Еще один вопрос. В прошлом году более 40 тысяч квартир получили военнослужащие и ветераны Вооруженных Сил.
      К 2010 году задача обеспечить их постоянным жильем должна быть безусловно выполнена. А к концу 2012 года – должен быть полностью сформирован фонд служебного жилья. Необходимо также предусмотреть дополнительные меры по стимулированию строительства жилья для военнослужащих в регионах Дальнего Востока.
      Вновь повторю – мы обязаны последовательно укреплять наши Вооруженные Силы. При этом соизмеряя наши задачи с возможностями национальной экономики, а также с характером потенциальных угроз и динамикой международной обстановки.
      В этой связи хотел бы остановиться на следующем вопросе.
      Как вы знаете, в 1990 году государства Варшавского Договора и НАТО подписали Договор об обычных вооруженных силах в Европе. Если бы продолжал существовать Варшавский Договор – был бы понятен смысл этого документа.
      Сегодня же это означает лишь то, что на территории собственной страны мы ограничены в вопросах дислокации Вооруженных Сил общего назначения. С трудом, с трудом можно себе представить, чтобы, например, Соединенные Штаты Америки ограничивали на таком основании передвижение войск на собственной территории. Вместе с тем Россия не только подписала, ратифицировала, но и на практике выполняет все положения этого договора – сокращенно ДОВСЕ.
      Мы существенно сократили количество войск. На Северо-Западе у нас не осталось ни одного управления армейского и корпусного масштаба. Из европейской части страны выведены практически все виды тяжелых вооружений. Фактически мы единственная страна, которая имеет так называемые «фланговые ограничения» на юге и на севере. И даже в условиях обострения ситуации в Чеченской Республике Россия продолжала выполнять условия этого договора, согласовывала свои действия с партнерами.
      А что же они? Что же наши партнеры? Они даже не ратифицировали адаптированный Договор. Ссылаясь при этом на Стамбульские договоренности, предусматривающие вывод россий-ских подразделений из Грузии и Приднестровья.
      Однако, во-первых, наша страна целенаправленно работает над решением этих непростых задач. А во-вторых, что самое главное – Договор об обычных вооруженных силах в Европе юридически вообще никак не связан со Стамбульскими договоренностями.
      Это дает нам полное основание утверждать, что наши партнеры в данном случае ведут себя как минимум некорректно, добиваясь односторонних преимуществ. Не ратифицируя под надуманным предлогом ДОВСЕ, они используют сложившуюся ситуацию для наращивания возле наших границ системы военных баз. Более того – они еще планируют разместить элементы противоракетной обороны в Чехии и Польше.
      А такие новые страны НАТО, как Словакия и государства Прибалтики, например, несмотря на предварительные договоренности с альянсом, вообще не присоединились к ДОВСЕ. Что создает для нас реальные опасности с непредсказуемыми сюрпризами.
      В этой связи считаю целесообразным объявить мораторий на исполнение Россией этого договора. До тех пор, пока все страны НАТО без исключения не ратифицируют его – и так, как это сегодня, фактически в одностороннем порядке, делает Россия, – не начнут его строго исполнять.
      Пора, наконец, и нашим партнерам не на словах, а на деле внести свой вклад в сокращение вооружений. Они ведь только увеличивают их. Но пора, наконец, внести свой вклад в сокращение вооружений. Хотя бы – в Европе.
      Предлагаю обсудить эту проблему в Совете Россия–НАТО.
      И в случае отсутствия прогресса в переговорах – рассмотреть возможность прекращения наших обязательств по ДОВСЕ. (Аплодисменты). Следующая фраза была: «Прошу Федеральное Собрание поддержать это предложение». Я так понял, что вы поддерживаете.
      И второе. Обращаю внимание на то, что впервые в Европе могут появиться элементы американского стратегического оружия. Очевидно, что такие планы Соединенных Штатов по размещению системы ПРО в Европе не являются проблемой исключительно российско-американских отношений.
      Это в той или иной мере затрагивает интересы всех европейских государств, в том числе не входящих в НАТО. В этой связи вопрос заслуживает – и я бы даже сказал требует – обсуждения в ОБСЕ в рамках военно-политического измерения этой Организации.
