ЧАРЛЗ БУКОВСКИ
      В РАЙ ДОРОГИ НЕТ
      ИЗ КНИГИ "ЮГ БЕЗ СЕВЕРА"
      Я сидел в баре на Западной авеню. Времени - около полуночи, а я - в своем обычном попутанном состоянии. То есть, знаете, когда ни черта не выходит: бабы, работы, нет работ, погода, собаки. Наконец, просто сидишь, как оглоушенный, и ждешь, будто смерти на автобусной остановке.
      Так вот, сижу я так, и тут заходит эта с длинными каштановыми волосами, хорошим телом и грустными карими глазами. Я на нее не отреагировал. Я ее проигнорировал, хотя она и села на табуретку рядом с моей, когда вокруг была дюжина свободных. Фактически, мы в баре были одни, не считая бармена. Она заказала сухое вино. Потом спросила, что пью я.
      - Скотч с водой.
      - Дайте ему скотча с водой, - велела она бармену.
      Так, это уже необычно.
      Она открыла сумочку, вытащила маленькую проволочную клетку, вынула из нее крошечных человечков и поставила на стойку бара. Все они были ростом дюйма в три, живые и одеты, как надо. Их было четверо, двое мужчин и две женщины.
      - Сейчас такое делают, - сказала она, - они очень дорогие. Когда я их покупала они шли по 2,000 долларов штука. А сейчас стоят по 2,400. Я не знаю производственного процесса, но, наверное, это противозаконно.
      Маленькие человечки ходили по стойке. Неожиданно один малютка влепил пощечину крошке-женщине.
      - Сука, - сказал он, - с меня довольно!
      - Нет, Джордж, как ты можешь? - закричала та. - Я люблю тебя! Я себя убью! Ты должен быть моим!
      - Мне плевать, - ответил маленький парень, вытащил крохотную сигаретку и закурил. - У меня есть право на жизнь.
      - Если ты ее не хочешь, - сказал другой маленький парень, - то я ее возьму. Я ее люблю.
      - Но я тебя не хочу, Марти. Я люблю Джорджа.
      - Он же мерзавец, Анна, настоящий мерзавец!
      - Я знаю, но я все равно его люблю.
      Тут маленький мерзавец подошел и поцеловал другую маленькую женшину.
      - У меня тут треугольник закрутился, - сказала дама, купившая мне выпить. - Это Марти, Джордж, Анна и Рути. Джордж катится вниз, совсем опустился. Марти - вроде квадратный такой.
      - А не грустно на все это смотреть? Э-э, как вас зовут?
      - Даун. Ужасное имя. Но так матери иногда со своими детьми поступают.
      - Я Хэнк. Но разве не грустно...
      - Нет, смотреть на это не грустно. Мне с собственными любовниками не очень-то везло, ужасно не везло, на самом деле...
      - Нам всем ужасно не везет.
      - Наверняка. Как бы то ни было, я купила этих маленьких человечков и теперь наблюдаю за ними, это как по-настоящему, только без проблем всех этих. Но я ужасно распаляюсь, когда они начинают любовью заниматься. Тогда бывает трудно.
      - А они сексуальные?
      - Очень, очень сексуальные. Господи, как они меня разжигают!
      - А почему вы их не заставите это сделать? Я имею в виду, прямо сейчас. Вместе и посмотрим.
      - О, их нельзя заставить. Они сами должны.
      - А они часто этим занимаются?
      - Они довольно хороши. Четыре или пять раз в неделю.
      Те гуляли по стойке.
      - Послушай, - сказал Марти, - дай мне шанс. Ты только дай мне шанс, Анна.
      - Нет, - ответила Анна, - моя любовь принадлежит Джорджу. И по-другому быть не может.
      Джордж целовал тем временем Рути, обминая ей груди. Рути распалялась.
      - Рути распаляется, - сообщил я Даун.
      - Точно. В самом деле.
      Я тоже распалялся. Я облапал Даун и поцеловал ее.
      - Послушайте, - сказала она, - я не люблю, когда они занимаются любовью на людях. Я заберу их домой и там заставлю.
      - Но тогда я не смогу посмотреть.
      - Что ж, придется вам пойти со мной.
      - Ладно, - ответил я, - пошли.
      Я допил, и мы вышли вместе. Она несла маленьких людей в проволочной клетке. Мы сели к ней в машину и поставили людей на переднее сиденье между собой. Я посмотрел на Даун. Она в самом деле была молода и прекрасна. Нутро у нее, кажется, тоже хорошее. Как могла она облажаться с мужиками? Во всех этих вещах промахнуться так несложно. Четыре человечка стоили ей восемь штук. Только лишь для того, чтобы избежать отношений и не избегать отношений.
      Дом ее стоял поблизости от гор, приятное местечко. Мы вышли из машины и подошли к двери. Я держал человечков в клетке, пока Даун открывала дверь.
