Майлз размышлял о своеобразном узоре старых шрамов от червей на теле Корбо. Должно быть, он прокатился (или его прокатили) по здоровенному гнезду. Казалось, этими блекнущими иероглифами записана целая история. Колониальный мальчик, возможно, новенький в поселке или городке, которого обманули или взяли “на слабо” — а может, просто раздели и столкнули туда? Чтобы он поднялся с земли, плачущий и испуганный, под хор жестоких насмешек…

Форпатрил многословно выругался себе под нос.

— Почему Корбо? Почему именно он?

Майлз, который сам лихорадочно ломал над этим голову, предположил:

— Возможно, он вызвался сам.

— А может, проклятые квадди попросту принесли его в жертву. Вместо того, чтобы рисковать одним из своих. Или… может, он придумал еще один способ дезертировать.

— Я… — Майлз остановился на полуслове, поразмыслил некоторое время, и произнес на выдохе: — …думаю, для дезертирства это чересчур сложный метод. — Однако подозрение было заразительным. Чьим же союзником может оказаться Корбо?

Майлз снова поймал изображение Корбо — ба вело его через корабль по направлению к навигационной рубке, открывая ему двери и сразу же захлопывая их у него за спиной. Корбо миновал последний барьер и вышел за пределы видимости, тихо шлепая босыми ступнями по палубе. Прямой как палка, безмолвный. Он выглядел… замерзшим.

Тут внимание Майлза привлек замигавший датчик из другого шлюза. Он поспешно вызвал картинку камеры слежения — и только-только успел увидеть, как квадди в зеленом биозащитном костюме со всей силы шарахнул по видеокамере гаечным ключом, в то время как на заднем плане пронеслись мимо еще две фигуры в зеленом. Картинка раскололась и погасла. Однако звук остался — пиканье шлюзовой тревоги, шипение открывающейся двери — но никакого шипения, которое означало бы закрытие. Оттого, что дверь не закрылась, или оттого, что в шлюзовой камере вакуум? Воздух и звук вернулись, когда шлюз завершил цикл операций. Стало быть, шлюз открывался в безвоздушное пространство; квадди сбежали в космос.

Вот и ответ на вопрос об их биозащитных костюмах — в отличие от более дешевых моделей с “Идриса”, они могли функционировать и в вакууме. В Пространстве Квадди такая предосторожность имела смысл. Полдюжины станционных шлюзов всего в нескольких сотнях метров могли послужить убежищем; бежавшим квадди будет из чего выбирать, и это помимо всяческих катеров и пассажирских капсул, зависших поблизости, которые могут спикировать и взять их на борт.

— Венн, Гринлоу и Лютвин только что улизнули через шлюз, — доложил он Форпатрилу. — Хорошо подгадали время. — Чертовски умно выбрали время для побега — как раз сейчас ба отвлеклось на прибытие пилота, да еще теперь, когда в его руках оказалась реальная возможность скрыться, менее расположено исполнить угрозу протаранить станцию. Очень верный ход: заложников надо вытягивать из-под власти противника при каждой возможности. Конечно, прибытие Корбо использовали таким образом преднамеренно. Безжалостный прагматизм, но Майлз не мог сожалеть об этом. — Хорошо. Превосходно! Теперь этот корабль полностью свободен от штатских.

— Если не считать вас, милорд, — заметил Ройс. Он хотел было сказать что-то еще, но, перехватив тяжелый взгляд, брошенный через плечо Майлзом, пробормотал что-то себе под нос и заткнулся.

— Ха, — пробурчал Форпатрил. — Может, теперь Уоттс передумает. — Его голос зазвучал тише, как будто он заговорил в сторону от микрофона, или прикрыл его рукой: — Что там, лейтенант? — Затем он пробормотал: — Прошу прощения, — Майлз не совсем понял, кому он это сказал.

