Мы получили сведения, что Врангель спешно укрепляет Крымский перешеек. Подвозится бетон для постройки орудийных площадок, которые расположены вдоль берега Сиваш - Гнилое море. От Перекопа до Таганаша, против Строгановки и Ивановки, в узких местах Сиваша, у высоты 65, Коранки и Пусюрмана расставлены 53 тяжелых орудия. Все орудия с фортов Севастополя сняты и перевезены на указанную линию. Южнее Перекопского вала с западной и восточной сторон установлены по два тяжелых орудия. На станциях Юшунь и Та-ганаш имеются склады снарядов. На станции Джанкой наш агент видел семь танков, которые перевозились из Мелитопольского района в Юшунь. На станции Геническ на двух площадках установлено два тяжелых орудия. Эвакуация из Мелитополя идет на Горелое, где предполагалось поднять все на суда. Там же имеется несколько миллионов пудов ячменя и пшеницы.
      Несмотря на крайнюю утомленность личного состава и лошадей, Реввоенсовет 1-й Конной принимал все меры, чтобы не дать врагу уйти в Крым.
      14-я кавдивизия дралась с врагом в районе Рождественское.
      4-я кавдивизия совместно с 6-й кавбригадой и 62-м кавполком в течение всего дня 1 ноября вела кровопролитный бой за овладение деревней Александровское (в километре западнее Отрады). Противник яростно сопротивлялся, наносил дивизии тяжелые потери своими броневиками. Но все же наши части к вечеру разбили врангелевцев и заняли Александровское, захватив пленных.
      6-я и 11-я кавдивизии вели бой на левом фланге 4-й кавдивизии, наступая на Рождественское. Совместно с 6-й кавдивизией наступали на Рождественское Латышская дивизия, части 30-й Иркутской стрелковой дивизии 4-й армии и 16-я кавдивизия 2-й Конной армии. Части 6-й кавдивизии в одной из лихих атак изрубили до 200 человек, в том числе несколько офицеров, и до 40 человек захватили в плен.
      2 ноября противник оставил Рождественское. Попытки 21-й кавдивизии преградить путь отступающим успеха не имели, и враг сумел отойти к Ново-Алексеевке. Преследуя врангелевцев, наши войска подошли к позициям южнее Салькова.
      На высотах севернее Ново-Дмитриевки и в трех верстах севернее Салькова противник оказал упорное сопротивление наседавшим частям 14-й и 4-й кавдивизии, вел ураганный артиллерийский и пулеметный огонь, бомбил с аэропланов.
      Наконец стали подходить и вместе с конармейцами громить врага пехотные соединения. Латышская дивизия наступала из Агаймана на Петровское, станцию Юрицыно. 52-я дивизия пробивалась к населенным пунктам Ивановка, Калга. На побережье Сиваша с целью охраны его вышла 15-я стрелковая дивизия. Части 4-й армии заняли станцию Федоровка. В селе Ново-Троицкое расположилась 46-я стрелковая дивизия. 13-я армия двигалась в направлении Петровское, Рыково.
      Появилась связь со 2-й Конной, которая к 14.00 1 ноября заняла Петровское. Блиновская кавдивизия попыталась с ходу овладеть Рождественским, но потерпела неудачу: там сосредоточились части 1-го армейского корпуса и конного корпуса противника. Для разгрома такой крупной группировки требовалось усилие главных сил 2-й Конной армии. Лишь 2 ноября после комбинированного удара частей 1-й и 2-й Конных армий Рождественское было взято.
      В район Отрады подходила, не встречая сопротивления противника, группа Махно, готовившаяся к переправе через Сиваш для участия в разгроме врангелевских войск в Крыму. В Воскресенское для содействия переправе Махно через Сиваш перешла 7-я кавдивизия.
      В ходе боев я получил обрадовавший меня документ - рапорт врио военкома 6-й кавдивизии Богданова, в котором он сообщал, что в бою под Рождественским отличился 3-й маршевый полк. Богданов писал, что Реввоенсовет значительно поднял бы дух бойцов, вернув полку его боевое Знамя. Начдив 6-й и начштаба умело и спокойно руководили боем, большую часть времени находились непосредственно под огнем противника. Начдив получил легкую контузию от разорвавшегося близко снаряда...
