V

Водам Вест-Индии, а, точнее говоря, бассейну Карибского моря в германских планах ведения войны в открытом океане всегда придавалось большое значение. Еще до начала войны немцы оборудовали в этом районе две секретные угольные станции: одну — в Плана Сейс на Багамах, а другую — в 250 милях к востоку от Тринидада. Но обе эти станции были обнаружены еще 12 сентября английским крейсером «Бервик». Причем, на одной из них «Бервик» захватил три германских парохода.

Знал ли капитан 2 ранга Келер об этом, так и осталось неизвестным. Известно то, что 25 октября командир «Карлсруэ» собрал все свои пароходы — «Рио-Негро», «Асунсьон», «Фарн» и «Индрани» — вручив их капитанам инструкции с точным указанием, где и когда они должны встретиться с «Карлсруэ» в открытом море. С собой Келер решил взять «Фарн», чтобы с него пополнять запас угля. Поздно вечером 25 октября «Карлсруэ», сопровождаемый «Фарном», без огней пошел на север.

«Мы уже удалились на порядочное расстояние от излюбленного пароходами пути в Южную Америку, — записал 26 октября в своем дневнике старший лейтенант Ауст, — когда сегодня утром, к нашему величайшему удивлению, было доложено о пароходе в юго-восточном от нас направлении, идущем курсом на север. Видные издалека высокие белые надстройки показывали, что это большой пассажирский пароход. По цвету трубы мы заключили, что он принадлежит обществу „Лампорт и Хольт“. В 11:00 пароход был задержан. Это был „Вандик“ — третий по величине пароход этого общества водоизмещением более 10000 тонн, построенный всего три года назад. Таким образом, лучшая наша добыча попалась нам совершенно неожиданно. Кроме 210 пассажиров, из которых 112 — они занимали каюты 1-го и 2-го классов — по большей части североамериканцев, на пароходе находилось 130 мешков с почтой, 2500 долларов, принадлежавших пароходному обществу, порядочное количество разного груза и около 100 тонн мороженого мяса.

«Вандик» шел из Буэнос-Айреса, направляясь через Тринидад и Барбадос в Нью-Йорк. «Бристоль» предупредил его, что нас надо остерегаться. Капитан шел с большой осторожностью — ночью с закрытыми огнями и целую неделю не пользовался радиотелеграфом. Поэтому он крайне удивился, когда призовой офицер с серьезной миной заявил ему, что мы ждали его со вчерашнего дня.

Капитан был старый человек, и неудача совершенно его обескуражила. Мы имели обыкновение предоставлять команде захваченных пароходов выбор: или перебираться на «Карлсруэ» в качестве военнопленных, или дать нам письменное обязательство, что они в продолжение войны не будут принимать участие в военных действиях ни против нас, ни против наших союзников. В последнем случае они, при первой же возможности, будут отпущены на свободу.

До этого времени все англичане, ни минуты не задумываясь, давали подписку. Когда подобная подписка была разъяснена и предъявлена команде «Вандика», его капитан начал говорить своим людям речь, призывая их к возмущению. Призовому офицеру пришлось доложить об этом командиру, который послал на пароход двух вооруженных матросов, чтобы увести капитана под конвоем. Тем временем, капитана успокоили его более благоразумные офицеры, так что эта мера оказалась ненужной. Пассажиры до самого последнего момента принимали нас за английский крейсер, и когда, наконец, их заблуждение разъяснилось, поднялся вопль отчаянья. Они ожидали от «гуннов» грабежа и самых жестоких оскорблений.

Так приучила их относиться к действиям наших военных бессмысленная клевета южно-американской прессы, находившейся под влиянием англо-французов. И этой ерунде поверили не только палубные пассажиры, принадлежавшие к низшему и неспособному здраво мыслить классу общества, оправданием которым может служить малая степень их развития, но, увы, и обитатели роскошных кают 1-го класса, причисляющие себя к интеллектуальной элите общества.

