– Ну что ж, начнем пожалуй, - сказал скрипучим голосом Президент.
      – С кого начнем? - спросил неопрятный толстяк.
      – Со второстепенных персонажей, сказал старик. Например, с вашего неудачливого агента.
      – Я удачливый! - закричал кузнечик. - Я вам доставил Удалова! Совершенно бесплатно, из идейных соображений. Меня можно отпустить.
      – Сейчас ты и получишь награду, - сказал Президент. - Высшую награду. Ты возводишься в высокий чин носителя моего двоюродного брата, который только вчера потерял предыдущее тело. Приступайте.
      Неопрятный толстяк с одним из солдат прошел в угол зала, где за колоннами лежало нечто, покрытое коврами. Они приподняли ковер за угол, оттянули на себя, и под ковром обнаружилось несколько мертвых тел.
      – Какой из них ваш кузен? - спросил толстяк.
      – По-моему, первый справа, - сказал Президент.
      Вдруг к ужасу Удалова из второго слева мертвеца послышался голос:
      – Нет, я здесь.
      Толстяк вытащил из своего воротника иголочку и нагнулся к мертвецу. Удалов отвернулся, чтобы не видеть этого зрелища. Кузнечик потерял сознание и с хрустом упал на пол. Прекрасная Тулия мелодично смеялась.
      Неопрятный толстяк возвратился к пленникам, осторожно неся перед собой иголку и прикрывая ее ладонью, как огонек свечи. Удалов зажмурился. Раздался отчаянный крик Тори. Потом была пауза. Корнелий открыл глаза, увидел, что кузнечик медленно поднимается с пола.
      Кузнечик отряхнул пыль с золотых штанов, потянулся, его лицо исказилось неестественной улыбкой, и он сказал, почти не шевеля губами:
      – Спасибо, кузен, все в порядке, а то я за эти три дня соскучился без движения.
      И, подчиняясь приказу своего нового хозяина, кузнечик пустился в пляс.
      Раздались аплодисменты сановников и солдат.
      – Тори! - воскликнул Удалов. - Тори, ты меня слышишь?
      – Слышу, - ответил Тори, не переставая плясать. - Я счастлив. Теперь я буду спокойно наслаждаться нектаром и ни о чем не думать.
      – Браво, - сказал Президент. - Следующий!
      Операция с могильщиком заняла всего минуту, потому что иголочка с микробом была уже подготовлена. Могильщик пытался сопротивляться, и Удалов даже рванулся, чтобы прийти к нему на помощь, но солдаты быстро подавили бунт, и еще через пять секунд могильщик объявил, что он тоже счастлив.
      Остался один Удалов. Один несчастливый во всей этой большой удовлетворенной компании.
      – Я займусь им лично, - сказал Президент, сходя с возвышения. Солдаты подперли Удалова автоматами в спину, чтобы он не отступил, и Удалов решил, что не уронит своего достоинства даже в такой критической ситуации. Он замер и высоко поднял голову.
      Старик шел с трудом, сановники поддерживали его под локти, и Удалов даже успел подумать, что наверное нельзя кормить одними лепестками такого пожилого и привыкшего к разносолам господина.
      Не доходя до Удалова двух шагов, старик вдруг остановился.
      Внезапная тревога исказила его лицо.
      – А вы уверены, что это тот самый Удалов? - спросил он.
      – Совершенно уверены, - ответила прекрасная Тулия и достала из сумочки сложенный вчетверо лист бумаги. - Вот что написано в предсказании Острадама: «И прибудет на съезд делегат Земли Корнелий Удалов. И прославится на съезде большими делами. И будет от него страшная угроза могуществу микробов. И станет он...»
      – Хватит, - прервал девушку Президент. - До сих пор Острадам не обманывал. Хотя предсказания его туманны. Тебя зовут Корнелий? Ты с Земли?
      – Меня зовут Корнелий Иванович Удалов, - сказал пленник. - Я прилетел с Земли, из города Великий Гусляр, и я клянусь посвятить все свои силы освобождению Галактики от паразитов.
      – Тот самый, - сказал Президент. - Без сомнения. Ты от нас на Земле ушел, ты от нас на Альдебаране ушел, но здесь тебе деваться некуда.
      Президент подошел вплотную, сложил губы трубочкой и заверещал:
      – Скорее! Я хочу в новое тело. Мое старое умирает.
      Тут Президент начал покачиваться, и ноги его подкосились.