      Все мы видели, что историческое сражение в Таврии - одно из крупнейших в годы гражданской войны - подходило к концу. Командный состав, офицерские части противника думали лишь об одном: как бы скорее прорваться за крымский оборонительный вал. Поэтому контратаки врага, его натиск час от часу становились ожесточеннее. Офицеры гнали солдат в бой под огнем своих пулеметов, не считаясь ни с какими потерями.
      Требовалось усилить напряжение, не давать врагу ни минуты передышки, наращивать удары по нему, повысить решительность и стремительность атак.
      Обстановка сложилась весьма тяжелой, и все же я был вынужден потребовать от начдива 11 перейти в решительное наступление в направлении Геническа, стремительным ударом захватить город, после чего, оставив здесь одну бригаду, остальными двумя отойти в район Стовопани, Юзкуя, где и расположиться.
      Начдиву 14 приказал 3 ноября в 8 часов выступить вслед за 11-й кавдивизией, оказать ей полную поддержку и совместно с ней уничтожить противника в районе Геническа. После операции отойти в район Юзкуя, Ново-Алексеевка.
      Начдиву 6 предписывалось в то же время развить наступление в направлении Сальково, разбить противника, на его плечах ворваться на Чонгарский полуостров, стремительным ударом во что бы то ни стало захватить в целости Чонгарский мост и продолжать стремительное наступление на Крым. Все обозы, за исключением огнеприпасов, оставить в Ново-Дмитриевке.
      Начдиву 4 выступить 3 ноября вслед за 6-й кавдивизией и энергично содействовать ей. Обозы оставить в своем районе в Ново-Михайловке.
      В ходе боев артиллерию размещать в наивыгодных позициях для сосредоточения разрушительного огня. При штурме укрепленных линий действовать в спешенном строю. Авангардам 11-й и 6-й кавдивизнй поддерживать между собою тесную связь. Сам я выехал в 4-ю кавдивизию. Полештарм переехал в Ново-Троицкое.
      В соответствии с приказом 11-я кавдивизия во второй половине дня 3 ноября совместно с частями 9-й стрелковой и 5-й кавалерийской дивизий заняли Геническ. 14-я кавдивизия в это время находилась в Ново-Алексеевке и своими действиями поддерживала наступление 11-й кавдивизии. Противник, не став оборонять город, ушел на Арабатскую стрелку. Белые взорвали за собой мост через пролив, отделяющий Арабатскую стрелку от материка, и до глубокой ночи обстреливали Геническ с моря. К городу подошли 15 военных кораблей и судов и стали бить по нему из дальнобойных орудий.
      6-я кавдивизия утром 3 ноября начала атаку сальковских позиций. В тесном взаимодействии с частями дивизии наступали 264-й и 262-й стрелковые полки 88-й бригады 30-й стрелковой дивизии. Врангелевцы вели сильный пулеметный огонь, но не сломили наступательного порыва красных героев. Вскоре наши войска достигли сплошных проволочных заграждений и начали их штурм. Многие бойцы, не имея ножниц для резки проволоки, рубили ее шашками. Противник не выдержал мощного напора наступавших и бежал. После упорного боя 2-я бригада 6-й кавдивизии и 88-я бригада 30-й стрелковой дивизии овладели сальковскими укрепленными позициями и заняли Сальково. В сводке о действиях 88-й стрелковой бригады говорилось:
      "Прорвавшись через проволочное заграждение после штыковой атаки, неся большие потери от пулеметного огня и бронепоездов ("Иван Калита", "Дмитрий Донской", "Единая Россия"), бригада в 22 часа овладела позициями, захватив 400 пленных 3-й Донской дивизии, 11 пулеметов и легкое орудие"{44}.
