ГЛАВА 4

Обнаружив подводный вулкан, Тотор задумал необыкновенный, потрясающий и, надо сказать, отчаянный план: дать морским водам одним броском достичь раскаленного пекла.

Не без оснований парижанин считал, что пар, возникший от соприкосновения воды и огня, создаст неодолимое давление, которое взорвет всю погруженную в воду часть подземелья и обрежет в месте выхода в море пещеру, в которой он был заточен.

Просочившаяся влага подсказала ему, что естественный купол, под которым на невероятной глубине содрогался вулкан, был небольшой толщины, и у Тотора возникла гениальная идея взорвать этот купол. Вот для чего он решил использовать найденные во время раскопок невзорвавшиеся динамитные шашки и проделать в подводном куполе брешь.

Юноша заминировал ту часть, которая показалась ему потоньше, и поджег фитиль.

Тотор полагал, что фитиль будет гореть целых десять минут, прежде чем воспламенится заряд, — за это время он рассчитывал добежать до той части пещеры, которая не находилась под водой.

К несчастью, расчет оказался неверным — фитиль горел всего четыре минуты.

Освещая путь неразлучным фонарем, парижанин, согнувшись, быстро взбирался по кускам пемзы, которые скрипели и рассыпались под его подошвами.

— Вперед, рысью, старина Тотор, — подгонял он себя. — Рысью! А то будет жарко!

Земля задрожала, и взрыв потряс все, что находилось под водой. Резкий порыв воздуха толкнул юношу в спину, страшный грохот прокатился по подземелью.

Шум водопадов, гудение пламени, непрекращающиеся взрывы газа, треск терзаемой земли, вой вырывающегося из глубин и ищущего выход пара — все слилось в оглушительный грохот, сопровождающий великие катаклизмы.

Тотор оцепенел. Сила и воля были парализованы. Он уже ни на что не реагировал. В ушах звенело, глаза замутились, дыхание стало прерывистым, кулаки конвульсивно сжались, благодаря чему фонарь, который стал светить ярче, остался в руке.

Юноша испытывал тягостное ощущение человека, оказавшегося в слишком тесном помещении, где его толкают, мнут, сжимают до потери сознания.

Уже изнемогая, теряя последние силы, он хрипел:

— Пары и газы… давят снизу. О, этот сжатый воздух рвет меня на куски! Все удалось, вулкан затоплен, он взорвется, но слишком рано… Ты пропал, бедняга Тотор!

Ему казалось, что прошли часы, а на самом деле буря разразилась всего минуту тому назад.

Давление паров все возрастало, грохот усиливался. Земля дрожала и трещала в глубинах, верхние слои рассыпались, а взрывы звучали страшными раскатами.

Наконец давление снизу на купол вулкана стало сильнее давления моря сверху. Корка, образованная продуктами прежних извержений, разом обрушилась и, поднятая паром, взлетела, опрокинулась, но сжатый воздух, находившийся под нею, освободился и устремился вверх из глубины растревоженных вод.

Заключенный в этой воздушной подушке, как насекомое или микроорганизм, Тотор взлетел, пересек огромную донную волну, которая еще более ускорила подъем. Она яростно встряхнула его, ворвалась на палубу стоящего на якоре судна, и с шумом откатилась.

Судно это — «Морган», черт возьми! Как мы уже говорили, Тотор растянулся у ног своей подруги Нелли, вцепившейся в планшир у капитанского мостика. Девушка испустила крик, в котором смешались испуг и радость.

Да, посрамив все опасения и превзойдя надежды, именно Тотор явился вдруг из морских глубин.

И это не удивило Нелли, настолько ее мысли были упорно связаны с Тотором, а ее горячие мольбы взывали о чуде.

Чудо произошло, только и всего! Даже не вспомнив, что судно в опасности, а новая волна может снести ее в море, Нелли бросилась к юноше, опустилась на колени, подняла его голову и ужаснулась, чувствуя, как болтается голова в ее дрожащих руках. Сердце девушки сжималось от страха, когда она всматривалась в закрытые глаза, бледные щеки, сжатые губы.

— Тотор, друг мой, посмотрите на меня! Услышьте меня! — всхлипывала Нелли.

Бедный юноша по-прежнему не смотрел, не дышал, не шевелился. Гарри и Алекс осторожно ощупывали Тотора, неловко, но преданно пытаясь оказать ему помощь.

