Касандра БРУК
      Милая Венера
      Перевод с английского И.Г. Гуровой
      Анонс
      Ее супруг волочился за каждой юбкой, будь она надета хоть на манекен. Она устала скучать, ревновать и прощать мужскую подлость. А ее лучшая подруга тем временем покоряет сердца на шикарном греческом курорте! Ну и что тут, спрашивается, делать? Можно, конечно, рыдать и сетовать на судьбу. А есть другой выход - отплатить неверному его же монетой Расслабиться и получать удовольствие. В наши свободные времена уныние - понятие устаревшее!
      СЕНТЯБРЬ
      Английское посольство
      Афины
      23 сентября
      Милая Джейнис,
      Парочка каракулей среди нераспакованного багажа.
      Вот мы и тут, не взятые в заложники. Пока не подыщем квартиру, писать мне можно по этому сногсшибательному адресу. Заметь, название улицы в нем отсутствует: подозреваю, что ни один британец в штате не побеспокоился выучить греческий алфавит настолько, чтобы разбирать названия улиц на углах.
      До чего же жуткий город - я и забыла. Бога ради, пиши, пока я еще не скончалась от свинцового отравления и овечьего сыра. Ну и конечно, я хочу узнать о твоем собственном переезде в Лондон W4, последний писк фешенебельности - Чисвик или Хаммерсмит" так ведь? (Держу пари, греческие рестораны там получше здешних.) И обязательно сообщи: вы с Гарри правда перевернули новую страницу, как ты выразилась? У меня есть кое-какие.., ладно, ладно, заткнусь. Но ты же знаешь, какого я мнения о Гарри. Ну, хотя бы твой ребенок теперь в школе, и драться тебе приходится только за себя, или же ПРОТИВ себя.
      Посол - олух. Пирс привез ему стильтон от "Пакстона и Уайтфилда", а он так улыбнулся, будто его уже им вытошнило. Ах, Джейнис, мне предстоит быть супругой первого секретаря - изящным украшением. Вопрос, как им стать. Три года в этом эллинском захолустье, где воду пить нельзя, а вино еще хуже!
      Что, что тут делает трусливая евреечка?
      С любовью. И пиши! Скрась часы моего изгнания.
      Рут.
      Речное Подворье 1
      Лондон W4
      28 сентября
      Рут, миленькая!
      В восторге, что ты прибыла вместе со стильтоном посла.
      И мы тоже сменили местожительство. Речное Подворье - как тебе нравится? Куда ни бросишь взгляд, ни единой речки, а Подворье населяют главным образом кошки. Вдоль по улице они водятся в каждом жилище и включают одного необработанного котищу - источник сильнейших трений между соседями. В нашем закоулке говорят только об электронных кошачьих ловушках.
      Из чего ты можешь заключить, какой вокруг стоит фешенебельный писк.
      Разреши мне небольшое описание. Улица малюсенькая. Всего десять домов, и только на одной ее стороне. На другой стороне - стена, а затем кладбище, где погребен кто-то, о ком я никогда не слышала. Затем два теннисных корта, и я уже жажду летом ими пользоваться. Девять домов - особнячки, слагаемые из двух самостоятельных половин - элегантные, ранневикторианские, белые, отутюженные, два этажа и полуподвал. Наш - № 1, единственный самостоятельный особнячок, но потому лишь, что улочку двадцать лет назад перепланировали и вторую половину оттяпали. Так что подъездная дорога появляется двумя полукружиями из-за живой изгороди - высоких кипарисов, благодарение Богу. Там, где кончается улица (прошу прощения - подворье), начинается тропа, ведущая к старинному водохранилищу, ныне заповеднику. Весь день мы можем созерцать извивающиеся спины и шерстяные колпаки любителей птиц с биноклями, а летом, уж конечно, там будут плодиться какие-нибудь редкие охраняемые виды комаров.
      Иными словами, дорогая моя, это cul-de-sac <Тупик (фр.) - буквально "задница мешка".>, и я уже стараюсь (страшусь?) угадать, какую cul Гарри вскоре попробует сак. Хотя после "пробного отдельного проживания" он и обещал, что будет хорошим. "Это был кошмар", - говорит он.
