Звезды - холодные игрушки

      -- Собирай вещички, -- Данилов махнул рукой. -- Да, впрочем, бог с ними... Нечего тебе здесь киснуть. Летим домой.
      Я кивнул, оглядываясь на челнок. Да какие у меня, собственно, "вещички"? Пара сувениров, смена белья...
      Счетчик!
      Это было как удар под дых.
      Словно пелена слетела с сознания.
      Счетчик!
      Вот мы врезаемся в автобус, вот я бегу в шлюз -- пока рептилоид распутывает тросик.
      Где он?
      -- Александр Олегович... -- прошептал я. Данилов нахмурился. -Александр Олегович, там...
      Данилов схватил меня за руку и молча потащил к челноку. Под открытым люком уже стоял автоматчик, но внутрь еще никто не заходил.
      -- Чего трап не спустил? -- спросил он, примеряясь к обрезу люка.
      -- Торопился... -- виновато прошептал я.
      -- Торопливость, Петя, она знаешь, когда хороша... подсоби!
      Под любопытным взглядом автоматчика я подсадил Данилова, тот подтянулся и скрылся в люке. Через пару мгновений вниз медленно пополз трап.
      -- Давай... -- донеслось до меня.
      Данилов никуда не ушел из шлюза. Когда я поднялся, он открыл люк грузового отсека и задумчиво оглядывал штабели кортризона.
      -- Александр Олегович, я должен вам сказать... -- полушепотом начал я.
      -- Ничего ты не должен, -- не оборачиваясь сообщил Данилов. -- Петр, все пилоты хоть раз, да возили контрабанду. Я все понимаю. Бери свои вещи, и уходим.
      Но я же совсем не то имел в виду!
      -- Быстро! -- гаркнул Данилов. -- Я осматриваю груз. Ты собирай вещи.
      Как загипнотизированный я поплелся в рубку.
      Мерцающие огоньки пульта. Перекошенный цилиндр джампера. Томатные потеки на стеклах кабины. Раскрытый шкафчик, из которого выпал пакет с чистым бельем.
      На всякий случай я заглянул во все отделения шкафчика и в холодильник.
      Почему я не удивлен, что Счетчика нигде нет?
      Да, конечно, это был шок -- когда я врезался в автобус. Да, еще большим облегчением стали слова шофера.
      Но почему я так легко забыл -- напрочь забыл! -- о Счетчике?
      Я вспомнил последний миг, когда видел его. Быстрое касание когтистой лапы... Той самой лапы, что так легко стирала память компьютера.
      Человек -- не машина. Но есть ли эта разница для Счетчика? Он заставил меня забыть, пусть на время, о своем существовании! А потом, пока я распивал с шофером водку и закусывал китайскими помидорами -ушел!
      Я понимал, конечно, что надо делать. Рассказать все Данилову, пусть район перекрывают. Облава... солдаты, собаки, вертолеты, мобилизованные местные жители. Найти чешуйчатого Карела!
      Нет, я конечно человек слегка наивный, сам знаю. Но не настолько же...
      Кто мне поверит? Никаких следов чужого в челноке уже нет. У меня, наверняка, обнаружат все признаки сотрясения мозга и нервного стресса. Для проформы слегка прочешут местность -- и никого не найдут. Счетчик действительно все рассчитал! Сейчас он может лежать, зарывшись в грунт, или, какими-то немыслимыми метаморфозами принять облик кабана, дерева, или камня... А может быть, он несется сейчас вдоль дороги со скоростью трехсот километров в час. Что мы знаем о чужих, тем более -- о таких редких, как Счетчик?
      Меня ждет больница и снятие с полетов. На всякий случай. Небольшая пенсия, работа военруком в школе или инженером на заводе... или шофером. Буду ездить, как Коля, с грузом финских йогуртов или польской тушенки, и рассказывать новым приятелям байки о далеких мирах...
      -- Собрался, Петя? -- рука Данилова легла на плечо. Я вздрогнул.
      -- Д-да... почти.
      Под его добродушным взглядом я подхватил куртку, пакет с сувенирами -- абсолютно законными, а никакой не контрабандой! По привычке подошел к пульту и заглушил все системы корабля. Теперь им займется аварийная команда.
