Юрий Бурносов
      ПЕСНЯ СОЛЬВЕЙГ
      (из цикла "Грядущее Завтра")
      Штурмбаннфюрер СС Кеслингер завтракал. Дитрих постарался на славу: хату для штурмбаннфюрера нашли опрятную, хозяйку выставили в сарай. На стене висел портрет Сталина в рамке - не успели убрать, но Кеслингеру он не мешал.
      Штурмбаннфюрер доел омлет, положил вилку, промокнул губы салфеткой и задумался: выпить рюмочку коньяка или же не пить. Коньяк был настоящий французский, он сам купил его в Гренобле. Нет, пожалуй, с утра не стоит... Чертова Россия. Или это называется Белоруссия? Ах, все равно - Россия... После Франции, после зеленых виноградников и парижских мостовых - сюда, в грязь и кровь.
      Глинобитные хижины. Коровье дерьмо. Дороги, которые язык не повернется назвать дорогами. И противник, который воюет совсем не так, как остальные. Кажется, это будет совсем другая война, не французский вояж и не прогулка по Люксембургу и Бельгии.
      За окном ревели моторы: парни Фогеля гоняли по улице нелепый русский танк, чудовище с пятью башнями.
      Подобные Кеслингер видел у французов, но русский был еще идиотичнее.
      Пожалуй, надо сфотографироваться на его фоне, решил штурмбаннфюрер, пока они не начали расстреливать танк из пушки. Танкисты любят проверять, где броня тоньше и куда вернее бить.
      В комнату вошел Дитрих.
      - Приятного аппетита, штурмбаннфюрер, - сказал он.
      - Я уже позавтракал. Неплохо, неплохо...
      Уберите эту усатую образину со стены, - кивнул Кеслингер. Дитрих поспешно снял портрет и сунул его за шкаф.
      - Что нового? - поинтересовался Кеслингер, заметив, что адьютант что-то хочет сказать, но не решается.
      - Я не хотел вас беспокоить за завтраком, - сказал Дитрих. - Привели пленного.
      - Пусть допрашивает Циммер. Или Хазе.
      Это их работа, - поморщился Кеслингер.
      - Тут другое, штурмбаннфюрер. Это русский генерал. И, осмелюсь сказать, странный генерал.
      - Странный? Надеюсь, у него не две головы? - Кеслингер улыбнулся, и Дитрих облегченно вздохнул. - Ну хорошо, давайте вашего странного генерала сюда.
      Кеслингер сдвинул в сторону тарелки и сел на табурет. Двое автоматчиков ввели пленного, и у штурмбаннфюрера поднялись брови.
      - Это генерал? - спросил он, оборачиваясь к Дитриху. - Это же мальчишка!
      - Тем не менее это русский генерал-майор, - развел руками Дитрих. - Мы проверили документы. Вот, возьмите, тут все бумаги и личные вещи.
      - Я могу сесть? - спросил генерал на отличном немецком.
      - Разумеется, - кивнул Кеслингер. - Эй, дайте ему табурет и проваливайте! Дитрих, я вас позову, если понадобится.
      Генерал сел на лавку у стены.
      Действительно, генеральская форма, звездочки в петлицах, пустая кобура не ремне. Левая рука его была перевязана грязным окровавленным бинтом, босые ноги сбиты в кровь. Невысокий, худощавый, светловолосый. Арийский тип, подумал Кеслингер. Как интересно смешивается кровь. Вполне мог бы маршировать под Триумфальной аркой вместе с парнями Кеслингера, тогда еще гауптштурмфюрера. Но молод, как молод! Что за маскарад?!
      Русский внимательно смотрел на штурмбаннфюрера, словно изучая.
      - Сапоги, разумеется, отобрали, - раздраженно констатировал Кеслингер. - Извините, герр генерал, эти солдаты... Значит, переводчик нам не нужен. Откуда знаете язык?
      - Изучал, - туманно ответил генерал. - Я знаю несколько языков.
      - Хорошо. Меня зовут Кеслингер, штурмбаннфюрер Кеслингер.
      - Эсесовец, - понимающе кивнул генерал.
      - Эсесовец, - согласился Кеслингер. - Ваши сведения об СС, разумеется, подсказывают, что я вас тут же начну пытать? Разочарую вас: поверьте, не собираюсь. Более того, не люблю.
      Не буду покрывать гестапо, но СС - не совсем то, чему вас учили в Академии Генштаба. Как вас зовут, герр генерал?
      - Силантьев. Андрей Силантьев.
      - Сколько вам лет? Я не склонен подозревать вас в розыгрыше, не время и не место, к чему это вам. И все-таки? Вы слишком молодо выглядите.
      - Двадцать восемь, - сказал генерал.
      На вид ему вряд ли можно было дать и двадцать два, и Кеслингер покачал головой: