И припадками. Итак, каких же интересных эффектов следует ожидать, когда это микрорубцевание сосудов пересечется с его припадками? Майлз решил приберечь этот вопрос для своих собственных врачей. Пускай помучаются над этой задачкой. Ему опять предстоит стать чертовым научно-исследовательским проектом. Причем не только медицинским, но и военным, с холодком осознал он.
      Врач продолжала объяснять Катерине:
      — Бетанец получил более серьезные внутренние повреждения. Полного восстановления тонуса мышц может и не произойти, и гермафродиту придется беречь себя от любых нагрузок на сосуды. Низкая — или нулевая — сила тяжести на период выздоровления для него безопаснее всего. Насколько я поняла со слов его партнерши, женщины-квадди, устроить это на самом деле будет несложно.
      — В чем бы ни нуждался Бел, все будет устроено, — торжественно пообещал Майлз. Бел серьезно пострадал на службе императору, так что СБ оставит его в покое даже без вмешательства Имперского Аудитора, а вдобавок, может, и выделит ему небольшую медицинскую пенсию.
      Хаут-леди Пел едва заметно кивнула. Врач отвесила планетарному консорту почтительный поклон и удалилась.
      Пел снова повернулась к Майлзу.
      — Как только вы более-менее оправитесь, Лорд Аудитор Форкосиган, позвольте гем-генералу Бенину навестить вас — он умоляет дать ему возможность побеседовать с вами.
      — А, Даг Бенин здесь? Отлично! Я тоже хочу с ним поговорить. Ба уже передали ему? Стало ли абсолютно ясно теперь, что Барраяр оказался невинной жертвой обмана в противозаконных действиях ба?
      Пел ответила:
      — Ба принадлежало Звездным Яслям; туда оно и возвратилось. Это наше внутреннее дело, хотя мы, конечно, благодарны гем-генералу Бенину за то, что он помог нам разобраться со всеми персонами, находящимися за пределами сферы нашего влияния, которые могли способствовать ба в этом… безумном бегстве.
      Значит, хаут-леди заполучили свою блудную овечку обратно. Майлз подавил слабую вспышку жалости к ба. Подавляющий тон Пел явно не приветствовал дальнейших расспросов от иноземных варваров. Зря надеется. Пел была самой рисковой из всех планетарных консортов, но вероятность еще раз оказаться с нею наедине, лицом к лицу, была ничтожно мала, а вероятность, что она пожелает откровенно обсуждать эту тему в присутствии кого бы то ни было еще — и того меньше.
      Он ринулся в атаку:
      — В конечном счете я догадался, что ба — скорее всего изменник, а вовсе не агент Звездных Ясель, как я поначалу думал. Больше всего меня интересует, как оно устроило это странное похищение. Гуппи — тот джексонианский контрабандист, Руссо Гупта — мог дать лишь внешнее описание событий, и только с того момента, когда ба сгружало репликаторы с судна, которое, я полагаю, являлось ежегодным кораблем с детьми, направлявшимся к Ро Кита, не так ли?
      Пел выдохнула, но все же уступила:
      — Да. Теперь выясняется, что преступление планировалось и готовилось давно. Ба отравило консорта Ро Кита, ее прислужниц и команду корабля сразу после последнего скачка. Ко времени встречи с джексонианским кораблем все они были уже мертвы. Ба запрограммировало автопилот корабля так, чтобы он повел судно прямо в солнце системы. К чести ба, это было задумано в качестве погребального костра, — неохотно признала она.
      Майлзу уже приходилось сталкиваться с таинственными погребальными обычаями хаутов, а потому он почти мог уразуметь, как сей факт может говорить в пользу обвиняемого, не сломав себе мозги. Почти. Но Пел говорила о намерениях ба как о факте, а не как о предположении; значит, хаут-леди всего за одну ночь повезло с допросом обезумевшего ба куда больше, чем людям Майлза за все время пути сюда. Хотя, подозреваю, удача здесь не при чем.
      — Я думал, ба должно было располагать более широким ассортиментом биологического оружия, если у него было время ограбить корабль Звездных Ясель перед тем, как судно было уничтожено.
      Обычно Пел была довольно жизнерадостной, насколько могут быть жизнерадостны планетарные консорты, но последняя реплика вызвала у нее леденяще хмурый взгляд.
      — Эти вопросы не подлежат обсуждению за пределами Звездных Ясель.
      — В идеале — нет. Но, к сожалению, ваши… частные изделия занесло довольно далеко за пределы Звездных Ясель. Как я могу свидетельствовать лично. Они стали для нас источником очень общественного беспокойства, когда мы пытались задержать ба на Станции Граф. Когда я улетал оттуда, никто не был уверен, что мы обнаружили и обезвредили все возможные источники заражения.
      Пел неохотно признала:
      — Ба собиралось похитить полный набор. Но хаут-леди, отвечавшая за… запасы консорта, умирая, сумела уничтожить их. Таков был ее долг. — Пел прищурилась. — Ее будут помнить среди нас.
      Быть может, она была коллегой темноволосой женщины? Быть может, неприветливая врачиха охраняет по поручению Пел такой же арсенал, возможно, на борту этого самого корабля? Полный набор, да? Майлз запомнил стоявшее за ее словами признание, чтобы позднее поделиться им с высшим звеном СБ, и поспешно сменил тему разговора:
      — Но что ба пыталось совершить? Оно действовало в одиночку? А если так, то как оно преодолело свое программирование на верность?
      — Это тоже наше внутреннее дело, — мрачно повторила она.
      — Ну, так я поделюсь с вами моими догадками, — затарахтел Майлз, прежде чем она успела отвернуться и завершить беседу. — По-моему, это ба состояло в близком родстве с императором Флетчиром Джияджей, а стало быть, и с его покойной матерью. Догадываюсь, что во время ее правления ба было одним из ее ближайших доверенных лиц. Ее измена, ее план расколоть хаутов на конкурирующие подгруппы после ее смерти был расстроен…
      — Измены не было, — слабо возразила хаут-леди Пел. — Как таковой.
      — Ну, значит, несанкционированное одностороннее переустройство. По какой-то причине это ба не было отстранено вместе с остальными во время кадровой чистки после ее смерти — или, может, его и отстранили, не знаю. Возможно, понизили в должности? Но так или иначе, я предполагаю, что вся эта шальная выходка представляла собой некую ошибочную попытку осуществить мечту своей покойной госпожи — или матери. Я близок к истине?
      Хаут-леди Пел разглядывала его с крайней неприязнью.
      — Достаточно близки. В любом случае, теперь уже все кончено. Император будет доволен вами — как и в прошлый раз. Скорее всего, его благодарность будет явлена вам на завтрашней церемонии приземления корабля с детьми, на которую вы с вашей супругой приглашены. Вы станете первыми иноземцами, которые когда-либо удостаивались подобной чести.
      Майлз отмахнулся от этой попытки сменить тему.
      — Я променял бы все почести хоть на крупицу понимания.
      Пел фыркнула:
      — Вы не изменились, верно? По-прежнему ненасытны в своем любопытстве. До неприличия, — подчеркнуто добавила она.
      Катерина сухо улыбнулась.
      Майлз проигнорировал намек Пел.
      — Потерпите меня еще немножко. Кажется, я еще не до конца во всем разобрался. Полагаю, что хауты, да и ба тоже, еще не слишком далеко ушли от обычных людей и все еще подвержены самообману, только лишь более изысканному самообману вследствие их утонченности. Я видел лицо ба, когда я уничтожил морозильный чемоданчик с генетическими образцами у него на глазах. Что-то в нем разбилось вдребезги. Какое-то последнее, отчаянное… что-то. — Он лишал жизни тела людей, и носил отметину, и знал об этом. Но никогда прежде он не убивал душу, оставляя при этом тело живым, осиротевшим и обвиняющим. “Я должен понять”.
