Провокация

Провокация (Provocatio ad populum) — в римском государственном праве апелляция в уголовных вопросах от магистрата к народу. Право апелляций относится к числу древнейших прав римского гражданина; есть основания предполагать, что оно существовало уже в эпоху царей. Первоначально provocatio была установлена в случаях присуждения к телесному наказанию или смертной казни; позднее она распространилась и на случаи назначения крупных штрафов (по закону Валерия 608 г.). Отмененная децемвирами, провокация была восстановлена, в 449 г. до Р. Хр., законом Валерия и Горация. С этого времени всякий полноправный гражданин мог апеллировать к народу в соmitiа centuriata (по Моммзену, Рейну, Гушке) или comitia tributa и curiata (по Нибуру) на решение всякого магистрата, хотя бы диктатора. П. состояла в :пересмотре уголовного дела народом в комициях и произнесении нового приговора. Гражданские дела провокации не допускали, в силу исключительной судебной компетенции магистрата или судьи. От П. следует отличать апелляцию — обращение за помощью к магистрату, главным образом к трибунам. В императорскую эпоху П. в республиканском смысле уже не существовала, так как компетенция народа перешла к принцепсу и сенату. Апелляции в делах уголовных разрешались императором, который или сам изменял приговор, или назначал апелляционные суды (наместники, городской префект, префект преторианцев). Ср. Woniger, «Das Sacralsystem und das Provocationsverfahren d. Romer» (Лпц., 1843); Conradus, «Jus provocationum ex antiquitate Romana erutum» (Галле, 1823); Eisenlohr, «Die Provocatio ad populum zur Zeit d. Republik» (Шверин, 1858).

Д. О.

Провокация

Провокация (Provocatio ad agendum) — в гражданском процессе понуждение истца к предъявлению иска, вопреки общему правилу, в силу которого предъявление или непредъявление иска и самый срок предъявления предоставлены всецело усмотрению истца. От рим. процесса к новым народам перешли две формы П.: provocatio ex lege diffamari я provocatio ex lege si contendat. Если А утверждает, что имеет притязания к В, напр. о неплатеже долга, о незаконности рождения, и эти утверждения могут наносить вред В, подрывая его кредит, то В, в силу первой формы П., может просить суд о вызове А для предъявления притязания, которое он будто бы имеет к В; если же А уклонится от предъявления в суде иска в назначенный срок, то он присуждается к молчанию. Новейшие процессуальные кодексы (франц., герм., австр.) дают принципу П. дальнейшее развитие, допуская иски о признании как несуществования, так и существования юридического отношения между данными лицами (нем. Feststellungsklage). Такой иск, имеющий целью не присуждение ответчика к известным действиям или к воздержанию от них, а лишь признание судом юридического отношения еще до наступления основания к предъявлению иска на общих началах (напр. решение вопроса о подлинности или неподлинности документа еще до наступления срока взыскания по этому документу), допускается в том случае, если в подтверждении данного правоотношения судом является для истца законный интерес. Примеру западноевропейских кодексов последовало и русское законодательство, заменив, при введении в 1889 г. в Прибалтийском крае устава гражд. судопроизводства, прежде допускавшуюся в этом крае provocatio ex lege diffamari исками о признании существования или несуществования юридического отношения. Иски этого рода предъявляются тому суду, ведению которого подлежали бы иски о нарушении того же юридического отношения, а в случае невозможности определить подсудность по цене иска — окружному суду. Одновременно с этим русское законодательство, также по примеру новейших западноевроп. кодексов, отменило прежде допускавшуюся в Прибалтийском крае provocatio ex lege si contendat. Сущность этой формы П. заключалась в том, что когда одно лицо имело против возможного предъявления к нему иска какие-либо возражения, которые с течением времени могли потерять силу, а другое лицо, имеющее в виду предъявить иск в будущем, выжидало именно того момента, когда его противник останется без средств защиты, то ответчик по будущему иску мог обратиться в суд с просьбой о понуждении будущего истца к предъявлению иска, причем, в случае уклонения последнего от предъявления иска, возражения не теряли своей силы и на будущее время. Ср. Weismann, «Die Feststellungsklage» (Бонн,. 1879); Wach, «Der Feststellungsanspruch» (в «Festgabe der Leipziger Juristenfakultat fur Windscheid», Лпц., 1889).