      -- Вряд ли эта птичка поднимется в небо... -- сухо сказал Данилов.
      Я сглотнул, оглядывая маленькую кабину. Что ни говори, а двенадцать рейсов сделано... привык я...
      -- Не переживай. Хватит тебе на "Лапте" летать. Я помогу... если хочешь, пойдешь вторым пилотом на мой "Буран".
      Я так поразился, что даже не нашелся что ответить. Данилов предлагает пойти в его экипаж! На самые интересные и выгодные рейсы!
      -- Идем... -- полковник легонько пихнул меня к шлюзу. -- Вертолет ждет.
      Что-то еще я забыл...
      -- Сейчас, -- я оборвал нитку, на которой болтался над пультом меховой мышонок. Сунул игрушку в карман, смущенно посмотрел на Данилова.
      Но он не стал смеяться.
      Когда мы взлетали, по дороге уже подъезжали три крытых тентом грузовика с солдатами, две легковушки и БТР. Данилов проводил их одобрительным взглядом.
      -- Какие планы, пилот? -- заорал он, перекрывая рокот винта. -Пресс-конференцию устроим?
      Я замотал головой. Еще чего не хватало -- врать на весь мир!
      -- Правильно, -- решил полковник. -- До завтра подождут...
      Мне давно говорили, что Данилов -- не только лучший пилот "Трансаэро", гордость российского космофлота. Слышал я и про то, что он сотрудник службы безопасности, и про то, что ему принадлежит изрядный пакет акций компании. Наверное, так оно и есть -- уж очень легко он принимал решения.
      -- Глотни! -- Данилов протянул мне стеклянную фляжку. -- Настоящий "Арманьяк"... меня после той шоферской гадости до сих пор тошнит!
      Я послушно сделал глоток бренди.
      -- Водитель был пьян? -- по-деловому поинтересовался Данилов. Я поперхнулся, пожал плечами. -- Ладно, мы его обвинять не будем! Все-таки он тебя спас! -- полковник махнул рукой. -- Заплатим за его колымагу, мелочи жизни!
      Вертолет несся над дорогой, потом свернул, выходя к Свободному напрямую. Я смотрел в коротко стриженный затылок пилота, и думал, как мог бы быть счастлив сейчас.
      Возвращение из рейса, чудесное спасение, повышение в звании и место в экипаже Данилова... Газетная и телевизионная шумиха, какой-нибудь орденок из рук президента... Дед бы так порадовался!
      Обхватив голову руками я смотрел на приближающиеся здания космодрома. Под нами тянулись склады, путаница рельсов, какие-то загаженные, черные пруды. Час назад я пролетал над Свободным, уверенный в скорой гибели. Теперь возвращаюсь, но радости в душе нет...
      -- Петр, у тебя все в порядке? -- Данилов наклонился ко мне. -Голова не болит? В глазах не темнеет?
      Славный он мужик, что ни говори. Пусть даже и работает в службе безопасности...
      -- Все в порядке, Александр Олегович.
      Данилов кивнул и вновь протянул мне флягу.
      -- По последней. Доктора тебя все-таки осмотрят, Петр, ничего не поделаешь... вишь, набежали...
      Вертолет начал опускаться на площадку. Там и впрямь стояло два белых фургончика.
      -- Распоряжусь, чтобы тебе подготовили хороший номер... -- тем временем размышлял вслух Данилов.
      -- Александр Олегович, не надо. Я лучше домой... -- попросил я.
      Данилов помолчал, с любопытством разглядывая меня. Кивнул.
      -- Хорошо. Понимаю, пилот. Сейчас -- медкомиссия. Потом -- обед. И доставим в Хабаровск. На вечерний рейс в Москву ты успеваешь.
      Глава 4.
      Врачи меня мучили целый час. Рентген, анализы, энцефалография, зачем-то -- гастроскопия. Я вырвался из их рук с ощущением, что слишком рано обрадовался спасению. Обещанный Даниловым обед оказался маленьким банкетом с начальником космодрома генералом Киселевым и десятком чинов поменьше. Репортеров, которых по слухам собралось уже с полсотни, к счастью не пустили. Зато были два американца из "Дельты", вернувшиеся прошлой ночью с Кэриннари-3. Улыбчивые, белозубые и подтянутые.