      Пел явно не хотелось продолжать разговор, но она осознавала, что долг перед ним не оплатить такими пустяками, как медали и церемонии.
      — Ба, по-видимому, — медленно произнесла она, — желало большего, чем исполнение мечты Лизбет. Оно хотело основать новую империю — в которой оно было бы императором и императрицей одновременно. Оно выкрало хаут-детей Ро Кита не только для того, чтобы они стали ядром нового общества, но и в качестве… будущих супругов. Консортов. Оно стремилось заполучить даже нечто большее, чем генетическое место Флетчира Джияджи, который, хоть и является весьма значимым для цели расы хаутов, отнюдь не воображает себя всем. Высокомерие, — вздохнула она. — Безумие.
      — Другими словами, — выдохнул Майлз, — ба хотело детей. Единственным способом, какой мог у него… зародиться.
      Рука Катерины, лежавшая теперь на его плече, сжалась.
      — Лизбет… не следовало посвящать его в столь многие тайны, — заметила Пел. — Она сделала это ба своим любимчиком. Обращалась с ним не как со слугой, а почти как с ребенком. Она была сильной личностью, но не всегда… поступала мудро. И вдобавок, быть может… в старости слишком потакала своим желаниям.
      Все верно — ба приходилось братом цетагандийскому императору Флетчиру Джиядже, возможно, почти клоном. Старшим братом. Опыт проведен, и опыт признан успешным, а затем — десятилетия усердного служения в Небесном Саду, и постоянно мучающий вопрос — почему же не ба, а его брату достаются все почести, вся власть, богатство, право иметь детей?
      — Еще один вопрос, последний. Если вы не против. Как звали ба?
      Пел сжала губы:
      — Отныне оно станет безымянным. И вовеки.
      Стерто. Да будет наказание соответствующим преступлению.
      Майлза пробрала дрожь.

* * *

      Роскошный фургон-подъемник совершил вираж над дворцом имперского губернатора Ро Кита — широко раскинувшимся комплексом, мерцающим в ночи. Аппарат начал снижаться в обширный темный сад, украшенный прожилками фонарей вдоль дорог и тропинок, который расстилался к востоку от зданий. Пока они пикировали, Майлз зачарованно глазел в окно, а затем вгляделся вдаль, за небольшую гряду холмов, пытаясь определить, естественный ли это ландшафт, или он искусственно вырезан в поверхности Ро Кита. Во всяком случае, частично вырезан, поскольку противоположная сторона подъема поросшей травой чаши амфитеатра пряталась за склоном, возвышающимся над гладким черным озером около километра в ширину. По другую сторону озера, за холмами, в небе над столицей Ро Кита разливалось янтарное сияние.
      Амфитеатр был освещен одними лишь тускло светящимися сферами, щедро рассыпанными по всей его площади: тысяча силовых шаров хаут-леди, окрашенных в траурный белый, приглушенных до едва видимого свечения. Среди них плавно, точно привидения, двигались тусклые фигуры. Вид исчез из поля зрения, когда водитель развернул фургон и мягко посадил его в нескольких метрах от берега озера, на краю амфитеатра.
      Освещение в салоне сделалось чуть ярче на красной длине волны, для того чтобы помочь пассажирам привыкнуть к темноте. Сидевший напротив от Майлза и Катерины гем-генерал Бенин отвернулся от окна. Трудно было прочесть выражение лица под официальными завитками черно-белой раскраски, служившей знаком отличия имперского гем-офицера, но Майлз счел его задумчивым. В красноватом освещении мундир Бенина рдел, точно свежая кровь.
      В общем, даже несмотря на недавнее близкое знакомство с биологическим оружием Звездных Ясель, Майлз вряд ли хотел бы поменяться местами с Бенином в пору недавних драматических событий. Последние несколько недель вконец измотали старшего офицера внутренней безопасности Небесного Сада. Корабль, на борту которого летел персонал Звездных Ясель, бесследно исчез по пути; искаженные сведения, полученные благодаря оставленному Гуппи запутанному следу, намекали не только на умопомрачительную кражу, но и на возможное использование биологического оружия из самых секретных резервов Звездных Ясель; след похитителя терялся в сердце вражеской империи.