      Но Удалова это не спасло. Падающий Президент успел обнять Удалова старческими руками и вцепиться с такой силой, что стряхнуть его не было никакой возможности. Президент потянулся мертвеющими губами к губам Удалова. Несмотря на протестующие крики сановников, Удалову удалось отклонить голову, но что-то мелкое и шустрое пробежало у него по щеке и нырнуло в ноздрю. Тело Президента, лишенное хозяина, сползло на пол, и умирающий старик прошептал:
      – Уничтожайте паразитов... пить!
      – Воды! Дайте ему воды! - закричал Удалов. - Человеку плохо!
      Он начал нагибаться к бездыханному Президенту, но что-то случилось с его позвоночником, что-то замкнулось в его грудной клетке, и Удалов замер в неудобной позе, услышав внутренний голос:
      – Не надо, Удалов, не беспокойся. Все в порядке. Ты теперь не одинок в этом мире. В тебе есть верный и неотлучный друг. Угроза существованию микробов ликвидирована. И мы с тобой вместе будем бороться за счастье и благоденствие паразитов.
      – Нет! - закричал было Удалов, но крик исчез, не долетев до рта, а вместо этого кто-то удаловским голосом сказал:
      – Отличное тело. Подвижное, крепкое, вполне достойное меня.
      Раздались радостные крики сановников, к которым присоединились счастливые кузнечик и могильщик, а больше всех радовалась прекрасная Тулия, в которой, как узнал Удалов, жила сама Верховная матка племени микробов.
      – Погодите, - мысленно сопротивлялся Удалов. - Вы не имеете права! Я буду жаловаться!
      Но в ответ внутри Удалова, зарождаясь где-то в районе гайморовой полости, раздался тихий удовлетворенный смех, который перешел в убеждающий, мягкий и в чем-то даже добрый голос Верховного микроба:
      – Отныне, Удалов, мы с тобой будем жить безмятежно, питаться нектаром и беспрекословно выполнять все мои приказания. Мы будем кричать на всех перекрестках, что мы счастливы. Мы будем ратовать за «послушание, прилежание и простоту». И ничего нам не надо, кроме моего счастья... А задумайся, как хорошо беспрекословно подчиняться, сколько это снимает с тебя проблем и забот. За тебя думает паразит, решение за тебя принимает паразит, даже зубы по утрам чистить необязательно, потому что паразиту плевать, чистые у тебя зубы или грязные... Мы с тобой, Удалов, покорим всю Вселенную, мы принесем счастье Галактике, мы принесем спокойствие Земле... Что такое? Что такое? Кто сюда идет?
      Вдруг внутренний голос Удалова замолк, и Корнелий, все еще скованный волей Верховного микроба, обрел способность глядеть по сторонам и видеть, что творится вокруг.
      Сановники о чем-то беседовали, могильщик принялся снимать мерку с трупа Президента, хотя, видно, в этом не было нужды, потому что солдаты уже приготовили ржавые крючья, чтобы оттащить труп старика на свалку. Прекрасная Тулия, не подозревавшая о том, что Верховный микроб столкнулся с какими-то неприятностями в недрах удаловского организма, подошла к нему и сказала:
      – Полагаю, что моя оболочка все еще вызывает в тебе нежные чувства. Так что можешь пользоваться. И пока вы с Тулией будете любить друг друга, мы с Его Необозримостью займемся плодотворным обсуждением вопросов дальнейшей экспансии.
      Глаза Тулии были пусты и показались Удалову совсем не такими прекрасными, как прежде.
      – А как же любовь? - спросил он.
      – Зачем тебе любовь? - удивилась Тулия. - Главное - простота.
      – Прекратите! - произнесли губы Удалова помимо его воли. Видно, внутри него творилось что-то неладное. - Сейчас же отпустите меня!
      – Что случилось? - всполошилась Тулия. - Что с тобой?
      – На меня напали! Здесь полчища бандитов! На помощь! Спасите!
      Тулия ударила Удалова по голове кулачком.
      – Прекратите, подрыватель! - закричала она. - Оставь в покое моего сына! Ты на кого поднял руку, подлец!