      Пора наполнить деятельность ОБСЕ реальным содержанием. Повернуть Организацию лицом к проблемам, действительно волнующим народы Европы, а не искать только «блох» на постсоветском пространстве.
      Кстати, мы поддерживаем кандидатуру Казахстана на пост председателя ОБСЕ. И надеемся, что председательство Казахстана позволит придать работе этой организации необходимый позитивный импульс.
      Уважаемые коллеги!
      Наша внешняя политика направлена на совместную, прагматичную и неидеологизированную работу по решению насущных для нас проблем.
      В более широком плане речь идет об основанной на международном праве культуре международных отношений – без навязывания моделей развития и форсирования естественного хода исторического процесса. И здесь особую роль приобретают вопросы демократизации международной жизни, новой этики общения государств и народов. А также – расширения экономического и гуманитарного взаимодействия между странами.
      Отсюда и то внимание, которое мы должны уделять укреплению общего гуманитарного пространства в рамках СНГ, повышению эффективности работы с соотечественниками за рубежом, широкому использованию хорошо зарекомендовавших себя форм сотрудничества по линии гражданских обществ. Важный резерв гуманитарной работы – это молодежные, образовательные, культурные и профессиональные обмены.
      Современная Россия, восстанавливая свой экономический потенциал и осознавая свои возможности, стремится к равноправным отношениям со всеми странами и не ведет себя высокомерно. Мы лишь отстаиваем свои экономические интересы и используем свои конкурентные преимущества, как это делают все без исключения страны мира.
      При этом мы выступаем за создание таких институтов и механизмов, которые в равной степени учитывали бы интересы всех партнеров. Это касается любых проектов – в энергетике, в промышленности, в области международного транзита. И такие проекты уже есть, они реализуются.
      Россия и дальше намерена играть инициативную роль в процессах экономической интеграции на пространстве СНГ. А в более широком плане – и на всем евразийском пространстве. Надо укреплять интеграционные процессы и в ЕврАзЭС, и в Шанхайской организации сотрудничества. Подчеркну – это как раз тот случай, когда экономика является синонимом безопасности, в том числе – безопасности наших границ.
      Хотел бы еще раз озвучить наш подход к строительству Союзного государства России и Белоруссии.
      Россия открыта к любым формам и моделям интеграции. Готовы идти здесь настолько далеко, насколько готовы к этому наши белорусские друзья. Темпы строительства Союзного государства зависят только от насыщенности и реальной – реальной глубины интеграционных процессов.
      Мы никого не торопим. И готовы откровенно обсуждать с партнерами проблемы, возникающие на этом пути. Но курс на всемерное развитие отношений с Белоруссией в таких жизненно важных областях, как экономика, транспорт, социальная защита, здравоохранение и гуманитарное сотрудничество – является для нас незыблемым.
      В любом случае мы будем действовать так, чтобы это отвечало интересам народов и России, и Белоруссии.
      Отмечу также, что все более конструктивным становится наше партнерство с Евросоюзом. Полагаем, что весь позитив наших отношений следует закрепить и развивать в новом базовом договоре о стратегическом партнерстве Россия–ЕС.
      В целом – необходим серьезный разговор с участием политиков, бизнеса и науки о путях содействия свободному перемещению капиталов, товаров, услуг, трудовых ресурсов на европей-ском и азиатском континентах. Россия, с ее геополитическим положением, может и будет играть здесь соответствующую роль и будет оказывать таким процессам всемерное содействие.
      Предлагаем начать такой разговор на площадке международного экономического форума в июне 2007 года в Петербурге.
      И в заключение.
      В заключение, уважаемые коллеги, позволю себе небольшое, почти лирическое отступление от чисто делового формата сегодняшнего Послания.
      Весной следующего, 2008 года истекает срок моих президент-ских полномочий. И следующее Послание Федеральному Собранию будет делать уже другой глава государства.
      В связи с этим, конечно, многие наши коллеги ожидали, что сегодняшнее Послание будет посвящено главным образом подведению итогов работы – нашей общей с вами работы – с 2000 го-да, будет посвящено оценкам этой работы. Предполагали услышать философское оформление рекомендаций на будущее.
      Однако, думаю, нам с вами давать оценки собственной деятельности здесь неуместно, а мне выступать с политическими завещаниями – преждевременно.