      -- За героизм русских пилотов! -- провозгласил сухонький старичок Киселев, опрокидывая первую рюмку. Американцы зааплодировали. Мне тоже пришлось выпить.
      Минут через двадцать в маленьком зале царил полный бардак. Все повставали, разбились на группки, и оживленно спорили обо всем на свете. Чинный банкет превратился в чисто российский "фуршет". Я с ужасом наблюдал за братанием и питием на брудершафт американских пилотов и русского генерала. Офицеры хлебали водку и коньяк, закусывая крошечными бутербродами с икрой и ветчиной. Людей в зале словно бы стало больше. К потолку потянулся сигаретный дым, в блюде с салатом, к которому я потянулся, внезапно оказалась пара чадящих окурков.
      На мгновение из суеты вынырнул Данилов. Глянул на меня, поймал пробегавшего официанта -- солдатика в белом халате, что-то приказал. Через минуту солдат притащил мне на подносе тарелку борща.
      -- Поешь, -- возникая за спиной посоветовал Данилов. -- И не обращай внимания, народ переволновался утром...
      Словно я не переволновался!
      Безумие длилось еще с полчаса. Я сгорбился над столом, всей душой желая стать меньше ростом, и быстро доедал борщ. Один из американцев, подойдя ближе, просветлел лицом, извлек фотоаппарат и несколько раз щелкнул меня. Причем выбирая ракурс так, чтобы в него попало несколько пустых бутылок из-под водки. Я начал звереть, и тут из толпы, в которой точно было уже человек тридцать, словно каждый полковник размножился делением, а генералы -- почкованием, вынырнул Данилов. Он вроде бы пил не меньше других, но казался абсолютно трезвым.
      -- Жди своего портрета где-нибудь в "Плейбое", -- порадовал он. -Отдых русского героя... Петя, пробирайся на выход, я подойду.
      -- А как же...
      -- Все в порядке, свою роль свадебного генерала ты отыграл, -Данилов развел руками. -- Не комплексуй. На выход!
      Я поднялся из-за стола, и неловко улыбаясь стал пробираться к выходу. У дальнего угла стола невысокий застенчивый майор собирал в полиэтиленовый пакет куски ветчины и красной рыбы с бутербродов.
      -- Здравствуйте, Петя! -- слегка смутившись сказал он, протягивая руку. -- А я Максим, Максим Гиллер. Я вас вел из ЦУПа...
      -- Спасибо, Максим, -- от души поблагодарил я.
      -- У меня кошки дома, -- признался Максим. -- Очень редкая порода, бесшерстные, знаете?
      Я покачал головой.
      -- Вот, решил их порадовать... все же натурпродукт, а не "Вискас"!
      -- Еще сыр можно взять, -- посоветовал я.
      Максим радостно кивнул.
      -- Да, сыр они тоже любят...
      Я проскользнул мимо официантов, выскочил в приемную Киселева. Вход охраняли два сержанта с автоматами. При виде меня они подтянулись. Я присел на первый попавшийся стул, отер лоб.
      Кошмар какой-то!
      Сержанты демонстрировали чудеса выправки.
      -- Ребята, а часто такие банкеты бывают? -- спросил я.
      Оглядевшись, один из сержантов вполголоса произнес:
      -- Да нет, раза два в неделю, товарищ майор...
      -- А вы раньше сюда не попадали? -- поинтересовался второй охранник, посмелее.
      -- Нет, -- признался я.
      ...Обычно я проходил все формальности -- это занимало полдня. Потом подписывал акты приема-сдачи корабля, получал билеты, проездные деньги, и на попутном вертолете или автобусе добирался до ближайшего города, с аэропортом, чтобы улететь на Москву. Ну, бывало, что выпьешь рюмочку коньяка с начальником смены в ЦУПе, или пивка с кем-то из пилотов...
      Дверь хлопнула, и в приемную выскочил Данилов. Сержанты закаменели.
      -- Ага, сидишь, -- удовлетворенно сказал полковник. -- Молодец. Идем. Кстати, пленку я Джонатану засветил...
      -- Правда?
