Бетси МакДугал (№2) - Святой остров

Никто не знал, сколько продлится их заключение. Также было непонятным, почему они до сих пор не были убиты. Их регулярно кормили и поили, как будто готовя к чему-то. Мужчины были нужны воительницам живыми. И это заставляло моряков делать самые жуткие предположения.

– Говорят, что они живьем сдирают с пленников кожу, – рассказывал Медрсй с корабля купца Янира, – принося чужаков в жертву богине Артемиде.

– Ты думаешь, они хотят нас убить? – вопрошали моряки. – Но зачем тогда нас держат в клетке на берегу моря и при этом не позволяют умереть с голоду?

Заговорить с пленниками никто из женщин-воинов не пытался. Их словно не замечали, оставляя все попытки контакта со стороны эллинов без внимания.

– Наверняка они не знают нашего языка, – предположил Медрей. – К чему вы пытаетесь с ними беседовать, ведь мы для них что те же животные!

Все эти дни Алкиний болел. Открылись старые, полученные еще во время битвы с пиратами, раны. Товарищи коe-как меняли ему повязки, сделанные из своей одежды, и промывали раны скудным запасом получаемой от своих мучительниц воды.

Однако через неделю юноша поправился. И это было настоящее чудо. Конечно же, не обошлось без вмешательства всемогущих богов, по какой-то известной одним им причине не возжелавших отправлять его в царство Аида.

Поправившись, Алкиний стал обращать внимание на одну странную особенность. Обычно девушки, приносившие на берег пленникам еду, были разные. Но последние несколько дней после его чудесного выздоровления к клетке стала приходить одна и та же, явно обращая особое внимание на белокурого, прекрасного как бог юношу. На вид ей было лет шестнадцать-семнадцать. Невысокая, крепко сложенная, смуглая, с немного раскосыми озорными глазами, она понравилась Алкинию еще и тем, что в отличие от остальных воительниц в ней не было видно тупой жестокости и отвращения к плененным мужчинам.

Остальные моряки, занятые самыми мрачными мыслями по поводу своей дальнейшей судьбы, внимания на девушку не обращали. И тогда парень принялся действовать, почувствовав маленькую лазейку к спасению.

Каждый раз, когда черноволосая девушка приносила еду, он старался смотреть ей в лицо, как можно ближе находясь к тому месту в клетке, через которое мужчинам, словно опасным диким зверям, передавались вода и пища. Девушка никогда не смотрела на него в упор, ее глаза всегда были опущены, а взгляд рассеян, но Алкиний каким-то шестым чувством ощущал сосредоточенное на себе ее внимание. Юношу было трудно не заметить: высокий, широкоплечий, с вьющимися белокурыми волосами и рельефно выступающими мускулами, он резко выделялся своим внешним видом среди прочих моряков.

Девушка очень часто разговаривала на непонятном языке с четырьмя пышнотелыми воительницами, охраняющими клетку, и те всегда отвечали ей с большой доброжелательностью и даже, как показалось наблюдательному Алкинию, с почтением.

Юноша ждал – и даже сам не мог точно сказать, чего именно. Но вскоре произошло совершенно удивительное событие, вселившее в него надежду.

Однажды глубокой ночью он проснулся от того, что кто-то легонько дотрагивался до его плеча. Это была та чернявая девушка, приносящая пленникам еду. Жестом приказав юноше молчать, она поманила его к краю клетки, где имелся выход. К его удивлению перегородка оказалась поднятой вверх.

Не веря своим глазам, Алкиний вышел.

Охранницы крепко спали. Взяв испуганного юношу за руку, девушка отвела его в сторону, где за большим валуном у моря можно было уединиться незаметно для посторонних глаз.

– Мида. – Девушка дотронулась до своей высокой груди, и Алкиний понял, что это ее имя, после чего назвал свое, повторив ее жест.

Как вскоре оказалось, Мида немного знала греческий, ей было тяжело изъясняться, но главное Алкиний смог понять.

Их до сих пор не убили только потому, что собирались перевезти за Большую реку и продать там скифам, чьи племена питались исключительно человеческой плотью. Когда это должно было произойти, Мида не знала, поскольку воительницы никак не могли договориться со скифами о цене.