      И на глазах у него - слезы. Ах, Рут, не говори мне, что я дура - пока не надо: мне так хочется, чтобы все наладилось. Мне так невыносимо было одиночество, это ощущение никчемности. А Гарри меня знает, и это такое утешение! Я могу вести себя жутко, а он просто меня обнимет, и я сразу таю. Все забыто. Мне кажется, я люблю его; такое извращенное, упрямое чувство, которое остается даже после всех этих лет, сколько я его ни гнала. Мы даже занимаемся любовью - ну, вроде. Наверное, мне приятно, что это все-таки я, а не какая-нибудь стерва, безмозглая блондинка.
      Нет-нет, я слышу, как это тебя злит, - но ведь у тебя-то все есть и плюс любовники.
      Дерьмово! Я же не хотела распускать перед тобой нюни. Лучше позволь я расскажу тебе о соседях - о нас в Речном Подворье (надо же привыкать!) Ну, так один устроил вечеринку по поводу нашего новоселья. Архитектор - Билл и. как-то там еще. Известный, по-моему. Не мужчина, а жердь с замечательными руками - ты понимаешь, о чем я. Дом набит всякими хитрыми приспособлениями, ну просто лаборатория новейшего образа жизни. Все дублирует что-нибудь еще; кровати, они же стенные шкафы или картотечные ящики, кофейный столик проигрыватель. И никаких пошлых выключателей - просто ты дышишь на стену. Унитаз спускает воду, едва встанешь (а как с мужчинами?). Ну и конечно, повсюду панели солнечных батарей, так что снаружи дом смахивает на теплицу для разведения гвоздик. Жена некрасивая с гигантскими грудями; может, и они что-нибудь дублируют. Гарри то и дело уставлялся на них в изумлении. Нина, так ее зовут. Мне она скорее понравилась, но представляла она меня гостям, как подобранного котенка. "Это наш новый номер один". И все отвечали точно так же:
      "Я номер три", "Я номер восемь" и так далее, словно у них нет ни имен, ни фамилий. Я все-таки сумела не хихикнуть. На мне было мое платье от Джейн Мьюр - конечно, из вторых рук" ты знаешь чьих. Очень облегающее, а я уже совсем забыла, что у меня есть фигура. № 10 его усмотрела и, конечно, успела облаговестить всех, что мы непотребно богаты. У Гарри есть пунктик, чтобы его узнавали - ну, ты понимаешь: "Это же Гарри Блейкмор, "Независимые телевизионные новости", "Варшава". Но одна баба (№ 5, по-моему) тут же все испортила, спросив, как ему нравится сообщать прогноз погоды. Ну да она уже сильно нализалась.
      Самое примечательное в нашем переезде то, что все время чувствуешь, как тебя оценивают. Я спросила Гарри, что он чувствует, а он только пожал плечами и сказал, что чувствует, какая это скучная публика. "Буржуазия", добавил он.
      Господи, а мы-то, по его мнению, кто? Я видела, что он разведывает местные таланты. Застукала, как он откалывал интимный номерок (№ 2, прошу прощения) с кинорежиссерской женой (или, быть может, не), которая трясла на него волосьями. Я его прокляла за то, что он такой красавец.
      "Не смеши меня, - сказал он потом, - она же дебилка". Ха! Прежде его это не останавливало.
      И между прочим, блондинка.
      На самом деле они вовсе не скучные, во всяком случае, не все. По-моему, люди обзаводятся корпоративным лицом; быть может, потому, что их объединяют общие мелкие интересы. И необходимо докопаться до более глубоких, которые они держат при себе. Компания довольно пестрая. Два врача (муж и жена, но не партнеры).
      Строитель-подрядчик (жуткий, с голосищем, как у Теда Хита в "Плюющем отражении"). Специалист по рекламе (сама вкрадчивость). Кинорежиссер (с глазом, положенным на окружающие груди). Кандидат-лейборист - в проекте - по имени Кортеней Гаскойн (на мой взгляд, не то имечко, чтобы завоевать голоса рабочих в Ист-Энде) и жена-производительница с руками, созданными, чтобы менять подгузники. Говорят, она пишет длинные проблемные романы. Черт, ну не стерва ли я? Ну, и кто еще? Ах да! Застенчивый историк, которому я очень пришлась, и что-то вроде портретиста академической породы, которому я не пришлась. И безмолвствующий телепродюсер, шапочный знакомый Гарри - готовит передачи по экологии: нефтяные пятна, кислотные дожди и прочее в том же духе.
