Любовник из прошлого

– Так как симптомы вашего заболевания медицине неизвестны, гомеопатия здесь вряд ли поможет, – продолжал доктор. – Так что единственное средство – трехнедельный курс горячих минеральных ванн для очистки вашего организма. – Он улыбнулся и протянул мне руку. – Пока это все, что я могу вам предложить. Мы начнем завтра.

Я рассеянно наблюдала, как он повернулся и вышел за дверь. Стоило ему уйти, как чувство острого одиночества навалилось на меня, и самообладание начало изменять мне. Я надеялась, что доктор убедит меня в том, что я больна и многое из того, что отпечаталось в моей памяти, лишь плод моего воображения; но его рассуждения о пиявках и мышьяке показали, что я была не права.

А все из-за этого дурацкого порошка. Каждый раз, когда вдыхала его, я теряла контакт с окружающим. Разбив бутылку в аптеке, я увидела своего отца – реального, во плоти. В 1926 году отец еще не родился, я знала это, но, может быть, в тот момент я оказалась в каком-нибудь другом времени и там встретилась с ним?

После того как я обнаружила, что мой брак был фарсом, мне случайно вновь попался этот треклятый порошок. Неужели я окончательно запуталась в подлых ловушках прошлого, наивно поверила в обещание спасения, которое ждало меня там, за чередой лет, и махнула аж в 1926 год, почти за десятилетие до рождения моего отца? Если я не галлюцинирую и не сошла с ума, невозможно придумать никаких других разумных объяснений этим немощеным дорогам, старомодной одежде, архаичным медицинским манипуляциям.

Тревога моя нарастала; я сидела, обхватив колени руками, и раскачивалась взад-вперед. Больше невозможно было отрицать того, что происходило вокруг меня. Каким бы невероятным это ни казалось, но понюхав этот злосчастный порошок, я провалилась сквозь трещину во времени.

Я перестала раскачиваться и огляделась, заново оценивая ситуацию. Время уходит. Я не могу больше оставаться здесь. Нужно вернуться домой. Не из-за Дэвида, нет! Я должна найти своего отца, и сделать это как можно скорее, пока не исчезло это мое умение путешествовать во времени. Я пыталась оттолкнуть эту мысль, но чем большие усилия я прилагала, тем сильнее она завладевала мной.

Что же мне теперь делать?!

Пульсирующая боль в моей голове все усиливалась. Если благодаря порошку я оказалась здесь, быть может, он поможет мне таким же образом вернуться обратно? Тогда мне следует как можно скорее раздобыть свой носовой платок. Очевидно, это моя единственная надежда на возвращение.

Я терзалась сомнениями, и неожиданная неприятная мысль вдруг зародилась в моей голове: как это уже много раз бывало в моей жизни, мое будущее сейчас зависит от кого-то другого. Если Шиа не принесет мой носовой платок, прежде чем состав потеряет свою силу, я останусь здесь. Навсегда.

ГЛАВА ПЯТАЯ

Прошли сутки, а от неуловимого Шиа Янгера не было известий. Я теряла терпение. Мне был нужен мой носовой платок. Немедленно.

Проведя эти сутки в запертой комнате, размеры и температура которой более всего напоминали сауну, я твердо решила в дальнейшем сама решать свою судьбу. Слишком долго я была игрушкой в руках других. Это означало, что каким бы безумием это ни казалось – мне следует самой разыскать свой носовой платок, до того как порошок потеряет свою волшебную силу, и попытаться вернуться домой. Я не могла больше сидеть и ждать, когда появится какое-нибудь разумное объяснение моих злоключений.

Я решительно поднялась и сунула ноги в шлепанцы. Мне бы не помешала хоть какая-нибудь одежда, но все мои помыслы были направлены на поиски моей собственной.

Я с трудом справилась с завязками своего больничного халата, проклиная того, кто прикрепил эту хлопчатобумажную канитель у самого воротника, тем самым наглухо драпируя фигуру, и решительно вышла из палаты. Достаточно я побыла безответной овечкой. Этоуже разрушило мою семью; теперь я буду вести себя иначе.