Содрогаясь от ужаса, Алкиний бесшумно вернулся в клетку. Остаток ночи он провел в попытке найти хоть какой-нибудь выход, дабы избежать страшной, недостойной смерти. Единственной его надеждой теперь была Мида. Юноша не мог понять, чем было вызвано внезапное расположение девушки, но он должен был во что бы то ни стало использовать это расположение и попытаться спасти себя и своих друзей.

Ничего никому не сказав о ночном свидании, Алкиний решил сохранить все в строжайшей тайне. Ему не хотелось подавать своим друзьям призрачную надежду.

Ночное свидание с Мидой повторилось.

Как и в прошлый раз, он был разбужен посреди ночи и вход в клетку был снова отворен. Охранницы вновь сладко спали.

Как стало ясно из разговоров, девушка подмешивала им в вино отвар некой сонной травы, в изобилии произрастающей в соседнем лесу.

На этот раз Мида была чем-то встревожена, говорила невпопад, все время сбиваясь на родную речь. Алкиний попытался выяснить, откуда она знает греческий язык, но из сбивчивого ответа девушки, содержащего мешанину малопонятных и непонятных слов, так ничего и не понял.

В конце концов, они ведь не первые эллины, посетившие это место. Наверняка до них были и другие, которым, несмотря ни на что, удалось спастись. Иначе откуда бы появились все эти слухи о жестоких женщинах-воительницах, живущих у левого берега моря.

Второе свидание с Мидой окончилось ничем. На этот раз Алкинию не удалось добиться от нее больше, чем он уже знал. Это его огорчило, тем более что он не мог объяснить себе странного подавленного настроения девушки, делая самые безумные предположения. Ему было бы искренне жаль, если б Мида пострадала из-за него. Ведь кто-нибудь из ее соплеменниц вполне мог обратить внимание на особый интерес девушки к эллинам, и тогда беды не миновать.

И только на следующем свидании через два дня Алкинию удалось добиться от Миды более вразумительных ответов, чем в прошлый раз.

Как оказалось, в стране женщин-воительниц абсолютно не было мужчин: их воительницы убивали, считая низшими, по сравнению с собой, существами. Мида подтвердила, что они не первые греки, посетившие эту землю. Не всем посчастливилось спастись, оставшись невредимыми. В большинстве случаев воительницы устраивали засады, внезапно нападая и истребляя непрошеных гостей, или продавали их скифам-людоедам, живущим за Большой речкой. Правила страной воительниц царица Силея, и владения ее простирались далеко-далеко за южные горы, где была чудесная страна Восьми Водопадов.

На их следующую встречу Мида опять пришла чем-то расстроенная. Сильно волнуясь, она сообщила Алкинию, что их собираются продать скифам уже через два дня и что о цене пленников воительницы договорились. Юноша понял, что ему пора действовать и что откладывать задуманный им отчаянный поступок больше нельзя. Ему было не по себе, казалось, он просто использует девушку, но, с другой стороны, он знал, что это было не так. Мида действительно ему нравилась, она совсем не походила на остальных своих соплеменниц. Хотя, возможно, он жестоко ошибался в ней.

Возможно…

И вот в ту ночь Алкиний решился. В ту ночь он ее поцеловал.

Утром перед самым рассветом за ними пришли.

Вооруженные копьями воительницы окружили клетку. Это был конец. За ними явились, чтобы продать их скифам, чтобы продать их как скот, на убой. Но ведь это должно было произойти еще через два дня. По-видимому, Мида ошиблась. А что, если ее соплеменницы раскрыли тайну их свиданий, и теперь девушку ожидало суровое наказание?

Сердце Алкиния подскочило, холодной ледышкой скатившись куда-то вниз, когда он увидел среди вооруженных воительниц Миду. Девушка выглядела счастливой и спокойной, что никак не вязалось с его мрачными мыслями.

Остальные моряки также проснулись, встревоженные странным зрелищем. Все понимали, что, возможно, сейчас решается их дальнейшая судьба. Между тем охранницы отворили клетку, жестами приказывая пленникам– выйти наружу. Первым из клетки вышел Алкиний, с недоумением посмотрев на Миду.

Девушка улыбнулась.

– Вы сво-бод-ны, – на ломаном греческом проговорила она.

Эллины, не веря своим глазам, опасливо озирались в поисках подвоха, но во взглядах вооруженных воительниц уже не сквозила неприязнь, теперь они смотрели на пленников с нескрываемым интересом.

– Мне удалось уговорить свою сестру, – пояснила Мида. – Она решила помиловать всех вас и приглашает в свой дворец.

