Быть может, Разведчик, страшась за себя, перестал повиноваться людям? Было время, когда бунт машин служил темой бесчисленных острот и мрачных пророчеств: «Придёт день, когда они взбунтуются», — говорили и шутники и неумные болтуны.
«А разве это так уж невозможно? — подумала Алька. — Если в радарной системе Альфы могли обнаружиться „производственные неполадки“, почему бы и на Разведчике не случиться какой-нибудь ошибке. Какому-нибудь замыканию… И вот Рапер взбунтовался против людей?»
— Это невозможно, — вслух произнесла она, «А действительно ли? — подумала она при этом. — Действительно ли невозможно?»
Но в эту минуту, словно по заказу, заговорил голос Разведчика:
— Внимание, командиры! Внимание, командиры! Необходимо немедленно… — наступила пауза.
— Что необходимо?! — закричала Алька. Разведчик добавил: «Немедленно… не… но… мёд… но» — и замолчал.
И всё же лицо Альки вдруг вспыхнуло, словно третье искусственное солнце Разведчика, потому что в ту самую минуту, когда Разведчик безуспешно пытался закончить своё предостережение, ему удалось сделать хоть одну полезную вещь — открыть дверь Стартовой башни.
Оттуда, прямо к Альке, выбежал Ион.
— Ох, Ион, — шепнула Алька.
— Наконец-то! — воскликнул он. — Ты их видела?
— Нет.
— Так я и думал.
— А теперь что? Что делать?
Он схватил её за руку.
— Я ещё не уверен. Ещё… нет. Но действовать необходимо немедленно. У нас осталось очень мало времени. Видишь?
В открытую дверь был виден экран. Правую половину его огромного зеркала занимала разрастающаяся с каждой секундой тень Чёрной Реки.
— Приказывай, командир, — сказала Алька.
Ион улыбнулся.
— У нас всего две возможности, — быстро объяснил он. — Либо попытаться вернуться в космолёт, либо попробовать проникнуть в Центральный Зал и там искать разгадку. Что ты советуешь?
— Центральный Зал.
— Почему?
Алька не задумалась ни на мгновение.
— Это очевидно, — выпалила она на «сверхзвуковой» скорости. — Если мы даже сумеем вернуться в космолёт и стартуем вовремя, всё равно нет уверенности, что Разведчик будет вести себя по программе, что он не потеряет нас в пространстве, не выйдет из опасной зоны и так далее.
Ион кивнул.
— Нужно пробраться в Центральный Зал, — продолжала Алька, — только оттуда…
— Только оттуда можно соединиться с Базой, — перебил Ион.
— И может быть, самим ликвидировать аварию.
— Бежим, — решил Ион.
Они побежали плечом к плечу. Внезапно он схватил её за руку, остановил.
— Смотри, — показал он на движущуюся дорожку, ту самую, которую Алька недавно перепрыгнула.
— Что?
— Она идёт не в ту сторону.
Алька молча кивнула.
— Теперь сюда. — Он повернул от лабораторий в сторону.
Они не останавливаясь бежали по прямой аллейке, её поверхность пружинила, словно беговая дорожка.
1. Алька и Ион идут в космолёт. 2. Алька проходит в Главный Зал. 3. Ион остаётся перед закрытой дверью. 4. Алька бежит к артиллерийскому павильону. 5. Алька у артиллерийского павильона. 6. Алька зовёт на помощь. 7. Алька возвращается к Главному Залу. 8. Ион, протиснувшись в Главный Зал, выходит из него на свет солнца. 9. Ион возвращается в Зал к экрану. 10. Встреча Иона и Альки у дверей Главного Зала. 11. Ион и Алька бегут к Центральному Залу. 12. Ион вставляет руку под ленту транспортёра. 13. Алька бежит дальше. 14. Робик разбирает стенку. 15. Робик бежит на крик Иона. 16. Алька приказывает Раперу временно лишить Робика прав человека. 17. Робик и Ион возвращаются в Центральный Зал. 18. В Зал прибегает Алик.
— Как ты думаешь, что всё это значит? — спросила Алька.