      Неудивительно, что к тому времени, когда он прошлой ночью прибыл на ро-китанскую орбиту, чтобы лично допросить Майлза — с исключительной учтивостью, разумеется — он даже под раскраской выглядел почти так же устало, как чувствовал себя Майлз. Их спор за обладание Руссо Гуптой продолжался недолго. Майлз определенно сочувствовал страстному желанию Бенина заполучить хоть кого-то, на ком можно было бы сорвать злобу, после того как Звездные Ясли вырвали из его рук ба — но, во-первых, Майлз дал слово фора, а во-вторых он обнаружил, что на этой неделе ему все позволительно на Ро Кита.
      И все-таки Майлз гадал, куда сплавить Гуппи, когда все закончится. Содержать его в барраярской тюрьме означает бессмысленные траты для империи. Отпустить его на волю на Единении Джексона — все равно что призвать его вернуться к прежнему занятию — пользы соседям никакой, а цетагандийцам — соблазн отомстить. Он знал еще одно достаточно отдаленное место, куда можно сдать субъекта со столь запятнанной биографией и странными талантами, но будет ли это честно по отношению к адмиралу Куинн?.. Когда Майлз поделился этой идеей с Белом, тот злорадно хохотал, пока не запыхался.
      Несмотря на ключевое положение Ро Кита в барраярских стратегических и тактических расчетах, Майлз никогда прежде не ступал на эту планету. Сейчас он, правда, тоже не ступил на нее — по крайней мере, не сразу. Поморщившись, он позволил Катерине и гем-генералу Бенину помочь ему пересесть из фургона в гравикресло. Во время грядущей церемонии он собирался стоять на ногах, но немногочисленные попытки научили его беречь силы. По крайней мере, он был не единственным, кто нуждался в технической поддержке. Николь парила в своем гравикресле, сопровождая Бела Торна. Гермафродит сидел прямо и сам управлял гравикреслом, и лишь кислородная трубка, подведенная к носу, выдавала его крайнюю слабость.
      Позади Майлза и Катерины занял пост оруженосец Ройс в выглаженной и вычищенной форме ливрее Дома Форкосиганов, до предела суровый и молчаливый. Видно, запуган до полусмерти. Майлз не мог его винить.
      Решив, что сегодня он представляет всю Барраярскую империю, а не только свой род, Майлз предпочел одеться в простой штатский серый костюм. Катерина в серо-черном струящемся одеянии казалась такой же высокой и грациозной, как хаут-леди; Майлз подозревал, что здесь не обошлось без тайной помощи леди Пел, или одной из многих ее наперсниц. Гем-генерал Бенин вел всю компанию вперед, а Катерина шла рядом с гравикреслом Майлза, рука ее почти невесомо покоилась на его рукаве. Ее легкая загадочная улыбка была столь же сдержанна, сколь и всегда, но Майлзу чудилось, что она шагает вперед с неведомой доселе уверенностью, бесстрашно углубляясь в мутную тьму.
      Бенин остановился подле небольшой группы мужчин, проступавших из сумрака будто призраки, которые собрались в нескольких метрах от подъемника. От их одежд в сыром воздухе распространялись смешанные ароматы духов — различимые, но при этом почему-то не дисгармонирующие. Гем-генерал педантично представил всех гостей нынешнему хаут-губернатору Ро Кита, происходившему из созвездия Дегтиаров и состоявшему в некотором родстве с нынешней императрицей. Губернатор был облачен, как и все остальные присутствующие здесь мужчины-хауты, в свободную белую тунику и белые же шаровары полного траура, и многослойную белую мантию, ниспадавшую до пят.
      Прежний губернатор, с которым Майлз однажды встречался, ясно дал понять, что с трудом терпит инопланетных варваров, но этот человек, сложив ладони перед собой, склонился перед ними в глубоком и, вероятно, искреннем поклоне. Майлз потрясенно моргнул, поскольку жест этот больше напоминал поклон ба хауту, нежели кивок хаута чужеземцу.
