ГЛАВА ПЯТНАДЦАТАЯ

Я застыла в ожидании вот-вот увидеть мерзкую ухмылку Кэпса, но все, что я могла разглядеть в темноте, это было дуло ружья. «Как это несправедливо – окончить свои дни в таком месте и в такой момент», – думала я.

Но затем, стоило мне осознать, в каком виде и в какой позе я пребываю, стыд сковал меня; я почувствовала себя так, что даже перспектива быть застреленной показалась мне избавлением. О чем я все это время думала? Даже с Дэвидом, в моменты, когда наши чувства достигали апогея, я никогда не теряла в такой степени контроль над собой, не забывала столь безрассудно об осторожности.

– Эй, убери эту штуку от моего уха! – рявкнул Шиа, не поворачивая головы.

– Я пристрелю тебя, когда захочу, – ответил голос. – Что вам нужно на моей земле? Вы производили такой шум по всей округе; я побоялся, что мой пес Блю что-нибудь натворит.

– Мистер, вы выбрали неудачное время для охоты на опоссумов. Как было бы здорово, если бы вы задержались дома еще на пару часов.

В свете луны я смогла наконец рассмотретьчью-то широкополую шляпу и пышные бакенбарды. Наше положение было ужасно, перспективы еще ужаснее. Единственное, что хоть как-то могло нас утешить, это то, что человек, державший нас под прицелом, был не Кэпс.

– Может, вы позволите мне встать? Меня сводит судорога. – Шиа вздрогнул и чуть-чуть повернулся, облегчая нагрузку на больное колено.

– Вставай, только потихоньку и без фокусов, а то мой дробовик попортит тебе прическу.

Мои щеки пылали; я торопливо одернула одежду, пытаясь придать себе пристойный вид.

– У вас, кажется, мой черпак?

– Да, сэр. Нам очень хотелось пить... и есть.

– А, так вы попользовались и моей солониной.

Прохрипев что-то невнятное, Шиа сделал шаг в сторону и, пока я приводила себя в порядок, старательно прикрывал меня от незнакомца и его ружья. Внимание Шиа растрогало меня.

– Ты получишь небольшой урок хороших манер, сынок. Подбирайте свое барахло и пошли к дому. – Он выразительно помахал своей пушкой, и Шиа повел меня к тропинке, что виднелась между двумя кустами. Собака, которую я не заметила вначале, радостно побежала вперед, указывая путь.

– Не очень-то любезный прием, – вздохнув, пробормотал Шиа.

– Он нас не убил – спасибо и на этом.

– Все еще впереди.

– По-моему, он не такой уж страшный, – прошептала я. – Может, у него в доме найдется свободная кровать.

– Вы просто демоническая женщина!

– Конечно, а вы не цените этого.

– Нет, я ценю, – пробормотал Шиа, галантно отводя с моей дороги ветку, на которую я наверняка бы наткнулась.

– Тихо там! Я не хочу понапрасну будить Синдереллу. В гневе она ужасна.

Голос незнакомца был скрипуч – видимо, он очень редко разговаривал; но перед нами был деловой человек не требовалось большого ума, чтобы понять это.

Мы угрюмо зашагали в полной тишине. Из-за темноты, окружавшей нас, я ступала очень осторожно, мое внимание было направлено на то, чтобы аккуратно переставлять ноги; но мысли занимал вопрос, кто такая Синдерелла. Я не особенно хотела встречаться с ней, но после полосы неудач мне оставалось надеяться только на помощь доброй волшебницы.

Было так темно, что предметы едва различались даже на расстоянии вытянутой руки, и в этой ситуации мой гениальный нос во всем блеске проявил себя: очень скоро я почувствовала характерный запах скотного двора. Чем ближе мы подходили, тем сильнее он становился, и витавший в воздухе дым не то костра, не то печки, отапливаемой дровами, – лишь немного заглушал эту вонь. Взбудораженный полусырой свининой, мой живот заурчал, напоминая мне о том, какой тепличной девицей я в действительности была.

Наконец мы выбрались на открытое пространство. По острым запахам, я с легкостью могла бы различить, где сарай, где коптильня, где скотный двор; сквозь оконце крестьянского дома нас приветствовал тусклый свет фонаря.

