… Вот вижу, что путь, по которому шли пилигримы, привел их к чудесной реке, которую царь Давид называл рекой Божьей, а Иоанн Богослов рекой живой воды. Дорога проходила вдоль берега реки. Этот отрезок пути был настоящим наслаждением для обоих товарищей. Каждый глоток этой живой воды укреплял их усталый дух. По берегам реки росли самые разные фруктовые деревья, на которых висели созревшие плоды. Листья этих деревьев утоляли жажду разгоряченных от долгой ходьбы путешественников.
      По обеим сторонам реки лежали луга с полевыми лилиями, цветущими и не увядающими круглый год. Они прилегли отдохнуть на цветущей поляне и уснули, здесь они могли чувствовать себя в полной безопасности. В этом отрадном месте пилигримы пробыли несколько суток и перед тем, как снова пуститься в путь, запели:
      «Взгляните на блестящие струи реки, на цветущие берега, где могут отдыхать пилигримы, на зеленые поляны с душистыми цветами… Тот, кто хоть раз вкусил чудных плодов и листьев с этих деревьев, конечно, отдаст все, что имеет, для того, чтобы немного побыть здесь».
      Потом они отправились дальше, ведь путешествие их еще не закончилось.
      Едва прошли они поляну, как заметили, что дорога все дальше уходит в сторону от реки. Жаль им было, что они не видят больше серебряного речного русла, но свернуть с намеченного пути они не посмели. Дорога стала каменистой и неровной, а ноги их были полны ссадин и ран. Сердце пилигримов заныло при виде таких трудностей, но все-таки они шли вперед, утешая себя надеждой, что когда-то эти камни кончатся. Вскоре они заметили по левую руку другую поляну, отделенную забором и носившую название Окольной поляны. К этой поляне вела узкая тропинка.
      — Если эта поляна тянется вдоль всего нашего пути, то лучше идти по ней, — обратился Христианин к своему верному спутнику.
      Он подошел к забору и, заглянув через него, заметил еще одну тропинку, бегущую параллельно дороге по ту сторону изгороди.
      — Это как раз то, что нам нужно, — обрадовался Христианин, — здесь легче и мягче идти. Давай, брат, пойдем по ней.
      — А вдруг эта тропинка уведет нас не туда, куда следует? — возразил резонно его товарищ.
      — Этого быть не может! Смотри, она идет в том же направлении. Уповающий, поддавшись уговорам своего друга, перелез с ним через забор. Когда они пошли по тропинке, то сразу почувствовали, насколько эта дорога была мягче и приятнее их утомленным ногам. Вскоре они увидели перед собой человека, идущего в том же направлении. Звали его Самоуверенный. Они осведомились у него, куда ведет эта дорога.
      — К Небесному Граду, — услышали они в ответ.
      — Видишь, — сказал Христианин, — я не ошибся. Теперь ты убедился, что мы на истинном пути?
      Они пошли за незнакомцем. Но вот стало темнеть. Ночь была безлунной и беззвездной и рассмотреть что— либо перед собой было совершенно невозможно. Самоуверенный, продвигаясь вперед на ощупь, упал в глубокую яму и разбился насмерть. Эта ловушка нарочно была устроена владельцем этих мест для самонадеянных и самоуверенных безумцев.
      Пилигримы услышали шум его падения. Они громко окликнули его, чтобы узнать, что случилось, но ответа не было. До них долетал только глухой стон умирающего.
      — Куда мы попали? — испуганно воскликнул Уповающий. Товарищ его ничего не ответил, он догадался, что они уже в который раз свернули с правильного пути. Между тем разразилась страшная гроза. Полил сильный дождь, яркие молнии засверкали над ними, послышались раскаты грома. Вода все выше и выше покрывала землю.
      Тогда Уповающий с горечью обратился к товарищу:
      — О, если б я не свернул с пути!
      — Кто же мог подумать, что эта тропинка уведет нас от нашей дороги! — старался успокоить его Христианин.
      — Я с самого начала этого опасался, но не хотел противоречить тебе, так как ты старше меня.