— Всё, что угодно, — ответил он.
Обмениваясь короткими, отрывистыми фразами, они бежали рядышком, как пара сбегавшихся стайеров: быстро, но без лишней поспешности, равномерно и напряжённо.
— Всё, что угодно. — Это Ион. Алька — мгновение спустя:
— Неужели это… сам Разведчик?
— Нет.
— Конечно, — согласилась она. — Он пытается нас предостеречь. Но…
— Может быть, он просто притворяется?
— А ты как думаешь?
— Нет.
Ион кивнул, но лицо его осталось хмурым.
— Всё возможно.
— О чём ты?
Он промолчал. Они выбежали из кустов, окружающих блок лабораторий, и через большую цветущую полянку направились к заметной издали большой башне. И он негромко сказал:
— Сначала я думал, это… чужие.
— Какие чужие?
— Из космоса!
Алька даже остановилась от удивления. Ион словно не заметил этого. Она с трудом догнала его. Они пробежали уже около километра.
— Чепуха! — крикнула она запыхавшись.
Он продолжал молча бежать ровным, спокойным шагом. Ей всё труднее было держаться с ним вровень.
— Ион, чуть медленней, — попросила она.
Он тотчас остановился и даже придержал её, когда она попыталась бежать дальше.
— Отдохни.
Она даже не могла ответить — дыхание не позволяло. Она только кивнула.
— Видишь, — проворчал он. — Пошли так. Ион тоже чуть задыхался.. .
Пройдя несколько шагов, он сказал уже совершенно ровным голосом:
— Всё возможно. Но я тоже думаю, — согласился он тут же, — что появление чужих и вообще все эти обезьяньи фокусы — это чепуха. Уж если б кто-нибудь появился, он начал бы с контакта.
— Может, «они» просто исследуют Разведчик?
— Кто «они»? Что значит «исследуют»?
— Когда я была маленькой, — ответила она без видимой связи, — я хотела разобрать каждую новую игрушку. И каждую портила.
— Гм, — задумался он. — Так ты думаешь…
— Нет, — сказала Алька. — Я полагаю, что это чепуха.
Он рассмеялся:
— Отдышалась?
— Да.
— Тогда поехали!
Они снова побежали — спокойным длинным шагом.
— Главное, — сказал Ион, — исправить аварию… Чтобы справиться… с этим.
— С чем? — спросила Алька и тут же добавила: — Слушай, нам ведь вовсе незачем так спешить.
Ион не сразу понял, что она сказала. Но затем хлопнул её по плечу с таким энтузиазмом, что она споткнулась, и крикнул:
— Верно!
— Я знаю, что верно. Но только, — возмущённо вздохнула она, — нечего из-за этого… ломать мне ребра.
Он даже не расслышал её упрёка.
— Конечно, — рассуждал он вслух, — ведь важно только догнать Реку. Не успеем освободить их сейчас — сделаем это чуть позднее. Ну, попросим у Базы новую программу. Ведь…
Она снова скорчила довольно выразительную гримасу и передразнила его:
— «Ведь, ведь»… Да это и так было ясно.
И вдруг Ион остановился как вкопанный.
Лицо у него стало таким, словно он увидел что-то страшное.
— Да, это было ясно сразу, — прошептал он, вкладывая в эту фразу какой-то новый смысл.
Алька со страхом увидела, что Ион бледнеет. Чем он напуган?
— Что, Ион? Что с тобой? — спросила она. Он встряхнул головой, как человек, оглушённый неожиданным ударом.
— Нет, это невозможно!
— Что? Да скажи наконец — что? — умоляюще проговорила она.
Он до боли стиснул её руку. Алька вырвалась и резко остановилась:
— Говори!
Он взглянул на неё отсутствующим испуганным взглядом и пробормотал:
— А что, если это не «чужие», а Робик?
Вокруг цвели лучшие цветы на Разведчике, в небе свистела какая-то птица, а в траве пели цикады, совсем такие же крикливые и неугомонные, как в жаркий земной полдень.
— Я боюсь, — сказал Ион, — я очень боюсь, что придётся звать на помощь.