Итак, на борту остались одни только барраярцы. И еще Бел — сотрудник СБ на жаловании, следовательно, во всех смыслах почетный барраярец. Несмотря ни на что Майлз на миг улыбнулся, представив себе, как возмутился бы Бел, услышав такое предположение. Штурмовому отряду лучше проникнуть на корабль, прежде чем тот начнет движение — это проще, чем играть в догонялки посреди космоса. В какой-то момент Форпатрил скорее всего перестанет дожидаться разрешения квадди, чтобы начать штурм. В какой-то момент Майлз с ним согласится.

Майлз вновь сосредоточился на проблеме слежки за навигационной рубкой. Если ба вырубило камеру, как это проделали удиравшие квадди, или попросту набросило куртку на объектив, значит, Майлзу не повезло… ага. Наконец-то. Над видеопластиной возникло изображение навигационной рубки. Но звука не было. Майлз стиснул зубы и подался вперед.

Видимо, камера располагалась прямо над дверью, давая хороший обзор полудюжины пустых кресел и темных пультов. Ба сидело там, по-прежнему одетое в наряд своей отброшенной ныне бетанской личины — жакет, саронг и сандалии. Однако скафандр, позаимствованный из запасов “Идриса”, — только один — лежал рядом на спинке одного из кресел. Корбо, по-прежнему беззащитно-голый, был усажен в кресло пилота, но еще не опустил на голову шлем управления. Ба подняло руку, что-то сказало; Корбо глубоко нахмурился и вздрогнул, когда оно быстро прижало шприц к его плечу и отступило назад; на напряженном лице ба промелькнуло удовлетворение.

Наркотик? Наверняка даже ба не настолько безумно, чтобы накачивать наркотиком скачкового пилота, от нервной деятельности которого скоро будет зависеть его жизнь. Прививка какой-нибудь болезни? Та же проблема, хотя что-нибудь скрытое сойдет — “сотрудничай со мной, тогда позже получишь антидот”. Или просто блеф — может, в шприце всего лишь вода. Шприц казался чересчур грубым и очевидным для цетагандийца способом введения препарата; Майлзу чудился в этом блеф, хотя Корбо, наверное, вряд ли так решит. Когда пилот надевает на голову шлем и подсоединяет свой разум к кораблю, хочешь не хочешь, а передаешь управление ему. Из-за этого пилотов так трудно запугивать.

Все это говорило в пользу параноидального опасения Форпатрила, что Корбо предал своих: вызвался добровольцем, чтобы нахаляву удрать из тюремной камеры квадди и подальше ото всех своих дилемм. Или не говорило? Вне зависимости от прежних или тайных соглашений, ба не станет слепо доверять — оно будет все взвешивать и перестраховываться.

Внезапно из комм-браслета раздался приглушенный, точно звучащий издалека вопль адмирала Форпатрила:

— Что?! Это невозможно. Они что там, с ума посходили? Не сейчас…

Когда и спустя несколько мгновений не последовало никаких разъяснений, Майлз проговорил:

— Э-э… Катерина? Ты все еще там?

Из комма донесся ее вздох:

— Да.

— Что там происходит?

— Адмирала Форпатрила отозвал его офицер-связист. Только что прибыло какое-то важное сообщение из штаб-квартиры Пятого сектора. Похоже, что-то очень срочное.

Майлз наблюдал, как Корбо начал предполетную проверку, перемещаясь от одного пульта к другому под пристальным, настороженным взглядом ба. Корбо двигался с непропорциональной осторожностью; судя по шевелившимся напряженным губам, он объяснял ба каждый свой шаг, прежде чем коснуться пульта. И медленно он двигался, заметил Майлз. Несколько медленней, чем необходимо, пусть и не настолько медленно, чтоб это стало очевидным.

Наконец снова послышался голос Форпатрила — вернее, его тяжелое дыхание. Похоже, у адмирала кончились ругательства. Майлза это обеспокоило гораздо сильнее, чем предшествующие брань и вопли.

— Милорд. — Форпатрил замялся, а затем продолжил, понизив голос до ошеломленного рычания. — Я только что получил из штаб-квартиры пятого сектора приказ высшей степени срочности собрать мои эскортные корабли, бросить комаррский флот и на максимально возможной скорости отправиться к месту сбора флота близ Мэрилака.

