокса, вез и врага его, ожесточенного потерей своих сокровищ. Сто километров, отделяющие Гайю от Патны, были пройдены за полтора часа. Скорость эта ободряюще действовала на путников, потому что обыкновенные поезда в Индии движутся утомительно медленно. От Патны поезд идет по Северо-Западной железнодорожной линии, конечный пункт которой — Пешавар. Поезд останавливается лишь на несколько секунд, чтобы сменить локомотив или запастись водою и топливом. Всякий раз при подобной остановке Пеннилес выходит и поощряет рвение машиниста и кочегара, а те, весело побрякивая полученными деньгами, доводят ход поезда до головокружительной быстроты. Вот после Панты, этого города опиума, промчались мимо Бенареса, браминского Рима, где находится туземная большая школа богословия — центр изучения и распространения религии. Вот Аллагабад, Прейяго — священный город, расположенный на берегах Ганга. Затем поезд проносится мимо памятного кровавой резней Каумпора. При блеске электрических фонарей путники едва могут прочесть название следующей станции: Агра, потому что поезд мчится, не умеряя своей скорости, мимо этой бывшей столицы империи Великого Могола. Следующая минутная остановка делается в Дели. Весь этот переезд, составляющий ровно половину пути, пройден за четырнадцать часов. Пеннилес полон надежды!

Начальник станции Гайи уже телеграфировал коменданту крепости Пешавара о несчастной судьбе майора, но Пеннилес находит это недостаточным. Он, в свою очередь, составляет по пути длинную депешу, в которой просит позаботиться относительно лошадей, и посылает ее из Дели. Затем поезд, раскидывая густую струю дыма, подходит к Лагору, в котором, как в Дели и Агре, насчитывается до полутораста тысяч жителей. Как и эти последние города, он полон памятниками древнейшей эпохи, которые представляют там удивительный контраст с последними изобретениями: трамваями, электрическим освещением и модами, привезенными из Европы с последним почтовым пароходом.

Расстояние до Пешавара быстро уменьшается. За долинами Раджпутана и Пенджаба начинаются возвышенности. Все более и более крутые холмы заставляют предчувствовать близость гигантских Гималаев. Затем опять равнина или, вернее сказать, плоскогорье. На высоте плоскогория — хранитель ущелья Кайбера, Пешавар, город с восьмидесятью тысячами жителей, окруженный глинобитной стеной.

— Пешавар!.. Вот Пешавар! — воскликнули уставшие от безумной скорости путники, вновь оживившись при виде этого города. Только 29 часов пошло на этот переезд! Поезд, огибая город, подходил к английской его части, находящейся на расстоянии четырех километров от индийской. Здесь, под прикрытием форта, окруженного массивными кирпичными стенами, находятся служебные места, резиденция посланника и казармы местных войск. Форт этот носит название Бала-Хасар.

Предупрежденные двумя депешами об этом прибытии, резидент[17] и комендант крепости лично прибыли на станцию. Весть о печальной судьбе майора быстро разнеслась среди английского населения, и друзья Леннокса и лейтенанта Тейлора с нетерпением ожидали приезда путешественников. Патрик и Мэри тотчас же узнали друзей своего несчастного отца, и вид их вызвал слезы на глазах детей, напомнив о навсегда потерянном счастье. Начались дружеские рукопожатия и представления. Пеннилес старался принять вид попечителя этих детей, изо всех сил стремясь скрыть свое настоящее имя, но это нисколько не помешало радушному приему его и г-жи Клавдии, блестящая красота которой произвела сенсацию. Как ни торопились путники поскорее отправиться в лагерь афридиев, им пришлось пробыть некоторое время в городе. К тому же там находился и конвой, который должен был сопровождать их до неприятельских аванпостов.

Резидент предоставил в их распоряжение лошадей и верблюдов, которые должны были везти путешественников, багаж и лагерные принадлежности. Он очень удивился, узнав, что Клавдия и Мэри тоже решили присоединиться к экспедиции. Напрасно описывал он им ужасы предстоящего похода, напрасно уверял, что никогда еще их честь, свобода и жизнь не подвергались такой опасности, что афридии были страшными разбойниками, разжигаемыми еще фанатизмом. Клавдия очень просто ответила:

— Своего мужа я сопровождаю всегда, а особенно при опасных путешествиях!

— А я, — прибавила Мэри, — хочу первой поцеловать своего отца, если он свободен, или умереть вместе с ним, если он погибает.