Тревога сжала сердце Гарри перед этим по-прежнему недвижным телом. Ужасная мысль о непоправимом пронзила его, крупные слезы выползли из-под ресниц.

— Неужели он действительно мертв? — со страхом проговорил он. — Нет, это невозможно! Тотор не может умереть вот так!

— Бедный мистер Тотор, — в голосе боцмана слышалось сострадание, — ему так худо! Однако кровь течет. Это хороший знак, если течет кровь!

— Да, верно! Ведь так, Алекс? — с надеждой отозвался Гарри.

Нелли все еще всхлипывала и взывала надломленным голосом:

— О Боже, ты совершил чудо. Соверши же еще одно — воскреси его! О Боже, умоляю тебя!

Она судорожно обнимала бедную голову, ища в застывших чертах хоть малейший признак жизни, и ощущала в душе ужасную пустоту, в которой тонула радость былых времен, краткое счастье и нежно вынашивавшаяся мечта о светлом будущем.

Гарри совсем потерял голову. Алекс и Мэри переворачивали все в каютах в поисках лекарств и ничего не находили. Да и к чему лекарства? Без медицинских знаний они могли стать опаснее, чем сама болезнь!

Короче, души этих смелых и преданных людей поглотило смятение и отчаяние перед лицом неожиданных горьких испытаний.

Но это длилось недолго. Мучительный кризис миновал.

Если сверхчеловеческая воля иногда способна совершать чудеса, то какую почти беспредельную мощь могут обрести соединенные усилия энергий двух существ, действующих ради одной и той же цели!

У Тотора, терявшего сознание и чувствовавшего, что умирает, последняя мысль была о подруге, милое лицо которой явилось ему в ту минуту, когда все вокруг гибло. Одно желание завладело его душой: «Освободиться, выжить и найти Нелли… уже навсегда!»

А Нелли, чудом обретя вновь своего друга, сосредоточилась на единственной цели: оживить его.

— Это необходимо. Я хочу, чтобы он пришел в себя. Я хочу, чтобы он слышал меня, видел, говорил со мной.

И эти две энергии, таинственно соединенные вместе, сказались на физическом состоянии умирающего: чуть порозовели бледные щеки, едва уловимый вздох всколыхнул его грудь, и легкая дрожь пробежала по коже.

— Он жив, — воскликнула преобразившаяся девушка, — жив! Смотрите, Мэри! Смотрите, Алекс, смотри, Гарри, он жив! Я знала, чувствовала! Тотор, дорогой мой Тотор, вы снова с нами!

Веки Тотора медленно приподнялись, и его голос, тихий, бесконечно нежный, как у ребенка, ответил:

— Мисс Нелли! Да, к вам я взывал из глубин. О, дорогая Нелли, я вас слышу, вижу… и счастлив, как никто в этом мире! Наверное, это сон, прекрасный сон, в который хорошо бы погрузиться навсегда! О, умереть вот так, рядом с вами. Не просыпаться в пещере без воздуха, света, надежды, в ужасной могиле, в аду! А здесь, рядом с вами, под солнцем, которое я уже не надеялся увидеть…

Девушка долго смотрела на него не отвечая, угадывая ужасные муки, через которые прошел ее друг, боясь слишком резкого возвращения его к чудесной реальности.

Она склонилась над Тотором и осторожно пыталась остановить платком кровь, которая текла из ран на лице и ссадин на губах, а Меринос, Алекс и Мэри сгрудились возле них в порыве безумной радости.

— Он бредит, — воскликнул Гарри, — но он жив, и мы его спасем! Алекс, перенесем его на мою кровать…

Резкий толчок не дал юноше договорить. Все четверо чуть не упали. Судно, болтавшееся на якорной цепи, внезапно остановилось и дважды вздрогнуло.

Боцман в тревоге закричал:

— Беда! Мы сели на мель!

— Не может быть!

— Но это так, мистер Гарри! Слышите, киль скребет по твердому дну, а совсем недавно до дна здесь было далеко.

— Да, извержение подняло его. Тут мы бессильны. Но сейчас не до этого. Меня интересует лишь Тотор, остальное не имеет значения!

— Да, вы правы, мистер Гарри. Прежде всего — ваш друг, не так ли? А я пойду взгляну, что можно сделать. Прямо не знаешь, над чем прежде голову ломать.

Действительно, извержение вулкана, буйство морской стихии, фантастическое появление парижанина — все было так неожиданно и необычайно, что осмыслить сразу было невозможно.