“Нет, с моей женой никуда вы не полетите!” — было первой мыслью Майлза.

Затем он моргнул, застыв в кресле.

Военный эскорт, который Барраяр предоставлял комаррским торговым флотилиям, помимо всего прочего предназначался и для того, чтобы тихо и ненавязчиво распределять по всей галактике вооруженные силы. Силы, которые в случае самой крайней необходимости можно быстро собрать, дабы они представили убедительную военную угрозу в ключевых статегических точках. Ведь перебрасывать в решающую минуту вооруженные силы от родных планет туда, где от их присутствия Барраяру будет какой-то прок, через локальное пространство промежуточных государств — слишком долго, а иногда и вовсе невозможно в дипломатическом и военном отношении. А торговые флотилии уже находятся там.

Планета Мэрилак являлась союзником Барраяра по другую сторону Цетагандийской империи в сложной сети скачковых п-в-туннелей, связывающих галактику воедино. Второй фронт, если рассматривать непосредственную угрозу соседствующей с Комарром Ро Кита как первый фронт. Разумеется, цетагандийцы располагали более короткими путями сообщения и снабжения между двумя точками соприкосновения. Но захват в клещи все же превосходит звучание хлопка одной рукой, в особенности с потенциальным добавлением мэрилакских сил. Барраярцам достаточно лишь собрать войска у Мэрилака, чтобы представить угрозу Цетаганде.

Только вот когда Майлз с Катериной покидали Барраяр, отправляясь в запоздалое свадебное путешествие, отношения между двумя империями были такими же… ну, “добросердечными” — не совсем подходящее слово… почти такими же ненапряженными, какими оставались все последние годы. Из-за чего же все так быстро и так сильно изменилось?

“Что-то расшевелило цетагандийцев в районе Ро Кита, ” — сказал Грегор.

В нескольких нуль-переходах от Ро Кита Гуппи и его друзья-контрабандисты выгрузили странный живой груз с цетагандийского правительственного корабля с уймой вычурных опознавательных знаков. Эмблемы с кричащей птицей, быть может? Вместе с грузом с корабля сошел один-единственный человек — единственный выживший? После чего корабль развернулся и полетел прочь, взяв опасный курс вглубь системы, к солнцам. Что если его курс лежал не в обход солнц? Что если он направлялся прямо в пекло?

— Зар-раза, — выдохнул Майлз.

— Милорд? — произнес Форпатрил. — Если…

— Тихо! — рявкнул Майлз.

Ошарашенный адмирал замолк.

Раз в год самый драгоценный груз расы хаутов покидал Звездные Ясли, располагавшиеся на планете-столице Эта Кита. Восемь кораблей — каждый направляется на одну из планет империи, которой так странно правят хауты. Каждый везет когорту генетически видоизмененных хаут-эмбрионов этого года — проверенные результаты всех контрактов на зачатие, заключенных в прошлом году после столь тщательных переговоров между членами великих созвездий, кланов, заботливо культивируемых генетических линий расы хаутов. Каждый груз, состоящий примерно из тысячи зарождающихся жизней, сопровождала одна из восьми самых высокопоставленных хаут-леди в империи, планетарных консортов, которые составляли правящий комитет Звездных Ясель. Самый закрытый, самый секретный, самый никогда не обсуждаемый с посторонними предмет.

Отчего же этот агент-ба не может вернуться за новыми копиями, если в пути потеряет груз?

Когда это ба вовсе не агент. Когда оно изменник.

— Преступлением было не убийство, — прошептал Майлз, и глаза его расширились. — А похищение.

Убийства начались позднее, посыпавшись одно за другим все ширившимся каскадом, когда ба панически пыталось замести следы — надо признать, у него были на то достаточно веские причины. Ну, разумеется, Гуппи и его друзья были обречены на смерть заранее, как свидетели того, что один человек все же не сгинул вместе с остальными на обреченном корабле. Перед гибелью корабль был захвачен, пусть ненадолго — ну конечно, все самые удачные захваты совершались изнутри! Цетагандийское правительство, должно быть, с ума сходит из-за этой мешанины.