Среди пассажиров 1-го класса находился колумбийский посланник в Аргентине (метис) с женой и ребенком. Он предусмотрительно запасся рекомендацией нашего посланника в Буэнос-Айресе, адресованной командирам германских военных кораблей. Он показал эту рекомендацию нашему призовому офицеру, дрожа от страха, умоляя пощадить его жизнь, а также жизнь его жены и ребенка. Он успокоился только спустя некоторое время после того, как командир назначил специального офицера, лейтенанта графа Байсселя, состоять при особе этого дипломата и его семьи. Когда, наконец, пассажиры вполне освоились с мыслью, что у нас совершенно нет намерения обращаться с ними грубо или отнимать у них имущество, то их удивлению не было границ. Они рассыпались в благодарностях. Чтобы дать им время спокойно собрать свои вещи, командир отложил их высадку с парохода до следующего дня. Тем временем, вся наша «эскадра» была вызвана сюда по телеграфу и пароходы подошли к нам один за другим. Это сборище судов произвело немалое впечатление на команду и пассажиров «Вандика»».

Разгрузка «Вандика» началась в 06:00 27 октября. Пассажиры даже успели еще раз пообедать на лайнере. Затем вместе с вещами их перевезли на «Асунсьон», который должен был доставить их и команды трех последних призов в один из нейтральных портов. С «Вандика» капитан 2 ранга Келер решил прежде всего перегрузить запас продовольствия.

На «Карлсруэ» и пароходах его «эскадры» подходили к концу запасы свежего мяса, муки и риса. Без последнего совершенно не могли жить китайцы, добровольно оставшиеся в распоряжении Келера. Так что «Вандик», можно сказать, был ниспослан немцам самим Провидением.

Старший помощник «Вандика» просил разрешения руководить выгрузкой багажа. Английские офицеры вели себя спокойно, делая все возможное, чтобы предотвратить панику среди пассажиров.

«Пароходные шлюпки были погружены еще накануне, — вспоминает Ауст, — и ровно в 6 часов утра они отвалили от борта. Пассажиры с любопытством присматривались к работе и увидели поучительное зрелище: все деревянные шлюпки этого огромного и совсем нового парохода оказались с большой течью и так быстро наполнились водой, что багаж не успели вытащить, и он весь промок. Пострадавшие пассажиры были в бешенстве. Они накинулись сначала на старшего помощника, потом на капитана, и офицерам „Карлсруэ“, наблюдавшим за работой, пришлось их успокаивать. После этого перевозка стала производиться на тяжелых, но исправных шлюпках наших пароходов и к полудню закончилась».

После полудня офицеров и команду «Вандика» стали перевозить на «Асунсьон». На этот же транспорт были перевезены команды «Глантона» и «Храстдела» с десятисуточным запасом продовольствия. «Асунсьон» по размерам был гораздо меньше «Вандика». Кроме того, он не был пассажирским пароходом, и разместить на нем такое количество пассажиров, подавляющую часть которых составляли женщины и дети, было очень трудно. Капитан-, старпом и все офицеры отдали женщинам и детям свои каюты. Мужчинам же пришлось разместиться, кто как смог, на палубе.

Капитан 2 ранга Келер приказал развесить в каютах и салонах, где разместились пассажиры с «Вандика», нечто вроде импровизированного заявления «немецкого командования», отпечатанного на «Карлсруэ».

В «заявлении» указывалось, что немецкие солдаты и моряки никогда не покушаются на собственность, а тем более — на жизнь мирных пассажиров. Подобное поведение свойственно только англичанам, поскольку у них существует обычай награждать офицеров и матросов «призовыми деньгами», т.е. деньгами, вырученными за продажу чужой собственности. Этот английский обычай, берущий свое начало еще от пиратов средневековья, не существует, да и не может существовать, в немецком флоте, который только выполняет свой долг. Именно этот долг, подчеркивал Келер, и заставляет «Карлсруэ» захватывать пароходы и причинять неудобства пассажирам. Келер призывал американцев пользоваться не английскими, а нейтральными пароходами.