Направляясь через холл к офису доктора Тайлера, я решила, что уж коль скоро мне изменил муж, – а было бы логично предположить, что Дэвид проделывал подобное не один раз, – лучшей местью с моей стороны будет тоже пуститься во все тяжкие. Это будет очевидно увлекательно с хорошими мужиками, с плохими мужиками, и, конечно, с Шиа Янгером, которому я отвела место где-то посередине.

Благодаря сплетням и слухам, которые быстро распространялись по клинике, я имела кое-какую информацию. Одна из медсестер подслушала, как доктор Тайлер откомандировывал посыльного в меблированные комнаты, где обычно поселялся Шиа, когда приезжал в Хот-Спрингс. Кстати, если бы кто-нибудь вдруг вздумал поинтересоваться, где провел последнюю ночь Шиа Янгер, то узнал бы, что не в своей постели. Он вообще почти не появлялся дома.

Пока я торчала в этой дурацкой больнице, которая была центром по распространению сплетен, Шиа, вероятно, немало потрудился, снижая уровень холестерина по всему Хот-Спрингс. В конце концов это были бурные двадцатые годы, и это был город, который выжил благодаря карточным шулерам, гангстерам и бесчисленным любителям острых ощущений, которые им дарила полная соблазнов ночная жизнь этого города.

В отвращении я стиснула зубы. Не потаскуха, не любительница острых ощущений, я не могла понять, какая дьявольская сила забросила меня именно в эту историческую эпоху. Путешествие во времени вещь невероятная сама по себе, но уж если мне выпало такое «счастье», возникает вопрос: почему я оказалась именно здесь и именно в это время?

Правда, можно дать одно объяснение... 1926 год почти десять лет до рождения моего отца; это слишком далеко, чтобы травить мне душу, но и достаточно близко, чтобы мне окончательно успокоиться.

Стараясь как можно выше держать голову, чтобы казаться очень решительной, что было весьма непросто, так как одной рукой все время поддерживала подол моего одеяния, я постучала в дверь, на которой красовалась табличка с именем доктора Тайлера. Чей-то голос пригласил меня войти. Открыв дверь, я поняла, что все мои приготовления были напрасны. Шиа Янгер объявился во всей красе. Зажмурившись, мой непутевый спаситель вдохновенно вальсировал по кабинету, держа в объятиях что-то белое. Протерев глаза, я с ужасом обнаружила, что это был медицинский скелет.

– Интересный выбор партнера, – сухо сказала я. Быть может, это сумасшедший дом, и я буйнопомешанная, как и все клиенты этого милого заведения? Шиа открыл глаза и усмехнулся.

– Моя танцевальная карта свободна до конца дня. Если вы готовы, я могу вас туда вписать. Думаю, мой теперешний партнер не будет возражать. – Он повернулся и галантно наклонил голову; его ослепительно белая рубашка поднялась пузырем, распространяя по комнате пьянящий аромат.

– Я не танцую. Я... я этому никогда не училась. Я... я недостаточно подвижна для этого. – Дэвид сказал как-то, что он единственный, кто рискует танцевать с такой клячей, как я. Разумеется, я не смела подвергать сомнению его высказывания.

– Даже если вы и не учились, это не имеет значения, когда речь идет о такой милашке, как вы.

«Милашка». Моя рука сама собой закрыла щеку, стараясь унять проступивший жар. Все повторилось снова: этот негодяй походя бросает комплимент, и я становлюсь податливым, беззащитным созданием! Что ж, это прекрасная возможность выработать иммунитет к подобным вещам: Дэвид, тот говорил в основном о себе.

– Эта больничная одежда мне очень идет, – нашлась я, – но было бы неплохо получить мое прежнее платье...

Мягкие волосы по-мальчишески спадали на его лоб. Шиа тенью скользнул мимо меня; ветерок, сопровождавший его движение, колыхнул подол моего халата.