Программа

Программа (греч. от рго — прежде, вперед, grapho-пишу) — краткое изложение того, что должно быть исполнено, напр. в концерте; краткое изложение сюжета, напр. П. балета или какого-нибудь музыкального произведения. Программной музыкой называется та, которая пишется на известный сюжет. Форма такой музыки находится в зависимости от П., в особенности если она подробна. Есть программная музыка, написанная по установившимся музыкальным формам. Здесь П. весьма сжатая, напр. в пасторальной симфонии Бетховена. Программная музыка получила наибольшее распространение в XIX ст. (симфонические поэмы Листа, фантастическая симфония Берлиоза). П. проникла и в фортепианную литературу («Kinderscenen» Шумана и пр.). И раньше программная музыка встречалась и у Баха в пьесах для клавесина, у Кунау — в сонатах, у Гайдна — в симфониях.

Н. С.

Программа политическая — краткое изложение требований политической партии, вырабатываемое обыкновенно на специальном ее съезде и являющееся обязательством перед избирателями. Программы по временам пересматриваются. Говорят также о программе политических деятелей, не писанной, но такой, которой эти деятели держатся, в смысле совокупности их политических убеждений. Возможны измена П., нарушение П.

В. В — в.

Прогресс

Прогресс — так обозначается в исторической науке постепенное совершенствованиe культурной и социальной жизни человечества. В древнейших представлениях разных народов мы встречаемся с верованием в то, что человечество не улучшается, а ухудшается: таков смысл известного классического сказания о смене веков золотого, серебряного, медного и железного. Ранее всего пришли к мысли, что человечество идет вперед в умственном отношении, приобретая новые знания и вместе с ними власть над природой. Такой взгляд высказывали уже многие греческие и римские писатели, иногда при этом выражавшие убеждениe, что главные успехи человеческого ума еще впереди. Вообще умственный прогресс наименее подвергался сомнению. В классическом мире господствовало убеждение, что в нравственном отношении человечество, наоборот, только портится. Наконец, в области политической, по представлениям античных писателей, совершается постоянный круговорот. У евреев вера в пришествие Мессии была связана с ожиданием лучшего будущего, но впервые о нравственном прогрессе человечества определенно заговорили христианские писатели первых веков нашей эры; новая религия явилась как нравственное обновление человечества. С особенной силой новый взгляд на нравственное совершенствование человечества проявился в некоторых сектах, которые ожидали наступления тысячелетнего царства Иисуса Христа; напр., монтанисты, как можно сказать с Лактанцием, перенесли золотой век язычников из прошедшего в будущее. Классическую идею П. умственного с христианской идеей П. нравственного соединил впервые в своей историко-философской теории бл. Августин. В средние века идея умственного и нравственного П. встречается время от времени у разных писателей, но ,в сущности, они повторяют только то, что было сказано раньше их. Между прочим, в проповеди Вечного Евангелия (секта XIII в.) видную роль играет идея о смене царств трех лиц Св. Троицы, которым соответствуют три постепенно совершенствующиеся откровения: Ветхий Завет, Новый Завет и Вечное Евангелие. Идея прогресса зародилась, таким образом, на почве объективных наблюдений над успехами человеческого ума и на почве субъективных чаяний сердца. Эпоха Возрождения и реформация не прибавили ничего нового к прежней постановке вопроса; в иных случаях замечается даже поворот к античному представлению. В Италии с XVI по XVIII в., от Макиавелли до Вико, с особой силой возродилась идея исторического круговорота. Во Франции Нопелиньер и Боден в XVI в. полемизировали с теми, которые верили в существование золотого века. Еще в XVIII в. Руссо возобновил в своем учении античное представление о том, что человек в умственном отношении прогрессирует, в нравственном же регрессирует. С оживлением умственной деятельности, особенно в XVII в., когда на Западе зародилась самостоятельная философия и наука, мысль об умственном прогрессе сделалась весьма популярной: она встречается у обоих основателей новой философии, Бэкона и Декарта. Во Франции в XVII в. велась литературная полемика, известная под названием «спора древних с новыми», в которой преклонению перед древностью была противопоставлена мысль о совершившемся с тех пор прогрессе. Впервые, однако, лишь в середине XVIII в. явилась мысль о всеобъемлющем прогрессе. Ее не было еще ни у Вольтера (le monde ira toujours comme il va"), ни в «Энциклопедии». Первый, кто провозгласил, что человечество прогрессирует в умственном, нравственном и общественном отношениях, был Тюрго, который в 1750 г. посвятил идее П. две речи (о выгодах, доставленных