Капитан 2 ранга Эрих Келер, без сомнения, был романтиком. Жить ему оставалось чуть более недели, но, как всякий романтик, он никогда не задумывался об этом, продолжая бороться за свои идеалы — флот и нацию.

Среди пассажиров находились два корреспондента американских газет. Чуть не сойдя с ума от выпавшей им удачи, они добились разрешения взять интервью у командира «Карлсруэ». Капитан 2 ранга Келер воспользовался случаем, чтобы обвинить англичан в развязывании мировой войны, а равно — в варварских методах ее ведения. Примерами он себя не утруждал, поскольку их не знал, будучи с начала войны отрезанным от источников информации. Однако, он произвел на корреспондентов впечатление своей убежденностью в правоте того дела, за которое воевал.

Закончив перевозку на «Асунсьон» пленных и пассажиров, на него сдали почту и приказали следовать в порт Пара таким образом, чтобы придти туда не ранее 1 ноября.

Капитан «Асунсьона» Фрич был очень удручен перспективой расставания с «Карлсруэ». Несколько раз он обращался к Келеру с просьбой разрешить продолжать совместное плавание с крейсером. Но. Келер был непреклонен.

Пока с «Вандика» перегружали продовольствие, около полуночи сигнальщики «Карлсруэ» обнаружили на горизонте пароходные огни. Пароход шел прямо на крейсер, которому фактически не пришлось трогаться с места, чтобы его задержать. Пароход оказался английским — «Ройял Спецтер» из Лондона. Благодаря ясной ночи с него заметили сгрудившиеся в океане суда. Капитан парохода так этому удивился, что приказал изменить курс, желая из чистого любопытства узнать, что случилось. Пароход вез груз кофе на сумму 5 миллионов марок, предназначенный для нейтрального покупателя. Сам же «Ройял Спетцер» был настолько старым и ветхим, что не представлял решительно никакой ценности. После некоторых колебаний Келер пароход с кофе отпустил, памятуя, что производители кофе — самые мстительные люди на свете.

Утром 28 октября «Вандик» был отправлен на дно, и «Карлсруэ» продолжил свой поход в Вест-Индию, сопровождаемый тремя своими угольными транспортами. 29 и 30 октября уголь получали с «Фарна», после чего пароход получил приказ следовать в нейтральный порт, попытаться там загрузиться и встретиться с «Карлсруэ» позднее в условленном месте рандеву.

Теперь крейсер сопровождали «Рио-Негро» и «Индрани». 2 и 3 ноября капитан 2 ранга Келер проводил совещание со своими офицерами, знакомя их со стратегией и тактикой будущих операций крейсера. Кроме нападений на английские и французские владения, Келер задумал вызвать тревогу и переполох на судоходных коммерческих путях, ведущих на английские острова Барбадос и Тринидад в Карибском море. В первую очередь, было намечено напасть на Барбадос, как это неоднократно делал знаменитый пират XVII века Генри Морган, в результате ставший на Барбадосе губернатором. Стоял ли вдохновенный образ легендарного корсара перед глазами Келера — неизвестно, но командир «Карлсруэ» решил начать именно с Барбадоса, поскольку было известно, что в его гавани находилось много больших пассажирских пароходов, которые Келер планировал уничтожить, а при благоприятной возможности — и захватить. Подобная операция при успешном ее выполнении значительно подорвала бы престиж Англии в Вест-Индии, да и на всем американском континенте. На «Карлсруэ» все это понимали и с нетерпением ждали прихода крейсера в воды Барбадоса.

Понимали это и англичане, хотя они и не знали деталей плана капитана 2 ранга Келера.

Британское командование беспокоил даже не столько «Карлсруэ», сколько возможность прорыва в Вест-Индию эскадры адмирала Шпее. Помимо всего прочего, эскадра адмирала Шпее могла появиться в карибских водах, пройдя Панамским каналом, поскольку правительство США объявило, что через канал может проходить одновременно не более трех кораблей (или судов) какой угодно национальности, причем, три других, хотя бы и той же национальности, могли находиться при входе с любого конца канала.

