Когда Иерусалим пал в 70 г., и был разрушен Храм, с ними рухнуло и господство священнического сословия и синедриона. Единственной партией в иудаизме, которая нашла в себе силы совершить труд необходимой реконструкции, оказалась партия фарисеев, и они совершили этот труд не на политической, но на духовной основе. Возглавляемые Йохананом, сыном Заккая, они сделали своим центром городок Явне, или Ямнию, на юго-западе Палестины. Здесь был восстановлен синедрион, т.е. верховный суд, в ведении которого находилась вся широкая область религиозного закона. Первым главой этого вновь учрежденного важнейшего института стал Иоханан. Весьма значительная часть закона, "заповеди отцов", передавалась изустно из поколения в поколение, разрастаясь с годами. Были предприняты первые шаги к упорядочению всего этого материала. Впоследствии этот труд был продолжен великим равви Акивой, первым организовавшим изустный закон по разделам. После его героической гибели в 135 г. при разгроме восстания Бар Кохбы, работа была ревизована и продолжена его учеником равви Меиром. Весь труд кодификации изустной традиции был завершен около 200 г. равви Иудой, главой синедриона в 170-217 гг. Завершенное таким образом собрание законов получило название Мишны.
      Мишна в свою очередь явилась предметом изучения, и вокруг нее начали разрастаться комментарии раввинических школ Палестины и Вавилона. Эти комментарии сложились в своего рода дополнение к Мишне, получившее название Гемары. Гемара и Мишна вместе известны как Талмуд. Иерусалимский Талмуд был завершен около 300 г. Гораздо больший Вавилонский Талмуд продолжал разрастаться еще два столетия, пока не был записан около 500 года.
      Поскольку Талмуд состоит из кодифицированного закона и комментария к нему, в нем мало возможностей для упоминания христианства, а те, что встречаются, неизменно враждебны. Но каковы бы они ни были, они по меньшей мере показывают, что авторы Талмуда не испытывали ни малейших сомнений относительно исторического существования Иисуса. [J.Klausner, "Jesus of Nazareth", 1929 г., стр. 18 и далее.]
      Согласно раввинам, чьи мнения получили отражение в этих текстах, Иисус из Назарета был вероотступником, предававшимся магии, насмехавшимся над словами мудрых, сбивавшим людей с правильного пути, и уверявшим, что Он явился не разрушить закон, но обогатить его (Срав. с Матф. 5:17). Он был повешен накануне Пасхи, как еретик и развратитель народа. Его ученики, из которых упоминаются пятеро, продолжали исцелять больных Его именем.
      Вполне очевидно, что это как раз такое изображение нашего Господа, какого и следует ожидать от враждебных Ему элементов с фарисейской партии. Некоторые из имен, под которыми Он упоминается, прямо или косвенно перекликаются с Евангелиями. Имя "Повешенного" очевидно относится к способу Его казни, "Бен Пантера" (Сын Пантеры), вероятно, относится не к римскому легионеру (как иногда предполагают) Пантерасу, но к христианскому верованию в девственное зачатие нашего Господа. "Пантера" является искажением греческого "партенос" (девственница). [J. Klausner, стр. 23 и далее.]Последнее не значит, конечно, что все, кто называл Его этим именем, верили в Его девственное зачатие.
      Около конца первого столетия и в начале второго, в некоторых еврейских кругах, по-видимому, разгорался спор, следует ли признать некоторые христианские тексты каноническими. Эти тексты, чем бы они ни являлись в действительности, обозначались спорящим греческим словом "евангелион", т.е. Благовество-вание. Упомянутый "евангелион" был по всей вероятности арамейской версией Евангелия от Матфея, излюбленного Евангелия еврейских христиан Палестины и ее окрестностей. Этому воспротивились равви Йоханан и равви Меир, насмехавшиеся над словом евангелион, меняя в нем буквы так, что оно читалось как еван-гиллайон или авон-лиллайон, что значило нечто, вроде "нечестие на полях страницы" или "грех таблички для записей". [Вавилонский Талмуд, трактат Суббота, 116 а,б.]Эти неясные указания свидетельствуют, что существовал некоторый контакт между ортодоксальными фарисеями и иудео-христианами, что не удивительно, учитывая, что, согласно Новому Завету, ранняя Палестинская церковь включала благоверных членов фарисейской партии и несколько тысяч евреев, которые были "все - ревнители закона" (Деян. 15:5; 21:20). После 70 г., в самом деле, эти иудео-христиане должны были более контактировать с другими евреями, нежели с членами нееврейских церквей, которые все более склонялись к тому, чтобы списать со счета иудео-христианские общины, как еретические и недостаточно христианские. В частности, имеются основания полагать, что те христианские беженцы из Иерусалима, которые осели около 70 года в Трансиордании, слились с определенными группами ессеев, возможно, включавшими остатки кумранской общины.