      — Лорд Форкосиган. Леди Форкосиган. Инспектор Торн. Николь из народа квадди. Оруженосец Ройс с Барраяра. Добро пожаловать на Ро Кита. Мой дом к вашим услугам.
      Они все вполголоса с подобающей учтивостью поблагодарили его. Майлз обдумывал выбор слов — “мой дом”, не “мое правительство”, и это напомнило ему, что сегодня он присутствует при частной церемонии. Хаут-губернатора на мгновение отвлекли мелькнувшие на горизонте огни катера, спускавшегося с орбиты: он с приоткрытым ртом вгляделся в сияющее ночное небо, но, к его разочарованию, транспорт зашел на вираж к противоположной стороне города. Губернатор, нахмурившись, снова повернулся к гостям.
      Недолгая вежливая беседа между хаут-губернатором и Бенином — после формальных пожеланий доброго здравия императору и его императрицам они представились друг другу и завели несколько более непринужденный разговор — была вновь прервана, когда в предрассветных сумерках показались огни другого катера. Губернатор резко развернулся и снова уставился в небо. Майлз оглянулся на молчаливую толпу мужчин-хаутов и шаров хаут-леди, рассеянных по склону подобно белым цветочным лепесткам. Они не издали ни единого возгласа, они едва пошевельнулись, но Майлз не услышал даже — почувствовал, как по рядам прокатился вздох, и напряженность ожидания еще более возросла.
      На этот раз катер приближался, его огни становились все ярче; он с рокотом пронесся над озером, оставляя на воде вспененный след. Ройс, наблюдая, как громада катера зависла прямо над ними, нервно отступил назад, но потом снова шагнул вперед, ближе к Майлзу и Катерине. Огни по бокам катера освещали эмблему на корпусе — кричащую птицу, окрашенную красной эмалью, которая горела будто пламя. Катер опустился на вытянувшиеся опоры мягко, будто кошка, и сел. Щелчки и звяканье его остывающей обшивки громко раздавались в безмолвии затаившей дыхание толпы.
      — Вот теперь надо встать, — прошептал Майлз Катерине и приземлил свое гравикресло. Катерина с Ройсом помогли ему подняться на ноги и сделать шаг вперед, чтобы стать по стойке смирно. Подстриженная трава под подошвами его ботинок на ощупь походила на густой ковер; от нее распространялся сырой болотистый запах.
      Широкий грузовой люк открылся, и вытянулся трап, подсвеченный снизу бледным, рассеянным сиянием. Первым по нему выплыл шар хаут-леди — его силовое поле не было непроницаемым, как у других, но прозрачным как легкая дымка. Можно было разглядеть, кто гравикресло внутри него пустует.
      Майлз вполголоса обратился к Катерине:
      — Где же Пел? Я думал, это все ее… детище.
      — Это в честь консорта Ро Кита, которая сгинула вместе с захваченным кораблем, — прошептала она в ответ. — Хаут Пел выйдет следом, поскольку она сопровождает детей вместо погибшей леди-консорта.
      Майлз мельком встречался с убитой женщиной десять лет назад. К своему сожалению, он не мог вспомнить почти ничего, кроме облака ее шоколадно-каштановых волос, рассыпавшихся по ее плечам, поразительной красоты, отчасти затененной присутствием других хаут-леди, равных ей по великолепию, и безграничной преданности своему долгу. Но гравикресло вдруг показалось еще более пустым.
      Следом выплыл еще один шар, за ним еще, а за ними вышли гем-женщины и слуги-ба. Второй шар подплыл к собравшимся рядом с хаут-губернатором, сделался прозрачным, а потом и вовсе погас. В гравикресле царственно восседала Пел в белой мантии.
 
 
      — Гем-генерал Бенин, как вам и поручено, пожалуйста, передайте благодарность хаут-императора Флетчира Джияджи этим чужеземцам, которые вернули нам надежды наших созвездий.