      Некоторые спрашивали, чем я занимаюсь, и я сказала: "Антиквариатом", и не очень соврала, верно? Сообщать, что занимаюсь я им раз в месяц в Эктоновском центре досуга за прилавком со всяким хламом, конечно, не стоило. Не стоило и говорить, что я занимаюсь живописью. Они бы напустили на себя заинтересованный вид и спросили бы: "А какой?" Нет, ты только вообрази, что я ответила бы "настенной", хотя пока расписала только спальню Клайва да и еще мамин сортир? Пожалуй, мне следовало бы ответить: "Энкаустикой, как Леонардо да Винчи", и уповать, что им неизвестно, чего он настряпал с восковыми красками.
      Ах, Рут, все это звучит очень весело? Или жутко? Наверное, было и так и эдак. Я чувствовала себя самозванкой, притворщицей. Притворялась счастливой, притворялась, будто принадлежу к их безопасному миру всяких достижений. Но тут я вспомнила, каково это - остаться одной. Раздельно проживающей. Я посмотрела "разделять" в толковом словаре - не так давно. И там сказано "делить пополам, разрубать". Вот так я себя и чувствовала - разрубленной. Гарри - всяческое дерьмо, но жить без него было невыносимо. Только вообрази, чего мне особенно не хватало все эти месяцы? Не секса. Не отсутствия денег. А коктейля, который он смешивал мне на ночь - клал лед и ломтик лимона в водку с тоником. Того, как он смеялся над моей привычкой вешать колготки на сушку для полотенец. Даже того, как он не давал мне спать своим храпом. Дурь, верно? Господи, как я хочу, чтобы на этот раз все получилось. Если нет, по-моему, я не вынесу.
      Э-эй, я познакомилась со специалистом по иглоукалыванию и узнала от него (вернее, от нее), что можно подстегнуть свое либидо, нажимая на одно место под коленкой. Тебе-то это не понадобится, но я тут жму и жму.
      Пиши и поскорее, дипломатическая жена. Мне очень не хватает наших долгих разговоров и твоих похабных историй.
      С любовью и - обаяшечке Пирсу.
      Джейнис.
      Речное Подворье 1
      Лондон W4
      30 сентября
      Дорогой Пирс,
      Наслаждался твоей речью на встрече выпускников (меня так восхищает легкость, с какой лгут дипломаты!). Но какой дьявольский вечер, верно?
      Старые выпускники не умирают, а только надоедают друг другу до смерти.
      Снабдить тебя этим адресом до того, как ты отбыл в Афины, возможности не было, хотя не исключено, что Джейнис уже сообщила его Рут.
      Ты спрашивал, как я ко всему этому отношусь, и Глаза у тебя слегка лезли на лоб. С полным на то правом. Честно говоря, я и сам толком не пойму, как это вышло. Я уже совсем свыкся с холостяцкой жизнью, а с частыми командировками НТН и вовсе никакого одиночества не ощущал. Тем более что и особых оснований не было - с немалым числом перелетных ночных птичек, незнакомым лицом на утренней подушке, безмолвным завтраком ("Чай или кофе"?). И тем не менее мы вновь вместе. К большому моему удивлению. И - как ни странно - удовольствию.
      Ну а толчком послужил обед в Челси. Я только что вернулся из Восточной Европы. На автоответчике - Джейнис. Надо бы поговорить о новой школе Клайва, так не буду ли я так добр позвонить ей? И я позвонил. Предложил пообедать вместе. Я ее не видел шесть месяцев и думал, что буду обморожен. Ничуть.
      Все было мило и просто. Она выглядела очень сексуально в модели с глубоким вырезом. Черт, подумал я, я бы очень даже не прочь. Потом она пригласила меня заехать к ней. Никакой тягомотины. Только сияющие глаза. Ноги, ноги и духи. Ну и вот.