      — Добрый брат, не сердись на меня. Я глубоко сожалею, что стал причиной нашего несчастья, уговорил тебя свернуть с пути и подверг тебя этой опасности. Прости меня, у меня не было дурных намерений…
      — Не отчаивайся, друг мой, я не сержусь. Может быть, случившееся пойдет нам на пользу.
      — Я очень рад, что у тебя столь доброе сердце. Но мы не должны здесь оставаться, попробуем пойти назад.
      — Я пойду впереди, — вызвался Уповающий.
      — Нет, я пойду первым, и если наткнусь на опасность, то первым и погибну, потому что по моей вине мы попали сюда.
      — Нет, я не разрешу тебе идти впереди, — настаивал Уповающий. — Ты очень расстроился и можешь наделать еще больше глупостей.
      Тут к их радости послышался громкий голос: «Обрати сердце твое к истинному пути, пути, по которому ты ходил прежде. Вернись к нему».
      К этому времени вода поднялась уже так высоко, что возвращаться стало опасно. Я подумал тогда: «Как легко покинуть истинный путь и как трудно вернуться назад». Мужественно пустились они в обратный путь, но было настолько темно и вода стояла столь высоко, что несколько раз жизнь их висела на волоске. Найти тропинку этой ночью им так и не удалось. Наконец они нашли сухое место и решили дождаться рассвета. Вконец измученные, они моментально заснули.
      Неподалеку от этого места, где они устроились на ночлег, стоял замок, называемый замком Сомнения, и владельцем его был великан по имени Отчаяние. Ничего не подозревая, они заснули в его владениях. Рано утром, выйдя из замка, великан пошел прогуляться по своим угодьям и заметил Христианина и Уповающего, крепко спящих на его земле. Сердитым голосом он их разбудил и спросил, откуда они и как оказались в его владениях. Проснувшись и со сна еще не поняв, кто перед ними стоит, они дрожащим голосом ответили:
      — Мы пилигримы и этой страшной ночью заблудились.
      — Так как вы, — прогремел великан, — виновны в том, что топтали мою землю и валялись на ней, идите теперь за мной!
      Чувствуя себя в какой-то степени виноватыми, они не нашли в себе силы оказать великану даже малейшее сопротивление. Великан бросил их в темницу своего замка, где была нечистота и стоял нестерпимый смрад. Там пробыли они четыре дня, не получив ни капли воды и ни куска хлеба. За все это время никто не пришел осведомиться о них, ни разу не увидели они солнце и голубое небо. Положение было катастрофическое: без друзей и знакомых, без малейшей надежды на освобождение. Христианин более печалился, чем его товарищ: он сознавал, что горе это случилось по его вине, и горько упрекал себя за это.
      У великана Отчаяние была жена по имени Недоверие. Вечером, когда они легли спать, он рассказал ей про двух пилигримов, дерзнувших устроиться на ночлег в его владениях и брошенных за это в темницу. Он спросил ее совета, что с ними делать далее. Жена дала ему «мудрый совет» — рано утром отправиться к ним и избить их.
      Поутру она принесла ему вырезанную из дикой яблони дубину, с которой он и явился к узникам. В великом гневе кинулся он на них и со страшной силой стал избивать их тяжелой дубиной. После первых же ударов пилигримы потеряли сознание и остались лежать на полу. Удовлетворив свои садистские чувства, он запер за собой дверь. Весь остаток дня провели они в стенаниях и причитаниях.
      Следующей ночью великан Отчаяние и его жена Недоверие вновь заговорили о пилигримах. Жена была очень удивлена, что они еще живы, и посоветовала ему внушить пилигримам мысль о самоубийстве.
      Наутро он снова отправился к несчастным и, найдя их ослабевшими от ран и страданий, стал советовать им самим покончить с собой, уверив их в том, что живыми они отсюда никогда уже не выйдут. Средство они вольны избрать любое — нож, петлю или яд. Пилигримы, набравшись смелости, стали просить великана отпустить их. Это еще больше разозлило Отчаяние, и он, рыча, как лев, с новой силой накинулся на страдальцев. Сил и гнева в нем было много, и он непременно убил бы их, если б не случился с ним припадок (какие бывали с ним в очень ясные солнечные дни) — руки свело судорогой.