      Она говорила обычным голосом, и Майлзу не были видны микрофоны, но по легкому эху, отразившемуся от поросшей травой чаши, он догадался, что их слова слышны всем присутствующим.
      Бенин вызвал Бела вперед; произнеся подобающие церемониалу официальные слова, он вручил бетанцу высокую цетагандийскую награду — обвязанную лентой бумагу, подписанную Собственной Рукой Императора, которая носила странное название “Свидетельство Небесного Сада”. Майлз знал, что цетагандийские гем-лорды готовы родную маму продать за то, чтобы быть зачисленными в список награжденных этого года, только вот заслужить эту честь было куда сложнее. Бел чуть опустил свое гравикресло, чтобы Бенин вложил свиток в его руки, и хотя его глаза светились иронией, пробормотал в ответ слова благодарности далекому Флетчиру Джиядже, и на сей раз не дал воли своему юмору. Этому, вероятно, поспособствовало то, что гермафродит по-прежнему был настолько истощен, что едва мог держать голову прямо — а за сие обстоятельство Майлз вовсе не обязан был испытывать благодарности.
      Майлз сперва изумленно моргнул, а затем с трудом удержался от улыбки, когда следом за Белом гем-генерал Бенин вызвал вперед Катерину и вручил ей такую же обвязанную лентой награду. К ее явному удовольствию тоже примешивалась ирония, но она учтиво поблагодарила императора за оказанную ей честь.
      — Милорд Форкосиган, — промолвил Бенин.
      Майлз с некоторой опаской шагнул вперед.
      — Мой повелитель, хаут-император Флетчир Джияджа, напомнил мне, что, преподнося подарки, истинно деликатный человек учитывает вкусы получателя. И потому он поручил мне передать вам лишь его личные благодарности, произнесенные его собственным Голосом.
      Первой наградой был цетагандийский орден “За Заслуги” — и сколько же смущения принес ему этот орден десять лет назад. Вторая награда — еще один орден “За Заслуги”? Очевидно, нет. Майлз вздохнул с облегчением, которое было лишь слегка окрашено сожалением.
      — Передайте от меня вашему повелителю, что я рад был оказать ему услугу.
      — Моя госпожа, хаут-императрица Райан Дегтиар, Прислужница Звездных Ясель, также поручила мне передать вам изреченную ее собственным Голосом личную благодарность.
      Майлз поклонился заметно ниже.
      — Я к ее услугам.
      Бенин отошел назад; вперед выступила хаут-леди Пел.
      — Действительно. Лорд Майлз Нейсмит Форкосиган с Барраяра, Звездные Ясли призывают вас.
      Его заранее предупредили об этом, и он обговорил все с Катериной. С практической точки зрения отказываться от этой чести не имело смысла; у Звездных Ясель наверняка уже имеется не меньше килограмма его плоти в его личном досье, собранный не только за время его лечения здесь, но и с того памятного визита на Эту Кита много лет назад. Так что у него лишь самую малость свело желудок, когда он выступил вперед и позволил слуге-ба подвернуть его рукав и передать хаут-леди Пел поднос с блестящей иглой для взятия пробы.
      Собственной лилейно-белой рукой Пел погрузила иглу в мясистую часть его предплечья. Игла была настолько тонкой, что он едва почувствовал укол; когда Пел вытащила ее, на коже выступила лишь капелька крови, которую тотчас вытер слуга. Пел поместила иглу в отдельный морозильный чемоданчик, подняла его вверх для всеобщего обозрения и оповещения, потом закрыла его и убрала в отделение на подлокотнике своего гравикресла. В пролетевшем по толпе шепоте не было слышно возмущения, хотя, быть может, к нему примешивалось некоторое изумление. Высочайшая награда, какую только может заслужить цетагандиец, даже выше, чем дарование хаут-невесты, заключалась в официальном принятии его или ее генома в банки Звездных Ясель — для разбора, тщательного изучения и возможного избирательного включения принятых элементов ДНК в следующее поколение расы хаутов.