– Вы еще пожалеете о том, что не воспользовались шансом пройти со мной тур вальса. Я не делаю таких предложений кому попало.

– Неужели? – усмехнулась я, скептически оглядывая скелет. – А мой носовой платок...

– Та маленькая разрисованная тряпица, что была у вас?

Я кивнула, мое нетерпение росло по мере того, как он и его танцевальный партнер щека к щеке скользили туда и сюда по комнате. Он сморщил нос и покачал головой.

– Я никогда не понимал, почему женщины носят идиотские вещички вроде вашего платка. На что можно употребить подобную ерунду?

Лицо мое горело от нетерпения. Если Янгер не перестанет тянуть время и не отдаст мне платок, я с превеликим удовольствием задушу его. С не меньшим удовольствием я заключу его в объятия, если он будет послушным мальчиком. Но Шиа, казалось, не замечал моих страданий: он кружился в танце, крепко держа своего партнера и мурлыча под нос какую-то до боли знакомую песню.

Наконец я узнала эту мелодию: Гершвин, «Обнимаю тебя». Мое раздражение исчезло, вслушиваясь, я старалась вспомнить, где прежде я слышала эту мелодию. Песни Гершвина более всего на свете любил мой отец. Он пел их мне вместо колыбельной – каждый вечер, который проводил дома, – и покупал пластинки с их записями – все, какие мог найти.

Пока Щиа напевал эту песенку, перед моим мысленным взором возникла старая эбонитовая пластинка на 78 оборотов; я как зачарованная слушала эту музыку долгими одинокими вечерами, когда отца не было дома, а мать, постоянно страдавшая изнуряющими головными болями, удалялась в спальню.

– Откуда вы знаете эту песню? – спросила я прерывающимся голосом.

– Услышал как-то во время игры в карты, – ответил Шиа, все еще вальсируя. Солнечные блики лениво играли в его волосах, придавая им темно-каштановый оттенок. – Я, кажется, не могу отделаться от этой навязчивой мелодии.

Эта мелодия звучала и во мне, живо напоминая о том, для чего я ищу порошок. Если раньше я собиралась решать загадку моего прошлого, то теперь мне было необходимо восстановить свое настоящее.

– Глупо это или нет, но если мой носовой платок у вас, убедительно прошу вернуть его мне, – сказала я мягко.

– А как насчет тех прелестных трусиков, без которых вы оказались, когда я спасал вас? – В его глазах плясали чертики. – Наверное, вы их тоже хотите вернуть?

Земля будто поплыла у меня под ногами – я буквально кожей, почти как прикосновение, чувствовала на себе его взгляд. Его взгляд не просто раздевал, он, казалось, проникал сквозь кожу. Я почувствовала, как натянулись завязки моего халата, и старалась справиться с охватившим меня волнением. Стало очевидно, что передо мной завзятый сердцеед, чье очарование гибельно для женщин. Он всю ночь отсутствовал дома и наверняка общался с кем-то более очаровательным и теплым, чем медицинский скелет.

Обозлясь на самое себя, я стала придумывать, как достойно парировать его атаку, но тут открылась дверь и в комнату торопливо вошел доктор Тайлер. Его седые брови, прижатые проволочной оправой очков, напоминали буйно растущие сорняки.

– Вы здесь, Шиа. Миссис Вестшайр давно ожидала вас. Она хочет получить свои вещи.

– Понимаю. – Шиа, подмигнув, проделал невероятное па со своим партнером посредине комнаты.

Доктор Тайлер многозначительно прокашлялся.

– Я знаю, сынок, вы большой оригинал, но знаете, скелет, с которым вы танцуете, когда-то принадлежал мужчине...

– Что? – Шиа застыл, споткнувшись о растопыренные ноги своего неизвестного друга. Нахмурясь, он отстранил от себя скелет и стал осматривать его на предмет определения пола.