— На помощь? — переспросила Алька.
Он шёл не отвечая. До цели оставалось лишь несколько шагов.
— Понимаю, — сказала Алька. — Я уже звала. Не помогло.
* * *
Что же всё-таки происходило в это время с Аликом и Робиком?
Нужно вернуться назад, к той минуте, когда Алька и Ион в Централь-ном Зале ступили на голубой квадрат скоростного лифта.
Алик захлопал глазами, ибо Ион и Алька попросту исчезли.
Алик толкнул Робика и проговорил:
— Ну, артиллерия, смирно!
— Вольно! — засмеялся Робик и скорчил потешную гримасу.
Алик с восхищением воззрился на морщинки и веснушки на лице Робика и изрёк:
— Вы, роботы с Сатурна, поистине вне конкуренции. Я бы ни за что не догадался, что ты не человек.
— А это хорошо? — спросил Робик.
— А я знаю? — ответил так же вопросительно Алик.
Робик несколько меланхолически улыбнулся:
— Всё зависит от обстоятельств.
В это время Разведчик сообщил время до начала рассчитанной супером операции — шестьдесят минут.
— Пошли, — сказал Алик.
Они встали на транспортёр, который сначала медленно, а затем все быстрее стал уползать в подземный туннель. Лента чуть колыхалась под ногами. Алик усмехаясь взглянул на Робика и спросил:
— А ты всегда так симпатично выглядел?
— Э, нет! — воскликнул Робик. — Ведь мы, роботы-хранители «растём» вместе с вами, только по-своему… Когда Ион был маленький, я был похож на передвижной склад игрушек. Вместо носа — музыкальная шкатулка, в глазах — мигающие светлячки. Я вполне отвечал своему назначению и притом был очень забавен. А на человека я стал походить, когда Ион начал различать людей. С тех пор мы и «растём» вместе, только я при этом…
Он не успел кончить: транспортёр, сильно тормозя, вынес их в светлый, круглый зал.
— Артиллерийские позиции, — объявил голос Разведчика.
— Разрешите доложить: мы прибыли, — смеясь, воскликнул Алик.
Эта смешная фраза из какого-то видеофильма о каких-то доисторических «армиях» случайно застряла у него в памяти.
— Приказывайте, — ответил голос, который явно не понял эту фразу.
Алик кивнул.
— Покажи мне штурвал и экран прицела главного орудия.
— Это приказ?
— Приказ.
— Приказ принят, — подтвердил голос. — Пройдите на середину.
— Понятно, — ответил Алик.
В зале, который служил Главной Базой противометеоритной артиллерии Разведчика, находились три экрана и три пульта для бортовых артиллеристов.
— Все это не педагогично, — притворно захныкал Алик. — Сначала мне запрещают играть с карманным атомным реактором, а теперь вдруг предоставляют в полное распоряжение позитрономет высшего класса…
Робик хихикнул, но тут же принял сверхсерьезный вид и изрёк прокурорским тоном:
— Алик, ты, кажется, корчишь шута?
Алик вздохнул.
— Никаких «кажется». Именно корчу.
— Почему?
Алик взглянул на Робика в каком-то замешательстве.
— Потому, дорогой мой Робик, — сказал он, — потому что мне чуточку страшно. Понял?
— Не совсем, — чистосердечно признался Робик.
Алик усмехнулся и сел за средний пульт. Тотчас перед ним вспыхнул огромный круглый экран.
— Так вот она, — прошептал Алик.
— Кто?
— Чёрная Река.
— Пятьдесят минут, — отметил голос.
Алик показал Робику туманную и крохотную, но вполне заметную полоску метеоритной Чёрной Реки. Некоторое время они молча смотрели на эту далёкую размытую полоску.
— Разведчик, — сказал Алик.
— Слушаю, командир.
— Мне нужен пробный выстрел.
— Приказ принят.
