Я встал -- когда дед отправляет меня в кровать, то спорить бесполезно. Это я с детства усвоил. И все же спросил:
      -- Так ты что... не сердишься? Не считаешь предателем?
      Дед отложил трубку и пораженно посмотрел на меня:
      -- Петя! Ты прекрасно себя вел! Ты сделал то, что необходимо было сделать! Если бы за воспитание давали Нобелевскую премию -- я был бы бесспорным на нее кандидатом!
      Я поспешил ретироваться. Слабостей у деда немного, но когда речь заходит о нобелевке -- лучше убежать. Иначе придется вновь выслушивать историю о том, как дед ее не получил -- и все из-за трусости чиновников, не рискнувших дать заслуженную награду автору "Манифеста обреченных" и "Введения в психологию нелюдей",
      Наконец-то я выспался. В своей кровати, под шорох начавшегося дождя из открытого окна. И самое главное -- успокоенный дедом. Если уж он считает, что я не натворил беды, притащив Счетчика на Землю -- значит все в порядке.
      Проснулся я поздно, небо плотно обложили тучи. Шел дождь, снаружи, откуда-то из под крыльца, глухо поскуливал Тиран. Там у него целое логово, но, видимо, сейчас псу хотелось в человеческое жилье. Я поднялся, протирая глаза, вышел в прихожую, впустил собаку, и отправился досыпать. Но сон уже не шел.
      Тогда я включил телевизор и, валяясь в постели, прослушал последний выпуск новостей, записанный час назад.
      Говорили о небывало большом урожае в Нечерноземье, который никак не удается убрать, о каких-то таможенных спорах с Великим Китаем, о выступлении президента США Мерфи... потом вспомнили и обо мне. Прокрутили компьютерный ролик, демонстрирующий процесс посадки "Спирали", какой-то незнакомый мне спец из Роскосмоса высказывал версии о причинах нерасчетной посадки. Потом показали садящийся шаттл -- не "Спираль", а "Буран", но кто из телезрителей поймет это за три секунды? И меня, пирующего с шофером разбитого "Икаруса". Меня хвалили, причем довольно сильно. Я покраснел, и стер выпуск новостей из памяти телевизора.
      Сегодня мне, пожалуй, дадут отсидеться дома. Компания в этих вопросах деликатна. А вот завтра начнутся разборки в "Трансаэро" и в Роскосмосе, придется давать интервью и объяснять коллегам чудеса своего спасения...
      Ой...
      Я сходил и умылся, поднялся по лестнице -- но в комнате деда еще царила тишина. Тогда я сделал на кухне пару бутербродов, подхватил чайник и вернулся к себе. На столе лежала дедова книжка "Место под звездами". Вначале я не обратил на нее внимание, потом заметил, что обложка чуть-чуть другая. Стало больше названий галактических рас -кроваво-красных надписей на черном, "космическом" фоне. Оказалась, что это новое издание, как водится "дополненное и переработанное".
      Усевшись у окна и жуя бутерброд я пролистал книгу. Вроде бы ничего особо и не изменилась. Три "постулата Хрумова", ехидные издевки над американским астрофизиком и энтузиастом контактов Молдером, краткие и беспощадно-злые характеристики всех известных людям рас космоса. Я пролистал статьи о Счетчиках и Алари.
      Странное дело -- об этих расах дед писал прямо-таки с ненавистью! Если верить тексту, то именно являются нашими заклятыми врагами, ну, или точнее -- злейшими конкурентами...
      Я открыл книгу на вступлении, и начал читать:
      "Галактическая семья -- не просто общая фраза. Мы вправе считать девять сильнейших рас космоса, живущие вместе уже около тысячи лет, семьей. Встает лишь один вопрос -- кем являются в данной семье молодые и слабые расы -- Алари, Человечество, Счетчики, Куалькуа, Мерцающие, Дженьш, Непроизносимые, Пыльные... Список можно продолжить -- число молодых рас превосходит число Сильных почти на порядок. Отличие Сильных и Слабых на первый взгляд неявно. Корабли Алари куда сильнее, чем флот Даэнло. Счетчики, бесспорно, более интеллектуальные существа, чем Хиксоиды. Но все расы, которые мы причисляем к Слабым имеют несмываемое тавро -- узкую специализацию.
      Итак, кто мы в Галактической Семье? Дети -- или пасынки?
      Если проводить аналогии с человеческим обществом далее, то можно привести такой пример. Родители вправе направлять развитие своих детей в том направлении, которое представляется им перспективным. Мы помогаем пареньку с абсолютных слухом стать музыкантом, а девочку с хорошей пластикой может ждать карьера балерины. Мы вправе -- это наши дети, и нам обычно виднее, какой путь принесет им больший успех в жизни.