      Он вышел, оставив их одних со своими мыслями. Бедные пленные стали советоваться, как им быть дальше. Может быть, им и в самом деле послушаться совета великана и покончить с собой?
      — Брат, что же нам делать? — спросил Христианин. — Мы в таких условиях долго не выдержим. Не лучше ли умереть, чем так жить? Даже могила кажется мне теплее этой темницы! Так не послушаться ли нам совета великана?
      — Наше положение, конечно, ужасное, — ответил его спутник, — и для меня смерть гораздо привлекательнее подобной жизни. Но давай обсудим… Владыка страны, в которую мы направляемся, заповедал: Не убивай! Мы не имеем никакого права лишать других жизни, тем более не вправе следовать совету великана. Тот, кто убивает другого, убивает только тело, но кто себя убивает, тот губит и душу свою. Ты, брат, толкуешь о покое, который тебя ждет в гробу, но разве ты забыл ад, в который попадут убийцы? «Никакой человекоубийца не имеет жизни вечной», — сказано нам. Кроме того, не вся власть дана великану Отчаяние. Насколько я понял, многим, которые, как и мы, попали к нему в темницу, удалось бежать. Кто знает, быть может, Бог, сотворивший вселенную, пошлет на злодея погибель, или он однажды забудет запереть нас, или с ним еще раз случится припадок и он потеряет всякую силу. И если это на самом деле еще раз случится, я соберусь с духом и вырвусь отсюда. Странно, что это мне не пришло в голову в прошлый раз! Давай, брат, потерпим еще немного и не будем больше помышлять о само— убийстве. Верю, придет время, и мы получим свободу.
      Такими словами Уповающий утешал своего товарища, и еще один день провели они в темноте, голоде и страданиях.
      К вечеру великан снова пришел к ним в темницу, чтоб узнать, последовали ли пленные его совету. Он нашел их едва живыми. От голода, жажды и полученных ран, которые гноились и страшно болели, они передвигались с большим трудом. То, что пленники еще живы, так разъярило его, что он, весь изменившись в лице, закричал:
      — Теперь пеняйте на себя! Лучше бы вам не родиться на белый свет!
      С ужасом в глазах внимали пилигримы словам Отчаяния, Христианин даже потерял сознание. Придя в себя, он снова стал думать о том, что не следует ли им все-таки послушаться совета великана. Уповающий вновь принялся успокаивать товарища:
      — Брат мой милый, каким ты был прежде отважным! Сам Аполлион не смог победить тебя, ты не устрашился того, что видел и слышал в долине Смертной Тени. Через какие только страдания и ужасы ты не прошел, и вот теперь… Неужто не осталось в тебе ничего, кроме страха? Ведь и я вместе с тобой заключен в темницу, а я гораздо слабее духом, чем ты. И меня жестоко избил великан, я также страдаю от голода и жажды и, как ты, солнечного света не вижу. Потерпим еще немного! Вспомни, каким бесстрашным ты был на ярмарке Суеты — не испугали тебя ни оковы, ни клетка, ни даже кровавая смерть друга твоего. Поэтому будем с достоинством нести наши страдания, чтобы не узнать срама, который не подобает христианину.
      Наступил еще один вечер, и когда великан с женой ушли на покой, она вновь осведомилась о пилигримах. Он ответил:
      — Они упрямые мошенники! Они согласны вынести любые мучения, но руки на себя не наложат.
      — Завтра утром выведи их во двор замка и покажи им останки тех, кого ты уже отправил на тот свет. Заверь их, что не пройдет и недели, как с ними будет то же самое и они будут растерзаны на куски.
      Когда настало утро, великан вывел их во двор, чтобы по совету жены дать им взглянуть на останки убитых.
      — Смотрите, — сказал он, — эти люди были такими же пилигримами, как и вы, они тоже вступили в мои владения. Я нашел нужным растерзать их и с вами, если вы не одумаетесь, поступлю так же.
      Весь день они пролежали в темнице. Вечером великан со своей женой снова заговорили о пленных. Муж признался, что очень удивлен тем, что все еще не довел их до самоубийства.