Это давало возможность адмиралу Шпее воспользоваться Панамским каналом, не очень нарушая сосредоточение своих сил. С другой стороны к каналу с неукротимостью злого рока приближался «Карлсруэ». Все это ставило вест-индский отряд английских крейсеров и порты на островах в очень опасное положение. Командир английского отряда капитан 1 ранга Клинтон-Бейкер, командовавший по совместительству крейсером «Бервик», имел в своем распоряжении лишь британский крейсер «Эссекс» и два французских — «Конде» и «Декарт».

Севернее, в районе Нью-Йорка, оперировала эскадра адмирала Хорнби, державшего флаг на старом броненосце «Глори». В состав эскадры входили броненосные крейсера «Ланкастер» и «Суффолк», вспомогательный крейсер «Карония» и канадский крейсер «Ниобе».

Вместе эскадра Хорнби и отряд Клинтон-Бейкера составляли силу, достаточную для уничтожения эскадры графа Шпее, но каждый британский корабль в отдельности был слабее германских крейсеров. Адмирал Хорнби получил приказание следить за Панамским каналом, выделив для этой цели два из своих быстроходных крейсеров. Этим кораблям, в случае появления противника, было приказано не упускать его из виду, но в бой с ним не вступать. В это же самое время капитан 1 ранга Клинтон-Бейкер собирался начать осмотр различных островов Карибского моря, где, по слухам, находилась база «Карлсруэ».

2 ноября в Паре прибыл «Асунсьон», высадив там команду и пассажиров «Вандика», чей капитан сообщил английскому командованию подробности захвата своего судна 26 ноября.

Проанализировав все имеющиеся данные, Клинтон-Бейкер уже не сомневался, что «Карлсруэ» теперь намерен оперировать на судоходных путях, ведущих к Тринидаду и Барбадосу, чтобы нанести английскому морскому престижу такой же удар, как это удалось «Эмдену» в Ост-Индии.

4 ноября 1914 года «Карлсруэ» находился в 400 милях юго-восточнее Барбадоса. На крейсере царило приподнятое настроение. Командир находился на мостике, свободные от службы матросы собрались на баке, где корабельный оркестр играл веселые мелодии. По случаю «приобретения» свежей провизии офицеры устроили пирушку в кают-компании, наслаждаясь дичью, свежим маслом и прочими деликатесами, добытыми на «Вандике».

Старший офицер крейсера капитан-лейтенант Фердинанд Штудт выставил кают-компании красное вино. Помещение было украшено зеленью и цветами в Горшках, также добытыми на «Вандике». На пирушке отсутствовал только старший лейтенант барон фон Альтхаус, несший вахту на мостике. В кают-компании царило шумное и веселое настроение. Никому и в голову не приходила зловещая идея «последнего ужина». Матросы к этому времени также закончили ужинать и собирались, как всегда по вечерам, на баке и под полубаком, чтобы послушать музыку. Корабельный оркестр разместился под ходовым мостиком.

Было 18 часов 30 минут. Крейсер находился в точке 10 гр. 7 мин. СШ и 55 гр. 25 мин. ЗД. В незначительном отдалении за кормой «Карлсруэ» следовали пароходы «Рио-Негро» и «Индрани».

Это был момент коротких тропических сумерек. В кают-компании стало очень душно. Многие спешили завершить пирушку и выйти на свежий воздух. Старший офицер уже встал из-за стола, давая понять офицерам, что они могут располагать своим временем, как угодно. Многие тоже встали, спеша выйти на ют из душной кают-компании, находившейся в кормовой части корабля.

Внезапно «Карлсруэ» весь затрясся, как от сильного толчка. В первое мгновение многие подумали, что крейсер наскочил на риф. Затем раздался глухой гул и треск. Погас свет. Корабль стал сильно крениться на левый борт. Кто-то из офицеров закричал: «Минная пробоина!»

Выбравшись в темноте из кают-компании, офицеры бросились на свои места по боевой тревоге.