Собака, навострив уши, ждала нас возле лестницы. Даже в темноте я смогла разглядеть, насколько ветхими были здесь все строения. Один хороший ураган – и все это может рухнуть. Нищета этого места послужила мне мучительным напоминанием о старой ферме моего отца.

– Заходи, сестра. – Наш хозяин бесцеремонно остановил мои раздумья, приглашая на скрипучее крыльцо и дальше в дом – под прицелом ружья.

Он безмолвно приказал нам сесть за кухонный стол. Взгромоздившись на шаткий стул, я тут же вспомнила день, когда мы с Дэвидом сидели за столом в кухне моей тетки Джозефи-ны. В горле у меня запершило. Когда я подняла глаза, в них, затуманенных слезами, возник какой-то старик в рабочей одежде. Он сдвинул назад свою шляпу, обнажив характерную фермерскую линию загара поперек лба.

– Ну, а теперь расскажите мне, за каким чертом городские бездельники приперлись в такую глушь? – Его южный говор был ужасен – даже по сравнению с тем, что я слышала в городе.

– Я ищу Мортиану, – соврал Шиа.

Пораженная этими словами, я рывком повернулась, чтобы посмотреть ему в лицо. Темные волосы Шиа по-мальчишески спадали на глаза, и это придавало ему прямо-таки ангельский вид такой имеют дети, благоговейно стоящие у алтаря. Я знала, что жилище этой ведьмы было последним местом, куда он согласился бы пойти. Но такую искренность излучал его взор, что даже я, зная все обстоятельства, почти готова была ему поверить. Шиа, вероятно, и вправду был прекрасным игроком в покер, ведь там не обойдешься без обмана.

Шиа наклонился ко мне.

– Моей жене нужны кое-какие лекарства. – Его голос был на удивление нежен. Будучи не в силах вообразить Шиа смирно сидящим дома с женой, я принялась глядеть вдаль, с трудом сдерживая смех; я боялась, что мое лицо выдаст меня.

Старик наклонился ко мне, сузив глаза.

– И чем же она больна? Если не считать облупившегося носа, она, по-моему, в полном порядке.

– На ней лежит проклятие, – твердо сказал Шиа.

Проклятие?.. Он что, обалдел? Пытаясь выкрутиться, Шиа затронул в моей памяти больную струну. Мои мысли вновь вернулись к моменту, когда я беседовала с теткой Джозефиной. Она обвинила тогда мою мать во всех злоключениях Адмирала и говорила о лежащем на нем проклятии. Она хвасталась, что разрушила злодейские чары, хотя это ей дорого обошлось. Тогда я не обратила внимание на эти ее слова, но теперь, когда они прозвучали из уст Шиа, это совпадение – конечно, случайное могильным холодом обдало меня. Никогда еще я не желала так страстно вырваться из терзавшего меня кошмара и поскорее вернуться домой.

– Однажды и на меня наложили проклятие, – сказал старик. – Стоило один раз съездить в город, и вот... наградили меня жуткой чесоткой – если вы хоть раз испытали это, вы поймете, о чем я говорю. – Он поднял бровь и бросил на Шиа многозначительный взгляд. – Думал, что зачешусь насмерть, прежде чем доберусь до Мортианы и получу какое-нибудь снадобье. Она велела мне, как только вернусь домой, залезть по горло в бочку с керосином.

– И помогло? – спросил Шиа. Я чувствовала, что он скрывает усмешку, но от этого, казалось, его ангельский облик приобрел еще большую невинность. Как человек с взглядами и замашками поездного грабителя может выглядеть выпускником воскресной школы – загадка для меня.

– Как рукой сняло. Правда, кожу мне разъело. Уверен, то был сильный наговор. Меня зовут Джеб. – Старик подтянул ремень и улыбнулся, очевидно, увидев во мне товарища по несчастью и почувствовав симпатию к бедной заколдованной горожанке.

Шиа представил меня как Мэгги Ред, и сообщил Джебу только свое имя, не называя фамилии. Хорошая идея, подумала я, вспомнив, что у Шиа немало врагов в здешних краях.

– Я хочу показать ее Мортиане как можно скорее, – сказал он. – Так что называйте плату за еду, которую я у вас позаимствовал, мы готовы заплатить.