      Мы, однако, располагаем свидетельством в еврейской литературе более ранним и более важным, чем все, что можно найти в обоих Талмудах. Еврейский историк Иосиф родился в священнической семье в 37 г. В возрасте 19 лет он присоединился к фарисейской партии. Посетив в 63 г. Рим, он сумел дать себе отчет в мощи Римской империи. С началом Иудейской войны он становится командиром еврейских сил в Галилее и защищает от римлян крепость Иотапату до тех пор, пока дальнейшее сопротивление не становится бессмысленным. Тогда он бежит с сорока воинами в пещеру, и когда им снова угрожает пленение, они решают перебить друг друга. Возможно, благодаря продуманному плану, нежели удаче, Иосиф оказывается одним из двух последних живых бойцов, и уговаривает своего товарища сдаться римлянам. Вслед за этим он добивается покровительства римского военачальника, Веспасиана, которому предсказывает императорство. Это предсказание исполнилось в 69 г. Иосиф был придан римскому генеральному штабу во время осады Иерусалима, и даже выступал в качестве переводчика для Тита, сына и преемника Веспасиана на посту главнокомандующего Палестинской кампанией, когда тот обратился с прокламацией к осажденным жителям города. После падения города и подавления восстания Иосиф удобно устроился в Риме оказавшись под покровительством и на содержании императора, чью фамилию он принял, и стал с тех пор известен как Иосиф Флавий.
      Естественно, столь извилистая карьера не сделала его популярным в глазах соотечественников, многие из которых считали его - и считают до сих пор - двуличным предателем. Тем не менее, он использовал годы досуга в Риме так, что заслужил известное право на их благодарность, написав историю своего народа. Его работы включают "историю Иудейской войны", написанную сперва по-арамейски, а затем опубликованную по-гречески, "Автобиографию", в которой он защищает себя от нападок другого еврейского историка, Юста из Тивериады, который в своем рассказе о войне нарисовал весьма неприглядную картину поведения Иосифа, два тома "Против Апиона", где защищает свой народ против антисемитских измышлений (некоторые из них звучат довольно современно) главы Александрийской школы, Апиона, и других авторов, а также двадцать томов "Иудейских древностей", в которых описывет историю своего народа от событий книги Бытия до собственных дней. Сколько бы ни казалось незаслуженным для такого человека пережить крушение своего отечества, мы должны радоваться удаче Иосифа Флавия, так как, без его работ, при всех их погрешностях, мы были бы неизмеримо хуже осведомлены об истории Палестины новозаветного времени.
      На страницах его книг мы встречаем многие фигуры, хорошо знакомые нам по Новому Завету: красочное семейство Иродов, римских императоров Августа, Тиверия, Клавдия, Нерона, правителя Сирии Квириния, прокураторов Иудеи Пилата, Феликса и Феста, первосвященников Анну, Каиафу, Анания и других, фарисеев и саддукеев и т.д. Благодаря сообщаемой им информации, мы можем читать Новый Завет с большим пониманием и интересом.
      Когда Гамалиил в Деяниях 5:37, говорит об Иуде Галилеянине, возглавившем восстание в дни переписи, мы обращаемся к трудам Иосифа, и находим рассказ об восстании и в "Иудейской войне", и в "Древностях". Иосиф говорит также о самозванце по имени Февда, появившемся вскоре после 44 г., но Гамалиил упоминает другого Февду, подвизавшегося прежде Иуды Галилеянина (6 г.), и в любом случае речь Гамалиила состоялась между 30 и 33 гг. Нет никакой необходимости заключать, что Лука впал в анахронизм, ошибочно истолковав сообщение Иосифа (есть весомые свидетельства, что Лука не читал его сочинений). Сам Иосиф сообщает, что со смертью Ирода Великого Иудея вступила в пору непрекращающихся смут, и деятельность гамалииловского Февды (чье имя было довольно распространенным) могла осуществляться именно в ту пору.
      Голод, случившийся в правление Клавдия (Деян. 11:28), упоминается и Иосифом. Если Лука сообщает нам, что христиане Антиохии послали тогда помощь своим собратьям в Иерусалиме, Иосиф рассказывает, как Елена, царица Адиабены, находившейся к северо-востоку от Месопотамии, закупила хлеб в Александрии и смоквы на Кипре, чтобы поддерживать население голодавшего Иерусалима. [Древности, 20:2, 5.]