      – Я совершенно ни при чем! - закричал в ответ Удалов, но слова получились смятыми я неубедительными, потому что сквозь рот Удалова рвались отчаянные вопли страдающего паразита. Боль Верховного микроба передалась Удалову, и его начало корчить и мотать, разболелись одновременно все зубы, ломило голову и взрывалось в ушах. Удалов помимо своей воли совершал нелепый танец, закидывая руки, выпячивая живот и стуча ногами. Успела мелькнуть мысль, что он сейчас со стороны наверно похож на древнего шамана, но тут же эта мысль исчезла и наступило помутнение сознания. И как будто сквозь туман к Удалову тянулись гневные руки сановников и его бывших товарищей - кузнечика и могильщика, все вокруг вопили, грозились убить Удалова и даже старались его убить, но мешали друг другу, и это Удалова спасло. А тем временем изо рта Удалова продолжали вырываться страшные проклятия.
      – Я гибну! - кричал Верховный микроб. - Меня окружили! Здесь хищные враги! Они едят меня! На помощь... Я не могу вырваться. Предательство... измена! Ааааа...
      И последний крик Верховного паразита угас, превратившись в невнятные всхлипывания. В ужасе сановники отшатнулись от Удалова, и он, избитый, измученный происходившей в нем борьбой, лишился чувств.

      Когда Удалов пришел в себя, оказалось, что он лежит на холодном, грязном полу тронного зала. В зале слышался гул голосов, но никто более Удалова не бил.
      Удалов с трудом сел. Голова болела, все члены тела были измучены и не хотели подчиняться. Когда удалось сфокусировать зрение, оказалось, что сановники столпились вокруг золотого кресла, на котором сидела Тулия, и обсуждали создавшееся положение. На Удалова никто не обращал внимания.
      Кузнечик суетился у трона, а могильщик стоял с солдатами неподалеку и с сочувствием смотрел на Удалова.
      В этот момент сановники отошли от трона, и Тулия, обратив строгий, начисто лишенный любви взгляд к Удалову, сказала:
      – Мы пришли к выводу, что в тебе, Удалов, живут враждебные нам бактерии и вирусы... Разумеется, мы могли бы поместить в тебя для проверки еще одного из наших братьев, но риск его гибели слишком велик, и потому лучше тебя уничтожить. Надеюсь, ты согласен с нами, что такое решение разумно?
      – Нет, - сказал Удалов. - Совершенно дикое решение.
      – Но ведь ты убил лучшего из нас!
      – Я никого не убивал. И никто не просил его в меня соваться.
      – Удалов, нам, микробам, суждено покорить всю Галактику, и не пытайся встать на пути исторического регресса. Ты приговорен к уничтожению, однако исполнение приговора откладывается. Мы рассудили, что если ты нам опасен, то еще опаснее вся Земля. Вместо одного врага мы получили теперь шесть миллиардов врагов. А это нас удручает. Следовало серьезней отнестись к предсказанию Острадама и уничтожить тебя на Альдебаране.
      – Опоздали, - согласился Удалов. - Ваше дело проиграно. Учтите, что я - самый средний землянин, а у нас есть очень умные люди.
      – Мы учитываем, - сказала прекрасная Тулия. - Поэтому перед уничтожением ты подвергнешься пыткам для добровольной выдачи информации, которая позволит нам ликвидировать Землю. Увести его!
      Солдаты знаками показали Удалову, чтобы он двигался к выходу, и Удалов не стал сопротивляться. Он так устал, что мечтал только об одном - немного поспать. А там видно будет.
      И он спокойно пошел к выходу.
      На улице так же светило солнце, плыли кучевые облака, по соседней улице шла очередная демонстрация за увеличение потребления нектара, и никому не было дела до одинокого человека, который попал в переплет и вполне мог сгореть на костре подобно Жанне д'Арк, Джордано Бруно и Тарасу Бульбе.
      Перейдя площадь, Удалов оказался перед входом в тюрьму. Предупрежденный о его приходе тюремщик открыл двери, а сам опасливо отошел, и это было понятно, так как на планете Кэ не было смысла держать преступников в тюрьме, когда их можно было использовать и перевоспитывать более надежным образом.
      Скрипели ржавые двери, пыль поднималась с лестничных ступенек, и путешествие показалось Удалову бесконечным.
      Наконец, он добрался до нижнего этажа подвалов. Железная дверь с глазком отворилась перед ним, из камеры выскочил, зажимая нос и рот, оборванный тюремщик, дверь закрылась, и Удалов оказался в холодном каменном мешке, освещенном голой лампочкой под потолком. Здесь стоял табурет, на полу валялась куча гнилой соломы да в углу виделась черная дыра в полу - простейшее туалетное устройство.
      – Ну что ж, - сказал Удалов сам себе, - еще не вечер.
      Глазок в двери приоткрылся, и женский голос произнес:
      – Нет, вечер.