      — Мне сдается, что они живут надеждой, — сказала жена, — что кто-нибудь придет спасти их, или же у них есть отмычка, которой они отопрут дверь темницы и сбегут.
      — Ничего, завтра я разберусь с ними! — решил великан. Но в это же самое время, около полуночи, оба товарища стали на молитву и, не переставая, молились до самого рассвета.
      Вдруг, когда еще не совсем рассвело. Христианин радостно воскликнул:
      — Что я за безумец! Я лежу в вонючей темнице, хотя мог гулять на свободе! Ведь у меня за пазухой ключ по имени Обетование, который непременно отопрет все ворота замка Сомнения.
      — Вот счастье! — ответил Уповающий. — Вынь его, брат, скорей!
      Христианин вынул ключ из-за пазухи и тотчас попытался отпереть дверь темницы, которая сразу же отворилась. Оба вышли, дошли до двери, ведущей во двор замка, и тем же ключом отперли и ее. Наконец дошли они до железных ворот, где потребовалось приложить побольше усилий, однако ключ и их отпер! Они слишком резко отворили ворота, которые при этом сильно заскрипели, и шум этот разбудил великана. Он быстро вскочил с постели, чтобы пуститься за ними в погоню, но вдруг у него начались сильные судороги, и он не смог тронуться с места.
      Так они счастливо выбрались из своего заточения и только тогда почувствовали себя в безопасности, когда покинули владения великана Отчаяние.
      Дойдя до тропки, они вместе стали обсуждать, как им предостеречь других пилигримов от опасности попасть в плен к великану. Они решили поставить на этом месте камень и сделать на нем следующую надпись: «Эта тропинка ведет к замку Сомнение, где живет великан Отчаяние — враг Царя Небесного Града, стремящийся погубить всех Его святых пилигримов».
      Многие, проходя мимо этого камня, читали надпись и таким образом избегали опасности.
      От радости пилигримы запели: «Мы свернули с правильного пути и узнали, что значит ступить на чужую землю. Да будут осторожнее те, кто пройдет здесь после нас, чтоб им за непослушание не попасть в плен к тому, кто владеет замком Сомнение и называется Отчаянием».

      Пилигримы дошли, не останавливаясь, до Отрадных гор, тоже принадлежавших Владыке той горы, о которой мы говорили выше. Они поднялись на перевал и с восторгом смотрели на окрестные сады и виноградники. Из чистого родника попили они воды и умылись ею, потом поели сладкого спелого винограда. По склонам гор пастухи пасли стада овец. Пилигримы подошли к ним и, опираясь на посохи, спросили, кому принадлежат Отрадные горы и чьи стада на них пасутся.
      — Эти горы лежат на земле Эммануила неподалеку от Его города, — ответили пастухи. — Стада тоже Его, и Он положил жизнь Свою за них.
      — Эта ли дорога ведет к Небесному Граду?
      — Вы стоите на верном пути к нему.
      — А далеко ли еще идти?
      — Кому далеко, а кому и нет; для тех, кто действительно отдал свою жизнь Богу, — близко.
      — А путь безопасен?
      — Безопасен для праведников, а беззаконные падут на нем.
      — Не найдется ли здесь места для пилигримов, желающих передохнуть и набраться сил?
      — Владыка гор поручил нам «не забывать оказывать гостеприимство странникам», поэтому все, что мы имеем, к вашим услугам, — ответили пастухи.
      Пастухи, поняв, что пилигримы явились издалека, в свою очередь задали путешественникам несколько вопросов: откуда? куда держат путь? как они вообще добрались до этих гор, ибо немногие доходят до них? Ответы пилигримов вызвали у добрых пастухов радость, выразившуюся в восклицании: «Приветствуем вас на Отрадных горах!»
      Познание, Опытный, Бдительный и Искренний, так звали пастухов, повели пилигримов в свои шатры, где приготовили им сытный обед. Пастухи попросили странников остаться на несколько дней у них, чтобы поближе познакомиться с ними, отдохнуть и насладиться благами этих гор. Пилигримы с радостью приняли это предложение и остались ночевать, так как время было позднее.