— Пусть будет по-вашему! — сказал резидент и распорядился об ускорении приготовлений. В два часа пять человек верхом, — Клавдия и Мэри тоже ехали на лошадях, — конвоируемые взводом улан, тронулись в путь. Безостановочно ехали они вплоть до сумерек и лишь при наступлении ночи остановились лагерем в ожидании восхода солнца. С большим трудом им удавалось продвигаться вперед по невозможным дорогам. Наконец, они достигли английского экспедиционного корпуса, расположенного линией, лицом к горам. Затем они прошли английские траншеи, главные караулы и последние аванпосты. На линии, отделяющей англичан от афридиев, конвой покидает путешественников: далее ему запрещено продвигаться. Пеннилес, взяв у своей жены белый шарф, размахивает им и звонким голосом командует:

— Вперед!..

ГЛАВА X

Предводитель мятежников. — Отказ. — Узники. — Зачем Пеннилес заставляет свою лошадь лягаться. — Соединяйся! — Биканель снова показывается. — Последняя попытка. — Священное знамя. — Посвященный пундит. — Повинуйтесь! — Последняя драма. — Ожесточенные враги. — Соединенные смертью. — Предводитель Махмуд. — Наконец, свободны!

Берар скакал рядом с капитаном Пеннилесом. За ним следовали Клавдия, Мэри и Патрик. Джонни и Мариус замыкали шествие. Боб, запыхавшись и высунув язык, бежал сзади. Всадники доскакали до первой траншеи и остановились перевести дух, а несколько солдат, занимавших это укрепление, быстро отступили назад. При виде белого флага афридии отнеслись к ним довольно миролюбиво.

— Предводитель! Где предводитель? — громким голосом закричал Берар, зная, что только таким повелительным тоном и можно воздействовать на этих людей.

Бронзовый гигант с красивыми чертами лица приблизился к ним с суровым видом и насупленными бровями, размахивая ружьем. При виде факира он сразу усмирился и проговорил:

— Да будет мир с тобою, Берар! Я никак не думал иметь удовольствие видеть тебя сегодня…

— И с тобою да будет мир, Махмуд! Да будет благословен день, когда я увиделся с тобою!

— Чего ты от меня хочешь, Берар? И чего хотят эти чужестранцы?

— Я их проводник и друг и пришел вместе с ними предложить выкуп за двух английских офицеров, находящихся у тебя в плену!

Лицо гиганта омрачилось и между бровями залегла глубокая угрожающая складка.

— Я ничего не хочу слышать об этих пленниках! — проворчал он недовольным тоном.

— Заметь, Махмуд, — сказал Берар, не теряя надежды убедить гиганта и стараясь разжечь его алчность к деньгам, хорошо известную ему, — выкуп будет громадный!..

— Да нет же, говорю я тебе! — продолжал упорствовать великан. — Оба офицера уже пятьдесят часов как заключены в тюрьму и приговорены к смертной казни посредством лишения их какой бы то ни было пищи!

— Ты отказываешься от богатства, которое очень кстати придется и тебе, и твоему племени?

— Да, отказываюсь!

— Почему?

— Потому что жизнь этих двух офицеров есть цена крови: англичане ведут с нами войну, истребляющую нас, они нас изувечивают пулями дум-дум и считают нас дикарями! Дикари — они сами! Так поступят со всеми англичанами, которые нам попадутся в плен!

— Подумай, Махмуд!

— Нет! Не прибавляй больше ни слова. Это бесполезно, так как ничто не может нас ни прельстить, ни умилостивить. Возвращайся в английский лагерь, уводи поскорее своих иноземцев, присутствие которых мне ненавистно. Не будь ты их защитником, я, не колеблясь ни минуты, велел бы их продать, как невольников.

Во время этого быстрого обмена фразами, среди толпы настоящих бандитов, Мэри, повинуясь какому-то непонятному влиянию, внимательно осмотрелась кругом. Она, никогда не бывавшая в этом месте, как будто бы начинала узнавать его. Впечатление, полученное ею во время гипнотического сна, было особенно сильно потому, что все виденное ею касалось обожаемого отца. Вот, она увидела маленький невзрачный домик, и ей показалось, что она уже видела его когда-то… Да, именно там, в этом невзрачном домике, она немного времени тому назад видела своего дорогого отца и молодого человека, офицера его полка, такого же пленника, как и майор Леннокс. Она воскликнула:

— Там!.. Там, в этом доме, заключен мой отец!

Патрик, инстинктивно почувствовавший правоту слов своей сестры, как покорное эхо, подтвердил:

— Отец там! Поспешим спасти его!..

Вслед за этими словами решительный юноша, не посмотрев даже, следуют за ним его спутники или нет, повернул свою лошадь и поскакал к домику. Сестра поскакала вслед за ним, затем помчались другие. Берар, прекратив свою отрывистую беседу с предводителем афридиев, не обещавшую окончиться благоприятно для путешественников, направился туда же.