На экране появился светящийся кружок ручного прицела. Было, конечно, слишком далеко для выстрела по Реке, но Алик выбрал для пробы небольшое сгущение точек на её фоне. Ему хотелось испытать, как быстро удастся навести на цель кружок прицела. Физиономия Алика расплылась в торжествующей улыбке — незаметное движение, даже не руки, не ладони, всего двумя пальцами, — и светящийся кружок тотчас послушно накрыл выбранный сгусток Чёрной Реки.
— Отлично, — сказал Робик. Алик слегка нажал педаль. На экране — ослепительная вспышка. Она мимолетнее, чем след земной «падающей звезды».
Алик уже сложил губы трубочкой — он вспомнил наконец мелодию забытой, но очень симпатичной песенки. Но засвистеть не успел: Робик вдруг вздрогнул так, будто услышал незаслуженное оскорбление. А может быть, даже угрозу.
— Что случилось? — спросил Алик.
— Не знаю.
— Почему ж ты…
— Постой. — Робик перебил Алика нетерпеливым жестом. Он явно прислушивался к чему-то. К чему?
«Да разве человек в состоянии это узнать? — с завистью подумал Алик. — Разве можно вообще сравнивать остроту чувств человека и самого среднего робота, не говоря уж о сатурнийских? Взять хотя бы слух: они слышат и ультразвуки, и радио — и телеволны, и ещё десятки тысяч других. Алик не переставал твердить, что роботы потому лишь не умирают со смеху, наблюдая человечью неуклюжесть, что по природе обладают незлобивым характером.
Поэтому сейчас он молчаливо и покорно ждал объяснений Робика. Покорно, но нетерпеливо. Даже в такой день, как сегодня, это было необычно — видеть беспокойство робота.
Но когда оказалось, что Робик и не собирается ничего объяснять, беспокоиться начал уже Алик.
«Он как пёс, учуявший змею», — подумал Алик (бабушкин Динго не выносил даже скромных и деликатных водяных змей из Дели).
Робик выдавил из себя только:
— Подожди меня здесь минутку.
— Что? — удивился Алик.
— Я сейчас вернусь, — проговорил Робик — и тут же шагнул на ленту транспортёра с надписью: «Поверхность».
Транспортёр тронулся с места, и стена бесшумно, как тень, сомкнулась за ним. Алик озабоченно покачал головой.
— Довольно-таки хлопотные каникулы, — сообщил он экрану, намереваясь завязать с ним беседу в подобном стиле. Но беседа как-то не клеилась.
Он один. Он может позволить себе погрустить. «Минута нытья», — определяет он про себя.
— Если так будет продолжаться, — вслух огорчился он, — то нам, чего доброго, ещё продлят каникулы. Тут со скуки умрёшь.
Но перспектива смерти от скуки была настолько неправдоподобна и столь же неправдоподобно комична, что Алик захихикал. Тут он вспомнил «смех охрипшей кукушки» и чуть не заплакал от смеха.
Внезапно он замолчал. Раздался голос Разведчика, в котором послышалось что-то очень похожее на панику или даже страх.
— Внимание! — закричал голос. — Вни-мааа…
Второе «внимание» переходит в отвратительное, беспомощное бормотание.
— Что? — переспрашивает Алик, не веря собственным ушам.
Никто не отвечает. Бессвязный и обезумевший голос ещё раз повторяет своё «вни-мааа…», и наступает жуткая тишина.
Алик встаёт, озирается и говорит:
— Я сплю. Алик, проснись!
Тишина. В глубине экрана безмолвно и медленно растёт и приближается полоса Чёрной Реки.
Страшнее всего, что начало происходить «что-то» и, по-видимому, продолжало происходить, и происходило теперь уже в совершенном молчании и тишине, которые были и непонятны и невыносимы.
— Робик! — пронзительно закричал Алик.
Ничего. Ни эха, ни ответа.
«Перестань верещать, — посоветовал Алик сам себе. — Это и глупо и некрасиво. Лучше подумай, что дальше».
Мгновение он молча размышлял с глубочайшей сосредоточенностью.
«Что встревожило Робика? — спросил он себя. — Чего испугался Робик?» — допытывался он.
Потом произнёс вслух:
— Буду говорить вслух. Так легче думается.