От толчка судна Тотор вздрогнул и услышал слова, произнесенные незнакомым грубоватым голосом: «Мы сели на мель!» Юноша начал приходить в себя. Конечно, он был разбит, истерзан, но боль понемногу возвращала его к жизни. Рассеянный мутный взгляд заметался, оживился, остановился на Нелли.

Он увидел улыбающуюся, счастливую, преобразившуюся девушку и воскликнул крепнущим голосом:

— Мисс Нелли, значит, это правда! Я жив, и вы рядом со мной!

— Да, дорогой Тотор, это просто чудо, что-то неслыханное, невероятное! Вы явились к нам из глубин морских!

— Все так! Прыжок в воду, только наоборот, вверх и через вулкан.

Нелли нервно рассмеялась и повторила, счастливая:

— Через вулкан! Вы и на такое способны! А что вы делали в вулкане?

Он ответил с великолепным апломбомnote 192, который мало-помалу возвращался к нему:

— Я искал вас с фонарем. Вот и доказательство, держите. Вот он — сувенир, тотемnote 193, оберег, амулет, который я захватил с собой из преисподней. О, Боже, как это далеко и глубоко! Меринос, старина, как дела? Вот мы и снова встретились! Что скажешь?

— Тотор, друг мой, я счастлив, даже не знаю, что и сказать. Прямо с ума схожу! Но как ты здесь очутился?

— А вы сами как оказались на «Моргане»? А где те, что им распоряжались?

— Сразу не расскажешь.

— Мне тоже трудно… Слишком долго…

— Нужно попить и поесть! Ты, должно быть, очень ослаб.

— Не слишком! Прежде всего мне требуется другое.

— Что же?

— Вода и мыло, чтобы хорошенько помыться, одежда и белье, чтобы сменить свои обноски.

— Сейчас мы с Алексом отнесем тебя.

— Ни в коем случае! Я сам побегу вприпрыжку, как зайчонок! Вот так!

Тотор вскочил на ноги, но слишком понадеялся на свои силы. Едва выпрямившись, он пошатнулся и чуть не упал — Нелли с братом очень вовремя подхватили его под руки и удержали в вертикальном положении.

Через две минуты он уже плескался в ванне под внимательным присмотром Гарри, который, как брат, не оставлял его ни на минуту.

Закончив туалет, Тотор бодро принялся за еду. В охотку уплетая припасы, парижанин позволил себе полстакана вина и принялся вдохновенно рассказывать о своих необычайных приключениях.

От усталости и недомоганий не осталось и следа — уверенный в себе француз, похоже, был скроен из стали.

Гарри, его сестра и Мэри, вздрагивая от волнения, слушали, а боцман тем временем внимательно осматривал трюм, чтобы проверить состояние обшивки.

— Чем же это кончилось? — спросил Гарри, когда рассказ стал подходить к завершению.

— Тем, что все мы встретились, — уже неплохо. Я бы добавил только, что есть в моей истории одна загадка.

— Какая?

— Стальной лом. Своим спасением я обязан этому инструменту и отдал бы жизнь, новенькую мою жизнь, которой так дорожу, чтобы увидеть того, кто сознательно кинул его в мою сторону.

В этот момент Алекс поднялся из трюма. Несомненно, осмотр обшивки был удовлетворительным, ибо бравый боцман весело насвистывал свой любимый мотив: «Светлый ручей».

Заслышав знакомые звуки, Тотор вскочил с криком:

— Алекс, дорогой мой Алекс, только один вопрос!

— Да хоть сто, если угодно, мистер Тотор.

— Вы были там, в пещере, когда муровали стену?

— Да, мистер Тотор.

— И это вы оставили мне лом?

— Конечно. Жаль только, что не мог сделать больше, но я думал, что такой удалец, как вы, сможет воспользоваться подарком и выкрутиться. Ведь так и случилось.

Тотор встал, схватил обе руки канадца, сжал их и, с увлажнившимися глазами, дрожащим голосом сказал:

— Алекс, вы спасли мне жизнь! Теперь мы друзья до гроба!

— Я то же самое сказал ему несколько часов назад, и тоже от всего сердца. Он спас нас всех, — прервал Меринос.

— Да, друг мой, Алекс — наш общий благодетель, — продолжал юноша, а Мэри послала долгий, восхищенный, нежный взгляд бравому, простому и такому замечательному моряку.