— Милорд, что с вами?

Пылкий шепот Катерины:

— Нет, не мешайте ему. Он думает. Он просто издает такие странные звуки, когда думает.

С точки зрения Небесного Сада, корабль Звездных Ясель с детьми исчез на, казалось бы, безопасном маршруте к Ро Кита. Все спасательные силы и службы разведки Цетагандийской империи были брошены на расследование. Если бы не Гуппи, трагедия могла бы сойти за несчастный случай из-за какой-то загадочной неисправности, которая отправила неуправляемый и неспособный послать сигнал бедствия корабль прямо к его огненной гибели. Ни выживших, ни обломков — концы в воду. Но тут объявляется Гуппи. Который с каждым шлепающим шагом оставляет за собой грязный след наводящих на мысли улик.

Насколько близко сейчас идущая по его следу цетагандийская погоня? Явно не достаточно далеко для спокойствия ба; удивительно, как оно не умерло от сердечного приступа, без всякого вмешательства клепального пистолета, когда Гуппи объявился на балконе гостиницы. Однако след ба, который Гуппи пометил сигнальными огнями, вел прямо с места преступления в самое сердце порой враждебной империи, Барраяра. Какой вывод из этого всего сделают цетагандийцы?

Ну, теперь мы уже догадываемся, какой, не так ли?

— Верно, — выдохнул Майлз, затем еще тверже, — Верно. Надеюсь, вы все это записываете. Моим первым приказом Голосом Императора, адмирал, я отменяю распоряжения Пятого Сектора о сборе у Мэрилака. Вы ведь об этом хотели меня попросить, так?

— Да, милорд Аудитор, спасибо, — благодарно произнес Форпатрил. — В обычной ситуации я бы скорее умер, чем пренебрег таким вызовом, но… учитывая наше теперешнее положение, им придется немного подождать. — Форпатрил не драматизировал; он произнес это просто, всего лишь констатируя факт. — Но не слишком долго, я надеюсь.

— Им придется ждать очень долго. Вот мой следующий приказ Голосом Императора. Незашифрованную копию всех — всех! — данных, записанных за последние двадцать четыре часа, как сообщение наивысшей срочности послать по открытому каналу в императорскую резиденцию, высшему барраярскому командованию на Барраяре, в штаб-квартиру СБ и в Департамент СБ по делам галактики на Комарре. И, — он сделал вдох и повысил голос, чтобы перекрыть возмущенный возглас Форпатрила: “Незашифрованную копию! В такое время?” — еще одну копию, подписанную так: от лорда Аудитора Майлза Форкосигана с Барраяра гем-генералу Дагу Бенину, шефу Имперской Безопасности, Небесный Сад, Эта Кита, лично, срочно, сверхсрочно, клянусь локоном Райан, это серьезно, Даг. В точности такие слова.

— Что?! — возопил Форпатрил, затем, поспешно убавив тон, страдальчески повторил: — Что? Сбор у Мэрилака может означать лишь надвигающуюся войну с цетагандийцами! Не можем же мы преподнести им на тарелочке данные о нашем местонахождении и передвижениях!

— Добудьте у местной службы безопасности полную, не редактированную запись допроса Руссо Гупты и отправьте ее следом, как только сможете. И даже еще скорее.

Новый ужас сотряс Майлза — видение, подобное лихорадочному бреду: величественный фасад резиденции Форкосиганов в Форбарр-Султане, барраярской столице, на который водопадом льется плазменный огонь, и древний камень плавится, точно масло; две металлические банки взрываются, выпуская клубы пара. Или клубящаяся в воздухе чума, от которой все защитники резиденции свалятся замертво на полу залов или успеют выбежать на улицу, чтобы умереть там; два оставшихся без ухода репликатора с почти созревшими младенцами продолжают работать, затем отключаются, медленно остывают, их крохотные обитатели умирают от недостатка кислорода, утонув в собственной амниотической жидкости. Все его прошлое и будущее — все уничтожено одним махом… А Никки? Что будет с Никки — может, его вместе с другими детьми заберут куда-нибудь в ходе лихорадочной спасательной операции, или забудут, бросят погибать совершенно одного? До сих пор Майлз льстил себе мыслью, что из него вышел очень даже неплохой отчим для мальчика — теперь это под большим вопросом, верно? Катерина, прости меня…