Он поднимает голову к потолку.
— Если ты слышишь, Разведчик, записывай. Я начинаю беседу сам с собой. Внимание!
Форма беседы была предельно простой: вопрос — ответ, вопрос — ответ…
Вопрос первый:
— Что могло встревожить Робика? Ответ:
— Не знаю.
Дальше всё шло как по нотам.
— Что ты предполагаешь?
— Его могла встревожить обычная авария Разведчика.
— Не думаю.
— Почему?
— Потому что обычную аварию Разведчик исправил бы сам.
— Следовательно?
— Во-первых, либо Разведчик сошёл с ума и отказывается сам себе помогать, а нам повиноваться…
— Либо?
— Либо, во-вторых, «это» пришло снаружи. И это… чужие.
— Ерунда.
— Почему ерунда? Во-первых, в неблагоприятных условиях бывало, что теряли сознание даже самые выдающиеся суперроботы. А мы находимся в условиях, по меньшей мере, неблагоприятных. Разведчик впечатлителен.
— Шуточки!
— Ничего подобного. А может, оба предположения верны. И на Разведчик проникли какие-то чужие, враждебно настроенные и зловредные пришельцы из космоса, те самые, например, что скрываются внутри Чёрной Реки, подцепили там Альфу и Бету, а теперь ловят нас… А Разведчик, не умея защитить себя… сошёл с ума.
— Ерунда!
Это слово Алик выкрикнул с глубочайшей убеждённостью. Оно и завершило столь примечательный диалог.
«Ерунда, ерунда, ерунда…» — упрямо и зло думал Алик. Потом он успокоился: «Иногда полезно говорить ерунду вслух. В сущности, собственные мысли можно оценивать по достоинству, только если выговариваешь их вслух, в уме они ухитряются прятаться».
А в общем, никакой пользы он из этой беседы не извлёк. Потерял несколько драгоценных минут на нелепую затею, чтобы убедиться, что мелет чушь.
Постой, когда он начал говорить ерунду? Первый вопрос ведь был правильный?
— Смотри-ка, — произнёс он назидательно. — Может, потому…
Но он не успевает закончить. Снова раздаётся испуганный — явно испуганный — голос Разведчика:
— Внимание, командиры! Внимание, командиры! Необходимо немедленно…
— Что? Что немедленно?! — со злостью орёт Алик, потому что после слова «немедленно» наступила тишина, а потом Разведчик забормотал: «Но… не… мёд… но…» — и замолчал.
Но что-то всё-таки произошло. Вздрогнула лента проходящего через центр зала транспортёра.
Алик вспоминает первый вопрос, который только что задавал сам себе, и тут же, не размышляя, не колеблясь, молча и упрямо ступает на разгоняющийся транспортёр. Здесь он широко расставляет ноги и сгибает их в коленях. Лента дрожит под ногами от скорости. Только б не упасть! Транспортёр сразу набрал такую скорость, которая разрешается лишь на открытых местах.
А даже если упасть? Все равно у любого транспортёра есть аварийные лапы, которыми он хватает и поддерживает теряющего равновесие человека. У любого нормального транспортёра… Но кто поручится, что этот нормален? Во всяком случае, по всем этим незнакомым залам, переходным туннелям, каютам и машинным отделениям лента мчалась с ненормальной скоростью.
Алик стоял, наклонясь вперёд, упираясь ладонями в бедра, вглядываясь в мелькающие передним картины и ежесекундно готовый к прыжку. Лицо сосредоточенно. Ничего более. Между тем когда он вдруг открыл рот и начал кричать, голос его, вопреки этому спокойному и сосредоточенному выражению лица, звучал как голос смертельно напуганного мальчишки.
— Спасите! — крикнул Алик. — На помощь! Спасите!
Потом он чуть выждал — и снова:
— Спасите! На помощь! Спаси-ите!
В обычных условиях подобные вопли должны были бы вызвать тревогу на всём Разведчике и тотчас привлечь внимание всего живого и всего автоматического. Но на сей раз ничего подобного не случилось. Транспортёр продолжал мчаться через туннели, залы, машинные отделения и каюты.