– А кто же твоя сестра? – спросил пораженный Медрей. Девушка засмеялась:

– Моя сестра – царица Силея!

Взяв ошарашенного Алкиния за руку, она повела его вдоль берега, указывая на стоящие невдалеке колесницы.

– Царица прислала их специально за вами…

Подойдя ближе и сосчитав колесницы, юноша понял, что их число в точности соответствует числу бывших пленников. Забравшись на одну из них, Мида и Алкиний направились к лесу, где между деревьями виднелась скрытая листвой дорога.

Ветер приятно обвевал разгоряченное тело, и Алкиний, прикрыв глаза, представлял, что он снова плывет на поймавшем попутный ветер корабле по блистающей на солнце морской глади.

Около часа они неслись по узкой дороге сквозь лес, и наконец взору мореплавателей открылся удивительный город воительниц. Большинство домов было сделано из дерева, а улицы были вымощены камнем с необычайной тщательностью и аккуратностью. Людей на улицах было много. Но в толпе не было ни мужчин, ни стариков, ни детей, а только женщины, в большинстве своем вооруженные, в легких доспехах и на конях. С недоумением смотрели они на проезжающую мимо вереницу колесниц, с неприязнью вглядывались в измученные лица недавних пленников.

* * *

Дворец царицы был виден издалека.

Высокое мраморное строение, расположившееся на небольшом холме, явно выделялось среди низких деревянных хижин. Без сомнения, оно являлось делом рук греческого архитектора, о чем говорили изящные порталы, статуи и стройные, украшенные виноградной лозой колонны. Не в силах сдержать восхищенные возгласы, моряки любовались прекрасным архитектурным творением.

Покинув колесницы, бывшие пленники были приглашены во дворец, где их препроводили в покои, дав возможность помыться и переодеться.

Потолки и стены дворца украшали фрески из жизни греческих героев, и это еще раз неоспоримо доказывало то, что здание возводили эллины.

Вымытые и переодетые моряки были приглашены в просторный зал под открытым небом, где должна была появиться царица. Посредине зала бил причудливый фонтан, от которого веяло приятной прохладой.

Мужчины вели себя несколько неуверенно: разительная перемена их положения всего за одно утро по-прежнему внушала неуверенность и тревогу. Слишком велик был контраст между грязной клеткой на берегу и прекрасным мраморным дворцом.

Увидев в зале Миду, Алкиний не преминул вызвать ее на разговор.

– Мида, – юноша дотронулся до рукава одежды девушки, – скажи мне, как удалось тебе убедить свою сестру отпустить нас?

Девушка задумалась, видимо, не сразу подобрав нужные для ответа слова.

– Я сообщила сестре, что вы искусные греческие мореплаватели, это и стало причиной вашего спасения.

– Но я не понимаю, – юноша удивленно посмотрел на девушку, – чем мы могли ее заинтересовать, разве что в качестве живого товара.

Мида лукаво прищурилась:

– Погоди, и ты узнаешь все от самой царицы…

Царица Силея чем-то походила на Миду, но Алкиний никогда бы не обратил на это внимание, если бы заранее не знал, что они сестры. Силея была старше Миды, грубее. В ней чувствовалась немалая сила, а широкие развитые плечи и грациозная, словно у хищного зверя, походка, говорили, что царица искусный, смертоносный боец. Она появилась перед гостями так внезапно, что никто из моряков даже не заметил, когда это произошло.

Как и прочие воительницы, Силея была облачена в кожаные, обтягивающие плотную фигуру штаны и кожаную же куртку украшенную, однако, золотыми бляхами. На поясе у царицы висел короткий меч. Похоже, с оружием местные жительницы не расставались никогда.

Мида подошла к сестре. По-видимому, она должна была играть роль переводчика, хотя скудный словарный запас девушки сильно ограничивал ее возможности.

Царица сообщила морякам, что их жизни ничего для нес не значат, а вторгшимся в ее владения чужеземцам придется еще платить за полученную свободу – примерно так передала ее слова Мида.

Моряки прекрасно понимали, что их жизни всецело зависят от прихоти этой сильной властной женщины, и потому слушали, не перебивая.

Именно сейчас царице были нужны греческие кораблестроители, что отвечало неким ее туманным планам. И это была счастливая случайность, что эллины попали в ее земли в столь важный для нее момент.