      -- Взял аппарат посмотреть, случайно раскрыл заднюю крышку... -Данилов ухмыльнулся. -- Быстро, а то не успеешь на самолет.
      -- Мне еще вещи забрать...
      -- Идем!
      Вертолет уже раскручивал ротор, когда мы подбежали к нему. Рядом с машиной стоял молодой лейтенант, одной рукой придерживая рвущуюся к небу фуражку, другой -- держа на весу дипломат с моими пожитками.
      -- Я там кое-что положил, -- небрежно бросил Данилов. -- Не бойся, не бомбу. Презент твоему деду. Сам бы завез, да мне еще сутки кантоваться... Лейтенант, проводите Хрумова до самолета!
      -- Есть!
      Мы с Даниловым обнялись, и я забрался в кабину вертолета. Следом нырнул лейтенант.
      -- Я с тобой свяжусь через пару дней! -- крикнул Данилов. -- И передавай привет деду, Петя!
      Конечно, я был удивлен, но переспросить, откуда Данилов знает деда, не успел. Вертолет уже уходил вверх.
      -- Должны успеть, -- поглядывая на часы заметил лейтенант. -Наверное...
      Мы бы все-таки не успели, но рейс "Трансаэро" Хабаровск-Москва почему-то задержался на полчаса. Едва мы выскочили из вертолета, как к нам подкатила старенькая аэродромная "Волга" с мигающей надписью "Follow me". Через все взлетное поле мы понеслись к "Боингу". Я запоздало вспомнил, что билет мне так и не выдали.
      На трапе стояли две девочки-стюардессы и задумчиво покуривающий командир корабля. Лейтенант выполнил приказ Данилова буквально -- довел меня до трапа, вручил дипломат и откозырял.
      -- Рад познакомиться! -- пилот протянул мне руку. -- Геннадий.
      Стюардессы улыбались, разглядывая меня с неприкрытым восторгом.
      -- Взаимно... -- смущенно сказал я. -- Петр. Тут такое дело, с билетом...
      Командир захохотал, втаскивая меня в нутро "Боинга".
      -- Есть желание, пошли в кабину, -- предложил он. -- Пилотировал "семьдесят седьмой"? Не звездолет, конечно, но...
      -- Спасибо, не стоит, -- я замотал головой. Интересно было бы поднять в воздух "Боинг", но не с пассажирами же на борту!
      -- Ну, если будет желание...
      Меня усадили в полупустом бизнес-салоне. Там скучали несколько китайцев и японцев в строгих деловых костюмах, пара стареющих крашенных дам и молодых бизнесменов в костюмчиках из кэрринарского "шерстяного хлопка". Все как по команде уставились на меня. Потом японцы о чем-то тихонько зачирикали. В мою сторону посыпались улыбки.
      Принужденно улыбаясь в ответ я закинул дипломат на полку и устроился в широченном кресле рядом с дремлющим мужчиной -- по виду, государственным чиновником. Прикрыл веки, притворяясь спящим.
      Над головой щелкнуло, и послышался голос Геннадия:
      -- Уважаемые пассажиры, компания "Трансаэро" приносит извинения за вызванную техническими причинами задержку вылета...
      Я завозился, устраиваясь поудобнее. По салону пробежала стюардесса, что-то вежливо шепча пассажирам. На миг остановилась надо мной, защелкнула ремень, и побежала дальше. "Боинг" медленно выруливал на старт.
      -- Я счастлив приветствовать на борту нашего самолета отважного космонавта Петра Хрумова, чей героизм спас тысячи человеческих жизней... -- тем временем продолжал командир. Все пассажиры бизнес-класса с готовностью зааплодировали. Пришлось открыть глаза и раздать еще немного улыбок.
      И все же, любое бремя славы недолговечно. "Боинг" стал разбегаться, неуклюже взмыл в воздух, медленно закладывая разворот. Пассажиры застыли в креслах, мужественно глядя перед собой. Я покосился в иллюминатор, на вздыбленное поле аэродрома, вздохнул, и расслабился.
      Скоро я буду дома.
      И уж кому-кому, а деду придется рассказать все.
      По спине пробежал холодок.
      Велика страна моя родная!