— О! — воскликнул капитан Пеннилес. — Если бы со мной была хоть сотня ковбоев из Нью-Ойль Сити!..

Прежняя энергия с новой силой пробудилась в нем, и он сказал:

— Нам нужно во что бы то ни стало освободить несчастных узников!

Он подъехал к двери хижины и начал щекотать лошадь концом своей сабли, в то же время натягивая поводья. Лошадь попыталась встать на дыбы, но, почувствовав позади себя какое-то препятствие, начала страшно брыкаться и бить ногами в дверь. Удары копыт об дерево раздавались как пушечные выстрелы. Дверь затрещала, распалась на куски и обрушилась. Бледные, с трудом державшиеся на ногах, изнуренные долгими мучениями, оба офицера кое-как дотащились до двери и увидели всадников и двух амазонок. Майор узнал одну из них и, не веря своим глазам, сне себя от изумления и радости, воскликнул:

— Мэри!.. Мое дорогое дитя, неужели мне суждено снова увидеть тебя? Ты ли это, моя милая девочка?

— А меня? Отец, разве ты не замечаешь меня?! — закричал мальчик дрожащим от волнения голосом.

— Патрик!.. Мой маленький солдат! — лепетал бедный отец со слезами на глазах.

— Отец! — прервала молодая девушка. — Вот наши благодетели и спасители!

— Милорд! — сказал Пеннилес. — Мы пришли или спасти вас, или погибнуть вместе с вами. Постарайтесь сесть на лошадь вашей дочери, а вы, лейтенант, сядьте на лошадь Патрика… А затем вперед!.. Во весь опор!

На все понадобилось лишь несколько секунд. В первый момент, благодаря общему замешательству, храбрец Пеннилес имел некоторые шансы на успех своего смело задуманного плана. Но там, среди пораженных дикарей, находился злой дух, который не дремал.

Пока афридии вопили и толкались, мешая друг другу, он, собрав двадцать смелых воинов, построил их между домиком и траншеей, двадцать ружейных дул направились на пленников и их освободителей.

— Биканель!.. Опять этот злодей стоит нам поперек дороги! — закричал Берар, первым узнав этого бандита.

Другие тоже узнали своего преследователя, виновника всех их несчастий. Пеннилес, выхватив из кобуры револьвер, готовился убить негодяя, как зловредное животное. Но подлый и жестокий Биканель спрятался за спинами афридиев, которые образовали вокруг него живую стену. Опомнившись от изумления, они окружили кольцом домик с прижавшимися к его стене европейцами. Издеваясь над ними, Биканель говорил:

— Ну вот! Наконец-то вы захвачены! Я следил за вами шаг за шагом, от храма Кали до Гайи… Там, потребовав у начальника станции места, я сел в багажный вагон. Одновременно с вами я прибыл в Пешавар и выиграл в скорости ночь, в которую вы отдыхали. А теперь все вы находитесь в моей власти… да, все, вместе с этим чудесным сокровищем, желание обладать которым сводит меня с ума.

Но белые не слушали его. Патрик и Мэри, соскочив с лошадей, бросились в объятия своего отца, а он, совершенно остолбеневший, с нежностью обнимал их, пока лейтенант обменивался крепкими сердечными рукопожатиями со своими освободителями. Как человек предусмотрительный, капитан Пеннилес, зная, что отправляется освобождать узников, полумертвых от голода и жажды, запасся и съестными припасами и напитками. И пока Биканель орал на своих людей: «Хватайте их живыми! Слышите? Живыми!», Пеннилес предлагал лейтенанту бутылку, оплетенную ивовыми прутьями, и сандвичи, говоря Тейлору с доброй и мягкой улыбкой:

— Пейте и кушайте, лейтенант!

— Вы мне дважды спасли жизнь, — воскликнул молодой офицер, хватая кушанье с жадностью, вполне объяснимой долгими муками голода и жажды. Затем он предложил майору:

— Милорд! Покушайте… подкрепите силы… хотя бы для готовящейся борьбы.

Люди, подстрекаемые Биканелем, все теснее и теснее окружали европейцев.

— Сокровище!.. Слышите ли вы? Мне надо сокровище! — кричал бандит. — Оно послужит выкупом или, по крайней мере, освободит от той ужасной пытки, которую мы вам готовим.