      Удалов узнал голос прекрасной Тулии и крикнул в ответ:
      – Я требую справедливого суда!
      – Суд уже состоялся, - сказала Тулия. - Ты уже приговорен к сожжению на костре за убийство президента этой планеты.
      – Постойте! - возмутился Удалов. - Но ведь суда не было, и я ни в чем не признавался! И президента я не трогал. Вы его сами лепестками уморили.
      – Неважно! - ответила Тулия из-за двери. - Копия приговора после вынесения наказания будет послана на СОС и на Землю, чтобы все морально осудили убийцу.
      Четкие шаги Тулии удалились, и наступила тишина, которую нарушали лишь капли, падавшие с потолка каменного мешка. Удалов вытащил из кармана коробочку со скорпионом. Скорпиончик посмотрел на Удалова с осуждением, видно, никогда еще не попадал в такую ситуацию. Потом мелко задрожал хвостом и начал согревать промозглый воздух. Запахло флоксами, и Удалов немного приободрился.
      Согревшись, Удалов свернулся калачиком на соломе и задремал, во сне увидел родной город, жену Ксению в процессе приготовления блинов, сына Максимку, бегающего по зеленой лужайке перед церковью Параскевы Пятницы с сачком для ловли бабочек в руке, а также школьного друга Колю Белосельского, который уверенно говорил: «Не падай духом, Корнелий! Мы не оставим тебя в беде! Мы не поверим клевете, которую распространяют о тебе злые силы реакции! Вся Земля, затаив дыхание, следит за твоей неравной борьбой за справедливость и национальное освобождение трудолюбивых обитателей планеты Кэ от жестоких угнетателей. Мы с тобой, Корнелий!» Застучали барабаны, и Корнелий проснулся.
      Оказалось, что кто-то негромко стучит в стену. Но не равномерно, а прерывисто, словно на азбуке Морзе, которую Удалов, к сожалению, не знал.
      Удалов протянул руку к стене и, отогнав мокрицу, постучал в ответ.
      – Не падай духом! - услышал он незнакомый голос.
      Удалов поднял голову и увидел, что в дыре под потолком камеры появилась человеческая голова. Голова подмигнула Удалову и повторила:
      – Главное, не падать духом.
      – Это вы стучали? - спросил Удалов.
      – Я, - человек оглушительно чихнул и сказал: - Извините, у меня насморк.
      – Что вы здесь делаете? - спросил Удалов.
      – Я не делаю, - сказал человек, - я сижу в соседней камере и жду смерти.
      – Кстати, я тоже, - сказал Удалов. - Удивительное совпадение. Вы тоже кого-нибудь убили?
      – Нет, - ответил человек. - Я самоубийца. Разрешите, я к вам слезу, а то мне очень неудобно разговаривать на весу.
      – Разумеется, - сказал Удалов. - Я буду рад.
      – Тогда подойдите поближе и подставьте мне спину. Вы же не хотите, чтобы я сломал ноги?
      – Ни в коем случае, - сказал Удалов и подошел к стене.
      Человек протиснулся в дырку, тяжело спрыгнул на спину Удалова, съехал по ней на пол и оказался коренастым карликом с пышной смоляной шевелюрой.
      – Спасибо, - сказал карлик, запахиваясь в парчовый халат и усаживаясь на единственную табуретку. - Мне очень приятно с вами познакомиться, Корнелий Иванович, потому что я, до определенной степени, виновник всех ваших несчастий.
      – А я думал, кто же во всем виноват? - сказал Удалов. - Зачем же вы так?
      – Исключительно из-за тщеславия и любви к роскоши. У вас закурить не найдется?
      – Не курю.
      – Знаю, это я так, для того, чтобы переменить неприятную для меня тему. Я ненавижу доставлять людям неприятности, всю жизнь с этим борюсь. И вы представить не можете, сколько неприятностей я им доставил. И себе тоже.
      – А вы кто будете по специальности?
      – Предсказатель.
      – Что-то вроде фокусника?
      – Хуже, - вздохнул карлик.
      Они помолчали. Потом Удалов сказал:
      – Вот меня здесь все знают, а представиться забывают.
      – Мой псевдоним - Острадам. А имя мое никому не известно.
      – Очень приятно. А меня откуда знаете?
      – Ничего удивительного, - сказал карлик. - Вы, Корнелий, личность известная и перспективная.
      – Если бы я был необыкновенным, - возразил Удалов, - меня не пригласили бы на СОС. В обыкновенности моя сила.