      Развивая достигнутый успех, две бригады 6-й кавдивизии, 262-й и 263-й полки 88-й бригады устремились к станции Джимбулук, на подступах к которой, как и у Сальково, встретили новые сильно укрепленные позиции врангелевцев. Джимбулук обороняли офицерские части марковской пехотной дивизии. Они оказали еще более упорное сопротивление. Но близкая победа удесятеряла силы красных конников и пехотинцев. Они штурмом взяли джимбулукские укрепленные позиции и отбросили марковцев на третью линию чонгарских оборонительных позиций.
      В 18 часов 3 ноября части 89-й и 90-й стрелковых бригад 30-й стрелковой дивизии и 6-я кавдивизия атаковали противника на позициях южнее Джимбулука. Врангелевцы сопротивлялись. Бой затягивался. Тогда 1-я бригада 6-й кавдивизии осуществила смелый обходный маневр и нанесла удар белым во фланг с юго-запада. Это заставило противника поспешно отступить к станции Чонгар. В 3 часа ночи он был выбит и оттуда.
      Сражение завершалось. Последние вражеские части покинули Северную Таврию и перешли в Крым по Чонгарскому мосту. Мост горел. Передовые эскадроны 6-й кавдивизии сумели прорваться сквозь огонь по мосту на противоположный берег Сиваша, но, встретив там особенно упорное сопротивление врангелевцев, вынуждены были отойти.
      Начдив 6 Городовиков доносил мне, что белые пробивались к своему последнему спасению - укреплениям у перешейков. Главный костяк врангелевских частей - офицеры были смертельными нашими врагами и дрались с большим упорством и ожесточением. "...Преследуя отступающих, 6-я кавдивизия первой вышла на Чонгарский полуостров. Здесь были подготовлены противником бетонированные окопы, прикрытые проволочным заграждением. Если бы сюда подоспела хоть одна стрелковая дивизия и заняла эти окопы, она преградила бы путь врангелевцам в Крым. Но наша пехота не поспевала за уходящим на повозках противником. С 30-й дивизией у меня не было связи. И шедшие непрерывным потоком вражеские подразделения с броневиками и тяжелой артиллерией оттеснили нас, заняли окопы и укрепились в них..."
      Утром 6-я кавдивизия вместе с 30-й стрелковой после жестокого боя овладела укреплениями Чонгарского полуострова. Взято было много пленных. Ночью вражеские солдаты дрались, а утром побросали оружие и пошли в нашу сторону.
      В оперативной сводке за 3 ноября сообщалось, что противник сжег Чонгарский мост, установил за ним артиллерию и огнем пресекает любую попытку исправить его, самолеты, во множестве летающие над мостом, сбрасывают бомбы.
      На станции Чонгар 6-й кавдивизией захвачен вагон 8-дюймовых снарядов и найден склад в несколько десятков тысяч различных мин. Части дивизии 5 ноября выступили с Чонгарского полуострова и расположились:
      1-я маршевая и 3-я кавбригады - в Ново-Михайловке;
      2-я кавбригада, штадив, управление артдивизиона - в Ново-Дмитриевке.
      В районе Б. Утлюга остались вражеские 1-я и 2-я Донские казачьи дивизии, не успевшие отступить в Крым. Разведка донесла, что настроение конников паническое, но сдаваться в плен они не хотят и намерены пробиться в Донскую область...
      Наступило затишье. Части 1-й Конной повсеместно прекратили боевые действия. Первый этап по ликвидации войск врангелевцев был закончен.
      Наступательная операция Южного фронта в Северной Таврии отличалась большим размахом. Всего с обеих сторон в боях участвовало до 200 тысяч штыков и сабель. Наступление велось на фронте протяжением 350 километров. Противник был разгромлен в исключительно короткий срок - 7 дней. Теперь армиям Южного фронта предстояло ворваться в Крым и уничтожить последнее убежище контрреволюции.
      Наступал великий праздник - 3-я годовщина Октябрьской революции. В полках проводились митинги, собрания. На торжественном заседании работников штаба и политотдела 1-й Конной мы избрали в почетный президиум Владимира Ильича Ленина и от имени красных конников послали вождю мировой революции праздничное приветствие, в котором заверяли В. И. Ленина, что 1-я Конная не пожалеет сил для завершения полного разгрома врага.