– Мужчина, хм? – Он погладил скелет по черепу и галантно поклонился ему. – Это было хорошо, Мейбл... э-э, Мей... но только я не тот парень...

Шиа быстро повесил скелет на крюк и запихал его руки, как в карманы, между ребрами.

Губы доктора Тайлера тронула легкая усмешка.

– Теперь относительно одежды миссис Вестшайр. Она хотела бы вернуть ее как можно скорее. Я не могу понять, для чего вы забрали одежду себе? – Он взглянул на мужской скелет и задумчиво постучал пальцем по подбородку. – Ваши экзотические привычки рождают у меня некоторые подозрения...

Шиа недовольно поморщился.

– Нет? – продолжал доктор. – Я никогда не задумывался об этом, но кто знает... – Торжествующе взглянув на Шиа, он взял со стола свой медицинский саквояж и зашаркал к двери. – Да, еще одно, – сказал он, резко обернувшись. – Миссис Вестшайр нуждаетсяв прогулках на свежем воздухе это входит в назначенный мною курс лечения. Никаких перегрузок – просто легкая прогулка где-нибудь поблизости. Вы сможете сопроводить даму, не учинив при этом какого-нибудь непотребства? – Доктор наградил Шиа многозначительным взглядом из-под своих стекляшек.

Шиа пристально посмотрел в мою сторону, раздраженность в его глазах постепенно исчезала, уступая место пленительному блеску.

– Док, разве вы не доверяете мне? Я буду вести себя как образцовый джентльмен.

Для любого, кто хоть мало-мальски чувствовал атмосферу беспечности, окружавшую Шиа, было ясно, что сделанное им обещание – сильное преувеличение, но доктор Тайлер, должно быть, был удовлетворен: он дружелюбно похлопал негодника по плечу и закрыл за собой дверь.

– Вы вовсе не обязаны нянчиться со мной как с младенцем, – сказала я, когда мы снова остались одни. Я могла доверить себя Шиа, но ненадолго, лишь бы только раздобыть свой носовой платок.

– А я, наоборот, не стал бы возражать. – Его глаза беззастенчиво разглядывали меня, в их зеленом таинственном омуте засветились волнующие меня огоньки, и я еще раз удивилась, почему эти глаза кажутся мне такими знакомыми. Я противилась этой мысли, но было такое ощущение, что я знаю этого человека, что у нас было общее прошлое, а не только те пять дней, что прошли с момента нашей последней встречи.

– Нет, правда, – сказала я быстро, – когда я получу свои вещи, я буду счастлива. – Я не могу позволить себе быть увлеченной первым попавшимся мне красивым мужчиной. Хотя это было бы так естественно после измены Дэвида.

– Против собственной воли, Мэгги, вы не останетесь здесь ни одного дня, – сказал он спокойно.

Я посмотрела на свой непрезентабельный больничный халат и шлепанцы и почувствовала, что моя решимость испаряется. Я предприняла свои поиски, чтобы залечить раны прошлого, но пока что моя поездка привела к ужасным открытиям, которые я вовсе не собиралась делать: супружеская неверность Дэвида и возможное самоубийство моего отца. Я умудрилась испортить даже путешествие во времени, перескочив на несколько лет за дату рождения отца.

Страстное желание увидеть своего отца стало еще мучительнее. То, что начиналось как простое беспокойство, теперь переросло в болезненное ощущение, засасывающее меня в черную зияющую дыру. Нельзя давать этому чувству взять власть над собой.

Укрепившись в своем решении, я расправила плечи, но вдруг встретилась с пристальным взглядом Шиа.

– Я просто дурачу вас, мистер Янгер.

Высоко подняв голову, я повернулась и направилась к выходу. И сейчас меня не волновало мое хоть и закрытое, но рваное одеяние.

* * *

Я лежу на своей кровати; в комнате слишком жарко, чтобы ходить из угла в угол или жаловаться на жизнь, но мозги пока не расплавились, и думать можно. Я не знаю, как вернуть свой носовой платок, я даже не знаю, как вернуться домой, если удастся его найти; но я знаю твердо: поиски, которые стали теперь смыслом моего существования, не завершены.