человеческому роду введением христианства, и об успехах человеческого ума). После него на точку зрения П. становится целый ряд писателей. Из них во второй половине XVIII в. особенно выдаются Кондорсе Гиббон, Пристли, Изелин, Лессинг, Гердер, Кант, Пёлитц и др. Вообще во второй половине XVIII в. впервые рядом с прогрессом умственным и нравственным был признан и прогресс общественный. О нем весьма определенно говорит уже Тюрго, но только Кант впервые дает ему совершенно самостоятельное значение, заявляя, что на всемирную историю можно смотреть, как на постепенное выполнение сокровенного плана природы создать совершенное государственное устройство. После французской революции писатели реакционного лагеря объявили, что идея П. ложна в самой своей основе; зато она была весьма популярна у писателей прогрессивных направлений. Ею тотчас же овладела историческая наука, которая стала рассматривать жизнь общества как прогрессивное движение. Наиболее видным представителем этой идеи в истории был Гизо. Философия истории, преимущественно в школе Гегеля, превратилась в своего рода теорию прогресса. Эта идея вдохновляла и многих поэтов (Беранже, В. Гюго, Гейне и др.); она была тесно связана с утопическим социализмом С. Симона и Фурье. Мало того: явилось несколько различных пониманий П., которые уже в 20 — 40-х годах вызывали полемику. В новый фазис вопрос о П. перешел с возникновением социологии, или положительной науки об обществе, которая должна была дать вопросу о П. чисто научную постановку, без всяких теологических и метафизических предположений. Впервые за это дело взялся Конт, который, однако, стал советовать заменить понятие П. (=совершенствования) понятием эволюции (=развития), т. е. понятия субъективного — чисто объективным .На ту же точку зрения несколько позднее стал и Спенсер. Эволюционная точка зрения лишила идею П. мистического и романтического характера, с каким она выступала в литературе второй половины XVIII и первой половины XIX века; в то же время она дала учению о прогрессе научную опору. В последнем отношении большое значение получил дарвинизм, как учение о своего рода «прогрессе в мире животных и растений». До Дарвина П. человечества понимался исключительно в смысле совершенствования идей и учреждений, а с появлением теории великого английского натуралиста была признана и чисто органическая эволюция человечества, сопровождающаяся совершенствованием самой природы человека. Вторая половина XIX в. — эпоха разнообразных попыток построения теории П. (или, что то же, культурной и социальной эволюции). Наиболее научные из них примыкают более или менее к идеям Конта, Дарвина, Спенсера и Маркса, причем авторы этих теорий или держатся больше взглядов одного из этих писателей, или стараются их комбинировать между собой. Конт, подобно своим предшественникам, выдвигает на первый план умственный П. (его теория о трех фазисах естественной эволюции миросозерцаний); на этой же точке зрения стоит Бокль, отрицающий всякий нравственный П. Дарвинисты объясняют исторический П. исключительно по аналогии с эволюцией органических форм, а Спенсер — по аналогии с развитием отдельного индивидуума. С точки зрения Спенсера П. (т. е. социальная эволюция) есть только частный случай эволюции вообще, совершающейся по известному общему закону. От Маркса ведет свое начало так наз. экономический материализм , объясняющий исторический П. из эволюции отношений производства материальных благ. В настоящее время нет ни одной теории П., которая могла бы считаться общепризнанной. Относящаяся сюда литература весьма обширна. По истории развития идеи П. см. Н. Кареев. «Идея прогресса в ее историческом развитии» («историкофилософские и социологические этюды», 1895), где указаны и другие сочинения, посвященные истории идеи П. Новейшие труды: Blackmar, «The story of human progress» (1897); Crozier, «Civilisation and progress» (1885); Doherty, «Philosophie of history and social evolution» (1874); Federici, «Le legge di progresso» (1882); Ferron, «Theorie du progres» (1867); De Greef, «Le transformisme social» (1895, перев. по-русски); Kidd, «Social evolution» (1895, перев. по-русски); Spencer — «Progress, its law and causes», «First principies», «The principies of sociology»; Арнольди, «Задачи понимания истории»; Н. Кареев — «Основные вопросы философии», «Историко-философские социологические этюды», «Введение в изучение социологии»; Миртов (Лавров), «Опыт истории мысли», «Цивилизация и дикие племена», «Формула прогресса г. Михайловского», «До человека», «Научные основы истории цивилизации» и др.; Н. Михайловский «Что такое прогресс?», «Борьба за индивидуальность», «Орган, неделимое, общество», «Что такое счастье» и др. Более подробный указатель — в книге Н. Кареева: «Введение в изучение социологии».