      Самое странное: все было так естественно. В том, что все знакомо, что-то есть. Никаких накладок. Ну, ноги не на месте, изгрызенные губы.
      Одноночные свидания не такой уж балет, так ведь?
      Ну, как бы то ни было, а утром я не знал, что сказать. "Спасибо, радость моя, и всего хорошего", - как-то не звучало, хотя я отчасти надеялся, что она скажет именно это. Ничего подобного.
      Нежные взгляды, и "милый, почему бы нам?..
      Столько выбрасывается на ветер. Мальчик". Мягчайший шантаж. По-твоему, мне следовало сказать "нет"? Ну, я просто не мог, да и не хотел. Я хотел быть рядом с ней. Я хотел вновь открыть эту главу моей жизни, потому что внезапно осознал, как много глава эта для меня значила. Жизнь снова cтала полной.
      Ну, мы и купили дом в рекордный срок - с солидной закладной, разумеется. И теперь мы здесь - № 1, Речное Подворье. Теперь ты знаешь.
      Кстати, примерно через месяц я вновь отбываю во мрак Польши. По старому следу Леха Валенсы. Но если Папандреу напортачит или попадет под суд (но, конечно же, нет), меня, возможно, пошлют в твою чащобу. Разрешается ли первым секретарям посольств нализываться вместе с бродячими журналистами, а?
      Ну, до свидания рано или поздно, старина, и буду держать тебя в курсе.
      Всего наилучшего.
      Гарри.
      ОКТЯБРЬ
      Речное Подворье 1
      Лондон W4
      2 октября
      Рут, миленькая!
      Умру, если сразу не поделюсь с тобой новостью. Я получила ЗАКАЗ! Настоящий заказ расписать стену. Архитектор, про которого я тебе писала жердь с грудастой женой, - ну, я набралась духа и сказала ему, чем занимаюсь (так, будто я написала сотни панно - все, кроме Сикстинской капеллы), и он попросил показать ему рисунки. Я кинулась домой и быстренько набросала пару-другую, постаралась придать им старый, захватанный вид. И, обложиться, он заказал одно. Вид на реку, и, надо признать, со вкусом.
      Кабинет сразу становится похожим на плавучий дом - и его собака изготовилась прыгнуть в воду.
      Он смеялся, и ему по-настоящему понравилось.
      Изумительно, верно? Я - профессионал!
      Ура-а-а!
      Гарри - абсолютный душка.
      Не терпится начать. И собственную жизнь тоже.
      Второпях - с тоннами любви.
      Джейнис.
      Английское посольство
      Афины
      10 октября
      Милая Джейнис!
      Твои письма - длинное и коротенькое - ждали в ячейке первого секретаря, когда я вернулась вчера.
      Чудесно получить от тебя весточку. Погряс. Поздрав. и прочее. Да, я была в отъезде (погоди, подробности ниже). Нет, мне правда было необходимо уехать. Живем на чемоданах. Пирс по уши в бумагах (завывает, как король Лир). Ну, я и сорвалась на Пелопоннес в малютке "фольксвагене", который мы купили. Рут на воле. Или, если хочешь: дырка в охоте на охоте. Греция осенью - чудо. Все еще жаркая, но чиста, ясна и уже не кишит туристами. Я никогда не бывала в Олимпии, и в Мисгре тоже - что за место! (И у меня есть причины считать так. Терпение, терпение, моя протестантская пай-девочка).
      Сначала - ты. Второе письмо по-своему перекрывает первое. Я не помню, когда ты так бурлила радостью. Хотя бы одна эта строчка: "Гарри - абсолютный душка". Я рада. Возможно, он что-то усвоил. Или, возможно, ты. Но кисло-сладкое первое письмо; сказать, что я понимаю, как ты себя чувствуешь вновь с Гарри, значило бы солгать. Нет, не" понимаю. Я никогда не пыталась ничего поправлять. Что порвано - то порвано. (Пирс особая статья, он никогда не рвется.) Но вообразить я способна. Ты робкая натура; во всяком случае, считаешь себя такой. Я знаю, что часто это повторяю, но ты же выскочила за разгильдяя Гарри совсем девочкой. Ты была девственна? Я что-то не помню. Ах нет, был же прыщавый студент-юрист, верно? Только он в твою жизнь особого очарования ведь не вносил. Ты же говорила, что петушок у него, как сардинка. Значит, крупнее рыбы ты не пробовала, не считая, конечно, Гарри, а он-то насколько велик? Уж во всяком случае мельче своего самомнения.