Не более тридцати минут прошло с момента, когда Шиа постучал в мою дверь. Я ответила, и голос мой прозвучал неожиданно резко: все переживания последних дней выплеснулись в этом коротком звуке.

Из-за двери появилась рука, с нее свисало мое платье. Длинные, подвижные пальцы, высовывавшиеся из-под платья, могли принадлежать только Шиа Янгеру. Сам Шиа не появился, и правильно сделал: во мне поднималась волна агрессивности.

Повесив платье на крючок, рука исчезла. Вскоре она вновь появилась, держа двумя пальчиками мои трусики. Забыв о духоте, я как ужаленная соскочила с кровати и вырвала их из волосатой нахальной лапы.

Затем появился носовой платок. Шиа размахивал им, как парламентер белым флагом. Я была готова на все, лишь бы получить обратно свое сокровище, поэтому расслабилась и, вздохнув, позволила ему войти.

С напыщенностью провинциального трагика он будто драгоценный подарок положил передо мной этот клочочек ткани. Знал бы он, сколько надежд связывала я с этой шелковой тряпицей! Осторожно я поднесла платок к лицу, чтобы ощутить до боли знакомый аромат, не желая, впрочем, перенестись в будущее прямо на глазах у Шиа. Не почувствовав никакого запаха, я судорожно прижала платок к носу, но запах хозяйственного мыла был единственным, который мне удалось различить. Таким мылом я никогда не пользовалась.

– Вы постирали мой носовой платок!

– Да, а что?

– Вы все погубили! – закричала я.

– Что погубил? – Он нахмурился.

– Нет, ничего. Не имеет значения. – В отчаянии я зажала платком одновременно нос и рот и стала глубоко дышать, желая оказаться как можно дальше от этого проклятого места, перенестись обратно в мое время.

Ничего не произошло. Никакого неземного света, никаких потусторонних голосов, ничего. Единственные образы, которые мне удалось вызвать из памяти, были до боли реальными: воспоминания о том, как я застала Дэвида с другой женщиной, о том, какое горе обрушилось на меня, и как я рыдала в этот самый платок.

Я опустилась на кровать, все еще сжимая в руках бесполезный носовой платок. Отчаяние заполнило меня. Я не безумна и не галлюцинирую. Я потеряла единственную связь с будущим. Мне некуда идти. Я попала в ловушку прошлого.

ГЛАВА ШЕСТАЯ

– Да, я постирал все это. Это что, преступление?

Я тупо смотрела перед собой, теребя кусочек шелка. Это был мой лотерейный билет, шанс вернуться домой – один на миллион, но в припадке рыцарства Шиа выстирал платок и спустил в канализацию мое будущее.

– С каких это пор мужчины стали делать черную работу? – устало спросила я. – Или это специально для меня?

– Так учила меня моя мать, – он сказал это таким тоном, что я сразу поняла: шутить 6 ним можно о чем угодно, но мать его лучше оставить в покое.

Я потерла переносицу и виски, пытаясь избавиться от головной боли, все еще терзавшей меня. Да, никогда мужчины не были такими рыцарями, как в эпоху, в которой я оказалась! Особенно это относилось к джентльменам с Юга, но Шиа, кажется, превзошел и их.

Я бросила носовой платок на кровать и свирепо посмотрела на Шиа.

– Какое вам было дело до моих личных вещей?!

Он швырнул мне мои туфли; они упали рядом с платком.

– Вы что, ожидали, что я принесу их вам на атласной подушечке?

– Разумеется, нет. – Представив себе Шиа, стирающего мое бельё, я рассердилась: было в этом что-то до неприличия интимное.

– Я думал, что приличия требуют постирать личную вещь дамы, прежде чем вернуть. Хотя, – медленно проговорил он, – я не имею опыта в этих делах и могу ошибаться. – Его чувственный рот растянулся в усмешке.