Джеб усмехнулся:

– Пустяки, я даже провожу вас к ней. – Шиа обезоруживающе улыбнулся.

– Не утруждайте себя. Мы можем и сами поболтаться по здешним местам.

Джеб поковырял своей заскорузлой ручищей в жидких седых бакенбардах.

– Не хочу и слышать об этом. Я до чертиков рад, что вы появились. Мы с Синдереллой совсем озверели тут в одиночестве, и вы двое для нас просто подарок.

– О, нам так не хочется стеснять вас! – ломался Шиа.

– И не будете стеснять. Я сам хотел сходить к Мортиане. Месяц назад я ездил в город, и, кажется, снова начинается чесотка. Должно быть, новое проклятие. Если вы завтра поможете мне по хозяйству, послезавтра мы прямо с утра и отправимся.

– Прекрасно. – Шиа не хотел больше расходовать свое красноречие.

– Ваша жена может спать на моей кровати, а мы с вами отправимся в сарай. – Он вышел, оставив нам фонарь.

Шиа встал и пошел вслед за ним к двери. На выходе, в самом темном месте он задержался; его лица почти не было видно.

– Я надеюсь, узнав цену своему драгоценному порошку, вы наконец-то одумаетесь, – холодно произнес он, затем повернулся и вышел; стук его башмаков эхом отозвался в моей голове.

Стоил ли этот порошок таких мучений? Я напомнила себе, что истинной, главной моейцелью было найти отца. Я не верю в судьбу, но что-то необъяснимое, сверхъестественное постоянно толкает меня к Мортиане – и порошку. Теперь я знала, что мне нужно делать.

Господи, почему я все время поддаюсь обаянию Шиа?

Я выскочила наружу и успела увидеть, как он подходит к сараю и исчезает в дверном проеме.

Стоя в ночи, прислонившись к грубо обработанному столбу, я смотрела на серебристую луну и думала о том, что могло бы случиться, если там, в лесу Джеб не наткнулся на нас. В синем полуночном небе луна, такая безукоризненно круглая, казалась посланцем другого мира. Я слышала, что во время полнолуния люди могут творить чудеса. Если это всего лишь суеверие, тогда Шиа, возможно, прав. Наверное, в конце концов я просто сойду с ума.

Даже на жутком матрасе Джеба я проспала до полудня и проснулась вся в пучках ваты и соломы; еще немного и я потонула бы в этой пыльной куче.

Завтрак получился поздним; наскоро проглотив его, я вышла во двор, оставив Джеба в кухне. Заговорщически улыбаясь, старик обещал удивить на ужин чем-то особенным. Во дворе у колодца я налила воды в приготовленную им свиную болтушку и присела на заднем крыльце.

Раздетый до пояса, Шиа колол дрова назаднем дворе, его мускулистый торс был покрыт бисеринками пота, ярко блестевшими на солнце. Я молча смотрела, а он, поставив деревянную чурку на пень, торчавший в центре двора, сначала примерился к ней, а затем одним четким, мощным ударом топора расщепил ее, его загорелая грудь при этом сильно напряглась.

Каждый раз, взмахивая топором, Шиа вкладывал в это движение всю свою мощь, словно специально демонстрируя, сколько нерастраченной силы таит его тело. Его брюки съехали на бедра, выставив на обозрение тонкий белый шрам, который исчезал за поясом. Мне бы следовало целомудренно отвести взгляд, но я была не в силах это сделать.

Отерев со лба пот, он встретился со мной глазами; грудь моя вздымалась значительно чаще, чем обычно. Во взгляде его было не меньше желания и страсти, чем в моем. Удовлетворенная тем, что я по-прежнему привлекательна для него, я отвела глаза и принялась разглядывать ферму. Он вернулся к своей работе, а я прилагала все силы, чтобы не думать о том, как минувшей ночью мы были близки от того, чтобы стать любовниками. Независимо от того, насколько последовательна я была в своем стремлении выбросить из сердца нежные чувства к Шиа, этот мужчина был не из тех, которых легко забыть.

Закончив колоть дрова, он сложил их в аккуратную поленницу возле дома и, подняв с земли рубашку, направился ко мне. На последнем шаге он согнулся в полупоклоне, уперев руки в бедра.