      Собственно, я хочу сказать - как убежденный блуждающий дух, - что на самом деле ты знаешь о мужчинах далеко недостаточно. Ты ожидаешь, что они такие, какими быть не способны - верными, преданными и любящими. Но, Джейнис, такими бывают только тряпки и слизняки, которые ищут материнской опеки. Привлекательные мужчины - это охотники-собиратели; просто пещерных медведей и бизонов они подменяют на карьеры и булочки к чаю. А почему нет? Если женщины не хотят быть ковриками для вытирания ног, им пора прекратить рожать и стряпать и выйти из пещеры на охоту. Полагаю, ты скажешь, что мне-то хорошо так рассуждать, раз мне начхать на детей. Но дети же сами себя вырастят, если дать им шанс, разве не так? Матери в подавляющем большинстве им этого не позволяют, потому что смертельно боятся быть чем-нибудь, кроме как матерью, а в результате губят своих детей. Я по горло сыта бабами, которые блеют по пещерам.
      О Господи, ну почему я обязательно начинаю тебя поучать? Безобразнейшая моя черта, и я ведь даже не уверена, в какой мере сама-то этому верю.
      Реакция на поколения еврейских мамаш.
      А теперь я поведаю тебе о моих путешествиях.
      Олимпия - сплошное волшебство. Идеальным руинам положено быть романтичными - иллюзорное ощущение прогулок по прошлому, когда мы понятия не имеем, каким оно было на самом деле, а если бы знали, так оно бы нам очень не понравилось. Все эти колонны храма Зевса, лежащие там, будто Блекпулская скала, нарезанная на куски: так и ждешь увидеть надпись "Олимпийские Игры четырехсотого года до Р.Х." Они выглядят такими прекрасными среди своего запустения! Американец рядом со мной спросил: "А почему они не поставят их, на место?" "Потому что получится вокзал", - ответила я. "Он бы тут им не помешал", - добавил он. Его жена выглядела крайне шокированной. На старом стадионе поблизости немецкие фрау в лакостовских теннисках топали двухсотметровку с грудями в боки.
      "Спартанки бегали голышом", - сообщила я моему американцу. "Я рад, что эти одеты, - ответил он, - не то наступили бы и свалились".
      Тут жена потащила его обедать. Я не из тех женщин, которые нравятся женам.
      Волшебство возникло вечером. Я подкупила охранника, чтобы он позволил мне остаться после наступления темноты. И тут из-за деревьев выплыла луна, совсем круглая. И все оделось серебром с чернью. Я сидела, слушала, как ухают совы и квакает миллион лягушек. Такой покой и мир!
      Почему древние развалины вызывают такое чувство? Выбрасывают тебя за пределы времени?
      Затем через центральный Пелопоннес в Мистру. Своего рода Помпея на крутом склоне, с той только разницей, что старинная дорога петляет от одной древней церкви к другой. Оказывается, одно время тут была столица Византийской империи. А потому повсюду изумительные фрески. И вокруг никого, кроме меня. Ну, это не совсем точно. Еще там был мой греческий гид.
      Совсем еще мальчик, но жутко хорошенький.
      Копна черных курчавых волос и пикассовские глаза. Знаешь, Джейнис, я не самое лучшее знакомство. Как ты думаешь, о чем я подумала сразу же? Не: "Нравится ли мне этот парнишка?"
      Не: "Нужен ли мне игрушечный мальчик на вечер?" И даже не: "Куда мне его отвезти?". Знаешь, самый первый вопрос, который я себе задала, даже еще не сообразив, что хочу его, был:
      "А я захватила с собой презерватив?"