      Даже когда летишь на скоростном американском самолете.
      Полет занял почти шесть часов. Я успел выспаться, а один раз, разбуженный ласковым шепотом стюардессы, даже поел. Все бы хорошо... не гуляй сейчас по Земле счетчик. Чужой. Хитрый и коварный враг, которого я сам впустил на родину.
      Что же я натворил...
      В дремоте мне пригрезился какой-то кошмарный бред. Рептилоид, опоясанный патронными лентами, полз по гребню плотины. Маленькие глазки коварно поблескивали. Он готовил диверсию -- вдали вздымались антенны командного центра СКОБы. Сейчас счетчик взорвет электростанцию, антенны замрут, и лишенная обороны Земля падет перед чужими...
      Наверное, я слишком много читал в детстве книг о шпионах. У деда целая комната заставлена шкафами с детективами и боевиками. Причем он их не просто читает -- конспектирует, с компьютером на коленках...
      -- Наш лайнер заходит на посадку в аэропорту Шереметьево-1. Просим пристегнуть ремни, погасить сигареты и приготовиться к посадке...
      В Москве только начинало темнеть. "Боинг" приземлился, подкатил к терминалу. Мои соседи торопливо собирались, упаковывая свои тела в дорогостоящих туалетах в не менее дорогие плащи и куртки. Пожилая дама одарила меня загадочным взглядом, заспанный сосед покрутил головой и уставился с таким видом, словно не понимал, как я оказался его соседом.
      -- Петр... -- из кабины прошел командир корабля. -- Мне сообщили, там тебя ждут репортеры... Ты как?
      Видимо, на моем лице все отразилось.
      -- Пойдем.
      Вместе с командиром и одной из стюардесс я вышел из самолета. Мы пошли по полю к служебному входу. Воздух был влажный и тяжелый, как перед дождем.
      -- Ты куда сейчас? -- поинтересовался командир.
      -- Домой.
      -- В Звездный?
      -- Нет, просто домой. К деду, в Переделкино.
      -- Тебя здесь встречают?
      -- Только журналисты.
      -- Ну... ладно. Бывай. Полетишь еще как-нибудь с нами -- заглядывай в кабину.
      Я кивнул летчику, и пожал ему руку.
      -- Может и я когда-нибудь... -- командир смущенно улыбнулся. -- Я подал заявление о зачислении в космическую группу.
      -- Так ведь только военных летчиков принимают, -- неуверенно сообщил я.
      -- Да нет уже. Неделю назад объявили общий прием.
      Интересные дела...
      -- Как там, на звездах? -- спросил летчик. Совершенно серьезно, без всякой иронии.
      Я посмотрел на здания аэропорта, на снующие автобусы, россыпи посадочных огней.
      -- Да так же, в общем...
      Мы вошли в здание.
      Хорошо вернуться домой. Даже тоска по джамп-эйфории отпускает. Я вышел через служебную дверь, огляделся, и двинулся через здание аэровокзала. Сновали люди, улетающие и прибывшие в бывшую столицу России, сверкали витрины. Никому здесь не было дела до космонавта, еще сутки назад болтавшегося в межзвездной пустоте.
      И это было здорово.
      Я собирался взять такси, но уже на выходе услышал крик:
      -- Петр! Хрумов!
      Меня догонял командир "Боинга".
      -- Блин, -- он остановился, отдуваясь. -- Черт... Еле догнал...
      -- Что случилось?
      -- Тебя машина ждет. С меня бы голову сняли...
      -- А что такое?
      Летчик только махнул досадливо рукой. Мы вышли из аэровокзала, осыпаемые вкрадчивыми голосами:
      -- Недорого... Куда ехать, ребята?.. До центра подбросить?..
      Геннадий оскалился на таксистов и пояснил:
      -- Вчера ограбили кого-то из наших... Тоже... сел в случайную машину. Избили и обобрали. По фирме вышел приказ -- из аэропортов доставлять на служебном транспорте.
      -- Кого избили?
      -- Не знаю. Тебе, наверное, скажут...
      Мы прошли на служебную стоянку. Геннадий покрутил головой.
      -- Вон... Серое "Вольво". Черт, если б я тебя не догнал...