      В эти дни мы получили множество поздравлений. Вот некоторые из них.
      "Полештарму 1-й Конной, членам РВС тт. Буденному и Ворошилову.
      Торжественное собрание комячейки сотрудников УПВОСО, единогласно избрав Вас в почетный президиум, приветствует с великим пролетарским праздником и шлет свои горячие пожелания Вам и в Вашем лице
      всей доблестной 1-й Конной; Пусть красные конники по-прежнему гордо и высоко держат Красное знамя свободной Советской России. Выражаем уверенность, что скоро утопим в Черном море последнего выродка старого империалистического строя - Врангеля".
      "Реввоенсовету 1-й Конной армии
      Организованный пролетариат и красный гарнизон Елисаветграда приветствуют в Вашем лице легендарную красную кавалерию, пробившую дорогу в Крым. Передавая от нас привет частям красной конницы, скажите им, что сердца елисаветградского пролетариата и красного гарнизона бьются в унисон с сердцами героев славной непобедимой конницы.
      Вперед же в Крым через трупы врангелевских банд!
      Да здравствует всемирная непобедимая Красная Армия!"
      Во второй половине дня б ноября полештарм передислоцировался в Петровское, что примерно в сорока километрах от железной дороги. Петровское было большим селом, в нем насчитывалось около пятисот дворов, поэтому Лецкий нашел для нас неплохое помещение.
      Последние дни выдались морозными, ветреными, что прибавило нам немало хлопот. У многих бойцов основательно износилось обмундирование, они мерзли, приходилось все чаще разводить костры, но и для этого не хватало дров. Северная Таврия и Крым, как известно, бедны топливом. Между тем конники, как и все части Южного фронта, вынуждены были располагаться в открытом поле. К этому надо добавить еще и то, что у нас не хватало питьевой воды и для лошадей и для людей - кругом на десятки километров ни речек, ни родников. Доставали воду с большим трудом. Правда, с фуражом было несколько легче: еще на пути в Берислав мы заготовили фураж в большом количестве и теперь не испытывали в нем острой нужды.
      Передышку перед решающим штурмом мы старались использовать для пополнения армии всем необходимым.
      Лецкий при очередном докладе спросил меня, как решен вопрос с выдачей обмундирования курсантам кавалерийских курсов армии в Елисаветграде и как быть с запасным кавалерийским полком в Знаменке.
      Дело в том, что в период ожесточенных боев на пополнение 1-й Конной армии прибыл 15-й кавалерийский полк, который находился в это-время в Знаменке. Я располагал сведениями, что полк недостаточно вооружен, бойцы не имеют теплой одежды. Долго думал, как поступить. Знаменка от нас очень далеко, и пока полк подойдет в расположение предстоящих боев, он еще больше потеряет боеспособность и вряд ли принесет пользу. Посоветовавшись с членами Реввоенсовета, решил передать 15-й полк в непосредственное подчинение нашему инспектору кавалерии т. Мурзину до приведения в полную боевую готовность.
      Что касается обмундирования для курсантов - этот вопрос мы обсудили вечером на заседании Реввоенсовета. Курсы заканчивала группа в 75 человек. Реввоенсовет постановил: выдать им 75 комплектов кавказского обмундирования. Читателю может показаться странным, что для решения столь незначительного вопроса приходилось созывать Реввоенсовет. Да, созывали. Дел у нас было много, больших и важных. Но в то время Республика Советов испытывала трудности буквально во всем. Мы знали, что рабочие центральных районов сидят на голодном пайке. Поэтому экономили на всем. Потому и занимался Реввоенсовет такими вопросами, которые в нынешней обстановке решил бы, скажем, командир роты.
      Едва ушел Лецкий, как в комнату влетел Ворошилов. С мороза, раскрасневшийся. Он протянул мне только что полученную из штаба командюжа телеграмму:
      "В районе 6-й армии, - писал врид начштаба Южного фронта И. X. Паука, замечена масса пленных, идущих частью без конвоя, группами по направлению к Бериславу. При таких условиях пленные могут осесть в тылу и создать там неблагоприятное для нас настроение. Помкомандюж приказал срочно принять необходимые меры к правильной эвакуации пленных.
