Поручил начальнику полештарма связаться с командармом 13-й армии. Связь все время прерывалась, и начальник полештарма ничего толком не понял. К. Е. Ворошилов предложил обратиться непосредственно к командующему фронтом, но я возразил:
      - Поздно, Климент Ефремович. Теперь всю лавину белогвардейских войск придется сдерживать нашей армии.
      Как позже выяснилось, Главком С. С. Каменев тоже был озабочен сложившейся обстановкой. 2 ноября вечером из Орла Главком шлет срочную директиву о перегруппировке сил с целью прикрытия направления Сальково Громовка - Аскания-Нова. Главком отмечал, что пропущен целый день для наступления в направлении на Сальково, в результате чего в самые решительные моменты операции и в самых ответственных районах дрались только одна Латышская дивизия и 1-я Конная армия, без всякой помощи всех остальных частей фронта. В результате боев 1-я Конная армия, очевидно, потерпела неуспех и не исключена возможность, что наступление на Сальково, Громовка, Аскания-Нова прикрыто весьма слабо только одной 15-й дивизией, которая к тому же имеет задачу на Сиваш.
      Директива{42}требовала произвести соответствующую перегруппировку. Но драгоценное время было потеряно.
      Врангель получил возможность собрать свои силы в крепкий кулак, оставляя на пути отступления лишь заслоны. На 1-ю Конную легла вся тяжесть борьбы с сосредоточенными силами врага. В первой половине дня 30 октября 6-я и 11-я кавдивизии были атакованы в районе Агаймана конным корпусом генерала Барбовича. Коннице были приданы танки и 21 бронеавтомобиль.
      Бойцы 1-й Конной сражались героически. Они неоднократно переходили в атаки, но были вынуждены оставить Агайман.
      Особенно тяжелое положение сложилось для 11-й кавдивизии. Ее 1-ю бригаду атаковали вражеские танки. Молодые бойцы бригады, еще ни разу не встречавшиеся с танками, побежали. Спасая положение, вперед на конях вырвались начдив Морозов и комиссар дивизии Бахтуров. Им удалось повернуть бригаду и повести в контратаку. Но перелом в бою дался дорогой ценой: оба и Морозов и Бахтуров - погибли.
      Тяжело переживали мы трагическую весть. И Морозов и Бахтуров были любимцами красных конников.
      Федор Максимович Морозов - уроженец станицы Платовской. Крестьянин-батрак, в первые дни гражданской войны он вступил в красный партизанский отряд. Командовал взводом, затем - кавалерийским полком. Природный ум, отличная сметка, умение ориентироваться в любом положении в сочетании с огненным темпераментом, неуемной храбростью сделали из него в короткий срок опытного кавалерийского начальника. При разгроме Деникина он уже командовал бригадой и вскоре при переходе Конной армии на польский фронт - дивизией. Конники любили Морозова как родного отца, были готовы пойти за своим командиром в огонь и в воду. И Морозов любил конников, верил им. В своей деятельности он опирался на передовых воинов-коммунистов, постоянно заботился о том, чтобы в дивизии кипела партийно-политическая работа. Для этого он не жалел ни сил, ни времени,
      - Главное в нашем бойце-коннике, - нередко говорил Морозов, - это глубокая вера в идеи революции, вера в идеи партии большевиков. А эту веру одним приказом в людские души не вложишь, надо, чтобы она укрепилась в сердце бойца, чтобы понял он, что Советская власть - его родная, кровная, без которой ему и дня не прожить. А раз она, Советская власть, его родная значит, и защищать ее надо умело, не щадя своей крови и самой жизни.
      Под стать начдиву был и его комиссар Бахтуров. Павел Васильевич казак, учитель Качалинской станицы. В период калединщины возглавлял станичный ревком, проявил огромную энергию и талант организатора при формировании красных полков. В ноябре 1919 года Бахтурова назначили военкомдивом 6-й, а в августе 1920 года - военкомом 11-й кавдивизии. Бахтуров был исключительно яркой, одаренной личностью: красивый, богатырского телосложения, жизнерадостный, остроумный, блестящий оратор, поэт, музыкант. В нем сочетались высокая партийная принципиальность и душевная теплота. Умел он правдивым словом захватить в плен сердца конников.