Пройдут часы — даже дни — прежде чем новое сообщение, отправленное по сжатому лучу, достигнет Барраяра и Цетаганды. Разъяренные до безумия люди способны совершить фатальные ошибки за считанные минуты. Секунды даже…

— И если вы верующий, Форпатрил, молитесь, чтобы никто не сотворил какой-нибудь глупости прежде, чем послание прибудет. И чтобы нам поверили.

— Леди Форкосиган, — настойчиво прошептал Форпатрил. — Может, он бредит из-за болезни?

— Нет, нет, — успокоила его она. — Он просто думает слишком быстро и пропускает все промежуточные звенья. С ним такое бывает. Очень раздражает иногда. Майлз, любимый… не мог бы ты для всех остальных растолковать немножечко поподробней?

Он перевел дыхание — потом еще раз, и еще — чтобы унять дрожь.

— Это ба — оно не агент на задании. Это преступник. Изменник. Быть может, сумасшедший. Видимо, оно захватило ежегодный корабль с детьми, направлявшийся к Ро Кита, отправило судно прямо в ближайшее солнце вместе со всеми людьми на борту — вероятно, уже убитыми — и удрало с грузом. Который был выгрузили на Комарре, и который отбыл из Барраярской империи на торговом судне, принадлежащем лично императрице Лаисе — и я боюсь даже себе представить, насколько обличительно будет выглядеть эта занятная подробность в глазах определенных особ из Звездных Ясель. Цетагандийцы думают, что мы украли их детей, или соучаствовали в их похищении, и, Боже правый, убили планетарного консорта, так что теперь они по ошибке собираются воевать с нами!

— О-о, — бесцветно произнес Форпатрил.

— Безопасность ба целиком и полностью зависит от абсолютной секретности, потому что как только цетагандийцы выйдут на его след, они ни за что не успокоятся, пока не выследят преступника. Однако идеальный план рухнул, когда Гупта не умер по намеченному графику. Сумасбродные выходки Гупты втянули в эту историю Солиана, потом вас, потом меня… — Тут он заговорил медленнее. — Только вот на кой черт ба понадобились эти хаут-младенцы?

Катерина нерешительно предположила:

— Может, оно выкрало их для кого-то еще?

— Да, но считается, что ба невозможно подкупить.

— Ну, если за плату или какую-нибудь взятку, возможно, ба шантажируют или чем-то угрожают? Или, может, угрожают некоему хауту, которому ба предано?

— Или, может, какой-нибудь фракции Звездных Ясель, — добавил Майлз. — Только вот… на фракции делятся гем-лорды. И хаут-лорды тоже. Но Звездные Ясли всегда действовали как единое целое — даже когда десять лет назад они совершали сомнительную государственную измену, хаут-леди не принимали раздельных решений.

— Звездные Ясли совершили измену? — потрясенно повторил Форпатрил. — Вот это точно не выплыло наружу! Вы уверены? Я никогда не слышал ни о каких массовых казнях в империи на таком высоком уровне в те времена, а уж я-то должен был об этом узнать. — Он помолчал, а затем недоумевающе добавил: — А как вообще компания хаут-леди, изготовляющих детей, могла совершить измену?

— Их затея не совсем удалась. По разным причинам. — Майлз откашлялся.

— Лорд Аудитор Форкосиган. Это ведь ваш канал связи, да? Вы меня слышите? — вклинился вдруг новый, долгожданный голос.

— Канцлер Гринлоу! — обрадованно воскликнул Майлз. — Вы уже в безопасности? Все?

— Мы все невредимыми добрались до Станции Граф, — ответила мадам канцлер. — Но, похоже, рано говорить, что мы в безопасности. А вы?

— Все еще в ловушке на борту “Идриса”. Однако возможность кое-что предпринять у меня пока есть. И идеи тоже.