      Правда, думать о будущем, конечно, нужно всегда. А у нас с вами, в России, есть еще такая старинная русская забава – поиск национальной идеи. Это что-то вроде поиска смысла жизни. Занятие в целом небесполезное и небезынтересное. Этим можно заниматься всегда и – бесконечно. Не будем сегодня открывать дискуссию по этим вопросам.
      Но, думаю, многие согласятся со мной в том, что, решая стоящие перед нами задачи и используя при этом все самое современное, все самое новое, генерируя эту новизну, мы вместе с тем должны и будем опираться на базовые морально-нравственные ценности, выработанные народом России за более чем тысячелетнюю свою историю. Только в этом случае мы сможем правильно определить ориентиры развития страны. И только в этом случае нас ждет успех.
      Заметьте, в какие бы времена мы ни жили – в периоды революционных потрясений или в годы застоя, нам почти всегда хочется перемен. Правда, при этом у каждого у нас свои представления о том, какие должны быть эти перемены, свои приоритеты, симпатии и антипатии. Свои взгляды на прошлое, настоящее и на будущее. Это понятно. Это естественно. Мы – разные.
      Однако есть нечто такое, что объединяет всех без исключения: все хотят, чтобы это были перемены к лучшему. Но не все знают, как этого добиться. А мы с вами – те, кто собрались сегодня здесь, в Кремле, – не только обязаны это знать, мы обязаны сделать все для того, чтобы выработать план практических, конкретных действий. Мы должны сделать все для того, чтобы убедить в эффективности этого плана подавляющее большинство граждан страны и сделать их реальными соучастниками общего созидательного процесса.
      В этой связи хотел бы отметить: фактически в каждом из моих восьми Посланий Федеральному Собранию давалась не только оценка ситуации в стране и ее положения в мире, но и определялись приоритеты, в том числе и долгосрочные приоритеты в социальной сфере, в экономике, во внешней и внутренней политике, в области безопасности и обороны. По сути – это и есть, может быть не полный, но все-таки достаточно конкретный и основательный, концептуальный план развития России. Его выполнение потребует созидательной работы всего общества, потребует огромных усилий и огромных финансовых ресурсов.
      Убежден, наша страна только тогда займет достойное положение в мире, мы с вами только тогда сможем сохранить и нашу государственность, и суверенитет, если наши граждане будут видеть, будут чувствовать, будут уверены в том, что все усилия государства направлены на защиту их кровных интересов – на улучшение их жизни, на повышение их благосостояния и их безопасности. И если они смогут гордиться своей страной. Каждый гражданин России должен чувствовать свою сопричастность с судьбой государства. И каждый должен иметь шанс законным образом улучшить свою собственную жизнь, преумножить трудом богатство своей Родины. А все те, кто занимается административной, общественной, тем более – политической работой, несут, конечно, особую ответственность. Это в полной мере относится и к находящимся в этом зале – к расширенному Правительству России, к федеральным министрам, к губернаторам, к депутатам обеих палат, к судьям, к представителям всех ветвей власти. Мы с вами должны с полной отдачей сил до последней минуты наших законных, конституционных полномочий и эффективно использовать то время, которое нам подарила судьба, чтобы послужить России.
      Спасибо.

Интервью Владимира Путина в связи с трагедией на атомной подводной лодке «Курск» (23 августа 2000 года, Москва)

       ВОПРОС: Владимир Владимирович, сегодня, конечно, тяжелый день, очень тяжелый для всей страны. Сегодня объявлен траур по тем, кто был на подлодке «Курск», которая сейчас лежит в Баренцевом море.
       Вчера вы были в Видяево, встречались с членами семей, родственниками моряков подлодки «Курск». У них, наверное, были вопросы.
       В обществе вопросы тоже возникают и будут возникать. Почему об этом не было сообщено сразу? Будет ли расследование гласным, будут ли о нем знать все, общество в целом?
       Вы были в доме у вдовы уже – хотя этого слова не хочется говорить, – в семье капитана командира подводного ракетного крейсера Геннадия Лячина. Вы сами видели, как там живут эти люди, видели этот подъезд, видели эту квартиру.
       Еще один вопрос – он тоже всех волнует по большому счету – об иностранной помощи.