"Прежде, чем я успел подняться на кормовую надстройку — мое место как 2-го артиллерийского офицера, — вспоминает старший лейтенант Ауст, — я услышал команду: «Задраить непроницаемые переборки!» и пять обычных в этом случае ударов рынды.

Перед нашим форштевнем я увидел плавающий корпус корабля, который почти мгновенно затонул у меня на глазах. В первый момент я принял его за постороннее судно, с которым мы столкнулись. В действительности же, это была носовая часть нашего собственного крейсера".

С угольных транспортов ясно видели, как страшный взрыв переломил крейсер «Карлсруэ» пополам. Высоко в воздух над носовой частью корабля взметнулись языки огня и клубы черно-бурого дыма. Сорванная фок-мачта рухнула в воду. Командный мостик и носовая надстройка были разорваны на куски.

Носовая часть крейсера до передней трубы, отломившись от остального корпуса, со всеми находившимися там людьми, включая командира и вахтенного офицера, почти мгновенно затонула.

Кормовая часть «Карлсруэ», где успели задраить все двери и горловины непроницаемых переборок, продержалась на воде еще минут двадцать. Нескольких человек выбросило взрывом за борт. Некоторые из них, обожженные и искалеченные, были вытащены на шлюпки, немедленно спущенные на воду по приказу старпома.

«Рио-Негро» и «Индрани», осознав, что на «Карлсруэ» произошла катастрофа (стометровые столбы пламени, поднявшиеся над крейсером, не оставляли в этом сомнения), быстро подошли к кормовой части крейсера, на ходу спуская шлюпки. Только после того, как старший офицер, давший команду «Оставить корабль!», вместе с вахтенным механиком прошел по всем нижним помещениям и лично убедился, что там не осталось никого, от останков «Карлсруэ» отвалила последняя шлюпка с офицерами.

«Когда мы удалились на 100 метров, — вспоминает старший лейтенант Ауст, — корма нашего корабля вдруг поднялась из воды так, что винты и руль стали отчетливо видны. Из шлюпок, которые все еще продолжали поиск плавающих, прокричали троекратное „Ура!“ уходящим на дно остаткам крейсера и нашим погибшим на нем товарищам. Затем наступила тишина. Бремя скорби и душевной боли легло на нас».

Ошеломленные, они искали ответа: «Что произошло? Почему ЭТО произошло?»

Катастрофа произошла так внезапно и так страшно, что далеко не все были способны ее сразу осознать. «Только потом, постепенно, когда все спасенные были собраны на пароход „Рио-Негро“, когда наступила полная уверенность, что наш командир, чудный, всеми нами уважаемый и ценимый человек, пошел ко дну вместе с дорогим для нас крейсером, только тогда мы вполне постигли, что мы потеряли и как жесток удар судьбы», — отметил в конце своего дневника потрясенный старший лейтенант Ауст.

Выяснилось, что при катастрофе погибли два офицера (командир крейсера капитан 2 ранга Келер и вахтенный офицер старший лейтенант фон Альтхаус) и 261 матрос. Спаслись 17 офицеров, благодаря, исключительно тому, что практически все они «пировали» в кают-компании в кормовой части корабля, и 129 матросов (последняя смена, не закончившая ужин, и машинисты с кочегарами, находившиеся на вахте).

Точная причина взрыва на «Карлсруэ» навсегда осталась тайной. Гуго Яласс, наблюдавший катастрофу с мостика парохода «Индрани», в первую минуту был убежден, что «Карлсруэ» торпедирован, поскольку за доли секунды до взрыва над левым бортом крейсера поднялся огромный столб воды. Выдвигалось много версий, включая возможность самовозгорания смазочного масла, смешанного с топливным маслом, перекачанным на крейсер с захваченного «Кондора».