— Мне срочно надо поговорить с вами. Вы должны остановить этого сумасброда Форпатрила.

— Э-э… мой комм сейчас поддерживает открытую аудиосвязь с адмиралом Форпатрилом, мэм. Вы можете разговаривать с нами обоими одновременно, если хотите, — торопливо вставил Майлз, прежде чем она высказалась еще более откровенно.

Она замялась лишь на миг.

— Хорошо. Нам крайне необходимо, чтобы Форпатрил задержал — повторяю, задержал свою штурмовую группу. Корбо подтвердил, что ба имеет при себе некий пульт управления или аварийный включатель, вероятно, сцепленный с биологической бомбой, которую оно спрятало на Станции Граф. Ба не блефует.

Майлз изумленно уставился на беззвучную картинку из навигационной рубки. Корбо сидел теперь в кресле пилота с опущенным на голову шлемом управления; выражение его бесстрастного лица стало еще более отсутствующим.

— Корбо подтверждает?! Как? Он же совершенно голый, ба следит за ним неотрывно! Подкожное комм-устройство?

— Не было времени искать и вводить его. Корбо взялся мигать ходовыми огнями корабля, используя код, который мы обговорили заранее.

— Чья это была идея?

— Его.

Сообразительный колониальный паренек. Значит, пилот на их стороне. Ох, ну до чего же славно…. Озноб Майлза перешел в сильную дрожь.

— Все взрослые квадди на Станции Граф, которые не на чрезвычайном дежурстве, сейчас ищут бомбу, — продолжала Гринлоу, — но мы понятия не имеем, как она выглядит, какого она размера и замаскирована ли она подо что-нибудь другое. А может, бомба не одна. Мы пытаемся эвакуировать как можно больше детей на корабли и катера, которые имеются в нашем распоряжении, и изолировать их там, но вообще-то мы не можем быть уверены даже насчет них. Если вы там сделаете хоть что-нибудь, что может спровоцировать эту безумную тварь — если без разрешения вышлете штурмовую группу до того, как бомба найдут и благополучно обезвредят — клянусь, я лично прикажу нашей милиции расстрелять вас из космоса. Как поняли меня, адмирал? Подтвердите.

— Я слышал вас, — неохотно произнес Форпатрил. — Но, мэм — Имперский Аудитор сам был заражен одной из смертельных инфекций из арсенала ба. Я не могу… я не стану… если мне придется сидеть тут и ничего не предпринимать, слушая, как он умирает…

— На Станции Граф пятьдесят тысяч невинных жизней, адмирал… Лорд Аудитор! — Голос ее сорвался, но спустя мгновение зазвучал еще непреклонней. — Мне очень жаль, лорд Форкосиган.

— Я еще не умер, — довольно натянуто ответил Майлз. Новое, крайне непрошеное ощущение боролось с цепким ужасом, терзающим его живот. Майлз проговорил: — Я отключу на минутку комм-связь. Скоро вернусь.

Сделав Ройсу знак оставаться на месте, Майлз вышел в коридор, раскрыл шлем, наклонился вперед и изверг содержимое желудка на пол. Тут уж ничего не поделаешь. Рассерженно ударив по регулятору, он снова увеличил температуру в скафандре. Поморгал, преодолевая головокружение, утер рот, вернулся в кабинет, сел и снова включил связь.

— Продолжайте.

Он перестал вслушиваться в спор Форпатрила и Гринлоу и принялся более подробно изучать картинку из навигационной рубки. Там где-то должен быть еще один предмет… ага. Вот он — небольшой, размером с чемоданчик, криогенный ящик, аккуратно поставлен подле одного из пустых кресел поблизости от двери. Стандартная промышленная модель, наверняка куплена за последние несколько дней здесь, на Станции Граф, у какого-нибудь поставщика медицинского оборудования. Все это — вся дипломатическая мешанина, эта нелепая цепочка смертей, тянущаяся через пол-Галактики, две империи, балансирующие на грани войны — все свелось к этому. Майлзу вспомнилась старая барраярская сказка о злом чародее-мутанте, который держал свое сердце в сундуке, пряча его от врагов.