      Помкомандюж также приказал организовать соответствующим образом охрану зоологического сада в Аскании-Нова, представляющего собою ценное достояние Республики".
      - Лецкий уже принял меры, - сообщил Ворошилов. - А насчет заповедника в Аскании-Нова я недавно разговаривал по телефону с комендантом Селезневым. Там все в порядке. 19-й полк Петра Стрепухова, который мы оставили в заповеднике, несет охрану добросовестно. Все животные и птицы в полной сохранности.
      - Пусть Лецкий сообщит об этом в штаб фронта, - распорядился я.
      Вместе с Ворошиловым сели писать приказ по Конной армии. Согласно директиве командюжа от 5 ноября 1920 года нам предлагалось спешно привести в порядок конницу и готовиться к переправе через Сиваш у Чонгарского полуострова вслед за пехотой 4-й армии. М. В. Фрунзе указывал, что всю операцию по форсированию Сиваша мы должны проводить сосредоточенными силами и с максимальной энергией, доводя атаки во что бы то ни стало до успешного конца, ибо при данных условиях открытая атака живой силой является наискорейшим и наилучшим средством решения задач.
      Исходя из этого, мы решили передислоцировать некоторые дивизии, поставили им задачу привести части в боевой порядок, произвести выкормку и ковку лошадей, ремонт обоза и снаряжения, чистку орудий, пулеметов и винтовок. Запастись к предстоящей операции достаточным количеством огнеприпасов, продфуража и продовольствия со станции Березнеговатая. Устанавливался порядок обеспечения технической связи между дивизиями и полештармом и т. д.
      Когда разрабатывался приказ, нам сообщили, что на станцию Рыково прибыл командующий фронтом М. В. Фрунзе.
      - Завтра, 7 ноября, командюж будет здесь, - доложил Лецкий.
      Мы очень обрадовались этому сообщению. Хотелось о многом поговорить с Фрунзе. Ожидали его с утра 7 ноября, а он приехал около двух часов дня. С ним были член Реввоенсовета фронта Смилга и наркомпрод Украины Владимиров.
      Прошло две недели с того дня, как мы встречались с Фрунзе в Апостолово. Тогда Михаил Васильевич был бодрым, розовощеким, а сейчас лицо его осунулось и потемнело. Оно и понятно - эти дни для всех нас были напряженными, тяжелыми, а для командюжа - тем более.
      - Ну, Семен Михайлович, рассказывайте, как у вас идет подготовка к новым боям? - спросил меня Михаил Васильевич.
      Выслушав мой доклад о состоянии войск и их дислокации, Фрунзе улыбнулся.
      - Коротко, коротко, Семен Михайлович. А мне пошире бы надо...
      Фрунзе высоко оценил мужество и боевую доблесть конармейцев.
      - Я бы поставил вам в упрек лишь одно, - заметил командюж. - Почему ваши бойцы не взорвали мост через Генический пролив? Ведь часть войск Врангеля ушла через Арабатскую стрелку.
      Я доложил, что враг сосредоточил там большие силы и конники не могли прорваться.
      Фрунзе помолчал с минуту, словно раздумывая, потом сказал:
      - Да, мы понесли большие потери. Но еще большие потери у наших врагов...
      И Михаил Васильевич рассказал нам о том, что видел, когда ехал по железной дороге на станцию Рыково. Все проселочные дороги, шедшие в направлении с севера на юг, полны следов кровавой схватки, которая еще недавно была в этих местах. Участок железной дороги между станциями Большой Утлюг и Рыково почти полностью разрушен. Десятки разбитых вагонов, несколько составов спущено под откос. Многие вагоны все еще горели, то там, то здесь рвались снаряды. Все это бросили врангелевцы при поспешном отступлении.