       В. ПУТИН:Что я вам могу сказать… Прежде всего о встрече, которая вчера состоялась, о которой вы упомянули. Что здесь вообще можно сказать… Здесь никаких слов, наверное, не хватит. Их трудно подобрать. Выть хочется.
      Вчера на встрече один из участников сказал: «Вот вы недавно совсем заняли этот пост, сто с небольшим дней. Но вы взвалили на себя этот крест и должны его нести». И этот человек прав. Поэтому, несмотря на то, что я сто с небольшим дней занимаю кабинет в Кремле, тем не менее испытываю полное чувство ответственности и чувство вины за эту трагедию.
      Вы знаете, огорчает, конечно, то, что, как это в последнее время частенько у нас случалось, эту беду пытаются использовать еще и недобросовестным образом. Пытаются, я бы сказал даже грубее, раздувать политические жабры для того, чтобы заработать какой-то капитал или решить какие-то групповые интересы. И правы те, кто говорит, что в первых рядах защитников моряков как раз оказались те люди, которые длительное время способствовали развалу армии, флота и государства. Некоторые из них даже по миллиону собрали. С миру по нитке – голому рубаха. Лучше бы они продали свои виллы на Средиземном побережье Франции или Испании. Только тогда им бы пришлось объяснить, почему вся эта недвижимость оформлена на подставные фамилии и на юридические фирмы. А мы бы, наверное, задали вопросы, откуда деньги. Ну да Бог с ними.
      Мы, конечно, должны думать о наших моряках, о семьях. Должны думать о будущем армии и флота. И должны, без всякого сомнения, делать определенные выводы. Вы знаете, мне вчера в Видяево на встрече родственники, а сегодня довольно известные и опытные люди, которые многие годы провели в политике, – говорили, что нужно проявить характер, продемонстрировать волю. Нужно обязательно кого-нибудь уволить, а лучше посадить. Это самый простой для меня выход из этой ситуации. И, на мой взгляд, самый ошибочный. Так было уже не раз. К сожалению, это не меняет дела по существу. Если кто-то виноват, то виноватые должны быть наказаны, без всяких сомнений. Но мы должны получить объективную картину причин трагедии и хода спасательных работ. Только после этого можно делать какие-то выводы.
      На сегодняшний день могу вам сказать: позавчера Министр обороны Игорь Дмитриевич Сергеев, а вчера главнокомандующий Военно-Морским флотом и командующий Северным флотом подали мне рапорты об отставке. Эти рапорты не будут приняты. Не будут приняты, повторяю, до полного понимания того, что произошло, в чем причины и есть ли виноватые. Действительно виноватые, или это просто стечение трагических обстоятельств. Никаких огульных расправ под влиянием эмоциональных всплесков и под влиянием стечения обстоятельств не будет. Я буду с армией, буду с флотом и буду с народом. И вместе мы восстановим и армию, и флот, и страну. Нисколько в этом не сомневаюсь.
      Меня очень огорчает тезис, который в последнее время часто звучит, – о том, что вместе с лодкой «Курск» утонула честь флота, гордость России и так далее. Вы знаете, наша страна переживала и не такие годы лихолетья. Сталкивались мы и наши предки и с более тяжелыми катастрофами. Мы все пережили. У России всегда было будущее. То, что мы переживаем сегодня, – это очень тяжелое событие. Но, уверен абсолютно, уверен в том, что события подобного рода должны не разъединять, а объединять общество, объединять народ. Уверен, что мы вместе не только преодолеем последствия тех трагедий, с которыми мы сталкиваемся в последние годы, – и природного, и социального, и техногенного характера. Мы все это преодолеем, восстановим и армию, и флот, и государство.
 
       ВОПРОС: Владимир Владимирович, на вчерашней встрече в Видяево вы разговаривали не только с женами. Вы разговаривали с военными моряками, чьи товарищи лежат сейчас в Баренцевом море. Вы как президент смогли им объяснить, рассказать об этой трагедии? Они вас поняли, они поняли, что вы говорите им только правду и ничего от них не скрываете?