Смущенный Алекс что-то бормотал, не зная, как избежать уверений в бесконечной признательности. Храбрец из храбрецов хотел бы скрыться, провалиться под палубу, предпочел бы подставить вздымающуюся от волнения грудь урагану или ружейному залпу. Лицо его светилось доброй, застенчивой улыбкой.

— Господа, вы меня хвалите… вы меня простите, если… не умею выразить радость… счастье, которое сейчас испытываю… Ваша драгоценная дружба — лучшая награда для меня. Вот что я хочу сказать: не буду по-настоящему счастлив, пока вы не окажетесь свободны, целы, невредимы и ничто не будет вам угрожать. К сожалению, до этого еще далеко.

— Совершенно справедливо, — сказал Меринос, — события сменяют друг друга с такой быстротой и неожиданностью, что нам до сих пор физически не хватает времени, чтобы обсудить, что мы делаем или должны делать. Мы не смогли ни поговорить, ни сговориться, ни выработать план и даже не знаем, где находимся!

— Около мыса Каффура, недалеко от точки, где сто тридцать третий от Гринвича меридиан пересекает четвертую южную параллель. Как видите, мы среди рифов, а земля совсем близко. Пещера, в которой был замурован мистер Тотор, выходит наружу с другой стороны. Я и не знал, что она продолжается под водой.

— Каков же был ваш план, дорогой Алекс?

— Войти в доверие к экипажу и Дику Сеймуру, при первой же возможности завладеть судном и с вашей помощью постараться выручить господина Тотора. Сделав это, мы могли бы вернуться на «Морган», оставленный на волю волн. Помаленьку развели бы пары, выбрались бы кое-как отсюда и высадились на голландском острове Серам, лежащем на запад от нас, не дальше ста пятидесяти миль. К несчастью, случай, которого я так ждал, все не представлялся, а дни шли…

— Ох, даже в дрожь бросает. Только подумайте, завтра последний срок, назначенный негодяем Диком! Ей-богу, мои уши висят на волоске!

— Но где он, этот подонок? — прервал его Тотор. — Я бы хотел свести с ним кое-какие счеты.

— Не знаю, мистер Тотор. Да и кто может похвалиться, что знает про отъезды и приезды этого чудовища? Хоть бы догадаться, где его убежище!

— Вы его давно не видели?

— Порядочно, но его отсутствие ничего не меняет, все работают и без него. Будьте уверены, мы увидим мистера Дика раньше, чем хотели бы, кто знает, может быть, через час, может, через десять, но завтра он наверняка появится!

— О каких бы счетах ни говорил Тотор, не хотелось бы встретиться с ним здесь, — решительно произнес Гарри. — Скажите, Алекс, вы сможете провести судно через тысячи рифов?

— Нет ничего проще! У меня есть карта, а с нею я готов пройти где угодно.

— В таком случае, все в порядке. Врагов не видно, катер пропал, потонул в водовороте вместе с экипажем, море спокойно. Что нам мешает отплыть?

— Господа, и я бы того хотел, но это невозможно.

— Как это — «невозможно»?

— Вы забыли, что мы сели на мель! «Морган» встал на киль… Это целая гора железа и дерева. Потребуются мощные буксиры, много людей, чтобы разгрузить судно и сняться.

— А иначе?

— А иначе — здесь, в море, посреди рифов, и будет его могила. Ничто другое не вырвет яхту отсюда!

ГЛАВА 5

Все дикие животные невероятно любопытны. Когда они оказываются рядом с непривычными предметами, их охватывает неукротимая любознательность, зачастую доводящая до беды.

А те, которые притерпелись уже к цивилизации, гораздо менее впечатлительны. Они с презрением или просто равнодушно проходят мимо необычного, как будто своими примитивными мозгами думают примерно так: «Тьфу, мы и не такое видали!» Ничто их не возмущает и не привлекает, тогда как самые подозрительные и самые нелюдимые порой забывают всякое благоразумие и страх.

Так, стадо из пяти жирафов собралось, чтобы посреди огромной равнины полюбоваться вблизи доктором Ливингстоном в красной фланелевой рубашке, который брился перед зеркалом, укрепленным на повозке.

Знаменитый охотник Болдуин видел, как к сушившемуся на кусте английскому флагу подошел носорог. Конечно, толстокожее животное ничего не знало ни о Старой Англии, ни о ее славной эмблеме. Лагерь был совсем близко, но носорог долго стоял, словно завороженный, а потом не торопясь удалился. Болдуин не тронул его.