Н. К.

Прогрессивный паралич

Прогрессивный паралич. — Полное название болезни, обозначаемой этим термином — общий П. паралич помешанных; кроме того, в равнозначащем смысле употребляется термин «паралитическое слабоyмиe» (paralysis progressiva, dementia paralytica). Эти названия указывают, что мы здесь имеем дело с душевной болезнью, сопровождающейся параличем; в действительности настоящий паралич, т. е потеря движений в членах, наступает обыкновенно лишь в последней стадии болезни, но с самого начала душевное расстройство сопровождается нарушением двигательных функций и речи. Болезнь эта, за редкими исключениями, протекает в виде хронического, медленно развивающегося страдания, приводящего в несколько лет к смертельному исходу. В виду такого длительного течения, а также известной последовательности в развитии главных симптомов, в типических случаях можно различать три стадии. В первой (начальной) больной представляет явления общего нервного расстройства, сходственного с неврастенией, но с некоторыми особенностями в смысле перемены характера: он становится как бы легкомысленным, теряет интерес к важным для него делам, склонен искать развлечений в неподходящей для него компании; он как бы падает в нравственном отношении, позволяет себе цинические выходки, вопреки своей обычной сдержанности. Вместе с тем, появляется несвойственная ему прежде поверхностность суждений и легковерность, склонность к новым обширным предприятиям, расточительность. Мало помалу развивается картина маниакальной экзальтации с многоречивостью, переоценкой собственной личности, бессонницей; и тогда больной вступает во вторую стадию — бредовую. Теперь имеется налицо уже явное помешательство, характеризуемое прежде всего обильнейшими идеями величия: у больного миллиарды миллионов, у него все золото, ему принадлежит вся земля и т. п. Все эти нелепые идеи высказываются одновременно, скоро забываются и вновь появляются; в резком контрасте с бредом величия стоит неряшливость больного, быстро забывающего самые элементарные правила приличия. В то время, когда обнаруживается указанный бред величия, умственные способности представляют уже глубокий упадок, больной плохо ориентируется во времени и пространстве, не способен к последовательному мышлению, не понимает самых простых вещей, и память его по отношению к настоящему и недавнему прошлому крайне слаба, между тем как она еще достаточно сохранена для отдаленного прошлого. В этот же период болезни резко выступают двигательные расстройства, наиболее постоянно со стороны речи. Последняя становится дрожащей и неясной, с оттенком заикания и спотыкания на слогах; в письме замечаются пропуски и перестановки букв и слогов, а также дрожащий, неровный почерк. Походка становится неуклюжей, осанка теряет эластичность, в пальцах рук и в языке замечается дрожание, мимика лица лишается выразительности; кроме того, врачебное исследование открывает целый ряд уклонений от нормы со стороны специальных функций нервной системы. По временам больной впадает в состояние сильного психического возбуждения с характером неистовства, с разрушительными наклонностями и глубоким омрачением сознания. По временам он подвергается мозговым припадкам, похожим на апоплектический удар или падучую болезнь, сопровождающимся полной потерей сознания. Вслед за такими приступами упадок умственных способностей и расстройство двигательной сферы обыкновенно обнаруживают резкое, иногда временное, ухудшение. В иных случаях вторая стадия П. паралича протекает без психического возбуждения и без бреда величия, и обнаруживаются явления противоположного характера — угнетение, малоподвижность, задержка психических актов, а также бред ипохондрического содержания