      Я частенько пользовался транспортом фирмы. Но раньше не запрещалось добираться и своим ходом.
      Как-то не умещалось в голове, что могут ограбить и избить космонавта. Одного из тех, кто зарабатывает всей Земле место в Галактике.
      -- Счастливо, Петр... -- летчик пожал мне руку. -- Хороший ты парень...
      -- Только? -- спросил я.
      -- Что? -- Геннадий растерялся.
      -- _Хороший ты парень, только..._
      Летчик кивнул.
      -- Да, наверное. Хороший, только слишком правильный. И серьезный. Счастливо тебе.
      Я сел на заднее сиденье. Рядом с шофером бдил мрачный охранник из отряда безопасности "Трансаэро".
      -- Хрумов? -- уточнил водитель.
      -- Да. Вы меня ждете?
      -- Второй час уже. Рейс задержался. Куда ехать?
      -- В Переделкино.
      Водитель кивнул.
      -- Ага. Я тебя как-то возил, помнишь?
      На всякий случай я кивнул.
      -- Жулье совсем распоясалось... -- сказал водитель. Машина выскользнула со стоянки и рванула по шоссе. -- Теперь всех наших возим.
      С минуту я слушал его мнение о частном извозе, разгуле преступности, очередных обещаниях мэра Полянкина покончить с оной, а потом незаметно задремал.
      Когда мы подъехали к прославленному дачному району, уже совсем стемнело. Водитель разбудил меня, и я показал охране у въезда свой пропуск. Наступал вечер, второй вечер подряд, но поскольку я спал, ощущение возникало такое, словно светлое время суток сократилось до пары часов.
      -- Сейчас направо, -- командовал я. -- У дачи Пастернака заверните...
      -- Это какая?
      -- Вон та...
      Водитель мастерски завернул, потом спросил:
      -- Пастернак -- тоже наш, с фирмы, да?
      Я поперхнулся, и не нашел, что ответить.
      -- Нет, тот вроде Патерный... -- размышлял водитель. -- А! Это писатель такой, да?
      -- Да, -- беспомощно признал я. -- Писатель. Поэт. Знаменитый...
      Довольный своей образованностью водитель начал тихонько насвистывать. Каменный затылок охранника дрогнул и он, неожиданно мягким голосом, произнес:
      -- Быть знаменитым -- некрасиво...
      ...Странная штука -- такие вот случайные встречи. Машина остановилась у дедовой дачи, я вышел, стараясь заглянуть в лицо охранника. Но так и не смог, в салоне было темно.
      -- Спасибо, ребята, -- сказал я. "Вольво" с легким гулом умчалось.
      Я остался наедине с домом.
      Нет, сказать, что я деда боюсь -- это неправда. Даже ребенком я его не боялся. Побаиваются обычно отца, это и правильно для мальчишек. Вот только мне так и не удалось узнать, что такое -- ласковая мама и строгий папа.
      Разбились мои родители. Мне два года тогда было. Разбились на самолете, на мерзкой "тушке" -- "ТУ-154", самолете, который следовало снять с полетов еще в девяностых годах прошлого века. Дед меня и воспитывал... если это можно назвать воспитанием.
      Я помялся перед калиткой. Она была незакрыта -- весь район Переделкино и так надежно охранялся.
      Нет, держать ответ придется.
      Толкнув калитку я вошел в сад. Окна дачи светили сквозь деревья, неярко -- на первом этаже, в прихожей, и посильнее -- на втором, в кабинете деда.
      Уже у самой дачи из-за деревьев вынырнула безмолвная черная тень и метнулась ко мне. Я остановился, позволяя Тирану обнюхать себя. Спросил:
      -- Ну? Не признал?
      Кавказская овчарка -- пес серьезный. Тиран секунд пять изучал мои брюки, потом улегся на дорожке. Внимания требовал, паршивец. Уж не знаю почему, но меня в качестве хозяина он так и не научился воспринимать, за все четыре года своей собачьей жизни. Скорее я годился ему в партнеры по играм, а изредка -- в инструмент для чесания брюха. Во всяком случае сейчас в собачьем взгляде читалось именно это.