      – Тоже правильно. Но вы же самый обыкновенный из всех обыкновенных. Это уже уникальность. У вас закурить не найдется?
      – Я не курю.
      – Знаю. Простите. Измучился без курева. Третью неделю держат меня здесь на одном цветочном нектаре. Скорей бы уж казнили.
      Карлик расчихался, и прошло минуты две, прежде чем он смог продолжить разговор.
      – Погодите, - Удалова посетило страшное подозрение. - А как же вы?
      – Чего?
      – Как же вас казнить, если в вас сидит уважаемый паразит?
      – Нет во мне паразита, - ответил карлик.
      – Наверное, это провокация, - сказал Удалов. - Здесь во всех паразиты. Даже во мне был, только я его укокошил.
      – Знаю. Вся планета знает. Хотя твоей заслуги, Корнелий, в этом не было. Случайность. Скажем, отсталость Земли. Во всей Вселенной вирусы и прочие микроорганизмы побеждены, а на Земле еще существуют.
      – А вы подумайте, - возразил Удалов. - Кому в результате лучше? У меня иммунитет, такой, что даже Верховного микроба победил. А вы все сдаетесь на милость паразитов.
      – Я не сдаюсь, - возразил Острадам. - Я предпочел смерть.
      – Что-то не верится, - сказал Удалов. - Паразиты бы этого не допустили.
      – Как видишь, допустили.
      – А можно, я тебя одним вопросом проверю? - спросил Удалов.
      – Валяй.
      – Ты любишь цветочные лепестки?
      – Хуже дряни в Галактике еще не придумано.
      – Да, похоже, что нет в тебе микроба. Так почему же они в тебя не залезли?
      – Это долгая история. А у нас времени мало.
      – А ты вкратце расскажи. Конспективно.
      – Постараюсь. Дело в том, что в молодости я любил путешествовать. И однажды за черной дырой, в двойной туманности у белого коллапса угодил в водоворот времени, где перепутано прошлое и будущее.
      – Ну и что?
      – Я из этого водоворота полгода выбраться не мог. Чего только не насмотрелся. Кое-что запоминал, в блокноте записал. А дальше все просто. С твоим, Удалов, жизненным опытом и проницательностью тебе нетрудно понять, как велик был соблазн прославиться, когда я вернулся и увидел одного некрупного политического деятеля, о котором я в водовороте подсмотрел, что лет через пять он станет премьером своей страны...
      – Так ты все про будущее знаешь? - спросил Удалов.
      – Какое там! Ничего подобного. Случайные клочки. Даже не всегда известно, что уже было, а что будет. А уж тем более сомнительно, где происходит действие.
      – Так как же ты с такой недостаточной информацией в предсказатели полез?
      – А чем я хуже других предсказателей?
      – А разве лучше? Людей обманываешь.
      – Не скажи, Удалов. Ведь другие предсказатели вообще ничего не знают, а я недостаточную информацию имею. Вот и преуспел.
      – Как же тебе с такой информацией удалось преуспеть?
      – Про премьера я угадал. Кое-что еще вспомнил. Тоже угадал. Известность моя росла. Ну и опыт ширился. Ведь людям надо давать, что они хотят. Они и довольны. Если я угадывал, они мне верили, запоминали, а если ошибался, находили мне оправдание, забывали. И стал я постепенно гордостью моей планеты.
      – Сомнительная слава, - сказал Удалов.
      – Не спорю. И должен тебе сказать, что слава моя особенно выросла, когда я занялся предсказаниями в космическом масштабе. В моем блокноте накопилось множество имен и названий. Некоторые я расшифровал, другие нет, и стал я употреблять их в своих предсказаниях. И тоже не без попадания в цель. Представляешь, Удалов, нежданно-негаданно приходит нота из какого-нибудь инопланетного посольства: какое вы имеете право предсказывать трагическую гибель нашему любимому диктатору? Я молчу, а диктатор вскоре попадает в автомобильную катастрофу. Кто об этом предупреждал? Я предупреждал. Но погубил я себя тем, что переоценил свои силы. Обленился, устал, захотел свободной и вольготной жизни и решил покончить с будущим одним ударом. Составил общее предсказание на двадцать лет вперед. Войны предсказал, смерти, художественные выставки, полярные сияния - в общем, побаловался на славу. И в конце пошутил - предсказал собственную смерть. Ха-ха!