      - Но больше всего меня удручило большое количество убитых лошадей, продолжал Фрунзе. - Буквально вся степь покрыта конскими трупами. Сотни, тысячи. Это производит гнетущее впечатление. Я даже подумал о том, как тяжело нам будет после войны из-за нехватки лошадей. И уж кому-кому, а вам, Семен Михайлович, придется заняться этим вопросом, так?
      Ворошилов толкнул меня в плечо:
      - Верно, Семен, ты у нас знаток по этой части.
      - У всех нас будет работы по горло, только бы скорее врага разбить, вновь заговорил Фрунзе. И далее он рассказал о том, что предстоит.
      Войска 4-й армии энергично готовятся к форсированию перешейков. Работы очень тормозятся полной оторванностью тылов, отсутствием не только танков, но даже тяжелой артиллерии. Затянулся ремонт железнодорожных мостов, отсутствует топливо, не хватает продовольствия для передовых частей. Поэтому приходится несколько медлить с началом операции.
      - Обо всем этом я доложил Главкому и Предсовобороны Ленину еще вчера по телеграфу со станции.
      Потом разговор зашел о 2-й Конной армии. Я посетовал на Миронова, который двое суток, особенно 30 октября, пассивно провел в районе Б. Белозерки, отбивая атаки конных полков противника{45}.
      Фрунзе сообщил, "то дал директиву командарму 2-й Конной, согласно которой ему надлежит 9 ноября, сосредоточив армию в районе Владимировка, Строгановка, в зависимости от обстановки, развить успех 6-й армии наступлением западнее и восточнее озера Красное в тыл перекопско-юшуньской группе противника с целью ее уничтожения.
      - А вы, - командюж глянул на меня, - оставаясь в занимаемом районе, будьте готовы в любой момент тоже выступить в поход.
      - Мы хоть сейчас, - отозвался Ворошилов.
      Во время беседы в полештарм поступило донесение от начдива 6 Оки Городовикова (его полки находились в районе Шотовка - Ивановка). Начдив докладывал, что дивизия пополнилась всем необходимым и готова к предстоящим боям. Единственное, о чем просил Городовиков, - изыскать возможности и выдать ему хотя бы сотню комплектов теплого обмундирования.
      - Что ответите начдиву? - спросил Фрунзе.
      - А что ответить? - горько усмехнулся я. - Нет теплого обмундирования. Все войска в таком положении.
      - Да, - задумчиво произнес Фрунзе. - Тяжело... А тут еще морозы да метели. И все же надо помочь Оке Городовикову. Кстати, следовало бы отметить доблесть его конников в боях.
      - Вы угадали наше желание, Михаил Васильевич, - сказал я и подал командюжу набросок решения Реввоенсовета Конармии.
      Фрунзе взял документ и стал читать его вслух:
      - Ввиду проявленной в боях на врангелевском фронте прежней боевой отваги и доблести ходатайствовать перед Реввоенсоветом Республики о присвоении дивизии наименования Чонгарской в ознаменование занятия ею Чонгарского полуострова... Прочитав до конца, Фрунзе сказал:
      - Одобряю!..
      Разговор перешел на положение в стране в связи с близким концом гражданской войны.
      - Разобьем вот Врангеля - и делу конец, - весело произнес Фрунзе.
      - А Махно? Фрунзе улыбнулся.
      - И дался вам этот Махно, Семен Михайлович. Заставим работать на Советскую власть. Ворошилов заметил:
      - Махно не пойдет с нами, Михаил Васильевич. Хитрющий батька. Ну да если будет вредить, призовем к порядку, потребуется - разобьем.
      Фрунзе расспросил нас, как в дивизиях проводят праздник. Потом Михаил Васильевич достал из планшета лист бумаги и, помолчав, сказал:
      - Друзья, у меня есть предложение послать телеграмму Владимиру Ильичу Ленину.
      Мы горячо поддержали это предложение и, пока готовился ужин, набросали текст. Фрунзе прочел с чувством:
      - "Дорогой Владимир Ильич! Сегодня, в день годовщины рабоче-крестьянской революции, от имени армий Южного фронта, изготовившихся к последнему удару на логовище смертельно раненного зверя, и от имени славных орлов 1-й Конной армии - привет. Железная пехота, лихая конница, непобедимая артиллерия, зоркая стремительная авиация дружными усилиями освободят последний участок Советской земли от всех врагов"{46}.