Три минуты спустя Алик хлопнул себя по лбу: до него дошло, что он попал в замкнутый круг. Лента попросту крутилась по кольцу. Вот просторный, светлый лабораторный зал, большие шары микроскопов. Потом двухцветный туннель. Потом несколько небольших кают, снова туннель, два затемнения, широкий, разветвляющийся коридор, и снова зал с микроскопами, двухцветный туннель, несколько кают, туннель, затемнения, коридор, и снова зал, микроскопы, туннель, каюты, туннель, затемнения, коридор…
— Спасите! На помощь! — ещё раз заорал Алик отчаянным голосом, сохраняя абсолютное спокойствие на лице. — Спасите! — и, не дождавшись никакого ответа, прошептал: — Ну, тогда… прыгаем!
Он переступил на край ленты. Прыгать можно только в двух местах — в зале с микроскопами и в широком коридоре, во всех других местах слишком тесно, можно попросту врезаться лбом в стенку. При всей эластичности здешних стен вряд ли это будет особенно приятно.
Он решил ещё разок «проехаться», чтобы лучше приготовиться к прыжку. Он уже знал на память: зал, туннель, каюты… коридор!
Внезапно он решил: прыгаю в коридор. По ту сторону его он заметил что-то явно движущееся, какое-то зеленоватое мелькание; конечно, это лента второго транспортёра. Он увидел ленту и прыгнул. Уже на лету он быстро соображал: «Второй идёт вверх, выберусь на поверхность… А если он идёт в противоположную сторону… Что тогда?»
К счастью, он не успел довообразить, что «тогда». Во-первых, он уже прыгнул. Во-вторых, представлять себе это малоприятное зрелище вообще не пришлось — второй транспортёр шёл в ту же сторону. Это помогло Алику удержаться на ногах. Мгновение спустя он даже прихлопнул руками от восторга — лента явно лезла вверх. Он даже закричал: «Ура!», потому что внезапно все вокруг посветлело, лента вылетела на поверхность, описала широкую дугу в пальмовой рощице, промчалась мимо высокого, почти африканского бархана, снова нырнула в туннель и начала замедлять ход. Здесь! Алик легко прыгает с транспортёра и оказывается лицом к лицу с главным входом в Центральный Зал.
Он делает ещё шаг вперёд и осторожно касается пальцами закрытой стены. Достаточно: ведь Разведчик отлично помнит не только голоса, но и отпечатки пальцев. Призывы о помощи не помогли. Может, удастся воздействовать прикосновением?
Алик вздрогнул от радости — стена чуть заметно шевельнулась. Она ещё не открывается, но чувствуется её доброе намерение, её искреннее, хоть, неизвестно почему, неимоверно тяжкое усилие.
Алик упирается обеими руками в то место, где проходит шов, его лицо постепенно расплывается в торжествующей улыбке: стена, хоть и неравномерно, скачками, но отчётливо поддаётся нажиму.
И наконец, затаив дыхание Алик стоит у открытого входа в Зал. Этот вход расположен как раз напротив того, которым они прежде прошли сюда. Тот, второй, вход тоже открыт настежь. Более того, дверь там оттиснута в паз огромной алюминиевой балкой, словно кто-то посторонний, не уверенный в покорности Разведчика, хотел обеспечить себе свободный вход и выход.
Алик молча смотрит в Зал. Он перестаёт улыбаться. Но на его лице нет и гнева. Оно просто становится печальным.
Аликины губы чуть-чуть приоткрываются, вот-вот прозвучит приказ, но в эту минуту откуда-то издалека, из глубины противоположного коридора, раздаётся страшный крик Иона. Это крик без слов, но Алик почувствовал, что вся кровь его отливает от сердца: в крике Иона слышится настоящая мука.
Услышав этот крик, кто-то тревожно метнулся в глубине Центрального Зала. Этот кто-то, видимо, находился здесь уже долгое время: он успел размонтировать одну из стен, открыть спрятанную в ней огромную сетку одного из мозговых центров Разведчика, испещрённую неисчислимым множеством узлов, и подключить к ней какую-то группу кристаллов. Что он делал? Исправлял или ломал?