      Но Удалов не засмеялся. Он спросил серьезно:
      – А основания у тебя к этому были?
      – Ровным счетом никаких оснований, - сказал карлик. - Но пойми меня, к своей работе я относился халтурно, а двадцать лет показались мне гигантским сроком.
      – Нет, - сказал Удалов, - двадцать лет - это совсем не такой большой срок. Я как сегодня помню, влюбился я в одну девушку...
      – Ты чего замолчал? Говори. Я не выдам.
      Удалов покачал головой. Нахмурился. - Нет, - сказал он, - я просто забыл. Вроде бы влюбился, но в кого, почему и чем это кончилось... забыл.
      – Бывает, - сказал предсказатель. - У меня хуже получилось. Из-за моей великой славы и непоколебимой репутации. Поверили мне, размножили мое всеобщее предсказание в миллионах экземпляров, развесили во всех общественных местах и в частных жилищах, осыпали меня золотом, предоставили все жизненные удовольствия. Растолстел я страшно. У тебя закурить не найдется?
      – Я не курю, - сказал Удалов.
      – Почему же мне кажется, что ты куришь? Странно. И вот, началась на моей планете нелепая жизнь. Допустим, предсказал я на июнь войну с соседями. Наше правительство послушно собирает армию и начинает войну. Даже никому в голову не приходит, что я могу ошибиться. Только война кончится, а по моим предсказаниям - проливные дожди и наводнение. И хоть ни одного дождя не намечается, открывают плотины и заливают поля и города. Предсказал я, допустим, смерть председателя землевладений. И что же ты думаешь, он с горя проводит ночь перед смертью в кабаках, нажирается как свинья и помирает от несварения желудка. Не предсказал бы я, жил бы он и сегодня. Понимаешь, куда я клоню?
      – Грустную историю ты рассказываешь, - сказал Удалов. - Историю о человеческом легковерии и твоей безответственности.
      – Все это я понимал, не такой уж дурак. Но и ты меня пойми! Даже если бы я вышел на площадь и сказал народу - обманываю я вас, родимые, не верьте мне, грешному! Что бы из этого вышло?
      Удалов задумался и ответил правдиво:
      – Полагаю, ничего бы не вышло. Не поверили бы тебе. А твои предсказания всей Галактики касались?
      – С другими планетами я осторожнее был. Опасался конфликтов. Но некоторые туманные сведения поместил в свою сводку, не удержался. О тебе, например.
      – Что обо мне? - спросил Удалов.
      – А разве тебе микробы не зачитывали?
      – Читали. Что я им угроза и так далее.
      – Там у меня написано следующее: «И прибудет на съезд СОС делегат Земли Корнелий Удалов. И прославится на съезде большими делами. И будет от него страшная угроза могуществу микробов. И станет он...»
      – А дальше что?
      – А дальше я и сам не знаю. Понимаешь, Корнелий, в водовороте времени увидел я тебя в каком-то большом зале. Там все кричат: «Слава делегату Земли Корнелию Удалову! Изберем его! Он достойный! Он - гроза микробов...» И так далее в этом роде. Полная абракадабра с точки зрения моего тогдашнего положения.
      – А может, еще чего увидел? - спросил Удалов недоверчиво.
      – Может, и увидел, - улыбнулся карлик, показав мелкие желтые зубы. - Но считай, забыл.
      Удалов не стал настаивать. Настоишь, а окажется, что карлик видел твою смерть. И будешь ты переживать... нет, лучше не знать своего будущего.
      – Жил я безмятежно девятнадцать лет и несколько месяцев. Вдруг, ощущаю, стали на меня как-то странно посматривать окружающие. И дружат уже не так горячо, и девушки меня меньше любят, а родственники с каждым днем все настойчивее намекают, что пора бы мне составить завещание. Проснулся я однажды утром, а на меня снизошло озарение! Ведь моя смерть надвигается! Они ее все ждут - не дождутся. Я им за последние двадцать лет осточертел до безумия. Представляешь, все время поглядывай в мой списочек: то на войну идти, то на похороны... Ой, подумал я, если сам в назначенный день не погибну, они меня задушат! Ни минуты лишней не дадут прожить. Ни друзья, ни родственники, ни общественность. Смотрю на календарь - а жизни мне осталось чуть больше месяца. У тебя закурить... Ах да, ты не куришь.
      Карлик замолчал, задумался. Удалов не посмел его торопить, хотя стал нервно прислушиваться, не приближаются ли к двери шаги. В любой момент могли прийти палачи.