Затем Силея спросила моряков об острове Ахилла. От одного плененного грека она слышала рассказ об удивительных богатствах этого острова и особенно его знаменитого храма. Моряки недоуменно переглянулись, но вперед выступил Медрей.

– Перед тем как попасть в бурю, – медленно произнес он, – мы приставали к этому острову.

Удивленно взметнув черные брови, царица потребовала, чтобы ей рассказали об этом острове подробней. Лучше бывалого моряка Медрея вряд ли кто-нибудь справился бы с этой задачей. Погладив бороду, он не спеша начал свой рассказ.

– Этот остров находится в Эвксинском Понте, – задумчиво сказал моряк, – против устья Истра. Он покрыт густым лесом, где обитают много диких и ручных зверей. На острове есть храм Ахилла, славящийся невиданным богатством. Людей на острове нет, потому что им запрещено селиться на нем. Остров можно посещать только в светлое время суток, дабы преподнести дары Ахиллу.

– Я хотела бы услышать рассказ о богатствах храма, – перебила царица.

Медрей пожал плечами.

– Там много золота и серебра. Есть чаши, перстни, драгоценные камни, да всего и не перечислишь. Все это преподносится в дар Ахиллу приплывающими на остров путешественниками. Конечно, я своими глазами этих богатств не видел, но люди рассказывают удивительные истории.

– Хорошо, – Силея кивнула, – сможете ли вы доставить на этот остров отряд моих соплеменниц?

Выслушав перевод, эллины снова недоуменно переглянулись.

– Но ведь у нас нет кораблей? – возразил Медрей. – Как же мы сможем это сделать?

– Я обеспечу вас всеми материалами, необходимыми для постройки кораблей.

Ответ царицы вселил в сердца моряков надежду, что они не только сохранят свои жизни, но и смогут скоро покинуть эти страшные земли. Эллины с радостью согласились выполнить это условие в обмен на свои жизни.

Царица явно спешила. В кратчайшие сроки моряки должны были построить три просторных судна, дабы на них могли поместиться не только воительницы, но и их кони, благо нужными судостроительными материалами данная местность обладала в изобилии. Затем эллины были обязаны доставить вооруженный отряд соплеменниц царицы на остров Ахилла, после чего привезти их обратно, и только тогда они обретут желанную свободу. А в качестве заложников Силея решила оставить в своей стране половину пленников, что несколько усложняло предстоящее плавание.

Теперь к заботам эллинов добавлялось еще и обучение воительниц мореходному искусству, гребле на веслах и прочему, и при этом все необходимо было сделать в самые короткие сроки.

Немедленно приступили моряки к соответствующим работам, и вот на берегу моря началось строительство. Сотни женщин-воительниц были посланы царицей Силеей, дабы помогать в этом нелегком деле. Закипела работа, а с ней приближалось спасение обретших новую надежду мореплавателей.

За время строительства новых кораблей Алкиний очень сблизился с Мидой, стараясь не думать о неизбежном дне их расставания.

Вскоре моряки тянули жребий, и юноша, по воле всемогущих богов, оказался в той группе эллинов, которая должна была плыть на остров Ахилла вместе с отрядом воительниц. Как ни просила свою сестру Мида, как ни уговаривала, та наотрез отказывалась менять свое решение, тем более что жребий выпал юноше по воле самого рока. Ему судилось плыть на остров Ахилла, и теперь никто не в праве был изменить это.

Много слез пролила девушка, предчувствуя, что если Алкиний покинет ее, то они никогда больше не увидятся.

Страшное слово – НИКОГДА!

Она не знала, что его ждет в этом опасном приключении, смерть или чудесное спасение, но ей казалось, что они расстаются навсегда. Алкиний как мог успокаивал девушку, убеждая, что, если останется жив, обязательно вернется, несмотря ни на что, обязательно вернется за ней.

Между тем строительство кораблей подходило к концу. И все чаще молодой грек замечал влажный блеск в прекрасных грустных глазах любимой. Юноша ласкал девушку, уговаривая ее выкинуть из головы тревожные мысли, и Мида, казалось, смирилась, решив, что если они больше никогда и не увидятся, то последние дни проведут не расставаясь.

Но все же девушка снова обратилась к сестре с просьбой. Только на этот раз она попросила Силею разрешить ей поплыть на остров Ахилла вместе с отрядом воительниц, утверждая, что лучше нее никто не сможет возглавить отряд, случись непредвиденное.