Я скрестила на груди руки с видом судьи, выносящего смертный приговор.

– Если верить доктору Тайлеру, вас не в первый раз уличают в похищении женской одежды.

Его улыбка стала еще шире.

– Я не утверждал, что такого не случалось прежде; я сказал, что не имею достаточного опыта.

Я задержала дыхание и резко выдохнула, отбросив прядь волос, упавшую мне на глаза. Почему я впустую трачу силы – физические и душевные? Какое мне дело до этого парня?

Он поднял мои матерчатые туфли и принялся разглядывать их рифленые подошвы.

– Я долго пытался понять, где делают и кто носит такие туфли.

Решив, что он, вероятно, не видел раньше ничего подобного, я вырвала туфли из его рук.

– В Калифорнии таких полно, – поспешно сказала я.

– А-а, – улыбаясь, протянул он: Калифорния для него все равно что на Луне, и моя последняя реплика его успокоила.

– Я обещал доку периодически прогуливать вас на свежем воздухе. Мы могли бы начать завтра. – Он сделал шаг к двери.

Я опустила глаза и кивнула. Место и время были мне безразличны. Я хотела назад, в будущее – или в любое другое время, лишь бы там был мой отец.

Кажется, Шиа был немного растерян: он снова подошел ко мне и мягко коснулся моей руки.

– Когда я осматривал ваши вещи, красавица, то обнаружил, что у вас нет денег. Признаться, я и сам сейчас немного в затруднении, но... всегда имеются способы быстро их заработать...

Я слегка вздрогнула, подумав о том, какие именно способы он имел в виду. Неожиданно я вспомнила о его пистолете. Он давно не демонстрировал его, но никогда не забуду, как страшен он был, когда направил свою пушку на доктора Леммингса.

– Нет, спасибо, – сказала я, нервно играя обручальным кольцом. – Думаю, я сама что-нибудь придумаю.

Не хватало мне еще связаться с типом, который презентовал Шиа этот пистолет. Я, конечно, была растеряна, но не настолько же...

Прогуливаясь по Центральной улице под благоухающими магнолиями и падубами – там, в своем времени, – я упорно пыталась представить себе, что происходило в этом городе до того, как современные лекарства поспособствовали разорению здешнего курорта; но я и вообразить не могла, что когда-нибудь мне «посчастливится» увидеть воочию те благословенные времена. Но сегодня это случилось, и первый вопрос, который встал передо мной, почему состоятельные люди и знаменитости различного масштаба стекаются в Хот-Спрингс, словно здесь медом намазано.

Завернувшись в простыню, словно в тогу, я вошла в комнату для водных процедур, курс которых прописал мне доктор Тайлер. Горячий пар клубился по всему помещению, словно туман над болотом. Банщица встретила меня у дверей, ее морщинистая черная кожа блестела от пота.

– Меня зовут Хасси, – сказала она с ярко выраженным южным акцентом.

– А я – Мэгги, – ответила я, но она уже повернулась ко мне спиной и начала регулировать краны в кабинке, отделанной мрамором.

– Снимите вашу простыню, милая, и встаньте там.

Крепкая, почти как тетя Джозефина, она работала быстро, и во всей ее фигуре сквозило то же упрямство.

Я неохотно отдала свою простыню и шагнула под неприглядное хитроумное сооружение. Разнокалиберные брандспойты подобно щупальцам свисали с потолка. Хасси подняла самый толстый – с длинным серебряным наконечником.

– Что это за устройство? – спросила я, стараясь скрыть волнение.

– Шотландский душ. Повернитесь.

Душ?.. Брандспойты были огромные. Казалось, ничто не заставит меня встать под это пыточное орудие.

– Это стимулирует циркуляцию в сосудах, – сказала она нетерпеливо, держа руку на кнопке, включающей эту адскую машину. Это выглядело ужасно.