      Неожиданная смерть Ирода Агриппы I, о которой сообщает Лука в Деян. 12:19-23, также отмечается Иосифом [Там же, 19:8], причем его рассказ согласуется в общем с Лукой, хотя оба сообщения вполне независимы друг от друга. Вот, что говорит Иосиф:
      "Когда Агриппа процарствовал полных три года надо всей Иудеей, он явился в город Кесарию, которая называлась прежде Стратоновой Башней. Там устроил он зрелища в честь цезаря, учредив то как праздник на благо императору. [Возможно, праздник приходился на день рождения Клавдия, 1 августа.]И туда сошлось множество должностных лиц всей провинции и тех, кого назначили на высокие должности. На второй день зрелищ он облачился в одеяние, сделанное целиком из серебра дивной работы, и прибыл в театр перед восходом солнца. Когда же первые лучи солнца упали на него, оно столь чудесно засияло, что зрелище это внушило своего рода страх и трепет тем, кто смотрел на него. Немедля воззвали к нему льстецы со всех сторон словами, на деле не сулившими ему добра, обращаясь к нему как к богу, громко крича: 'Будь милостив! Если доселе почитали мы тебя как человеческое существо, отныне признаем тебя высшим смертной природе.
      Царь не упрекнул их, ниже отверг их нечестивую лесть. Но, взглянув вскоре затем вверх, увидал он сову, сидевшую на натянутой веревке над его головой, и немедля распознал в ней вестницу зла, как ранее она была посланницей блага, и боль печали пронзила его сердце. [Когда, за несколько лет перед тем, он был закован в цепи по приказу Тиверия, он прислонился к дереву, на котором сидела сова, и пленный германец сказал ему, что птица предвещала ему скорое освобождение и большую удачу, но что, если он увидит ее когда-нибудь еще раз, ему останется жить только пять дней.]Вслед за тем почувствовал он также сильную боль в животе, начавшуюся с острого приступа... Посему его быстро унесли во дворец, и среди всех распространилась весть, что он непременно вскоре умрет... И после непрерывных страданий от боли в животе, продолжавшихся в течение пяти дней, он распростился с этим миром на пятьдесят четвертом году своей жизни и на седьмом своего правления".
      Очевидцы параллели между рассказами Луки и Иосифа, как и отсутствие противоречия между ними. Лука описывает неожиданную кончину царя библейскими словами, говоря, что "Ангел Господень поразил его". Нет нужды непременно приписывать особое значение тому факту, что греческое слово "ангелос", которое использовал для обозначения ангела Лука, есть то же самое, которое применил для обозначения совы как "вестницы" Иосифа, хотя некоторые ранние отцы церкви по-видимому это отмечали. Не вызывает сомнений и то, что, согласно Луке, тиряне воспользовались празднеством для того, чтобы публично примириться с царем.
      В общем, можно суммировать сравнение двух сообщений словами объективного историка Эдуарда Меера: "В отношении плана, содержания и общей идеи оба рассказа вполне согласуются друг с другом. Благодаря своим весьма интересным деталям, которые отнюдь не следует объяснять как отвечающие "тенденции" или популярной традиции, рассказ Луки предоставляет гарантию, что он по меньшей мере столь же надежен, как и сообщение Иосифа". ["Urspring und Anfange des Christentums", т.З, 1923 г., стр. 167.]
      Еще важнее то, что Иосиф упоминает Иоанна Крестителя и Иакова, брата нашего Господа, сообщая о смерти каждого из них, в стиле, явно не зависимом от Нового Завета, так что нет никаких оснований подозревать христианскую интерполяцию любого из этих отрывков. В "Древностях, 18:5, 2, мы читаем, как Ирод Антиппа, тетрарх Галилеи, был разгромлен в битве Аретом, царем набатейских арабов, отцом первой жены Ирода, которую тот покинул ради Иродиады:
      "Тогда иные из евреев решили, что Иродова армия была уничтожена Богом, и что то было вполне заслуженное наказание за смерть Иоанна, прозвищем Крестителя. Ибо Ирод убил его, хотя тот был добрый человек, учивший евреев добродетели, справедливости друг к другу и благочестию по отношению к Богу, и призывал их соединиться крещением. [Иоанн, повидимому, провидел сложение религиозной общины, куда входили через крещение.]Он учил, что Богу угодно крещение, если его совершают не с тем, чтобы получить прощение определенных грехов, но чтобы очистить тело, тогда как душа уже очищена праведностью. И когда люди стали собираться вокруг него (ибо велико было впечатление тех, кто слышал его слова), Ирод испугался, что такая великая сила убеждения может привести к восстанию, ибо люди, казалось, были готовы следовать его совету во всем. Тогда он решил, что много лучше будет схватить его и убить прежде, чем возбудит он какое-либо волнение, нежели каяться впоследствие от того, что это не было сделано, когда мятеж уже возымеет место. Вследствие этого подозрения Ирода, Иоанн был послан закованным в цепи в Макару, крепость нами выше упомянутую, и там предан казни. Евреи верили, что в отмщение за него катастрофа постигла войско, и что Бог желал навести зло на Ирода".