      Но Сильные расы -- не наши родители. И роль космических извозчиков, навязанная нам три десятилетия назад не является мечтой человечества.
      Что мы скажем о человеческой семье, которая берет на воспитание беспомощных детей, исходя из своих потребностей? Как отнесемся к людям, которые воспитывают физически крепкого мальчика лесорубом, гибкого и худощавого -- трубочистом... и без всякой возможности выбрать свой жизненный путь? Основой человеческой цивилизации всегда была гибкость и универсальность, причем не только в масштабах общества, но и на уровне отдельной личности. Сейчас мы помещены на прокрустово ложе. Еще живы те, кто не мечтал о таком будущем человечества, которое нам навязали. Но сменится одно-два поколения -- и процесс станет необратимым. В психологии людей надолго, если не навсегда закрепится предписанная Сильными расами роль..."
      Я захлопнул и отложил книгу. Вслушался -- точно, сверху доносились неясные звуки, дед проснулся.
      Любит он проводить ассоциации. И ведь всегда меня учил -- "Не верь сравнениям! Не верь лживым аналогиям! Они говорят лишь о личности автора, но никогда -- о сути разговора!" А сам ими не брезгует. Во всяком случае, в массовых изданиях, вроде "Места под звездами".
      -- Петя! -- послышалось сверху. -- Ты встал?
      Когда я поднялся в комнату деда, он заканчивал разговаривать по телефону:
      -- Да, Машенька... Спасибо, золотко. Зверобой? Захвати, конечно! Ты у меня мастерица травку собирать... И душицу возьми. И болиголов...
      Дед покосился на меня, слегка досадливо, словно не ожидал, что я приду так быстро, до окончания разговора. Кивнул на стул и продолжил:
      -- Бессмертник не собрала? Ой, как жалко-то... Ну хоть страстоцвет? Лапочка... Что бы я без тебя делал. Страстоцвет нам пригодится. Погрузили? Ну, жду. Жду. С Петей познакомлю, наконец. Он тут рядышком сидит. Ну, пока.
      Странный был разговор. С неведомой мне Машей дед общался так, словно с любимой внучкой. Вот только не было у меня никаких сестренок, даже двоюродных.
      И травами лекарственными дед никогда не увлекался, и к цветам был почти равнодушен. Похоже, разговор шел намеками, кодом, понятным лишь двоим. Особенно последняя фраза, про то, что я сижу рядом, настораживала. Словно дед давал понять: "не могу говорить свободно..."
      Опустив трубку на рычаг дед с минуту молчал. Потом произнес:
      -- Это аспирантка из моего питерского центра. Очень талантливая девочка. Гениальная, не побоюсь этого слова... в своей области, конечно.
      -- В фитотерапии? -- съехидничал я.
      -- Можно сказать и так, -- дед вздохнул. -- Петя, вечером у нас будет серьезный разговор. Очень серьезный. Маша приедет после обеда... вам давно стоит познакомится.
      Господи, может дед меня женить надумал?
      -- Увы, нам не до дел матримониальных... -- дед, по своему обыкновению, угадал ход моих мыслей. -- Петя, можешь сейчас съездить в город?
      -- Да, конечно.
      -- Купи продуктов. Чего-нибудь вкусненького. Возьми бутылочку хорошего шампанского. Пару бутылочек "Байлейса" и "Адвоката". Икры с полфунта. Три _зухра_ нежирной ветчины. Если найдется _беттен_ хорошей телятины...
      Опять началось. Любит дед такие забавы -- вываливать одним махом уйму заданий, причем приводя меры веса, размера и качества в разных земных и галактических стандартах. Тренировка памяти... до сих пор помню, как хохотал весь класс, когда я, обалдев от намеченных на "после школы" покупок решил контрольную в системе счисления Хикси...
      -- Все? -- уточнил я, когда дед закончил.
      -- Да. Деньги у тебя есть?
      Я прикинул наличность.
      -- Хватит. Так что мы собираемся сегодня праздновать?
      -- Твое чудесное возвращение! -- удивился дед.
      -- Извини, деда, -- я смутился. -- Конечно. Я побежал?
      Дед вздохнул.
      -- Да. Не забудь залить полный бак, в Москве, передавали, опять перебои с бензином.
      Кивнув я вышел из кабинета. Накинул плащ, свистнул Тирана, и вышел под дождь. Гараж у нас стоит очень неудобно, далеко от дома, наверное, рассчитано было на то, что к машине прилагается безропотный и непромокаемый шофер.