       В. ПУТИН:Вы знаете, родственники моряков с «Курска» – под стать своим мужьям, братьям, сыновьям. Это мужественные люди. Они очень стойко переносят ту трагедию, которую мы все переживаем глубоко. Я думаю, что состояние, в котором они находятся, – не дай Бог любому. Но тем не менее – у меня такое впечатление – мы понимали друг друга. Им трудно поверить в то, что государство оказалось бессильно первые несколько дней. Но там ведь было и есть много специалистов, много людей, которые давно уже связаны с флотом. Они, конечно, понимали, что происходило, что происходит. Ведь одна из проблем, которая обсуждается и обсуждалась с самого начала, – это своевременная информация. Это раз. И своевременное начало спасательных работ. Это два. Ну и вопрос, который Вы задавали, – о привлечении иностранных специалистов. Это три.
      Давайте восстановим хронологию. С лодкой была потеряна связь двенадцатого числа, в двадцать три часа тридцать минут.
      С этого момента она была объявлена в розыск. На розыск в таких условиях отводится штатно до семи суток. Лодка была обнаружена в четыре часа тринадцатого числа. А в семь часов утра меня проинформировал об этом Министр обороны. Что знали на этот момент военные?
      Первое – что с лодкой утрачена связь. Второе – что она лежит на дне. И третье – что с ней установлен контакт с помощью технических средств, которые на флоте есть. Вот все, что они знали. Это же военные учения. О чем информировать в данный момент? Можно было, конечно, говорить о том, что с лодкой утрачена связь… Это нештатная ситуация, но это бывает. Можно, конечно, поспорить, можно, конечно, критиковать. Но осуждать военных за это я бы не стал. После того как стало ясно, что ситуация носит критический характер, – сразу же об этом четырнадцатого августа пошла информация в СМИ. Но сразу же после утраты связи были развернуты спасательные работы. Повторяю, сразу же после утраты связи. Сам факт обнаружения лодки через четыре с половиной часа говорит о том, что начались спасательные работы.
      Теперь о том, располагали военные всеми силами и средствами для этих спасательных работ или не располагали. Об этом сейчас нужно сказать. Дело в том, что проект лодки, который разрабатывался в середине восьмидесятых годов и был закончен в конце восьмидесятых, предусматривал, что лодка производится вместе со средствами спасения – с батискафами, которые и применялись нашими моряками. Они были в распоряжении флота, они были в исправном состоянии, и они использовались. Именно на них и рассчитывали моряки. Когда мне Министр обороны докладывал, что у них все есть, он говорил правду. Так предусмотрено было проектантами.
      Если же посмотреть, как развивалась ситуация с применением иностранной помощи, то первое официальное обращение с предложением помощи поступило пятнадцатого числа. И моряки с ним сразу согласились. Началось выяснение, согласование технических параметров, организации совместной работы. Как мы знаем, с пятнадцатого числа прошло пять дней, и только на шестой день норвежские водолазы вскрыли люк лодки. На шестой день. Как бы это было ни печально, но это значит, что даже если бы тринадцатого сразу обратились с инициативой, все равно бы прошло четырнадцатое, пятнадцатое, шестнадцатое, семнадцатое, восемнадцатое число. Вы понимаете, о чем я говорю?
      Обращаю Ваше внимание на то, что норвежские водолазы – это не военные водолазы. Это водолазы коммерческой фирмы, которые используются на буровых нефтяных вышках, работающих на шельфе. Уверен, что если наши нефтяные компании будут осваивать шельф, у них будут такие же водолазы.
      Вопрос в том, почему у Военно-Морского флота не было водолазов. Вот это принципиальный вопрос, самый главный. Ответ на него в принципе тоже понятен. Не думаю, что это было умным решением, мягко говоря, но ответ как раз заключается в том, что средства спасения предусмотрены были проектантами лодки вместе с лодкой, и считалось, что этого достаточно. Кроме того, без самих батискафов, даже с использованием водолазов, спасти людей невозможно. Это тоже совершенно понятно. Очевидный факт: просто открыть люк – это значит, даже если там кто-то есть, уничтожить все живое внутри лодки. Поэтому без батискафа тоже ничего невозможно сделать. Все это нам дает право утверждать, что повальное обвинение военных в некомпетентности, в несвоевременном информировании и так далее, не имеет под собой оснований. Эти обвинения несправедливы. Но это не значит, что мы не должны – я уже об этом сказал – глубоко и основательно разобраться в причинах трагедии и в том, как развивалась ситуация. Это, конечно, будет сделано соответствующей технической комиссией, Генеральной прокуратурой и Федеральной службой безопасности, которая будет обеспечивать оперативное сопровождение возбужденного уголовного дела.
 
       ВОПРОС: Владимир Владимирович, вы были в доме Геннадия Лячина, командира «Курска». У вас был там разговор. О деталях, наверное, спрашивать неудобно… Вы видели это все… Наверное, ходили по улицам этого городка…
       В. ПУТИН:Вы знаете, что хочу вам сказать. Я, конечно, ходил по улицам этого городка, был в квартире.
      Во-первых, я сам жил в таких квартирах. Для меня здесь нет ничего неожиданного, ничего удивительного. Это беда, абсолютная беда, что наши военные, причем элита Вооруженных Сил, элита Военно-Морского флота, живут в таких условиях. Но если Вы думаете, что для меня это было открытием, то Вы ошибаетесь. Вопрос в том, как, каким способом уйти нам от этого унизительного положения.
 
       ВОПРОС: Оно унизительное…
       В. ПУТИН:Конечно, конечно. Ответ может быть только одним: наши Вооруженные Силы должны соответствовать потребностям, с одной стороны, и возможностям, с другой стороны, государства. Армия должна быть компактной, но современной, хорошо оплачиваемой. Это, конечно, требует определенного времени, но именно этому – вспомним, что совсем недавно было на Совете Безопасности, – именно этому был посвящен Совет Безопасности: количеству параметров армии и флота, их вооружению и материальному обеспечению военнослужащих, соотношению денежных потоков внутри самого военного ведомства. Именно этому был посвящен Совет Безопасности, именно этим мы занимались. И, я думаю, у нас есть основания надеяться на то, что при выполнении принятых совсем недавно решений Совета Безопасности мы в конечном итоге выйдем на те параметры, которые там заложены.
 
       ВОПРОС: То есть люди – офицеры, костяк – они получили какую-то надежду, Владимир Владимирович?
       В. ПУТИН:Вы знаете, надежда юношей питает. Нам нужны не надежды и обещания. Нам нужны конкретные действия, так, чтобы люди почувствовали это на себе. Нам нужно прекратить разговоры, нужно действовать. Разговор о военной реформе длится как минимум восемь лет, а может, уже и десять. Мало что, к сожалению, сдвинулось в этом плане. Очень надеюсь, что нам удастся двигаться позитивно, без особых рывков – тоже не можем этого допустить, потому что не можем допустить обвала обороноспособности и должны выполнять соответствующие законы о социальном обеспечении военнослужащих. В известной степени мы значительным образом связаны этими законодательными рамками, но вынуждены их исполнять и будем их исполнять. Мы будем двигаться в том направлении, которое я обозначил.
 
       ВОПРОС: Владимир Владимирович, в Видяево, в Мурманске, на борту крейсера «Петр Великий» мы слышали все время один вопрос: что будет делать власть с лодкой? Поднимет ли она лодку, или это кончится все разговором, или все-таки будет отдан последний долг, то есть экипаж будет поднят, родственники смогут уехать из Видяево?
       В. ПУТИН:Мы будем стремиться к тому, чтобы все, кто есть на борту, чтобы все наши военнослужащие были изъяты из лодки, доставлены на берег. Есть разные технические предложения, решение должны принять специалисты. Самое простое и самое эффективное – это резать корпус лодки. Эти вопросы сейчас обсуждаются, обсуждаются вопросы подъема и транспортировки на мелководье. Разные варианты возможны, мы сейчас прорабатываем это и со своими специалистами, и с нашими партнерами за границей.
      Я, кстати, хочу воспользоваться случаем и поблагодарить глав иностранных государств, иностранных граждан за оказанную помощь и за слова соболезнования, которые поступают в адрес России.
      Но выясняется, что и наши основные партнеры сегодня – норвежские специалисты – тоже в одиночку не в состоянии решить эту проблему. Как мне сегодня сообщил Министр иностранных дел, видимо, они будут дооборудоваться с помощью голланд-
      ских специалистов. Так что в любом случае это либо подъем, либо проникновение в лодку с помощью окон, которые должны быть сделаны в лодке, – все равно это будет международный проект.