      Майлз, отворачивая рукав обратно, пробормотал Пел:
      — Знаете, дело скорей в воспитании, а не в генетике.
      Она удержалась от улыбки, сложив изящные губы в беззвучное “Ш-ш!”.
      Блеск мрачного юмора в ее глазах будто заволокло утренней дымкой, когда она снова включила свое силовое поле. На востоке, за озером и грядой холмов, небо начало бледнеть. Витки тумана клубились над водами озера, чья гладкая поверхность, отражая предрассветные сумерки, сделалась серо-стальной.
      Еще более глубокая тишина воцарилась над сборищем хаутов, когда из люка катера и вниз по трапу ряд за рядом начали выплывать стойки с репликаторами, ведомые гем-женщинами и служителями-ба. Пел, исполняющая обязанности консорта, созвездие за созвездием вызывала вперед хаутов, дабы они получили свои репликаторы. Губернатор Ро Кита оставил небольшую группу почетных гостей/героев, чтобы тоже присоединиться к своему клану, и до Майлза дошло, что его недавний смиренный поклон вовсе не был насмешкой. Ведь сегодня здесь собрались не все представители расы хаутов, обитающие на Ро Кита, — лишь те, чьи генетические скрещивания, устроенные главами их кланов, принесли плоды в этом году. Мужчины и женщины, чьих детей сейчас доставили, быть может, никогда не касались и даже не видели друг друга прежде, но каждая группа мужчин принимала из рук Звездных Ясель детей, которых они породили. Они, в свою очередь, подвели стойки репликаторов к ожидающим рядам белых шаров, где находились их генетические партнеры. Когда все созвездия собрались вокруг своих стоек с репликаторами, силовые экраны сменили унылый траурный белый тон на яркие краски, буйство всех цветов радуги. Радужные шары поплыли прочь из амфитеатра в сопровождении своих спутников-мужчин, когда холмистый горизонт четко проступил на фоне огненной зари, а звезды растворились в синеве неба.
      Когда хауты прибудут в свои родные анклавы, рассеянные по планете, младенцев передадут гем-няням и слугам, чтобы те извлекли их из репликаторов. Затем — в воспитательные ясли их созвездий. Родитель и ребенок могут никогда и не встретиться снова. И все же в этой церемонии чувствовалось нечто большее, чем просто ритуал хаутов. В конечном счете, разве не призваны мы все принести детей в этот мир? Для форов так оно и было, по крайней мере, в идеале. Отец рассказывал, что мать как-то заявила: “Барраяр пожирает своих детей”. Глядя на Майлза.
      Итак, устало размышлял Майлз. Кто мы тут сегодня — герои или величайшие предатели? Кем вырастут эти крохотные хауты, большие надежды своих кланов? Великими людьми? Страшными врагами? Быть может, он, сам того не подозревая, спас будущего величайшего недруга Барраяра — противника и губителя его собственных еще нерожденных детей?
      И если бы какой-нибудь жестокий бог даровал ему возможность предвидеть или предсказать это, смог бы он поступить иначе?
      Он холодной рукой отыскал руку Катерины; ее пальцы охватили его кисть теплом. Было уже довольно светло, и она могла теперь разглядеть его лицо.
      — Что с тобой, любимый? — обеспокоенно проговорила она вполголоса.
      — Я не знаю. Пойдем домой.
 
       ЭПИЛОГ
 
      Они попрощались с Белом и Николь на орбите Комарра.
      Майлз присоединился к Белу на заключительном опросе в конторе департамента СБ по делам галактики на пересадочной станции; отчасти для того, чтобы дополнить его собственными наблюдениями, а отчасти — проследить, чтобы ребята из СБ не утомляли гермафродита чрезмерно. Катерина тоже сопровождала их — для того, чтобы дать свидетельские показания, а заодно проследить, чтобы Майлз не переутомлялся. Майлза утащили отдыхать раньше, чем Бела.