Да…

— Гринлоу, — вмешался в разговор Майлз. — Вы можете как-нибудь передать Корбо сигнал?

— Да, через навигационный буй, который вещает на каналах пилотов, подсоединенных к кибер-нейронному управлению. Мы не можем послать через него голосовое сообщение — Корбо не знает наверняка, как такой сигнал проявится в его восприятии. Но мы вполне можем передать какой-нибудь простой кодовый сигнал.

— У меня для него простое сообщение. Срочное. Как угодно передайте ему следующее: пусть он откроет все внутренние герметичные двери на средней палубе центрального модуля. И, если получится, вырубит все камеры слежения в тех отсеках.

— Зачем? — подозрительно осведомилась она.

— Там оказались в ловушке наши люди, которые скоро погибнут, если двери не откроются, — бойко ответил Майлз. Ну, в общем-то, это правда.

— Хорошо, — тотчас ответила она. — Мы посмотрим, что можно сделать.

Он отключил исходящий сигнал комма, развернул вращающееся кресло и подал Ройсу знак сделать то же самое, резко проведя ладонью у горла. Затем подался вперед.

— Ты меня слышишь?

— Да, милорд. — Сквозь толстое стекло шлема голос Ройса звучал приглушенно, но расслышать его было можно; в этом маленьком, тихом помещении им не было нужды орать.

— Гринлоу никогда не позволит штурмовой группе — ни нашей, ни своей — напасть на корабль и пытаться захватить ба. Она просто не может этого допустить. Слишком много жизней квадди поставлено на карту. Беда в том, что, по-моему, этот соглашательский подход вряд ли спасет ее Станцию. Если это ба действительно убило планетарного консорта, то оно даже глазом не моргнув прикончит несколько тысяч квадди. Оно до самого конца будет обещать сотрудничество, а затем перед самым скачком подорвет свою бомбу — ради слабого шанса, что хаос, который оно оставит за собой, задержит преследователей хотя бы на пару лишних дней. Ты пока следишь за моей мыслью?

— Да, милорд. — У Ройса были круглые глаза.

— Если мы сможем незаметно подобраться к дверям навигационной рубки, думаю, мы сможем сами схватить ба. А конкретно, ба схватишь ты; я буду отвлекать его внимание. С тобой ничего не случится. Огонь парализатора и нейробластера попросту отскочит от этого ремонтного скафандра. Да и игольник его сразу не пробьет, если даже дойдет до такого. И за те несколько секунд, которые понадобятся, чтобы пересечь рубку, огонь плазмотрона его не прожжет.

Ройс скривил губы.

— А что если он выстрелит в вас? Ваш скафандр не настолько хорош.

— Ба не станет стрелять в меня. Это я тебе обещаю. Цетагандийские хауты, как и их собратья-ба, физически сильнее прочих людей, за исключением тех, которые приспособлены к жизни на тяжелых планетах, но все же они не сильнее скафандра с приводом. Хватай его за руки. И держи. Если это удастся, то… остальное получится само собой.

— А Корбо? Бедолага ведь в чем мать родила. Если в него выстрелят, его ничто не спасет.

— В Корбо ба станет стрелять лишь в самую последнюю очередь, — заметил Майлз. — А-а! — Он широко распахнул глаза и рывком развернул вращающееся кресло. На краю видеоизображения пять или шесть картинок потихоньку гасли. — Выходи в коридор. Приготовься бежать. Как можно тише.

Из комма доносился приглушенный голос Форпатрила, который душераздирающе умолял Имперского Аудитора снова включить исходящую голосовую связь. Он убеждал леди Форкосиган просить о том же.

— Оставьте его в покое, — твердо проговорила Катерина. — Он знает, что делает.

— А ЧТО он делает?! — взвыл Форпатрил.

— Что-то. — Ее голос упал до шепота. A может, это была молитва. — Удачи, любимый.

Тут вклинился еще один голос, звучащий как бы со стороны: капитан Клогстон.