      Имеются разительные расхождения между этим и евангельским рассказами: согласно Марку 1:4, Иоанн проповедовал "крещение покаяния для прощения грехов", что отрицает Иосиф, а смерть Иоанна приобретает у Флавия политическое значение, тогда как, согласно Евангелиям, ее причиной было осуждение Иоанном женитьбы Ирода на Иродиаде. Вполне вероятно, что Ирод рассчитывал, заточая Иоанна, поймать разом двух зайцев. Что же за расхождения в истолковании значения Иоаннова крещения, то независимые предания, различаемые в Новом Завете, замечательно единодушны на этот счет, а кроме того восходят к гораздо более раннему времени, чем текст Иосифа ("Древности" были опубликованы в 93 г.), и таким образом представляют гораздо более вероятную с религиозно-исторической точки зрения картину. Иосиф, фактически, приписывает Иоанну доктрину крещения ессеев, как она дошла до нас благодаря Кумранским текстам. Но в общем рассказ Иосифа подтверждает Евангелия. Это место у Иосифа известно Оригену (около 230 г) и Евсебию (около 326 г.). [Ориген, Против Цельса, 1:47;Евсебий, История церкви, 1:11.]
      Далее в "Древностях" (20:9, 1) Иосиф описывает самочинные действия первосвященника Анания после смерти прокуратора Феста следующими словами:
      "Но младший Ананий, который, как мы сказали, стал первосвященником, был смелого характера и исключительно дерзок. Он следовал партии саддукеев, которые, как мы уже показали, суровее в приговорах, нежели все евреи. А так как Ананий был расположен указанным образом, он решил, что получил теперь в свои руки отличную возможность, поскольку Фест был уже мертв, а Альбиний только еще в дороге. Итак, он собрал судейский совет и поставил перед ним брата Иисуса, так называемого Христа, по имени Иаков, вместе с некоторыми другими, и, обвинив их как нарушителей закона, приговорил к побитию камнями".
      Этот отрывок, подобно предшествующему, также был известен Оригену и Евсебию. [Ориген, Против Цельса, 1:47, 2:13; Евсебий, История церкви, 2:23.]История смерти Иакова Справедливого (как называли брата нашего Господа) детально рассказана Егесиппом, иудео-христианским автором около 170 г. [Его рассказ сохранен Есебием, 2:23.]Рассказ Иосифа важен главным образом потому, что он называет Иакова "братом Иисуса, так называемого Христа", что указывает на то, что он упоминал уже Иисуса. В самом деле, мы находим такое упоминание во всех дошедших до нас копиях так называемого "флавиева свидетельства" в "Древностях" 18:3. Там Иосиф сообщает о беспорядках, ознаменовавших прокураторство Пилата, и продолжает:
      "Около того времени появился Иисус, мудрый человек, если в самом деле должно называть Его человеком,ибо Он совершал чудесные вещи и учил людей, которые постигали истину с наслаждением. Он увлек за Собой многих евреев, а также многих греков. Этот человек был Христос.И когда Пилат приговорил Его к распятию по обвинению главенствующих между нас людей, те, кто любил Его, поначалу не отступились, ибо Он явился им на третий день снова живым, как предрекли то и тысячи иных чудесных вещей о Нем пророки:и даже доселе племя христиан, называемых так по его имени, еще не вымерло."