Английский майор Левесон, друг Бомбоннеляnote 194, охотился в Индостанеnote 195. Он любил удобства и возил с собой большую свиту, в том числе повара со всем необходимым снаряжением и припасами. Однажды повар устроился в лесу, повесил кухонную посуду на протянутые между деревьями веревки и затопил походную печь.

Неожиданное зрелище — белый человек, хлопочущий среди блестящих предметов, — привлекло стадо слонов.

Оторопелые, будто загипнотизированные, они подошли с поднятыми вверх хоботами, хлопая ушами, почти касаясь кулинарного капищаnote 196, а его служитель, ни жив ни мертв, не решался даже пошевельнуться. Слоны неспешно исследовали странные предметы, а затем, когда их любопытство было удовлетворено, удалились, не причинив вреда.

Примеры можно множить до бесконечности, их немало в рассказах самых правдивых авторов.

У обитателей морей любопытства не меньше, чем у сухопутных животных, если не больше. Никто не избавлен от него, все — большие и маленькие, от сардинки до кита — отдают дань.

… Вблизи «Моргана», недвижно стоящего среди бурунов, вдруг образовался водоворот. Под ярким солнцем экватора, обжигающим блеском плавящегося металла, море покрылось барашками и плескалось у бортов.

Три часа прошло после истребления бандитов и фантастического появления Тотора. Взаимные рассказы о приключениях были закончены, молодые люди уже все знали друг о друге. Их положение ясно, оно весьма серьезно и, несмотря на недавние успехи, почти безнадежно. Что делать дальше? Что предпринять?

— А я-то мечтал доставить вас на Серам! — вздохнул Алекс.

— Невозможно, — ответил Меринос. — «Морган» сидит прочно, как скала. Может быть, стоит высадиться на берег и снова углубиться в лес?

— Дик отправился на вельботе, спасательная лодка при нем. Шлюпку мы только что потопили. Значит, остался один яликnote 197, а он ненадежен.

Облокотившись на планшир, трое мужчин излагали свои проекты, пока девушки сидели в каютах.

— Это еще что такое? — вскричал молчавший до сих пор Тотор при виде водоворота. — Опять глубинная волна? Не может быть! Напившись до отвала, вулкан должен уже посапывать во сне.

А море между тем пузырилось, вскипая,

И вот на нем гора возникла водяная.

Шутки в сторону, это стихи, да не кого-нибудь, а Расина, дорогой мой! Ну как, все понятно вам в смелой и цветистой метафоре? Тогда продолжу описание:

На берег ринувшись, разбился пенный вал,

И перед нами зверь невиданный предстал… note 198

— Кит! — перебил его Меринос.

— Два кита! Ведь это же мамаша Жонас с малышом наносят нам визит! Как любезно! Нужно оказать им достойный прием и салютовать флагом.

— Ты сумасшедший, надо всем смеешься.

— Сумасшедший, yes, sir… но зато не назовешь меня неблагодарным, я не забыл, как она кормила нас молоком, как взяла на буксир и спасла.

Тотор оторвался от планшира и кинулся в каюты, крича:

— Мисс Нелли! Мисс Мэри! Взгляните на кое-что необыкновенное! Позвольте представить вам нашу мамочку Жонас, дорогую нашу кормилицу, и нашего молочного брата, ее сына.

Он возвратился на палубу в сопровождении удивленных девушек, которых развеселило это оригинальное представление.

— Меринос, давай же! Устроим им встречу! Гип-гип-ура мамаше Жонас! Гип-гип-ура малышу Жонасу! Вот видишь, ей это нравится, она подплывает и резвится, как кит, а она и есть кит. Никаких сомнений, зверюга нас узнала!

Быть может, Тотору это только показалось. Его отношения с китообразным вряд ли основывались, по крайней мере со стороны китихи, на дружеской близости, а предполагаемое узнавание было на самом деле не более, как острый приступ любопытства. Мадам Жонас наверняка никогда не видела кораблей, и внушительная глыба, возвышающаяся над ней, очевидно, сильно ее заинтересовала.

Всплыв наполовину из воды, она внимательно осмотрела маленьким глазом корму, борта, снасти, не забыв и о трубе, этом дыхале паровых чудовищ.

Удовлетворившись предварительным осмотром, и еще более заинтригованная, она для начала описала вокруг яхты большой круг.