      Мне рассказывали потом, что в ночь на 31 октября Бахтуров долго не ложился спать, он сидел за столом и что-то писал. Оказалось, написал слова к песне. После гибели комиссара мне передали ее.
      Песня начиналась так:
      Из лесов, из-за суровых темных гор
      Наша конница несется на простор.
      На просторе хочет силушку собрать,
      Чтоб последнюю буржуям битву дать...
      Гибель начдива и комиссара в самый напряженный момент боя в ходе контратаки, когда решающим является не столько численный перевес той или иной стороны, сколько психологический настрой, дух бойцов, могла окончиться для дивизии трагически. Но этого не случилось. Красные конники не дрогнули. Командование дивизией принял командир 24-го полка Василий Васильевич Коробков. Дивизия отразила натиск врага, восстановила положение.
      После окончания боя я побывал в 11-й кавдивизии. Выступил перед бойцами.
      Минутой молчания мы почтили память героически погибших начдива и комиссара, комбрига Г. Колпакова. Мне тяжело было говорить о них, как о погибших, и я очень волновался.
      Потом я вызвал из строя Василия Васильевича Коробкова и представил его бойцам.
      - В самый решительный момент боя командир двадцать четвертого полка взял на себя командование дивизией и повел бойцов в атаку, - говорил я. - По поручению Реввоенсовета Конармии объявляю, что отныне Василий Васильевич Коробков - ваш боевой начдив. Служите, товарищи, под его началом так же, как вы это
      делали при начдиве Морозове и комиссаре Бахтурове. У нас еще будут жаркие схватки. Войска Врангеля еще до конца не разбиты, и я призываю вас с новой силой ударить по врагу. Да здравствует Власть Советов!..
      В ответ раздалось мощное конармейское "ура".
      В. В. Коробков, командуя 11-й кавдивизией, успешно справлялся с боевыми задачами. После разгрома белогвардейских войск в Крыму, когда Конармия передислоцировалась в Екатеринославскую губернию, В. В. Коробков сильно заболел. Его сменил Ф. У. Лобачев.
      Под Агайманом шли тяжелые бои. Маршевая бригада 6-й кавдивизии отошла на хутора, что в 3 - 5 верстах северо-западнее Успенской, а 2-я кавбригада 6-й кавдивизии с 62-м полком - в южном направлении. К вечеру 30 октября 2-я кавбригада 6-й кавдивизии сосредоточилась в Ново-Троицком, 2-я бригада 11-й кавдивизии - в Успенском. В Агайман вступил противник. Эту неприятную весть несколько скрасило сообщение комдива 14-й. После незначительного боя дивизия заняла Рождественское.
      Надо было думать, как поступить в новой обстановке. Мы оказались на пути поспешно отступавших крупных вражеских сил. Следовало действовать смело, решительно и ни в коем случае не упускать управления из своих рук. Объединили две бригады 6-й кавдивизии и 62-й кавполк 11-й кавдивизии в одну группу.
      Агайман надо было вернуть, в противном случае мы лишались стратегически важного пункта. Я приказал начдивам 6-й и 11-й совместными действиями разбить противника в Агаймане, после чего присоединиться к частям Конармии в районе Ново-Троицкое, Отрада.
      Наша разведка постоянно добывала ценные сведения; это давало возможность своевременно принимать необходимые решения, чтобы упредить действия врага. В тот день, о котором идет речь, мы получили донесение, что соединения генерала Витковского (13-я, 34-я сводно-гвардейские и 6-я пехотная дивизии) группируются для последующего овладения Ново-Алексеевкой и обеспечения переправ на Крымский полуостров в районе станция Чонгар, Геническ. Общая численность войск группы - до 600 штыков и 1500 сабель. В Нижних и Верхних Серогозах группируется 1-я армия в составе корниловской, дроздовской и марковской пехотных дивизий, 1-й и 2-й кавдивизий. Кроме того, в состав 1-й армии входят несколько невыясненных полков пехоты и кавалерии. Общая численность 1-й армии - до 9 тысяч штыков и 6500 сабель при 9 бронеавтомобилях и 18 грузо-автомобилях, на которых установлены пулеметы. Задача 1-й армии та же, что и группы генерала Витковского. Нам предстояло сделать выбор - или отойти, или вступить в неравный бой, любой ценой задержать противника, не дать ему уйти в Крым. Мы выбрали последнее.