– О чем задумались, красавица? – Его голос буквально таял в горячем влажном воздухе, словно разогретый мед.

Я покачала головой, при его приближении в моем животе что-то задрожало мелкой дрожью.

– Ни о чем... впрочем, неплохо бы принять ванну, – сказала я. После двух дней путешествия я чувствовала, что мои собственные ароматы удачно дополняют запахи скотного двора.

– Хотя Джеб пока не настаивал на этом, я бы, пожалуй, тоже не отказался побывать в его банных апартаментах и освежиться. – Шиа усмехнулся и накрутил на палец локон моих волос. – Но и такая вы мне чертовски нравитесь.

Я отодвинулась: меня угнетало, что близость его так на меня действует.

– Я думаю, нам лучше забыть о том, что было между нами прошедшей ночью. – Он, вероятно, был готов к этому не больше, чем я сама.

– Я действую вам на нервы, Мэгги? – он криво ухмыльнулся. Прежде чем я успела возразить, Шиа слегка щелкнул меня по облупившемуся на солнце кончику носа.

– Когда я закончу работу, я поговорю с Джебом насчет бани.

Сердце учащенно застучало, хотя ничего особенного не произошло: он просто неторопливо направился к сараю, насвистывая «Обнимаю тебя».

После раннего ужина, который состоял из зельца, зелени и кукурузного хлеба, огромные куски которого торчали из большой кастрюли с длинной деревянной ручкой, Джеб и Шиа отправились на небольшую веранду, где было немного прохладнее. Я вытерла рот, испытывая впервые за эти дни чувство полной сытости, и последовала за ними.

– У вас очень вкусный хлеб, Джеб. Непонятно, как такой мужчина до сих пор остается холостяком.

Уши Джеба зарделись; он в смущении начал изучать свои сильно потертые башмаки, стесняясь встретиться со мной взглядом.

– Если бы я знал, что вам так понравится, я бы приготовил его с глазными яблоками.

Судорога свела мне живот, а рот открылся от удивления. Он подтянул свои широченные штаны и раскачивающейся походкой направился к сараю. Я смотрела на его удалявшуюся спину, а он, повернувшись, махнул своей длинной мощной ручищей. Было непонятно, то ли он зовет нас пойти за собой, то ли просто прихлопнул муху.

Я в нерешительности закружилась и схватила за руку Шиа.

– Глазные яблоки? Что он имел в виду? – Шиа поднял с земли какую-то щепку и, отряхнув, принялся ковырять ею в зубах. Потом издал непонятный щелкающий звук и, покачав головой,сказал:

– Вы человек городской, я и не предполагал, что вам может понравиться деревенскаяеда, и в результате оказался в дураках. – Он медленно поднялся и вразвалку пошел через скотный двор.

– А из чего делают зельц? – крикнула я ему вслед.

Он даже не обернулся.

– Из всякой свиной требухи. Мозги, язык, рыло, пятачок...

Я, задохнувшись, зажала ладонью рот. Почему, черт побери, он не сказал мне об этом раньше? Нахлынувшая было волна тошноты быстро прошла, и я поспешила за ним, намереваясь получить ответ.

– И вы позволяете мне есть нечто, под названием пятачок? – Я преградила ему дорогу, заставив его резко остановиться.

– Вы идете с нами, красавица, или останетесь торчать здесь и разглагольствовать? – Он ловко устранил меня с дороги и продолжил свой путь по тропинке мимо сарая.

Как зачарованная я наблюдала за ним, а он шел, раздвигая толстые стебли растений, попадавшиеся ему на пути; движения его узких бедер были так же грациозны, как и тогда, прошлой ночью. Если бы нам не помешали... Мои колени ослабли, а сердце пропустило очередной удар.

Мое внимание привлекли густые заросли поодаль; я решила забраться туда, чтобы не попадаться на глаза Шиа и самой как можно дольше не видеть его. В зарослях я обнаружила узкую тропинку и пошла по ней, сердито пиная попадавшиеся на пути комья грязи. Будь он проклят! Я злилась на него не за то, что он заставил меня есть свиные мозги это еще можно было простить. Если он так легко смог забыть все, что произошло между нами, почему я не могу это сделать?