и идеи самоуничижения: у больного нет желудка, нет языка, он умер, он весь сгнил, он лошадь, мышь, кукла и т. п. Весьма нередко случается, что бредовая стадия П. паралича совсем отсутствует, а также за все время болезни не замечается ни возбуждения, ни угнетения. В таких случаях происходит лишь постепенное падение умственных способностей, сопровождаемое теми же двигательными расстройствами. Этот вид течения П. паралича ничуть не составляет исключения, и, по-видимому, в последнее время даже преобладает по частоте над вышеописанным, так наз. классическим видом, характеризуемым нелепыми идеями величия. Название «паралитическое слабоумие» и присвоено преимущественно той форме, которая протекает с простым, постепенно возрастающим упадком умственных способностей; но в тоже время эта форма, по существу, не отличается от «П. паралича», насколько она зависит от тех же изменений мозга, и, кроме того, в обоих случаях третья, последняя, стадия болезни одинакова. Третья, так наз. паралитическая стадия характеризуется высокой степенью двигательных расстройств, вследствие чего больной доводится до состояния глубокой инвалидности и беспомощности. Ноги его не держат, так что он большей частью лежит; в руках сильное трясение; питание кожи нарушается, и на ней появляются изъязвления вследствие пролежней; речь становится все более невнятной, превращаясь иногда в нечленораздельное лепетание; функции мочевого пузыря и прямой кишки совершаются непроизвольно, и глотание затруднено. За этот период и упадок интеллекта достигает крайних размеров, сознание постепенно как бы пустеет, из него исчезают все представления, новые впечатления не оставляют в нем никакого следа, и вместе с тем устанавливается глубокое равнодушие. Если в предшествующую стадию болезни имелся бред величия, то отдельные идеи иногда еще долго удерживаются при окончательном распаде умственных способностей, доходящем здесь до невероятной степени.

Продолжительность болезни, считая от самого начала, в среднем от 2 — 3 лет. Иногда, в особенности при хорошем уходе, больной проводит несколько лет в паралитической стадии, при полной беспомощности и постоянной неопрятности. В таких, долго тянущихся случаях, смерть наступает, наконец, от общего истощения или от присоединения какой-нибудь внутренней болезни. Многие паралитики умирают уже в начале третьей стадии и даже во второй, от внезапного обострения мозгового процесса, вслед за приступом удара или судорог. Другие переносят целые десятки и даже сотни таких припадков и умирают потом от какого-нибудь случайного осложнения. В первых двух стадиях болезни наблюдаются временные остановки и улучшения. Однако, врачебное исследование открывает и при видимой поправке некоторые остатки болезни со стороны нервной системы и психической сферы, которые не позволяют принять ее за выздоровление. Мы имеем в таких случаях дело с так наз. ремиссиями, т. е. обратным развитием болезненного процесса до известного минимума и на известный срок, нередко на несколько месяцев. Вслед за тем опять наступает ухудшение, и болезнь идет своим чередом, при чем впоследствии ремиссии еще могут повторяться, но они становятся все короче и слабее. Чрезвычайно редко ремиссия переходит в действительное выздоровление и вообще П. паралич — безусловно неизлечимая, смертельная болезнь. В редких случаях П. паралич протекает в так наз. галопирующей форме, при чем явления развиваются в быстрой последовательности и приводят к смерти в несколько месяцев. Кроме того, бывают некоторые другие формы «атипического» течения П. паралича, на описании которых мы здесь не остановимся; всем им общий упадок умственных способностей в сопровождении мозговых симптомов и смертельный исход.