      - Что ж, скрестим еще раз клинки с белогвардейцами, - сказал Климент Ефремович, - по-настоящему, по-большевистски. Может быть, в последний раз. Врангеля побьем, безусловно. А там и войне конец. Это будет "наш последний и решительный бой", - продекламировал он.
      6-я и 11-я кавдивизий весь день 31 октября дрались с частями корниловской пехотной дивизии под Агайманом, предпринимали атаку за атакой, спешившись, отбивали яростные контратаки врага. К вечеру красные конники сломили сопротивление корниловцев и все-таки овладели Агайманом.
      Обстановка накалялась с каждым часом. Колонны противника, отступавшего из районов Серогоз и Агаймана, обрушились в районе Ново-Алексеевки на 4-ю кавдивизию. Бой завязался жестокий. По железнодорожному полотну, ведя картечный огонь, двигались бронепоезда белых, а справа и слева от насыпи шли плотные цепи офицерских полков. В особенно тяжелое положение попала 3-я кавбригада, которой пришлось пробиваться буквально между колоннами противника. Начдив 4 С. К. Тимошенко сам несколько раз в строю конников бросался в контратаки. Он был дважды ранен, но продолжал руководить боем. Дивизия выдержала напор белых. В боях красные конники перебили много вражеских солдат, в течение двух дней захватили до 2 тысяч пленных, в том числе 15 офицеров.
      В это же время яростным атакам в районе Рождественки подвергалась 14-я кавдивизия А. Я. Пархоменко. Белые наседали на нее с трех сторон. Весь день 31 октября и до вечера 1 ноября дивизия, показывая 100
      чудеса отваги и мужества, сдерживала отчаянный напор врангелевцев. Только к исходу дня 1 ноября она вышла из боя и сосредоточилась в районе Ново-Троицкое.
      Еще более жестокий бой проходил 31 октября в Отраде. О нем следует рассказать подробнее.
      После первого дня наступления полештарм 1-й Конной и Особая кавбригада по моему указанию расположились в Отраде. Этот населенный пункт, дворов 200 - 300, занимал важное ключевое положение по отношению к Чонгару и Геническу. Через его центр проходила хорошая проселочная дорога. Село стояло на пригорке. От него далеко вокруг простиралась степь, что давало возможность вести круговой обзор. Забегая вперед, скажу, что именно благодаря этому, когда на Отраду навалились из Северной Таврии полчища врангелевцев, мы сумели обнаружить вражеские войска далеко на подходе к селу и вовремя подготовиться к бою. Словом, Отрада была во всех отношениях выгодным участком. Отсюда мне легче было руководить дивизиями во время боев.
      Едва полештарм обосновался в Отраде, Лецкий сразу же установил связь со всеми дивизиями, уточнил обстановку на их участках и доложил мне. Я требовал от Лецкого далеко не отрываться с полештармом от дивизий. Трагический случай с Чапаевым, когда его штаб оторвался от основных сил и понес большой урон, был для нас уроком.
      - Продолжать поддерживать надежную связь, - распорядился я.
      На колокольне церкви установили наблюдательный пункт. Командиру эскадрона связи при полештарме С. М. Заславскому было приказано провести на колокольню линию связи.
      Мне нравился командир эскадрона связи. С. А. Зотов, в бытность свою начальником полештарма, тоже не раз с похвалой отзывался о С. М. Заславском. Горячо преданный делу революции, честный, мужественный боец, Сергей Матвеевич был знатоком своего дела. Я не помнил случая, чтобы связь у нас отказывала.