      Пока я, спрятавшись от дождя под козырек крыши возился с замком, Тиран возбужденно носился вокруг. Надеялся, наверное, что я возьму его с собой. Нет уж. Во-первых сиденье потом оттирать придется, такую грязь развезло. А во-вторых, раз уж ворье в Москве распоясалось, пусть в доме будет надежный охранник.
      -- Дядя Петя!
      Тиран, решивший, что прозевал возможную опасность, зарычал. Я дернул его за ошейник и помахал рукой мальчишке, просунувшемуся через ограду.
      -- А про вас по телику передавали!
      -- Ну и как?
      -- Круто!
      Алешка был сыном бизнесмена, не то снимавшего, не то купившего одну из соседних дач. Славный мальчишка.
      -- А где вы были, дядя Петя?
      Словно не знает, хитрец. Уже месяц при встречах интересовался, когда я полечу на Сириус.
      -- На Хикси-43.
      -- Сириус?
      -- Ага, -- я наконец-то справился с замком.
      -- Там камни красивые? -- задумчиво поинтересовался Алешка. Я усмехнулся.
      -- Красивые. Я тебе привез несколько.
      -- О! -- завопил Алешка, подпрыгивая. -- Спасибо, дядя Петя! Ни у кого из ребят еще сириусянских камней нет!
      Здорово, наверное, собирать в детстве такую коллекцию -- маленькие кусочки чужих планет. Брать их на ладонь -- и представлять себя отважным первооткрывателем далеких миров. Я вздохнул. Да уж... первооткрывателем... настанет ли день, когда Земля сможет назвать какую-нибудь планету Земля-2?
      -- Ты забеги попозже, -- попросил я. -- Мне сейчас в город надо съездить.
      Алешка явно огорчился, но постарался виду не показывать.
      -- Ладно.
      -- А то садись, прокатишься, -- предложил я.
      -- Не, дела, -- мальчишка поднял над оградой руку с огромным сачком. -- Охота!
      -- И много воробьев наловил?
      -- Ни одного. Пуганные, -- Алешка вздохнул. Вряд ли он испытывал недостаток в карманных деньгах, скорее -- азарт. -- Дядя Петя, а чужие их точно не едят?
      -- Нет. Инопланетная органика ядовита.
      -- Какая же она инопланетная?
      -- Для чужих, балбес!
      Алешка хлопнул себя по лбу.
      -- Летающие животные -- огромная редкость в Галактике, как ни странно, -- объяснил я. -- Их содержат для красоты. В больших вольерах, чтобы могли летать. На самом деле, птицам у чужих получше чем на Земле живется.
      -- Это здорово, -- серьезно сказал мальчишка. -- Я не стал бы их ловить на еду. А вы вечером со мной не сыграете? Мне такую игру притащили, там эта... фрукт... фруктальная...
      -- Фрактальная.
      -- Да! Плавающая фрактальная графика сверхвысокого разрешения. Во!
      -- Посмотрим. Если мне дед разрешит телефон занять -- сразимся.
      Алешка понимающе кивнул -- мол, знакомые проблемы... Я махнул ему рукой и пошел заводить машину.
      Глава 5.
      Про бензин дед был прав. Во всяком случае, я заметил, что на московских улицах маловато машин. Вначале я направился прямо к "Елисеевскому", потом вспомнил просьбу Эльзы Шредер. Слава Богу, я по-прежнему был в "трансаэровской" куртке, и письмо терпеливо ждало во внутреннем кармане. Вздохнув, я развернулся, двинулся назад по Огарева и припарковал старенькую "дюжину", которую дед не менял из патриотических соображений, напротив Главпочтамта.
      Не верю я в скорость нашей почты. Лучше тут письмо брошу, быстрее дойдет до Франкфурта.
      Кинув жетон в счетчик на тротуаре я оплатил стоянку, и побежал к почтамту. Несколько прохожих глянули на меня с легкой заинтересованностью, но, кажется, никто так и не узнал.
      Слава -- вещь недолгая. Вот если бы я отвел "Спираль" от падения на Москву, то жители бывшей столицы меня бы узнавали долго. А так...
      За письмо пришлось еще и доплачивать. Я разменял "спейсбаксы" на рубли, наклеил на конверт две марки по тридцать копеек и бросил письмо в ящик. Привет, господин Шредер, добропорядочный немецкий буржуа. Твоя красавица-жена скучает и шлет приветы.
      Брать машину с парковки было глупо. Я прошел через переход и окунулся в пахучее нутро "Елисеевского".
      Приятное зрелище -- изобилие вкусной еды. Уж на что я равнодушен к гастрономическим изыскам, а какие-то древние инстинкты выплеснули в кровь адреналина и начали нашептывать: "Все! Все -- и побольше!"
Конец бесплатного ознакомительного фрагмента.