      Да, захватила, хотя юный сатир не знал, что это такое, и упорно утолщался всякий раз, как я пыталась надеть его, куда следовало. Не исключено, что я наградила его боязнью кастрации на всю жизнь. А когда я, наконец, добилась своего, он не знал, куда его сунуть, и я поняла, что чувствует корова, когда фермер тычет в нее палкой. Несомненно, это был его "первый опыт", и настолько травмирующий, что, боюсь, как бы он не оказался и "последним". Бесспорно, обстановка не содействовала спокойствию его духа: дело же было в церкви. Я еще никогда в церквах не трахалась. И все время твердила себе: "Это не кощунство. Я же еврейка". Впрочем, церковь была заброшенная. Как, по-твоему, это что-то меняет? В конце концов он таки умудрился с протяжным стоном, будто испускающий дух воин, - и к лучшему. Я услышала звук приближающихся голосов, явно немецких, так что нам пришлось молниеносно одеться и начать любоваться фресками.
      Полагаю, тебе хочется знать, наслаждалась ли я.
      Не слишком, вынуждена я признать - ни музыки сфер, ни комет, мелькающих под моими веками.
      Восторги развращения юности, как я поняла, во многом остаются теоретическими. Я все время думала:
      "Пирс справился бы куда лучше", - и это меня раздражало. Ведь в минуту супружеской неверности полагается испытывать нечто другое, правда же?
      Потом он был очень мил и держал меня за руку, пока водил по всем другим церквам. Не уверена, из благодарности или в надежде повторения в каждой из них. И тут возникла проблема, как, черт возьми, избавиться от него. Сделать это, обойдясь без жестокости, было не просто. Но охотник-собиратель превратился в комнатную собачку.
      Я сослалась на всегда выручающую головную боль, а утром мне пришлось покинуть отель на заре, чтобы избежать сцены с Ромео. Ведя машину назад в Афины, я все время думала: "Это же нелепо! Мне тридцать пять".
      От твоей нехорошей подруги с любовью и синяками, Рут.
      Речное Подворье 1
      Лондон W4
      22 октября
      Рут, миленькая.
      Все так замечательно! Я даже не знала, что могу быть такой счастливой. Все грозовые тучи рассеялись. Я просто жажду рассказать тебе про дом. (По-моему, я рассказала тебе обо всем, кроме дома.) Ну, во-первых, я его люблю. Архитектор из № 7 (мой меценат!) довольно занудно объясняет мне, что стиль - ранневикторианский, но еще сохранивший легкость георгианских пропорций (чего не скажешь о его жене с ее пропорциями нефтяной вышки). Как бы то ни было, это подразумевает высокие окна, большие стекла, красивый портик и узкую прихожую. Зато передние и задние комнаты были соединены в одну огромную гостиную, куда солнце светит в обоих ее концов (не одновременно). Наверху три спальни - одна малюсенькая - и ванная, примыкающая к супружеской спальне (что делает меня супругой, а не любовницей твоим советам вопреки, верно?).
      Значит, даже когда Клайв приедет домой на каникулы, тебя всегда будет ждать свободная комната, если тебе захочется сбежать из дерьмовых Афин. Затем полуподвал с тем, что стало кабинетом Гарри, еще ванная поменьше и кухня-столовая, откуда можно выйти в сад за домом, очень большой, сорок футов - я его измерила, но пока мне не до сада. Ах да, еще чердак, куда надо подниматься по опасной лестнице и через откидную крышку, откидывать которую приходится головой. Когда я попробовала в первый раз, то заполучила занозу в темя.
      Единственный минус - погоди, погоди - это внутренняя отделка. Блядерский бордель, как сказал Гарри. Дерьмоцветная краска с текстурой под дерево, а на деле с текстурой под дерьмо. Но главное блюдо - потолок. То есть все потолки.
      Чудесные лепные карнизы по стенам, розетка в центре. И попробуй поверить! Они РОЗОВЫЕ.
      Какие-то варено-розовые, губная помада Дианы Доре. Ни один "кадиллак" не был розовее. И между текстурным дерьмом и панталонной розовостью мы ведем изысканные беседы и слушаем Моцарта. Супружеское блаженство. Само собой, когда у нас найдутся деньги, мы устроим блицкриг, но пока это Дерьмовилла.