      Обстановка была тревожной.
      Пришел Лецкий, крайне встревоженный.
      - Донесение, - сказал он. - По некоторым данным, главные силы Врангеля двинулись в сторону Отрады.
      Несколько раз перечитал я донесение и затем передал Ворошилову. Если оно не было ошибочным, нас ждали крупные неприятности. Хорошо продуманный, тщательно разработанный план разгрома врага ставился под удар.
      - Что будем делать? - спрашиваю Ворошилова. - У нас ведь людей совсем мало.
      - Надо выстоять. Любой ценой.
      - И я так думаю. Приказ командюжа для нас - закон.
      - Нам же это не в первый раз - драться с крупными вражескими силами, усмехнулся Ворошилов.
      - Да, не в первый, - согласился я. - Не остановим врангелевцев, так изрядно потреплем.
      Приказал Лецкому подтянуть к Отраде 4-ю кавдивизию С. К. Тимошенко. Она могла раньше других подойти к нам.
      В селе расположились так. Полештарм обосновался в центре, на той самой улице, которая надвое делила село. Эскадрон связи, состоявший из четырех взводов - по 100 человек в каждом, и ординарческий кавдивизион - 2 эскадрона по 100 человек - оставались при полештарме. Они несли охрану, развозили почту по дивизиям, оперативные сводки, различные приказы и т. д. Командир кавдивизиона Десятников был храбрым, отчаянным конником. Да и все бойцы под стать своему командиру - смелые, находчивые, мужественные. Они не раз бывали в боях, имели по 3 - 4 ранения, обладали опытом ведения боя в любых условиях, особенно в населенной местности.
      При полештарме находилась особая кавбригада, которой командовал Константин Иванович Степной-Спижарный. В бригаде два полка по 500 человек в каждом и артиллерийская батарея из четырех орудий. Первым полком командовал Е. И. Горячев, вторым - Г. М. Екимов, батареей - Митров.
      Особая кавбригада расположилась на северной окраине села, примерно в двух километрах от полештарма.
      Было ясно, что если вражеские войска до вечера не подойдут, то ночью они не осмелятся атаковать нас. И все-таки на душе тревожно.
      Раздался писк телефонного аппарата. Снимаю трубку. Тревога! Белые прорвались к селу.
      Полки Особой бригады занимали исходную позицию. Я вышел на улицу. Мне подали коня. Не вижу Ворошилова. Захожу вновь в избу. Климент Ефремович сидит за столом и орудует иголкой.
      - Нашел время, - говорю. - Бросай!
      - А что стряслось? - спокойно спрашивает он.
      - Белые рядом!
      - Ну и пусть. Раз пришли - встретим, как договорились. Сейчас приведу в порядок шинель и...
      - Быстрее, - начинаю сердиться я.
      - А куда торопиться? - смеется он.
      Климент Ефремович был на редкость смелый человек. Его пренебрежение опасностью иногда выходило за рамки обычных представлений о храбрости. Он буквально играл со смертью. По этой причине не раз попадал в тяжелые переплеты и чудом оставался цел.
      Я сказал Ворошилову, что поскачу в Особую бригаду, а его попросил тут людей организовать. Надо посадить на коней всех, кто только может владеть шашкой.
      Когда я прискакал в Особую бригаду, Степной-Спижарный уже развернул полки для боя. Командир
      1-го полка Горячев увел своих конников к ветряку - северо-западнее Отрады, построил фронтом к северу.
      2-й полк прикрывал батарею. Вдали на фоне еще светлого горизонта темнели подходившие к селу массы белых. На Отраду наваливались несколько полков пехоты и конницы, поддерживаемых огнем артиллерии и броневиков.
      Митров, увидев меня, сказал:
      - Товарищ командарм, прикажите открыть огонь!
      - Пусть ближе подойдут, потерпите!
      Вот белые подошли на расстояние орудийного выстрела. Даю знак, и тотчас заговорили наши пушки.