Позднее все сошлись на мысли, что причиной гибели «Карлсруэ» был взрыв боеприпасов в носовых погребах, что вполне возможно в условиях жары и влажности, характерных для тропических широт. Но надо помнить, что немецкие боеприпасы не взрывались даже под действием открытого огня, а только горели. Почему же они взорвались на «Карлсруэ»? Капризное Провидение, которое благоволило германскому крейсеру в течение четырех месяцев войны, вдруг так внезапно остановило его боевую деятельность. Если вспомнить, что через пять дней после взрыва «Карлсруэ» на другом конце света погибнет и доблестный «Эмден», а чуть позже попадет в ловушку и вся эскадра адмирала графа Шпее, то невольно возникает вопрос: простое ли это совпадение, или нечто большее, пока еще непонятное нашему несовершенному разуму.

За четыре месяца своей успешной корсарской деятельности легкий крейсер «Карлсруэ» захватил и уничтожил 17 пароходов противника общим водоизмещением 76000 тонн. Стоимость груза на этих судах по ценам того времени составляла 1,5 миллиона фунтов стерлингов (примерно, миллиард долларов по сегодняшним ценам).

ЭПИЛОГ

Старший лейтенант Ауст, как, скорее всего, и подавляющая часть экипажа погибшего крейсера, отлично понимал, что их рейдерству в океане рано или поздно придет конец.

Он сознавал, что в конце концов они нарвутся на гораздо более сильный британский крейсер или даже на несколько крейсеров и будут уничтожены в неравном бою.

К этому бою Ауст был постоянно готов, мечтая лишь о том, чтобы перед собственной гибелью нанести как можно больший урон ненавистным англичанам. Но к тому, что в действительности произошло, ни он, ни кто-либо другой из экипажа «Карлсруэ» готов не был.

Ошеломленная и деморализованная катастрофой уцелевшая часть команды «Карлсруэ» была распределена по пароходам-угольщикам, общее командование над которыми принял капитан-лейтенант Штудт.

Выйдя из состояния шока, закончив поиск уцелевших, среди которых было много раненых, составив список погибших и спасенных, капитан-лейтенант Штудт вызвал на совещание капитанов «Рио-Негро» и «Индрани» Тепфера и Яласса, чтобы решить, что делать дальше,

По мнению капитан-лейтенанта Штудта, прежде всего было необходимо сохранить в тайне сам факт гибели «Карлсруэ».

Деятельность крейсера привела к довольно сильной дезорганизации коммерческих перевозок противника в Атлантическом океане, к отвлечению от других задач большого числа боевых кораблей, рассеиванию сил противника по огромной акватории океана в поисках крейсера. Пусть подобная ситуация существует как можно дольше.

Сохранение тайны гибели «Карлсруэ» облегчалось тем обстоятельством, что на обоих судах не было, если не считать китайцев, никаких чужеземцев, которых надо было бы высадить в каком-то нейтральном порту. Китайцы же были наемными рабочими, служившими за жалование, и их можно было возить по морю сколько угодно, не заходя ни в какой порт.

Оба парохода были угольщиками, а потому проблем с топливом не было никаких.

Проблемой было решить вопрос: куда плыть дальше?

Рассматривались четыре возможности. Первая и самая простая возможность — направиться в ближайший нейтральный порт, где и интернироваться до конца войны. Однако капитан-лейтенант Штудт не стал ее даже рассматривать. Прибытие в любой нейтральный порт сразу же рассекретило бы факт гибели «Карлсруэ». Второй возможностью могла стать попытка добраться до ближайшей германской колонии, скажем, до Камеруна, или до Германской Западной Африки. Однако, было известно, что обе колонии плотно блокированы со стороны моря англичанами. Кроме: того, Штудт не имел ни малейшего понятия об общей военной обстановке в этих колониях.

В качестве третьей возможности рассматривался выход в Тихий океан вокруг мыса Горн с попыткой установить контакт с эскадрой адмирала графа Шпее. Об этой эскадре было известно только то, что она находится где-то в Тихом океане. И не более того. (Сведений о бое у Коронеля, где Шпее удалось уничтожить эскадру адмирала Крэдока, капитан-лейтенант Штудт не имел никаких.)

От этого варианта действий тоже отказались, поскольку он предполагал столь дальний поход, на который не хватило бы и того огромного запаса, что имелся на пароходах. А возможность забункероваться где-то по пути выглядела весьма сомнительной.