– Может, нам начать с чего-нибудь полегче, – спросила я с надеждой, – например, с массажа. – Я взглянула на стоявший неподалеку стол.

Хасси перехватила мой взгляд.

– Здесь я делаю клизмы с минеральной водой. – Она улыбнулась, продемонстрировав свой беззубый рот. – Доктор Тайлер не велел ставить вам клизмы. Пока.

– Не везет мне, – вздохнула я, твердо пообещав себе сбежать отсюда до того, как это «пока» наступит.

– Может, вы хотите побывать в нашем лучевом кабинете? – Усмехнувшись, она кивнула в сторону стальной кабинки, освещенной электрическим светом. – Мы применяем это при артритах... и сифилисе, – добавила она, наблюдая за моей реакцией.

Господи, был ли тут хоть один, кто бы не был уже наслышан об этом?

– Ерунда какая-то, недоразумение, – пробормотала я.

Держа брандспойт в одной руке, другой она попыталась развернуть меня кругом.

– Это наш самый мощный душ для обработки спины и ног.

– О-о, – уважительно протянула я. Эта экзекуция была, по-видимому, не самой страшной. Я подчинилась Хасси, и тут же острая как игла струя воды впилась в мои бедра. Когда моя кожа начала трещать по всем швам, и я готова была заорать как безумная, Хасси передвинула реактивную струю мне на спину, продолжая испытывать мое терпение. Неужели другие люди еще и платят за это? Куда древним китайцам с их примитивной пыткой водой! Их бы на выучку к Хасси....

– Кто сказал вам, что я больна сифилисом? Шиа? – крикнула я через плечо, стараясь не замечать зуда в спине. Она фыркнула и – о, радость! – перекрыла водяной поток.

– О, он был послушным больным, потому что первый раз появился здесь с пулей в ноге, и его, кажется, накачали тогда наркотиками, чтобы унять боль. Но я все-таки сказала, что если он не будет мне подчиняться, я прострелю ему другую ногу. – Определенно, мы говорили об одном и том же человеке!

Хасси подвела меня к медленно заполнявшейся ванне и, задернув занавеску, предложила лечь в нее.

– Она обязательно должна быть такой горячей? – взмолилась я, тронув ногой дымящуюся поверхность.

– Кипяток выгоняет яд из организма, – безапелляционно заявила она. Я вздохнула: порошок, частицы которого все еще находились в моем организме и были последней ниточкой, связывавшей меня с будущим, тоже был ядом. Я начала медленно погружаться в воду, пока она не дошла мне до шеи. Ванна цвета слоновой кости была такой длинной, что я не могла дотянуться ногой до бортика. Она заполнила три небольших чашки горячей водой из крана и расставила их по краю ванны.

– Это чтобы выгнать всю гадость из организма, – пояснила она.

Я нервно сглотнула. Это был тот же самый сернистый состав, который мне предлагал Бу Макгрю – там, в аптеке. Бу сказал тогда, что эта вода лечит и снаружи, и изнутри. Я знала, что мой случай особенный, но все же залпом осушила одну чашку и принялась за вторую.

– Этот человек, я уверена, будет попадать в одну переделку за другой. – Она взяла в руки мочалку из люфы и присела на край ванны в облаке пара, вонявшего серой. – Но вы, я думаю, – его первая переделка, которая не потребовала ни хирургического вмешательства, ни бинтов.

– Сядьте, – приказала она. Я медленно приняла сидячее положение, размышляя о том, что или кто мог быть причиной других его переделок; в это время Хасси опустила мочалку в воду и начала надраивать мою несчастную спину. В ее руках люфа напоминала наждачную бумагу.

– Это чтобы удалить мертвые клетки, – пояснила она. Я до сих пор содрогаюсь, вспоминая, как Хасси обдирала мои плечи.

Когда, наконец, шлифовка моей кожи утомила ее, она повесила мочалку на пояс наподобие шестизарядного револьвера и ткнула пальцем в круглый металлический диск, блестевший над поверхностью воды у меня в ногах.