— Адмирал? Вы можете связаться с лордом Аудитором Форкосиганом? Мы закончили собирать для него фильтр крови и готовы опробовать его, но лорд Аудитор исчез из лазарета. Несколько минут назад он был здесь…

— Вы слышали, лорд Форкосиган? — отчаянно воззвал Форпатрил. — Вы должны явиться в лазарет. Сейчас же.

Минут через десять, или даже пять, медики смогут делать с ним, что захотят. Майлз поднялся из кресла — ему пришлось оттолкнуться обеими руками — и следом за Ройсом вышел в коридор.

Впереди по коридору в полумраке с еле слышным шипением скользнула в сторону первая герметичная дверь, и за нею показался перекресток коридоров, ведущих в другие модули. По другую сторону начала приоткрываться следующая дверь.

Ройс пустился рысью. Его шаги неизбежно были тяжелыми. Майлз потрусил следом. Он пытался думать о том, насколько недавно он применял свой активатор, насколько он рискует прямо сейчас свалиться в припадке от сочетания скверной мозговой химии и ужаса. Терпимый риск, решил он. Все равно в этой поездке при нем нет никакого автоматического оружия. Вообще никакого оружия, за исключением его мозгов. В данную минуту они казались довольно слабым оружием.

Перед ними раскрылась вторая пара дверей. Затем третья. Майлз молился, чтобы это не оказалось еще одной хитрой западней. Но он решил, что у ба вряд ли может перехватить сообщение, посланное по столь окольному пути, да и вообще догадаться о существовании такой линии связи. Перешагивая через проем последней двери, Ройс на мгновение остановился и вгляделся в конец коридора. Дверь в навигационную рубку была закрыта. Он коротко кивнул и двинулся дальше, Майлз — за ним. Когда они подошли ближе, Майлз разглядел, что панель управления слева от двери прожгли каким-то режущим инструментом — несомненно, сродни тому, который использовал Ройс. Значит, ба тоже прогулялось за покупками в технический отсек. Майлз указал на замок; Ройс просветлел, и уголок его рта вздернулся в улыбке. Выходит, кто-то все же позаботился закрыть за собой дверь, когда они отсюда уходили.

Ройс указал на себя, затем на дверь; Майлз помотал головой и поманил его склониться ближе. Они соприкоснулись шлемами.

— Я иду первым. Схвачу тот чемоданчик, прежде чем ба успеет что-то сообразить. Да и потом, ты должен будешь отодвинуть дверь.

Ройс огляделся по сторонам, втянул в себя воздух и кивнул.

Майлз снова дал ему знак наклониться, чтобы еще раз соприкоснуться шлемами.

— И знаешь что, Ройс? Я рад, что не взял с собой Янковского.

Ройс улыбнулся. Майлз отступил в сторону.

Пора. Промедления никому не друг.

Ройс наклонился, прижал ладони к двери, надавил и потянул ее в сторону. Сервопривод его скафандра завыл от нагрузки. Дверь со скрипом подалась вбок.

Майлз проскользнул внутрь. Он не оглядывался назад, не смотрел по сторонам. Его мир сузился до одной-единственной цели, единственного предмета. Морозильный чемоданчик — вот он, все еще стоит на полу рядом с креслом отсутствующего офицера-связиста. Майлз бросился к нему, схватил, поднял и прижал к себе как щит, как сокровенную надежду.

Ба поворачивается, кричит, губы растянуты в гримасе, глаза широко раскрыты, рука тянется к карману. Пальцы Майлза нащупывают задвижки. Если чемоданчик заперт, швырнуть его в ба. Если незаперт…

Чемоданчик открылся. Майлз рывком распахнул его, тряхнул, крутанул.

Серебряный водопад — большая часть тысячи крохотных пробных игл брызнула из чемоданчика и беспорядочно разлетелась по палубе. Некоторые разбились вдребезги с тоненьким хрустальным звоном, будто умирающие насекомые. Другие завертелись. Многие разлетелись в разные стороны, укатившись за кресла и в щели. Майлз свирепо ухмыльнулся.