Этот кто-то, услышав крик Иона, сначала судорожно дёрнулся, как человек, оглушённый смертельным страхом, потом вскочил и бросился в открытый проход, в ту сторону, откуда донёсся крик. По его движениям, по выражению глаз и лица можно было сделать лишь один вывод: он изо всех сил торопился на помощь Иону.
Это был Робик.
Мчась огромными скачками, Робик исчез в глубине противоположного коридора.
Алик кинулся к размонтированной стене и одним рывком оторвал от сетки группу блокирующих кристаллов. В ту же секунду в зал влетела Алька.
— Разведчик, приказ! — пронзительно закричала она. — Отменяются полномочия робота-хранителя!
— Принято, — тотчас откликнулся чистый и ясный голос Разведчика.
— Разведчик! — кричит Алька. — Не уничтожать робота. Разрешается только изолировать его.
Разведчик медлит мгновение, потом повторяет с явным сожалением:
— Не уничтожать. Принято.
По коридору поспешно вкатываются стандартные агрегаты ремонтных роботов — небольшие шары, снабжённые множеством различнейших механических конечностей. Два шара подкатываются к сетке и приступают к монтажу снятого Робиком куска стены. Два других стремительно уничтожают блокировку дверей, молниеносно разрезав толстенную паралюминиевую балку на десять частей.
Алик и Алька молча смотрят друг на друга, потом быстро обнимаются. Глаза у них счастливые. В это время вбегает Ион. Он чудовищно бледен.
— Разведчик! Врача, программу боевых действий, — громко приказывает он. — Время!
— Восемнадцать минут двадцать секунд.
— Успеем! — кричит Алик.
— Тебе плохо, Ион? — восклицает Алька, увидев, что он покачнулся.
Она едва поспевает поддержать его. Левая ладонь Иона почернела от запёкшейся крови и ссадин.
— Разведчик, врача! — повторяет Алик.
— Принято.
Из третьего, служебного коридора бесшумно появляется огромный белый куб механоврача.
— Болит? — спрашивает Алька. Её глаза светлеют. — Очень больно, Ион?
Ион подходит к кубу, всовывает в отверстие израненную, ободранную руку и почти тотчас облегчённо улыбается.
— Уф, наконец-то перестало болеть. — И тут же улыбка его становится смущённой и стыдливой. — Пришлось сунуть руку под ленту движущегося транспортёра. Я должен был это сделать, — торопливо оправдывается он. — Если бы рука не болела по-настоящему, я бы ни за что не смог крикнуть так убедительно, а тогда бы Робик отсюда не выбежал. Кто знает, удалось бы нам тогда захватить Зал или нет.
— Благодарю, — говорит механоврач.
Ион вынимает руку из аппарата и в изумлении таращится на неё — он впервые имеет дело с механоврачом. Это здорово! Боль сразу же прекратилась, раны исчезли, вся ладонь уже покрыта плёнкой искусственной защитной ткани, словно тончайшей перчаткой.
— Спасибо, — говорит Ион, и механоврач бесшумно исчезает в какое-то таинственное укрытие, откуда вынырнул минуту назад.
— Когда ты понял? — спрашивает Алька. Алик на мгновение задумывается.
— Когда вспомнил, как Робик сказал на прощание: «Пока я с вами…»
— И мы тоже, — удивляется Алька. Ион берет их за руки.
— Послушайте! Постарайтесь его понять, — умоляюще улыбается он. — Ведь роботы-хранители прежде всего обязаны охранять человека от опасности. Робик обязан был охранять нас. Он не хотел, чтобы мы подвергались опасности.
Алик улыбается ему:
— Ион, ты не думай, мы же всё понимаем. Нам поручили опасную работу. Разве можно требовать от роботов, чтоб они думали так же, как мы. И лучше уж пусть они так не думают.