– Это вспениватель. Расслабьтесь. – Она отодвинула занавеску в сторону и исчезла.

Этот механизм – по-видимому, предшественник современных «джакузи» – противно застучал и стал обстреливать меня под водой пузырями; да, этот процесс очень напоминал стрельбу. Впрочем ощущение было приятное. Начиная понимать, что именно привлекает гангстеров и знаменитостей в Хот-Спрингс, я откинулась назад, постепенно вытягивая ноги, пока они не оказались под вспенивателем.

Я хотела уже блаженно закрыть глаза, но тут заметила провод, отходящий от вспенивателя куда-то за ванну. Я рывком поднялась. Мне с детства было известно, что нет ничего опаснее электрического кабеля, погруженного в воду. Перспектива быть убитой током в гидролизной ванне на девяносто галлонов не показалась мне приятной. Я осмотрелась, чтобы определить, есть ли безопасный, то есть не по влажному полу, путь к отступлению, и не нашла его.

Стиснув зубы, я осторожно отодвинулась подальше от вспенивателя и, нарушая инструкции Хасси относительно расслабления, следующие двадцать минут провела, держась мертвой хваткой за края ванны и умоляя электрического бога не убивать меня. Конечно, Шиа спас мне жизнь, я готова признать это, но приведя меня сюда, он, кажется, свел на нет все свои усилия.

Когда Хасси наконец вернулась, ее грубое «Подъем!» волшебной музыкой прозвучало в моих ушах. После того как она вытерла меня и завернула в огромное махровое полотенце, я последовала за ней в большую комнату, где с полдюжины женщин лежали на столах, завернутые, подобно мумиям, в такие же полотенца. Воздух здесь был наполнен ароматом сосны, ландыша и эвкалипта, – видимо, их масла использовались в каких-то процедурах. Окна с толстыми рифлёными стеклами, встроенные под потолком, были раскрыты настежь, но в комнате было жарко, как в сауне.

– Ваша кожа стала совсем розовой, – сказала Хасси, укладывая меня на стол. Даже красной, почти как ваши волосы. Могу поспорить.

Наши мнения совпали.

Хасси погрузила полотенце в кипяток и выжала его голыми руками. Затем одним концом этого горячего жгута она обернула мою ступню, а другим – бедро, туго связав их. В колене у меня затрещало, и я начала задыхаться.

«Горячо!» – хотела крикнуть я, но не проронила ни звука: жаловаться было опасно. Я хорошо помнила, что умудрилась сотворить эта дама простой мочалкой, и решила не будить лиха.

– Кипяток уничтожает яд, – повторила она. Голос ее звучал безжалостно, но я почувствовала, как она кладет мне на лоб влажную прохладную тряпочку.

– Как вы умудряетесь не сжечь свои руки? – спросила я, стараясь хоть как-то забыть о жаре, исходящей от полотенца, в которое я была обернута. Мне трудно было представить, как можно всю жизнь проработать в таком пекле.

– Я занимаюсь этим двенадцать лет. Руки чувствуют жар, но волдырями не покрываются. – Она вновь погрузила тряпку в холодную воду и положила мне на лоб, заменив ту, которая уже нагрелась. – Вы труднее переносите жару, потому что вы рыжая. Вздремните чуток. Я вернусь через три четверти часа.

Заметив большие круглые часы, висевшие на стене, я быстренько вычислила время, когда она должна вернуться. Мне хотелось, чтобы это произошло не слишком скоро – во всяком случае, не раньше, чем мне удастся ответить на некоторые вопросы, неожиданно возникшие у меня.

Палящий жар полотенец начал наконец спадать, постепенно становясь мягким успокаивающим теплом, и тогда я подумала, что реплика Хасси о моих волосах напоминает мне о чем-то. Я попробовала вспомнить, о чем именно, но появилось только смутное ощущение, что здесь как-то замешан Шиа. Шутил ли он по поводу цвета моих волос?