– Я тебе нужна, чтобы было над кем властвовать, – повторила я и по его глазам поняла, что мои слова достигли цели.

– Пожалуйста, Мэгги. Клянусь, отныне ты будешь для меня единственной женщиной, другой мне будет не нужно. – Он взял меня за руку.

Я демонстративно отстранилась.

– Не нужно? Я слишком хороша для тебя. И больше не смей ко мне притрагиваться. Вот дверь. Можешь закрыть ее с другой стороны.

– У тебя кто-то есть? Ведь так? – Казалось, он не хотел этому верить.

– Да, Дэвид. Есть.

Ему потребовалось какое-то время, чтобы прийти в себя, но потом он решительно направился к выходу. Дверь с шумом закрылась за ним. Я осталась одна. Одиночество особенно остро ощущалось в безлюдном торговом зале. Моя жизнь, мое будущее где они? Быть может, там, на полках, уставленных разноцветными склянками.

Меня окружали сотни две пузырьков с эфирными маслами; эти вещества основа любой парфюмерии. По запаху я могла определить, где изготовлялось то или иное масло – на Суматре или в Малайзии. Самое великолепное розовое масло приготовляют в Болгарии, а самое лучшее лимонное сорго растет в Гватемале. Но ни одно из этих благовоний ни на шаг не приблизит меня к Шиа.

Жизнь в одиночестве ужасна, но как можно было вернуться к Дэвиду после всего случившегося? Сравнить его и Шиа – все равно, что уподобить синтетические ароматы натуральным. Насколько Шиа во всем подлинен, настолько Дэвид во всем искусствен. Как мама всегда говорила о фиалках, неважно сколько они стоят, зачем использовать копию, когда есть возможность иметь подлинник.

Внезапно Шиа показался мне настолько реальным, настолько близким, что я буквальноощутила его присутствие. Уходя из лаборатории, я уловила едва заметное дуновение его мужского аромата, но выйдя за дверь, снова оказалась одна.

Сколько ни изощрялась я в парфюмерном искусстве, я не становилась ближе к Шиа; мы были вместе только в моей памяти. Возможно, работа здесь сводит все мои усилия на нет, и мне стоит попытать удачу, снова отправившись в Хот-Спрингс.

Господи, думала я, схватясь за голову, что нужно сделать, чтобы найти дорогу к Шиа?

Двумя днями позже я стояла у дверей Фармакологического музея в Хот-Спрингс.

Мои поиски вновь привели меня в Хот-Спрингс, к холмам графства Гарланд – туда, где все началось. И я молила Бога, чтобы здесь и закончились мои поиски Шиа.

Сделав глубокий вдох, я распахнула дверь и оказалась в прохладной темноте музейного зала. Здесь пахло стариной. Я уже немного забыла, как выглядит помещение, но пиявки, выставленные в витрине, сразу помогли мне все вспомнить.

Я взглянула на полки, висевшие под самым потолком по обеим сторонам комнаты, и на длинный стол, стоявший посередине. Со времени моего последнего визита здесь, кажется, ничего не изменилось: старинные фляги по-прежнему стояли на своих местах.

– Мисс Таггарт? Это вы? – Бу Макгрю вышел из служебной комнаты; морщинки вокруг его глаз разгладились, когда он увиделменя.

Я почувствовала удовольствие от того, что он снова назвал меня мисс Таггарт, хотя в душе я никогда не переставала ею оставаться. Он взял меня за руку.

– Я волновался, не случилось ли чего с вами, когда вы убежали отсюда в такую жару. Надеюсь, сейчас все в порядке? – Он внимательно посмотрел на меня; счастливец, его беспокоила только погода.

Я улыбнулась и кивнула.

– Потребуется какое-то время, чтобы привыкнуть к здешнему солнцу, но мне кажется, дела у меня идут неплохо, особенно для такого новичка, как я.