      Что еще? Ах да! Благодаря панно я знакомлюсь с окрестными женами. Они заглядывают посмотреть (и, возможно, еще раз посмотреть на меня). Нина жена архитектора, - видимо, ось здешней общественной жизни: опора местного общества охраны среды обитания, инициатор борьбы с шумом самолетов и пр. и пр. Очень милая и к тому же помешана на теннисе, как я, что замечательно. Вчера мы распили бутылку вина, и она сказала мне, что прежде выступала в "Фоли-Бержер". Судя по ее грудям, легко понять почему.
      Нина приобщает меня к тайнам прочих (список см, в первом моем письме). Оказывается, жена историка алкоголичка, которая дает всякому, кто постучится в дверь. Придется мне последить за ней. Жена портретиста, с другой стороны, принадлежит к какой-то свихнутой религиозной секте, которая вообще отвергает секс, хотя, сказала Нина, если бы я ее увидела (это счастье я с тех пор уже имела), так сразу же подумала бы, какое облегчение должен испытывать ее муж. Она посетила меня сегодня и вручила кое-какие брошюры, напечатанные на рисовой бумаге, а затем обозрела панно и сказала, что вода очень духовна. Похожа она на обезьяну-паука, переодевшуюся женщиной.
      Нанесла мне визит и женщина из № 10, жена телережиссера, та, которая позавидовала моему платью от Джейн Мьюр. На этот раз я была в джинсах, а она облачилась так этнографически, словно ограбила все музеи быта от Фиджи до Марракеша. Ну и стерва же я! Но она держалась так по-хамски покровительственно. Аманда ее зовут, и представляется она так, словно у нее в горле гиря застряла - Ах-махн-дах. Музыкантша.
      (Ну, скажем, была когда-то.) С потрясающе талантливыми детьми, сообщила она мне. Ненавижу людей с талантливыми детьми. И знаешь, что?
      Она смотрела на панно почти минуту, а потом сказала: "Милочка, у вас такие прелестные волосы". Корова! Так хотелось дать ей пинка. А она говорит что-то насчет того, какой Гарри отличный журналист, и что, уж конечно, я им очень горжусь. "А мое панно? - хотелось мне сказать. - Я им тоже горжусь!"
      Правда, только она одна держит камень за пазухой. Все остальные просто очаровательны - и Гарри тоже: он приносит мне цветы, мы занимаемся любовью. Время от времени. Только зачем он называет меня "дорогая"? Держу пари, твой греческий игрушечный мальчик так тебя не обзывал. Эта твоя история меня просто заворожила. В церкви! А где именно? На аналое? Позор тебе, а еще жена первого секретаря английского посольства! Но ответь мне серьезно - я никогда прежде тебя об этом не спрашивала: ты рассказываешь Пирсу про свои эскапады? Я знаю, у вас "открытый брак", но насколько открытым может быть брак, прежде чем развалится? Его это задевает?
      Он ревнует? А как ты относишься к его похождениям? Может, с моей стороны это незрелость, но чего стоит любовь, если ты можешь заниматься любовью еще и с другими людьми? Я знаю, что не стерплю. Вот что вызвало разрыв между мной и Гарри. Для меня любить - это отдавать, и отдавать все; для дележек нет места.
      Как у меня меняются настроения! Минуту назад я писала, как я радовалась, читая о твоей шалости в церкви, и вот уже проповедую супружескую верность. Полагаю, ты мне объяснишь, что я - моральная шлюшка из вторых рук, хотя за всю свою жизнь спала только с двумя мужчинами, причем один был сардинкой.
      Может быть. Может быть. Но я знаю одно: хочу я только Гарри и я счастлива по-настоящему.
      А полевую деятельность я предоставляю тебе, с условием, что ты будешь мне про нее рассказывать. Договорились?
      С большой любовью,
      Джейнис.
      Речное Подворье 1
      Лондон W4
      24 октября
      Дорогой Пирс!
      Нет, я не ждал, что ты подмешаешь белладонну в узо <греческая водка.> Папандреу, чтобы обеспечить мне редакционное задание. И вообще у него же есть собственная белла донна, с весьма пышными формами белла, так ведь? Ты с ней знаком? Мне нравится - привилегия премьер-министра - старомодно до великолепия и бесстыже, точно римский папа из рода Борджиа.