 
       ВОПРОС: И он будет сделан?
       В. ПУТИН:Обязательно.

Обращение президента Владимира Путина в связи с трагедией в Норд-Осте (26 октября 2002 года, Москва, Кремль)

      Дорогие соотечественники!
      В эти дни мы вместе пережили страшное испытание. Все наши мысли были о людях, оказавшихся в руках вооруженных подонков. Мы надеялись на освобождение попавших в беду, но каждый из нас понимал, что надо быть готовыми к самому худшему.
      Сегодня рано утром проведена операция по освобождению заложников. Удалось сделать почти невозможное – спасти жизни сотен, сотен людей. Мы доказали, что Россию нельзя поставить на колени.
      Но сейчас я прежде всего хочу обратиться к родным и близким тех, кто погиб.
      Мы не смогли спасти всех.
      Простите нас.
      Память о погибших должна нас объединить.
      Благодарю всех граждан России за выдержку и единство. Особая благодарность всем, кто участвовал в освобождении людей. Прежде всего, сотрудникам спецподразделений, которые без колебаний, рискуя собственной жизнью, боролись за спасение людей.
      Мы признательны и нашим друзьям во всем мире за моральную и практическую поддержку в борьбе с общим врагом. Этот враг силен и опасен, бесчеловечен и жесток. Это – международный терроризм. Пока он не побежден, нигде в мире люди не могут чувствовать себя в безопасности. Но он должен быть побежден. И будет побежден.
      Сегодня в больнице я разговаривал с одним из пострадавших. Он сказал: «Страшно не было – была уверенность, что будущего у террористов все равно нет».
      И это – правда.
      У них нет будущего.
      А у нас – есть.

Заявление президента России В. В. Путина о войне в Ираке (20 марта 2003 года, Москва, Кремль)

      Сегодня Соединенные Штаты начали военную акцию против Ирака. Уже есть человеческие жертвы и разрушения. Целый регион оказался под угрозой крупномасштабной гуманитарной и экологической катастрофы.
      Сразу же подчеркну: военные действия осуществляются во-преки мировому общественному мнению, вопреки принципам и нормам международного права и Устава ООН.
      Эта военная акция ничем не может быть оправдана: ни обвинением Ирака в поддержке международного терроризма – ин-формации подобного рода у нас никогда не было и нет, – ни желанием сменить в этой стране политический режим – что прямо противоречит международному праву и должно определяться только гражданами того или иного государства.
      И, наконец, никакой необходимости в военных действиях не было для ответа на главный вопрос, который был прямо поставлен международным сообществом, а именно: есть или нет в Ираке оружие массового уничтожения. А если есть – то что и в какие сроки надо предпринять для его ликвидации.
      Кроме того, к моменту начала операции Ирак не представлял никакой опасности ни для соседних государств, ни для других стран и регионов мира, поскольку – особенно после десятилетней блокады – являлся слабой страной – как в военном, так и в экономическом отношении. Тем более он не представлял собой опасности в условиях работы там международных инспекторов. Напротив, в последнее время их деятельность привела к серьезным позитивным сдвигам.
      Хотел бы отметить: совместная работа в рамках Совета Безопасности ООН, в том числе совместная работа с Соединенными Штатами Америки, единогласное принятие резолюции 1441, не дающей право на применение силы, но позволившей возобновить деятельность международных инспекторов, а также комплекс других мер воздействия на иракское руководство, положили начало практической деятельности по разоружению Ирака мирными средствами.
      В этой связи, независимо от того, как будет складываться ситуация вокруг Ирака – я, от имени России как государства – постоянного члена Совета Безопасности ООН – хочу обратиться к Генеральному секретарю ООН и международным инспекторам. Хочу обратиться к ним со словами признательности и благодарности. Они честно и ответственно исполнили свой долг. Проявили при этом высокий профессионализм и мужество. Уверен, что институт международных инспекторов еще будет востребован мировым сообществом.
      Военная акция против Ирака – это большая политическая ошибка. Я уже сказал о гуманитарной стороне дела. Однако не меньшую озабоченность вызывает и угроза развала сложившейся системы международной безопасности.