      Завязался ожесточенный артиллерийский бой. Метрах в ста от меня разорвался вражеский снаряд. На моих глазах был убит Екимов. Мы потеряли одного из лучших красных офицеров. Екимов долго командовал 2-м полком (раньше полк назывался Сибирским), принимал участие в ожесточенных боях против Колчака и Юденича.
      На секунду под огнем врага люди дрогнули. И тут я решил, что поведу полк в атаку сам.
      - Товарищ командарм, куда вы, нельзя вам! - крикнул Степной-Спижарный.
      Конечно, с точки зрения штабных работников, мне не следовало лезть под пули. Я сам, подобно Чапаеву, учил командиров, где им надо находиться в бою, откуда лучше руководить боем. Но разве сейчас было время думать о своей безопасности?! Положение, в какое мы попали, было отчаянным - 4-я дивизия еще не давала о себе знать. Нас могли выручить лишь беззаветная храбрость и мужество конников, хладнокровие и смелость командиров. Я верил в своих людей.
      - Шашки к бою! - скомандовал я. - За мной, в атаку, марш-марш!
      Выхвачены шашки, коням даны шпоры, с места в карьер мы понеслись навстречу врагу. Неистовая стрельба с обеих сторон слилась в сплошной могучий рев. Глушило уши, до боли сдавливало голову, не слышно команд. Да и вряд ли кому нужно было что-то говорить и слушать. Цель атаки, ее направление для всех очевидны и ясны.
      Стремительно несется полк на белых. Могучее "ура" раздается над степью. У меня в голове одна мысль - сдержать натиск врага, не дать ему прорваться к центру села, где находится полештарм. Я был уверен, что Ворошилов уже успел там подготовить людей и что врагу не удастся нас сломить.
      Бойцы полка, который я повел в атаку, дрались беззаветно. Нам удалось отбросить белых от села. Я приказал Степному-Спижарному удержать северную часть Отрады во что бы то ни стало, а сам помчался к батарее Митрова, которая под прикрытием полка Горячева вела меткий огонь по белым. И вдруг слышу:
      - Товарищ командарм, белые прорываются к полештарму с юга!
      Отступив под нашим ударом на северной стороне села, враг бросил до трех полков в тыл Отрады.
      Что делать? Решаю ударить по ним полком Екимова.
      - За мной, орлы! - громко командую бойцам.
      Мы рванулись в центр села. У полештарма уже шел бой. Ворвавшись на площадь, увидели перед собой казачью сотню и врезались в нее. Белые открыли огонь из поставленных во дворах ручных пулеметов. Передние лошади, ошарашенные выстрелами в упор, вздыбились, однако под напором скачущих сзади промчались вперед. Вихрем носились красные конники по улицам и переулкам Отрады, круша врага. Белогвардейцы не выдержали и стали отступать.
      В этом бою Климент Ефремович едва не погиб. Когда в тылу полештарма с южной стороны Отрады появились неприятельские конники, Ворошилов во главе эскадрона бросился в атаку. Несколько белогвардейцев ринулись на Ворошилова. Впереди несся один с пикой в руках. Ворошилов выстрелил в него, но промахнулся. Врангелевец ударил Ворошилова пикой. Казалось, смерть неизбежна. Но воинское счастье и в этот раз не изменило Клименту Ефремовичу. Острие пики завязло в толстой бурке, которая была на Ворошилове. Раздалось несколько выстрелов. Белогвардеец свалился с лошади мертвый. Стрелял красноармеец Шпитальный.
      В тяжелом бою за Отраду красные конники показали чудеса героизма и храбрости. Командир эскадрона связи С. М. Заславский, о котором я писал выше, в самую тяжелую минуту атаковал ворвавшегося в село противника, врезался в середину колонны и лично зарубил несколько белогвардейцев. Преследуя противника, С. М. Заславский с бойцами освободил попавших в плен трубачей, перевязочный пункт, кухню Особой кавбригады и захватил три вражеских пулемета.