      - На прошлой неделе я слушала Рэнди Ньюмана в "Трубадуре". Правда, он великолепен?
      - Правда.
      Мы зашли в гостиную, и Даун извлекла человечков и поставила их на кофейный столик. Затем зашла на кухню, открыла холодильник и вытащила бутылку вина. Внесла два стакана.
      - Простите меня, - сказала она, - но вы, кажется, слегка ненормальный. Їем вы занимаетесь?
      - Я писатель.
      - Вы и об этом напишете?
      - Мне никогда не поверят, но напишу.
      - Смотрите, - сказала Даун, - Джордж с Рути уже трусики снял. Он ей пистон ставит. Льда?
      - Точно. Нет, льда не надо. Неразбавленное нормально.
      - Не знаю, - промолвила Даун, - но когда я смотрю на них, то точно распаляюсь. Может, потому что они такие маленькие. Это меня и разогревает.
      - Я понимаю, о чем вы.
      - Смотрите, Джордж на нее ложится.
      - В самом деле, а?
      - Только посмотрите на них!
      - Боже всемогущий!
      Я схватил Даун. Мы стояли и целовались. Пока мы целовались, ее глаза метались с меня на них и обратно.
      Малютка Марти и малютка Анна тоже наблюдали.
      - Смотри, - сказал Марти, - они сейчас это сделают. Мы тоже можем попробовать. Даже большие люди сейчас это сделают. Посмотри на них!
      - Вы слышали? - спросил я Даун. - Они сказали, что мы сейчас это сделаем. Это правда?
      - Надеюсь, что да, - ответила Даун.
      Я подвел ее к тахте и задрал платье ей на бедра. Я целовал ее вдоль шеи.
      - Я тебя люблю, - сказал я.
      - Правда? Правда?
      - Да, в некотором смысле, да...
      - Хорошо, - сказала малютка Анна малютке Марти, - мы тоже можем попробовать, хоть я тебя и не люблю.
      Они обнялись посередине кофейного столика. Я стащил с Даун трусики. Даун застонала. Малютка Рути застонала. Марти обхватил Анну. Это происходило повсюду. Мне подумалось, что этим во всем мире сейчас занимаются. Мы как-то умудрились войти в спальню. И там я проник в Даун, и началась долгая медленная скачка....
      Когда она вышла из ванной, я читал скучный, очень скучный рассказ в Плэйбое.
      - Было так хорошо, - произнесла она.
      - Удовольствие взаимно, - ответил я.
      Она снова легла ко мне в постель. Я отложил журнал.
      - Как ты думаешь, у нас вместе получится? - спросила она.
      - Ты это о чем?
      - В смысле, как ты думаешь, у нас получится вместе хоть какое-то время?
      - Не знаю. Всякое бывает. Сначала всегда легче всего.
      Тут из гостиной донесся вопль.
      - О-о, - сказала Даун, выскочила из кровати и выбежала из комнаты. Я - следом. Когда я вошел в комнату, она держала в руках Джорджа.
      - Ох, боже мой!
      - Їто случилось?
      - Анна ему это сделала!
      - Что сделала?
      - Отрезала ему яйца! Джордж теперь - евнух!
      - Ух ты!
      - Принеси мне туалетной бумаги, быстро! Он может кровью до смерти истечь!
      - Вот сукин сын, - сказала малютка Анна с кофейного столика. - Если мне Джордж не достанется, то его никто не получит!
      - Теперь вы обе принадлежите мне! - заявил Марти.
      - Нет, ты должен выбрать между нами, - сказала Анна.
      - Кто из нас это будет? - спросила Рути.
      - Я вас обеих люблю, - сказал Марти.
      - У него кровь перестала идти, - сказала Даун. - Он отключился. Она завернула Джорджа в носовой платок и положила на каминную доску. Я имею в виду, - повернулась она ко мне, - если тебе кажется, что у нас не получится, то я не хочу больше в это пускаться.
      - Я думаю, что я тебя люблю, Даун.
      - Смотри, - сказала она, - Марти обнимает Рути!
      - А у них получится?
      - Не знаю. Кажется, они взволнованы.
      Даун подобрала Анну и положила ее в проволочную клетку.
      - Выпусти меня отсюда! Я их обоих убью! Выпусти меня!
      Джордж стонал из носового платка на каминной полке. Марти спускал с Рути трусики. Я прижал к себе Даун. Она была прекрасна, молода и с нутром. Я снова мог влюбиться. Это было возможно. Мы поцеловались. Я провалился в ее глаза. Потом вскочил и побежал. Я понял, куда попал. Таракан с орлицей любовью занялись. Время - придурок с банджо. Я все бежал и бежал. Ее длинные волосы упали мне на глаза.
      - Я убью всех! - вопила малютка Анна. Она с грохотом билась о прутья своей проволочной клетки в три часа ночи.