      Утром их разбудили пастухи и предложили им побродить по горам. Пилигримы с благодарностью приняли это приглашение и отправились вместе с пастухами на прогулку. Вид на фоне восходящего солнца был сказочным. Они поднялись на самую вершину горы, называемой Заблуждение, которая с противоположной стороны оказалась совершенно отвесной. Пилигримы посмотрели вниз и с ужасом увидели груду разбитых человеческих тел.
      — Что это значит? — спросил Христианин.
      — Разве вы никогда не слышали о тех, кто был введен в заблуждение, внимая речам Именея и Филита о воскресении мертвых?
      — Слышали, — ответили пилигримы.
      — Так эти несчастные, нашедшие свой конец у подошвы горы, — те самые, которых ввели в заблуждение. По сегодняшний день они не преданы земле и служат предостережением для тех, кто, подобно им, хочет вскарабкаться слишком высоко или подойти чересчур близко к краю бездны.
      Затем пастухи повели их на вершину другой горы, называемой Предостережение, и попросили их посмотреть вдаль. Взору их предстала мрачная картина. Они увидели людей, бродящих между могилами. Все эти люди были слепы, потому постоянно спотыкались о надгробные камни и никак не могли оттуда выбраться. Христианин попросил объяснить им смысл увиденного.
      Пастухи ответили так:
      — Не заметили ли вы, когда шли сюда, тропинку, бегущую по левую сторону от дороги?
      — О да, — ответили пилигримы.
      — Эта тропинка ведет прямо к замку Сомнение, где живет великан Отчаяние. А эти люди, — пастухи указали на слепцов, — были такими же пилигримами, как и вы, пока не дошли до забора. И потому, что путь их был каменистым, они сочли за лучшее перелезть через забор и пойти по мягкой траве. На поляне они были схвачены великаном Отчаяние, который запер их в темницу замка Сомнения. После того, как они провели некоторое время в холодной и мрачной темнице, он их ослепил и пустил скитаться между могилами. Так сбылось пророчество великого мудреца: «Человек, сбившийся с пути разума, водворится в собрании мертвецов».
      Христианин и Уповающий взглянули друг на друга, и глаза их наполнились слезами, но они ни словом не обмолвились о пережитом.
      После этого пастухи повели пилигримов вниз, в глубокую долину, где виднелась дверь, ведущая в глубь горы. Они отворили ее, и в нос тотчас ударил запах серы. Среди мрака и густого дыма они расслышали треск пылающих поленьев и страдальческие стоны.
      — А это что должно означать? — спросил в недоумении Христианин.
      — Это преддверие ада, — ответили пастухи. — Туда попадают лицемеры и те, кто, как Исав, продает свое первородство или, как Иуда, предает своего Господа; те, кто, как Александр, порочит Евангелие или, как Анания с Сапфирои, лгут.
      Тогда Уповающий спросил пастухов:
      — Вероятно, эти люди тоже были когда-то пилигримами, как и мы?
      — Да, и даже довольно долго.
      — На каком же отрезке пути они погибали?
      — На разных. Иные добирались дальше этих гор, другие — не доходя до них.
      Пилигримы переглянулись:
      — Нам надо постоянно взывать к Всемогущему о даровании нам силы, — сказали они.
      — Да, сила необходима будет вам и далее. Возможно, что ее придется даже применить.
      В это время пилигримы пожелали продолжить свой путь, и пастухи решили их проводить и с миром отпустить. Поднявшись на вершину горы Ясная, пастухи, посоветовавшись, решили показать им ворота Небесного Града, которые отсюда можно было разглядеть в бинокль. У бедных пилигримов от всего увиденного и услышанного дрожали руки, они с трудом держали в руках бинокль и потому толком ничего не смогли разглядеть. Однако им все— таки показалось, что они увидели нечто вроде ворот, за которыми было что-то необычайно прекрасное.
      И они отправились далее, напевая:
      «От пастухов узнали мы тайны, которые сокрыты от прочих людей! Идите же к пастухам, если кто из вас желает узнать то сокровенное, что до времени остается тайной».