Длинная извилистая тропинка закончилась наконец у сарая, сплошь затянутого диким виноградом; строение это было столь тщательно скрыто между деревьями, что посторонний человек лишь случайно мог на него наткнуться. Даже солнце не добиралось сюда его прикрывал раскинувшийся сверху шатер многолетних деревьев. Мне очень хотелось открыть дверь, но я все-таки остановилась на мгновение, ожидая, пока глаза мои привыкнут к новому освещению– В этот момент появилась Блю и, пофыркивая, принялась обнюхивать мои ботинки. Я не двинулась с места, и собака посмотрела на меня, удивленно приподняв пушистое веко над правым глазом.

– Не пугай меня, я все равно войду, – пробормотала я и, открыв дверь, шагнула внутрь.

Керосиновый фонарь Джеба освещал бесчисленные корзины и бочки, заполнявшие сарай; его золотистые лучи создавали вокруг причудливую игру светлых и темных пятен. Я озиралась среди хлама, доверху заполнявшего сарай, и раздраженно думала о том, какой черт занес меня сюда, как вдруг мои привыкшие к относительной темноте глаза заметили в углу каменную печь странного вида. Над печью возвышался огромный металлический бак, формой своей напоминавший лабораторную мензурку без крышки. Заинтересовавшись этим странным хитроумным устройством, я подошла поближе. В тусклом мерцающемсвете фонаря грубо обработанный бак отливал медью. Трубкой он соединялся с бочкой галлонов на пятьдесят, рядом стоял еще какой-то цилиндр. Я смотрела на деревянные бочки, размышляя о том, что же такое могло в них содержаться, а нос мой буквально атаковали десятки сильных специфических ароматов, главным из которых, кажется, был...

– Алкоголь? – Я буквально подпрыгнула на месте, услышав за спиной голос Шиа, и повернулась к нему. – Господи, будто нам и без того не хватает трудностей; теперь еще ко всему вы влезли и в это...

Усмехнувшись, Шиа прошел по заляпанному грязью полу и, подойдя ко мне, обнял за талию.

– Теперь, я надеюсь, вы не будете столь строги в вопросах нравственности, Мэгги. – Наклонившись, он небрежным жестом откинул мне волосы с плеча, и я почувствовала, как буквально таю в его объятиях.

– Джеб хвастался мне своим домашним пойлом, – с улыбкой сказал он. – Я знаю только один способ проверить качество напитка.

Его дыхание обжигало меня. И лишь слабо различимые сигналы о какой-то опасности, азбукой Морзе проходившие сквозь меня, еще позволяли мне держать оборону. Господи, научусь я когда-нибудь сопротивляться этому человеку?

Наконец, собрав остатки сил, я вырвалась из его кошачьих объятий. Шиа выкатил для меня пустую бочку, и я, стряхнув с нее пыль, села, чувствуя нечеловеческую слабость в ногах, проклиная себя за то, что позволила взять такую власть над собой.

Он сел на небольшой бочонок поблизости от меня и, откинувшись назад, балансировал, подняв свои длинные сильные ноги, передо мной на фоне пыльных корзин; кучей сваленных в углу. Никогда в жизни я не видела более волнующего зрелища. Мой жадный взор скользил по его мускулистому торсу. Он перехватил этот мой взгляд, и улыбка засветилась на его лице, подняв во мне бурю разнообразных чувств.

Дыхание мое почти совсем остановилось, и, потрясенная, я отвернулась. Я твердила себе, что у меня есть куда более важные занятия, чем плотоядное рассматривание могучего тела Шиа.

Скрипучий звук, донесшийся откуда-то сверху, привлек мое внимание. Я подняла голову и стала пристально разглядывать потолок. Приближался вечер. Узкие косые столбики света струились сквозь многочисленные трещины в крыше сарая. Со стропил свисало множество фляг, заполненных какой-то янтарной жидкостью. Бутылки слегка покачивались – видимо, в такт колебаниям самого сарая, который показался мне в этот момент живым.

Джеб, появившийся неизвестно откуда, смотрел мне прямо в глаза.