– Глупышка! – смеялась царица. – Что может случиться непредвиденного, если на этом острове нет людей? Кто сможет нашим сестрам помешать забрать сокровища?

– Но зачем тебе это? – удивлялась Мида. – Зачем тебе эти богатства?

Силея высокомерно посмотрела на сестру.

– Тебя никогда не интересовали государственные дела, – холодно ответила она. – За речкой у наших границ проживают скифы. Мне нужно золото, много золота, чтобы подкупить их вождей, иначе они нападут первыми, а очередная война была бы нам сейчас некстати.

– Так ты отпустишь меня?

– Нет, – резко отрезала Силея. – Ты единственная моя сестра, и я не хочу, чтобы ты рисковала своей жизнью по пустякам. Для этого у меня есть другие.

– Но как ты не понимаешь!.. – в отчаянии закричала девушка.

– Все я понимаю, – тяжело вздохнула Силея. – Девочка моя, он всего лишь мужчина, низкое существо, которое не может дать женщине ничего, кроме ребенка; жалкое существо, не способное ее защитить.

– Это не так…

– Так, так. И ты сама это прекрасно знаешь. Если бы мы, используя их, затем не убивали, они бы покорили весь наш народ, обращаясь с нами хуже, чем скифы обращаются со своими рабами. Это низкие похотливые существа, и тебе не стоит мучиться из-за одного из них.

По ласковому твердому тону Силен Мида поняла, что все последующие попытки уговорить ее бесполезны. Сестра вполне могла разгневаться и приказать казнить юношу, дабы разрешить сразу все душевные терзания Миды.

А время шло. Остовы кораблей, напоминающие скелеты выброшенных на берег гигантских морских животных, обрастали деревом, обрабатываемым смолой, а явное оживление работающих в поте лица моряков говорило о скором приближении срока отплытия. Во всяком случае, эллины были уверены, что половина их, отбывающая вместе с воительницами, наверняка спасется.

В эти суматошные дни Алкиний имел неприятный разговор со стариком Медреем, который руководил постройкой кораблей, собственноручно выполнив все нужные чертежи и искусно подобрав дерево. Соплеменники очень доброжелательно относились к юноше, не без основания считая его своим спасителем, тем более что теперь он как бы был связующим звеном между ними и сестрой царицы Мидой, являющейся его возлюбленной.

Кормчего Алкиний встретил поздно ночью. Старик сидел на досках у остова незаконченного корабля.

– Что, не спится? – спросил старик, с грустью вглядываясь в темный горизонт, где колыхалась едва различимая черная вода.

Юноша вздохнул и сел на доски рядом с моряком.

– Тебя что-то беспокоит, Медрей?

– Ты прав, – кивнул старик. – Беспокоит, и очень… Немного помолчав, он продолжил:

– Боюсь я, что ждет нас скорая гибель, если мы действительно поможем амазонкам отправиться на остров Ахилла.

– Что ты этим хочешь сказать? – изумился парень. – Разве у нас не появилась надежда на спасение?

Старик хмыкнул:

– Надеюсь, у тебя не вызывает сомнений цель, с которой амазонки собираются плыть на остров?

– Видимо, они хотят ограбить его храм, – ответил юноша.

– Не думаю, что им это удастся.

– Почему?

– На острове обитает дух Ахилла. Герой никогда не позволит чужеземцам надругаться над своим святилищем. Рассказывают, что пару раз нечто подобное пытались сделать жадные на наживу пираты, но, высадившись на острове, они бесследно исчезли. Моряки, приплывшие в храм вслед за ними, дабы совершить жертвоприношения, обнаружили лишь пустые дрейфующие корабли и ни одной живой души ни на суше, ни на море.

– Значит, их покарал Ахилл? – спросил Алкиний.

– Наверняка, – кивнул кормчий. – Некоторые считают Ахилла покровителем мореплавателей. И вот что я тебе расскажу: бывалые моряки, ходившие к острову, утверждают, что собственными глазами видели Ахилла. Он указывал им, где лучше стать кораблям на якорь. А если кто пристанет к северной или южной стороне острова и начнет подниматься ветер, способный повредить суда, то Ахилл извещает об этом моряков у кормы, приказывая им укрыться от ветра, переменив место стоянки.

– А почему на острове запрещено ночевать? – удивился Алкиний, заинтригованный рассказом старого моряка. – Ты, кажется, упоминал об этом в недавней беседе.