Я похлопала его по руке. Затем, заметив большой шрам от кастета, полученный им еще в бытность здесь Чиггер-клаба, я крепко пожала его изуродованную руку и порывисто обняла старика. Бу неуклюже прижал меня к себе; задумчивая улыбка появилась на его лице, когда мы разжали объятия.

– У меня есть минеральная вода. Если немного подождете, я сейчас принесу вам.

Судя по его глазам, я поняла, что он хочет о чем-то еще поговорить, и скорее всего, о человеке, которого мы оба хорошо знали, – моем отце. Приглашение разделить его воспоминания было соблазнительно, но пока я не найду порошок, у меня нет для этого времени.

– Я не могу остаться, Бу. Мне необходимо отыскать бутылочку в форме колокольчика наподобие той, которую я разбила тогда.

Он нахмурил лоб:

– Не могу сказать с уверенностью, есть ли у меня еще такая, но можно поискать.

Старик Бу никогда не спрашивал меня, зачем мне нужна эта бутылочка, а просто проводил меня к полке, на которой мог оказаться нужный мне порошок, и мы вместе начали поиски. Мы просматривали ряд за рядом, переставляя старинные фляги с этикетками, надписанными от руки, и чем дольше мы трудились, тем желаннее – и недоступнее – становилась для меня моя цель.

Когда не осталось ни одной необследованной бутылочки, а поиски наши не увенчались успехом, Бу предложил посмотреть еще в складском помещении. Он похромал к задней комнате, включил свет и вошел, а я в нерешительности остановилась на пороге. Кружевная паутина по-прежнему была здесь единственным декоративным оформлением. Волнуясь, я вспомнила, как Шиа помогал мне обыскивать здесь пыльные полки тогда... в прошлом. Прижав меня к себе настолько близко, что я могла чувствовать через юбку тепло его бедер, он тогда заставил меня сказать правду, без этого собака не будет охотиться, так, кажется, сказал он.

Я переступила порог комнаты.

Бу протянул мне сверху картонную коробку, а сам занялся другой. Я быстро обследовала коробку, но ничего не нашла, кроме покрытого пылью старого альбома для фотографий. Расстроенная, я уже стала закрывать коробку, как вдруг что-то привлекло мое внимание к груде старых открыток, газет и почтовых марок, лежавших сверху.

Я вытащила кучу старинных редкостей, уселась на табурет и сосредоточилась на черно-белых видах Хот-Спрингс; вдруг на одной из фотографий я узнала бани Фордайс, где Шиа помог худенькой больной девочке. Вспомнив, каким ласковым он был с нею, я прикусила губу, чтобы хоть как-то совладать с нахлынувшими на меня воспоминаниями.

Непрошеные слезы закапали на пожелтевшую рамку из газетной бумаги и намочили ее. Я машинально вытащила свой носовой платок, поняв, как много времени отделяет меня от прошлого. Быстрым движением я промокнула глаза и обратила внимание на фотографию в газете. Она была очень знакомой. Заголовок гласил: Чиггер-клаб сильно пострадал от пожара. Пять человек погибло. Новый владелец клянется восстановить клуб за короткий срок.

Мое сердце застучало сильнее, я проверила дату. 17 августа, 1926. Прошел один день после того, как я, вдохнув аромат порошка на письме отца, вернулась в свое время. С возрастающим страхом я пробежала статью глазами. «Погибшиеприпожарелюдибылиидентифицированыкак...» я пропустила ряд имен, пока не увидела единственное, которое мне было знакомо. Слова прыгали у меня перед глазами. «...СредипогибшихвХот-Спрингсопознан одинизместныхжителей. ШиаЯнгер, возраст 34. Похороныбудутотложены...»

Отбросив газету, словно это была горящая головешка, я вскочила; груда фотографий соскользнула на пол.

В глубине души я даже надеялась, что Шиа еще и сейчас мог быть жив в возрасте за девяносто, что он, может быть, живет недалекоотсюда, за ближайшим углом; теперь же эта мечта стала холодной, как та зола, в которую превратился Шиа. Теперь все было кончено.