Алька довольно легкомысленно пожимает плечами, голос её звучит снисходительно и очаровательно ехидно:
— Дорогой Ион! Самый логичный человеческий ум не мог бы тут ни в чём обвинить Робика. Какому конструктору пришла бы в голову такая невероятная история? В конце концов, должны же ещё происходить такие события, когда мы, люди, ещё были бы нужны!
— Пятнадцать минут, — напоминает голос Разведчика.
— Довольно болтовни, — говорит Ион. — Расходимся на свои посты.
— У меня предложение, — говорит Алька. — Через минуту после нашего старта вернуть Робику полномочия. Как только мы окажемся в космосе, Робик начнёт думать только о том, как бы помочь нашему возвращению. Думаю, моё предложение вполне логично? — скромно заканчивает она.
— Я согласен, — говорит Алик.
— Я тоже, — повторяет Ион, глядя на неё. Он ощущает глубокую благодарность к этой девчонке.
Алик радостно потирает руки.
— Отлично, — говорит он. — Мне не придётся томиться в одиночестве. А вообще…
— А вообще, — прерывает Ион, — довольно! По местам!
— Слушайте, — вспоминает Алик. — Я недавно видел несколько видеофильмов из варварских времён. Вместо того чтоб пожелать успеха, люди говорили: «Ни пуха ни пера!» Так вот: ни пуха ни пера! — кричит он, прыгая на ленту транспортёра, которая стремительно уносит его из Зала.
— Ужасно несерьёзный ребёнок, — вздыхает Алька.
— Но мне он очень нравится, — признается Ион.
Алька улыбается мимолётной ласковой улыбкой:
— А мне… ещё больше, чем очень…
До начала действий космолёта против Чёрной Реки остаётся всего лишь 60 секунд.
— Минута, — произносит Разведчик.
И начинает отсчитывать секунды:
— Пятьдесят девять, пятьдесят восемь, пятьдесят семь…
Алька и Ион уже сидят на своих местах. Ион перед пультом пилота, Алька — перед пультом стрелка. Только что Разведчик кончил изложение плана действий, перечисление координат и отметок времени. Автоматы космолёта давно уже получили этот план, но существовала ведь и такая возможность, что Чёрная Река нарушит нормальную работу автоматов, заблокирует их радио — и радарные щупальца. Поэтому Ион и Алька выучили основные данные наизусть. Потом пересказали их друг другу. Только что Алик передал им последний привет перед стартом. Они услышали его негромкий голос:
— Сестрёнка! Ион, дружище! Держитесь! И вообще…
Это «вообще» прозвучало так… Но не стоит об этом…
Кому нравится, чтобы вслух говорили о его переживаниях?
— Тридцать один, тридцать, двадцать девять, — считает Разведчик.
А на экране в безмолвной пустоте мчится в космос громадина Чёрной Реки. Разведчик несётся параллельно и чуть выше её, словно птица над обезумевшим каменным половодьем.
А через 30, 29, 28, 27 секунд в этот поток огромных, летящих через Вселенную каменных глыб должен войти боевой космолёт Рапера.
Экипаж: Ион Согго (пилот) и Алька Рой (бортовой стрелок). Задача? Известная. Время исполнения: 40 минут.
— Внимание, — гудит голос Разведчика. — Десять, девять, восемь…
Алька и Ион чуть шевельнулись.
— Семь, шесть, пять…
«Что это шумит в ушах?» — думает Алька.
«Что это шумит?» — думает Ион.
И тут Ион слышит совсем рядом тихий Алькин вздох. Он ещё успевает — без слов, молча — подумать о ней.
— Три, два, один… — грохочет голос Рапера и наконец: — Старт!
От сверкающего зеленоватыми позиционными огнями разведчика оторвался голубой боевой космолёт типа «КБ-803» — так начинается знаменитая битва Разведчика с Чёрной Рекой.
Космолёт берет курс прямо на Чёрную Реку и на полной скорости пикирует вертикально на неё, будто собирается разбиться о её каменную стену.
Алик знает, что это не так, что курс сейчас изменится, и всё-таки вздыхает с глубоким облегчением, когда космолёт, описав огромную дугу, сближается с потоком под все более острым углом.