– Потому что существует негласный закон, – пояснил Медрей, – что после захода солнца люди должны непременно вернуться на свои корабли. Ни в коем случае они не могут ночевать на земле, а если отплыть не позволяет, скажем, погода, то можно заночевать на корабле, хорошо привязав его на случай разыгравшейся бури.

– Но я не понимаю? – не унимался юноша. – Каков смысл в этом запрете?

Моряк задумчиво погладил бороду:

– Рассказывают, что ночью Ахилл гуляет вокруг храма со своими друзьями: Аянтом Оилеевым, Аянтом Теламоновым, Патроклом, Антиохом и возлюбленной своей Еленой. Ночующие на кораблях у берега моряки много раз слышали сладкозвучные переливы кифары и мелодичный голос Ахилла, воспевающего былые победы в Троянской войне…

Между тем небо на горизонте немного посветлело. Близился рассвет.

– Но ведь мы плывем на остров не по своей воле, – возразил Алкиний. – Ведь нас силой заставляют участвовать в этом.

Медрей снова тяжело вздохнул:

– В глазах Ахилла это не оправдание. Он страшен во гневе и разбираться, кто виноват больше, а кто меньше, не станет. Попомнишь мои слова, плыть на остров – верная смерть…

От последнего слова, произнесенного стариком, юноша вздрогнул, и сердце его при мыслях о Миде заполнило отчаяние.

…Расставание было тяжелым. Тягостное предчувствие на душе у юноши после недавнего разговора с Медреем не оставляло его ни на секунду. В тот день у Миды на лице снова были слезы. Алкинию все же приходилось покидать ее, обрекая на душевные муки, возможно, даже и несравнимые с его собственными. Но ничего нельзя было сделать. Изменить. Так распорядились боги и всемогущий рок.

Корабли были сделаны на славу.

Один из них был назван именем царицы Силен, второй, по настоянию Алкиния, эллины нарекли «Мидой», а третий остался безымянным, ибо на то, чтобы подобрать имя и ему, попросту не хватило времени – царица желала совершить набег на остров до конца весны.

Воительницы грузились на корабли вместе с конями, поскольку и не мыслили себя без них, презирая пеший бой. Царица Силея лично следила за погрузкой, ожидая немедленного отплытия. Оставшиеся на берегу в качестве заложников эллины тоскливо, с двойственным чувством печали и радости, наблюдали за отплытием товарищей издалека. Среди них волей жребия оказался и Медрей, не рассчитывающий на то, что корабли благополучно вернутся назад.

Предводительницей отряда амазонок, которые должны были напасть на храм Ахилла, была назначена любимица царицы Силен Дара. Уже немолодая, в многочисленных боевых шрамах, она вселяла в эллинов поистине мистический ужас своим исполинским ростом и выжженным правым глазом.

Когда все уже погрузились на корабли, у моря остались стоять лишь Алкиний с Мидой, не в силах разжать объятий. Царица Силея, презрительно смерив юношу взглядом, отошла в сторону, давая возможность младшей сестре попрощаться.

…Легкий бриз красиво разметал черные как смоль волосы девушки по плечам, а в ее глазах застыла, как показалось Алкинию, вечная печаль, и он почувствовал, что они прощаются навсегда. Это было невозможно, ведь только богам позволено предугадывать события наперед. Видеть будущее и, при желании, менять его.

Протянув руку, Алкиний осторожно коснулся развевающихся волос девушки.

– Прощай… – едва слышно прошептал он.

Покинув устье Териодонта, корабли направились к острову Ахилла, до которого было около двух тысяч стадиев. Обученные греками мореходному искусству, воительницы с энтузиазмом взялись за весла. Женщины почти не разговаривали с моряками, держа их на дистанции, хотя все распоряжения, связанные с управлением кораблями, выполняли беспрекословно.

Те несколько дней, пока они плыли, Алкиния не покидали тревожные предчувствия. И вот когда до острова оставалось совсем уже немного, Алкиния посетил удивительный сон.

…Он долго блуждал темными лесными тропами, ища выход, спотыкаясь и падая, рассекая в кровь колени и руки. Ему все казалось, что где-то совсем недалеко его ждет Мида, он слышал ее голос, полный тоски. Она звала, но сомкнувшиеся вокруг деревья не пропускали Алкиния к ней. Потом он вдруг оказался у прекрасного храма с высокими колоннами и куполообразной крышей.

Храм сиял неестественной белизной, резко выделяясь на фоне черного леса. Юноша сделал шаг и оказался на его пороге.