П. паралич — одна из тех форм душевного расстройства, при которых мозг представляет резкие патологические изменения. При вскрытии паралитиков находят с постоянством хронический воспалительный процесс на поверхности мозговых полушарий и в мозговых оболочках. Процесс этот ведет к разрушению важнейших элементов мозгового вещества — нервных клеток, расположенных в мозговой коре, и нервных волокон, связывающих эти клетки друг с другом. Кроме того, находят болезненные изменения и в других отделах головного мозга, а также в продолговатом и спинном мозгу, но несомненно, что существенное значение имеет разлитое заболевание коры мозговых полушарий. Система клеток и волокон, расположенных здесь, есть носитель психических актов, и при постепенном разрушении и исчезании этих элементов на большом протяжении психические акты становятся невозможными.

Большинство заболеваний наблюдается между 35 — 40 годами, редко раньше 30 и позже 55. Случаи юношеского П. паралича в возрасте 15 — 20 лет очень редки. У мужчин эта болезнь встречается чаще, чем у женщин, приблизительно в 4 раза. В последние десятилетия замечено постепенное возрастание заболеваемости П. параличем, по крайней мере, в больших городах Зап. Европы. В некоторых из них в течение последних 20 лет процентное отношение паралитиков к общему числу помешанных, пользуемых в заведениях, возросло на 4 — 5, местами даже на 8%. Точно также ,повидимому, происходит постепенное увеличение случаев П. паралича у женщин. В России за пятилетие 1890 — 94 г. общее число поступающих душевнобольных в целом ряду русских больниц равнялось 18481 мжч. и 9666 жнщ.; из них было паралитиков-мужчин 2449, т. е. около 13%, и паралитиков-женщин 454, т. е. около 4,6%. Впрочем, множество паралитиков вовсе не попадает в заведения для умалишенных, и поэтому точное решение вопроса о возрастании частоты этого страдания встречает большие затруднения. Что касается причин П. паралича, то относительно него моменты, играющие существенную роль среди причин душевных болезней вообще , как то: вырождение, наследственность, прирожденная психопатическая конституция, алкоголизм, стоят далеко не на первом плане. Напротив, опыт учит, что П. паралич часто поражает субъектов, совершенно, повидимому, не предрасположенных к нервным заболеваниям. В громаднейшем большинстве случаев лица, заболевающие прогрессивным параличем, раньше страдали сифилисом; по крайней мере в 80-85% это можно доказать с положительностью. Хотя патолого-анатомический процесс, лежащий в основе этой болезни, не имеет ничего общего с сифилисом мозга, и хотя противосифилитическое лечение не приносит пользы при ней, но в виду столь частого совпадения П. паралича с сифилитической заразой, приходится смотреть на последнюю, как на необходимое условие для развития этого мозгового страдания: среди случаев юношеского П. паралича имеется громадное число случаев наследственного сифилиса. Из других причин первенствующее значение имеют условия жизни, сводящиеся, по существу, на переутомление мозга, постоянные волнения и недостаточный отдых. Чрезмерная распространенность П. паралича и грозное возрастание его за последние десятилетия в больших городах, по-видимому, и стоит в связи с быстрым развитием указанных условий жизни, благоприятствующих в то же время распространению сифилиса, а также алкоголизму и неправильностям половой жизни. Однако, при отсутствии сифилитической инфекции все эти жизненные условия, играющие также громадную роль среди причин нервных и душевных болезней вообще, не приводят к П. параличу, и отсюда ясно, какое громадное значение имеет для предупреждения П. паралича оберегание молодежи от заражения сифилисом. Лечение П. паралича до сих пор бессильно. В большинстве случаев нельзя обходиться без помещения паралитиков в специальные заведения, по крайней мере в периоды бреда и возбуждения.