– Храните виски подальше от дома. – Он протер пустую флягу носовым платком, налил в нее на три пальца жидкости из кувшина, затем, поднеся флягу к столбику света, долго любовался игрой безукоризненно янтарногозелья. – Смотрите, как оно играет. Это хорошее виски.

Он передал мне флягу и замер, с надеждой глядя на меня. Я болтала бы ее еще дольше, чем он, лишь бы придумать причину, чтобы не пить это зелье и вместе с тем не обидеть старика.

– Я не признаю никаких усовершенствований в этом деле. Выигрываешь время, теряешь качество, – громко сказал Джеб. – Дети – те, что ослепли в прошлом году, – брали свое пойло не здесь. – Он раздраженно хмыкнул и сплюнул в пыль. – Много мерзавцев сейчас занимаются этим и создают дурную славу нам, честным самогонщикам. Ну давайте, сделайте глоточек.

– Ос... ослепли? – Я с ужасом разглядывала флягу. Испарений, исходивших оттуда, было достаточно, чтобы я в пять минут сделалась пьяной. Я посмотрела на Шиа, надеясь на его помощь, но он только улыбнулся и кивнул.

Я тянула время, но с каждым мгновением убеждалась, что у меня нет другого выбора, кроме как выпить это. Я поднесла флягу к губам, но в последний момент остановилась, чтобы еще раз взглянуть на Шиа. Он пристально глядел на меня и молчал; я занервничала еще больше. Облизнув губы, я сделала наконец глоток. В первый момент я ничего не почувствовала пока виски не зацепило вкусовых бугорков на задней части моего языка. Но было уже слишком поздно: я вынуждена была его проглотить, и самогон стал буквально прожигать путь к моему желудку.

– Хорошее пойло, – прохрипела я; мои глаза слезились, горло горело огнем. – Это, должно быть, противозаконное дело. – Шиа засмеялся:

– Разумеется, красавица. – Джеб заржал:

– Ее хорошо шарахнуло; так бывает с каждым, кто попробует.

Я поневоле вздрогнула, почувствовав, как виски проникает в каждую пору моего тела; ноги отказывались меня держать. Глаза все еще слезились, и я подумала, что теперь, наверное, тоже ослепну. Кто-то взял стакан у меня из рук, и я поняла, что помедли этот «кто-то» еще мгновение, остатки жидкости пролились бы на землю.

Тут же послышался голос Шиа.

– О-о-о-э-э, – только и произнес он; очевидно, это был возглас одобрения.

Когда мои глаза перестали слезиться, и я снова обрела способность видеть, мне показалось, что меня погрузили в теплое туманное марево, сквозь которое с трудом пробивается свет керосинового фонаря. Мои плечи обмякли, а рот был словно закован в гипс. Блю тихо дремала, положив голову на ботинок Шиа.

Джеб снял с полки кувшин и, налив полную флягу, принялся пить. Закончив, он вытер рукавом подбородок и притопнул ногой.

– Бьет как прут, когда попадает на корень.

После того Джеб передал кувшин Шиа. Покачав кувшин на руке, Шиа сделал большой глоток и, блаженно застонав, предложил выпить мне.

– Вы это заслужили, красавица. Вы велисебя в этом путешествии не хуже любого мужчины.

Его похвала целебным бальзамом легла на мои натянутые нервы, согревая меня не хуже виски. Я сделала несколько глубоких вдохов, пытаясь унять головокружение, и, взяв кувшин, взболтнула так, как это делал Шиа. Потом я выпила. На этот раз пошло несколько легче так, скрипя тормозами, заходит на поворот грузовой состав. Не успела я поставить кувшин, непристойная отрыжка вырвалась из моей утробы; пытаясь ее унять, я прижала руку ко рту.

– Что, не пробовала раньше двухсотградусного? – Джеб сиял широкой улыбкой, которую немного портило отсутствие нескольких передних зубов. Взяв кувшин из моих рук, он снисходительно похлопал меня по спине. Я почувствовала, что начинаю валиться со своего бочонка, но Шиа, продемонстрировав великолепную реакцию, поддержал меня. Когда он попытался отпустить меня, я снова едва не свалилась на пол. Видя мою беспомощность, Шиа подвинул поближе свой бочонок, и я смогла опереться на могучее плечо моего друга. Чувствуя у себя под щекой грубую ткань его рубашки, я вдыхала исходивший от него мускусный аромат; от такой близости желание вновь стало разгораться во мне.