      Иван Шпитальный, красноармеец ординарческой команды при Реввоенсовете, был храбрым, отчаянным конником. Много славных дел числилось за ним. В бою под Ровно 8 июля 1920 года при прорыве на Луцк 18-й пехотной дивизии белополяков в жестоком бою погиб славный герой Олеко Дундич. Иван Шпитальный вынес тело убитого из расположения вражеских войск, привел его лошадь, забрал оружие. И в этом бою он отличился.
      Особенное мужество проявил Петр Зеленский. В бою он неотлучно находился при мне, передавал мои распоряжения, в атаке бросался в самые опасные места. Он и раньше отличался отменной храбростью, был находчивым, инициативным бойцом.
      Командир 4-го эскадрона 1-го кавполка Особой кавбригады Михаил Савченко смело ринулся со своим эскадроном на колонну противника. Личным примером и мужеством он увлек за собой остальных бойцов.
      Эскадрон с ходу врезался в середину колонны, ее ряды, и обратил в бегство.
      Позже, когда М. Савченко наградили орденом Красного Знамени, он сказал:
      - Служу революции и своему народу и, если потребуется, готов отдать жизнь за родную Советскую власть.
      Так сражались под Отрадой многие.
      Старшина комендантского эскадрона Илья Албаев в самый разгар боя, когда враги устремились в атаку на взвод артиллерии, один с пулеметом остался прикрывать артиллеристов, которые вынуждены были сменить свои боевые порядки. Три вражеских эскадрона атаковали нашу артиллерию, но Илья Албаев вел из пулемета сильный и непрерывный огонь, и враг не прорвался. Под стать этому смельчаку и пулеметчик Федор Татарников, который также до последней минуты вел огонь по белогвардейцам, пытавшимся отрезать от основных наших сил другую батарею.
      Надо отдать должное и нашим артиллеристам. Вот один из них - Василий Митров, командир 3-й батареи. В течение сорока минут в бою под Отрадой он губительным огнем прямой наводки картечью отражал непрерывные атаки пяти эскадронов неприятельской кавалерии. Благодаря этому полештарму удалось избежать окружения.
      Не дрогнул перед врагами и командир 1-й батареи Владимир Адамович. Метким артиллерийским огнем своей батареи он расстроил боевые порядки врангелевской конницы. Это дало возможность полкам 4-й кавдивизии настигнуть отступающего врага и уничтожить его передовые части.
      М. Савченко, И. Албаев, Ф. Татарников удостоились ордена Красного Знамени, а В. Митров, В. Адамович от имени ВЦИК были награждены золотыми часами.
      Ценой героических усилий многих бойцов и командиров, ценой многих жизней нам удалось сдержать натиск белогвардейских войск под Отрадой. И хотя мы временно оставили поселок, наращивая силы, победа была на нашей стороне, о чем писал позже в своих мемуарах Врангель.
      Конечно, если быть самокритичным, то мы могли бы лучше подготовиться к отпору вражеских сил, осуществи мы глубокую разведку, когда остановились на ночной отдых в Отраде. В бою под Отрадой участвовал один из ветеранов отечественной кинематографии кинооператор Эдуард Тиссэ. Это был добрый и храбрый человек. С киноаппаратом на боевой тачанке он принимал участие во многих боях, делал съемки с натуры. Как-то перед боем в Отраде я ему сказал:
      - Ох, боюсь за вас. Шальная пуля заденет, кто тогда расскажет о героях-конармейцах? Тиссэ в ответ улыбнулся.
      - Вас же, Семен Михайлович, пуля не трогает, почему меня должна задеть? - И уже серьезно добавил: - Съемки боев очень нужны для будущих поколений. Пусть узнают потомки, как воевали конармейцы. Ради этого стоит рисковать.
      Позже, уже перед войной с немецко-фашистскими захватчиками, Эдуард Тиссэ в беседе с молодыми работниками искусств рассказывал об этих событиях.
      "Советская кинематография, - говорил он, - создавалась в первые годы гражданской войны. Мне лично пришлось участвовать в ряде боевых походов. Я снимал в Крыму, в районе Оренбурга и Челябинска, на территории Латвии и в других местах. Но наиболее яркие эпизоды я пережил, участвуя в замечательных походах 1-й Конной армии.