      Таков перевод текста этого отрывка, как он дошел до нас, и мы знаем, что таким же он был во времена Евсебия, который дважды его цитирует. [1:11.]Одна из причин, почему многие считают это место христианской интерполяцией, состоит в том, что, по утверждению Оригена Иосиф не верил в мессианство Иисуса и не провозглашал Его Мессией. [Против Цельса, 1:47; Комментарии к Матфею, 10:17.]То, что Иосиф не был христианином, во всяком случае совершенно ясно. Но кажется крайне маловероятным, чтобы автор, не бывший христианином, мог прибегнуть к выделенным у нас выражениям. И, однако, отрывок не вызывает никаких возражений с точки зрения Критики текста, а рукописный материал столь же неукоснителен в воспроизведении этого отрывка, и столь же обилен, как и в отношении любых других мест у Иосифа. Возможно, однако, что Ориген знал это место в более ранней форме, где отсутствовали выделенные нами фразы. [Так, например, Дж. Клаузнер в "Иисусе из Назарета", стр. 55 и далее, принимает фрагмент как подлинный, за исключением выделенных мест. Заключение столь выдающегося аторитета в области еврейской истории заслуживает внимания.]Поскольку текст Иосифа дошел до нас через христиан, а не евреев, не удивительно, что его справка об Иисусе могла с течением времени приобрести более христианский оттенок.
      Если, однако же, мы присмотримся внимательнее к выделенным фразам, нам может придти в голову догадка: а не мог ли все это написать сам Иосиф - находясь в ироническом расположении духа? "Если в самом деле должно называть его человеком" может быть саркастическим упоминанием веры христиан в Иисуса как Сына Божьего. "Этот человек был Христос" может значить не более, чем то, что Иисуса обыкновенно называли Христом. Нечто в духе этой фразы так или иначе предполагается дальнейшим заявлением, что христиане называются по Его имени. Что до последней выделенной фразы, касающейся воскресения Иисуса, то она могла быть предназначена просто для сообщения о том, что утверждали христиане в качестве важнейшего основания своей веры. Некоторые проницательные критики не находят ничего затруднительного в принятии флавиева свидетельства, как оно до нас дошло. [F.C. Burkitt, "The Gospel History and its Transmission", 1906 г., стр. 325.]Фрагмен определенно содержит ряд характерных особенностей стиля Иосифа, как было указано д-ром Теккереем, ведущим британским авторитетом по этому вопросу в последние годы, и другими авторами. [Dr. H. St. John Thackeray, "Josephus, the Man and the Historian" 1929 г., стр. 125 и далее.]
      Указывалось также, что для текстуальной традиции "Древностей" характерно опущение слов и коротких фраз [G.C. Richards в изадании "Journal of Theological Studies", 13 т., 1941 г., стр. 70 и далее], что позволяет легче допустить предположение, что "так называемый" было опущено перед словом "Христос", и что так же была опущена фраза "как они говорили" или, возможно, "как они говорят" после "Он явился им". [R. J. H. Shutt в издании "Classical Quarterly", 31 т., 1937 г., стр. 176.]Обе предположительные поправки весьма вероятны, в особенности первая из них, поскольку именно такая фраза - "так называемый Христос" - содержится в том месте, где Иосиф рассказывает о казни Иакова.
      Многое можно также сказать в пользу двух других исправлений. Одно толкование предложенное Тэккереем, заключается в том, что, вместо слова "истина" (по-гречески "alethe") следует читать "странные вещи" (aethe). Другое предложено д-ром Робертом Эйслером, считающим, что в начале параграфа выпали несколько слов, и что в оригинале он начинался: "А также около того времени явился источник новых бед",некий Иисус, мудрый человек. Он совершал чудесные вещи и учил людей, которые воспринимали странные вещис наслаждением. Он увлек за Собой многих евреев, а также многих из греков. Этот человек был так называемыйХристос. И когда Пилат приговорил его к распятию по обвинению главенствующих между нас людей, те, кто любил его, поначалу не отступились, ибо Он явился им, как они говорили,на третий день снова живым, как предрекли то и тысячи иных чудесных вещей о Нем пророки: и даже доселе племя христиан, называемых так по Его имени, еще не вымерло".
      Выделенные места указывают на этот раз исправления. Эта версия свидетельства избавлена от сомнительности традиционного текста, сохраняя (и даже увеличивая) ценность этого фрагмента как исторического документа. В результате дополнений отчетливее становится оттенок пренебрежения, и яснее становится, что заключительное сообщение о "племени христиан" вполне совместимо с надеждой, что, хотя оно доселе еще не вымерло, это может случиться в скором будущем.
      Итак, мы обладаем достаточно вескими основаниями для того, чтобы верить, что Иосиф действительно свидетельствует об Иисусе, сообщая о: 1) времени Его жизни, 2) Его репутации чудотворца, 3) о том, что Он был братом Иакова, 4) Его распятии при Пилате по доносу еврейских правителей, 5) Его утверждении о собственном мессианстве, 6) основании Им "племени христиан" и, вероятно, 7) о распространенной вере в то, что Он восстал из мертвых.