      -- Нет, парень, ты обнаглел, -- я перешагнул через овчарку, достал ключ и стал отпирать замок. Тиран изо всех сил делал вид, что ничуть не разочарован, а на дорожку просто прилег отдохнуть.
      Я вошел в дом, и аккуратно запер дверь. Охрана охраной, и пес в саду тоже не зря свой "Педигрипал" ест, но замок все равно надежнее.
      -- Петя, ты устал?
      Я замер в прихожей, косясь вверх, на винтовую деревянную лестницу. Надтреснутый старческий голос доносился из кабинета. Дед явно оставил дверь открытой, чтобы услышать, когда я войду.
      -- Нет, деда!
      -- Тогда поднимайся.
      С легкой тоской я покосился на дверь своей комнаты. Сейчас бы упасть на мягкую, чуть расшатанную и скрипучую, но от этого ставшую еще привычнее кровать... Включить вертушку с записью шума прибоя... или нет, раскрыть окно пошире и слушать шорох сада...
      -- Петр Данилович! -- рявкнул дед.
      -- Иду! -- я кинулся на лестницу.
      Ступеньки были невысокими, пологими, наверное, чтобы старенькие писатели не падали с лестницы, обедняя российскую литературу. Я сделал полный оборот, прежде чем оказался на втором этаже. Дверь в дедовский кабинет была открыта, от остальных комнат, давно и наглухо закрытых, словно тянуло тьмой и одиночеством. Мрачно, все-таки тут... и как дед живет без меня...
      Андрей Валентинович Хрумов, бывший психолог и литератор, бывший участник переговоров Земли и галактического Конклава, человек, которого называли "Гиммлером космического века", толстый семидесятилетний старик, мой дед...
      Он сидел в древнем кожаном кресле, когда-то светло-коричневом, а сейчас выцветшем до белизны, в тон его седым волосам. И молча разглядывал меня. На столе светился экран ноутбука, в углу комнаты, водруженный на хилую этажерку с книгами, бормотал включенный телевизор.
      -- Ты чего, деда? -- тихо спросил я.
      Дед медленно поднялся, подошел, и обнял меня. Я его на голову выше, но сейчас вновь почувствовал себя маленьким.
      -- Паршивец... -- прошептал дед. -- Ну, Петька... паршивец... ведь вначале передали, что ты разбился...
      -- Правда? -- я пришел в ужас. Представляю, что было с дедом!
      -- Сказали, что ты, отводя челнок от города, врезался в землю...
      -- И ты поверил?
      Дед отстранился на расстояние вытянутой руки. Уставился мне в глаза.
      -- Я? Конечно. Разве ты поступил бы по иному?
      Я промолчал.
      -- Полчаса ждал новых сообщений. Телефон оборвал. Потом передали, что челнок совершил аварийную посадку на шоссе.
      Дед тихо, кашляюще, засмеялся.
      -- Тогда я успокоился. Разбиться, спасая людей, ты мог. А вот при аварийной посадке -- никогда!
      -- Почему?
      -- Потому! -- рявкнул дед, вновь переходя на обычный тон. -- Врачи тебя смотрели?
      -- Конечно?
      -- Сотрясения, ушибы, переломы?
      -- Ну я же здесь стою! Нет.
      Дед кивнул, зашаркал к креслу. Я устроился на жестком венском стуле в углу комнаты. С самого детства я любил здесь сидеть, тихонько наблюдая за тем, как дед работает. Порой он разрешал мне притащить свой компьютер, я ставил его на краешек стола, и делал уроки, пока дед работал. А если у него было хорошее настроение, то под вечер мы перекидывали между машинами шнурок и играли в какую-нибудь стратегическую игру...
      -- Итак, рассказывай, -- устраиваясь в кресле сказал дед. -- Нет... постой.
      Он с легким смущением отвел глаза и достал из ящика стола огромную хрустальную пепельницу, спички, трубку и кисет с табаком. Я, еще как вошел, почувствовал, что дед сегодня курил, но упрекать его не стал.
      Но такого, чтобы дед при мне начал травить организм -- давно не бывало.
      -- При выработке посадочной траектории... -- начал я, безнадежно разглядывая фотографию на стене. На ней были мама, папа и я -- совсем еще маленький, кудрявый и светловолосый. Лицо у меня было глупое и обиженное.