      Уехал от нас №. В. Фрунзе в приподнятом настроении.
      5. Последний удар
      Я уже писал о том, что Врангель наглухо закрыл за собой ворота в Крым. Перекопский перешеек был превращен врагом в неприступную крепость. От берега Черного моря до Сиваша тянулись мощные укрепления. Перекопский и Чонгарский перешейки и соединяющий их, южный берег Сиваша, как позже отмечал Фрунзе, представляли собой одну общую сеть заблаговременно возведенных укрепленных позиций, усиленных естественными и искусственными препятствиями и заграждениями. В сооружении их принимали участие как русские, так, по данным нашей разведки, и французские военные инженеры, использовавшие при постройках весь опыт империалистической войны.
      Основная линия обороны была сооружена на Турецком валу, длина которого составляла 11 километров, высота до 8 метров. Все здесь было насыщено орудиями и пулеметами. Перед валом - ров глубиной 10 и шириной более 20 метров. Многочисленные ряды проволочных заграждений с заложенными в них фугасами прикрывали ров и подступы к валу. Перед валом за рвом открывалась гладкая степь. Взять Турецкий вал в лоб, штурмом, было не так просто. В 25 30 километрах за Турецким валом шла вторая полоса укреплений: Юшуньские позиции - линии окопов, густо опоясанные колючей проволокой, Вторая линия окопов проходила от Перекопского залива в районе Карт-Казака и дальше, огибая южную оконечность озера Старое. Окопы глубокие, в полный рост. Пулеметные гнезда, убежища, проволочные заграждения - все это представляло для наших бойцов большое препятствие.
      Были сильно укреплены также Литовский полуостров (белые опасались захода красных во фланг Перекопу и Юшуню) и Арабатская стрелка (полоса земли до 120 километров длиной и шириной от полкилометра до трех).
      В помощь войскам, действовавшим на сухопутье, Врангель ввел в Каркинитский и Перекопский заливы (к западной части перешейка) 20 боевых кораблей, которые держали под огнем весь перешеек. Сюда же перешли американские, английские и французские корабли. Арабатская стрелка также прикрывалась огнем Азовской военной флотилии белых.
      Проходы через Чонгарский полуостров закрывали сильные укрепления. Два моста - железнодорожный и деревянный, связывавшие Северную Таврию с Крымом через Чонгар, были сожжены белыми. И здесь французские инженеры построили блиндажи, лисьи норы, шесть линий укреплений. Перед каждой линией три-четыре ряда колючей проволоки. На бетонных площадках - крепостные орудия, привезенные из Севастополя.
      После осмотра системы укреплений крымских перешейков Врангель на совещании в Севастополе заявил: "Русская (то есть белая. - С. Б.) армия спокойно перезимует в Крыму, за зиму оправится и окрепнет, а весной перейдет в решительное наступление".
      М. В. Фрунзе тщательно готовился к штурму крымских укреплений. Успех предстоящей операции зависел от храбрости, находчивости, смелости войск, решительности командного состава. Командование фронта, все красноармейцы сознавали огромную ответственность перед Родиной, перед партией. Шла самая энергичная подготовка к штурму перешейков. Командиры инженерных войск внимательно осматривали берег Сиваша, подходы к воде, шестами измеряли глубину топких мест. Разведывательные отряды по ночам производили поиски на вражеском берегу, причем отряды переправлялись через Сиваш на лодках или наспех сколоченных плотах; со всех сторон побережья, и главным образом из Геническа, свозились перевозочные средства (лес, лодки), совершенно отсутствовавшие в намеченных для удара районах; устанавливались береговые батареи для прикрытия штурма.
      Чтобы оценить грандиозность и сложность производившейся работы, надо учесть, что никаких технических средств у войск под рукой не было и что эту работу производили воины в условиях страшной стужи, полураздетые и разутые, лишенные возможности где-нибудь обогреться, не получавшие порой даже горячей пищи.