Когда очередь снова дошла до меня, Джеб протянул мне кувшин, в его голосе звучало бесконечное доверие.

– Готовы для нового рывка, мисси? Если красотка выпьет домашней...

Я в нерешительности покусывала губу.

– Вы среди друзей, – сказал Шиа сиплым голосом. – Среди друзей все можно.

Я протянула руку и взяла кувшин. Он стал значительно легче. Я запрокинула голову и стала цедить эту жидкость, которая уже почти не обжигала мне нёбо, хотя это был, несомненно, самый крепкий напиток из всех, которые я когда-либо пробовала. Я вручила кувшин Шиа и напомнила ему, еле шевеля языком:

– Не забудьте про душ. Обычно я принимаю по пять раз в день. – Я по-дурацки захихикала.

– Не забуду никогда, – сказал Шиа, громко фыркая.

– Забыл бы, если бы я не напомнила. – Я игриво ткнула его в грудь, но тут же вспомнила, что он повредил ее, защищая меня.

Я хотела грациозно поклониться, чтобы пропустить его, но не рассчитала и со всего маху шлепнулась на грязный пол.

– Она готова. – Джеб поднялся на ноги. – Ложитесь спать и спите сколько влезет, а мне пора уложить в кроватку моего бычка. – Бесконечно довольный собой, он вышел из сарая, насвистывая веселый мотивчик. Блю последовала за ним.

Я с трудом приняла вертикальное положение, в глазах у меня двоилось.

– Уложить? В постель? Бычка? Что он имел в виду? – Я повернулась, чтобы взглянуть на Шиа.

Он, усмехнувшись, пожал плечами:

– Думай сама. Он говорил, чувствует себя ужасно одиноко в этой глуши без бабенки.

Я потрясла головой, отгоняя запретные мысли. Мы были вдали от города, и здесь, в этой лесной глуши, воображение мое работало без устали. Нет, мне определенно пора принять душ.

Я сделала попытку подняться на ноги и уйти отсюда своим собственным ходом, но, дернувшись пару раз взад-вперед, поняла, что придется просить Шиа о помощи. Голова у меня по-прежнему кружилась, и хотя язык готов был болтать без умолку, уши мои словно кто-то набил ватой. Видеть я могла лишь чуточку дальше собственного носа, и очертания всех предметов – тех, которые я была еще способна различать, – были размытыми.

– Вы прямо-таки лепесток на ветру, – сказал Шиа; его губы приблизились вплотную к моей шее. Он попытался сделать шаг и качнулся.

– Вы сами не больно-то устойчивы.

– Ну, я-то и выпил побольше, чем вы. – Пока Шиа произносил эти слова, я ненароком упала прямо ему на грудь; он едва удержал меня.

– Вы что-то сказали? – спросила я сквозь зубы, чувствуя, как мой рот вслед за ушами тоже набивается ватой.

– И не думал.

Прижавшись друг к другу, мы, пошатываясь, побрели к дому, не обращая внимания на бесчисленные упругие ветки, нещадно нахлестывавшие нас с обеих сторон: тропинка была слишком узка для нас двоих. Когда она начала наконец расширяться, Шиа неожиданно остановился.

– Почему мы остановились? – строго спросила я.

– Джеб говорил, что вы можете воспользоваться его душем.

Никакая другая новость не обрадовала бы меня больше. Горячий ливень над моими плечами, запах мыла, чистота картины одна другой привлекательнее замелькали в моем воображении.

– Где это? – с нетерпением спросила я. Он ткнул пальцем в какое-то ветвистое дерево.

Я сделала несколько шагов вперед и наконец в призрачном лунном свете, падавшем на поляну, разглядела какую-то гигантскую ржавую бочку.

– Вы хотите надо мной посмеяться.

– Это вам не водопровод с хлоркой, это дождевая вода!

– Я что, по-вашему, совсем дошла до ручки и соглашусь ползать в этой ржавой бочке? – спросила я, пошатываясь, в упор глядя на дерево.

Шиа засмеялся; рука его все время находилась около моей груди, но очень деликатно, будто просто стараясь удержать меня в вертикальном положении.