      Отправляя нас, кинохроникеров, на фронт, нам давали от ста двадцати до трехсот шестидесяти метров негативной пленки. Она была часто недоброкачественной, но и в том случае, если на ней можно было снимать, расходовать ее приходилось с величайшей экономией, чтобы ни один метр не пропал даром, чтобы заснять самое важное, самое ценное из увиденного. Оператор должен был перебрасываться с места на место буквально "в два счета".
      Помню бой на подступах к Крыму. Выбирая высокую точку съемки, я взобрался с аппаратом на вышку ветряной мельницы. Увлекшись съемкой, совершенно не заметил того, что мельница сделалась центром боя. Я продолжал снимать до той минуты, пока кавалерия белых не подошла вплотную к мельнице. Красная кавалерия перешла в контратаку... С величайшим трудом, под обстрелом, мне удалось сойти со своим киноаппаратом с вышки мельницы. Меня подхватили на тачанку, и я получил радостную возможность снять паническое бегство белых...
      Наши съемки имели громадное агитационное значение. После моего возвращения из 1-й Конной в Москву материал был смонтирован в фильм. Этот фильм повез с собой оператор Г. Гибер, направлявшийся для съемок во 2-ю Конную армию.
      Просмотр фильма во всех случаях вызывал громадный подъем среди бойцов, для которых 1-я Конная служила образцом героизма и беззаветной преданности революции.
      Гражданская война была нашей первой кинематографической школой".
      ...Темнело. Бой начал стихать. Но с севера к Отраде подходили главные силы Врангеля - соединения 1-й и 2-й армий под общим командованием Кутепова. В ночь на 1 ноября белогвардейцы заняли Отраду. Войска Врангеля оттеснили 4-ю дивизию из района железной дороги, окружили и, отрезав от остальных 14-ю дивизию, хлынули к мостам через Сиваш.
      4. Сражение разгорается
      1
      Рано утром 1 ноября между Ново-Троицкое и Отрадой началось новое сражение. Полки Особой бригады при поддержке подошедшей 4-й дивизии двинулись на Отраду. Конники вновь ворвались в село.
      Врангелевцы двинули бронемашины. Пулеметы врага стали косить красных бойцов. Полки отошли за село. В 10 часов 30 минут мы повторили атаку. Но и она успеха не имела.
      В полдень с севера показались передовые части 11-й дивизии, которые по пятам преследовали отходящих к Отраде белогвардейцев. С юго-запада к Ново-Троицкое подошли две бригады 14-й дивизии.
      Под вечер 1 ноября части 1-й Конной еще раз атаковали численно превосходящие белогвардейские войска. Особая бригада ворвалась в Отраду, где находились дроздовцы и терско-астраханская конница. 4-я дивизия обрушилась на части Барбовича. 11-я дивизия и одна бригада 6-й дивизии пошли в обход села. Упорно дрались белогвардейцы, однако не выдержали стремительных атак конармейцев и стали отходить к юго-востоку.
      На юг, к спасительным мостам через Сиваш, уходили конница, пехотные части, артиллерия и бронепоезда Врангеля.
      14-я дивизия оказалась отрезанной от других соединений. Со всех сторон на нее наседали огромные силы белых. В такой обстановке Пархоменко собрал командиров и принял решение наносить удар в направлении Ново-Троицкое, чтобы там соединиться с другими частями Первой Конной. Обстановка требует наступать на врага крупными силами. Действия разрозненных частей нужного успеха не дадут. Начдив потребовал от всех командиров решительности, умелых действий в бою.
      Ночью белые сделали налет на Рождественское, полагая окружить здесь дивизию. Начала бить вражеская артиллерия. Пархоменко приказал отходить. Сам с батареей и штабом ушел из села последним. В темноте противник потерял из виду красных конников. Дивизия вошла в Ново-Троицкое.