П. Розенбах.

Проза

Проза. — Характеристика П., как особого склада мысли и речи, в известных отношениях противоположного поэтическому, сделана в статье поэзия. С этой точки зрения П. тождественна с наукой .Противоположение научного закона и поэтического типа вполне исчерпывает отношения между поэзией и П. Это противоположение яснее всего определено Вильг. Гумбольдтом: «поэзия берет действительность в ее наглядном проявлении, в том виде, в каком она доступна внутренним и внешним чувствам, не заботясь о том, что собственно делает ее действительностью, и даже намеренно отталкивая от себя этот вопрос. Переработав это наглядное проявление действительности в образ, она воплощает в нем художественно идеализованное целое. П., напротив, доискивается в действительности именно того, чем она коренится в бытии, тех нитей, которыми она с ним связана; связав, затем, отвлеченной формулой факт с фактом и понятие с понятием, она представляет их объективную связь в форме идеи» («О различии организмов еtс».). Нельзя противополагать поэзию и П. ни с точки зрения различия субъективности и объективности — разница здесь только в степени, — ни с точки зрения их влияния на чувство-эстетический и эмоциональный характер могут быть в высокой степени свойственны и П., — ни с точки зрения их материала — мир ирреальный в некоторых своих построениях доступен именно только П., науке, а не поэзии: таковы математические учения о многомерных пространствах, более далеких от того, что мы называем действительностью, чем самые идеальные измышления самого необузданного поэта-фантаста. В виду этого сходства поэзии и П. и по целям (познание) и по материалу (мир реальный и идеальный), невозможно определять П., как «те словесные произведения, в которых, по требованию и для удовлетворения собственно мыслящей силы души, воспроизводится в слове мир действительный или мир нашей мысли, с целью исследовать истину в области того и другого мира». В этом определении, выставленном старой эстетической теорией, нет ничего, что не было бы свойственно и поэзии. Иное, внешнее понимание термина прозы — вместе с иным пониманием слова поэзия — проводит между ними более определенное различие: это — отождествление поэзии со стихами, которое собственно и подало повод к выделению П. (prorsa, т. е. oratio proversa, речь свободно стремящаяся вперед, в то время как стих должен всегда возвращаться обратно, versus), как особого вида речи, а вместе с тем и словесных произведений. С точки зрения науки, которая знает и художественные романы и даже «стихотворения» в П., и дидактические (т. е. прозаические) произведения в стихах, такое деление принято быть не может, но в обыденной речи, за отсутствием других терминов, оно держится. Необходимо, однако, указать, что и прозаическая речь не так «свободна», как это может казаться с первого раза: ее структура подчинена своим законам, более сложным и менее уловимым, чем законы стихотворного ритма, но тем не менее несомненным. В ней нет рифмы и однообразия стихов и стоп, но есть иные проявления внешней симметрии и последовательности. На своеобразие прозаического ритма указывает с особенной очевидностью не столько дурная, негармоническая П., сколько попытки дать П. стихотворный ритм (так наз. «рубленная П.»), действующая самым антиэстетическим образом. Деление П. на роды и виды (повествование — летопись, записки, биография, характеристика, некролог, история; описание — ученое и художественное, путешествие; рассуждение — аналитическое и синтетическое, критика; речь ораторская — политическая, судебная, академическая, духовная, спич), которым в современных учебниках исчерпывается вся теория П., не имеет ни научного значения, ни дидактических достоинств; то, что в ней есть научного, заимствовано из логики, остальное — мертвое наследие старинной риторики.

Ар. Г.

Прозектор

Прозектор (в буквальном смысле производящий вскрытие или упражняющий учащихся в производстве их) — ученая должность, соответствующая ассистентству, при кафедрах, связанных с изучением анатомии, хирургии, гистологии, зоологии и др. При больших больницах полагаются по штату П. для вскрытия трупов, с целью проверки прижизненного диагноза, и для производства гистологических исследований.