      На прощание каждый из пастухов дал пилигримам в дорогу напутствие. Познание подарил описание дальнейшего маршрута, Опытный предостерег: «Берегитесь Соблазнителя», Бдительный посоветовал не засыпать на Очарованной земле, и, наконец, Искренний напутствовал их: «Бог с Вами!».
      На этом я проснулся.

      Когда я снова заснул, мне приснилось продолжение этой истории. Вижу, пилигримы спустились с гор и пошли к дороге, ведущей к Небесному Граду. Чуть ниже слева видна была местность по имени Самомнение, куда вела тропка, ответвляющаяся от этой дороги.
      По ней шел юноша, который весь светился от радости. Имя его было Невежда. Христианин спросил его, откуда он и куда идет.
      — Я родом из той местности, что лежит внизу, и иду в Небесный Град.
      — Но как ты намерен войти в ворота Небесного Града? Боюсь, что ты встретишься с большими трудностями, — сказал Христианин.
      — Войду, как все другие добрые люди.
      — А пропуск у тебя есть?
      — Нет, но я знаю волю моего Господа и прожил достойную жизнь. Всякому человеку я воздавал должное, молился, соблюдал посты, выполнял свой долг перед Богом и перед людьми, отдавал десятину, подавал милостыню и покинул свою родину ради страны, куда теперь направляюсь.
      — Но послушай, друг, ты ведь не прошел через Тесные врата в начале этой дороги. Ты пришел сюда окольными путями. Поэтому, мне сдается, что сколь бы хорошо ты о себе ни думал, в день суда тебя скорее обвинят в воровстве и убийстве, чем впустят в город.
      — Господа, — ответил Невежда, — вы мне совершенно чужие люди. Я вас не знаю. Вы следуете религии вашей страны, а мне позвольте следовать своей. Я надеюсь, что все будет хорошо. Что же касается Тесных врат, о которых вы говорите, то все во всем мире знают, что они ужасно далеки отсюда. Я даже не уверен, что кто-нибудь из наших может указать туда дорогу, да и никому это и не нужно, так как от нас ведет сюда красивая зеленая тропка.
      Когда Христианин понял, с каким невежественным человеком имеет дело, он шепотом сказал Уповающему:
      — «Видал ли ты человека, мудрого в глазах его? На глупого больше надежды, нежели на него». По какой бы дороге ни шел глупец, у него всегда недостает ума, и всякому видно, что он глупец. Не знаю, продолжить ли разговор с ним или оставить его одного и дать ему возможность обдумать то, что он от нас услышал. Время от времени мы можем оглядываться назад и, может быть, сможем ему помочь.
      — Да, оставим его пока одного, пусть поразмыслит об услышанном… По-моему, не следует ему все сразу объяснять, он легче поймет, если мы будем ему рассказывать все постепенно.
      … Они прошли вперед. Невежда молча шел позади. Неожиданно они оказались в очень темном месте, где они увидели человека, которого семь злых духов связали семью толстыми веревками и тащили к той двери, на которую им указали пастухи и откуда слышались стоны и треск огня. Христианин и его товарищ пришли в ужас, и пока злые духи тащили незнакомца, Христианин пытался разглядеть его. Ему показалось, что это был его знакомый по имени Отпавший из города Отступничество. Но он не мог сказать это с полной уверенностью, потому что несчастный опустил голову, как вор, пойманный на месте преступления, и черты лица невозможно было рассмотреть. Когда они ушли вперед, Уповающий обернулся и заметил на его спине бумажку с надписью: «Распутник и заслуживающий осуждения отступник».
      Христианин обратился к своему товарищу:
      — Я только что вспомнил, что случилось с одним человеком из этой местности. Звали его Маловерным; человек он был честный и порядочный и жил в городе Искренность. Вот что с ним однажды произошло.