Внутри храма был алтарь, у которого горел жертвенный огонь. Над ним высилась большая, в рост человека, мраморная статуя прекрасного молодого мужчины с чистым ликом божества, а вокруг блистало золото в туманном сияющем ореоле. Здесь были чаши, драгоценные камни, прекрасные перстни, чеканные тарелки из серебра и еще много других сокровищ…

Алкиний не смог всего рассмотреть – его взгляд сразу же приковала статуя. Теперь он ни на секунду не сомневался, что во сне попал в тот самый храм Ахилла, куда и плыл.

Когда он подошел к алтарю ближе, статуя вдруг ожила, и с пьедестала спустился высокий мужчина с золотыми волосами и в золотой накидке.

Пораженный Алкиний понял, что ему явился сам Ахилл.

– С миром ли ты пришел в мой храм, чужеземец? – спросил герой, легко касаясь ладонями жертвенного огня.

…Алкиний отпрянул, видя, что руки героя не горят. Но ведь так и должно было быть, ведь это всего лишь сон?

На какой-то миг юноша усомнился в реальности происходящего, но Ахилл, словно почувствовав, тут же грозно нахмурился:

– Я вижу в твоем сердце великую скорбь и сомнение. С миром ли ты пришел сюда?

Алкиний сделал шаг назад, ибо сон принимал зловещий оборот. Юноша хотел проснуться, но не мог, а лицо великого героя было уже совсем рядом…

– Зачем спрашиваешь ты, если и сам прекрасно знаешь ответ, – еле выговорил молодой грек, пытаясь не смотреть на сияющие одежды победителя Трои.

– Как смеете вы, эллины, участвовать в столь низком замысле? – гневно пророкотало под сводами храма. – Как смеете являться на мой остров с недостойными помыслами?

– Нас заставили, – закричал Алкиний, ударяя себя кулаком в грудь. – Силой заставили сделать это. Наши братья остались на материке в заложниках. Мы не могли поступить иначе…

Покачав головой, Ахилл сделал небрежный знак рукой:

– Иди, смертный, все, что хотел, я уже сказал…

В ту же секунду храм подернулся рябью, его очертания, словно отраженные в воде, расплылись. Яркий свет стал резать глаза, и Алкиний, инстинктивно прикрыв лицо, проснулся. Он лежал на палубе у мачты, и уже давно вставшее утреннее солнце нещадно светило ему в лицо, заставляя щурить глаза.

Весла были убраны, и корабли шли на одних парусах, чему способствовал хороший попутный ветер.

И Алкиний вдруг понял, что это был не просто сон. Это – предупреждение. Великий Ахилл знает о грабительских замыслах плывущих на его остров амазонок.

Но в силах ли он, Алкиний, помешать святотатству? Можно поднять на кораблях бунт, но что сделают десять невооруженных эллинов против двухсот профессиональных воинов, не знающих ни страха, ни жалости? Можно под покровом ночи покинуть корабли и, привязав себя к пустым деревянным бочкам, дождаться какого-нибудь торгового судна, которые были частыми гостями в этих водах… Нет, и это не выход. Воительницы вполне могли и сами вернуться обратно, значит, заложников ждет неминуемая казнь. А если корабли вообще не возвратятся до начала осени, царица Силея наверняка прикажет убить эллинов, обвинив в вероломстве их же уплывших товарищей.

Какие бы варианты будущих событий ни измышлял юноша, в любом случае оставшихся на материке эллинов ждала смерть. С другой стороны, то, что воительницам удастся безнаказанно ограбить остров, казалось теперь абсолютно невозможным. Алкиний уверился в этом после своего пророческого сна. Погибнут ли амазонки вследствие предательства эллинов или вследствие нападения на священный остров, значения не имело. В любом случае они не вернутся, подписав тем самым смертный приговор заложникам.

Лишь одна мысль согревала юношу: как хорошо, что с ними не поплыла Мида. В любом из вариантов событий, которым суждено произойти в будущем, девушке абсолютно ничего не грозило, и это было единственное, что успокаивало Алкиния.

Тем временем ведомые опытными, бывавшими не раз в этих водах моряками корабли приблизились к острову. Он был уже совсем рядом. Так близко, что можно было легко разглядеть густой зеленый лес у его берега.

Всем сомнениям Алкиния должна была прийти скорая развязка.

Остров действительно оказался прекрасен.