      Реввоенсовет армии приказал 14-й и 4-й дивизиям ударить на Ново-Алексеевку. У Ново-Дмитриевки и в трех верстах севернее Сальково части этих дивизий наткнулись на упорное сопротивление врага. У белогвардейцев было огромное количество броневиков. Против 1-й Конной Врангель бросил авиацию. Аэропланы группами летали над конниками и забрасывали их бомбами. У 1-й Конной не было ни броневиков, ни авиации.
      Перед наступлением командование фронта приказало сосредоточить все броневики и авиацию в одних руках, чтобы иметь возможность наносить сосредоточенные удары по наиболее важным объектам врага. Такая мера была безусловно правильной и могла дать хорошие результаты, если бы все армии действовали согласованно и-активно. Но получилось так, что в 1-й Конной и своей техники не стало, и авиационная группа не помогала.
      Мы вынуждены были 2 ноября обратиться к М. В. Фрунзе со следующей запиской:
      "...Первая Конармия выполняет вашу директиву в тяжелых условиях отсутствия в армии автоброневиков и авиации. Несмотря на все усилия, просьбы, техника не была доставлена до сих пор, и борьба проходит в неравных схватках. Теперь у противника огромное количество автоброневиков и аэропланов. Топографические условия и погода благоприятствуют для пользования авточастями. Беспрерывное курсирование автоброневиков противника лишает кавдивизии возможности полностью выполнять боезадачи; бомбометание с аэропланов, группами летающих над конными массами, ничем не парализуется с нашей стороны. За всю операцию над нашим расположением не появился ни один наш аэроплан..."{43}
      Впоследствии по указанию М. В. Фрунзе авиацию вновь передали нам.
      В ожесточенных боях под Ново-Алексеевкой многие бойцы и командиры проявили мужество и героизм, не щадя своей крови и самой жизни, они до конца сражались с врагом.
      После боя, когда я посетил 4-ю кавдивизию, начдив доложил мне о тех бойцах, которых он просит представить к награждению орденом Красного Знамени. В числе других героев начдив назвал конармейца Васильева Григория Петровича.
      - Первым рванулся в атаку, а бойцы - за ним. Достоин ордена...
      Военком 19-го кавалерийского полка тов. Блиох также показал пример мужества. Врангелевцы, пользуясь превосходством сил в бою под Ново-Алексеевкой, потеснили полк и отрезали часть дивизии. Тогда тов. Блиох с эскадроном 19-го кавполка смело бросился в атаку и разорвал кольцо окружения.
      Храбро сражался командир пулеметного взвода тов. Кузьмин. В бою весь расчет погиб. Кузьмин остался с пулеметом на станции Ново-Алексеевка и один, без прикрытия, долго сдерживал наступающего противника. Старшина Яков Резников одним из первых ворвался в ряды неприятельской пехоты, захватил пулемет и пленил десять солдат. Помощник начальника команды разведчиков 19-го кавполка А. Каргайский в конной схватке был тяжело ранен в руку. Однако, несмотря на это, продолжал сражаться до конца боя.
      Не дрогнул в бою и помощник командира 1-й бригады 4-й кавдивизии Александр Быстрое. Случилось так, что в бою 31 октября врагам удалось окружить бригаду. Многие были убиты. В самый решающий момент Быстров, невзирая на артиллерийский и пулеметный огонь противника, поднял бойцов в контратаку. Несмотря на полученное ранение, он оставался в строю, продолжал командовать бригадой, чем способствовал разгрому противника и выводу бригады из тяжелого положения.
      Нельзя не восхищаться мужеством командира 20-го кавполка Д. Вайнерха. Когда кавалерия и пехота противника при поддержке бронепоездов отрезала бригаду, Д. Вайперх повел свой полк в решающую атаку. Прорвав окружение, конармейцы решительным ударом
      разбили целый полк врангелевцев, спасли от разгрома две наши батареи и много обозов.
      Итак, врагу удалось пробиться через боевые порядки 1-й Конной. Центр боев переместился в район Рождественское, Сальково. Здесь сосредоточились вражеские части общей численностью до 12000 штыков и 6500 сабель при 9 бронеавтомобилях, 18 грузоавтомобилях, приспособленных для пулеметов.