Теперь весь лагерь вопил и осыпал группу европейцев страшными проклятиями. Там было несколько тысяч людей, возбужденных фанатиками-браминами, и достаточно было подать знак, чтобы эта кучка людей была разнесена в клочья. Но эта страшная опасность не лишила белых спокойствия и хладнокровия. Клавдия презрительно улыбнулась, взглянув на разъяренных дикарей. Джонни плюнул в них табачной жвачкой, которую держал во рту, а Мариус выругал их гориллами. Еще несколько секунд, и европейцы были бы схвачены сотней рук, которые уже протягивались со всех сторон! Вдруг Берар принял отчаянное решение. Он вынул из-за пазухи большой кусок белой шелковой материи, развернул его и разложил перед своими друзьями, как бы желая защитить их этим. На тонкой ткани были изображены пять красных рук, расположенных по диагоналям. Это была точная копия знамени, с которым Мокрони проповедовал священную войну против англичан. Таких знамен во всей английской Индии было только два. Развернув знамя, Берар воскликнул громовым голосом, покрывшим весь шум:

— Я пришел от имени моего учителя, пундита Кришны, приказать вам сейчас же освободить этих белых без всяких условий! Вы слышите, верующие?.. Пундит приказывает! Повинуйтесь!.. Горе тому, кто осмелится ослушаться приказа трижды святого, трижды рожденного, управляющего всеми правоверными: браминами, мусульманами и буддистами!

Свидетели этой ужасной сцены почувствовали, что Берар ставит на карту все, что после неудачи этой попытки им не на что более рассчитывать.

Белые прижались друг к другу, готовясь ко всему. Раздалось несколько буйных возгласов, точно волна пробежала по этому морю разгоряченных людей, и… все стихло! Опускается оружие, головы преклоняются и спины необузданных дикарей сгибаются в знак уважения к этой священной эмблеме. Всемогущество отшельника священной пагоды победило слепой фанатизм! Наперекор злобе, ненависти; наперекор непримиримой вражде рас, верований, обычаев, религий, Берар победил, выбрав посредником слово и эмблему своего учителя.

Вдруг Биканель вытащил из-за пояса у одного афридия длинный дамасский пистолет и выстрелил в Берара, крича:

— Умри, лицемер!.. Умри, ложный факир!.. Умри, ложный посол чтимого пундита!..

Факир покачнулся, смертельно раненный, и, зажимая рукой рану, из которой фонтаном била кровь, другой рукой продолжал размахивать знаменем, затем, обратившись к Пеннилесу, сказал слабеющим голосом:

— Господин!.. Я нарушил свою клятву… я наказан… я умираю, но вы спасены!.. Возьмите знамя пундита, держите его высоко… оно освободит вас!..

Тогда Биканель, совершенно обезумев от ярости, воскликнул:

— Напрасно вы сожалеете об этом умирающем человеке. Берар — туг! Он начальник душителей Бенгалии! Герцог Ричмондский! Знайте, что он убийца вашей жены, а вы, лейтенант, знайте, что он обвязал черным платком душителей горло вашего отца!..

Он бросился к пленникам с намерением схватить знамя, но вдруг раздался выстрел, и он тяжело рухнул на землю с раздробленным черепом. Берар, собрав последние силы, пустил в него пулю и затем, совершенно ослабев, опустился на землю и умер. Махмуд, бросив на землю саблю и ружье, приблизился к европейцам.

— Только эта священная эмблема, — сказал он, — спасает вас от верной смерти. Живите! И свободно возвращайтесь к своим соотечественникам!

Маленькая кучка всадников с развевающимся на ветру знаменем покинула лагерь афридиев и направилась к английским аванпостам. С этих пор они были в совершенной безопасности и готовились отправиться за новыми приключениями, о которых, быть может, мы и расскажем когда-нибудь…

1

Негоциант (лат.) — торговец, преимущественно за пределами своей страны. Здесь и далее примечания редактора. Примечания автора и переводчика оговариваются.

2

Брамин (санскр.) — член религиозной касты.

3

Факир (араб.) — в Индии странствующий монах, здесь еще: рядовой член религиозной касты.

4

Кимвалы (греч.) — старинный музыкальный инструмент, род медных тарелок.

5

Румпель (голл.) — рычаг для поворота руля.

6

Янки (англ.) — прозвище американцев.

7

Ют — часть кормы корабля.

8

Саиб — господин.

9

Ландо (франц.) — четырехместная крытая карета.

10

Адепт (лат.) — посвященный в тайну.

11

Профанация (лат.) — осквернение.

12

Порядок! (англ.)

13

Well (англ.) — хорошо.

14

Медиум (лат.) — посредник между духами и людьми.

15

Миля (англ.) — единица длины, равна 1852 м.

16

Виадук (франц.) — мост на высоких опорах.

17

Резидент (франц.) — здесь: глава колониальной администрации.