      Нависает Бухарест, а не Польша - так меня известили власть предержащие. Надолго ли, понятия не имею. Ceausescu est mort: vive Ceausescu <Чаушеску умер, да здравствует Чаушеску (фр.) Перефразировка официального объявления о кончине короля и вступления на престол его наследника>.
      Мы живем в волнующие времена, хотя, проживая в Речном Подворье, об этом не догадаешься.
      Самая сенсационная здесь новость - панно Джейнис. Во всяком случае какое-то для нее занятие.
      Всего наилучшего.
      Гарри.
      Речное Подворье 1
      Лондон W4
      29 октября
      Милый!
      Так, значит, в новой школе тебе очень нравится. Это замечательно. Ты знаешь, сначала я очень тревожилась, потому что мне никогда не нравилась мысль, что ты будешь не ходить в школу, а жить там. Но ты так твердо решил, а тебе теперь уже одиннадцать, и мы с папулей подумали, что, пожалуй, тебе виднее.
      Рассказать тебе про наш новый дом? Ты же видел его только один раз, еще до того, как мы переехали. Твоя комната готова и ждет тебя. На стенах я повесила твои плакаты с Винни-Пухом и твои фотографии "Тоттнем хотсперс".
      Ну, так здесь чудесно. И чудесно, что папуля теперь будет жить здесь с нами, раз ему уже не надо столько времени оставаться за границей. Мне было так тяжело жить столько времени без него.
      Самое лучшее в доме - простор для каких угодно занятий. Боюсь, розовую отделку, которая тебе так понравилась, придется сменить. Папуля говорит, что у него от нее болит голова. Но у себя в комнате, если захочешь, ты можешь ее оставить.
      Но только ведь у "Тоттнем хотсперс" цвета совсем другие, ведь так?
      Соседи тут очень приятные люди. Есть и мальчик твоего возраста в конце улицы - в № 10. Его мать музыкантша. Она приходила посмотреть, как я расписываю стену, о чем я тебе уже рассказала, и показалась очень приятной. Только чуть странно одетой. А в доме № 7 живет очень милая женщина, которая прежде была балериной, хотя с тех пор она немного раздалась вширь. Я не могу себе представить ее в балетной пачке. Их сосед хочет стать членом парламента от лейбористской партии, но как будто почти все свое время тратит на то, чтобы его жена забеременела. А наш сосед - известный (как я поняла) кинорежиссер (недавно он снял что-то под названием "Заводи любви", но я еще не видела), и у него очень много секретарш, которых я постоянно путаю с его женой, потому что все они выглядят очень похожими. Они устраивают очень шумные вечеринки и словно бы бьют много посуды.
      Так что жизнь тут кипит, и надеюсь, тебе понравится жить здесь.
      Обязательно сообщи мне, когда тебя примут в школьную футбольную команду, и надеюсь, посылочка со вкусностями добралась до тебя благополучного.
      С большой, большой любовью, и конечно, от папули.
      Мамуля.
      Речное Подворье 1
      Лондон W4
      30 октября
      Рут, миленькая!
      Замечательная осенняя погода, и позволь сообщить тебе, что теперь я открыла для себя сад.
      Прежде у нас сада не было, только унылый задний двор, как ты помнишь, который агенты по продаже недвижимости именуют испанскими патио.
      А тут у нас есть простор. На теннисный корт, увы, не хватит, но тем не менее - простор. Кусты, только Богу известно, какие именно, но Юла, наш новый котенок, от них шарахается - и цветы, по-моему, осенние крокусы, такие лиловатые и растут пучочками. Нина говорит, что предыдущий владелец любил луковичные, и мне следует дождаться весны, прежде чем сажать что-то новое. Но я жажду сделать сад своим, как и дом. Я хочу посадить что-нибудь с названиями, которые приятно произносить, - сердечник, незабудки, розмарин и рута. Может быть, их по виду не отличишь от бурьяна, я же не знаю, но мне нужен сад, полный прелестных названий, которые я могу декламировать, а затем рвать эти цветы, как Утрата в "Зимней сказке", и рассыпать их для моего Флоризеля. Помнишь эту дивную строку: "Как ковер, чтоб возлежать могла любовь, играя"?