      -- Стоп, -- раскуривая трубку велел дед. -- Мне не нужны подробности твоей посадки. Я хочу знать, что случилось на Хикси?
      Вот так.
      А чего еще я мог ожидать от своего деда?
      -- Я взял груз... кортризон...
      -- Петя, мальчик мой... в первую очередь я хочу знать -- кто? Алари, Счетчики или Куалькуа? И говори свободно, нас никто не услышит.
      -- Счетчики... -- прошептал я.
      Дед выпустил в потолок струю белого, пахнущего скорее пряностями, чем табаком, дыма. Кивнул:
      -- Я все-таки рассчитывал на Алари... Они точно не замешаны?
      -- Не знаю... -- уже ничего не соображая признался я. -- Вроде бы нет.
      -- Петя, я учил тебя, что отрицание никогда не может быть достаточно информационно насыщенным...
      -- Возможно, да.
      -- Прекрасно. Теперь все по порядку.
      -- Хикси. Груз кортризона. Старт нормальным. В момент выхода на орбиту на встречном курсе оказался крейсер... крейсер Алари...
      Дед довольно заулыбался.
      Я отбросил все попытки разобраться в происходящем, и принялся рассказывать все случившееся. Коротко, пока речь шла о предыстории, и подробно, когда на сцене -- если крошечную кабину "Спирали" можно обозвать сценой, появился Счетчик.
      -- Прекрасно, -- подвел итог дед. -- Более чем хорошо.
      -- Я ничего не понимаю, -- признался я.
      -- Например?
      -- При чем тут Алари?
      -- Что тебе помешало провести положенный осмотр челнока перед уходом в джамп?
      -- Крейсер...
      -- Вот. В результате экстренного джампа ты -- первое, не обнаружил Счетчика, второе -- ушел в прыжок с плохо рассчитанной траекторией. И был вынужден принять помощь чужого.
      -- Значит все подстроено? Он врал? -- я даже не удивился.
      Но дед покачал головой:
      -- Почему же "врал"? Сообщил часть правды. В операции проникновения на Землю участвуют не только живые компьютеры. Еще и воинственные грызуны.
      -- А им-то зачем?
      -- Петя, на тебя давит известный всем космонавтам факт -- боевые корабли Алари сильнейшие в Конклаве. А тебе не кажется странным, что Алари вынуждены содержать такой чудовищно огромный и разорительный флот? Они тоже в ловушке, Петя. Как и мы, как и Счетчики. Они -- боевая гвардия Конклава. Эта роль может устраивать часть расы, но никак не всех Алари. Будь они воинственны от природы, давно бы истребили друг друга или схватились со всеми прочими чужими.
      Дед кашлянул, выколотил трубку, и принялся набивать ее заново.
      -- Сложилась классическая ситуация, -- удовлетворенно произнес он. -Имеются по меньшей мере три расы космоса, которые не удовлетворены текущим положением дел. Три расы, считающие себя ущербными, рабами, вынужденные играть заданную роль. Если бы ты знал, как давно я ждал этого мига!
      -- А как же Счетчик? Как его найти?
      -- Найти? Зачем? Он и сам прекрасно нас найдет. Точнее -- меня.
      Вот чего никогда за дедом не замечал -- так это мании величия.
      -- Дед, ты все-таки не секретарь ООН, и не президент России...
      -- Кому нужны эти должности? -- презрительно фыркнул дед. -- Думаешь, я променял бы это кресло на кресло Мбаны Монтенебо или Алексея Шипунова? Ха.
      -- Ты думаешь, Счетчик и впрямь шел к тебе?
      -- Конечно! Как он себя зовет? Карел? Карел Готт... -- дед затрясся от хохота. Почему он обозвал Счетчика богом -- абсолютно не пойму!
      -- Дед... -- жалобно сказал я. Примерно тем же тоном, как в детстве, когда у меня не выходила задачка по дифференциальному исчислению, или я никак не мог усвоить параграфы Галактического Кодекса -- с их официально трехсмысленным толкованием и перекрестными ссылками...
      -- Петя! Ты устал. Тебя сейчас поспать надо. А мне подумать.