Туман застилал мне глаза, я выбежала на улицу, спотыкаясь из-за яркого солнечного света, ударившего мне в глаза. Мне было все равно, куда идти, только бы подальше от того места, где я узнала, что Шиа умер. Ничего не видя перед собой, я шла по дороге. Троллейбус несся прямо на меня, и кто-то, сильно дернув меня за руку, оттянул в сторону. Отчаянно сигналя, троллейбус пронесся мимо, воздушная волна взметнула мои волосы, вызвав у меня оцепенение.

Придя в себя, я оглянулась.

– Шиа?!

Пронзительные зеленые глаза смотрели на меня из-под полей старомодной, видавшей виды шляпы.

– Я ведь обещал, что вернусь к вам. Вы по-прежнему не верите мне, красавица?

Он, сжав мои плечи, внимательно смотрел на меня какое-то время, будто вспоминая каждую черточку, потом прижал к себе так, что у меня перехватило дыхание.

– Я обещал быть вашим будущим – и проклял бы себя, если бы такая мелочь, как время, помешала бы добраться до вас.

– Я... я думала, что вы погибли в огне Чиггер-клаба! – вскрикнула я, прижимаясь к нему. Я почувствовала слабый аромат дыма на его одежде.

– Я бы непременно погиб, если бы не нашел порошок вашего отца. После того как Джесси начал работать на Вилли, он переехалв комнатку в клубе. К тому времени, когда я оказался в ловушке, я нашел бутылку с порошком, которую ваш отец спрятал под половицей.

– Значит, вы поверили мне.

– Я могу быть упрямым я тупоголовым, но я знаю, что вы не лгунья. Когда выяснилось, что Джесси Таггарт – ваш отец, я подумал, что он тоже должен был использовать порошок. Вы бы никогда не стали хорошим игроком в покер, Мэгги. Правда прямо-таки написана на вашем лице.

Я посмотрела в его смеющиеся глаза и с волнением подумала, что у него тот же недостаток, что и у меня, – на этот раз он не смог скрыть глубокие чувства, которые охватили его.

Из нагрудного кармана Шиа вынул тонкий шелковый носовой платок – тот самый, который однажды подверг осмеянию.

– Пока мы были в разлуке, этот ваш платочек был единственным звеном, которое нас соединяло. – Он улыбнулся и положил его обратно к себе в карман, выставив его кончик наружу, как заправский франт.

– Потанцуй со мной, Мэгги. – Он взял мою правую руку, а своей обнял мою талию. – Я проделал долгий путь для этого.

Я заколебалась, бросив взгляд на непрекращающийся поток автомобилей и туристов, заполнивших Центральную улицу. Поняла – жизнь с Шиа будет абсолютно непредсказуемой.

Я улыбнулась и положила руку ему на плечо, слегка погладив грубую ткань его куртки.

Прикосновение к этой грубой старой ткани вызвало в памяти внезапное ощущение того, что это когда-то уже было.

– Так это были вы тот, кто спас мне жизнь раньше! – вскрикнула я. – Здесь, на Центральной улице.

Он пожал плечами и улыбнулся:

– Старался добраться сюда как можно скорее, но проделал лишний крюк. Я всего лишь вытащил рыженькую Мэгги из-под колес идущего трамвая. Тогда вы не узнали меня, и я понял, что еще недостаточно переместился в нужное время – мы еще не встретились.

Он прижался ко мне и начал медленно раскачиваться под старую мелодию Гершвина, которая была слышна сейчас только нам.

– Теперь, когда я здесь, я не буду делить вас ни с кем. Вам предстоит сделать из меня честного человека.

– Теперь все будет чудесно.

Шиа усмехнулся и еще крепче прижал меня, мы продолжали медленно танцевать под знакомую мелодию, а полдневный Хот-Спрингс веселой радугой блестел сквозь мои счастливые слезы. И над аптекой взвилась возродившаяся из пепла Чиггер-клаба птица Феникс, наблюдая двух влюбленных, благословенных счастливой звездой более шестидесяти лет тому назад.