      — Вы двое точно не хотите поехать с нами в Резиденцию Форкосиганов? — в четвертый или в пятый раз настойчиво спросил Майлз, когда они собрались все вместе в зале ожидания порта, чтобы попрощаться. — В конце концов, вас ведь не было на свадьбе. Вы бы прекрасно провели время. Одна моя повариха стоит того, чтобы побывать у нас, можете мне поверить.
      Майлз, Бел, и, конечно, Николь парили в гравикреслах. Катерина стояла рядом, скрестив руки на груди, на губах ее играла легкая улыбка. Ройс бродил вокруг по невидимому периметру — похоже, он не желал передавать свои обязанности ненавязчивой эсбэшной охране. Оруженосец находился на непрерывном дежурстве так, долго, подумал Майлз, что позабыл, как отдыхать. Майлзу было понятно это чувство. Он уже решил, что по приезде на Барраяр даст Ройсу хотя бы две недели непрерывного отпуска.
      Николь вскинула брови.
      — Боюсь, мы можем потревожить ваших соседей.
      — Ага, и распугать лошадей, — поддакнул Бел.
      Майлз поклонился из положения сидя; его гравикресло слегка качнулось.
      — Ты прекрасно поладишь с моим конем. Он очень дружелюбен, не говоря уж о том, что слишком стар и ленив, чтобы от кого-то бегать. И я лично гарантирую вам, что, имея за спиной оруженосца в ливрее Форкосиганов, можно не опасаться оскорблений даже от самых отсталых деревенщин.
      Ройс, проходивший по своей орбите вблизи от них, подтвердил его слова кивком.
      Николь улыбнулась:
      — Спасибо, конечно, но мне, пожалуй, хотелось бы поскорей оказаться там, где мне не понадобится телохранитель.
      Майлз побарабанил пальцами о подлокотник гравикресла:
      — Мы работаем над этим. Но, в самом деле, если вы…
      — Николь устала, — заметила Катерина, — наверное, скучает по дому, и вдобавок ей надо присматривать за выздоравливающим гермафродитом. Думаю, она будет рада вернуться к собственному спальному мешку и к своему обычному образу жизни. И к своей собственной музыке.
      Они обменялись заговорщицкими взглядами Сообщества Женщин, и Николь благодарно кивнула.
      — Ну… — произнес Майлз, неохотно уступая, — Тогда берегите друг друга.
      — И вы тоже, — угрюмо промолвил Бел. — По-моему, пора завязывать с этой самодеятельной оперативной работой, а? Особенно теперь, когда ты станешь папочкой и все такое. За этот раз и предыдущий Рок успел к тебе пристреляться. Думаю, не стоит давать ему третий шанс.
      Майлз невольно бросил взгляд на свои ладони, сейчас уже вполне зажившие.
      — Может, и так. Видит Бог, у Грегора, должно быть, заготовлен для меня уже целый список домашней работы, такой же длинный, как все руки квадди вместе взятые. Последний раз это был гигантский комитет, составляющий, ты только представь себе, новый барраярский закон о биологии и наследовании, который должен был одобрить Совет Графов. На работу ушел целый год. Если он снова заведет ту же шарманку: “Ты наполовину бетанец, Майлз, ты как раз тот человек, который…” — я, наверное, развернусь и удеру.
      Бел рассмеялся; Майлз добавил:
      — Присматривай там за Корбо, ладно? Когда я вот так швыряю протеже в воду — плыви или тони, — я, как правило, предпочитаю оставаться поблизости, чтобы в случае чего бросить спасательный круг.
      — Я отослала Гарнет Пятой сообщение, что Бел поправится, и от нее уже пришло ответное письмо, — поделилась Николь. — Она говорит, что пока у них все идет хорошо. Во всяком случае, Пространство Квадди еще не объявило все барраярские корабли нон грата на вечные времена или что-нибудь в этом духе.
      — А значит, вам двоим ничто не мешает когда-нибудь снова навестить нас, — заметил Бел. — Или, по крайней мере, поддерживать связь. Ведь нам обоим теперь можно общаться открыто.