      К этому месту, где мы сейчас находимся, примыкает дорога, идущая от Широких врат. Дорога эта носит название стези Мертвецов, потому что на ней совершается много убийств. Маловерный, такой же пилигрим, как и мы с тобой, присел отдохнуть на обочине стези и уснул. В это время шли по ней от Широких врат три дюжих молодца по имени Необузданный, Назойливый и Виновность — три брата. Заметив Маловерного, который только что проснулся и собирался идти дальше, они поспешно подбежали к нему. Увидев неожиданно пред собой трех крепких мужчин, Маловерный побледнел от страха. О сопротивлении он и думать не посмел. Необузданный потребовал у него кошелек с деньгами. Назойливый, видя, что он не торопится отдавать его, ловко засунул руку в его карман и вытащил оттуда мешочек с серебром. Бедняга громко завопил:
      «Воры! Караул! Грабят!». Но тут Виновность огромной дубиной так сильно ударил его по голове, что Маловерный, как подкошенный, повалился на землю, и, казалось, смерть была неминуема. Злодеи еще некоторое время постояли около него. Вдруг послышались чьи-то шаги на дороге, и, боясь, что это идет воин по имени Великая Милость, живущий в городе Полное Упование, они опрометью пустились бежать, бросив беднягу на произвол судьбы. Спустя некоторое время Маловерный пришел в себя и кое-как, ползком, продолжил свой путь.
      — Неужели они забрали у него все, что он имел? — спросил Уповающий.
      — Нет, у него еще были свидетельство и драгоценные камни. Но мне рассказывали, что бедняга сильно горевал, потому что воры отняли у него почти все, что он имел. У него осталось всего несколько монет, но этого было явно недостаточно, чтобы продолжить путешествие. Говорят, что в конце концов он был вынужден просить милостыню, чтобы не умереть с голоду, так как дорогие каменья свои продавать не имел права. Милостыню подавали немногие, поэтому большую часть своего пути ему пришлось голодать.
      — Но не странно ли, что злодеи не забрали у него свидетельство, дающее право на вход в Небесный Град? — продолжил Уповающий.
      — Правда, это странно. Надо сказать, что они не потому оставили ему свидетельство, что он хорошо его спрятал, ведь от страха он совсем растерялся и уже просто ничего не мог спрятать. Только благодаря Божьему провидению эта драгоценность осталась при нем.
      — Однако самым большим утешением ему было то, что он сберег свое свидетельство.
      — Увы, он не понимал, что это свидетельство бесценно. Долгое время он не мог прийти в себя от пережитого страха. Мысли его заняты были лишь тем, как ему продолжить путешествие, не имея за душой ни гроша. Лишь изредка вспоминал он о своем свидетельстве, и эти моменты можно было сравнить с маленькой светящейся звездочкой на черном небосклоне. Но звездочка эта сияла недолго, мрачные мысли о деньгах вытесняли все то хорошее, что вспыхивало в его душе.
      — Бедняга! Он был, вероятно, и жизни не рад!
      — Да, велика была его скорбь! Представим себя на его месте:
      быть ограбленным, униженным, израненным в чужой стране! Каково нам было бы! Чудо, что он не разочаровался в жизни! Мне рассказывали, что весь оставшийся путь он стонал и вздыхал, подробно рассказывая каждому встречному, как и где его ограбили, кто были эти злодеи и как они его чуть не убили.
      — Я никак не могу понять, что в такой нужде он не продал и не заложил один из своих драгоценных камней, чтобы не унижаться и не просить милостыню.
      — Ты совершенно не думаешь, что говоришь! Где он мог заложить или кому продать свои драгоценности? В той стране, где его ограбили, драгоценные камни не котировались, а укрепление духа, в котором он так нуждался, он здесь получить не мог. Кроме того, он знал, что лишится всякого наследства в Небесном Граде, если не предъявит у ворот в город своих драгоценностей. А это для него было страшнее нападения тысячи злодеев.
      — Но разве Исав не продал свое первородство, которое было для него самым драгоценным камнем, за блюдо чечевицы? Если он так поступил, почему бы и Маловерному не сделать того же? — спросил Уповающий.
      — Конечно, Исав продал свое первородство. Многие поступают так и сегодня, лишая себя Божьего благословения. Ты должен, однако, учесть, что ситуации, в которых находились Исав и Маловерный, различны.