      Перед штурмом крымских укреплений Врангеля М. В. Фрунзе перенес свой полевой штаб в Строгановку, расположенную на северном берегу Сиваша. Не одну ночь просидели командующий фронтом и его помощники над картой Крыма, выбирая лучший вариант штурма. Отвергалось одно предложение за другим.
      Сиваш - своеобразный залив Азовского моря, хотя может быть назван и озером. Поверхность его изрезана многочисленными песчаными наносами и отмелями. Из-за мелководья вода в нем сильно прогревается, издает гнилостный запах, отчего Сиваш называют Гнилым морем. Обычно Сиваш непроходим. Но когда дует западный ветер, он гонит воду залива в море. Тогда в ряде мест обнажается серое глинистое дно, которое быстро высыхает. Изменится ветер - и волны Гнилого моря снова плещутся у Перекопа.
      В штабе Фрунзе знали о Сиваше больше, чем у Врангеля. Как раз в ту пору подул западный ветер. Вода в заливе стала убывать. Возникла возможность перебросить группу войск на Литовский полуостров, в тыл укрепления Турецкого вала. М. В. Фрунзе приказал найти опытных, надежных проводников, которые хорошо знали Сиваш. Местные жители, от всего сердца помогавшие Красной Армии покончить с ненавистным врагом, указали на Ивана Ивановича Оленчука. И вот Оленчук уже сидел рядом с командующим фронтом; на столе перед ними лежала развернутая карта.
      - Просьба к тебе, Иван Иванович, - сказал Фрунзе. - Старожилы сказывают, что ты исходил Сиваш, хорошо знаешь все броды. Там, за бродами, враг сидит. Его надо уничтожить.
      Оленчук подтвердил, что "по ветерку" можно предугадать спад и подъем воды. Не раз он ходил через Сиваш на базар в Армянск, пробираясь между топких, глубоких "чаклаков" только ему известной дорогой. До того берега Сиваша было верст десять.
      - Мабуть, будэ так, - подтвердил Оленчук.
      Фрунзе взглянул на карту, измерил расстояние - Оленчук говорил правду. По прямой - восемь верст.
      - Так что, Иван Иванович, - сказал Фрунзе, - надо провести бойцов через Сиваш. Оленчук охотно согласился:
      - Проведу. Брод знаю. Все зроблю, шо надо.
      Всего было выявлено три брода. Однако дно Сиваша покрывал слой липкой грязи, в которой глубоко вязли ноги. Чтобы сделать броды проходимыми, дно Сиваша выкладывали лозой, досками, связанным в пучки камышом - всем, что можно было здесь найти. В ночь на 6 ноября Оленчук с группой саперов по дну Сиваша через каждые сто шагов поставили вехи. Когда тронутся через Сиваш войска, около них встанут посты{47}.
      Разведка установила, что Литовский полуостров укреплен сравнительно слабее, чем Турецкий вал, и обороняется небольшими силами.
      И тогда было решено одновременно атаковать Турецкий вал с фронта (чтоб сковать главные силы обороняющихся) и Литовский полуостров - через Сиваш. Главный удар наносился на перекопском направлении. Чонгарское было вспомогательным.
      Началась тщательная подготовка к штурму, во время которой учитывался опыт боев Красной Армии с войсками Врангеля на каховском плацдарме.
      Сосредоточивалась артиллерия. Был разработан детальный график артиллерийской подготовки. Принимались все меры к своевременному подвозу боеприпасов, что было не так легко, если учесть, что отступавший враг разрушил дороги. Все дорожные сооружения и грузы приходилось доставлять на боевые позиции гужевым транспортом по разбитым проселкам. Спешно восстанавливались разрушенные мосты, наводились новые. Строились плоты для переправы пулеметов и легкой артиллерии, ремонтировались и сосредоточивались в определенных пунктах местные плавсредства. Сооружались укрытия для пехоты. На чонгарском направлении части 30-й стрелковой дивизии восстановили Чонгарский мост.